Текст книги "Моисей"

Петр Люкимсон
Моисей

Предисловие

Пожалуй, во всей мировой истории трудно найти фигуру более загадочную и величественную, чем пророк Моисей. Даже если основываться на тех сведениях о его личности, которыми располагает каждый более-менее образованный человек, они все равно поражают воображение и невольно заставляют усомниться в их достоверности.

Подобно Спартаку, но более, чем на три тысячелетия раньше, Моисей стал вождем гигантского восстания рабов внутри самой мощной, самой развитой державы своего времени. Но если Спартак в итоге так и не сумел вывести свою армию рабов за пределы Римской империи, то Моисей навсегда освободил последовавших за ним людей от рабства. Если Спартак лишь поколебал могущество Рима, то Моисей оставил за спиной полуразрушенную, сломленную страну, мощь которой после этого лишь угасала, пока она сама в итоге не превратилась в придаток других империй.

Подобно Атилле, но опять-таки на тысячелетия прежде него, Моисей вместе со своей огромной армией появился на берегах Иордана, предъявил права на земли живущих там народов, одержал ряд блестящих побед и заложил основу для того, чтобы превратить эти земли в страну своего народа.

Подобно Будде и Мухаммеду – но опять-таки за тысячелетия до них! – он стал основоположником новой мировой религии. Однако, в отличие от буддизма и ислама, эта религия была абсолютно оригинальной, она не базировалась ни на одном из известных учений прошлого, она вырастала из самой себя, родившись воистину из ничего.[1]1
  Существует известная точка зрения о том, что Моисей был последователем фараона Эхнатона, но, как будет показано на страницах этой книги, монотеизм Моисея представлял собой гигантский шаг вперед по-сравнению с протомонотеизмом Эхнатона.


[Закрыть] Наоборот, созданная Моисеем религия послужила основой для возникновения двух мировых религий – христианства и ислама.

Подобно Гомеру Моисей считается автором одной из величайших книг человечества, но если вновь посмотреть с точки зрения исторической перспективы, то и Гомер по-сравнению с Моисеем выглядит как безусый юнец рядом с седобородым старцем.

При этом следует учесть, что Моисей в итоге сделал куда больше, чем все вышеперечисленные исторические или легендарные деятели. Он, по сути, создал целый народ, определил путь этого народа в истории и тем самым определил историю человечества.

Правда, все вышесказанное следует принимать с одной поправкой, на которой, думаю, настаивал бы сам Моисей: все его деяния стали возможны лишь потому, что он выполнял волю Бога, действовал с помощью Бога и шел только по путям Бога.

Они вообще всегда рядом – Моисей и Бог, Бог и Моисей. Они неразрывно связаны друг с другом в сознании человечества, хотя опять-таки сам Моисей наверняка бы пришел в ярость, если бы кто-либо посмел бы высказать мысль о сопоставимости их фигур, попытке приравнять его, обычного человека из плоти и крови к Создателю Всего Сущего.

Парадокс личности Моисея заключается еще и в том, что она не подчиняется законам исторической перспективы. С течением времени значимость его фигуры не только не уменьшается, но и, как порой кажется, даже наоборот, возрастает.

Книга, автором которой он считается, в отличие от «Илиады» и «Одиссеи» Гомера, по-прежнему лежит на рабочем столе или прикроватной тумбочке даже не у миллионов, а у десятков миллионов людей во всем мире. Завещанные Моисеем нравственные максимы и духовные идеи то и дело слетают с наших губ, продолжая оставаться основой человеческой морали и движущей силой идущей в разных точках планеты политической и общественной борьбы.

Созданный им народ не только сумел пережить все народы древности, некогда бывшие его современниками, но и по-прежнему играет активную роль на арене мировой истории, вызывая по отношению к себе самые противоречивые чувства. Этот народ продолжает бережно хранить его духовное наследие, читает в оригинале его книгу, ежедневно повторяет написанные им псалмы, молитвы и песни. Этот народ, или точнее, та его часть, которая сохранила верность наследию предков, во всех подробностях знает его биографию – точные даты рождения и смерти, все перипетии его судьбы, всю историю его взаимоотношений с современниками.

Однако другой парадокс личности Моисея заключается в том, что до нас не дошло ни одного другого современного ему письменного источника, в котором хотя бы упоминалось его имя, кроме Торы – все того же «Пятикнижия Моисеева», первых пяти книг Библии, автором которых он традиционно считается. У нас нет ни одного материального артефакта, подтверждающего реальность его существования. Мы даже не знаем, где располагается его могила и существует ли она вообще.

Таким образом, все наши сведения о Моисее основываются, прежде всего, на одной книге, историчность которой, по мнению многих исследователей, весьма сомнительна, да на мидрашах – еврейских устных преданиях и толкованиях Пятикнижия, которые по понятным причинам с точки зрения науки выглядят еще сомнительнее, если не сказать большего.

Все это привело к тому, что в религиоведении и в исторической науке на протяжении столетий сложилось несколько точек зрения на реальность существования личности Моисея, у каждой из которой есть свои последователи.

Советское официальное религиоведение на протяжении десятилетий своего существования твердо придерживалось мысли о том, что фигура Моисея была изначально вымышленной; сам его образ – не более, чем продукт народного творчества, такой же, как, скажем герои русских народных сказок Иван-царевич, Кощей Бессмертный или Марья Моревна. Утверждая, что нет никаких исторических доказательств факта исхода евреев из Египта, их блуждания по пустыне, да и войны, которую они вели за Ханаан, советские ученые видели в самом Пятикнижии не более, чем сборник произведений еврейского фольклора, записанный еврейскими жрецами. Параллельно с рассказыванием еврейских народных сказок эти жрецы предприняли попытку кодификациии ряда законов, призванных утвердить в народном сознании мысль о древности и незыблемости того общественного строя, который сложился на территории древнего еврейского государства к началу 7 в. до н. э.

«Миф об исходе евреев из Египта, играющий столь большую роль и в древнееврейском богословии, и в пророческих проповедях, и в мессианских чаяниях, и в современной пропаганде религиозно-националистических идей иудаизма… противоречит исторической действительности, несовместим с ней»[2]2
  А.Б. Ранович. Миф об исходе и Моисее. – В кн. «Критика иудейской религии», М., Из-во АН СССР, 1962, с. 210.


[Закрыть], – писал убежденный сторонник такой точки зрения А.Б. Ранович. И затем, после нескольких пассажей, подводил читателя к своему заключительному, однозначному выводу:

«Таким образом, биография Моисея состоит сплошь из сказочных чудес; организованный им исход из Египта оказывается фикцией, а законодательство «на Синае» – позднейшей кодификацией норм обычного, религиозного и уголовного права раной древности, для которой имелись готовые юридические образцы и где личность «законодателя» ни в какой степени не отражается.

Что же остается от личности Моисея? Ровно ничего. Он остается лишь мифическим родоначальником легендарного «колена» жрецов-левитов, освящавших его авторитетом свои привилегии; он – герой того же типа, что и мифический учредитель элевсинских мистерий Евмолп или первопредок жрецов Афродиты на о. Пафосе Кинир…»[3]3
  А.Б. Ранович. Миф об исходе и Моисее. – В кн. «Критика иудейской религии», М., Из-во АН СССР, 1962, с. 216–217.


[Закрыть]

Однако проблема заключалась в том, что меньше всего образ Моисея, встающий со страниц Библии, подходил под определение лубочного, сказочного героя и уж тем более вождя из народного эпоса.

Мифический вождь, ведущий свой народ от победы к победе, по определению не может страдать косноязычием – а Моисей был либо косноязычен, либо заикой, о чем прямо говорится в Библии. Мифический вождь не может отказываться от поручаемой ему Свыше миссии, а Моисей поначалу делает все, чтобы от нее отвертеться. Власть мифического вождя неоспорима, подчинение ему народа и вера в него – абсолютны; ведь без этого попросту не может быть легенды! А авторитет Моисея то и дело подвергают сомнению, ему постоянно предъявляют какие-то претензии – то самая распоследняя чернь, то находящиеся с ним в родстве представители еврейской аристократии, а то вообще родные брат и сестра! Да и сам он то гневается, то сомневается, то впадает в отчаяние…

В результате образ этот оказывается слишком живым, слишком противоречивым, слишком реальным, чтобы быть придуманным. Вдобавок ко всему все новые и новые археологические и исторические открытия подтверждали, что исход евреев из Египта на каком-то этапе истории этой страны и в самом деле имел место. Постепенно становился все более ясным и тот маршрут, по которому двигались ведомые Моисеем израильтяне в пустыне; были найдены останки завоеванных ими ханаанских городов. Да и географы, ботаники, зоологи и представители других наук шаг за шагом подтверждали точность описания Библией особенностей жизни в Синайской пустыне.

Все это невольно наводило серьезных исследователей на мысль об историчности, реальности фигуры Моисея. Правда, и сторонники этой точки зрения разделились на две научные школы.

Представители первой, признавая, что в основу рассказа об исходе положены действительно имевшие место события, все же настаивают на том, что у Моисея, возможно, был некий реальный прототип, но не более того. На самом деле, по их мнению, речь идет о неком собирательном образе, вобравшем в себя черты сразу нескольких еврейских вождей, живших и действовавших в разное время. Ну и, разумеется, вдобавок ко всему народная фантазия, а вслед за ней и те, кто составлял книги Пятикнижия спустя несколько столетий после Исхода, приукрасили этот образ, приписав ему множество чудес и деяний, которых он не совершал.

Однако существует и другая научная школа, адепты которой убеждены в том, что Моисей является абсолютно реальной исторической фигурой, вождем еврейского народа, жившим в ту самую эпоху, которая описывается в Пятикнижии. Они не отрицают, что часть страниц Пятикнижия, возможно, содержит в себе элементы народной фантазии и гиперболы, но в целом все, что описано в ней, соответствует исторической правде.

При этом данный базисный вывод этой школы основывается, как говорят ее адепты, на самой исторической логике. Вот как обосновывал эту мысль русский философ А. Волин:

«Как могло произойти, что в языческом, политеистическом мире появился народ с совершенно другой, резко отличной религией? Традиционный ответ гласит: Израиль – это тот народ, которого избрал Бог, чтобы он был или стал Его народом. Я бы сказал иначе: Израиль – это тот народ, который избрал Бога как основу и смысл своего существования как народа и существования каждого его члена как индивида. В этом выборе сыграли свою роль и географические, и исторические, и климатические, и биолого-генетические условия. Но все это не могло иметь решающего значения. Условия эти не слишком отличались от тех условий, в которых находились другие народы этого района, у каждого из которых был свой племенной бог. Да и по своей психологии и складу ума израильтяне библейских времен в массе, наверно, ничем или почти ничем не отличались от соседних и родственных им моавитян, аммонитян, аморитян и даже филистимлян.

Остается лишь одно объяснение: появление религиозного гения с новым представлением о божестве, создавшего новое религиозное учение и внушившего (или пытавшегося внушить) его своему народу…»[4]4
  А. Волин. Формирование нации. – В кн. «Евреи и еврейство. Сборник историко-философских эссе. Изд-во «Гешер Алия», Иерусалим, 1991, с. 11–12.


[Закрыть]

Эту же мысль – но в куда более расширенном виде – проводит и Пол Джонсон в своей «Популярной истории евреев».

«Этому выдающемуся событию (исходу из Египта – П.Л.) соответствовала и выдающаяся личность, возглавившая восстание израильтян, – пишет Джонсон. – Моисей был ключевой фигурой в еврейской истории, осью, вокруг которой все вращалось. Если Авраам был праотцем нации, то Моисей был созидательной силой, формировавшей ее; именно под его руководством и благодаря ему они окончательно выделились в качестве народа, у которого имеется будущее. Моисей, подобно Иосифу, был образцом еврея, но совершенно другого типа и намного более грандиозной фигурой. Он пророк и вождь, человек решительного действия и необычной внешности; способный на страшный гнев и безжалостную решимость; но кроме того, он человек в высшей степени духовный, склонный к общению с Богом где-нибудь на природе, а также видениям, прозрениям и озарениям. Однако меньше всего его можно было бы назвать отшельником-анахоретом; скорее, он олицетворял собой активную духовную силу, ненавидел несправедливость, горячо стремился осуществить свою утопию. Это был не только посредник между Богом и людьми, но и человек, старавшийся обратить свой высший идеализм в в практические государственные труды, а благородные идеи – в повседневные дела…

Он брал обычные идеи, которые бездумно принимались на веру бесчисленными поколениями, и превращал их в нечто новое, что последовательно и радикально преобразовало мир так, что возврата к старому уже не было. Он подтверждает факт, который всегда признавали великие историки и который сводился к следующему: человечество совсем необязательно движется вперед маленькими шажками; иногда оно делает огромный прыжок, побуждаемое энергией отдельной, но выдающейся личности. Вот почему утверждение Вельгаузена и его школы[5]5
  Теория «библейской критики» Велльгаузена и его последователей разбирается в последней главе этой книги.


[Закрыть], что Моисей есть продукт позднейшего творчества, а свод его заповедей – изобретение великих жрецов после Изгнания во второй половине первого тысячелетия до н. э. (точка зрения, которой придерживаются некоторые историки) есть не что иное, как скептицизм, доведенный до фанатизма и насилие над летописью человечества. Выдумать Моисея – задача непосильная для человеческого ума; мощь его личности буквально насыщает страницы библейского повествования…»[6]6
  Пол Джонсон. Популярная история евреев. Вече, М., 2000, с. 35–36.


[Закрыть]

Но, пожалуй, самое парадоксальное заключается в том, что даже если бы Моисей и в самом деле никогда бы не существовал, о нем все равно были бы написаны сотни и сотни книг – религиозных и философских сочинений, исторических исследований, романов, пьес, поэм. Потому что уже неважно, жил он на самом деле или нет – сама его фигура превратилась в архетип подлинно великого пророка и вождя, истинного духовного, политического и военного лидера нации, на ошибках и достижениях которого стоит поучиться каждому новому поколению лидеров любого народа. И, одновременно, всем народам стоит время от времени применять к своим лидерам «критерии Моисея», чтобы понять, насколько те соответствуют своей роли.

* * *

Эта книга о Моисее представляет собой первую попытку воссоздать историю его жизни не на основе какой-то одной теории или гипотезы, а сведя воедино самые разные версии, взгляды, воззрения на биографию Моисея и события Исхода, которые были выдвинуты как богословами, так и учеными на протяжении последних столетий.

Разумеется, в числе тех источников, которые использовал автор, в первую очередь значатся еврейские – ведь именно они, в конце концов, и являются основой всех наших знаний о жизни Моисея, а все последующие труды ставят своей целью либо подтвердить, либо опровергнуть их подлинность. При этом автору было крайне важно использовать не только относительно известный широкому читателю текст Торы, то есть Пятикнижия Моисеева, но и Талмуд[7]7
  Талмуд – одна из основополагающих книг иудаизма, пеставляющая, согласно традиции, изложение Устной Торы, то есть той ее части, которая была передана Моисею устно, и долгое время передавалась именно из уст в уста, пока не возникла опасность, что эта информация будет забыта. Содержит в себе также обсуждение этой Устной Торы еврейскими мудрецами, а также азличные предания и нравоучения.


[Закрыть], мидраши[8]8
  Мидраш – обсуждение мудрецами эпохи Талмуда текста Торы длявывода закона, исторического или нравоучительного вывода. Этим термином обозначаются также некоторые книги 1-9 вв. н. э., содержащие толкования Торы и устные предания.


[Закрыть] и другие уже куда менее знакомые широкому русскому читателю древнееврейские тексты, содержащие в себе те или иные, подчас кажущиеся абсолютно реальными, а подчас и откровенно фантастические подробности жизни величайшего из пророков древности.

В немалой степени он опирался также и на текст «Иудейских древностей» Иосифа Флавия – ведь принадлежа к касте священников-коэнов, потомков брата Моисея первосвященника Аарона, Флавий в этом своем сочинении щедро делится преданиями, которые на протяжении более, чем тысячелетия передавались из уст в уста исключительно внутри этого сословия еврейского общества.

Наконец, в корпусе используемых автором еврейских источников значатся и многочисленные комментарии на Пятикнижие, составленные в разные эпохи различными выдающимися еврейскими теологами и философами.

Немалую помощь в написании этой книги автору оказали и работы христианских богословов, прежде всего, разумеется, о. Александра Меня, но также и проф. С.С. Глаголева, иерея Н. Кима и др.

Представляемая во всех вышеназванных источниках, условно называемая религиозная версия биографии Моисея на протяжении всей книги «сталкивается лбом» с попыткой опять-таки условно называемого «научного взгляда» на эту биографию, изложенную в работах самых различных авторов. Читатель найдет в ней ссылки и на широко известные научно-популярные книги З. Косидовского и В. Келлера; на явно продиктованные занимаемой ими идеологической позицией работы известных советских религиоведов 20-80-х годов XX века; а также на авторитетных религиоведов Запада и США. В книге приводятся и теории, относящиеся большинством научных авторитетов к категории спорных – например, теория И. Великовского о том, что события исхода евреев из Египта разворачивались на фоне столкновения Земли с кометой, повлекшей за собой определенные природные явления по всей планете.

Единственной теорией, которая была проигнорирована автором данной книги – это совершенно спекулятивная, на его взгляд, так называемая «уфологическая теория», утверждающей, что гора Синай была местом посадки корабля представителей высокоразвитой цивилизации, которые и сообщили Моисею Десять заповедей, а затем всячески опекали странствующих по пустыне евреев.

При этом автор сознательно не отдает предпочтения ни одной из излагаемых им версий – само столкновение разных гипотез и научных подходов позволяет выявить слабые и сильные стороны каждого из них, а дальше пусть уже сам читатель решает, какая точка зрения ему больше подходит.

* * *

Следует также отметить, что при написании названий книг Пятикнижия, употреблении различных имен, топонимов и т. д. автор старался придерживаться не их оригинального звучания на иврите, то есть еврейском языке, а сложившейся в русском языке традиции написания и употребления библейских имен и понятий – за исключением случаев, когда написание того или иного слова в его оригинальном звучании казалось ему более оправданным…

В то же время, учитывая тот факт, что даже в самых точных христианских переводах Ветхого Завета имеется немало ошибок (причем, как предстоит еще убедиться читателю этой книги, ошибок порой нелепых, но оставивших при этом огромный след в человеческом сознании и культуре), автор этой книги приводит все цитаты из «Пятикнижия» по кажущемуся ему наиболее близким к оригиналу переводу П.Гиля, изданному в 1997 г. издательством «Гешарим». Соответственно, при цитировании сохраняется и сохраненное переводчиком принятое в иврите звучание имен, топонимов и понятия.

Некоторые трудности для читателя, возможно, представит то, что в книге часто дается двойная датировка событий – по еврейскому календарю[9]9
  Еврейский календарь – лунно-солнечный календарь, состоящий из 12 месяцев, название которых происходит из арамейского языка. Сам отсчет года ведется по Солнцу, а отсчет месяцев по Луне. Для приведения календаря в соотвествие с солнечным годом раз в несколько лет вводится вискосный месяц. Еврейский календарный год начинается осенью – в месяц Тишрей. Отсчет годов ведется от «сотворения мира», высчитанного на основе приведенных в Пятикнижии продолжительности жизни Адама, Каина и др. персонажей этой книги. 1 г. н. э. по еврейскому календарю соотвествует 3760 г. от сотворения мира.


[Закрыть] и с указанием соотвествующей ему даты по григорианскому календарю.

Названия книг Пятикнижия также даются в рамках сложившейся на русском языке традиции: «Бытие» (Бт.; на иврите «Берейшит» – «В начале»), «Исход» (Исх.; на иврите «Шмот» – «Имена»), «Левит» (Лев.; на иврите «Ваикра» – «И воззвал»), «Числа» (Числ; на иврите «Бе-мидбар» – «В пустыне»); «Второзаконие» (Втор.; на иврите «Дварим» – «Слова»).

Часть 1. Египет

Глава 1. В ожидании Спасителя

Согласно «Книге Исхода», второй книге «Пятикнижия Моисеева», история египетского рабства берет свой отсчет в 2238 году от сотворения мира по еврейскому летосчислению, то есть в 1523 году до н. э. по григорианскому календарю.

Именно в тот год праотец еврейского народа Иаков вместе с 67 своими домочадцами пришел из Ханаана в Египет, где его с нетерпением ждал сын Иосиф, волею судьбы ставший наместником фараона – вторым лицом в самом могущественном государстве древнего мира. Сам фараон пожелал встретиться с родственниками своего премьер-министра, и когда те предстали перед ним, повелел поселить их «в лучшем месте земли Египетской».

Так евреи оказались в располагавшейся в дельте Нила области Гесем (Гошем). Потомство Иакова быстро освоило обильные пастбища этой египетской провинции и, построив дома, перешло от привычного еврейским пастухам кочевого к оседлому образу жизни. Сытое, благополучное существование на протяжении нескольких поколений обусловила необычайно высокие темпы рождаемости еврейских семьях, и вскоре они стали составлять весьма заметную часть населения Гесема.

«И умер Иосиф, и его братья, и все то поколение. А сыны Израиля плодились и размножались, и стали очень многочисленны и сильны, и наполнилась ими страна» (Исх., 1:6-7), – так сообщает «Пятикнижие» об этом периоде безоблачного существования еврейского народа в земле Египта.

Но уже в следующем предложении тональность повествования резко меняется:

«И восстал новый царь над Египтом, который не знал Иосифа. И сказал он народу своему: «Вот народ сынов Израиля многочисленнее и сильнее нас. Давайте перехитрим его, а не то умножится он, и случись война, присоединится и он к неприятелям нашим, и будет воевать против нас, и уйдет нас из страны». (Исх. 1:8-10).

Мидраши утверждают, что дело было не столько в том, что евреев в Египте стало слишком много, сколько в той огромной роли, которую они начали играть в жизни страны. С одной стороны, они держались обособленно от египтян, продолжая носить свою национальную одежду и упорно отказываясь в подражание египтянам брить бороды и волосы. С другой стороны, они занимали различные важные посты в государстве, были писцами, врачами, музыкантами, живописцами, так что у рядового египетского обывателя невольно возникало ощущение, что евреи заполонили собой страну.

И все же решающим событием, заставившим фараона резко изменить свою политику по отношению к пришельцам из Ханаана, стала, согласно еврейским сказаниям, очередная война с египтян с то и дело совершавшими набеги на эту страну различными азиатскими племенами. Обычно в случае войны, будучи верными гражданами страны, евреи выставляли в египетскую армию свои отряды. Однако египтяне предпочитали держать их в тылу, видимо, считая, что еврейские войска (за исключением отрядов колена Ефремова, о которых будет сказано особо) не слишком боеспособны. Но на этот раз против Египта выступила объединенная армия сразу нескольких азиатских народов; врагов было так много, что египтяне были обращена в бегство. Уже считавшие себя победителями захватчики бросились в погоню и… оказались лицом к лицу с еврейскими ополченцами, не поддавшимися панике и сохранившими боевой порядок. Вступив в жестокий бой с охваченными азартом преследования азиатами, евреи очень скоро переломили ход сражения в свою пользу, обратили врагов бегство и преследовали их затем до самой границы Египта.

Египтяне, разумеется, не могли не радоваться такому исходу битвы. Но к радости победы у них невольно примешивался страх – евреи оказались куда более сильным и мужественным народом, чем они думали. Да, в этот раз они были союзниками, но кто знает, как повернется дело завтра, и не захотят ли евреи получить землю Гесем в свое вечное владение? Именно этим, поясняет все тот же мидраш, и объясняются слова фараона: «Вот народ сынов Израиля многочисленнее и сильнее нас. Давайте перехитрим его, а не то умножится он, и случись война, присоединится и он к неприятелям нашим, и будет воевать против нас, и уйдет нас из страны».

Словом, неожиданная воинская доблесть евреев привела фараона к осознанию, что они представляют собой нешуточную внутреннюю угрозу для его государства. И ликвидировать эту угрозу, с его точки зрения, можно было только одним способом: поставив этих зарвавшихся пришельцев на колени, превратив их в покорных рабов, которые в итоге либо сольются с коренным населением страны, либо попросту вымрут от непосильного труда. Вместе с тем, будучи трезвым и умным политиком, фараон прекрасно понимал, что в одночасье превратить десятки тысяч свободных граждан страны в рабов он не может – это привело бы к немедленному их восстанию, чреватому самыми непредсказуемыми последствиями. Нет, ему нужно было именно перехитрить, или, если переводить слова Библии буквально, «перемудрить» евреев; выработать некий хитроумный план, так, чтобы те и сами не заметили, как из свободных, способных защитить себя людей превратились бы в бесправных и безоружных рабов.

И, разработав такой план, фараон начал приводить его в действие. Объявив, что он ценит преданность своих подданных-евреев, фараон издал указ о строительстве в земле Гесем городов Питом и Раамсес, в которых должны были разместиться склады для хранения стратегических запасов страны. Потомков Иакова пригласили принять участие в этой грандиозной всеегипетской «стройке века» за весьма приличную ежедневную плату. Причем начало строительства было назначено на субботу – день, который, согласно все тем же устным преданиям, у евреев уже тогда считался священным и запретным для любой работы.

Сообщение об этом застало тогдашних лидеров еврейской общины врасплох. Они оказались перед нелегким выбором того, что для них важнее: остаться верными заветам своих предков или проявить уважение к указу фараона и вывести народ на работы – тем более, что владыка Египта, вдобавок, заявил, что он лично примет участие в столь важном строительстве. В конце концов, главы всех еврейских колен, за исключением колен Леви и Ефрема, решили, что во имя демонстрации своих верноподданнических чувств можно поступиться обычаем, и евреи вышли на работу. При этом левиты мотивировали свой отказ нежеланием нарушать заветы предков, а колено Ефрема, ведущее свое происхождение от старшего сына Иосифа, со времен своего родоначальника посвящало себя воинской службе. Большинство мужчин этого колена входило в кадровые части египетской армии, занимало в ней различные командные посты, и на них этот указ не распространялся.

Вот так и состоялся первый в истории человечества субботник, в котором наряду со всеми принял участие и сам фараон, живое воплощение бога Амона, перетаскивавший вместе со своими подданными бревна и камни. Специально назначенные им писцы аккуратно записали всех вышедших на работы евреев в расчетные книги, и вечером им была выдана оговоренная плата.

Установленный порядок сохранялся в течение нескольких месяцев: каждое утро евреи исправно выходили на работу и каждый вечер они столь же исправно получали положенную им плату. При этом день ото дня в земле Гесем становилось все больше египетских солдат, плотным кольцом окружавших еврейские деревни, а за ходом работ начали следить египетские надсмотрщики, регулярно повышавшие дневную норму выработки и строго требовавшие ее выполнения.

Наконец, настал день, когда еврейским рабочим объявили, что в связи с возникшими в стране финансовыми трудностями фараон временно не сможет платить им зарплату, но при этом они и их семьи будут получать продовольственные пайки, так что у них нет никаких оснований прекращать стройку. Евреи попробовали было возмутиться этим новым порядком, и отказались выходить на работу, но не тут-то было. У египетских писцов были на руках списки всего трудоспособного населения еврейских деревень, и в соответствии с этими списками египетские солдаты по утрам обходили еврейские дома, выволакивали из них мужчин и бичами гнали на стройку.

Таким образом, замысел фараона удался: когда евреи поняли, что происходит, они уже были просто не в состоянии оказать египтянам сколько-нибудь организованное сопротивление, и им не оставалось ничего другого как смириться со своей участью государственных рабов. Единственными, кому удалось избежать этой горькой судьбы, оказались, как уже было сказано, представители колена Леви и значительная часть членов колена Ефрема. Так как они в самом начале не выходили на строительные работы, то и не попали в «трудовые списки» и таким образом, по меньшей мере, формально, сохранили свободу. На левитов и ефремлян, безусловно, распространялись все остальные указы фараона, касавшиеся евреев, но при этом они были освобождены от трудовой повинности[10]10
  Некоторые историки Египта утверждают, что на самом деле речь шла не о порабощении евреев, а исключительно о лишении их особых привилегий и, наоборот, уравнивании в статусе с остальным трудовым населением Египта. Рабы в Египте назывались «баку» и эксплуатировались исключительно в хозяйстве отдельных лиц. Все же трудовое население называлось «хемуу», оно было внесено в специальные реестры и каждой группе «хемуу» поручалось выполнять определенный род работ, который закреплялся за ними с юности до конца жизни. Евреи долгое время не значились в этих реестрах, и это вызывало возмущение остальной части населения. Таким образом, речь идет о том, что евреев превратили из совершенно свободных людей в «хемуу», закрепив за ними работу на стройках с выплатой им жалованья натурой. Однако сами евреи, безусловно, восприняли это ограничение их свободы как порабощение, и в определенном смысле слова были правы. – См. И.В. Виноградов (Ленинград). Леция 6. Среднее царство в Египте и наществие гиксосов. – В кн. «История Древнего мира. Ранняя древность». М., Из-во «Наука», Гл. редакция востояной литературы, 1983 г., с. 116–117.


[Закрыть].

И все же своей главной цели – резко сократить темпы роста еврейского населения страны – фараону добиться не удалось. Несмотря на то, что теперь еврейским рабам приходилось от зари до позднего вечера заниматься тяжелейшим, изнурительным трудом, после которого они вроде бы должны были валиться с ног от усталости, евреи продолжали плодиться и размножаться, и не было в земле Гесем дома, возле которого бы не резвилась стайка еврейских ребятишек. Все тот же мидраш говорит, что, в основном, это была заслуга еврейских женщин: в небольшие перерывы на обед они являлись к своим мужьям, стараясь выглядеть как можно более привлекательными. Как следствие, эти перерывы в страстные любовные свидания, так что, не успев разрешиться от одной беременности, еврейки вскоре беременели снова. Все это не могло не подтолкнуть фараона на поиски новых, куда более радикальных мер, призванных сократить рождаемость среди евреев:

«Поставили над Израилем начальников повинностей, чтобы сокрушить их дух тяжкой работой. И строили они города Питом и Раамсес как города запасов для фараона. И чем больше подавляли их, тем больше они размножались и распространялись. И опасались египтяне сынов Израиля.

Стали египтяне заставлять сынов Израиля выполнять работу, которая сломит их тела. Сделали горькой их жизнь тяжким трудом с глиной и кирпичами и всякими полевыми работами. И вся работа, которую они заставляли их делать, была, чтобы их сломить.

И говорил царь Египта главным еврейским повитухам, имена которых были Шифра и Пуа. И сказал им: «Когда будете принимать роды у евреек, следите у родильного ложа. Если мальчик – убейте его, а если девочка – пусть живет».

Но боялись Бога повитухи и не делали так, как приказывал им египетский царь, оставляя жизнь новорожденным мальчикам. Царь Египта позвал повитух и сказал им: «Почему вы так делали и давали жить новорожденным?!»

И ответили повитухи фараону: «Не похожи еврейские женщины на египтянок – ведь они, как животные, знают, как рожать. И рождают они прежде, чем придет к ним повитуха.

И был добрым Бог к повитухам, и усиливался народ и очень умножился. А за то, что боялись Бога повитухи, Он создал им великие семьи…» (Исх., 1:11-22).

Еврейские источники расходятся в том, кем были те самые повитухи, которым фараон дал указание убивать всех новорожденных еврейских мальчиков – египтянками или еврейками. Большинство еврейских комментаторов Священного Писания считают, что они были еврейками. Более того: опираясь на все то же устное предание, они утверждают, что за их именами Шифра и Пуа скрываются Йохевед и Мариам – мать и сестра Моисея. Однако Иосиф Флавий, а вслед за ним известный комментатор Библии Мальбим настаивают на том, что эти повитухи были египтянками, не пожелавшими убивать еврейских младенцев не из каких-то национальных соображений, а действуя так по велению совести. Во всяком случае, трудно предположить, что фараон дал бы такое поручение еврейкам, да и вряд ли сами еврейки позволили бы себе сравнить своих соплеменниц с животными. А вот в устах египтянок, пусть даже и милосердных, такое сравнение, учитывая пренебрежительное отношение египтян к евреям, выглядит вполне уместным. И тогда становится понятным, почему, если переводить текст Пятикнижия буквально, в нем говорится, что «Бог создал им дома» (а не «великие семьи») – в благодарность за их доброе отношение к ним евреи построили этим повитухам великолепные дома.