Текст книги "Сказка о трёх царях"

И ускоренно ходили.

Вместо лекарей врачи,

Сделав анализ мочи,

Ход болезней изучали,

Препараты назначали

И старательно лечили,

Молодых врачей учили.

А маэстро наш Юрон

Живописно славил Трон.

Весь художественный пыл

Возвышался, в теме плыл

К звёздам царского величья,

Что в эстетике приличья

Наш маэстро отражал

И как мэтр возмужал,

А потом забронзовел,

Стал вставлять словечко «вэл»

Там где надо и не надо,

В грудь вставлялися награды,

Вкруг учеников толпа

И художественны «па»

В изобилье источались

И за славой его мчались…

За кордоном изучались,

Комплименты источались…

Рой его учеников

Без своих обиняков

Тоже как и мэтр трудился,

Пил и ел, и веселился,

И был создан цельный цех,

И был бешеный успех!

Было множество заказов,

Эстетических наказов,

И восторгов, и экстазов,

Размышлений и подсказов,

Европейских подражаний

И над знатью смелых ржаний…

Пока главный генерал,

Нет, как прежде не орал,

А сказал, что шаржи злы

И ответят как козлы

Всяких разных отпущений

И заслуженных, блин, мщений…

Воцарилась тишина

И спасла их всех она…

Расходилися по свету

И вопросы и ответы

Про успех имперьи новой,

Что на месте той, хреновой,

Слава быстро разрасталась

И загадкой для всех сталась.

Армия росла могучей,

Войск немыслимые тучи

Проходили чрез ученья,

Сквозь боёв пресеченья,

Изменялись, закалялись,

Миру силою являлись.

Флот судами пополнялся,

К югу планомерно рвался

И соперничал сурово

В дальних акваторьях новых.

Бурно строились дороги,

У соперников тревоги

В связи с этим появлялись

И ведения являлись

О возможных наступленьях

И соперников плененьях…

Всё дорожное хозяйство

Изживало разгильдяйство,

Изживало воровство,

Чинодральство, кумовство.

А ответственность росла

Многих от тюрьмы спасла.

В городах всех был порядок,

А в общеньях – распорядок.

Новый главный генерал

На людей уж не орал,

Он спокойно размышлял

И психоз с общенья снял.

* * *

Наш Чудон слабеет, чахнет,

А все ждут, когда шарахнет

Окончательный «трындец»,

Его царствия конец.

А он молвит: «не дождутся,

С предсказаньями, заткнутся!».

* * *

Глашатаи всё взвинтили,

Активисты подхватили,

Разнесли по всем уделам,

По далёким запределам,

Что сбирается актив

Для дальнейших перспектив,

Выкликания монарха,

А при нём и патриарха.

Вышла политична меткость,

Эффективная на редкость.

Без брожения, без смуты

Получил для власти путы

Царю подданный народ

Всех в империи пород.

Засветились словно солнце

Стержень всех – балдачудонцы.

Возымели много веса

Беловежски билалесы.

А из мест Днепра-реки

Присягнули крайнюки.

Присягнули и полки,

Что держали степняки.

Также горские народы

И другие все породы,

Также и фениугровцы

И другие, что не овцы,

И другие образцы,

Те, что други – молодцы!

И бодряги встали в строй,

Молвив: «наш народ-герой!»

Долго мучились цыниты,

Их слова были размыты

Многосложностью значений,

Грассировкой изречений.

Согласились и они,

Зная, что конечно пни,

Все эти балдочудонцы,

Что сияют словно солнце.

Но от них сплошной доход, —

Денег оборота ход.

* * *

Патриарха предложили.

Без него прекрасно жили,

Но солидность здесь нужна,

Статусность его важна.

Патриарх из греков был.

Сан в Византе он добыл.

Ясноглазый и речистый,

Говор был его не чистый.

Грек, коверкая слова,

Путался, пошла молва,

Что из местных набирать

Надо всю церковну знать.

Но, пока пускай послужит

И в молитвах голос тужит.

Чудон уж бревном лежал,

А Колон уже сажал

Кого нужно в нужны кресла,

А народу интересно,

Кто теперь за что в ответе,

Кто в фаворе, кто в кювете?

Но чиновники молчат,

Возле мест своих торчат.

Ждут с тревогой поручений,

Чтоб не стать, как тот Печений,

В психсветлице дураком,

Иль в дерьме ещё каком.

Наш Колон уж очень скоро

Привык к лику командора.

По местам как вихрь метался,

Обо всём распоряжался,

С властью местною встречался

И с простыми всё общался.

Заходил в просты дома,

Давал пищу для ума,

Для устройства жизни славной

В русле мощности державной,

В русле личностных свершений

И тотальных улучшений.

Баловался словом метким,

Нерадивым ставил метки,

Безнадёжных выгонял,

Новых в дело загонял.

Всем советовал учиться,

Приболевшим и лечиться,

А уставшим – отдыхать,

Остальным – «пахать, пахать!»

Изменения случались,

Те, кто надо назначались,

Кто не нужен, отправлялись

Прям туда, откуда взялись.

Там трудились, как сказали,

Хоть и минимум, но брали…

* * *

День настал, из разных мест

Кандидатками невест

Ажник тысяча девиц,

Из уделов, из столиц

В Чудонград к Дворцу собрали,

Конкурс царский разыграли.

Выбрал ту одну Колон,

Пред которой ахнул он,

Онемел и побледнел

И на время очумел.

Потом высказал признанье,

Подарив ей мирозданье,

А в придачу и себя,

Страстно девушку любя.

В Главном Храме обвенчал

Патриарх, народ молчал,

Потом «слався» хор пропел,

Оглянуться не успел

Наш народ, что зрелищ ждёт,

Он не знал, что уж идёт

К ним совсем иное время,

Где не зрелища, а бремя

На них новое придёт

И ведь каждого найдёт…

Свадьба скромная была,

Не манила, не звала,

В малых формах и пространствах,

В символических убранствах.

Узкий слой был приглашённых,

В именах не оглашённых.

Гости быстро все расстались

И в неведенье остались

Все про всё кто знать хотел.

Призрак свадьбы улетел…

* * *

Колон темпа не снижая,

Всех делами заряжая,

При живом ещё отце

Правил в лавровом венце,

Уваженье повышая,

Эффективно всё решая.

* * *

Работал в поте он лица

На дело своего отца,

Его держал за образец,

Отец и в Африке отец!

И весь труда отцовский стиль,

Он не выбрасывал в утиль

И своего вносил немало,

Но что основы не ломало,

Младым, свежим молодцом,

И что назначено отцом

Он планомерно закреплял,

А нерадивых грозно клял.

В карман не лез он за словцом,

Старался быть во всём спецом

И вдохновенно за всё брался,

И скрупулёзно занимался

Всей массой сложных царских дел,

Таща свой миссии удел.

Обратну связь крепил с народом

И с каждым племенем и родом,

Уделом, краем, запределом,

Слова доказывались делом.

Он управленцам доверял,

Но комплексно всё проверял.

Он не свирепым был, но жестким,

Жилось ему совсем не просто.

Вокруг него плелось чего-то

И капал кто-то на кого-то,

Подмётны письма находили,

Дерьмо на шлемы лили, лили…

Отцовски бывши друганы,

Всё становились не равны,

Всё норовили выделяться

И в выраженьях не стесняться.

Иные стали поучать,

Что хуже, и права качать!

Совать глупейшие прожекты

И строить наглые протекты,

Конечно же, своей родне,

Той, что сидит на самом дне

По части мозговых проблем

И, став источником дилемм:

Государева взять мужа,

Или задницею в лужу…

И всем им сопли подтирать,

И матом на тупых орать!

Ведь лучше при надёжном муже,

Чем вечно задницею в луже…

И чувствовал Колон, что время

Пришло ломать всё это племя,

А то, ведь, все отца дела

Сойдут и выгорят до тла…

А кто же будет Он тогда,

Балдона внук? – просто Балда!

И чувствовал Колон, – к лицу

Во всём подобиться отцу.

Где перлы зиждились Треченто,

Плоды велика Кватроченто,

Ведь говорил ему отец

Про Рим-цивильности венец!

И коль поучишься у Рима,

То дело твоё будет – «прима».

* * *

Колон как Царство укреплял,

Как нерадивых гнал и клял, —

Об этом в следующий раз.

Ещё Балдон давал наказ,

Свой ненасильственный указ:

Смотреть на всё как видит глаз,

Всё в сводках верно освещать

И окаянников стращать,

Чтоб править не мешали,

Чтоб умные решали

И к делу поспешали,

Удачи оглашали.

Кто ж на решенья не способен,

Того к другому приспособим.

* * *

Раскладка в мире изменялась,

Угрозами войны являлась.

Балдочудонская имперья

Грозилась, распускала перья.

Кругом крепила оборону,

Давая безопасность Трону.

Теснили бусурманы с юга,

Не забывая бить друг друга.

Орали, что в низовьях Дона

Терпеть нельзя людей Чудона,

А его сына нову власть

Убрать имеют они страсть.

А ляхи «с можа и до можа»

Грозились, силы свои множа,

Своих засланцев засылали

И жить под Папой всем желали.

Бузили всюду степняки,

Оскалив крепкие клыки

И оставались как бы вместе,

На сверх особом своём месте.

Сцеплялись меж собою горцы,

За власть и денег новы порцы,

Что были очень им нужны

И для престижности важны.

Они всегда боеготовы

И ждали всё заданья новы!

Фениугровцы не делились,

И в северах своих таились.

Всё без реакций на воззванья

И без ответов на призванья.

Бедны что очень утверждали

И новых сумм от Трона ждали.

А билалесы громко клялись

И в Запад взглядом устремлялись,

И прославляли своё братство,

Ведя расчёты на богатство.

А крайнюки всё веселились

И на других привычно злились,

И в чужи армии просились

И с самостийностью носились

Как с девственной своей мечтой,

И с мыслей «дельных» пустотой,

С известной фигою в кармане,

В мечтах о лёгких «мани-мани».

Бодряги, нос задрав, бодрились,

И в акваторный мир стремились,

И забывали проявляться,

С отчётами всех дел являться.

Цыниты деньги ворошили,

И новых схем одежды шили,

Писали всё заумны тексты,

А в них обманные контексты

И буквенные заморочки,

И абсурдические строчки…

* * *

Вдруг появлялись глашатаи,

В словах что Трон борзо шатали

И тявкали, что в нашем Царстве

Есть только глупость и коварство

И будто не было тех лет,

Что бедность мы свели на нет,

И будто не было сражений,

Всего и вся преображений

И будто благо состоится

Лишь только в лучших заграницах,

И будто эту вот имперью

Разумно разорвать в пух-перья!

И переделать вновь и снова

Так, чтобы всё было сверхново

И по новейшим образцам,

Что и не снилось праотцам,

Что всех вгоняли в перестройки

И всё не те свершали стройки,

И всё не так и всё не там…

И там тара-тара-татам…

Народ наш ушами хлопал,

И в такт ногами дружно топал

И всё ладони отбивал,

Потом лихо выпивал

За здравье зубоскалов,

Трона слюнополоскалов,

В массовый пошел психоз,

Клича: «бунты «СЕРЫХ РОЗ»!

Наш Колон в недоуменьи,

Сколько вложено умений

Сколько вложено труда,

А тут эта, блин, беда!

* * *

Сглузду съехал весь народ!

Вот такой-то поворот?!

Где я чё и как не понял,

Кругом столько чуждой вони!

И карканий черновороньих!

От лиц каких-то посторонних?

Откуда ж всё это взялось

И мне на темя пролилось?

И все опять как свиньи пьют,

А понажравшись, все поют:

«Серые розы, серые розы,

Грянут морозы, грянут морозы,

Мы наточим шипы

Нашей буйной толпы…»

А кто сильней ещё напьётся,

Тому ещё дурней поётся:

«Миллион, миллион, миллион серых роз

Нам принёс, нам принёс Дед Мороз…».

Думал мрачно наш Колон

В смыслы как вольётся он:

«Жизнь мне кажется «не та!»,

А позвать ка мне шута!», —

Он помощникам сказал,

Место встречи указал.

«Шут во дворце, как есть, он шут,

Но наш шутяра, – он не плут!

Мне всё как есть он порасскажет

И на опасности укажет», —

Так мыслил в теме наш Колон,

Миндальничать не думал он,

Опасность в скоростях росла

И горе серое несла…

И вот в дверях шут появился,

Он горбунком-коньком резвился

И бубенцами, дзынь, звенел,

И дряблым тенором запел

Он арию про гнусны нравы

И про охальников забавы.

Шутки лезвием секут,

Нарываются на кнут…

Колон: «Хватит, шут, угомонись

И со мной за стол садись,

Сбрось ты колпак свой шутовской,

Введи, дружок, себя в покой,

Ответь, дружок, мне на вопросы,

И сделай в правду свои взносы».

И шут ничуть не удивился,

И в кресле вольно развалился,

И выдал сотню важных слов,

А для Колона то – улов!

Шут:» Обстановка, дзынь, такая,

Все локтями всех толкая

К Трон-кормушке там и тут

Яро вёслами гребут!

Завелась средь них смехушка,

Закордонная кормушка!

Водкой всех туды манят,

«Серой розой» веселят!

И вгоняют всех в психоз

Жажды бунта «Серых роз».

А исходит сей «галоп»

Из центральных из Европ!

Грезят там развалом Царства —

Превелика Государства,

Что построил Дед, Отец,

Балдочудства ждут пипец.

От границ, из всех концов

Серорозовых гонцов, —

Саранчёй нам нагло шлют,

Всем с нахрапом водку льют,

А её все лихо пьют,

А добавки поддают

До полнейшего позора,

И всеобщего ужора!

Иль нам выжечь ту заразу,

Или удавиться сразу!

Центроевропейским лбам

Хочется к нам как к рабам

Повседневно относиться,

И помочь нам в сиську спиться,

Без войны нас захватить,

За наш счёт конфетно жить!

Замолкаю я на том,

Пусть останусь я шутом,

Но советником при том,

Кто возглавит оборону

От угроз родному Трону».

Колон: «Ты шутом, Шут оставайся,

Ежедневно мне являйся

И доклад в развитьи дел,

Розовый бунт – беспредел,

Что европцы нам несут

В информации сосуд

Планомерно опускай,

А в народе запускай

Шутовски свои забавы

И кривлянья «царской славы»,

Слушай, что будут брехать,

Мы ж потом будем пахать

Поле сорняковой смуты,

Не теряя ни минуты

В избавленьи от чумы,

Победить должны ведь мы!

Возглавлять всё сам я буду

Против «серой розы» блуду.

Вот собрал Колон всю знать,

Чтобы хором всем узнать,

Как врагу противостать,

Победителями стать.

* * *

Как Колон «рулил» при этом,

В другой книжке – вам ответы…

Коли вот за эти тексты,

Не рыгнёт народ протесты,

Коль он смуту всё ж срыгнёт,

Писяк вновь писать начнёт.

Всё опишет он прилично,

Творчески, а не типично…

Писяк (сын Писуна)

Часть третяя
Колюниада

Знать Колон всё собирал,

Хоть хотел, но не узнал,

Быстро как успех добыть,

Как предельно в теме быть?

Доносили всё гонцы

Новей новых «трындецы»

Будто в той Центроевропе

Всё вниманье идёт к ж…е

И им бабы не нужны,

Только для проформ важны,

Для традиций, политесов,

Бутафор, деликатесов,

Для домашних устроений,

Для уютственных свершений.

А все бывши мужики

Все давно уж не таки

И друг дружке все мигляют,

Язычёчками вихляют,

Бабски шмотки примеряют

И друг дружке отворяют

Дверцы в те нужны места,

Мужики где неспроста,

В пары меж собой сливаясь

И без баб совокупляясь,

Насаждают эту «моду»

Всему честному народу!

Эти гады к нам ведь прутся

И об наших мужей трутся,

Предлагают сей разврат,

Особливо, кто богат,

Тех особо охмуряют

И похабством козыряют!

Наш Колон от этих знаний

Новых по дести заданий

Для проверки выдавал

И к ошибке всё взывал,

Мол, враньё, не может быть,

Надо эту хмарь забыть!

Но на все его решенья

Не спешили утешенья.

Подтверждалась раз за разом

Та гнуснейшая зараза,

Что европцы вытворяли,

А протестных выдворяли

В захолустные места…

«Это всё мне неспроста

В звёздный час вдруг заявилось,

А, ведь раньше и не снилось,

Что вот эта, блин, хрення

Вдруг коснётся прям меня!», —

Так в страданиях Колон

Мыслил как создать заслон

Для всех этих замуднений,

В смысле оборонных бдений.

«Мне доносят, – европеды —

Новые несут нам беды,

Они смотрят на детей

С новым ворохом затей

И особу к ним любовь

Проявляют вновь и вновь.

Всё глядят на них на всех

Как на что-то для утех…

Эт какой-то запредел,

Надо строить комплекс дел

Для спасения от смут,

От похабных баламут», —

Вновь и вновь Колон вещался,

Справедливо возмущался.

* * *

Колон ближних лишь собрал,

Шепотом шипел: «а в р а а а л!!!

Мы от этих всех зараз

Тайный создадим Приказ,

Чтобы все вокруг угрозы,

Особливо «Серы розы»,

Нам блокировать, пресечь,

Чтоб о них не шла и речь,

Чтобы все о них забыли

И в спокойствии все были!

Чтоб в низах и чтоб в верхах

Был порядок как в часах,

Чтоб колёсики крутились,

Чтобы мозги не мутились,

Чтобы весь людской поток

Знал, где там его шесток

Из потока чтоб знал каждый

И чтоб каждый просто жаждал

Только на своём сидеть,

За друг дружкою глядеть,

А не собираться в кучи

И бунтами Трон наш мучить!

И названье дадим враз, —

Высший Тронный Главприказ!

А туда людей с полтыщи

Мы найдём, если поищем,

Самых ловких и сметливых,

По пустому не злобливых,

Только ненависть к врагу,

Чтоб согнуть его в дугу

И отвадить навсегда

Лазить в наши города

И народ наш совращать,

На разврат, апёнка-мать!

Высший Тронный Главприказ —

Учрежденье не на раз,

А на долгое развитье,

Извести кровопролитье

Нам на долгие года,

В форме стойкости всегда

Надобно всем оставаться,

Постоянно равиваться,

От развратов уклоняться

И моральностью являться

Всем окружным сторонам,

В духе укрепляться нам!

ВТГ-абривьятура,

Строить нам в четыре тура

Надо это заведенье,

Чтоб не дрянь, а загляденье

Удалось нам сотворить,

А потом успехи зрить.

Первый тур – прожектов ряд,

А не в кучу всё подряд…

Второй тур – нужны люди,

Не дадут нам их на блюде,

Надо пристально сбирать

Нашу непубличну рать.

Третий тур, – нам сеть создать,

Технологью насаждать

Проникать и изучать,

Подрывнуху примечать!

Ну, а главный тур, четвёртый.

Это дружно, смело, гордо

К эффективности идти,

Чтобы Трон родной спасти!

Но, обязанность при этом,

Прежние блюсти заветы,

Прежнее не разрушать,

Ну, а с новым поспешать!

* * *

Подтверждалась раз за разом

Та гнуснейшая зараза,

Что европцы вытворяли,

Непокорных выдворяли

В отдалённые места.

«Это точно неспроста

В важный час мой заявилось,

Моё Царство чуть не спилось,

Чуть не скурвилось совсем

И уже понятно всем,

Что вот эта вся хрення

Вновь касается меня», —

В размышлизмах был Колон,

Конструируя заслон

От всё новых замуднений

В смысле общих новых бдений.

«Мне доносят, европеды

Новые несут нам беды,

Опять смотрят на детей

С новым ворохом затей

И глаголят, – к ним любовь

Будоражит плоть и кровь,

Смотрят на детей на тех

Как на повод секс-утех!

Это ж царствие паскудства

И преступного ублюдства!», —

Эти царевы слова

Беспокоили, молва

По окрестностям носилась,

В грозны действия просилась.

Засылает Колон снова

Наблюдантов, чтбы нова

Информация была,

Представление дала

О размерах гадских действий,

Чтобы план противодействий

Постоянно назначать

И всё время изучать

Изменений достоверность

И крепить решений верность.

Доносили всё гонцы

Хуже прежних «трындецы»,

Будто в той Центроевропе

Все проблемы опять в ж. е…

Бабы вовсе не нужны,

Лишь для куража важны,

Для привычных политесов,

Бутафорий и эксцессов,

Плановых деторождений,

Бабско-сплетенных суждений,

Всех домашних устроений

И уюта построений,

А все бывши мужики

Совершенно не таки.

Продолжают всё миглять,

Язычёчнками вихлять,

Бабски шмотки примерять

И друг дружке отворять

Дверцы в те ублюд-места,

«Мужики» где неспроста

В пары меж собой сливаясь,

И без баб совокупляясь,

Предлагают всем и сразу

Срама гадкую заразу!

Этим хамски все гордятся

И распространять стремятся

Среди наших дураков,

Вот уж коленкор таков!

Наш Колон от этих знаний

Новых по дести заданий

Для проверки выдавал

И к ошибке всё взывал,

Мол, враньё, не может быть,

Надо эту хмарь забыть!

Но на все его решенья

Не являлись утешенья,

Это гадство подтверждалось,

Да ещё преумножалось…

И ещё сгущались тучи

В смысле армии могучей,

Что европцы собирают,

Как всегда с огнём играют.

Колон вновь собирал знать

И всю сложность дал им знать

Во Европе обстановки,

Её воинской тусовки:

«Наши люди стран европных,

Что из статуса окопных,

Те, что спрятаны под местных

Обывателей поместных

Шлют мне шифробересту

Содержаньем не просту.

То, что там творят вовне

Делом тянется к войне.

И огляд идёт окрест,

Бересты из многих мест,

Сведенья из многих точек

Мне идут и череп точат.

И везде одно и тож,

В горло нам булатный нож!

Будто кто-то там явился,

А потом и объявился

Некий лидер КАЛОИЗЕР.

Раньше был он просто мизер.

По пивнухам всё болтался,

С друганами нажирался,

Руку в позе выкидали,

Хором «глюки хёрль!» орали.

У нас тоже свой хёрль есть,

Это есть-мужская честь,

Без последних без букв двух,

Нам не режет это слух,

Вместо «ё» у нас там «е»,

Лучше так, на веселе.

«Глюки хёрль!», ведь это режет!

Повторять бы это реже,

Нет, совсем не повторять,

Эту хрень, шикарна мать!

Вождь по званию «хёрлейтор»,

А по сущности форейтор.

Под себя он всех сгоняет,

Много страху нагоняет,

Копьём тычет он в восток

И орёт, что там исток

Их отныне вечных царствий,

Во главе всех государствий.

И всё, блин, в Центроевропе,

Вновь к военной идёт ж. е,

Страсти там кипят, угрозы,

Тявкают и «серы розы».

Лидер новый там явился

И орлом над всеми взвился,

Калоизером зовётся,

А над нами он смеётся!

Каркает, что он добьётся,

Когда наш народ сопьётся,

Обращенья в рабство всех,

И что воинский успех

У него лежит в кармане

И что много мани-мани

Для ведения войны

Против нашей стороны.

Он свою столицу-крепость

Ввёл в военную нелепость,

В истерию войны вверг

КАЛОЗАССЕНХЁРЛЕБЕРГ.

Все столичники бурлят,

В ряды армии велят

Их немедленно призвать,

Подготовку развивать

К ходу на балдочудонцев,

Что сияют словно солнце.

Калоизер, не скрываясь,

Ширмами не закрываясь,

Похваляться не стесняясь,

Шнобель – ввысь, не наклоняясь,

Речи бешены пускал,

Усиляя рта оскал.

Стягивал к себе войска

Для заглавного броска

К этим, хёрль, балдочудонцам,

Что сияют словно солнце.

Уж не долго им сиять,

Хёркли-мёркли-шмуцихь-мать!

И со свитою в доспехах

Говорил он об успехах

В привлеченьи главных сил,

На хох-хёрли голосил:

«Где жируют вражьи пни,

Там мы будем не одни,

Мы затащим всех туда

Без особого труда,

Тайный пишем диалог

И нашли совместный слог.

Эти феники-угровцы

К нам шагают словно овцы!

Мы их примем, приголубим

И использовать их будем…

Крайнюков иду смотреть,

К нам переметнулась треть!

И орут: «балдочудонцев

Жариться отправим к солнцу!»

И бодряги всё бодрятся,

Не хотят от нас теряться,

Но уж очень, хёрль, спесивы,

А в доспехах, хёрль, красивы!

Вот им хёрль, ну размечтались,

Что свободными остались!

Вот им хёрль насчёт свободы,

В руках наших наши броды

И вольются, не заметив,

Наши общи муки встретив,

Быть им с нами в стременах

Не за совесть, а за страх!

В них вселились видно бесы,

Носом крутят билалесы,

Братья нам балдачудонцы,

Что сияют словно солнце, —

Так всё время заявляют,

Преданность всё к ним являют.

Не идут к нам степняки,

Ну, хёрль с ними, дураки!

В контакт горцы не идут,

Наших действий, видно, ждут…»

Колон: вот что брешут в вражьем стане,

Если хоть на миг отстанем

От тотальной обороны,

То опасность придёт к Трону,

Чтобы не пришел «трындец», —

Всякой вольнице конец!

Прям сейчас гласить тревогу!

Строить войско и подмогу

Отовсюду вызывать

И к защите всех взывать.!

Ну, а войско, что под стягом,

Враз, вперёд и сверхотвагой

Ворога остановить

И его нещадно бить!

Третью часть, – прям на границу,

А вторую, – под столицу,

Остальных держать в резерве

На предельном психонерве!

Всех младых – моблизовать,

Добровольцев всех позвать!

Всех скрепить в единый строй,

Весь народ – в народ – Герой!

Все меня в Вождя примите,

Статус мой как ценность бдите!

Пусть Колюней меня кличут

И в портреты взглядом тычут!

Должно всем в меня влюбиться

И вокруг меня сплотиться

Против лютого врага,

У него растут рога

На башке прямо из шлема!

Про рога – отдельна тема!

Главное, что б образ вражий

Без дешевого бы ража

В оборонный смысл вводился,

На победу выводился!

Надо нам в военном бденье

Принять верные решенья

Насчёт устных призываний,

Насчёт письменных взываний.

У Трибуна есть команда,

Она стать должна громадной

И призывно всем вещать

Как наш Трон нам защищать!

Надо, чтоб трибунцы эти,

Глашатайны строя сети,

Планомерно обращались,

Патриотикой вещались,

Чтобы мыслями теснились,

Чтоб ночами снами снились

Оборонностные смыслы!

Хватит строить рожи кислы!

Только мужество и смелость

И гражданственная зрелость

Во речах всех должны статься,

Эффективно проявляться!

А вот письмо-бересты

Примитивны и просты.

Верховодит там Писяк.

Я уж с ним и так и сяк,

Всё идёт наискосяк,

Исписался, чтоль, Писяк?

Надо поместить в светлицу

Пару сотен борзописцев,

Пусть же перьями скрипят,

Носопырами сопят,

Но пусть пафосные тексты

«Выпекают» словно кексы,

Отправляют всем народам

И отдельным сильным родам.

Пусть Писяк руководит,

Думаю, не навредит.

Надо музыкой военной

Всех настраивать отменно.

Есть Скрипун, наш музыкант,

Истинный, большой талант.

Пусть оркестр он создаст,

Музыкой служенье даст

Оборонному сознанью,

Тонкой музыкальной гранью.

Вызываю всех ответных.,

А в ответности, конкретных,

Чтоб во всех местах поместных

И в местечках очень местных,

Всех для ратных дел подняли,

Бой-готовность наполняли

К безусловному отпору,

Центрозпадную свору

Надо там в центрах зажать,

А потом разбить, отжать!

Наш Шагун войск во главе,

С планом в мудрой голове,

Всех в борьбе объединяет,

В оборонный раж вгоняет,

В наступленье направляет

И победным управляет

Планомерным ходом сил!

Шагуна б я попросил

Все войска в готовность ввесть,

Разослать повсюду весть,

Что нельзя нам без победы,

Не должна создать нам беды

Калоизерская банда

И предателей команда.

Кой какой, но бродит страх

В калоизерских штабах.

Сама главная угроза,

По их мнению, в морозах!

Не пойдут они в мороз

Даже в бунты «серых роз».

Но от правды далеки,

Мы для них все дураки,

А они все сверхмудры

И умом своим остры…

Но, посмотрим, что и как,

Кто из нас дурней дурак?

Много там у них тревог

Насчёт нашинских дорог.

Там дороги наши знают

И сомненья их терзают,

Одолела муки страсть,

Как, когда на нас напасть?

Каменная гужестрада,

Что для нас – только отрада!

Меж Балдонском – Чудонградом,

А они почти что рядом!

Лишь меж ними существует,

А народ с того ликует,

Что она такая есть,

Говорят, что это честь,

Каменну иметь дорогу

Меж столиц и к их порогу.

Эт зело врага пугает

И сознанье напрягает.

Как же им то наступать?

Без дорог, хунд – шёне мать!

Калоизер так болтает

И надеждой всех питает:

«В зиму с снегом выступать,

Это ж кальтенбрюхер-мать!

На них вовремя напасть —

Наша цыгель-зоммер-страсть!

В зиму нападать со страстью,

А потом беззубой пастью

Их объедки подъедать,

Это ж мауль-винтер мать!

Весна – Осень – это грязь,

Шайзе-дрек и безобразь!

Только альфа, а не бета,

Выступим в начале лета!»

Колон: «вот, ведь, нам какая честь,

Пол годочка ещё есть!

Надо их перехитрить

И победу сотворить!

Современно зорко бдить,

Войска скрытно выводить

В уготовленны места,

Что в верстах уже в полста

От врага перемещений

И без всяких упущений,

Оборонный план начать,

Всенародно воплощать!

С билалесами сверять,

Досконально проверять

Воендействия совместны

И задумки интересны,

Что играли мы в ученьях,

И в боёв пересеченьях.

Вовремя щедро платить,

Нашу тему не мутить

О скреплённом братстве вечном,

Уваженье бесконечном!

Крайнюкам, что не предали,

Приказать, чтоб грошей дали,

С уваженьем поступать,

Чтоб нам с ними наступать

На гадючного врага,

У кого в башке рога.

Всех, кто с нами пойдёт в бой,

В кошт принять, как на убой

Выкормить к началу действий,

Упырю противодействий.

* * *

Духом взвинчен стан врага,

Шлемы, в них торчат рога.

Нет оттяжки для похода,

Своевременность прихода

Надо чтоб была дана,

Чашу всю испить до дна

Балдочудского похода

И победного исхода,

Калоизер намекает,

Что вот-вот он наступает.

* * *

В конце весны зело дождливой

Со своей армией сопливой,

Чихающей, слюносонливой,

Всё также злой, тупой, чванливой

В Балдочудство двинул он,

Он и не знал, – уж там заслон,

Невидимый, Колоном создан,

И армий дружественных созван

Теснейший и надёжный круг,

И цепи крепостей вокруг

Для сверхтотальной обороны

И для надёжного урона

Всем калоизерским придуркам,

С ним идущим всяким уркам.

* * *

План всеобщего отпора,

Калоизера запора

В полну силу стал входить,

Чтоб победушку родить!

За Колюню все молились,

Богатырской лавой лились

В оборонные пространства

И секретные убранства.

И готова была рать

За Колюню жизнь отдать!

Но не просто, а с умом!

В бденьях о себе самом,

Чтоб не просто умереть,

А врага в труху стереть!

И живёхоньку остаться

И за ново дело взяться!

* * *

Напрягая свои силы,

Калоизерские Силы

Всех фасонов и родов

Вдоль лесов, полей, прудов

В грязях медленно тащились,

Духом быть высоко тщились.

Вокруг склизская природа,

Сверхпротивна для народа,

С обоих сторон была,

Грязью вдоль дорог плыла,

Затяжные всё дожди,

Солнца уж совсем не жди…

И вот к середине лета

Оказались они где-то

В зоне действий билалесов,

Как военных, – сущих бесов!

* * *

Испытанья начались,

Вот уж и войска сошлись.

Из глубин лесов, вдоль леса

Нападали билалесы,

Малы группы зажимали,

Колотили, отжимали…

Калоизерская масса,

Корча жуткие гримасы,

По грязям, хрипя, катилась,

Легка конница носилась

Вдоль дорог и поперёк,

На мучения обрёк

Фактор площадной, природный

И народ предельно гордый

Эту землю защищал

И внезапно угощал

Искромётным нападеньем

И за каждым кустом бденьем.

Калоизер всех стращал,

Всех повесить обещал,

Кто посмеет отступать,

Доннер веттер-хунде-мать!

Масса войск передвигалась,

Земли закреплять пыталась,

По которым трудно шла,

Под Балдонск уже пришла…

На дворе уж конец лета,

Калоизера карета

Раздербанена совсем,

Стало вдруг понятно всем,

Что блицкриг не получился,

Хладный ветер уж носился!

Быстро кончились припасы,

Оборонные запасы

И одёжки тёплой нет,

Вот такой «кардебалет»!

До Балдонска то вёрст тридцать,

Эта старая столица

Для поправки сил нужна,

Закрепленья для важна,

Статуса захвата власти,

Удовлетворенья страсти,

Дальше, – сделать марш-бросок

В град не низок, не высок,

Чудонградом что зовётся,

Зимовать где всем придётся,

Варваров бить, добивать

И успехи развивать

Следующих, хёрль, захватов,

Стратегичных перехватов

Всех воен-иницатив

Для дальнейших перспектив.

Калоизер: «Мне нужны доклады точны,

С «языками» встречи очны,

Истинность я должен знать,

Бундес-нахрихст-штирлиц-мать!

Мне доносят из разведки,

Что засады у них редки,

Что к Балдонску путь открыт,

Но траншеями изрыт,

По лесам всё шевелятся,

Оборону держать тщатся

Эти, хёрль, балдочудонцы,

Уж гасить пора их солнце!

Уж пора давно им знать:

«Энде-капут-генук-мать!»

Видимо на штурм пора

Балдочудского Двора!

Надобно войти в готовность,

Всяку извести условность,

Для всего готовить всё,

Ещё то и сё, и сё…

Со жратвой вопрос решить,

Запретиь и разрешить

Всё, что нам гласит Устав,

Перед штурмом силой став!

Надо где-то доставать

Курко-яйко-млеко-мать!»

Когда сумерки сгустились,

Все пред штурмом угостились

И пошли в палатки спать,

Чтоб назавтра рано встать.

Чуть рассветом брезжил Дон,

Спать хотелось, но «пардон»,

Вдруг всё сталось не до сна,

Справа рухнула сосна,

Слева бочки покатились

И юлою закрутились,

Из них пламенны сполохи!

Нечто все такие лохи,

Что всем нам со всех сторон

Вдруг наносится урон!

Каждый вдруг мочу и кал

Не хотел, а выпускал…

И как зайцы все трясутся,

Во все стороны несутся,

Кто же будет воевать,

Паулюса-ляша – мать!

Хальт, генук, остановитесь,

В строй для боя становитесь, —

Калоизерские крики,

Неразобранные пики,

Взрывы, ослепленья блики

И разгромные улики…

Ядра носятся со свистом,

Где тут взяться оптимистам…

Шкуру бы свою спасти,

Ноги то куда нести?

Паника и беготня,

Дерьма полная мотня…

Кругом стрел свистящих тучи,

Барабанный гром могучий

И гигантское ура-а-а-а!!!

«Клешни» поднимать пора!

Разбегались кто куда,

К калоизерцам беда

Как пришла, не уходила,

Планомерно врага била

Армия балдочудонцев,

Вновь сиявших словно солнце.

Билалесские геройства

Выявили новы свойства

Нашинских богатырей

Против гадких упырей

Гаденькой Центроевропы,

Покровительницы ж..ы.

А военны музыканты,

Самородки и таланты,

Марши бацали бравурны,

А в звучании культурны,

Дух высоко поднимали,

А все, слушая, внимали,

На всех лились Бога звуки,

Горе унося и муки…

* * *

Тут ударили морозы,

Кругом брошены обозы

И бредут все кто куда,

Выжить в эти холода