Текст книги "Враг у ворот"

– Читали? – проглотив не дожёванный кусок котлеты, я кивнул.

– Да, но если по честному, это ни как не улучшило

моё понимание вопроса, – русский ещё раз надкусил булочку, но уже с другого конца, видимо разыскивая в ней варенье.

– Вы читали отрывок дневника? – я кивнул. – Ничего странного?

– Странного хоть отбавляй, но я бы назвал это бредом! – Михаил, перестав жевать, как-то странно

глянул на меня, в его взгляде одновременно сквозила враждебность и недоумение; сунув руку во внутренний карман пиджака, он выудил из него несколько фотографий, немного повертев в руках, передал их мне. Краем глаза я успел заметить, что под пиджаком у него находиться люгер, спрятанный в наплечной кобуре.

 На одной из фотографий был изображён голый мужчина, он стоял, держа руки по швам напротив

какого-то аппарата напоминающего капсулу с множеством проводов и трубок ответвляющихся от неё. Далее шла фотография того же мужчины, но уже лежащего на полу с прострелянной головой; на фотографии отчётливо было видно, как из развороченного пулей затылка растекается огромная лужа крови. Я непонимающе глянул на Михаила, но тот лишь поднял палец, призывая смотреть дальше. Дальше шла фотография, где мужчина с наспех намотанной повязкой лежит в капсуле; пара толстых трубок скрываются в его раскрытом рте, ещё несколько подведены к сердцу и животу; подложив фотографию под низ, я глянул на последнюю. Глаза мои должно быть поползли вверх, ибо Михаил довольно громко хмыкнул. На фотографии был всё тот же мужчина, повязка была снята, открывая ужасное ранение, но ни смотря на это мужчина стоял и улыбался; этого не могло попросту быть, но тем не менее он был снова жив!

                       22:12 спец. Авиабаза Британских ВВС 27 июля 1944.

Около десяти или чуть более того заявился полковник. К тому времени я, впечатлённый фотографиями Михаила, сумел таки осилить все находящиеся в конверте документы. Более половины из них касались предстоящей операции. Я был неприятно удивлён тем, что нам придётся работать даже не вдвоём, а  втроём. Третьим был доктор Л. Джексон, он должен был присоединиться к нам в Нормандии, близ местечка под названием Сен-Ло, куда нас доставит самолёт Королевских ВВС.

    Я дочитывал последние листы, когда дверь без стука отворилась, пропуская грузную фигуру полковника. На нём была военная форма защитного цвета, но без знаков отличия.

– Вы ужинали Пол? – крайне удивлённый столь нейтральным вопросом, я

машинально кивнул. – Ну, тогда процесс мышления у вас должен работать отменно!

   Улыбнувшись своей шутке, он  притворил за собой дверь: подойдя к тумбочке,

уселся на неё, закурил сигарету и молча уставился на меня, показывая, что готов меня  слушать.

– Фотографии Михаила, они настоящие? – полковник, выпустив клуб дыма, кивнул.

– Он сделал их лично.

Я аж привстал с кровати, до самого последнего момента я надеялся услышать, что это мол

дезинформация, утка – дабы навести возможного врага на ложную цель. Но сейчас, видя озабоченное лицо полковника, я понял, что, то, что лежало в конверте, и показал мне Михаил, было чистейшей воды правдой. Правдой, в которую верили все, за исключением меня.

– Но, этого не может быть! Если немцем, или кому либо ещё удастся сотворить такое, он станет ни

больше ни меньше – Богом!

– Считайте, что они уже сотворили, – полковник слез с тумбочки. – Осталось малое, не дать им

стать, как вы точно подметили – Богом.

  Глянув на часы, он протянул руку, показывая что б я отдал ему конверт.

– Уверен вы уже ознакомились с ним. – он снова глянул на часы. – В три вылет, в час за вами зайдут.

   Сунув пакет под мышку, полковник молча вышел, оставляя меня, совершенно обескураженного, в

одиночестве переваривать всё, то, что здравомыслящий человек, не задумываясь, принял бы за тяжёлый бред душевнобольного.

                               00:57 спец. Авиабаза Британских ВВС 28 июля 1944.

     Я не спал. Дверь тихонько приоткрылась, незнакомый мне военный с нашивками сержанта, увидев, что я не сплю, козырнув, молча махнул мне рукой, показывая, что пора.

     Мы вышли, поднялись по лестнице на верх и, пройдя мимо полусонного дежурного, покинули здание.

    На улице дул пронзительный ветер, по небу, подсвечиваемому снизу мощными прожекторами наземной обороны, плыли размытые тела дождевых облаков. Я глянул на часы, было две минуты второго, навряд ли вылет состоится сегодня, в такую погоду не то, что б лететь до Омахи, до Лондона, наверное, не дотянешь.

     Выйдя на взлётную полосу, мы, миновав ворота с обеих сторон затянутых колючей проволокой, подошли к дверям длинного барака. С двух сторон от двери находились сложенные из бетонных блоков брустверы, откуда на нас мрачно глядели дула тяжёлых пулемётов. Послышался окрик, сержант, придержав меня рукой, вытащил из кармана сложенный лист бумаги. Из-за бруствера вышел лейтенант, молча пробежал глазами по тексту листка, придирчиво оглядел меня, и махнул рукой, показывая, что б мы проходили.

      Внутри барак был ярко освещён, оглядевшись я понял, что мы с сержантом были здесь не единственными посетителями; в глубине барака явственно слышались приглушенные голоса. Мы двинулись в ту сторону, обходя многочисленные стеллажи и ящики, стоявшие и валявшиеся в беспорядке на полу.

      При нашем приближении голоса умолкли; миновав ещё один длинный стеллаж, мы, наконец, нашли их обладателей – около большого стола заваленного разнообразным оружием, стояли Михаил, одетый уже не в свой щегольской костюм, а в чёрный костюм десантника, полковник и ещё какой-то военный с нашивками капитана. Полковник приветственно поднял руку.

– А… Пол! Присоединяйтесь, тут есть всё необходимое… если что-то незнакомо, капитан Харрис

объяснит, что к чему, – указав рукой на капитана, полковник, что-то шепнул Михаилу, и, не проронив более не слова, быстро пошёл в сторону выхода. Из-за  стеллажей бесшумно выскользнули несколько фигур в защитной форме – личная охрана полковника. Я досадно мотнул головой, продолжительные перерывы между заданиями пагубно сказывались на моем внимании. Месяцами ми двумя раньше я заметит этих парней еще от входа…

 Ну да ладно, закурив сигарету я оглядел стол; люгеры, кольты, беретты, несколько снайперских

винтовок – от простейшей американки гаранд, до экспериментального,  неизвестно как попавшего сюда немецкого комплекса SEF-44S; гранаты объёмного действия, осколочные, противотанковые; огромный выбор холодного оружия; несколько огнемётом и противотанковых комплексов. Протянув руку, я взял пистолет необычной формы, полированная рукоять, казалось сама прилипала к руке, чуть удлинённое дуло, было сплошь усыпано тончайшими прорезями и имело очень малый калибр.

– Тайфун 27, – капитан, чуть приблизившись ко мне, попросил передать ему пистолет. – Создан на

базе немецкого Р-27 М2,  калибр изменён с 7.65 до 5.45; пули со смещённым центром тяжести имеют чуть продолговатую форму, внутри стальной стержень; встроенный глушитель позволяет вести  стрельбу практически бесшумно; магазин увеличен до девятнадцати зарядов, огонь как одиночными, так и очередями. Можете попробовать.

  Капитан, вытянув руку, несколько раз пальнул в развешенные вдоль дальней стены мишени;

пистолет издал нечто похожее на пых-пых, и на одной из мишеней появились несколько маленьких дырочек. Словно заправский ковбой, крутанув пистолет вокруг указательного пальца, капитан протянул его мне.

– Пол, – я, уже изготовившись стрелять, остановился. Михаил, дружелюбно улыбаясь, протягивал

мне внушительного размера пистолет. – Попробуйте прежде этот.

  Я принял оружие; пистолет, несмотря на внушительные размеры, оказался довольно лёгким; сбоку рукояти я увидел надписи на русском одиночными-автоматическими, щёлкнув расположенный над ними рычажок в положение автоматическими, я прицелившись нажал на спусковой крючок. Пистолет чуть завибрировал в руке, я услышал лёгкое, басовитое бу-бу-бу и  от выбранной мною мишени стали отлетать огромные куски картона; выпустив всю обойму, пистолет мягко щёлкнул, словно предлагая мне вставить ещё одну. Неподдельно удивлённый я обернулся к Михаилу, тот, все так же дружелюбно улыбаясь, принял у меня это чудо.

– ТТ – М2, спец модификация по индивидуальному заказу, специально для заданий такого рода.

Этот мой личный, если хотите достану и вам такой же.

   Я приложил ладонь к виску, благодаря столь неожиданно благожелательного ко мне Михаила.

   После примерно получасовых сборов мы были полностью готовы; я выбрал лёгкий и компактный пистолет-пулемёт стэн (по моим личным сведениям недавно  модифицированный Шеппардом и Тарпиным специально для операций такого рода и что многое в этом новом стэне позаимствовано у немцев – инженеры использовали чертежи экспериментальной штурмовой винтовки Фольксштурм FG-45)  с магазином на тридцать два патрона, складывающимся прикладом и склонным к быстрому перегреву глушителем многокамерного типа, но с этим можно было смериться, учитывая остальные его достоинства; также я взял выбранный мною первым – бесшумный Тайфун, пару метательных ножей и столько же разрывных гранат. Распихав по карманам рюкзака запасные магазины, я облачился в точно такой же, как у Михаила костюм; несколько раз подпрыгнул, проверяя, что б вся навешанная на меня амуниция держалась, не подведя меня в самый ответственный момент.

    Капитан, глянув на часы, поинтересовался, готовы ли мы. Михаил, придирчиво осмотрев меня, махнул рукой, показывая, что всё в порядке; подхватив с пола довольно увесистый рюкзак, он жестом показал, что б я помог ему.

   Спустя несколько минут мы, в сопровождении капитана и четвёрки автоматчиков охраны вышли на улицу. Погода  ухудшилась, стал накрапывать промозглый дождик, тучи, казалось, ещё чуть-чуть и будут задевать собой медленно вращающиеся тарелки радаров.

                        02:23 спец. Авиабаза Британских ВВС 28 июля 1944.

    Уже около получаса мы стояли на взлётной полосе под постепенно набирающим силу дождём; я, Михаил, вверенный нам капитан, автоматчики и недавно присоединившийся к нам полковник с охраной. Он то и дело поглядывал на часы, что-то бубнил себе под нос и, достав очередную сигарету, комкал её в руке, пока та не превращалась в смесь табака и мятой бумаги. Полковник явно нервничал.

     Я, вытащив из пачки последнюю сигарету, закурил; скомкав пачку, кинул её на полосу. Та, подскакивая, понеслась по ней гонимая пронзительным северным ветром.

    Где-то за дальними ангарами послышался гул надрывисто работающего мотора; спустя пару минут на взлётную полосу, фырча и выплёвывая из выхлопных труб огромные клубы дыма, вылез тягач, за ним, тщательно укрытый брезентом, медленно катился остроносый силуэт самолёта. Полковник, перестав, наконец, переводить сигареты, обернулся к нам.

– Вот и наш посыльный, господа!

  Тягач остановился, подбежавшие механики стали быстро скидывать брезент, обнажая хищные очертания боевого истребителя Темпест МК-2.  Я непонимающе глянул на полковника.

– Но ведь нас двое, плюс пилот, как мы разместимся в нём?

– Всё предусмотрено! Пойдёмте! – подхватив рюкзаки, мы с Михаилом

двинулись вслед за ним. Подойдя ближе я и сам понял, что имел ввиду полковник; кабина самолёта была чуть удлинена и сквозь стекло виднелись спинки двух кресел, установленных позади кресла пилота.

– Через десять минут всё будет готово! – высокий майор в застёгнутой на все

пуговице кожаной куртке, взявшийся не весть знает откуда, дёрнул полковника за рукав, показывая в сторону радаров. – Взлетим чуть раньше, ливень усиливается,  ещё немного и даже радары не смогут вести нас…  Полковник кивнул, соглашаясь. Майор, козырнув, полез по приставной лестнице в кабину. Взревев мотором, тягач, обдав нас едкой гарью дизеля, покатил в сторону далёких ангаров.

– Давайте господа! – полковник, пожав поочерёдно

нам руки, кивнул в сторону самолёта.  – Удачи!

     Подхватив рюкзак, мы вскарабкались по лестнице в кабину; я устроился позади пилота, Михаил сел сзади меня, положив под ноги свой драгоценный рюкзак. Пилот, обернувшись, кинул нам шапочки, что-то рявкнул механикам и захлопнул фонарь кабины. Снаружи натяжным гулом заработали моторы, самолёт вздрогнул, покатил по взлётной полосе, с каждой секундой всё быстрее и быстрее набирая скорость.

   Наконец тряска сопровождавшая взлёт прекратилась, на тело перестала давить тяжесть ускорения, я

глянул сквозь стекло кабины вниз, но там была лишь серая дождливая мгла, изредка подсвечиваемая призрачным светом далёких прожекторов.

                          03:57 Нормандия ком. пункт близ Сен-Ло 28 июля 1944.

   Самолёт, сотрясаясь и ныряя в многочисленные воздушные ямы, летел в непроглядной дождливой мгле над Ла-Маншем. Сколько я не глядел сквозь стекло, я не мог разглядеть даже двигателей, расположенных в каких-нибудь двух метрах от кабины. Я совершенно не понимал, как пилот ещё не утопил нас в проливе. Изредка он переговаривался со штабом, озабоченно кивал, иногда дёргая при этом взад вперёд несколько тумблеров над своей головой – по всей вероятности подстраивая частоту передатчика. Я обернулся к Михаилу, знаками задавая вопрос, но тот отмахнулся, показывая, что ничего не понимает, кричать в окружающем нас гуле было бессмысленно.

    Примерно через полтора часа полёта, самолёт, накренившись, резко пошёл вниз. Я, вжавшись руками в ремни прижимавшие меня к креслу, бросил быстрый взгляд наружу. Стало чуть светлее, и теперь можно было хоть что-то рассмотреть: мы летели метрах в ста над водой; примерно в километре от нас высилась громада эсминца; чуть в стороне от него стояли несколько транспортных кораблей и пара лёгких эсминцев. Мы были практически на месте. Вскоре под фюзеляжем замелькали разрушенные немецкие укрепления. Я прикрыл глаза, не желая ещё раз смотреть на этот ужас. Самолёт, обогнув их по дуге, направился вдоль побережья на запад – там располагались двадцать девятая пехотная и вторая дивизия рейнджеров. Именно там с нами должен был встретиться третий участник нашей операции.

– Приехали, парни! – двигатели несколько раз громко фыркнув, окончательно замерли. Я, отстегнув

ремни, высунулся из услужливо открытой пилотом кабины. В предрассветной мгле виднелись стоящие рядами палатки, сваленные в кучи ящики с боеприпасами, грузовики, несколько орудий; спрыгнув, я, разминая затёкшие ноги, прошёлся с десяток метров от самолёта. Мы приземлились на изрядно искромсанную бомбами ленту шоссе.

– Перевалочный лагерь рейнджеров. – Михаил, неслышно подойдя ко мне сзади, прикурил сигарету

от своей трофейной зажигалки. – Бывали здесь?

– Не здесь, чуть западней, близ Шербура.

– Подготавливали плацдарм для союзников?

– Мы подготавливали немцев к их приходу (перед началом операции Повелитель, объединённые

воздушные силы союзников провели массированные бомбардировки немецких береговых укреплений и радарных установок – видимо майор имеет ввиду, что корректировал бомбовые удары с земли, располагаясь непосредственно около намеченных целей) – Михаил ухмыльнулся моей шутке.

– А вот и встречающие! – щелчком отбросив сигарету далеко в сторону, он двинулся навстречу

показавшимся из-за палаток фигурам. Подхвати рюкзак, я двинулся вслед за ним.

   Встречавшими, вопреки моим ожиданиям увидеть высокопоставленных чинов, оказались капитан и сержант с нашивками рейнджеров на рукавах; у капитана была перебинтована левая рука, чуть повыше локтя; сержант, прихрамывая, подозрительно рассматривал нас, держа наготове короткоствольный М-3.

 Не дойдя до нас метров пять, капитан выставил вперёд руку, приказывая нам остановиться. Вытащив

из кармана сложенный пополам листок, он быстро пробежал по нему глазами, снова свернув, глянул на нас.

– Полковник Савинов и майор Мэклтон? – мы поочерёдно кивнули. – Попрошу ваши документы.

    Ворча, Михаил достал из кармана красную корочку и протянул её капитану. Я видел, как напряглась рука у сержанта, на всякий случай осторожно придвинул свою руку поближе к покоящемуся в наплечной кобуре пистолету.

– Теперь попрошу ваши! – капитан, вернув Михаилу документы, требовательно протянул руку к

моим; быстро пролистав их, он бросил короткий взгляд, очевидно сверяя мою физиономию с фотокарточкой. Всё оказалось в порядке и вскоре мы, не забыв прихватить из самолёта рюкзак Михаила, топали вслед за капитаном по спящему лагерю.

     Подойдя к одной из палаток, капитан откинул её полог.

– Можете пока передохнуть здесь… я радирую на Боуг о вашем прибытие.

– Капитан! – Михаил, подошёл к офицеру практически вплотную. – Вас проинструктировали, о том,

что никто не должен знать о нашем присутствии здесь?

– Да, – капитан, смерив Михаила презрительным взглядом, развернувшись, быстро пошёл прочь. Я

глянул на Михаила: его глаза налились кровью, уголки губ чуть подрагивали. Вытащив из пачки сигарету я протянул её русскому.

– Предрассудки! Успокойтесь Михаил, Америка слишком далеко, что бы вникать в творящиеся у

вас в стране порядки. Отсюда вся её напыщенность и невежество.

– Не в том дело. – Михаил, шумно затянувшись, выпустил несколько колец дыма, видимо это его

успокаивало. –  Американцы, в любом деле поступают, словно играют у себя в казино. Долго вымеряют, прикидывают, ищут выгоду… Вот в войне. Они ведь ждали до последнего. Ждали, кто возьмёт вверх. Представьте если бы верх взял Гитлер?

    Я пожал плечами, игры в полемику ни когда не прельщали меня, и дабы перевести тему, я спросил.

– Вы правда полковник? – Михаил хмыкнул.

– А вы, похоже, истинный англичанин – умеете ловко уйти от ответа вопросом! – русский присев на

корточки, достал из кобуры свой модернизированный “ТТ”, взведя курок, поставил его на предохранитель. Прицелившись в стену палатки, он чему-то улыбнулся и, крутанув пистолет вокруг указательного пальца, убрал его обратно в кобуру.

– Полковник, но бывший. Только ни кому! – Михаил всё ещё чему-то улыбаясь приложил палец к

губам.

 Неожиданно меня как будто кто-то дёрнул за язык.

– А вы Сталина видели?

– Нет.

– А Жукова или Берию?

– Я уехал из России девятнадцать лет назад, – я опешил, получалось, что русский

работал не на Советы. Советы никогда не доверили бы эмигранту участвовать в сколько-нибудь важных для них делах. Да, что там, они попросту расстреляли бы его, обвинив в измене родине, или послали в лагеря, что, как я слышал, было одно и тоже. Но на кого? На кого тогда он работает…  Я знал, что он не ответит мне на этот вопрос; впрочем, как и я не ответил бы ему, почему я, бывший археолог работаю в, наверное, самом секретном разведывательно-диверсионном подразделении мира.

                                                17:58  Лондон 17 Августа 1941.

     Я узнал его, это был полковник Стеффердсон, он приветливо махал мне рукой, приглашая сесть в машину – роскошный, сверкающий свежим лаком Хорх. Полковник сидел на заднем сидении вместе с каким-то дородным господином, переднее сидение рядом с водителем было свободно. Подойдя к машине я увидел, что полковник тычет мне пальцем, показывая что б я сел вперёд. Мысли в моей голове перемешались, я не думал о том, зачем, я думал как, как этому странному человеку удалось отыскать меня спустя столько лет в огромном Лондоне.

     Проехав несколько кварталов, мы выехали на набережную Темзы, полковник хлопнул водителя – мордатого парня с рыжими усиками и шрамом, тянущимся от переносицы к правому виску. Я непроизвольно напрягся, в глубине души мелькнули самые страшные предположения, но хлопок означал лишь то, что полковник желал чтоб водитель остановил машину.

– Доктор Пол Милтон. – голос принадлежал незнакомому господину. Я обернулся. Тот, разгладив на

коленях небольшой листок бумаги, внимательно изучал его. – Родился в девятьсот первом, отец археолог, мать домработница. Потомственно?

   Господин глянул на меня взглядом не терпящем возражений. Но я всё же возразил, я был по натуре осторожен, но ни как не трусом.

– Не, наследственно, это был мой выбор.

– Ну-ну! – господин снова опустил глаза вниз. – С тридцать пятого почётный член академии

археологии… В тридцать шестом работал вместе с доктором Моррисом.

  Я похолодел, господин сознательно опустил большую часть моей биографии, пытаясь максимально заострить моё внимание на главном. Но, он не мог знать, никто не мог знать об этом!

– Итак, Пол, – голос принадлежал уже полковнику. – Вы действительно работали с доктором

Моррисом?

– Да, в сентябре тридцать шестого, близ пирамид.

Отпираться было бессмысленно, я видел, что им всё известно, но я совершенно на понимал откуда,

ведь я точно знал, что доктор Моррис мёртв. И я был единственным, кто это знал.

– А вы не знаете, куда он так бесследно исчез?

   Я пожал плечами.

– Может догадки, или предположения. Нам будет очень интересно услышать их от

непосредственного участника тех событий, – господин, прикурив сигарету, как-то хитро глянул на меня, словно намекая о том, что ему всё и так известно.

– Я не понимаю.

– А вам и не надо понимать! Просто ответьте на вопрос! – в голосе господина появились железные

нотки.

– Но это было так давно. Притом я действительно ничего не знаю, я ведь давал показания Скотланд-

Ярду!

– Они у меня есть!

Ах, вот оно в чём дело! Наконец до меня дошло, кто этот загадочный господин. В душе у меня

окончательно похолодело. Достав сигарету, я, чуть трясущейся рукой полез за спичками.

– Не отпирайтесь Пол, нам всё давно известно! – полковник услужливо поднёс к кончику моей

сигареты дрожащий огонёк зажигалки.

– Где вы спрятали тело? – я вздрогнул. Это было уже чересчур.

– О чём вы, доктор Моррис исчез! Пропал без вести!

– Хватит! – господин, наклонившись вперёд, злобно глянул мне в глаза. – Вы вместе с доктором

Моррисом похитили бесценные сокровища из гробнице фараона! Именно вы заметили их исчезновение и подняли панику дабы отвести от себя все подозрения. И именно вы убили доктора Морриса, что бы стать единственным обладателем огромного состояния.

   Господин гневно потряс у меня перед лицом увесистой папкой, до этого покоящейся на коленях у полковника.

– Тут всё! Расписано и запротоколировано, и уверяю вас, хватит на то, что бы вздёрнуть вас

незамедлительно!

 Я судорожно искал выход, но единственное что приходило мне в голову, было то, что не зря эти

господа привезли меня сюда. Им что-то  нужно было от меня. Для обычного ареста они могли выбрать и более банальный способ, не предусматривающий довольно милой беседы на берегу Темзы.

– Что вы хотите? – полковник быстро переглянувшись с господином, громко щёлкнул пальцами.

– Мы не хотим, так как у вас попросту нет выбора… – полковник чуть скривил лицо. – Хотя,

наверное, есть – короткий суд и виселица! Мы не хотим, мы приказываем! Но об этом позже. Вы помните нашу первую встречу?

    Я кивнул.

– Вы тогда согласились сотрудничать с нами.

 Я снова кивнул, неожиданно понимая, что они уже тогда знали всё обо мне и моих махинациях на

раскопках.

– Настал черёд выполнять обещанное, Пол! – полковник, приняв из рук господина, папку, раскрыл

её, вытащил из неё несколько листов и передал их мне.

Это были: подписка о невыезде из Лондона, протокол моего признания в убийстве доктора Джеральда

Морриса и акт о том, что украденные мною сокровища конфискованы таможенной службой Египта. Лишь последнее было более или менее правдой, сокровища действительно были конфискованы, по известным причинам я не стал интересоваться дальнейшей их судьбой.

– Подпишите! И считайте, что со Скотланд-Ярдом проблем у вас пока нет! – я

озадаченно глянул на господина, тот пояснил. – Это гарант, на случай, если вы откажетесь от сотрудничества с генералом Грехамом. Надеюсь, вы понимаете, что я имею ввиду?

Я кивнул, на самом деле не понимая ничего. Полковник Стеффердсон, генерал Грехам, тайный

советник, наконец подпись под признанием, ведущим меня прямо в петлю. Что хотели от меня эти люди, от меня простого археолога, умеющего лишь сдувать кисточкой пыль с древних, никому не нужных камней.

 Приняв из рук господина ручку, я один за другим подписал листы с моим приговором.

   Полковник, а затем господин внимательно осмотрели каждый лист, но всё было точно; господин удовлетворённо поджав губы, убрал их обратно в папку. Водитель, глянув в зеркало заднего вида на полковника, заведя двигатель, тронул машину.

    Примерно через полчаса, прошедших в полном молчании, мы подъехали к мрачному зданию Скотланд-Ярда. Я похолодел. Но, господин, пожав на прощание руку полковнику, выскочил из машины. Мы снова двинулись в путь. Неожиданно я почувствовал, как на моё лицо сзади опускается кусок материи. Я дёрнулся. Но полковник, заверив меня, что так надо, быстро обвязал вокруг моего лица повязку, не дающую мне видеть.

     Мы ехали довольно долго. Несколько раз машина останавливалась, но после кратких ответов полковника невидимому мне оппоненту, машина снова продолжала движение.

     Прошло уже, наверное, часа два, как вдруг машина вновь замерла, и я почувствовал, как чьи-то руки, открыв дверцу машины с моей стороны, требовательно дёрнули меня за рукав, приказывая выходить. Больно ударившись головой о дверной проём, я вылез. Меня подхватили под руку, и повели, словно слепого котёнка, в неведомом направлении. Едва не споткнувшись я ощутил под ногами ступеньки, преодолев пять или шесть пролётов мы, пройдя ещё с десяток метров остановились. Незнакомый голос велел мне снять повязку.

    Я находился внутри огромного ангара. Он чем-то напомнил мне стрелковый полигон, на котором я был однажды – может неведомо зачем расставленные вдоль дальней стены манекены навели меня на эту мысль, не знаю, но в чём-то, как я узнал немного погодя, я был прав.

    Незнакомый голос принадлежал рослому военному в камуфляже без знаков различия; рядом с ним стоял полковник или генерал, я уже потерялся, даже мысленно не зная, как называть мне этого загадочного человека. Они, сунув руки в карманы, молча взирали на меня, растерянного, испуганного и совершенно непонимающего что происходит. Наконец, человек в камуфляже, повернувшись к полковнику произнёс потрясшую меня фразу.

– Он знает, что там его ждёт смерть? – полковник кашлянув в кулак, ответил.

– Здесь тоже…

  Они снова обратили на меня свой взгляд. Выдержав небольшую паузу, полковник произнёс.

– Это инструктор Джейсон, он займётся вашей подготовкой.

– Подготовкой к чему?

– Вам всё объяснят Пол… у вас остались родственники? – чуть подумав, я отрицательно мотнул

головой.

– Нет, если не считать двоюродную сестру моей матери.

– Это хорошо, но знайте, с этой минуты вы, Пол Мэклтон мертвы, сгорели на

ночном пожаре, – полковник глянул на часы. – Ещё не сгорели, но через два часа обязательно.

 Это меня добило. Набрав в лёгкие побольше воздуха я попытался начать гневную тираду, но

полковник лишь отмахнулся рукой, пробормотав что-то невразумительное он вышел, оставляя меня наедине с инструктором Джейсоном.

     Молча подойдя к стоящему невдалеке стулу, Джейсон уселся на него, закинув ногу на ногу, кивнул головой на стоящий напротив точно такой же стул. Подойдя к нему, я сел, достал из кармана сигареты, но Джейсон качнул головой, показывая, что закуривать не стоит.

– Тут слишком много взрывчатки вокруг, мистер Мэклтон, хоть формально вы и мертвы, не стоит

доводить свою смерть до столь не желаемого реализма.

 Я убрал пачку обратно в карман.

– Инструктор. – но тот оборвал, готовый сорваться с моего языка вопрос.

– Не сейчас, сначала я вам кое-что объясню, – на секунду замолчав, Джейсон продолжил. – Мы все

здесь мертвецы и призраки. Кто-то, как вы – мёртв для всего знавшего его мира, кто-то, как я – призрак, без звания и должности. У организации которой мы служим нет ни названия ни хозяев, она не числится ни в едином документе ни одной службы правительства. Она существует лишь для нас, тех кто служит ей, для всех остальных нас нет. Запомните это! Пока вы ещё не полноправный её участник, но, пройдя курс обучения, можете стать им.

   Я непроизвольно вздрогнул, при слове – может.

– Из вас сделают идеального бойца, убийцу, диверсанта, разведчика; организация обладает всем

необходимым для этого. Если вас волнует мораль и нравственность – то я вас заверяю, мы воюем за мир в самом широком понимании этого слова.

  Я чуть не зааплодировал. Как всё было просто и логично. Пусть у меня и были грехи, серьёзные

грехи, но это ещё не давало повода насильственно выдёргивать меня из жизни лишая всего, что я имел, взамен обещая служение какой-то непонятной организации взявшей себе девиз вершить правосудие посредством наёмных убийц и диверсантов!

– Но почему вы выбрали меня? Меня, простого археолога, никогда не державшего в руках оружия?

– Почему бы вам не пригласить настоящих профессионалов, тех для кого это является профессией:

десантников или морских пехотинцев например.

– Вы менее заметны и, непредсказуемы. Профессионал может легко отыскать такого же

профессионала даже в толпе, но вас. Вы правильно назвали себя простым археологом – как вас не обучай вы так и останетесь простым археологом. И как ни странно в этом и есть ваша главная ценность.

    Меня поселили в небольшую, запираемую снаружи комнатушку; каждое утро поднимали в семь и вели в знакомый до боли в глазах ангар, заменявший тут и стрельбище и ринг и учебный класс. Они готовили из меня универсального солдата, способного выжить в любых условиях. Через пять недель каждодневных тренировок, длившихся иногда до позднего вечера, я в совершенстве владел большинством видов стрелкового оружия всевозможных систем и конструкция, знал приёмы рукопашного боя, мог с десяти метром поразить противника метательным ножом в горло. Тренировки строились по принципу – не смог – заставим; если я не попадал в мишень, мне за каждый промах выдавали ещё одну обойму, потом ещё, и так до бесконечности, пока из десяти выстрелов я не попадал всеми десятью. Так же и с остальным. Хуже всего мне давался рукопашный бой, я был от рождения щуплым и не отличался сколько-нибудь большой силой. Но, совершенно не взирая на это инструктор Джеймс выставлял против меня неизменно здоровых противников, и по началу они здорово меня колотили, я ходил весь в синяках и кровоподтёках. Недели через три я без всяких подсказок инструктора неожиданно понял, что против силы можно выставлять хитрость и ловкость; я бил своих противников в пах, по колену, в горло и это вскоре возымело своё действие. Однажды, после того, как на маты с грохотом рухнуло корчившееся от боли тело моего противника, Джеймс даже захлопал в ладоши, определённо я делал успехи.

     По окончанию пяти недель я сдал непродолжительный экзамен, заключавшийся в стрельбе по мишеням из трёх видов оружия: модифицированного для дальнего боя люгера; новейшего,  тридцатидвухзрядного стэна с глушителем и чехословацкой снайперской винтовки ZX-29 системы Холека. Я промазал всего два раза. Затем я уложил двух противников впервые за пять недель вооружённых резиновыми дубинками; одного я вырубил практически сразу, ударив его со всей силы в колено и подождав, пока он чуть опустит голову от боли, рубанул ему в основание шеи ребром ладони, малый захрипел и, выронив дубинку, осел на колени, ухватившись обеими руками за горло. Я не стал его добивать. Со вторым оказалось сложнее, он долго кружил вокруг меня, лёгкими ударами пресекая все мои попытки атаковать, при этом он несколько раз ощутимо саданул меня по кисти и пальцам. Стиснув зубы дабы перетерпеть боль, я, расцепив бляху армейского ремня, вытянул его из лямок штанов. Теперь мы были более или менее в равных позициях.