Текст книги "Небесный механик"

Глава 10
Чужой среди своих

В лицо плеснули водой, Аскольд открыл глаза. Напротив стоял Андрей Белобок. Карл Модестович по-прежнему восседал за столом, держа одну руку под столешницей, явно на рукоятке браунинга. Перед ним лежали деньги и паспорт Горского.

Аскольд понял, что сидит на стуле секретаря. Дернулся было навстречу Белобоку, но тот вскинул трофейный револьвер, и Аскольд подался назад. В оружии, скорее всего, нет патронов, как и не было, – агент явно не удосужился проверить, иначе не стал бы размахивать стволом.

Пусть начнут первыми, время до возвращения в кафе еще есть – напольные башенные часы в углу кабинета показывали двадцать восемь минут шестого, значит, без сознания он был недолго.

– Пантелеев, – заговорил Вязовский, – объясните, что все это значит. – И кивнул на вещи Горского перед собой.

Аскольд молчал. В затылке саднило, но он не обращал внимания на боль – в университетской секции бокса доводилось получать посильнее.

– Еще раз. Почему паспорт куратора у вас? Где Горский, в конце концов? Он дал мне телеграмму. Я ждал вас обоих только завтра. И вот появляетесь вы, грозите убийством и задаете весьма странные вопросы.

На первый взгляд Вязовский казался человеком простым и добродушным. Но это было только поверхностное впечатление, которое у многих оставалось навсегда. Аскольд знал о его актерском таланте, помнил про опыт, поэтому упрямо молчал. Нельзя сейчас открывать рот – тот, кто задает вопросы, всегда владеет ситуацией. Если Горский прав и Вязовский предатель, а Белобок не в курсе его махинаций, глава резидентуры будет гнуть свою линию, делать вид, что не понимает происходящего.

– Карл Модестович, – начал Белобок и взмахнул револьвером, – а может, мне его еще разок… того? То есть приложить по голове.

– Не стоит, молодой человек. Аскольд Ильич нам сейчас все объяснит. Верно я говорю?

Аскольд не издал ни звука.

– Пантелеев, зачем вынуждаете думать о вас черт знает что? – Вязовский погладил бородку и повысил голос: – Где Горский? Отвечайте!

– А вы у своего прихвостня спросите, – закатил пробный шар Аскольд и кивнул на Белобока.

Лучшая тактика в безвыходной ситуации – это обратить соратника своего главного оппонента против него.

– Ты чего несешь? – распалился Белобок. – Как со старшим чином разговариваешь?

Он шагнул к Аскольду, но Вязовский окриком остановил его.

– Пантелеев, если не будете отвечать, придется взять вас под стражу.

– Ага, – усмехнулся Аскольд. – Куда посадите, в телеграфный узел или в архив?

– Свяжем и посадим, – вновь вмешался Белобок. – Я там железную тамбурную дверь установил, не выберешься. А развяжешься и сломаешь аппаратуру… – Он замахнулся револьвером.

Аскольд зажмурился от досады – какой же он болван! Белобок все это время находился внизу!

– Чего жмуришься? – рявкнул Белобок и повернулся к Вязовскому: – Карл Модестович, ну дайте мне его с пристрастием допросить! Обработаю в лучшем виде, сразу скажет, откуда у него в швейцарской квартире взялись денежные чеки на десять тысяч франков и письма из Колумбии от какого-то Гильермо… как его там? Банко! Тут же ясно все. Бумаги Ларне по перфектуму он загнал американцам, а к вам явился за уликами, которые я увез. Ух, сволочь! – Белобок опять замахнулся револьвером. – Попался бы ты мне в Швейцарии – все бы рассказал как на духу!

У Вязовского после монолога агента едва заметно дернулся глаз, но в остальном глава резидентуры оставался невозмутимым – все так же внимательно и даже добродушно смотрел на пленника.

Вот дела… Аскольд лихорадочно обдумывал полученные сведения. Выходит, Вязовский отправлял Белобока в Швейцарию, чтобы тот обыскал квартиру. Скорее всего, шеф уже догадался о предательстве, но не знал, на кого думать… Либо действия Белобока – это часть искусной комбинации самого Вязовского, использовавшего агента втемную…

Аскольд слабо качнул головой. Нет, что-то тут не сходится. После событий в особняке Бремена он сам видел возле своего дома полицейских, Горский наведался туда загодя и забрал саквояж с документами и оружием. Так когда же Белобок умудрился побывать у него и найти какие-то чеки с письмами?

Белобок недобро смотрел на Аскольда. Сглупил Андрей, серьезно сглупил, заявив о своей поездке в Швейцарию и о каком-то «перфектуме». Правда, легче положение пленника от этого не стало: после угроз шефу сложно будет его переубедить в своей невиновности. С фактами не поспоришь.

Слегка подавшись вперед, Аскольд поставил ноги чуть шире.

Крепкий мужчина Андрей Белобок, высокий, настоящий атлет, под рубашкой перекатываются бицепсы, кулаки будто пудовые гири. К тому же он занимался французским боксом, единоборством, завезенным в Европу откуда-то из Индокитая. Такого надо с первого удара валить, а если не свалишь – пиши пропало.

– Итак, – вновь заговорил Вязовский, – Пантелеев, будете отвечать?

Аскольд отрицательно качнул головой.

– Тогда вынужден вас задержать до выяснения…

На лице Белобока появилась усмешка, он опять повернулся к Вязовскому, радостно кивая, – и в этом была его вторая ошибка.

Вязовский не успел договорить. Аскольд распрямился, словно пружина. Услышал в прыжке, как щелкнул вхолостую боек револьвера у Белобока в руке, и врезал ему кулаком в подбородок, вложив в удар всю силу.

Белобок закатил глаза и стал заваливаться навзничь. Аскольд рванулся на лестницу. Сзади грохнул выстрел браунинга. Пуля обожгла плечо и ушла в стену.

Спустя пару секунд он был на улице. Сразу кинулся в кафе, влетел через дверь, чуть не сбив удивленного официанта в зале, занял свое прежнее место и уставился на отражение улицы в металлической пластине на стене.

Из особняка никто не показывался. Понятное дело, Белобок вырубился надолго, а Вязовский не в той физической форме, чтобы гоняться за агентами по улицам. Стреляет, правда, до сих пор здорово. Мог ведь зацепить Белобока, перекрывавшего обзор, но положил пулю почти точно в цель.

Аскольд скосил взгляд на плечо, где на светлом продранном пиджаке темнело пятно крови, встал, не отрывая глаз от пластины, быстро надел пальто и шляпу.

К столику подошел официант, поинтересовался: «Месье уходит?» Аскольд машинально сунул руку в карман, выгреб оттуда все монеты, положил на стол и взял саквояж.

Официант напомнил про ключ от туалета. Аскольд кивнул и замер. Возле особняка торгпредства остановился тарахтящий мотором «Бенц-Вело́», модное быстрое авто с открытым верхом и двигателем внутреннего сгорания. Оно отличалось особой плавностью хода за счет велосипедных колес и рессор, дешевизной топлива (купить бензин можно в любой аптеке), поэтому быстро завоевало популярность среди гостей столицы Франции, предпочитавших брать транспорт напрокат.

В авто сидели три загорелых усача в темно-серых костюмах и котелках. Их коренастые фигуры Аскольд запомнил хорошо, но еще лучше – уродливое родимое пятно на лице у одного из них, у того, кто только что шагнул из авто на тротуар.

Сидевший рядом с водителем указал в противоположную от особняка сторону. Помеченный родимым пятном осмотрелся и направился к дверям кафе.

Так… Аскольд озадаченно наморщил лоб. Эти трое прибыли по его душу. Неужели их вызвал Вязовский? Неужели Горский был прав и Карл Модестович действительно предатель? Иначе откуда наемникам знать адрес штаб-квартиры?

Белобока он решительно вычеркнул из списка подозреваемых. Ну не способен тот вести такую тонкую и опасную игру, хоть и знал о загадочном перфектуме, которым занимался Ларне. Что это может быть, какой-нибудь прибор или механизм? А может, вещество? Белобок всегда прямолинеен и исполнителен, поэтому проболтался. У него мозги под аналитику не заточены, он больше для силовых акций подходит: устранить кого или, наоборот, защитить, взяв под охрану. Скорее всего, Вязовский его для того и вызвал в Париж, и в Швейцарию посылал – чтобы квартиру обыскать и предателя задержать особые таланты не нужны.

Из авто вышел второй наемник и направился в переулок, откуда можно было попасть на параллельную улицу.

Всё. Пора уходить.

Терпеливо ожидавший рядом официант вновь напомнил про ключ, но Аскольд сказал, что воспользуется туалетом еще раз, и шагнул к двери.

После удара Белобока в затылке по-прежнему ломило от боли, кровь пульсировала в висках, в ушах слегка шумело. Аскольд вошел в туалет, запер дверь и привстал на цыпочки, шаря рукой по крышке сливного бачка, подвешенного под потолком. Нащупал заблаговременно спрятанный там парабеллум, выщелкнул магазин, вставил обратно и дослал патрон в ствол.

Сколько идти по переулку до параллельной улицы? Минуты две. Еще минуту-другую придется потратить на то, чтобы обогнуть торговые ряды, где продают всякую мелочовку местные ремесленники, и только тогда можно заметить окно туалета кафе.

Аскольд сунул пистолет за пояс, открыл саквояж, достал гримерный набор и наспех прилепил себе жесткие усы. Взглянул в круглое зеркальце, недовольно скривился, взял из набора бороду, приложил к лицу.

Уже лучше. Но все равно надо добавить еще что-нибудь.

В туалет долетел перезвон колокольчиков над входной дверью в кафе. Вероятно, заявился наемник с родимым пятном. Аскольд вылез в окно и, опустив ставень, повернулся к торговым рядам. Второй наемник еще не показался из переулка.

Привалившись к стене, на тротуаре в двух шагах сидел какой-то грязный пьянчуга в запыленном плаще и мятом цилиндре. Перед ним стояла почти опустевшая бутылка вина; пьянчуга спал, свесив голову на грудь.

Аскольд шагнул к нему, опустился рядом и поменял свою шляпу на цилиндр. Подумав, скинул пальто, изрядно повозил его по тротуару и вновь надел. Еще подумал, взял бутылку и плеснул себе на грудь остатки вина, едва не чихнув от кислого запаха дешевого пойла. Испачкал руку о мостовую, провел ею пару раз по щеке и только после этого поднялся, взяв в охапку саквояж.

Теперь он мало отличался от сидящего под стеной пьянчуги. Единственное, что слегка осложняло ситуацию, – торговка в ближнем ларьке. Она уже видела Аскольда, когда он выбирался из окна туалета и направлялся к переулку, чтобы попасть в особняк торгпредства. Сейчас заметила его вновь и таращилась во все свои большие светлые глаза, прячась под тентом и явно не понимая, почему незнакомый господин так странно себя ведет.

Аскольд, пошатываясь, двинулся в ее сторону, и глаза торговки округлились еще больше. В этот момент между рядами показался идущий навстречу наемник, решивший проверить, нет ли в кафе черного хода. Аскольд сближался с ним, но по-прежнему смотрел на торговку, которая начала испуганно поднимать руки, отклоняясь назад.

Шаг. Еще шаг. Аскольд качнулся в сторону лотка, где лежали товары: вязаные шарфы, носки и еще куча всякого барахла на продажу. Торговка не выдержала, всплеснула руками и, ахнув, села на корзины, когда Аскольд врезался боком в лоток.

Наемник невольно повернул голову в их сторону. Аскольд смачно рыгнул, осклабился торговке и шатнулся обратно, задев наемника плечом.

Сильная рука оттолкнула его. Наемник отпустил в адрес Аскольда проклятье на испанском и пошел дальше. Аскольд фальшиво затянул «Марсельезу», двигаясь волочащейся походкой к переулку, но куплет так и не допел.

Наемник быстро возвращался. Аскольд пропустил его, неуверенно шагнув в сторону, и поплелся следом по переулку.

Когда вся троица погрузилась в «Бенц-Вело» и покатила прочь от особняка, Аскольд растерялся – он полагал, что, не обнаружив его, джентльмены удачи направятся в особняк. Но они почему-то уехали…

Помедлив еще секунду, он ускорил шаг. Наемников нельзя упускать. Он побежал. Голова начала раскалываться от боли, задетое пулей плечо горело огнем.

Его выручил двухэтажный трамвай-конка, следовавший в одном направлении с авто наемников. Сбросив цилиндр, отлепив усы, Аскольд запрыгнул на подножку в последний момент. Хорошо бы теперь еще пальто поменять, а то слишком грязное.

Так вместе они проехали пару кварталов, добравшись до Девятого округа Парижа. Авто резко свернуло. Аскольд сошел с подножки на тротуар и встал лицом к широкой стеклянной витрине цветочного магазина, в которой отражалась улица, куда направилось интересующее его авто.

Всю дорогу Аскольда волновал просчет, который он допустил, опьяненный удачным полетом через грозу. Наемники добрались в Париж на арендованном скоростном дирижабле. Если бы он сразу поехал в порт и выяснил, кто арендовал дирижабль, может, и не пришлось бы ходить к Вязовскому. Либо пришлось бы, но уже с фактами. И вообще, все могло сложиться по-другому…

Досада захлестнула Аскольда, он даже забыл про боль. Осёл! В воздушном флоте Франции всего семь скоростных «La France 3». Два принадлежат армии, одним пользуется президент, еще одним фельдъегерская служба правительственных сообщений – Горский как-то рассказывал, – а три оставшихся находятся в распоряжении авиакомпании SPAD, о которой они вспоминали всё с тем же Горским, когда беседовали в поезде.

«Бенц-Вело» наемников остановился напротив кованых ворот, ведущих во двор отеля, обнесенного чугунной оградой с фонарями. Человек с родимым пятном выпрыгнул на тротуар и направился в отель. Солнце уже сползло за крыши домов, поэтому служащие зажгли фонари. Аскольд по-прежнему мялся у витрины на перекрестке. Если наемники сейчас вновь отправятся в путь, что весьма вероятно – водитель не глушил мотор, – будет сложно не упустить их из вида. Денег нет, бегом за авто не поспеть…

Он покосился на стоянку велосипедов, оборудованную напротив почтового отделения. Велосипед – тоже вариант, все зависит от того, насколько долго удастся скрытно следовать за авто.

Аскольд быстро перешел улицу. Авто наемников мерно тарахтело мотором, оставшиеся в салоне двое наемников сидели спиной к нему, ждали возвращения третьего. Неожиданно за оградой раздалась ругань. Аскольд замедлил шаг, пригляделся. Сквозь частые прутья (смотреть приходилось под острым углом) двор был плохо различим. Там стояли два больших паровика, кажется, грузопассажирские фаэтоны, обслуга отеля таскала в них обтянутые кожей тяжелые сундуки. Вокруг фаэтонов полукругом расположились несколько мужчин в котелках, наблюдая за погрузкой. Недовольным был один, шагнувший в круг света под фонарем, похоже, главный: невысокий черноусый господин в темно-сером костюме и кавалерийской шляпе, разъярившийся на мальчишку-носильщика. У господина было что-то не так с лицом, кажется, с одним глазом, но точно определить мешала тень от шляпы.

Во двор из холла выскочил администратор, принялся громко извиняться и заверять, что подобного больше не повторится. Господин в кавалерийской шляпе даже не взглянул на него, раздраженно отмахнулся, внимательно выслушал приехавшего в «Бенц-Вело» наемника и забрался в первый фаэтон.

Мужчины в котелках, будто получив неслышный приказ, молча и слаженно заняли места в кабинах. Раздался протяжный гудок, в воротах показался первый фаэтон с включенными фарами, медленно вырулил на улицу. Следом выкатился второй паровик. Боковые окна пассажирских кабин были плотно занавешены, на задних подножках, держась за поручни, стояли по два наемника. Аскольд разглядел еще по паре рядом с шофером.

Интересно, сколько их там вообще? По Парижу разъезжает маленькая частная армия. Сообщить бы в полицию, но нет уверенности, что проверка этого войска даст хоть какой-то результат. У них и с документами на оружие наверняка все в порядке.

«Бенц-Вело» с двумя наемниками возглавил колонну. Аскольд тяжело вздохнул, остановившись напротив ворот отеля, глядя то вслед колонне, то в сторону почтового отделения, где стояли курьерские велосипеды.

Администратор во дворе что-то сказал мальчишке-носильщику и устремился к дверям отеля.

Приняв наконец решение, Аскольд бросил мятый цилиндр в урну и быстрым шагом вошел во двор. Там окликнул мальчишку-носильщика в бордовой униформе и круглой шапочке, направлявшегося к крыльцу. Изобразив на лице досаду, которую и правда испытывал еще минуту назад, когда сокрушался, какой он осёл, Аскольд приподнял саквояж и сообщил, что ему велено доставить срочную посылку, предназначенную господину, только что покинувшему отель на фаэтоне. Мол, у него тут, в саквояже, важные документы, которые следовало во что бы то ни стало доставить вовремя, но по пути его авто попал в аварию, поэтому он в таком страшном помятом виде заявился сюда и совершенно не знает, как теперь быть…

– Скажите, а господин… э-э… – сбивчиво продолжил он, видя, как через стекло из холла отеля за ними напряженно наблюдает администратор. – Да как же его?.. Все время забываю имя! Только что уехал на фаэтоне…

– Месье говорит о Гильермо Бланко? – с вежливой улыбкой уточнил мальчик.

– Точно! – Аскольд щелкнул пальцами. – Куда он направился?

Администратор вышел на улицу и почти бегом устремился к ним.

– Он поехал на Монмартр, месье. На летное поле.

– Благодарю. – Аскольд приветственно взмахнул рукой так и не успевшему прервать мальчишку администратору и выбежал за ворота.

Итак, сейчас он находится в Девятом округе Парижа. До стройки базилики Сакре-Кёр, рядом с которой на возвышенности расположено летное поле, где швартуются дирижабли, отсюда два пути: пешком и на авто.

Аскольд вернулся на улицу с цветочным бутиком и почтой, подбежал к велосипедной стоянке, выхватил велосипед из рук у только что подъехавшего курьера, поспешно извинившись, прыгнул в седло и был таков.

Пешком из Девятого округа до вершины Монмартра было ближе, но это не значит, что быстрее.

Теперь все зависело от силы ног, выносливости и маленькой надежды на то, что наемники с Гильермо Бланко будут ехать на летное поле так же неспешно, как покидали отель.

Глава 11
Цель оправдывает средства

Аскольд понял, что не успевает опередить наемников, когда до вершины Монмартра осталось не больше двух кварталов. Ноги задубели, сильно беспокоило раненое плечо. Все-таки пришлось остановиться в подворотне, снять пальто и наложить жгут.

Рану не мешало бы обработать, но тогда придется пожертвовать драгоценными минутами. Бросив бесполезный на крутом подъеме велосипед, Аскольд отправился пешком в сторону маячившей между домами на вершине холма стройки.

Стройка – серьезное препятствие. Подступы к огромному ступенчатому постаменту, сложенному из камня, на котором возводили базилику, перекрывал высокий забор. Чтобы попасть к аэровокзалу, стройку надо обогнуть, поднявшись на городскую смотровую площадку, а это лишнее время.

Быстро сгущались сумерки. Ветра не было. В небе эхом звучали частые раскаты грома. Аскольд на ходу задрал голову – пилот оказался прав, гроза действительно пришла в Париж к ночи. Еще немного, и хлынет дождь.

Запыхавшись, он уже отчаялся вообще оказаться наверху, с трудом переставлял одеревеневшие от напряжения ноги, воображая, как будет ползти по каменным лестницам, и вдруг в промежутке между раскатами грома раздался странный монотонный гул, сопровождаемый сухими щелчками.

Большинство улиц на склоне Монмартра были пешеходные, выложенные булыжником, здесь трудно проехать авто, а тяжелому грузовому паровику и подавно. В том, что он слышит звук работающей машины, Аскольд не сомневался. Только звук этот был весьма необычным, каким-то шелестящим и металлическим, будто что-то тяжелое скользило по шершавой поверхности и щелкало всякий раз, проходя определенную отметку.

Ориентируясь на звук, он свернул в переулок, обогнул жилой дом и остановился, не веря в удачу. Вдоль склона холма к вершине тянулись крутые, в несколько пролетов лестницы. Между ними росли ровными рядами недавно посаженные деревца, а между деревцами была широкая зацементированная полоса, на которой виднелись рельсы и в обе стороны по склону ползли на платформах кабины, отдаленно напоминавшие фаэтоны, но только без колес.

Фуникулер. Ну как же он забыл об этом?! Ведь читал же сообщения в газетах! Аскольд направился к приземистому вокзальному домику, куда спускалась одна из кабин. Рука шарила в кармане пальто, но не находила денег – все банкноты остались в штаб-квартире, мелочью он расплатился в кафе.

Перед входом в домик над окошком кассы висели расценки на поездки. Желающих подняться на смотровую площадку и поглазеть на город с высоты птичьего полета было не так уж и много. Всего несколько человек. Аскольд пристроился в очередь за пожилой парой: господином с тросточкой и дамой в пальто с элегантным пояском и меховым воротником, державшей спутника под руку.

Похоже, у них свидание, причем тайное. Дама сильно нервничала, постоянно поправляла вуалетку на шляпке и шептала господину, что их могут увидеть здесь ее знакомые. Она требовала вернуться в гостиницу и провести вечер как обычно. Но пожилой Ромео был непреклонен – ему не терпелось попасть на смотровую площадку, он же специально приехал из Нанта…

Видимо, собрался сделать даме предложение и подарить кольцо, а той и невдомек. Хотя, наверное, сначала постарается убедить спутницу разойтись с мужем, а после подарит кольцо…

Аскольд, перестав их слушать, протянул руку к сумочке, висевшей на пояске дамского пальто. Приподнял клапан и вытащил матерчатый кошелек.

Да-да, он украл кошелек. Стыдно ли ему было? Ну конечно стыдно. А что делать, не доставать же парабеллум? Вот и пришлось воспользоваться навыком, перенятым у карманников, которых сам когда-то ловил в Петербурге за подобные преступления. А навыком овладел в целях повышения квалификации сыщика – зная психологию жертвы и вора, первую легче уберечь от потери ценностей, а второго поймать на месте преступления.

Он достал из кошелька две монеты и хотел опустить его обратно в сумочку, но дама прижалась боком к господину и еще усерднее зашептала ему на ухо о своих опасениях.

Тогда Аскольд присел, положил кошелек на землю и окликнул парочку:

– Прошу прощения, это не вы обронили? – Подняв кошелек, он протянул его покрасневшей женщине.

– Благодарю, – буркнул мужчина. Многозначительно взглянул на спутницу и увлек ее за собой, выходя из очереди за билетами.

Аскольд купил билет и прошел под навес, куда спустилась кабина.

В принципе, по склону предстояло проехать небольшое расстояние, но именно этих минут вполне хватит, чтобы ноги немного отдохнули.

Кабина заполнилась пассажирами. Дзенькнул, как в лифте высотного здания, колокольчик, и вагоновожатый в темной униформе и фуражке закрыл дверцу на блестящую задвижку, после чего кабина плавно поехала вверх.

Заняв место возле окна в задней части, Аскольд уставился на широкую, освещенную фонарями улицу у подножия холма. Движение на ней было достаточно оживленным, катились конные повозки; сигналя, их обгоняли небольшие авто.

Когда кабина почти добралась до площадки наверху, на улице показались «Бенц-Вело» и два фаэтона. Довольный собой, Аскольд поднялся с лавки и покинул кабину, как только вагоновожатый открыл дверцу.

Еще предстояло обогнуть стройку вдоль забора, но это уже не такой трудный и долгий путь – он будет у аэровокзала одновременно с наемниками. Облегчение от того, что успел, прибавило сил. Оставшуюся монету он потратил на извозчика, который за несколько минут домчал его до здания аэровокзала.

Аскольд вышел на стоянке таксо, осмотрелся – знакомое место, здесь они с Горским ждали Ларне. А вон там – он с прищуром взглянул на дорогу, – там Ларне сбил грузовик.

К воротам порта в стороне подкатила колонна из трех авто. Из будки вышел офицер в темно-синем мундире, красных галифе и черном армейском кепи. Приблизился к «Бенц-Вело», обменялся фразами с пассажиром, взглянул на предъявленный мандат и махнул часовому, чтобы пропустил колонну.

Аскольд помрачнел. Порт – стратегический объект. Так просто на летное поле не пускают, и уж тем более перед грозой. Он поднялся по ступеням к зданию аэровокзала, справился у куривших на крыльце носильщиков, когда и куда будет ближайший рейс. И с сожалением услышал, что все рейсы отменили из-за грозы.

Ну вот, и что теперь? Миновав доску объявлений, он направился вдоль ограды в сторону ворот порта. Грозовой фронт полз к городу с северо-востока, в низких тучах сверкали молнии. Поднялся сильный ветер, полоща над штабом, трехэтажным домом на другом конце поля, разноцветные вымпелы. Швартовочные мачты пустовали, предупредительно сигналя в темноте красными фонарями; лифты были спущены, прибывшие днем дирижабли заняли места в эллингах. Похоже, метеорологическая служба порта закрыла воздушное пространство для полетов заблаговременно.

Но не для всех.

Аскольд вперился взглядом в необычную конструкцию из горизонтальных и вертикальных мачт недалеко от эллингов. Низкий док, или «подкова», как его еще называли воздухоплаватели, был залит светом прожекторов. Между горизонтальными мачтами покоился закрепленный на тросах «La France 3». К дирижаблю, пересекая летное поле, неспешно ехали «Бенц-Вело» и два фаэтона, у «подковы» суетились фигурки механиков.

Стоп. В порт никого не пускают, кроме тех, у кого на это есть основания. Аскольд развернулся и зашагал назад к доске объявлений. Просмотрел список вакансий, удовлетворенно кивнул и прошел в здание.

В просторном холле у касс было пусто. Справа от входных дверей, за аркой, находился зал ожиданий. Там на лавках скучали немногочисленные пассажиры, купившие дешевые билеты во второй класс. Эти люди не могли позволить себе ночевку в гостинице, многие из них транзитом летели в Соединенное Королевство или на восток Европы, например в Россию, поэтому коротали время на вокзале, боясь пропустить посадку на свой рейс.

Аскольд решительно направился в другую сторону, к двери с надписью: «Для служащих порта».

Жандарм, дежуривший у входа в служебный коридор, заступил ему дорогу, но Аскольд сообщил, что он на собеседование в бюро по персоналу. Бдительный страж порядка уточнил, на какую должность. Аскольд легко назвал специальность – механик паровых и бензиновых агрегатов – и без запинки произнес имя и фамилию начальника бюро, которые подсмотрел на доске объявлений.

Оказавшись в длинном коридоре, сориентировался по указателям. Проигнорировав «Бюро по персоналу», «Администрацию вокзала» и «Туалет», он через минуту стоял перед входом в раздевалку. Дверь в конце коридора вела на летное поле, но за ней наверняка есть пост охраны, где дежурит жандарм, а то и солдат с ружьем, и проверяет пропуска. Вполне возможно, он там не один.

Аскольд вошел в раздевалку и осмотрелся. Вдоль стен стояли приземистые шкафчики, один был открыт, на дверце висела одежда, на грязном полу под ним валялись большие кожаные ботинки. Из дальнего угла доносились слабый шум воды и громкое пение – сильный низкий голос гнусаво тянул незнакомую песню. Похоже, там душевая.

Больше не раздумывая, Аскольд пересек раздевалку и остановился на пороге душевой, где почему-то не горела лампа. В принципе, можно запереть закончившего смену работника в душе и завладеть его вещами. Но велика вероятность, что работник вышибет дверь и поднимет тревогу. Судя по размеру брошенной у шкафчика обуви, это не составит ему особого труда.

Аскольд пристроил саквояж на краю лавки, вошел в душевую, где было всего четыре кабинки, и постучал в ту, откуда доносилось гнусавое пение.

Певец рявкнул: «Чего надо?!» Аскольд извинился за беспокойство и вежливо попросил его прерваться, чтобы поговорить. После чего узнал, что моющегося в кабинке гражданина мужчины не привлекают, и был грубо послан.

Спустя пару секунд он повторил стук, с еще большим почтением обратился к певцу и вновь услышал адрес, по которому во времена службы в петербургском сыске его обычно отправляли те, кого он собирался арестовать, сообщая цель визита через дверь.

Вслед за озвученным адресом прозвучали серьезные угрозы.

Аскольд снова постучал. Звякнула щеколда, дверь распахнулась – на него зло уставилось оно. Другого сравнения Аскольд просто подобрать не смог. Лысый голый двухметровый детина с кривыми ручищами, словно это не ручищи вовсе, а железные крюки подъемных кранов, сказал:

– Ты что, бессмертный?

Аскольд склонил голову набок. Ему вспомнился момент с кражей кошелька у пожилой дамы возле кассы фуникулера. В данной ситуации его совесть точно будет чиста. И он врезал детине от души между ног.

На миг лицо грубияна просветлело. Но когда нервные окончания доставили болевой сигнал в его большую, размером с перезрелую тыкву, голову, глаза округлились, изо рта брызнула слюна.

Для верности Аскольд ударил еще раз, а когда детина согнулся и упал на колени, добавил ребром ладони по загривку.

– Хамство прощаю. Угрозы – никогда. – Он перекрыл воду, с трудом усадил здоровяка к стенке и захлопнул дверь в кабинку.

Осталась сущая ерунда – осмотреть вещи грубияна и проникнуть на летное поле.

Натянув чужие спецовку и брюки поверх костюма, Аскольд грустно вздохнул – он все равно тонул в одежде великана. Пришлось подвернуть рукава и штанины и, конечно, плюнуть на рабочие ботинки, оставшись в туфлях. Нахлобучив на голову картуз с засаленным козырьком, он ощупал карманы. Достал пару гаечных ключей, обрывок мятой газеты и жетон с выбитым на нем номером и эмблемой: два расправленных птичьих крыла, между которыми расположен круг или символическое колесо, а под ними скрещенные молоток и отвертка.

Похоже, это и есть пропуск в порт.

Он подхватил саквояж, покинул раздевалку и вышел из здания через дверь в конце коридора. За ней действительно оказался охранный пост: конторка с дежурным унтер-офицером и турникет.

Аскольд показал жетон, зажав первую цифру пальцем: дежурный мог обратить внимание на номер, все-таки вырубленный в душевой грубиян – личность приметная.

Унтер кивнул, убрал стопор-скобу на турникете, дернув какой-то рычаг за конторкой, и опустил голову. Он явно читал газету или журнал, чего наверняка не полагалось на посту, но время позднее, к тому же полеты отменены…

Аскольд прошел через турникет, скосил взгляд на проем, ведущий в небольшую комнату охраны, где на лавках сидели трое солдат, вооруженных винтовками (скорее всего, эта троица – отдыхающая смена караула на воротах), и уже собрался толкнуть дверь, чтобы выйти на летное поле, но услышал требовательный окрик унтера:

– Эй, механик, а ну стой!

Аскольд обернулся. Если унтер вдруг решил проверить жетон и обнаружит подмену, о летном поле можно забыть.

– Новенький?

– Угу.

– Куда распределили?

– На «подкову».

– Кем?

– Помощником мастера-сервисера паровых и бензиновых машин.

– Подойди. – Унтер протянул Аскольду ассигнацию достоинством в десять франков. – На «подкове» мастером сейчас английский плут Лерой, отдашь ему. Ну, чего встал?

– А от кого деньги?

– Он знает, – махнул рукой унтер. – Ступай.

Аскольд поспешил к дверям, пряча банкноту во внутренний карман пиджака под спецовкой.

Ветер на улице чуть не сорвал картуз. И куда же, интересно, в такую погоду собрались наемники?.. Он торопливо зашагал через поле к дирижаблю «La France 3».