Текст книги "От Аль-Фатиха до Ан-Нас"

От Аль-Фатиха до Ан-Нас
Петр Петрович Котельников

© Петр Петрович Котельников, 2016

Редактор Олег Петрович Котельников

ISBN 978-5-4483-0218-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Вместо предисловия я предлагаю ниже написанные стихи, в сущности своей определяющие наше отношение к вере в Того, кто создал не только мир, в котором мы живем, но и нас самих. Мир населен множеством людей, разного цвета кожи, разреза глаз, и иных внешних различий, разбросанных по миру, говорящих на таком множестве языков, что один перечень займет много страниц. Они исповедуют различную веру, очень часто воюющие между собой, в том числе и во имя самой веры. Важно одно, они верят, не в случайное создание материального мира, а в божественное сотворение его. Разум велит представить создание чего-то сложного, как результат творчества могучего ума, обладающего чудовищно огромными энергетическими возможностями, дающими возможность мгновенно исполнять задуманное. Ну, не могут множественные сильные по природе своей начала созидать единое, не координируя свои действия. Отсюда само многобожие уже не может быть потому, что кто-то из богов должен быть главным, все остальные становятся слугами его. В большинстве своем в мире нашем люди верят в одного и того же Бога, только называют его разными именами. Различие в большинстве случаев касаются особенностей ритуала служения Ему

 
У каждого вера своя,
Предания, обычаи, нравы.
Пред Богом молитвы творя,
Считает себя каждый правым!
 

Скажем, кто, или что может изменить отношение к Богу глубоко убежденного правоверного мусульманина, говорящего:

 
Не стану молиться тому,
Кого божеством вы избрали.
Аллаху молюсь одному —
Землей, небесами он правит.
 

Каждая религия, коль ее исповедует множество людей, имеет право не только на существование, но и на почтительное отношение к ней, полное глубочайшего уважения. Я, стойщий у порога вечности, верю, что наступит такое время, когда люди поймут, что Бог у всех – един, вечен, могуч, милостив, справедлив и милосерден. И не стоит, со своими людскими мерками, подходить к его действиям, клясться и осуждать Его именем!

Вы ничтожно малы, чтобы пытаться искать сравнения, хотя бы в действиях Его и ваших!

Подумайте над тем, видит ли вас муравей, осознает ли он ваше величие? Но ведь вы даже не создатель такого маленького, но невероятно сложного существа, как муравей! Вам и такое малое недоступно.

 
Представим только, что «комаха»
Вдруг человека отрицает,
Он вне ее сознания живет…
Подобен человек, не веруя в Аллаха,
Он хлеб, им созданный жует.
 

Автор этого произведения не исповедует ислам, он не относится к когорте теологов и теософов, поэтому не ищите в моем труде чего-то осуждающего, комментирующего то, во что верят миллиарды людей. Я, знакомясь с Кораном, искал только то, что объединяет людей, а не разъединяет. Я не могу искать общего с теми, кто верит многим богам – такое не по силам моим. Это подобно тому, как искать черты своего характера в толпе людей, абсолютно незнакомых, к тому же, говорящих на незнакомых языках. Мне бы только хотелось поставить перед язычниками один вопрос, не ожидая на него ответа

 
Создатель мира был один,
Откуда к вам явились боги?
Один над ними господин,
А молитесь вы многим…
 

Мир наш, несмотря на внутренние и внешние катаклизмы, сопровождающиеся телесной болью, и душевными страданиями, безусловно – прекрасен.

Каждый из нас хотел бы жить в мире гармонии и доброты, хотя и то и другое в полной мере не доступны нам. Даже пребывая в храме искусств, можно видеть, насколько наши представления о гармонии и красоте не совпадают. В одном и том же предмете один видит шедевр красоты, а другой – только безобразное.

 
Милость, мир, гармония —
Это ль – не желание?
Только беззаконие —
Дарит нам страдание.
 
 
Мир людской, клокочущий,
Полный зла, обмана…
Прикоснуться хочется
К звукам сур Корана!
 
 
В них крупицы мудрости
Жемчугом посеяны,
Но в душе дремучей
Не взойдут посевами.
 
 
И от жизни города,
Ставшей мне постылою,
Ухожу без проводов
И брожу пустынею.
 
 
Вечерами звездными,
С тишиной чудесною,
Не ветрами грозными,
А звучащей песнею
 
 
Я общаюсь мыслями,
Прикасаясь к вечности,
Без пороков чистыми,
Детскими, беспечными,
 
 
Возвращаюсь к юности,
Убежав от старости…
Предстоят ли трудности,
Сколько их осталось мне?
 
 
Видится пустыня мне
Девой целомудренной,
И цветущей по весне
Под звездою утренней
 

Идя по жизни своей, в ее невероятно коротком отрезке, каждый из нас напоминает человека, идущего по пескам пустыни, когда они сухи, не скреплены влагой, падающей с небес. Какой след оставите вы в ней?

 
Стопою на песке оставлен след,
Он не глубок, а значит, и недолог.
Подуло ветром, его – нет,
Закончат дело жар и холод.
 

След в памяти людской, столь же недолговечен, как и следы ног в пустыне, поскольку путь, выбираемый, часто определяется не Аллахом, а человеком, не всегда следующим законам Бога, данного им в откровениях пророка.

 
Путь каждый выбирает свой:
Одни – копье и меч,
Другие – мысли и покой
У третьих – к Богу речь!
 

Правда, бывают и такие времена, когда за меч приходится браться всем, кто в состоянии его держать.

 
Условия нужны и время…
Когда година выпала войны,
Пришла беда, все ставят ногу в стремя,
Не только воины, но – разума сыны.
 

На востоке зажглась звезда первой жизни

Как прекрасна земля, созданная Богом. И нет на ней иного места, более значимого для истории человека чем то, что названо было Востоком. Священное писание говорит о том, что там были созданы первые люди, потом уже оттуда произошло их расселение по всей земле. Жили Адам и Ева в мире, по сути своем – в чудесном оазисе, названным Эдемом или раем. Были изгнаны из него первые люди из-за непослушания своего Богу. Но, бродя по земле в поисках чего-то подходящего для жизни сносной, не забывали первые мужчина и женщина красоты потерянного и передали потомкам своим описание сказочных красот рая и желание попасть туда, хотя бы после смерти. Путь телесному туда невозможен, да и для души он совсем нелегок. Душе придется, чтобы попасть в Эдем, преодолеть мост, называемый «аль-Сират», перекинутый через ад. Ширина моста все время меняется: для душ праведных мост достаточно широк, для грешников он узок, для грешников, совершивших тяжкий грех перед Господом, порой становится шириной с лезвие меча. А внизу клокочущая, пылающая бездна. Но Аллах милостивый и милосердный дарит каждому, живущему на земле, надежду. Но исполнится ли она?..

 
Мост в рай проходит через ад,
Казалось бы, не трудно перебраться,
Служил Иблису много лет подряд,
Такому, трудно добираться…
 
 
Для верного Аллаху – мост широк,
Для грешных – слишком узок,
Внизу огня бушующий поток,
А мост шатается от зла большого груза.
 
 
Мост станет уже лезвия меча,
Ступил, и тут же вниз сорвался-
В безбожье жизнь свою, влача,
Ты с каждым шагом к аду приближался.
 
 
Раздастся трубный глас, и из своих могил,
Поднимутся, пойдут к Аллаху люди,
И каждый понесет все то, что натворил,
Кому-то символом спасенья будет.
 
 
Другие возгласят: « О горе нам!
Поднялись мы из мест успокоения,
Кто изучал, кто не читал Коран,
Надежды есть ли на спасение?
 
 
И прозвучит ответ: «Я это обещал!
Вам истину несли мои пророки,
И день суда для всех людей настал,
На лицах ваших – все грехи, пороки!
 
 
Воздастся вам, и ни одна душа
Обижена не будет по заслугам,
При жизни вере истово служа,
Опорой были детям и подругам.
 
 
Воистину, кто жизни не жалел,
Боролся с ложью и изменой,
Тот будет мною помещен в Эдем,
Пусть негой насладятся его члены.
 

Рай – после смерти. А при жизни как быть? Вот и пытается каждый создать подобие рая, руководствуясь своими представлениями о красоте. Один его пытается создать в жилище своем, а, создав, говорит мечтательно: «Райский уголок!»

Правда, на взгляд других это не только не рай, но, скорее, ад, в котором не вещи служат человеку, а человек – вещам!

Другой ищет его за пределами зрения и слуха. Но, это, скорее всего, что-то эфемерное, не имеющее четких контуров, причем с индивидуально сложившимися понятиями и характеристиками. Сложно, используя только осязание, обоняние и вкус, да, пользуясь методом отбора проб, постичь прекрасное. Поэтому, большинство все-таки прибегают к зрению, глазами своими ищут прекрасное, влекущее их. Кто-то видит образец совершеннейшей красоты, когда перед взором его предстают видение темно-синих изломанных вершин гор, и тянет его неудержимо забраться на самую высокую из них. Подзуживает что-то, – сил нет удержаться. И до конца не продумав опасности возможные, руководствуясь только желанием, как ишак, нагруженный всем необходимым, начинает человек свой первый в жизни подъем. Придет время опыта, когда от фуникулера человек перейдет к забивке костылей в отвесно поднимающуюся стену высоченной скалы, придет время, когда придется ледорубом выбивать ямки в веками нетронутом льду, и цепляясь за них ломающимися ногтями, подтягивать ставшее невероятно тяжелым тело Напрашивается вопрос: Для чего это надо? Нет, не для того, чтобы, стоя на ледяной шапке горы, глянуть вниз и через светло-голубые разрывы между плывущих облаков увидеть зеленые долины с голубыми лентами рек и такого же цвета пятнами озер, а чтобы покорить вершину. «Покорить» – это, значит, привлечь внимание себе подобных, для того, чтобы информация о покорении с упоминанием его имени разнеслась вокруг. Значит, что руководит в таком случае человеком? Да тщеславие, и ничто большее! Тщеславие разумом не управляется, это – чувственная сторона человеческой души, распирающая грудь человеческую от гордости за лично совершенное. Чувственная сторона над телесной настолько преобладает в таком случае, что о теле своем не слишком беспокоятся. Не потому ли, многие из «покорителей» оставили свои тела в расщелинах ледяных разломов и под толщей снежных лавин? Не ведомо нам, какая встреча ожидала души покорителей, когда они вставали перед всё понимающими строгими глазами Создателя? Не стоит, естественно, осуждать человека за его деяния, если они не несут ничего разрушающего для человеческой общины. Тут дело личное, и не больше. И право выбора было определено Богом. Что поделать, если безумно пользуемся мы этим правом. А что тянет человека в абсолютно неприемлемые для жизни просторы Антарктиды? Ведь человек, направляясь туда, знал, скольких открывателей и покорителей до него поглотило ослепительное снежное безмолвие, он опять немел от восхищения перед безмолвными, необозримыми белоснежными просторами Антарктиды, и стремился сам пощупать, проверить, покорить… И опять телом своим расплачивался за ее «покорение»! И опять причиной несчастья было тщеславие, желание выделиться хоть чем-то из многоликой, но трудно дифференцированной по своей значимости человеческой массы. Тщеславие заставляет человека браться за то, что находится за пределами разумного, требующего огромного напряжения сил физических, заставляющего разрываться мышцам и связкам, крошиться и перемалываться костям. Впрочем, опять прибегая к повторению, я не осуждаю этих людей, хотя по размышлению, не нахожу ничего, что имело бы, пусть и в самом крошечном, количестве, отношение к заповедям Бога нашего! Но, что поделать, если Бог, – опять повторяюсь, – предоставил человеку свободу выбора, даже тогда, когда это противоречит элементарному инстинкту самосохранения! Если продолжать рассуждать о прекрасном, то не будет ни конца, ни краю в великом количестве описаний красот природы. Но вернемся к Востоку, вернее к тому, что получило название Ближнего Востока. Это он называется колыбелью человечества. Отсюда вышла безутешная Агарь с сыном своим Исмаилом, когда по велению жены своей Авраам изгнал служанку свою, и кровь от крови, и плоть от плоти своей – сына своего. Многочисленные арабские племена и народы и стали потомками сына Авраама (Ибрахима). И Кааба, основание которой было возведено Ибрахимом и его сыном Исмаилом, стала центральной святыней ислама. И паломничество к Каабе стало одной из священных обязанностей каждого мусульманина.

Пустыня рождает духовность нашу

Итак, следует согласиться, что для истории человеческого общества роль Востока огромна. А на Востоке нет иного места, чем пустыня, где бы рождалась в величии своем мудрость, истинная мудрость, а не ложная.

 
Душа от сибаритства тает,
И расслабляет дух уют.
Мысль одиночество рождает
Не мыслится, когда кругом снуют.
 
 
Мешают мыслить звуки моря,
Мешает шумом мыслить лес,
И степь, где глухо звуки спорят,
И звонко птицы шлют с небес.
 
 
Всех идеальнее пустыня,
Рождает шелест здесь песок,
В нем можно слышать Бога имя.
Коль веришь, ты – не одинок.
 
 
Не видно живности на мили,
С восхода солнца жизни нет,
И облачка с небес уплыли,
Не оставляют тени след.
 
 
В пустыне пребывал Иса, —
На мысли в городе запрет, —
Вел иудеев сорок лет Муса,
Пустынею рожден был Мухаммед.
 
 
Здесь целый день стоит жара,
Ночь холодна – под утро иней,
Зато красивая вечерняя заря,
Сам свод небес из блеклого стал синим.
 
 
Приятно теплым стал песок,
И шепоты рождает, вздохи,
Пророк теперь не одинок,
Он погрузился в помыслы глубоко.
 
 
Взошла луна на небосклон,
И все вокруг засеребрилось.
Чу, слышит речь иную он,
Что вдруг в сознанье появилась.
 
 
Возможно, Бог заговорил, —
И замер путник на мгновенье,
Чтоб Бог его благословил,
Духовному служению.
 

Притягивает пустыня к себе тех, кто остановился на пути своем в раздумье, не зная, что делать дальше? Ищет человек ответа не просто в уединении своем, а, веря в то, что подскажет ему в пустыне, как найти выход, Величественное, Непознаваемое, воплощение разума видимого и невидимого мира. И, если это Разумное и Вечное, найдет в пустыннике существо, способное уловить мысли его и нести их людям, то становится такой человек проводником, посланником этого Могучего, и дано ему будет право провозглашать от имени Того и законы вечности, и будет он награжден даром пророчества. Я думаю, всем известны имена Моисея, Иисуса Христа, Мухаммеда, и известны деяния их?.. В становлении каждого из них пустыня была просто необходимостью. Здесь происходила встреча с Великим милостивым и милосердным. И место встречи той – изменить нельзя. Она была задумана самим Господом. Здесь, в пустыне заключался договор между Богом и человечеством, отсюда уходил человек обновленным, с печатью божественности на лице своем.

 
Пустыня не всегда пустынною бывает,
Пришла весна, вся в травах и цветах,
Как дева юная цветет, благоухает…
Наступит лето – женщина в летах…
 
 
Клочки из трав кой-где еще видны,
Глубокие морщины покрывают,
Хотя сосцы питанием бедны,
Пастух овец своих сюда гоняет.
 
 
Потом наступит зной, пустыня замерла.
Жизнь прячется, когда приходит пекло,
К пустыне старость подошла,
И прежняя красавица поблекла.
 
 
Преобладают желтый, серый фон —
Цвета глубокого и темного загара.
И над пустыней бледный небосклон,
И часты миражи от пышущего жара.
 
 
Пустыней жаркою рожден был сын,
Он матерью пустынею доволен,
Бродяга и скиталец бедуин,
Надежный в дружбе, и отважный воин.
 
 
И даже перебравшись в города,
Цивилизацию он не находит сладкой,
Пустыня властная влечет к себе, сюда,
И ставит бедуин свою палатку…
 

Пустыня так же жестка и сурова, как истина. Ложь и пустыня не совместимы. Ложью в пустыне не проживешь, и надеяться, находясь в ней, приходится только на жесткую правду, себя, да на Господа.

Из-за давности, прячущейся в глубинах седой древности, дошедшей до меня и поселившейся в глубинах моей памяти, я не могу сказать, своею ли волей избрали люди пустыню кормилицей своей? Возможно, этих мирных людей оттеснили сюда более сильные и воинственные племена. Люди тех времен ни читать, ни писать не умели, да и понятия о самом Слове божьем не имели. Приспособились, осевшие в пустыне люди к нехватке воды, приспособились к суровым условиям выживания, научились превосходно действовать и копьем, и мечом. И в помощь людям дал Господь ценнейшее животное – верблюда. Широкие стопы верблюда, шагая, не тонут в песке, и без пищи, и без воды может долго-долго находиться. Верблюд все дает бедуину: и мясо, и молоко, и шерсть, и кожу. Желудок, после специальной обработки, его емкостью для воды и молока становится. В отсутствие воды в моче верблюда новорожденного купают. Нет цены этому животному. Научились бедуины, кочевники, и источники воды находить в пустыне, без которых длительные переходы по пустыне невозможны.

 
Колодцы в пустыне оставили имя,
Их знает любой караван,
Куда бы не шел, но путями своими,
След должен оставить свой там.
 
 
Дорог здесь не знают, неведомы тропы,
Ведет их природный инстинкт,
Подаренный Богом и спрятан глубоко,
Как крепко заученный стих.
 

Никогда в голову араба мысль не приходила, называть себя «покорителем» пустыни. Он – сын ее! Только в безводной пустыне человек чувствует свое полное ничтожество перед великим творением Бога и рассчитывает только на милосердие его. Недаром, большинство сур Корана начинаются словами: «Во имя Аллаха милостивого и милосердного!» И, путешествуя по пустыне, человек чувствует дыхание Бога за своею спиной. Но это чувство, чувства страха перед величием Аллаха, не может остановить человека, привыкшего постоянно передвигаться в поисках пастбищ для скота своего. Да и торговля без движения караванов по пустыне обойтись не может.

От колодца до колодца – жизни путь,

Но для глаз невидима дорога.

Караваны мирные бредут,

А надежды – на себя и Бога.

Впереди шагает проводник,

По бокам – надежная охрана.

Каждый, путешествуя, привык

Просыпаться, подниматься рано.

По утру – приятен холодок,

День настал, и наступило пекло.

Здесь опасен свежий ветерок…

Вот пустыня, посерев, поблекла.

Ветра нет, а слышны звон и шум, —

Караванщик принимает меры,

Чувствует чутьем – идет самум,

А спасенье – лишь Аллаха вера.

Может, милосердие спасет?

Сбились в кучу, лица укрывают,

Ветер злой песок стеной несет,

Плотными слоями укрывает…

Улеглось все – каравана нет,

Словно, никогда и не бывало.

И покажет через много лет,

Что пустыня под песком скрывала.

От верблюдов, осликов, людей,

Что когда-то двигались в пустыне,

Груды побелевшие костей,

Черепа с глазницами пустыми.

Мухаммед становится пророком

Но вернемся к вопросу контакта смертного человека с бессмертным Аллахом. Мог ли такой контакт быть случайным? Это исключено самим несоответствием двух договаривающихся сторон: ничтожество и величие – так несовместимы…

Так с кем следовало заключать договор, если это все же касалось человека? Это должен быть преданный Богу человек, с просвещенным взором и кристально чистою душой. Его следовало вначале подготовить к встрече с Богом, хотя такая встреча никогда не могла быть прямой. Для человека вид Бога, в Его истинном могуществе и сиянии, губителен. Следовательно, общение должно было происходить только через орган слуха. Такое уже прежде имело место на земле. И Моисей, и Иисус говорили непосредственно с Богом, между ними устанавливался прямой слуховой контакт. Для других, не посвященных в Великое, речь Бога казалась просто громовыми раскатами. Но и этого было недостаточно для контакта, необходимым становилось условие, чтобы, человек, избранный Аллахом, не мог даже подумать о том, что он находится во власти галлюцинаций. О таком явлении, как галлюцинации, человек знал давно. Он получал их, пользуясь травами и веществами дурманящего характера. Слуховые галлюцинации, звучали как реальные, человек не доверял им. Поэтому перед началом диалога, посредником между человеком и Господом, становился один из ангелов. Встреча ангела с человеком не грозила гибелью последнему.

 
Руководство прямое – руководство Аллаха.
Все иное – ложь, все иное – блуд,
Следуя Аллаху, действуйте без страха,
И господь оценит завершенный труд.
 

Пророком, несущим слово Аллаха, должен был стать Мухаммед, муж сорока лет отроду, приятной внешности и благочестивой души. Проживал он в городе Мекке, что расположилась на юге-западе Аравии. Почему понадобился Аллаху вновь пророк? Времени после воскресения Иисуса Христа прошло достаточно много, а люди от заблуждений не избавились. Они извратили посланные им откровения и законы. Мало того, арабы продолжали находиться еще во власти многобожия.

 
Не приняли предупреждений Бога,
К знамениям Аллаха были глухи,
Создали идолов для поклонений много,
Душой, умом владеют злые духи…
 

Безверие никогда не возникало само по себе, оно культивировалось группой тех, кто хотел себя поставить над обществом. Религия всегда старалась поставить человека в рамки духовных законов, а они возникали из высоких принципов морали. Да, и сама вера, разом не возникает, она рождается из множества поучений, наставлений, определений, сливающихся в единое, подобно реке, вбирающей в себя воду из множества источников. Вот угадать бы, как долго это все будет служить?

 
Из малых родников рождается река,
Как угадать, какою будет?
Служить ли долгие века,
Или исчезнет, и о ней забудут?
 
 
Такое ж с верою явленье,
Века ведется тяжкий спор,
И вдруг в какое-то мгновенье
Исчезнет то, что до сих пор
 
 
Являлось важным и надежным…
Искать причины не досуг,
А впрочем, не таких уж сложных,
Нет на земле надежных слуг.
 

Бог снова обращается к людям, чтобы их наставить. Аллахом сделан выбор. А как обстояло дело с Мухаммедом? Мог ли Мухаммед сразу сказать самому себе:

 
«Со мною Бог заговорил,
Представлю на мгновение,
Что он меня благословил
На важное служение…
 

Не сразу сын Абдаллаха понял, что он, именно он – избран, что с ним произошло то, что некогда произошло с Мусой (Моисеем).

 
Аллах велит пророку говорить:
«Я не прошу за это плату
Но знайте, беззаконие творить,
То, значит ожидать жестокую
расплату.
Я книгу дал, с такой же шел Муса?
В ней свет для вас и руководство.
Кто верует – очистится душа,
И лик зажжется благородством».
 

Наступало утро. Мухаммед вышел из пещеры, что находилась на горе Хира, неподалеку от родной Мекки. В этой пещере он накануне решил заночевать, как это он делал время от времени, чтобы удалиться от суеты торгового города и предаться размышлениям и молитвам. Стоя на открытом всем сторонам света участке горы, он медленно освобождался от ленивой скованности мышц, появляющейся тогда, когда лежишь, долго не меняя положения тела. Воздух был свеж и приятен, холодком пробегая по коже и нежно лаская ее. Солнце медленно поднималось из-за горизонта. В голове Мухаммеда царила сумятица, Он вспоминал свое ночное видение. Он помнил слова, обращенные к нему. Все было настолько ясным, что он мог в тончайших деталях описать его, если бы умел писать. Он лежал на циновке, и хотя, устал за день, и хотя дневная жара спала, глаза не хотели закрываться. Кто-то приблизился к нему, лежащему, держа в руках завернутую в парчу книгу, и впиваясь глазами в глаза Мухаммеда, грозно приказал: «Читай!»

«Я не умею читать», – ответил Мухаммед. Пришелец наклонился к лежащему и надавил книгой на горло. Давление было настолько сильным, что Мухаммеду стало трудно дышать. Он мог поклясться, что пришелец только видом напоминает человека, в то время как тело его было, несмотря на четкие контуры, слишком подвижно, напоминая сгусток темной, колыхающейся воздушной массы. Мухаммед через силу спросил: «Что же читать?» Неизвестный заговорил, заставляя Мухаммеда повторять за собою слова: «Читай! Во имя Господа твоего, который сотворил человека из сгустка. Читай! Господь твой щедрейший, который научил каламом, научил человека тому, чего он еще не знал».

Незнакомец говорил, а в голове Мухаммеда рождались неведомые до этого мысли. Голова как будто распухла, взору открылось то, что прежде было совершенно недоступно. Он стал механически произносить то, что ему говорил незнакомец.

Как только Мухаммед повторил все сказанные слова, ночной гость ушел и скрылся во тьме, словно растворился в ней.

Воспоминания прервал внезапно раздавшийся голос с небес: «О, Мухаммед, ты посланник Аллаха, а я – Джибрил!» Мухаммед поднял голову и увидел гигантского размера фигуру одного из главных ангелов. На небе, упираясь ногами в горизонт, возвышалась фигура Джибрила. Мухаммеду стало страшно, и он повернулся спиной к ангелу. Но, удивительно, Джибрил опять стоял прямо перед ним. Мухаммед не понимал, как это происходит, но факт оставался фактом, куда бы не поворачивался Мухаммед, он постоянно прямо перед собой видел Джибрила. И не отрывая своего взора от лица Мухаммеда, Джибрил продолжал повторять: «О, Мухаммед, ты – посланник Аллаха, а я – Джибрил!» Наконец, до сознания Мухаммеда, сына Абдаллаха, из рода хашим, племени курайш, населявшем торговый город Мекку в Аравии, дошел смысл того, что ему пытался вложить в голову ангел. В душе Мухаммеда рождалось и крепло ощущение того, что действительно через ангела Джибрила Аллах объявил волю свою сорокалетнему мужчине, почувствовал он впервые себя пророком и посланником единого и единственного божества – Аллаха, избравшего его своим посредником между людьми и собой…

Вернемся на несколько секунд к современности, когда все давно происшедшее пытаются представить мифом, далеким от реальности. Так вот, что я скажу:

«Только человек очень далекий от знаний истории может усомниться в реальности существования Мухаммеда. Не должно подозревать его и в неискренности. Мухаммед высказывал вслух не те, собственные мысли, которые рождались в его голове, а только те, которые приходили откуда-то извне, и их невозможно было спутать с его собственными».

 
Сомнений нет, Коран
Для верящих в Аллаха – наставление,
Народам многим в мире дан,
Ведь это непростое «Чтение»
 
 
Сам Мухаммед читать не мог, —
Джибрил велел читать,
А диктовал слова сам Бог,
Чтоб людям передать.
 
 
Избранником стал Мухаммед,
Читал Коран без страха,
Неся для мира много лет
Веления Аллаха.
 

Современный человек, считающий себя намного развитее и умнее своих предков, наверное, удивился бы, узнав, что Мухаммед не только постиг Коран, в переводе на наш язык «Чтение», но ни разу не позволил своим мыслям звучать в поучениях и наставлениях, обращенным к людям. Он безошибочно находил необычно ясные, доступные до сознания бедуина слова, позволяющие ему понять, что уста его произносят, только то, что от Аллаха вливается в уши. Коран был прост, но он нес огромную информацию. В этом были сила и величие «нового» пророка.

 
Посланники Аллаха и пророки,
И в их числе посланник Мухаммед
Невежество клеймили и пороки
Чтоб люди видели Аллаха свет.
 
 
Как их предостеречь?
Глухими предки были к вере…
Как души верою зажечь?
Какие привести примеры?
 
 
Хоть задери их лица к небесам,
Пред взором их высокие преграды,
Они не верят божьим чудесам,
Зато служить Иблису рады.
 

Сколько вопросов сразу возникло перед Мухаммедом, ставшим пророком? Как нести слово Аллаха, какую форму для этого избрать? Где? С кого начать?

Идти с речью открытой к бедуину?.. Но о бедуинах можно сказать только то, что:

 
Лики ясны и открыты,
Но закрыты уши,
И дела темны, сокрыты,
И туманны души,
 
 
И сердца тверды, как камень,
Мысли все греховны
Переплавил все бы пламень, —
Стало б твердой формой.
 

Решил начать с родных и близких. Если и не приемлют они новое учение, то, хотя бы не побегут доносить! Оказалось, что близкие отнеслись с большим недоверием к пророку. Не слишком серьезным казался им Мухаммед. Он был одним из них, ничем особенным не отличавшимся, он был – обыденно привычным. Дожил до сорока лет, занимаясь тем же, чем занимались все окружающие, и на тебе – заговорил! Правда, и прежде сын Абдаллаха некоторыми малозаметными странностями отличался: он был слишком впечатлительным и склонным к одиночеству. Но вот отвергнуть разом то, что сейчас Мухаммед говорил близким, было невозможно! Ведь правда в его словах была такая простая и доступная.

 
Аллах и землю нам создал,
И свод небес, как здание,
И воду с неба нам подал,
И дал всем пропитание.
 
 
Он создал горы и сады,
Пруды, озера, реки,
Хлеб овощи, плоды —
Что нужно человеку…
 

А пророк, выждав несколько времени, чтобы слушатели успели осознать величие творчества Аллаха, продолжал:

 
«О сколько неразумных есть —
Не думают, откуда блага?
Способны только пить и есть.
Не верят в милости Аллаха»
 

И возвысив голос, закончил

 
«Все в наслаждениях забыли…
Вами позабыты долг, и страх, —
Далеки пока вы от могилы, —
Помните, на небесах Аллах
 
 
Счет ведет тому, что позабыли
Если б знали вы, что достоверно
Души покаяние несут,
И о тех преступных наслаждениях,
Спросят вас, когда настанет суд».
 

Широко раскрывались глаза родных и близких Мухаммеда, когда уши их внимали его словам. Но души их были еще закрыты. Как сломать запоры, наложенные многовековой верой в многобожие? Как убедить близких и родных в том, что Аллах, посланцем которого он стал, совсем не тот Аллах, которого они знали, как одного из многих богов их религиозного мира, незначительного по существу, которого и рассматривали только, как источник какой-нибудь мелкой пакости, неприятности? Аллах, представителем которого был Мухаммед сейчас – Всемогущий Бог, десницей его создан был весь мир, в его разнообразии и многоликости. Единый Бог, который не был рожден, а существовал вечно, Бог, не имеющий родственников: ни братьев, ни сестер, ни детей. Деяния Аллаха не постижимы смертным.

 
Величие Аллаха вне границ,
Он обладает знаньем необъятным,
Он множество имеет форм и лиц,
Не потому ль, являясь непонятным?
 
 
Вселенную построил за шесть дней,
Нет ничего, что сделать он не может!
Он наградил свободою людей,
Характер человека крайне сложный.
 
 
Воистину сомненья сердце гложут,
Из праха создан человек,
Он добрых дел немало сделать может,
Но, почему-то зло творит в свой век.
 

«Аллах правит миром через слуг своих, называемых ангелами, а людям шлет послания свои через избранников – пророков.– неужели до сознания сестер и братьев это не доходит? – думал Мухаммед, глядя на напряженные взгляды вокруг сидящих.

Беда, каждый человек, не познав азов веры, ждет личного общения с Богом, не доверяет посланнику, требует доказательств каких-то… Каких еще доказательств, если сомнения являются постоянными спутниками человека?

 
Ты ждешь, когда к тебе придет Аллах,
Или подаст тебе знамение?
Построена вся вера на словах,
Царят в душе сомнения, смятение…
Ну, что тебе, «метущийся» сказать?
Потребуешь потом еще и доказать?..
Знаменье покажи,
Ты все ж далек от веры.
Хоть все великое в один пучок свяжи,
Сомнения твои воистину без меры.
Тут прямо следует сказать:
«Без веры все надежды хлипки,
И веру следует ценить и уважать,
Без веры ты всегда в большом убытке».
 

Впрочем, есть и такие люди, которые верят только тогда, когда их желания тут же выполняются. Если молитва остается без быстрого ответа, то такой во всем винит Создателя, не понимая, что помощь получает только тот, кто верит, и получает ее не в той форме, какая каждому видится, и не в объеме его человеческого мышления. Бог не познаваем человеком, пути его не открыты для взора человека. Что поделать, если человек не выполняет настолько ясных велений Аллаха, а требует от Господа чуть ли не платы обычного материального характера..