Текст книги "Моя собачья жизнь"

3

«Собака, как книга, – лучший друг человека, но познать ее внутренний мир – это то же самое, что читать в темноте».

Граучо Маркс

Я думаю, теперь вы довольны, что именно мне удалось удивить такую аудиторию. А в тот момент я сам застыл в изумлении, просунув нос в дверь.

«Что вы здесь делаете?» – спросил я.

В открытое окно светило солнце. Под его лучами на ковре грелись два пса породы бордер-колли, косматые, с белыми воротниками вокруг шеи, они были ошеломлены не меньше меня. При моем появлении обе собаки подняли головы. По запаху я определил, что в глубине души они настроены дружелюбно. Только существо на буфете заставило меня ощетиниться.

«Пошел вон, щенок! – проурчал этот рыжий котяра. – Возвращайся назад, к мамочке! Здесь для вас опасно. Может случиться что-то плохое. Правда, ребята?»

Бордер-колли в ответ хмыкнули, что было не очень-то вежливо.

«Послушай, что говорит Красавчик Брэд, – сказал один из них. – Тебе же будет лучше».

«Красавчик Брэд не очень-то ладит со щенками, – добавил другой. – А ты щенок».

Я уселся у двери, заинтригованный тем, что обнаружил. Обе собаки, мужского и женского пола, бросали на меня пытливые взгляды, но я не боялся их. Красавчик Брэд пристально смотрел на меня. Я улыбался в ответ, ведь в конце концов это был всего лишь кот. Не в собачьих правилах бояться котов.

«Рад познакомиться с тобой, Красавчик», – сказал я.

Рыжего кота это определенно задело.

«Зови меня Брэд», – проговорил он и взглянул вниз на собак.

«Почему эта шавка еще здесь? – задал он им вопрос. – Оби, Инди, проводите-ка нашего гостя обратно вниз, пока я не наточил свои когти».

Та, которую он назвал Инди, нетерпеливо обратилась ко мне.

«Тебе и правда надо идти, малыш», – сказала она.

«Брэд здесь главный. Вожак», – добавил Оби.

Я повторил его слова на тот случай, если он ошибся. Я вновь поднял глаза вверх на кота, который, прищурившись, смотрел на меня.

«То есть тут в доме живет кот, который главный над собаками? Что будет, когда я расскажу остальным!»

«Если быть точным, Брэд здесь не живет», – признался Оби.

«Он приходит из другого дома, – пояснила Инди. – Но в нашем доме больше батарей».

«Вы знаете, как это важно для котов, – пожал плечами Брэд. – Наши хозяева любят нас, даже если дают нам комические имена. Они кормят нас и позволяют нам спать на диванах. Они балуют нас донельзя. Но если случается предложеньице получше…»

«Собаки так не поступают, – сказала Инди. – Мы преданные».

«Ну да, конечно, – ответил Брэд, обращаясь, главным образом, ко мне. – Это компенсирует вашу глупость».

«Пенни не знает, что он пользуется здешними благами», – поддела его Инди.

«Я вношу посильный вклад, – заявил кот и свесил хвост со шкафа. – Борьба с вредителями».

«Брэд молодец, – подтвердил мне Оби. – Мышей здесь нет».

Рыжий котище выглядел крайне довольным собой.

«Догадываюсь, что ты первый раз столкнулся нос к носу с хладнокровным убийцей, – он сделал вид, что готовится сделать прыжок. – Ну, и каково это?»

Впервые я почувствовал, что, наверное, слишком далеко ушел от мамы.

«Я не хотел вас потревожить, – обратился я ко всем. – Вообще-то, если бы мои братья и сестры узнали, что здесь главный пес…кот, они бы тоже забрались сюда, чтобы увидеть это своими глазами».

«Ну, хватит, – произнес Брэд, как будто потеряв терпение. – Если щенок так туп, что не хочет освободить мое личное пространство, пусть подойдет поближе. Я покажу ему, почему я здесь главный».

Котище щелкнул хвостом.

«А что ты думаешь об этом? Ну, давай. Ты же не сможешь удержаться, тебе же хочется догнать его».

«Конечно, спасибо большое, – отозвался я. – Но я не увлекаюсь ловлей хвостов. Меня это просто не интересует. На самом деле я хочу только танцевать».

Кот подернул усами. Он перестал бить хвостом и навострил уши.

«Извини, не понял?»

Оби и Инди переглянулись и тоже уставились на меня.

«Танцевать, – повторил я и приподнялся на всех четырех лапах. – Однажды я стану знаменитым танцором».

Одна из собак хмыкнула, но под взглядом Брэда замолчала.

«Если щенок хочет танцевать, то пусть покажет нам, что умеет, – сказал кот. – Ну давай, малыш. Потанцуй для нас».

В отличие от моих сестер и братьев эти ребята проявили ко мне интерес. Я был польщен и немало взволнован. Прочистив горло я начал напевать песню, которую услышал по телевизору. Одновременно я двинулся легким шагом вперед. Колли с интересом наблюдали за тем, как я прыгнул в одну сторону, потом в другую, а потом рысью закружился вокруг них. Я подпрыгивал и приседал в такт песне, которая звучала в моей голове, все быстрее и увереннее. В том, что я делал, было мало мастерства, но была страсть. Я просто закрыл глаза и кружился – танец мой резко оборвался, когда я врезался в шкаф.

Мой удар сбил кота с его насеста, и, издав вопль, он свалился мне на голову. «Прости. Это была случайность», – я облегченно вздохнул, когда Брэд поднялся на лапы.

«Да? Ну, пусть так! – внезапно кот прыгнул на меня и прижал так, что я оказался распластанным на полу. – Это был самый глупый танец, какой мне доводилось видеть. Глупый и опасный».

«Думаю, честь Красавчика Брэда задета», – усмехнулся Оби, обращаясь к Инди.

«Молчи!» – огрызнулся кот. Я был ошеломлен молниеносным прыжком Брэда и тем, насколько близко оказались его когти от моего носа.

Я решил, что правило о том, что котов не следует уважать, надо бы переписать. Еще раз посмотрев мне в глаза, он соскочил и быстро взобрался обратно на шкаф.

«Если бы не такие, как ты, мы бы могли бегать по всему дому, как раньше».

«Пенни хочет уберечь нас от опасности», – сказал Оби.

«Здесь у нас тихо и мирно, – пояснила мне Инди. – В нашем возрасте от щенков столько неудобств».

«Как зовут тебя, малыш?» – спросил Брэд, не переставая вылизывать переднюю лапу.

Я взглянул на кота, все еще напуганный его угрозами.

«У меня пока нет постоянного имени, – ответил я ему. – Ни у кого из нас нет. Когда придет время, наши новые хозяева выберут имена сами. До этого у нас будут только клички»

«Дай-ка догадаюсь, – прервал меня Брэд. – Должно быть, ты – Спотыкай-пятка?»

Когда колли перестали смеяться, я набрал в грудь воздуха, чтобы достойно ответить. Но в это время уши Брэда дернулись, потому что по ступеням кто-то поднимался.

«Ну ладно, я пойду, – сказал он, одним грациозным прыжком оказавшись у окна. – Тебе тоже бы пора. И не попадайся мне на глаза. Ради твоего же блага, и надейся, что найдешь себе новый дом, – добавил он, готовясь соскользнуть по покатой крыше вниз. – И побыстрее!»

Шаги зазвучали уже на площадке. Я отвернулся, опасаясь, что если Пенни поймает меня сейчас, мне придется паковать вещички. Обе собаки подскочили в ожидании, думая, что Пенни пришла вывести их на проулку. Но на пороге возникла шустрая фигурка, и это была не Пенни. Это вернулась из школы ее дочь.

«Вот ты где! – обрадовалась Эшли и опустилась на колени, чтобы взять меня на руки. – Мама, я нашла его! – прокричала она. – Цел и невредим!»

Эшли поцеловала меня в голову. Я оглянулся на Оби и Инди, которые со вздохом вернулись на прежние места и продолжили греться на солнце.

«Никто не зовет меня Спотыкай-пятка, – сказал я им, стараясь, чтобы меня было слышно, несмотря на объятия десятилетней девочки. – Пока меня не забрали, я откликаюсь только на то имя, которое дала мне Эшли».

«И что же это за имя?» – спросила Инди.

Эшли поднялась на ноги со мной на руках.

«Пузик, – сообщил я им, прежде чем мы вышли из комнаты. – Просто Пузик».

4

«Я надеюсь, что хоть какая-нибудь семья захочет меня взять»

Все то время, что я знаком с Эшли, она помешана на собаках. Многие ее подружки с ума сходили от пони, обклеивали стены розетками с изображением скачек, а Эшли пришпиливала на доску мои фотографии, фото моих братьев и сестер. Она старалась проводить в нашей компании как можно больше времени. Короче, если она не была в школе, она играла с нами. Перед сном нас охватывала грусть, потому что это было время расставания. Прежде чем улечься, я несколько раз обходил все вокруг, но потом снова поднимался в надежде, что Эшли вернется. В конце концов мне надоело засыпать с головокружением, и я уверился в том, что, когда мы проснемся утром, она будет первой, кого мы увидим.

С самого начала я чувствовал свою связь с Эшли – пусть это и кажется очевидным тем, кто знает нас с недавнего времени. У нее были глаза Пенни, такие же добрые, и длинные ресницы, которые взлетали, как крылья бабочки, когда она моргала. Ее улыбка вселяла радость во всякого, и она помогала во всем, что касалось заботы о нас и нашем воспитании. Она помогала отлучать нас от матери, расчесывала нас по утрам и вечерам, следила, чтобы у нас всегда была свежая вода. Иногда Пенни приходилось напоминать ей, что надо делать домашнюю работу, и тогда Эшли покорно отправлялась наверх, но скоро появлялась вновь с учебниками, открывая их и усаживаясь на пол рядом с нами. Мои братья и сестры помогали ей, забираясь на книжки, потому что это было верный способ, чтобы тебя заметили и пощекотали.

«Очень решительный ребенок, – говорила моя мама. – Эта девочка далеко пойдет».

Что же касается будущего, то тот момент, которого я так боялся, настал. Через два месяца после того, как мы появились на свет, Пенни начала искать хозяев для меня, моих сестер и братьев. Мы все знали, что происходит. Мы слышали ее разговоры по телефону с людьми, которые хотели бы взять щеночка. Поэтому мы очень старались вести себя, как настоящие собаки. Вдруг не стало мокрых пятен на ковре, мы перестали вспрыгивать на диван, когда Пенни поворачивалась к нему спиной. Конечно, щенки не перестали гоняться за хвостами, но даже они почувствовали, что перерастают эту забаву. Однажды я увидел, как мой старший братец смотрит на улицу сквозь стеклянную дверь. Несколько черных дроздов тянули на лужайке червяков из земли. За ними с забора подсматривала белка, но сорвалась с места, когда на соседнее дерево уселись два лесных голубя.

«Сколько всякого, за чем можно гоняться, – мечтательно произнес он. – Я жду-не дождусь».

«Осталось недолго, – напомнил я. – Ну а пока у тебя есть твой хвост».

Братец заглянул себе за спину и отмахнулся, как от навязчивой мухи.

«Проблема в том, – заявил он, – что эти хвосты никак нельзя поймать. Неважно, как я стараюсь, он всегда убегает. Думаю, пора заканчивать с этими играми».

Я уселся рядышком у стеклянной двери. Мгновение мы вместе наблюдали за птицами.

«Куда же ты надеешься попасть?» – спросил я его.

Братец взглянул на меня, как будто заглядывал в зеркало.

«Мне хочется стать любимцем семьи, – признался он. – Нам всем этого хочется, ведь правда?»

Внешне мы выглядели вполне одинаковыми псами. В конце концов мы были одной породы. Но, похоже, все гены беспокойства достались мне одному.

«Я надеюсь, что хоть какая-нибудь семья захочет меня взять», – вздохнул я.

«Не дрейфь, – подбодрил меня братец. – Ты единственный щенок, который попал наверх. Для этого нужна смелость. Ты рисковал жизнью и лапами, когда взбирался на такую высоту. Мы волновались, что тебе будет не хватать кислорода на такой высоте».

Я усмехнулся, но сказал, что ничего страшного не было. Про двух колли и соседского кота я предпочитал молчать. С того раза я больше не встречался ни с Оби и Инди, ни с Красавчиком Брэдом, да и не горел желанием встречаться. Бордер-колли показались мне добрыми, но этот рыжий котище очевидно имел на них немалое влияние. Поскольку Брэд плохо принял меня, я боялся, что, если мой брат захочет его увидеть, дело обернется еще хуже для меня.

«Ничего особенного там и нет, – сказал я ему. – И я успел только обнюхаться, прежде чем Эшли унесла меня вниз».

«Эшли очень хорошая! – братец запрокинул голову и закрыл глаза. – Я буду скучать по ней, когда уйду отсюда».

«Я тоже, – сказал я, думая о том, что там, куда я попаду, товарищем мне будет разве что битая магазинная тележка для покупок. – Без нее все будет по-другому».

«Я думаю, она тоже будет скучать по нам, – отозвался братец. – Но я сам слышал, как Пенни говорила ей, что нас скоро должны разобрать».

Было странно слышать, что мой брат так трезво смотрит на вещи. Мне было грустно думать о том, что этот дом, в котором мы росли, скоро окажется для нас в прошлом. И оба мы вновь посмотрели на черных дроздов, взмывавших в небо.

Я вспоминаю семью с тремя маленькими дочками, которая первой пришла выбирать щенка. Вид девочек заставил меня поволноваться. Увидев их в окно кухни, я представил себе, как день за днем меня будут наряжать, как куклу (видение, которое до сих пор заставляет меня содрогаться – ненавижу, когда меня наряжают «по моде»). Мои братья и сестры не выглядели обеспокоенными и, как только прозвенел звонок, бросились к передней двери встречать гостей. Прежде чем открыть, Пенни и Эшли загнали всю свору обратно на кухню. Мама из своей корзины посматривала на щенков, которые вертелись под ногами людей в надежде, что их выберут. Я попытался делать то же самое, но была такая толкотня, что меня в конце концов прижали к посудомойке. Выбрали мою младшую сестру. Она была вне себя от радости, и хотя нам было грустно расставаться с ней, было видно, что она обрела любящую семью.

Этот же сценарий повторился несколько раз за ту неделю. Понемногу, день за днем, количество оставшихся уменьшалось. Несмотря на все мои старания, меня никто не выбирал. Мой страх перед будущим нарастал, а это вредило мне еще больше. В то время, как щенки вовсю старались привлечь к себе внимание, я мог лишь наблюдать и волноваться. Даже я понимал, что имею не слишком привлекательный вид. Если люди все же замечали меня, то в их глазах было столько жалости, что мне становилось еще хуже.

И наконец мы остались вдвоем – мой большой братец был удивлен этим не меньше моего. Он был самым сильным и буйным в помете, но почему-то этого оказалось недостаточно.

«Что я делаю не так?» – задал он мне однажды вопрос, носясь туда-сюда по гостиной.

«Я не понимаю, Пузик. Я вполне симпатичный полукровок, ведь так? Я здоров и силен. Я не боюсь людей в униформе, фейерверков и всякого другого, чего пугаются собаки, и все же всякий раз, когда приходит семья за щенком, выбирают кого-то другого. Что я должен сделать, чтобы привлечь их внимание? – обратился он ко мне. – Только не говори, что танцевать. Ты же по себе видишь, к чему это приводит».

Должен признаться, что я пытался продемонстрировать пару танцевальных движений семье, которая явилась за щенком в предыдущий раз. Но я не репетировал, и это, без сомнения, сказалось. Я протанцевал перед отцом семейства несколько па из шимми, но он спросил только, нет ли у меня блох. Это было унизительно, и я в очередной раз остался ни с чем.

«Не паникуй, – сказал я брату. – Мама говорит, что нам просто надо быть самими собой. Она уверена, что это лучшее, что у нас есть».

Братец посмотрел на меня.

«Я научился новому трюку, – наконец признался он. – Тебе точно понравится, и я надеюсь, что и той семье, что придет следующей, тоже. Тебе только надо притвориться, что ты в меня стреляешь. Давай. Не стесняйся. Выложись по полной!»

Я пристально посмотрел на него и, как он просил, прицелился передней лапой, как из пистолета.

«Ладно. Поехали. Приготовься… бабах!»

Тут же старший братец повалился на спину, раскинув лапы. Язык его вывалился и глаза остекленели, и на секунду я подумал, что каким-то образом и вправду убил его.

«Эй! – позвал я его, вылизывая ему морду. – С тобой все нормально? Ну же, уже не смешно!»

В ответ братец подмигнул мне, ухмыльнулся и подскочил на лапы.

«Друг мой! Ты присутствовал на мастер-классе по обучению собачьим трюкам! Мне кажется, мы доказали, что я очень талантливый щенок».

«Было здорово, – согласился я. – Тебе действительно удалось испугать меня».

«Ведь и вправду, придумано остроумно? Смышленые щенята всегда находят семью».

Как раз в этот момент в комнату влетела Эшли. Увидев нас, она радостно улыбнулась и, слегка присев и похлопывая себя по коленям, подозвала нас к себе. Мы с братом наперегонки бросились к ее ногам. Я проиграл как всегда.

5

«Счастье – это теплый щенок».

Чарльз Шульц

В тот вечер к нам явилась молодая пара с малышом. Мальчишка был одет в комбинезон и футболку с вышитой спереди акулой. Он был веселый и дружелюбный, совсем как мы с братом. Общаясь с Эшли с момента своего рождения, мы знали, как вести себя с детьми. Мы всегда помнили, что нельзя наскакивать на них и ронять. Мне это было легко, но даже мой большой брат понимал, когда надо успокоиться. Все эти команды, которым вы учите нас: «сидеть!», «стоять!», «рядом!», «перестань гавкать, у меня голова уже болит!» – все мы в конце концов твердо усвоили. Но надо помнить, что именно дети первыми нарушают правила!

Малыш был не слишком любопытен, но, казалось, мы его заворожили. Пока его родители говорили с Пенни, которая краем глаза следила за ситуацией, мы изо всех сил старались подружиться с ним. У нас это неплохо получилось, но в какой-то момент он пнул меня под ребра. У меня перехватило дыхание, и я отскочил, своим резким движением напугав мальчишку. Его щеки покраснели, казалось, он вот-вот расплачется.

Я испугался, что его родители сейчас обернутся и решат, что я причинил ему какой-то вред, но тут брат пришел мне на помощь.

«Не волнуйся, Пузик, – шепнул он. – Я все улажу».

Так и не дав малышу взвыть, он подбежал к нему и стал рядом. Парень в изумлении посмотрел на него, а потом пнул моего братца так же, как до это ударил меня.

«Ты прикончил меня! – завопил братец и упал на спину. – Прощай, прекрасный, жестокий мир!»

Мальчишка был озадачен. Родители его оглянулись, пытаясь понять, почему визжит мой братец. Пенни увидела, что щенок лежит на спине, задрав лапы и улыбнулась.

«Посмотрите-ка, это его новый трюк», – сказала она.

Приняв это за сигнал к концу представления, братец вскочил на ноги. Мальчишка завопил от восторга и прижал его к себе.

Я был в смешанных чувствах. Очень мило было со стороны брата отвлечь мальчика, но получалось, что это он завоевал его сердце. Я грустно улыбнулся и стал рассматривать свои передние лапы. Пара объявила, что это тот самый пес, о котором они мечтали, а я размышлял, когда же Пенни выставит меня к мусорным бакам на углу улицы, воплощавшим все мое отчаяние.

Мама не находила слов, чтобы утешить меня. Все последующие дни я провел, дрожа, в корзинке у нее под боком.

«Пенни никогда не бросит собаку, – уверяла она меня. – Она найдет для тебя замечательный дом. Вот увидишь, подожди».

«Ну и ладно, – отвечал я, покоряясь своей судьбе. – Если мне суждено бродить по городам и весям остаток жизни, пусть так и будет. Может быть, я встречу на своем пути друзей и приключения, и я буду просто идти вперед».

Мама с подозрением взглянула на меня.

«Ты опять смотришь телевизор?» – спросила она.

«Только старое собачье шоу, – признался я. – Но больше – музыкальные программы. Мне будет не хватать их, когда я уйду. У Пенни хороший вкус».

«Это точно», – согласилась со мной мама.

Каждое утро, просыпаясь, я думал, что это, возможно, последний мой день в этом доме. У меня не было рюкзака и даже узла, который я бы повесил на палку, чтоб взвалить себе на плечи. По правде говоря, и вещей-то у меня не было. Но все же я готовился. При этом я не был одинок. До школы и возвращаясь из нее, Эшли составляла мне компанию. Я сидел рядом с ней, когда она делала уроки, стараясь не отвлекать ее; во время обеда я забивался под ее стул. Каждый раз она тайно вознаграждала мою преданность кусочком чего-нибудь вкусненького со своей тарелки. Она любила фигурные макароны – спагетти-алфабетти, и мне удавалось за обедом учить буквы. Я не уверен, что уже тогда знал, что стану писателем, но наверняка сказался тот факт, что за минуту мне удавалось проглотить больше слов, чем за это время мог написать любой из великих.

Я наслаждался каждой минутой, но это не могло продолжаться долго. Я больше не был крошечным щеночком, да и Эшли тоже выросла. Приближался день ее рождения, и я гадал, успею ли увидеть своими глазами, как она задувает одиннадцать свечей на праздничном пироге.

Мои худшие опасения оправдались в самое утро ее праздника. Я проснулся от скрипа кухонной двери. Обычно я просыпался и начинал шуметь сам, еще до того как сюда спускалась Пенни (я скорее жаворонок, чем сова, если вы понимаете, о чем я говорю), но в тот день я предпочел свернуться клубком в корзине, где она меня и обнаружила. Мама спала крепким сном и не пошевелилась, когда я заскулил, разглядев, что Пенни держала в руках. Простая картонная коробка явно была предназначена для меня.

Так и оказалось на самом деле, и когда Пенни подхватила меня и посадила внутрь, места там оказалось, только чтобы мне слегка повернуться. Я даже не попытался выбраться. Смысла в этом не было. Я надеялся только, что, когда она вышвырнет меня на улицу, оставит хотя бы коробку. В конце концов нуждаюсь же я в укрытии хотя бы до тех пор, пока не выработаю собственную стратегию выживания.

«Прощай, мама, и спасибо за все!» – позвал я и замолчал в надежде услышать мамин голос. Она не отозвалась, и я приготовился к худшему. Я думал, что мне предстоит провести в коробке долгие часы, даже целый день.

Я предположил, что Пенни не захочет, чтобы я отыскал обратную дорогу, и отвезет меня подальше от дома. В темноте и тесноте было трудно ориентироваться во времени, и я гадал, сколько времени пройдет до того, как мы доберемся до места и где мне искать себе пропитание.

Однако мои размышления были прерваны, когда вскоре коробка со стуком опустилась на пол.

Мы шли не больше минуты, возможно, даже и меньше, и я разглядел свет сквозь поднявшиеся картонные крылья. Я поднял голову и увидел пальцы, открывавшие коробку. Внутрь коробки заглянуло знакомое лицо, а я никак не мог понять, что же происходит.

«Пузик! – закричала Эшли, и слезы покатились у нее из глаз. – Мамочка! Я об этом и мечтала!»

Мы пришли в гостиную, в которой оказалась Эшли, одетая в праздничное платье в честь дня своего рождения. Она была ошеломлена, потрясена таким подарком. Секунду она смотрела на меня, потом бабушка подсказала ей взять меня на руки. Я был точно так же поражен. Эшли подняла меня и крепко обняла. Сквозь шерсть я чувствовал ее слезы, и это были слезы счастья. Я взглянул на Пенни, которая снимала нас на видеокамеру. Мне показалось, что и она готова расплакаться.

«С днем рождения, Эшли! – с улыбкой произнесла она и обернулась ко мне. – И добро пожаловать в твой дом, Пузик! Кое-кого ты сделал сегодня самой счастливой девочкой в мире».