Текст книги "Курская битва, которую мы начали"

По мнению Эриха Манштейна[170]170
  Манштейн Э. Утерянные победы… С. 508-512.


[Закрыть], которое частично отражает взгляды и оценки военно-политического руководства Германии, в связи с поражениями весной 1943 года итальянских и немецких войск в Северной Африке, что сделало вероятным скорое открытие Западного фронта против Германии в Европе, учитывая проблему сил и средств, требующихся для продолжения войны, решающий характер приобрел фактор времени. Поэтому до высадки значительных англо-американских сил в каком-то из районов Западной или Южной Европы, вероятной летом 1943 года, требовалось высвободить войска с Восточного фронта, которые могли бы нанести англичанам и американцам крупное поражение. С этой целью на Восточном фронте необходимо было добиться устойчивого равновесия, истощив советские вооруженные силы крупными потерями. В перспективе, при реальном нанесении каждому из противников крупного ущерба, у Германии появилась бы вероятность использовать недоверие между союзниками по «антигитлеровской» коалиции и заключить мирное соглашение или с западными державами, или с СССР.

Высказанное мнение является идеалистическим, в особенности если учесть, что Манштейну уже было известно решение премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля, президента США Франклина Рузвельта и объединенной группы начальников штабов союзников, принятое ими по инициативе американской стороны на конференции, проходившей с 14 по 24 января 1943 года в городе Касабланка, в соответствии с которым Великобританией и США был провозглашен принцип безоговорочной капитуляции Германии и ее союзников, отныне представляющей единственное основание вступать с этими странами в переговоры[171]171
  Манштейн Э. Утерянные победы… С. 509; Р. Эрнест Дюпюи и Тревор Н. Дюпюи. Харперская энциклопедия военной истории с комментариями издательства «Полигон». ВСЕМИРНАЯ ИСТОРИЯ ВОЙН. Книга четвертая. – М.: Издательство Полигон; СПб., 1997. – 1120 c. С. 219, 220.


[Закрыть].

Это требование, выдвинутое по настоянию Рузвельта, породило в Германии идеологическую концепцию так называемой «тотальной войны до победы или смерти» (официально объявлена Гитлером на съезде Национал-социалистической (социалистской) рабочей партии Германии в сентябре 1943 года), что заставило немецкий народ приложить максимальные военные усилия, придало боевым действиям еще более ожесточенный характер и, по некоторым оценкам, затянуло войну по крайней мере на два года[172]172
  Фуллер Дж. Указ. соч. С.347; Харт Лиддел Бэзил. Указ. соч. С. 353-354.


[Закрыть]. По мнению представителей английской военной и политической элиты, которое приводит английский фельдмаршал Бернард Монтгомери (Bernard Law Montgomery)[173]173
  Монтгомери Бернард Лоу. Краткая история военных сражений / Пер. с англ. В. П. Михайлова. – М.: ЗАО Центрполиграф, 2004. – 460 с. – С. 407.


[Закрыть], заявление о безоговорочной капитуляции Германии ужесточило войну, сделало неизбежной борьбу до конца, захлопнуло дверь перед возможными предложениями условий с любой стороны или переговорами, придало немцам и японцам мужество отчаяния, укрепило позиции Гитлера как «единственной надежды» Германии, способствовало успеху Геббельсовской пропаганды, сделало неизбежной высадку в Нормандии со всеми вытекающими из этого потерями, дало возможность Сталину оккупировать Восточную Европу, затруднило послевоенное восстановление Германии и Японии, ничем не способствовало упрочению моральных позиций союзников по антигитлеровской коалиции.

Требование безоговорочной капитуляции наглядно продемонстрировало планы правящих кругов США по достижению мировой гегемонии путем политического и экономического поражения Германии и Японии и максимального ослабления других геополитических конкурентов: 1) Великобритании, которая в ходе длительной войны до капитуляции противников стала должником США и впоследствии вынуждена была отказаться от своей колониальной политики (разногласия между Англией и США по поводу колоний начались уже на конференции в Касабланке); 2) СССР, лидер которого Иосиф Сталин в погоне за политическим контролем над странами Европы, в условиях соревнования с западными союзниками, возложил на русских основную тяжесть людских потерь в ходе боевых действий против Вермахта. Причем интересно, что инициатива президента Рузвельта по поводу безоговорочной капитуляции совпала по времени с попытками германского политического руководства установить контакты с советской стороной через посольства обеих стран в Швеции, чтобы найти пути заключения сепаратного мирного договора между Германией и СССР. Принятие советской стороной предложения США о безоговорочной капитуляции Германии перед всеми союзниками должно было заблокировать такие попытки.

Известный английский военный теоретик и историк Б. Лиддел-Гарт (Лиддел Харт, Basiel Liddel Hart) указывает, что хотя военные специалисты (в частности, фельдмаршал Ганс Клюге) предлагали Гитлеру отвести немецкие войска с невыгодных рубежей, на которых они закончили зимнюю кампанию 1942 – 1943 гг., на рубеж Днепра, но Гитлер полагал, что лучшим средством обороны является наступление[174]174
  В кн.: Лиддел-Гарт Базил. Стратегия непрямых действий (Энциклопедия военного искусства) / Сост. С. Переслегин, Р. Исмаилов. – М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 1999. – 656 с. – С. 323; Лиддел-Гарт Б. Г. Вторая мировая война / Сост. С. Переслегин, Р. Исмаилов. – М.: ООО «Фирма «Издательство АСТ»; СПб.: Terra Fantastica, 1999. – 944 с. – С. 523; Ньютон Стивен Х. Курская битва: немецкий взгляд… С. 263.


[Закрыть]. Согласно воспоминаниям Манштейна[175]175
  Манштейн Э. Утерянные победы… С. 528, 529.


[Закрыть], в июле Гитлер заявил, что необходимость проведения операции «Цитадель» диктуется неизбежными вредными последствиями от дальнейшего выжидания русского наступления, которое может последовать зимой или одновременно с англо-американским десантом в Европе. Потери СССР Гитлер оценивал по информации американской прессы в 12 – 14 млн. военнообязанных и считал, что новая кровопролитная битва приведет советскую армию к вынужденному бездействию.

По поводу людских ресурсов СССР и потерь среди военнообязанного советского населения можно высказать следующее мнение, основанное на сведениях российских военных историков[176]176
  Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование… С. 227-464.


[Закрыть].

На основе имеющихся статистических данных с использованием демографического метода установлено, что в конце первого полугодия 1941 года численность населения СССР составляла приблизительно 196,7 млн. человек (для сравнения, накануне Второй мировой войны население Германии вместе с Австрией, Богемией и Моравией составляло около 80 – 85 млн. человек[177]177
  В кн.: Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 700, 714.


[Закрыть]).

К началу 1943 года немецкие войска удерживали в своих руках приблизительно 2 млн. кв. км советской территории, на которой до войны проживало около 88 млн. человек. В ходе эвакуации и призыва в Красную Армию из этой части СССР убыло примерно 15 млн. человек, а не менее 73 млн. или 37% всего довоенного населения осталось в оккупации. Почти 5,3 млн. человек из числа оставшихся в оккупации были угнаны на принудительные работы в Европу; 8,5 млн. умерли по естественным причинам; более 7,4 млн. оказались уничтожены в соответствии с немецким оккупационным планом под кодовым наименованием «Ост» (нем. «Ost», по-видимому, большей частью погибли из-за нахождения в зоне военных действий, в результате бомбежек, артиллерийско-минометных обстрелов, неразминированных минных полей. – П. Б.). Следовательно, людские ресурсы, которыми располагали оккупированные территории после их освобождения или реоккупации советскими войсками, ограничивались приблизительно 50 млн. человек. Учитывая, что максимальная квота мобилизационных ресурсов обычно составляет примерно 16% общей численности населения (за годы войны в СССР было призвано 17,6% населения, но около 0,4% уже составляли женщины, доля которых среди личного состава Красной Армии в 1943 году достигала 8%), из этих 50 млн. потенциально возможно было призвать в армию приблизительно 8 млн. человек. Однако, поскольку доля военнообязанных среди мужского населения на оккупированных территориях сильно уменьшилась после призыва в Красную Армию в 1941 году, вывоза трудоспособных людей в Европу и уничтожения мужчин, оказавшихся в составе различных групп сопротивления и «партизанских» отрядов, постольку реальная величина призывного контингента была значительно ниже. Вместе с тем этот контингент все равно включал миллионы мужчин, которые могли пополнить ряды Красной Армии.

Так, например, весной 1943 года (в ходе подготовки к обороне Курского выступа) общая потребность войск Воронежского фронта в личном составе была только на 31% удовлетворена за счет маршевых пополнений, тогда как 27% пополнения составили лица, мобилизованные на освобожденной территории[178]178
  В кн.: Битва под Курском: От обороны к наступлению… С. 133.


[Закрыть].

Маршал Советского Союза Константин Рокоссовский в своих мемуарах указывает, что осенью 1943 года после значительных потерь части поредели, и значительный приток людей давал призыв в армию граждан на освобожденной от немцев (реоккупированной. – П. Б.) территории Украины (только в 13-ю армию Центрального фронта, которым командовал Рокоссовский, было направлено 30 тыс. украинских «призывников»)[179]179
  В кн.: История Великой Отечественной войны Советского Союза 1941 – 1945 гг.: Т. 3. Коренной перелом в ходе Великой Отечественной войны (ноябрь 1942 г. – декабрь 1943 г.)… С. 311; Рокоссовский К. К. Указ. соч. С. 241.


[Закрыть].

По воспоминаниям другого участника войны[180]180
  Лебединцев А. З., Мухин Ю. И. Указ. соч. С. 503-504.


[Закрыть], в ноябре 1943 года, после освобождения Киевского района, офицеры советских частей получили приказ приступить к мобилизации военнообязанного контингента из числа местных жителей, «отсиживавшихся» по домам с лета 1941 года, которых призывали в своей одежде и с лопатами (по словам командующего 13-й армии Центрального фронта генерала Николая Пухова[181]181
  Пухов Н. П. Годы испытаний. – М.: Воениздат, 1959. – 88 с. – С. 30.


[Закрыть], отличить новобранцев можно было по крестьянским зипунам, в которых они участвовали в первых боях), причем в одном пехотном полку ими за два дня было укомплектовано два батальона. Именно таким образом 38-я армия 1-го Украинского фронта в период с 1 по 15 декабря 1943 года получила пополнение из числа мобилизованного местного населения, общим количеством около 18 тыс. человек в возрасте от 18 до 45 лет[182]182
  В кн.: Москаленко К. С. На Юго-Западном направлении. 1943 – 1945. Воспоминания командарма. Книга II. – 2-е изд. – М.: Наука, 1973. – 656 с. – С. 213.


[Закрыть]. По информации П. Кареля[183]183
  Пауль Карель. Указ. соч. С. 245.


[Закрыть], за три недели в августе-сентябре 1943 года в войска советского Южного фронта было мобилизовано около 80 тыс. человек, проживавших на территории только что «освобожденных» районов на северном побережье Азовского моря. Соответственно, только из числившихся пропавшими без вести на бывшей оккупированной территории в Красную Армию было вторично призвано почти 940 тыс. человек[184]184
  Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование… С. 248.


[Закрыть].

Аналогичная ситуация складывалась при отступлении германских войск и в сфере использования материальных ресурсов оккупированных территорий.

Так, при отступлении немецкие войска не успевали вывезти или уничтожить местные продовольственные запасы, поэтому осенью 1943 года Государственный Комитет Обороны снял с централизованного снабжения продовольствием и фуражом группу южных фронтов, войска которых заняли Левобережную Украину и изъяли у местного населения для передачи в государственные запасы свыше 384 тыс. тонн зерна (в том числе из-за этого изменилась и структура потребления централизованно доставляемых советским войскам материальных средств в сравнении с русской царской армией в период Первой мировой войны – доля потребляемого продовольствия и фуража снизилась с 63,5% до 19,4% общего количества перевозимых грузов, что позволило увеличить поставки боеприпасов с 3,6% до 29,2%, хотя в общий объем перевозок дополнительно вошло горючее – 28%)[185]185
  В кн.: Тыл Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг… С. 206-207, 503.


[Закрыть]. В итоге, если общий расход продовольствия и фуража на довольствие Красной Армии за годы войны составил около 40 млн. тонн, то свыше 20 млн. тонн из этого объема поступило за счет местных ресурсов[186]186
  Тыл Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг… С. 215.


[Закрыть].

Как видно, немецким войскам необходимо было либо удерживать захваченные земли, либо организовать депортацию и/или массовую ликвидацию всех находящихся там мужчин призывных возрастов, а также уничтожение местных запасов сырья и продовольствия, что было невозможно по причине отсутствия сил и средств, требующихся для установления жесткого контроля за населением, его вывоза и реализации масштабных мероприятий по уничтожению людей и ресурсов.

В связи с изложенным, учитывая практику насильственного призыва в Красную Армию мужской части населения, проживающего на занятой советскими войсками территории, что во многих случаях не находило никакого отражения в учетных документах воинских частей и подразделений (тем более, если вновь призванные погибали в первых же боях), до настоящего времени так и остается неразрешенной проблема оценки истинного размера безвозвратных и общих потерь советской стороны.

К 1 июля 1943 года в действующей армии СССР было около 6,6 млн. военнослужащих, которые составляли 65 – 70% от общей численности вооруженных сил. За время военных действий в 1941 – 1942 гг., а также первом полугодии 1943 г., безвозвратные потери личного состава советских вооруженных сил (убитые, умершие от ран при эвакуации и в медицинских учреждениях, умершие от болезней, погибшие в результате происшествий, пропавшие без вести и попавшие в плен) составили более 7,3 млн. солдат и офицеров. Санитарные потери (раненые, контуженные, обожженные, обмороженные, заболевшие) достигли почти 7,4 млн.

Военно-медицинская статистика показывает, что за всю войну 20,8% из числа находившихся на излечении военнослужащих были признаны негодными и уволены со службы (по другим данным[187]187
  В кн.: Тыл Советских Вооруженных Сил в Великой Отечественной войне 1941 – 1945 гг… С. 322, 496.


[Закрыть], за время войны было возвращено в строй 72,3% раненых и 90,6% заболевших военнослужащих). Соответственно, из 7,4 млн. санитарных потерь не вернулись в строй приблизительно 1,5 млн. человек. Кроме того, значительное число военнослужащих к началу Курской битвы пока еще находилось на излечении в различных медицинских учреждениях, хотя впоследствии они вновь пополнили вооруженные силы.

В первом полугодии 1943 года было госпитализировано 1,4 млн. раненых, контуженных, обожженных, обмороженных и 467 тыс. больных солдат и офицеров, не учиты вая тех, кто уже находился на лечении. Отсюда следует вывод, что безвозвратные потери Красной Армии к 1 июля 1943 года составляли около 9 млн., а всего из строя безвозвратно или временно выбыло до 11 млн. военнослужащих.

В целом, учитывая число оставшихся в оккупации (73 млн.), находящихся на военной службе (около 11,5 млн.), безвозвратные потери (около 9 млн.), а также естественную убыль мирного населения (11,9 млн. умерших за все время войны), человеческий ресурс, остававшийся в распоряжении советского руководства, составлял не менее 90 – 95 млн. человек.

Это еще открывало широкие возможности для пополнения армии, несмотря на уменьшение доли мужчин призывного возраста (всего за войну было мобилизовано почти 29,6 млн., включая 957 тыс. человек, осужденных за различные преступления[188]188
  Берия С. Мой отец – Лаврентий Берия. – М.: Современник, 1994. – 431 с. – С. 87.


[Закрыть], а к 1 июля 1945 года в вооруженных силах оставались 11,4 млн. военнослужащих). Поэтому начиная с 1942 года военно-политическому руководству СССР удавалось обеспечить стабильный состав действующей армии на уровне около 5,5 – 6 млн. человек, в то время как численность германской действующей армии и войск ее союзников за время войны на Восточном фронте уменьшилась с 6 до 3 млн. военнослужащих (см. Таблицу 6).

Таким образом, те цифры, которыми располагал Гитлер по поводу людских потерь СССР, оказываются близки к истине. Однако величина советских вооруженных сил была такова, что, даже не принимая в расчет возможности их дальнейшего пополнения (оставленные Гитлером без внимания), для достижения временного равенства сил на Восточном фронте немецкая армия должна была в короткие сроки уничтожить, взять в плен, сделать инвалидами по ранению несколько миллионов солдат и офицеров противника.

В районе Курска как раз и была сосредоточена почти двухмиллионная группировка советских войск. Вместе с тем их колоссальное, по сравнению с Вермахтом, насыщение боевой техникой – прежде всего самолетами, танками и САУ (во время боевых действий в 1941 г. в советские войска поступило 5,6 тыс. танков и САУ; в 1942 г. – 28,0 тыс.; в 1943 г. – 27,3 тыс.; в 1944 г. – 34,7 тыс.; в 1945 г. – 13,5 тыс., а также боевыми самолетами – в 1941 г. в советские войска поступило 9,9 тыс. боевых самолетов; в 1942 г. – 22,0 тыс.; в 1943 г. – 33,1 тыс.; в 1944 г. – 35,6 тыс.; в 1945 г. – 15,0 тыс.[189]189
  Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование… С. 473-481.


[Закрыть]), вряд ли позволяло легко решить такую задачу.

Общие данные, касающиеся наличия боевой техники в действующей армии СССР и Германии вместе с ее союзниками, показывают, что вооруженность советской стороны (число военнослужащих, приходящихся на единицу того или иного вида боевой техники) основными видами тяжелого оружия была лучше, чем у противника, практически все время войны, кроме короткого периода в конце 1941 – начале 1942 гг. (см. Таблицу 6).

Причем начиная приблизительно со второй половины 1944 года отставание Германии и ее союзников по вооруженности стало резко увеличиваться (по вооруженности самолетами разрыв начал заметно возрастать уже с начала 1943 года), поскольку оснащенность советских войск прогрессивно возрастала.

Таблица 6. Динамика численности личного состава и вооруженности противоборствующих сторон в ходе боевых действий на Восточном фронте (1941 – 1945 гг.)[190]190
  50 лет Вооруженных Сил СССР… С. 459; История военного искусства: Учебник для военных академий Советских Вооруженных сил… С. 121, 123, 173, 194, 178, 242, 316; Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование… С. 218; Р. Эрнест Дюпюи и Тревор Н. Дюпюи. Указ. соч. С. 289.


[Закрыть]

Примечание:

* – показатель вооруженности (ПВ) принят равным отношению общей численности (тыс. чел.) личного состава действующей армии к общему количеству (тыс. ед.) основных видов состоящей на ее вооружении боевой техники (ПВ = ЛС / ОМ; ЛС / ТС; ЛС / С).

Следует заметить, что приведенные сведения почерпнуты в основном из советских источников, поэтому данные о величине сил и средств Германии и ее союзников на Восточном фронте несколько преувеличены, как это уже было показано выше относительно количества бронетехники в июне 1943 года. По другой информации, оснащенность противоборствующих сторон танками и САУ на разных этапах войны выглядела иным образом (см. Таблицу 7).

Таблица 7. Количество единиц бронетехники на Восточном фронте в 1941 – 1945 гг.[191]191
  Вторая мировая война. День за днем. 1939 – 1945 / Пер. А. Колина, Я. Колиной. – М.: Изд-во Эксмо, 2005. – 248 с. – С. 245.


[Закрыть]

С другой стороны, эти новые данные обнаруживают еще больший разрыв в оснащенности бронетанковой техникой германских и советских войск, чем предыдущие, что, по-видимому, так же верно для артиллерии и авиации и, соответственно, аналогичным образом отражается на всех показателях вооруженности сторон.

Как следствие, насыщение советских войск боевой техникой привело к тому, что потери личного состава Красной Армии каждый год уменьшались (28,9% (от общих потерь) – в 1942 г., 20,6% – в 1943 г., 15,6% – в 1944 г.), в то время как потери бронетехники и самолетов в целом возрастали (по танкам и САУ – 15,6% в 1942 г., 24,4% – в 1943 г., 24,6% – в 1944 г.; по боевым самолетам – 18,1% в 1942 г., 26,0% – в 1943 г., 22,5% – в 1944 г.)[192]192
  Россия и СССР в войнах XX века: Статистическое исследование… С. 409.


[Закрыть]. Германская армия уничтожала все больше вражеской боевой техники, но благодаря возрастающему превосходству по вооруженности русские теряли все меньше людей и причиняли все больший ущерб противнику – безвозвратные потери немецких сухопутных войск, из которых основная часть приходится на Восточный фронт, постоянно увеличивались, достигнув максимума за пятый год войны (1943 – 1944 гг. – около 43% от общего количества безвозвратных потерь, зафиксированных в период до 30 ноября 1944 г.)[193]193
  Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 712-717.


[Закрыть].

Таким образом, германцам требовалось побеждать технически и численно превосходящего их противника, причем удерживая за собой оккупированные территории, чтобы продолжать эксплуатацию захваченных здесь природных источников сырья и материалов и не дать врагу в полной мере воспользоваться его людскими ресурсами.

Мнение Манштейна и цитируемые им высказывания Гитлера показывают, что во второй половине 1943 года немецкое военно-политическое руководство в целом осознало необходимость перейти на Восточном фронте от стратегии «сокрушения» к стратегии «истощения». Обычно такая стратегия предполагает преднамеренную передачу инициативы в руки противника и последующее адекватное реагирование на его действия, что возможно только при наличии запаса времени. У Германии, как отметил Манштейн, времени не было, поэтому бездеятельно ожидать наступления советской армии вплоть до открытия второго фронта в Европе немецкое военное руководство не могло. Вообще, немецкое командование, по-видимому, сомневалось, что противник решится в ближайшее время предпринять широкомасштабные наступательные действия, поскольку русским было выгодно затягивать время, накапливая преимущество и ожидая действий своих союзников, которые неминуемо должны были ослабить силы Вермахта на Восточном фронте[194]194
  Манштейн Э. Утерянные победы… С. 527.


[Закрыть].

Начальник штаба группы армий «Юг» генерал Теодор Буссе (Theodor Busse) отмечает[195]195
  В кн.: Ньютон Стивен Х. Курская битва: немецкий взгляд… С. 22.


[Закрыть], что, по мнению Генерального штаба сухопутных войск, к весне 1943 года советская военная мощь была ослаблена зимним наступлением и немецким контрударом под Харьковом, поэтому Красная Армия, по-видимому, не готова начать новое наступление до конца июня. Вместе с тем в апреле еще невозможно было предсказать действительные намерения советского командования.

Соответственно, по замыслу фельдмаршала Манштейна[196]196
  Манштейн Э. Утерянные победы… С. 510.


[Закрыть], истощения русских следовало добиваться путем проведения собственных наступательных, либо контрнаступательных операций, в ходе которых предварительными маневрами спровоцировать противника на действия, желательные немецкой стороне. Следуя этому замыслу, Манштейн предложил оставить территорию Донецкого угольного бассейна (далее – Донбасс), а затем отрезать занявшие его советские войска ударом с севера, но Гитлер отклонил данный план, поскольку, не говоря о риске безвозвратно потерять территории с большим населением и важнейшими ресурсами, даже временная утрата Донбасса означала гибель созданной здесь немцами промышленной инфраструктуры по добыче стратегических ископаемых – каменного угля разных видов и марганца[197]197
  Манштейн Э. Утерянные победы… С. 513-516.


[Закрыть].

П. Карель, следуя за доводами Манштейна, делает вывод, что немецкие вооруженные силы, опираясь на пока еще не до конца израсходованные людские резервы на фронте и в промышленности, а также имеющийся военный потенциал, должны были отказаться от обороны захваченных территорий и, проводя мобильные контрнаступательные операции, причинить советским войскам такие потери в живой силе и технике, которые бы вынудили политическое руководство СССР пойти на мирные переговоры. Однако Гитлер воспротивился этому, решив нанести крупное поражение русским, от которого они уже не смогли бы оправиться, в результате широкомасштабной операции на окружение советских войск в районе Курска.

По мнению генерала Мюллер-Гиллебранда[198]198
  Мюллер-Гиллебранд Б. Указ. соч. С. 380.


[Закрыть], в сложившейся обстановке Гитлер осознал бесперспективность и невозможность крупных операций с далеко идущими целями и теперь надеялся истощить уже сильно ослабленные советские войска целым рядом частных наступательных операций, благодаря которым противник окажется не в состоянии предпринять широкое наступление и инициатива останется в руках немцев.

Однако, как указывал начальник Генерального штаба сухопутных войск (с 24 сентября 1942 года) генерал Курт Цейтцлер (Цейцлер, Kurt Zeitzler), эта идея являлась правильной только при полной уверенности в успехе таких частных наступательных операций, а также в том, что потери наступающей стороны будут меньше, чем обороняющейся, иначе немецкие силы оказались бы истощены скорее, чем силы противника. Вместо наступательных акций Цейтцлер предлагал так называемую «эластичную» оборону с постепенным отводом войск на заранее подготовленные позиции и «перемалыванием» наступающего врага.

Гейнц Гудериан в своих поздних оценках войны с Россией констатирует[199]199
  Гудериан Гейнц. Указ. соч. С. 300-308, 311-316.


[Закрыть], что в тех условиях, в которых оказалась германская армия весной 1943 года, никакого крупного наступления против русских войск предпринимать не следовало. Требовалось оперативно реагировать на действия противника и предпринимать частные операции в целях улучшения занимаемых позиций и высвобождения резервов. В феврале 1943 года Гудериан был назначен на должность генерал-инспектора бронетанковых войск Германии с широким кругом полномочий, необходимых для обновления этого рода войск из-за все возрастающего количественного превосходства русских бронетанковых сил. В связи с этим, 9 марта 1943 года Гудериан выступил с докладом в ставке Гитлера в Виннице, обосновывая необходимость новых штатов танковых дивизий, которые должны быть введены с целью экономии личного состава и материальной части при одновременном повышении боеспособности соединений путем обеспечения их более совершенным вооружением и применения более целеустремленной тактики. Для этого, по мнению Гудериана, следовало снять с Восточного фронта и отправить на реорганизацию и доукомплектование в тыл большую часть танковых дивизий, заменив их частями самоходных противотанковых орудий в пехотных дивизиях и резерве главного командования, необходимых для отражения русского наступления. В то же время модернизированные и усиленные танковые дивизии потребуются для крупного наступления в 1944 году. В качестве главной задачи на 1943 год Гудериан указал создание некоторого количества полностью боеспособных бронетанковых соединений, необходимых для наступления с ограниченными целями. Здесь же Гудериан заметил, что новые танки Pz Kpfw V (нем. PanzerKampfwagen-V «Panther», далее – «Пантера») и Pz Kpfw VI (PanzerKampfwagen-VI «Tiger», далее – «Тигр») нецелесообразно использовать на фронтах до июля-августа.

Вместе с тем предлагаемое Гудерианом гипотетическое «крупное» наступление в 1944 году в действительности зависело от возможности выдержать вполне реальное советское наступление в 1943 году, что было проблематичным в силу нехватки сил и средств, особенно при условии скорого начала войны на два фронта.

Соответственно, далее в своих воспоминаниях Гудериан указывает[200]200
  Гудериан Гейнц. Указ. соч. С. 316, 317, 318.


[Закрыть], что в действительности танковые части с фронта на пополнение не отводились, а соединения самоходных орудий в пехотных дивизиях так и не были созданы. Однако, согласно положениям его доклада, в конце марта была начата реорганизация моторизованных частей танковых дивизий, а крупные соединения новых танков действительно вступили в бой только в июле в ходе наступательной операции с ограниченными целями «Цитадель».

По мнению Б. Лиддел-Гарта[201]201
  Лиддел-Гарт Базил. Стратегия непрямых действий (Энциклопедия военного искусства)… С. 322.


[Закрыть], в 1943 году неблагоприятное соотношение сил для немцев привело к полной безнадежности проведения ими как наступательной стратегии, так и организации жесткой обороны – по причине недостаточной плотности войск. Единственным альтернативным вариантом оставалась подвижная оборона, связанная с преднамеренным оставлением территории и последующими маневренными контрударами с целью ослабить наступающего противника.

По свидетельству генерала Буссе[202]202
  В кн.: Ньютон Стивен Х. Курская битва: немецкий взгляд… С. 23-25.


[Закрыть], контрудар под Харьковом представлял первый шаг в том направлении, чтобы полностью перехватить инициативу на Восточном фронте. Удержание инициативы в кампании против Советского Союза в 1943 году стало решающим, поскольку было ясно, что это последний год, когда Германия может вести боевые действия без угрозы открытия нового фронта на западе. Все, включая Гитлера, Генеральный штаб, командующих группами армий и армиями, полностью соглашались в этом, хотя, естественно, различались мнения относительно решения данной проблемы. Альтернативы были следующие:

1. Ведение оборонительно-наступательных действий, что означало предоставить советским войскам возможность наступать первыми, а затем перейти в контрнаступление. Такое решение предлагали начальник Генерального штаба сухопутных войск генерал Курт Цейтцлер, начальник Оперативного управления Генерального штаба сухопутных войск генерал Адольф Хойзингер, командующие группами армий «Центр» и «Юг» фельдмаршалы Ганс Клюге и Эрих Манштейн. Эти военачальники подчеркивали, что дело состоит не в том, чтобы удерживать территорию, а в том, чтобы раз6ить Красную Армию, придерживаясь оборонительно-наступательной тактики. Они полагали, что, вероятнее всего, учитывая существующее соотношение сил между воюющими сторонами, к успеху приведут именно такие действия. После периода гибкой обороны, как только советские войска безвозвратно втянутся в наступление, контрудар застигнет их во время движения. Благодаря лучшему качеству немецкого командования и солдат (что нашло новое подтверждение в сражении под Харьковом), подобные действия скорее позволят нейтрализовать советское численное превосходство, в то время как удержание слишком протяженного фронта при одновременном наступлении с целью прорыва полосы вражеских укреплений и выхода армий на оперативный простор, малоперспективно.

2. Нанести упреждающий удар, чтобы прекратить советские приготовления к наступлению на начальной стадии, в результате чего Красная Армия не сможет начать общее наступление в 1943 году.

По мнению Буссе, Гитлер отказался от первого предложения и сделал выбор в пользу второго решения, поскольку полностью отвергал идею о какой-либо произвольной потере территории, опасаясь того, что оборонительно-наступательные действия начнутся с преднамеренного оставления территории, а это приведет к началу отступления на всем фронте, остановить которое больше не удастся. Помимо этого, Гитлер утверждал, что у него нет времени, чтобы дожидаться, когда Сталин позволит ему начать наступление, особенно в свете надвигающегося вторжения на западе. Отсюда было принято решение ударить первыми.

Как видно, по вопросу дальнейшего ведения войны на Восточном фронте господствующей в кругах немецкого генералитета и военных специалистов оказалась идея о стратегии «истощения», целью проведения которой была долговременная стабилизация фронта и формирование резервов для сопротивления англо-американскому вторжению. В рамках этой стратегии требовалось решить задачу по нанесению советской армии таких потерь в живой силе и технике, которые парализовали бы дальнейшую активность русских. Однако по поводу способов решения этой задачи выявилось некоторое расхождение во мнениях. В военной среде Германии происходил активный поиск новых оперативных и оперативно-тактических схем, комбинаций и решений. Одни специалисты выступали за мобильные операции, инициатива ведения которых должна была оставаться за германским командованием благодаря более высокой маневренности немецких войск[203]203
  Гудериан Гейнц. Указ. соч. С. 421; Манштейн Э. Утерянные победы… С. 510, 514.


[Закрыть]. Другие предлагали «эластичную» оборону. Некоторые считали, что целесообразно проводить частные наступательные операции.

С точки зрения Маршала Советского Союза Георгия Жукова[204]204
  Жуков Г. К. Указ. соч. С. 469.


[Закрыть], при подготовке и проведении операции «Цитадель» у командования немецких войск отсутствовала правильная и глубокая оценка обстановки, а также не было единства по поводу планов и способов предстоящих действий.

Анализ предлагаемых способов ведения боевых действий на Восточном фронте показывает, во-первых, что неизбежно сопряженные с маневренной или «эластичной» обороной уступки территории приводили, как это уже было отмечено, к усилению советской армии людскими резервами, а также возвращению врагу источников сырья и ресурсов, жизненно необходимых промышленности и хозяйству Германии. К 1943 году немецкое военно-политическое руководство уже осознало данный факт, поэтому в марте, при отступлении 4-й и 9-й армий группы «Центр» от Ржева и Вязьмы по плану операции «Бег буйвола» (нем. «Bufelbewegung»), вместе с войсками с уступаемой противнику территории эвакуировалось местное население[205]205
  Меллентин Ф. В. Указ. соч. С. 298-299.


[Закрыть].

В ходе Курской битвы, при отступлении групп армий «Центр» и «Юг» в июле-августе 1943 года, германские войска, кроме угона скота и сбора материальных ценностей, забирали с собой всех мужчин старше 14 лет[206]206
  Лопуховский Л. Указ. соч. С. 449.


[Закрыть]. Соответственно, по данным штаба 9-й армии группы «Центр», при отступлении 2-й и 9-й армий с орловского плацдарма германскими войсками было угнано 180 тыс. человек местного населения и около 30 тыс. голов крупного рогатого скота[207]207
  В кн.: Огненная дуга… С. 376.


[Закрыть].