Текст книги "Гвиневера. Осенняя легенда"

Персия Вулли
Гвиневера. Осенняя легенда

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

Дом Пендрагона

Артур, король Логриса, верховный король Британии

Гвиневера Регедская, жена Артура, верховная королева Британии

Мордред, сын Артура

Игрейна, мать Артура, жена Утера, верховного короля Британии

Моргауза, Фея Моргана, дочери Игрейны от первого мужа Горлуа

Кэй, молочный брат Артура, сенешаль королевства

Бедивер, молочный брат Артура и его мудрый советник

Оркнейский дом

Моргауза, вдова короля Лота, сестра Артура по матери

Гавейн, Гахерис, Агравейн, Гарет, Мордред, сыновья Моргаузы

Нортумбрийский дом

Уриен, король Нортумбрии, муж Морганы

Фея Моргана, сестра Артура по матери, жена Уриена, верховная жрица и владычица озера

Увейн, сын Морганы и Уриена

Британская группа

Ланселот Озерный, лучший друг Артура и его помощник

Эктор де Марис, сводный брат Ланселота

Борс, Лионель, кузены Ланселота

Беллианс, Мелиас, Лавейн, Канахинс, Неровенс, Урр, протеже Ланселота

Дом Пеллинора

Пеллинор, военный правитель Рекина

Ламорак, старший законный сын Пеллинора

Персиваль, младший законный сын Пеллинора

Амид, одна из многочисленных незаконнорожденных дочерей Пеллинора

Другие члены Братства Круглого Стола

Акколон Гальский, возлюбленный феи Морганы

Агрикола, римский король Демеции

Вортипор, заносчивый племянник Агриколы

Багдемагус, военачальник из Дорсета

Кадор, герцог Корнуэльский

Константин, его сын и преемник

Колгреванс, соратник Гавейна с континента

Динадан, лучший друг Тристана

Флоренс, соратник Агравейна

Герайнт, король Девона, муж Инид

Гингалин, сын Гавейна и Рагнели

Грифлет, главный псарь, муж Фриды

Йронсид, престарелый воин

Ловель, соратник Агравейна

Лукан, дворецкий Артура

Паломид, араб, рожденный в рабстве

Пеллеас, муж Нимю

Петрок, военачальник из Девона

Карбоникский дом

Пеллам, увечный король Мертвой земли

Элейн, его прекрасная дочь, любовница Ланселота

Галахад, сын Элейн и Ланселота

Корнуэльский дом

Марк, король Корнуолла

Изольда, юная невеста Марка из Ирландии

Тристан, племянник Марка, любовник Изольды

Женщины Камелота

Бригита, молочная сестра Гиневры из Ирландии

Бризана, воспитательница Элейн в Карбонике

Инид, острая на язык фрейлина, жена Герайна

Линетта, дочь хранителя земель в Лондоне, жена Гарета

Винни, римская матрона, главная фрейлина

Главы государств

Анастасий, император Константинополя

Кловис, король франков

Теодорик Великий, остготский король Италии

Другие персонажи

Господин и госпожа Баджер, садовник и домоправительница в Джойс Гарде

Берсилак, угольщик и шутник, один из древних, наполовину цивилизован, наполовину дик

Катбад, друид, в детстве наставник Гиневры

Седрик, предводитель саксов, бросивший вызов Артуру у горы Бадон

Синрик, его сын, взятый в заложники после битвы у горы Бадон

Дагонет, придворный шут Артура

Фрида, саксонская коровница, жена Грифлета

Гилдас, бывший поклонник Гвен, монах, ученик Иллтуда

Зеленый Человек, древний бог, который, скорее всего, был, а может быть, и нет, плодом человеческого воображения

Гвин Нитский, коневод и строитель крепости Гластонбери Тор

Гвинллив, представитель военачальников в дорсетских укреплениях

Иллтуд, принц-воин, ставший монахом

Кимминз, владелец маленькой фермы на Чевиот-Хиллз

Маэлгон, племянник Гиневры, король Гвинедда

Мерлин, учитель и наставник Артура, волшебник Британии

Нимю, жрица, протеже Мерлина, жена Пеллеаса

Рагнель, предводительница древних кочевников, любовница Гавейна

Ридерик, бард Артура

Талиесин, крестьянский мальчик, ставший знаменитым бардом

Вехха-швед, предводитель союзных саксов Восточной Англии

Вуффа, его сын

Идер, брат Гвина Нитского

Детям и семье, в которой понимают, что нехватка времени подчас сводит Рождество к простому телефонному звонку; отцу Уилльяму С. Хигману и школьному учителю Джону Чейни, чье замечание: «Конечно же, ты сможешь» заставило меня взяться за эту работу.

ПРЕДИСЛОВИЕ

Я люблю предисловия, потому что они дают возможность автору поговорить с читателем: «Вот что я думаю о книге… Вам это интересно?.. Так давайте порассуждаем вместе».

В своей работе я решила изучить повествования о Камелоте короля Артура с реалистической точки зрения и попытаться понять, какие особенности человеческих характеров и поступки людей посеяли те семена, что породили легенду.

Поиск обычных человеческих судеб, упрятанных под покровом мифа, называется «эвгемеризмом», и им занимались многие: от Мери Рено до Парка Годвина и Моргана Ливелина. Пользовались им и археологи: классический пример – Шлиман, который открыл месторасположение Трои благодаря тому, что подошел к «Илиаде» скорее как к историческому, а не литературному описанию Троянской войны.

Мой интерес к реальным событиям, которые кроются в глубинах мифа, исключает всякий вымысел (и несмотря на то, что вы можете увидеть на обложках моих книг, я не сочиняю «дамских любовных романов»). У моих героев много предрассудков, а еще больше любовного пыла, но, если вы хотите волшебной рыцарской прозы, эта книга не для вас.

С другой стороны, если вам нужен поражающий воображение рассказ о сильных личностях, всегда готовых к великим испытаниям, борющихся за благородные цели и создавших славное братство, и вместе с тем – не лишенных сомнений, занимающихся стяжательством и злодеяниями, предающих товарищей и поднимающих руку на матерей ради собственной выгоды… Все это в изобилии вы найдете в повествованиях о Круглом Столе короля Артура, написанных сотни лет назад. Я не знаю другого литературного произведения, населенного таким обилием разнообразных персонажей и глубже бы заглядывающего в растревоженное сердце человечества.

Вот поэтому я предпочла вести рассказ от лица жены короля Артура Гиневры. Совершенно очевидно, что женщины в одних и тех же событиях подмечают иные детали, чем мужчины. В старину мужчины описывали, кто самый храбрый, кто самый кровожадный, кому досталась самая крупная добыча (корона или дама), тогда как женщины стремились рассказать о поступках людей, их мотивах и последствиях для других членов общины. И мне показалось, что настала пора взглянуть на древние истории глазами реальной женщины. А кто может лучше увидеть и понять персонажей Круглого Стола, как не королева, сама восседающая за ним.

Хотя до недавнего времени было принято считать королеву виновницей падения Круглого Стола, мои исследования рассказов артуровского цикла «Дело Британии» ясно показали, что, несмотря на все обвинения в адрес Гвен, она всегда представала милостивой и заботливой королевой. В средневековых произведениях ее иногда называли Гиневрой Веселой, вносящей оживление в жизнь двора. Артур и не помышлял удалить от себя Гиневру из-за того, что та не могла иметь детей, и очевидно, что у нее и Ланселота было не меньше сторонников, чем у Артура.

Основываясь на этом, я решила воссоздать (и надеюсь, мне это удалось) живой, привлекательный, самобытный характер королевы.

Данный том представляет собой последнюю часть трилогии. И хотя каждая книга является самостоятельным произведением, я хотела бы подытожить содержание первых двух для тех, кто их не читал.

Первая книга «Дитя северной весны» рассказывает о восхождении Артура на трон и детстве Гиен. Я умышленно сделала ее вздорной северной девчонкой, которая не понимает, зачем нужно учиться носить платья, говорить на латыни и пускаться в дальний путь, чтобы выйти замуж за короля. Придав ей в девичестве грубоватые черты сорванца, я могла быть уверена, что на новый мир мужа Гвен посмотрит свежим взглядом.

В «Королеве летних звезд» Гвиневера постепенно дорастает до роли монарха и соправительницы Артура, а в стенах Камелота собираются классические персонажи артуровского цикла.

В этой книге Гвен и остальные действующие лица готовы встретить свою мойру, или судьбу, и стараются найти выход из тех ситуаций, в которых они оказываются. Соединение личностей, их грез и разочарований даст причудливый узор.

Если Артур и Гвиневера существовали на самом деле, то это было где-то между 450 и 550 годами нашей эры, в эпоху, которую обычно называют «темными веками». Это был период глубочайших потрясений и величайшего волнения, когда Римской империи бросили вызов варварские общества. В политическом отношении Европа представляла собой сплошной хаос: волна за волной устремлялись на запад готы, вестготы, вандалы, аланы, франки, англы, саксы и другие «нецивилизованные» (т. е. буквально: не живущие в городах) народы, которые теснили перед собой все племена. Согласно общепринятой гипотезе, единственная серьезная попытка их остановить была предпринята бриттами, и кто осмелится утверждать, что их предводителем не был благородный король по имени Артур Пендрагон, который усадил союзников за круглый стол и попытался перед лицом нашествия варваров, захлестнувшего Европу, сохранить подобие цивилизованного поведения.

Саксы в конечном счете победили и отбросили остатки бриттов Артура в горы Уэльса, где тс в течение пятисот лет сохраняли в сказаниях историю своего последнего великого короля. Когда на эти сказания случайно наткнулись барды с континента, они стали для французов источником всевозможных импровизаций, и родились рыцарские романы артуровского цикла. Их писали для услады христианского средневекового читателя, и именно так появились многие повествования, которые теперь мы считаем традиционными. (Их французская основа к тому же заставляет нас видеть героев облаченными в сверкающие доспехи и высокие островерхие шлемы с забралом, хотя в реальности люди, скорее всего, ходили в кольчугах, туниках и даже тогах.)

Но даже в христианских повествованиях барды, может быть, сами того не подозревая, отразили остатки той культуры, которая окружала настоящего Артура. Например, согласно историкам Цезаря, древние кельты слыли охотниками за головами. В действительности, нигде не сказано, что Артур и его рыцари занимались этим ремеслом, хотя, читая Мэлори, нельзя не заметить, как часто его герои отсекают чью-либо голову и продолжают с ней путь.

В своем развитии христианство пятого века принимало различные формы. В Риме церковная иерархия основывалась на городской политической структуре: миряне группировались вокруг нескольких священников, которые подчинялись единственному местному епископу так же, как сенаторы возвышались над плебсом, а над ними стоял император или король. Но в Британии и Ирландии, где процветало кельтское христианство и было немного городов, священники, как Святой Патрик, бродили по всей стране. Присутствие отшельников в рассказах об Артуре могло быть тоже отголоском «темных веков». И таким же их знаком являются поиски Грааля, которые скорее воспринимались как личные искания смысла бытия, а не принятие церковной догмы.

Люди часто спрашивают меня, много ли я проделала исследовательской работы. Достаточно. Трижды я ездила в Британию, чтобы познакомиться со страной и собрать книги по флоре и фауне. Я обошла бесчисленные римские развалины, понимая, что если вижу их в двадцатом веке, то в шестом их видела наверняка и Гвен, я стояла на руинах древних укреплений, старалась представить крытые соломой пристройки и деревянный зал; рылась в мифах, археологических находках и собственном здравом смысле, чтобы объяснить, почему те или иные люди поступают в легенде так, а не иначе.

Есть несколько особенностей, которые я хотела бы пояснить. Например, надгробная песнь в честь Уриена, которую я вложила в уста Талиесина, могла быть написана (а может быть, и нет) другим бардом той же эпохи. Но она настолько живо рисует потерю любимого предводителя, что я решила включить ее наряду с отрывками «Битвы деревьев» Талиесина и его «Добычи Аннона».

Иногда исследования ставили автора в затруднительное положение. Так Чевиот-Хиллз в Нортумбрии уже почти тысячу лет славятся тем, что на вершинах покрыты травой и овеваются ветрами. Но оказывается, в то время, о котором я пишу, их затеняли леса. В случае подобных противоречий я старалась следовать путем, понятным современному читателю. То же относится и к географическим названиям: я пользовалась современными, а не латинскими обозначениями для удобства читателя.

В некоторых случаях я черпала дополнительный материал не только из средневековых романов, но и из более ранних источников. Это относится к истории Увейна. Его часто называли «рыцарем льва», потому что он излечил укушенное гадюкой животное, которое позднее стало ему на всю жизнь верным другом. Ясно, что в шестом веке львы не водились в Европе. Но я использовала этот эпизод, чтобы сделать своего героя не только воителем, но и врачевателем, и внесла собственную скромную дань в повествование первого века о льве, добавив в него деталь – колючку, которую вынимает Увейн.

Многие века барды зарабатывали приличный обед, рассказывая истории об Артуре и Гиневре. Наверное, я в долгу перед ними всеми, но в особенности хотелось бы упомянуть тех, чьи недавние работы воодушевили меня на написание этой книги. Первая среди них – Филлис Энн Карр, которая так рельефно описала душевную муку Мордреда и стоицизм Кэя в замечательном романе «Идиллии королевы». Другой ее роман «Соратник Артура», написанный умно и со знанием дела, я считаю просто бесценным.

Постоянным источником помощи, информации и вдохновения во время работы над книгой я считала Джеффри Аша, за что ему искренне благодарна. Он не жалел ни времени, ни душевных сил, когда отвечал на мои вопросы, возил по южному Кадбери или просто обсуждал неясные места легенды.

В разработке темы Грааля мне очень помогли труды Джона и Кейтлин Мэтьюз и Боба Стюарта, а книги Мэри Стюарт о Мерлине воодушевляли все одиннадцать лет, пока я писала роман.

Испытываешь странное чувство, когда кончаешь работу над книгой, которая отняла столько лет жизни. Оглядываясь назад, я испытываю благодарность многим людям, которые внесли в нее свой вклад: от Ширли Кахерт-Холла, который, дав нужные книги еще в 1982 году, побудил меня начать мой труд, до доктора Анн Ла Барр, ответившей на разнообразные вопросы, касающиеся лошадей и их родословных. Глубочайшую признательность я выражаю своему агенту Эрике Ашворт, которая помогла опубликовать мои работы и поверила, что я закончу трилогию, когда я завершила лишь первый том.

Редактором первой книги была Пат Капон, уверовавшая в меня настолько, что рекомендовала издательству «Посейдон» напечатать мой труд.

Пока она лепила мою раннюю Гвиневеру, моим вторым издателем, наставником, постоянной помощницей, человеком, без которого не появились бы на свет ни вторая, ни третья книги, стала Фонда Люванель. Обеим этим дамам я буду глубоко признательна всю жизнь.

Особая любовь и признательность – Парку Годвину, чей острый глаз и меткие замечания развивали мое писательское мастерство, как не сумел сделать никто другой.

И наконец, несколько слов читателям… я хотела бы, чтобы вы получили настоящее удовольствие и от моей Гвен, и от Камелота, который она создала.

Персия Вулли

Оберн, Калифорния

1990–1991

ПРОЛОГ

Я, Гвиневера, королева Британии и жена короля Артура, сидела в сумраке каменной кельи и смотрела в жаровню. Мягкая серая зола покрывала тлеющие угли. Но вот треснула обуглившаяся ветка, и из раскаленной сердцевины вырвалось наружу пламя. Я вздрогнула от неожиданности и повернулась к постели.

Тощий матрас лежал на каменном выступе, вырубленном в стене. Кто-то позаботился принести старое покрывало, в течение тридцати лет украшавшее мое брачное ложе. Я подумывала, не перетащить ли мне его на стул – даже в середине лета каменные стены хранили пронизывающий холод зимы, и ноги начинало сводить.

Не обращай внимания – рассвет принесет достаточно тепла. Жаркие языки пламени и дым закружатся вокруг столба…

В углу в молитве склонилась на коленях Инид, тяжелый плащ мужа наброшен на плечи. Я молча глядела на нее, завидуя ее вере. Не было такого бога, которого я не умоляла бы во время суда, но сейчас, в последнюю ночь, не хотелось взывать ни к одному из них. Я не знала, изменили ли они мне или я им.

Мне было все равно. Достанет и того, что предстоит пройти на рассвете – со всем доступным мне изяществом и мужеством, достойно, как и подобает кельтской королеве, принять свою мойру – судьбу. Понимаете, это дело гордости и чести…

Я поднялась и потащилась по плитам к высокому узкому окну. Ставни были закрыты, но и с открытыми я видела лишь крошечный клинышек неба. Высоко во тьме прибывающая луна скрывалась за быстро проносящимися облаками.

За дверью послышался шорох, как будто явился гость, и сердце мое безрассудно забилось.

Нет, не может быть, ведь благородный бретонец лежит раненый, а скорее, мертвый, где-нибудь в глухом лесу… Мой защитник, мое благоразумие… и теперь моя смерть. Но об этом мне думать нельзя.

– Не вижу в этом ни малейшего вреда, – произнес страж, открывая дверь. От внезапного сквозняка пламя свечи затрепетало, отбрасывая мерцающий отсвет на воина, наклонившегося, чтобы не удариться о притолоку двери. Переступив порог, человек разогнулся и неуверенно моргнул в полумраке.

– Миледи? – Это был Гарет, который принес кувшин дымящегося ароматного вина.

Я не могла сдержать улыбки – он, очевидно, забыл, что я не любительница виноградного напитка и не слишком хорошо его переношу. Разумеется, не имеет значения, если я ночью напьюсь: все пагубные последствия прекратятся с восходом солнца.

– Я подумал, что, может быть, вам нужно общество. Но, если я помешал, скажите об этом прямо.

– Вовсе нет.

Добрый, милый Гарет. Высокий и стройный, с волосами цвета белого золота и серовато-зелеными глазами, вобравшими в себя целый мир с молчаливой мудростью. Последний из сыновей Моргаузы от Лота, среди них он казался самым привлекательным и мягким, и мы были друзьями. Я не знала никого более подходящего, с кем могла бы скоротать свое бдение.

– Ну как король? – помимо воли зубы мои стучали, и, с благодарностью приняв кувшин с горячим вином, я опустилась на постель. – Как он чувствует себя?

– Он опустошен, миледи. С ним Гавейн, он расточает всяческие обещания, если Артур вмешается и сохранит вашу жизнь. Когда я уходил, было неясно, как все разрешится…

Продолжая говорить, Гарет повернулся, чтобы подбросить в огонь яблоневую ветку. Я подобрала под себя ноги, укутала покрывалом колени и стала думать о муже.

Без сомнения, расхаживает, как лев. Никогда не мог хладнокровно найти выход из трудного положения! Будет ворчать, топать ногами, пойдет наперекор судьбе, которая завела нас сюда – ах, дорогой, а разве могло быть иначе?

Неужели, подобно моей любви к тебе, это одно из предначертаний судьбы, которое непременно должно сбыться, которое вплетено в нашу мойру так же неотвратимо, как любовь Тристана и Изольды.

Или мы сами накликали на себя все беды, слепо следуя старым обычаям, когда весь мир изменился, а мы не понимали, куда идем?

– Я сказал им, что побуду с вами, – продолжал Гарет, присев на стул у огня. – Конечно, если вы захотите видеть рядом кого-нибудь, кроме Инид.

Я взглянула на фрейлину и только тут поняла, что та спит, скрючившись на молитвенной скамеечке. Осуждать ее я не могла – ночь тянулась медленно, и до рассвета было еще далеко.

– Я рада, что могу думать не только о завтрашнем дне, – ответила я ему, прижимая к щеке теплый сосуд. – Так ведь было не всегда – разногласия, розни, дикие обвинения. Рыцари ощущали себя единой семьей и были готовы с гордостью следовать за Пендрагоном, веря ему…

Гарет кивнул.

– Гавейн называл их людьми чести, – его голос взлетел, и в нем прозвучали отголоски воодушевления, переполнявшего наши прежние дни. – Попав в братство, я испытал необычайное благоговение, оказавшись среди таких героев. Конечно, я взирал на них, как всякий юнец на моем месте, видя мир полубогов, а не сборище чудаков-разбойников.

Чудаки-разбойники! Определение вызвало грустную усмешку, и я подумала, неужели Гарет и впрямь считает, что все рыцари Круглого Стола таковы. Эти слова обронил как-то и Артур, но в отношении одного лишь бесноватого Гвина, а не всего Братства.

Хотя, возможно, был недалек от истины. Разве Круглый Стол не представлял собой сборища сброда в доспехах, собравшегося поглазеть, кто из них переживет летнюю кампанию, а кто нет?

Это было в Карлионе, и тогда Мерлин предрек, что каждый, кто присоединится к делу Артура, обретет бессмертие и вечную славу. Он расписывал Братство как никто другой, полным опасных приключений и доблести, так что воины в конце концов толпами ринулись к нам, словно мы были самим элексиром жизни.

Но Артуру хотелось большего. В мире, где правили варвары, где даже император переселился из Рима в Константинополь, муж стремился к некоему подобию справедливой и цивилизованной жизни в Британии. Мечта Мерлина впоследствии стала делом Артура. И мы превратили Круглый Стол в политический форум, братство величия и милосердия, где короли отбрасывали в сторону зов кровной вражды и решали споры за столом переговоров, а не на поле брани.

В конце концов даже кельтские военачальники последовали за нами под знаменем Красного Дракона. Цель объединила людей – необходимо было остановить саксов, которые грозили захватить всю Британию, и сделать из них союзников под нашим правлением. В первые десять лет нашего правления мы все это сделали, и сделали хорошо. И, кроме того, построили крепость Камелот.

И все же по своему характеру Братство было полно неразрешимых противоречий. Даже отборная кавалерия Артура, во главе которой всегда шел сам король, состояла из разных, непохожих друг на друга, вспыльчивых людей. Людей храбрых, понимающих и неистово преданных своим разнообразным целям. Они так же стремились за собственной мечтой, как ястреб падал на голубя…

– Но каждый со своим характером, миледи, – проговорил Гарет, – даже самые трудные.

– В самом деле со своим характером, – прошептала я и пригубила еще вина. Пар поднимался из сосуда и плясал перед глазами, и в нем я различила славное прошлое, не столь уж отдаленное, чтобы не захотеть его вдохнуть. – Замечательные люди для замечательных времен. Ведь так? А помните турнир в разгар лета в Камелоте?..