Текст книги "Драматические произведения"

ЛАВРИН (усевшись на стул рядом с застеленным диваном). Спокойной ночи.

ГОСТЬЯ. Мне раздеться надо.

ЛАВРИН. Устала? Целый день в одежде, да?

ГОСТЬЯ. Восемь часов в поезде. И не заснёшь.

ЛАВРИН. То Генка. То ходики. Замучили тебя?

ГОСТЬЯ. Угу. (Неловкая пауза. ГОСТЬЯ удивлена, но, кажется, не шокирована.) Ну ладно так ладно. (Сбрасывает с плеч рубашку, берётся за ремень джинсов.)

ЛАВРИН (поспешно поднимается со стула). Извини.

ГОСТЬЯ. За что?

ЛАВРИН. За то, что разбудил. Спокойной ночи.

ГОСТЬЯ (холодно). Не за что.

^{ЛАВРИН выходит в прихожую. Вертит в руке зажигалку, которую случайно прихватил с собой. Надо бы постучаться и вернуть, но – нет. ЛАВРИН бьёт обоими кулаками в железобетонную стену. И ещё раз. Ещё. Будто гвозди бесшумно вколачивает.}

.

КАРТИНА 5. КУКУШКА

ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «На сей раз мой полуденный сон обрушился внезапно, как груда кирпичей. Как если бы ходики с кухонной стены от внезапного сотрясения слетели со своего насеста и ударили меня в голову».

^{Грохот обвала. ЛАВРИН стоит, недоумённо глядя на зловещую груду обломков. Вытаскивает из неё покрытый штукатурной пылью простецкий молоток. Сдувает с молотка пыль.}

ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Это снова был Город. Но ни улицы, ни квартиры, ни вокзала в этом Городе уже не было. Только стены. Высокие, изломанные, как после бомбёжки. Кирпичные стены старинных домов, в каких пожить мне за все мои двадцать блочно-панельных лет пока что не довелось».

^{ЛАВРИН идёт вдоль полуобрушенной стены. Помахивает молотком.}

ЛАВРИН (поэтично). Она была длинная. И очень высокая. Холодная и склизкая. От неё время от времени отваливались куски штукатурки, и оголялись красные, рыхлые кирпичи. На ней было навешено бесчисленное множество объявлений, она была расписана вдоль и поперёк разными неприличными словами. Вот такая она была… Стена…

^{Тут ЛАВРИН заметил торчащий из стены гвоздь и инстинктивно примерился молотком… Но остановился, увидев, что у руины стоит кто-то с рыжими волосами и довольно неплохой женской фигурой. Но это не ночная ГОСТЬЯ. Вместо человеческого лица у этого жуткого существа клюв и пара маленьких кукушечьих глазок.}

КУКУШКА (с безнадёжным, извечным огорчением в голосе). Твою мать!

ЛАВРИН (к такой встрече готов не был). Ты чего выражаешься?

КУКУШКА (с осознанием полной своей правоты). Тут живёшь… Одна-одинешенька, без помощи, без поддержки на всём белом свете. Часы считаешь. А он? А он что делает?

ЛАВРИН (явно задет). А что «он делает»?

КУКУШКА (саркастически горько). А он в три часа ночи гвозди вбивает. В стенку! Твою же мать!

^{ЛАВРИН жмурится, но чудовищное видение никуда не исчезает.}

ЛАВРИН (пытаясь воззвать к здравому смыслу). Послушай. Ты – кукушка…

КУКУШКА (кокетливо). Кукушка! Из часов…

ЛАВРИН. Из часов, из ходиков. Ты мой кошмар….

КУКУШКА (дрогнувшим голосом). Я твой – кто?

ЛАВРИН. Короче говоря, ты мне снишься…

КУКУШКА (ещё не простила, но довольна комплиментом). Да брось ты…

ЛАВРИН (не позволяя сбить себя с толку). Понимаешь, я в вашем Городе не живу. Я здесь только… (ищет слова) гуляю, когда мне плохо.

КУКУШКА (сочувственно). Бедный…

ЛАВРИН (отступая на шаг). Нет, погоди. Там… откуда я пришёл. Там есть девушка…

КУКУШКА (с оттенком ревности). Красивая?

ЛАВРИН. Очень красивая. (Почувствовав, что рискует.) Немного похожа на тебя…

КУКУШКА (потупив глазки). Да брось ты…

ЛАВРИН (близок к отчаянию). Да погоди ты! Я хотел бы остаться с ней. Наверное, должен был остаться. Но я встал и ушёл.

КУКУШКА (с большим интересом и даже злорадством). А почему?

ЛАВРИН. Потому что она неправду мне сказала. А я чувствую, когда женщина неправду говорит. Мне тогда кажется, что женщина, это… (Ищет нелестное определение, косится на жуткую морду с клювом и внезапно находит его.) Женщина – это ты!

КУКУШКА (совсем растаяла от потока комплиментов). Да брось ты уже в самом деле!

^{Достала откуда-то велюровую в штукатурной пыли шляпу и игриво нахлобучила на ЛАВРИНА. Похоже, эту шляпу ЛАВРИН уже на ком-то видел.}

ЛАВРИН. Это чьё?

КУКУШКА (легкомысленно). Да какая тебе разница? Приходят, оставляют. Ты ж пойми, я не против ваших гвоздей. Твоих гвоздей. Ну вбиваешь и вбивай, если нравится. Но только не тут. А там.

ЛАВРИН (брезгливо заглядывая в пролом стены). А там – что?

КУКУШКА (грустно). А там я живу. Одна-одинёшенька.

^{ЛАВРИН шарахается.}

ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Что делать, когда в руках гвоздь и молоток? „Да забей!“ – ответил я сам себе, ещё не осознав коварного двусмыслия фразы. Но когда гвоздь вошёл в стену по самую шляпку, я понял, что это конец… По стене пробежала трещина, потом ещё, ещё одна, и стало ясно, что она падает».

ЛАВРИН (решительно). Я с птицами не сплю.

КУКУШКА (тоненько). Что?

ЛАВРИН. А вот то!

^{ЛАВРИН с размаху бьёт молотком по гвоздю, торчащему в стене, и та сразу кренится, идёт волной, заваливая кирпичами обоих. Впрочем, КУКУШКА отскочила. Шмыгает носом и потирает ушибленные части тела.}

КУКУШКА. Твою же мать! А я говорила! Я ему говорила! Что мне с твоих гвоздей? Не видела я гвоздей, что ли? Вбивай свои гвозди, не вбивай – что ты изменишь, что? Так нет! Гвозди! Дома жрать нечего, а у него – гвозди! Да век бы жила без твоих гвоздей! Что ты молчишь? Чего ты выстучать молотком своим хочешь?! Был у меня дом, было гнездо, пришёл какой-то с молотком…

^{Обвалившиеся кирпичи начинают шевелиться. И ЛАВРИН, как был, в шляпе и плаще, выползает из-под них. Стоя на коленях, отряхивается от штукатурки. КУКУШКА смотрит на него снисходительно, даже с некоторым торжеством. Уже готова простить.}

КУКУШКА. Кто был прав? Ладно, приведи себя в порядок и пошли домой.

ЛАВРИН (со скрытым злорадством). Так нет же больше твоего дома…

КУКУШКА. Да забей!

ЛАВРИН (медленно и страшно встаёт на ноги). Я забью… Я сейчас так забью, что мало тебе не покажется!

^{КУКУШКА даже вздрогнула услышав угрозу. А потом вновь кокетливо повела плечами.}

КУКУШКА. Да брось ты…

^{И тут ЛАВРИН бросается на чудовище. КУКУШКА пискнула – то ли в испуге, то ли в восторге – и бросилась к двери, чудом уцелевшей в стене. Успела юркнуть, но запереть уже не успела. ЛАВРИН навалился на дверь плечом, просунул руку в образовавшуюся щель и нанёс нешуточный удар.}

.

КАРТИНА 6. ВАЛЕРКА

^{Человек за дверью ловко подставляет руку, защищаясь. И тут же проводит контратаку. Через секунду ЛАВРИН уже лежит на полу собственной прихожей, чувствуя, что правая рука прижата к полу ботинком гостя.}

^{Потом в глаза ударяет свет фонарика. Гость шутить не намерен. Это здоровенный молодой мужик в кожаной куртке и с бритой наголо башкой. Ботинки на нём тяжёлые, армейские с рифлёной подошвой. Он нервно хрустит костяшками пальцев, когда разговаривает. Взгляд упрямый.}

ЛАВРИН (миролюбиво). Привет, Валера.

ВАЛЕРКА. Тебе нельзя курить!

ЛАВРИН (пытаясь подняться с пола без посторонней помощи). Я в полном порядке.

ВАЛЕРКА (рывком за рукав поднимает приятеля на ноги). Тебе нельзя курить! Эти сволочи тебя два раза лечили, и долечили до того, что ты с молотками на людей кидаешься.

ЛАВРИН (примирительно). Тёмной ночью, без звонка ты входишь в дверь…

ВАЛЕРКА (решительно отметает). Ночь белая. Я не вошёл! Я только собирался позвонить!

^{Швыряет молоток на подзеркальник в прихожей. Ходики на кухне кукуют четыре раза. ВАЛЕРКА озирается как человек, привыкший к неожиданностям. Косится на запертую дверь.}

ВАЛЕРКА. В квартире кто-то есть?

ЛАВРИН. Кто у меня может быть?

ВАЛЕРКА. Да кто угодно.

ЛАВРИН. С днём рождения, Валера.

ВАЛЕРКА. Спасибо. Но это к делу не относится.

^{Ещё раз мрачно поглядев на запертую дверь в маленькую комнату, заходит в большую и злобно пинает кресло, вместо того чтобы пододвинуть руками.}

ЛАВРИН (не дождавшись, уточняет). Нет?

ВАЛЕРКА. Нет! Зря ты беспокоился. Завтра меня не убьют на глазах тысячи недоумков. А я не сломаю ноги ни одной из бедных девушек.

ЛАВРИН (примирительно). Нехорошо бить женщин.

ВАЛЕРКА (мгновенно вскинувшись, цитирует наизусть). Согласно регламенту, «к участию в финале допускаются не только бойцы, прошедшие отборочные этапы турнира, но и любые желающие на свой страх и риск»! Пол желающих в регламенте не указан! Просто потому, что добровольно никто в эту мясорубку пока не лез!

ЛАВРИН. Тогда чем ты плох для финала?

ВАЛЕРКА (стучит по стоящему на столе диктофону). Они поставили мне запись эфира годовой давности. Нашли кассету! И спросили: как нужно понимать фразу «Полигон Гэ-Пэ по производству закомплексованных самцов и самок нежного возраста»?

ЛАВРИН. Что ж ты так?

ВАЛЕРКА (в бешенстве). Я по закону имею право хаять Президента! Я могу критиковать шоу «Полигон» в «Вечерних новостях» – я репортёр! Но слово «самка» в эфире – это нельзя, как выяснилось! Оказывается, это признак гендерной агрессии! А с ней не место на спортивном турнире здоровой нации!

ЛАВРИН. Звучит логично.

ВАЛЕРКА (с хрустом перегибаясь через подлокотник кресла). Когда мне ломают рёбра эти русоволосые девчонки в камуфляже… Когда в суде потом тычут пальцами и кричат: «Этот моральный урод поднял руку на святое – на женщину!..» Когда мальчишки на трибунах орут «Убей эту стерву!», чтобы одна гладиаторша выдавила глаза другой, когда, выходя с трибун, бьют окна и жгут машины – это не агрессия! Это – здоровье нации!

ЛАВРИН. У тебя опять окна выбили?

ВАЛЕРКА. У меня лифт сожгли. Два часа горел. Пластмасса. На стенах теперь пальцем писать можно. И пишут – напротив двери во всю стену. Я куда надо звоню, говорю: тут надпись, кончается словом «Смерть», это ваша работа, приезжайте, посмотрите! Пришли. Сначала аккуратный такой мужик в спецовочке, стены мыть. «Смерть» смыл, остальное оставил. «Набор слов не содержит угрозы». Так и записали.

ЛАВРИН. Подарок к двадцатипятилетию.

ВАЛЕРКА (глухо). Мой подарок был бы завтра. Финал сезона. Такого случая больше не будет. Это же вам не кассету к «Новостям» записать, чтоб послушали пара интеллигентов на кухне. Победитель финала выходит к микрофону. Его транслируют на всех волнах, потому что он обращается к нации. А это не только придурки, не только сволочи. А куда более широкая аудитория.

ЛАВРИН. Ты бы не выиграл. Любая из этих красивых девчонок заломает тебя на первом же препятствии.

ВАЛЕРКА (упрямо качает головой). Пусть попробуют! Здоровье нации – это сказки для легковерных. Упорные тренировки, особый стиль боя – сказки… Они там все на уколах. А вдобавок – под излучением.

ЛАВРИН (предостерегающе). Валера…

ВАЛЕРКА (рявкнул). Я в курсе, что ты не веришь! Почти никто не верит! Сам не верил, пока Гэ-Пэ не подписал указ о запрете психотропного воздействия. Опыт учит, что если Гэ-Пэ что-то запретил, значит, сам Гэ-Пэ тайком этим же самым пользуется. Ты что, в клинике не лежал?

ЛАВРИН. Лежал. Отвыкал курить. Получал тошнотные уколы. Ты говорил, какие, – я забыл. Курить так и не отучили. Какое психотропное воздействие, Валера?

ВАЛЕРКА (вышел из себя). А что по ночам ходишь? Что кошмары с продолжением каждую ночь смотришь – это так, мелочи?.. (Заметив на столе зажигалку, хватает, готовый разломать в куски.) Тебе нельзя курить!

ЛАВРИН (подчёркнуто спокойно). Это не моё.

^{ВАЛЕРКА мгновенно оглядывается на запертую дверь в соседнюю комнату и понимает.}

ВАЛЕРКА (негромким, даже интеллигентным голосом). Нормально сказать не мог? Она курит?

ЛАВРИН. Не русоволосая. Не в юниформе. Для общества не опасна. Хотя бы потому, что сейчас спит.

^{ВАЛЕРКА посмотрел на ЛАВРИНА как-то по-новому. С уважением каким-то.}

ВАЛЕРКА. Рад за тебя. К нормальным женщинам я отношусь нормально. Но к делу это не относится.

ЛАВРИН. Милая моя. Солнышко лесное…

ВАЛЕРКА (сухо). Сгорело моё Солнышко. А тебе нельзя курить. Тебе нельзя спать днём. Тебе нельзя, чтобы тебе снились кошмары.

ЛАВРИН. Это не кошмары. Это Город. Просто город. Там разные улицы, разные дома… Вокзалы… Стены какие-то… Но это всё один и тот же город.

^{ВАЛЕРКА слушает очень внимательно, со всё меньшим сочувствием, но всё большим профессиональным интересом. Кивает сам себе.}

ВАЛЕРКА Если завтра не выгорит на Полигоне, наговоришь это на кассету. Сделаем репортаж. А что? Тебя лечили, и ты имеешь полное право рассказать о результатах и впечатлениях.

ЛАВРИН (прикрыв глаза, продолжает). Olen hyvinmusta olka. «Добро пожаловать. Лети».

ВАЛЕРКА. Что?

ЛАВРИН. Чёрный… Чёрный… Чёрный стих белой ночи… Небо сгоревшее… чёрным плащом… землю укрыло… кресты и могилы… чёрная радуга… чёрный чёрт… не было этого чёрного… было…

^{ЛАВРИН говорит это, прикрыв глаза, как будто уснул стоя. ВАЛЕРКА взял с фотостола стакан, понюхал содержимое и плеснул в лицо ЛАВРИНУ. Помогло. ЛАВРИН фыркает, утирается, приходит в себя.}

ЛАВРИН. Что?

ВАЛЕРКА. Нельзя тебе курить.

^{ВАЛЕРКА устало опускается в кресло. Смотрит на ЛАВРИНА, стоящего у балконной двери. На утреннем небе за окном – силуэты многоэтажек.}

ВАЛЕРКА. Olka – это «чёрный»?

ЛАВРИН. Musta – «чёрный». По-фински. Это я сейчас говорил?

ВАЛЕРКА. Ты не говорил. Ты стихи читал.

ЛАВРИН. Ненормальный я, Валер, ненормальный. Поэтому она спит там, а я – здесь.

^{На кухне снова кукуют часы.}

ВАЛЕРКА (спокойным тоном, не допускающим возражений). Всё. День рождения начался. И репортаж тоже. Кассеты надписаны?

ЛАВРИН. Ты выспаться собирался. Перед финалом.

ВАЛЕРКА. Кому теперь это надо? Голос нужен с утра. Голос. Начинай.

ЛАВРИН. Почему я?

ВАЛЕРКА. А кто из нас поэт? Кто из нас псих?

ЛАВРИН. Псих – Генка.

ВАЛЕРКА (не возражает). Точно. Псих – Генка.

^{К квартире тем временем подходит приятный молодой человек, с несколько постным лицом, в костюме и галстуке. Он худощав, идёт неторопливо, как человек, чей рабочий день в пять утра ещё не кончен. За дверью он слышит голоса. Похоже, обитатели квартиры решили спозаранку посоревноваться в декламации стихов и читают наизусть по одной строчке, как в пинг-понг играют. Даже не читают. Выдумывают на ходу под диктофонную запись.}

 
ВАЛЕРКА. Я проучился двадцать пять лет!..
ЛАВРИН. Я получил образованье!..
ВАЛЕРКА. Я – окулист мировоззданья!..
ЛАВРИН. Я – хирург твоего подсознанья!..
ВАЛЕРКА. Я читаю мысли, как письма!..
ЛАВРИН. Я разбираюсь в хаосе снов!..
Я вгрызаюсь в подкорку мозга!..
ВАЛЕРКА. И ищу основу основ!..
Я планирую всё!..
ЛАВРИН. Я планирую всех!..
ВАЛЕРКА. Я планирую радость!..
ЛАВРИН. Я планирую смех!..
ВАЛЕРКА и ЛАВРИН (вместе). Я – профессионал!!!
 

^{И тут из прихожей доносится сурово:}

– Всем оставаться на местах, Госпрокуратура!

^{ЛАВРИН делает попытку обернуться, но ВАЛЕРКА ловит его за плечи.}

ВАЛЕРКА (властно). Не дёргайся! Думай! Вспоминай голос! Принимай решение!

ЛАВРИН (неуверенно улыбается). Серёжа?…

^{Молодой человек в галстуке – СЕРГЕЙ – шагнул в комнату, и в следующую секунду он уже схвачен за локти: ВАЛЕРКОЙ справа, а ЛАВРИНЫМ слева. СЕРГЕЙ этого не ожидал. Но и не растерялся, когда его поволокли и швырнули всё в то же потрёпанное кресло у стола. СЕРГЕЙ покачнулся в нём, удержал равновесие и с виноватой улыбкой поглядел на бывших приятелей. Развёл руки, то ли сдаваясь, то ли приветствуя.}

СЕРГЕЙ. «Блудный сын звёзд», как сказал классик! Повязали как мальчишку.

ВАЛЕРКА (безжалостно). Ты взят в заложники!

СЕРГЕЙ (покорно). Ясное дело. Против твоей интуиции я всегда пасовал.

ВАЛЕРКА. Тебя будут поить кофе. Не каким ты любишь, а плохим, сваренным на кухонной плите!

СЕРГЕЙ (жалобно). Какие ваши условия?

ВАЛЕРКА. Полная отмена всех указов господина Президента! Будут возражения, господин государственный прокурор?

СЕРГЕЙ (жалким голоском). Я скромный молодой следователь, господин репортёр.

ВАЛЕРКА (приказывает). Заваривай кофе!

^{ЛАВРИН послушно вышел. Коридор из прихожей в кухню оказывается непривычно длинным. Бесконечным, как бывает во сне или когда засыпаешь не ходу.}

ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Все двери в квартире закрыты. Свет на кухне не горит, там и так светло. Это опять сон, сказал я себе. Стучат часы с кукушкой. Это сон, повторил я. Я у себя дома, наливаю воду из-под крана и ищу по всей кухне спички. Не нашёл, щёлкнул зажигалкой, глядя на язычок пламени. Огонь был жёлтый, как песок пляжа. А музыка из репродуктора под крышей летнего кафе играла так же монотонно, как шумит прибой в море, где, несмотря на июльскую жару, никто не купается. Это снова мой странный сон. Город без названия…»

^{ЛАВРИН на кухне. Щёлкнул зажигалкой. Стоит неподвижно, глядя на ровно мерцающий огонёк.}

КАРТИНА 7. ПЛЯЖ

^{По раскалённому песку пляжа идёт старый человек. Это седовласый поджарый крепыш, на нём кожаные шлёпанцы, шорты, а на плечи накинут полинялый китель с эполетами. Да и выправка у него военная, не меньше чем ПОЛКОВНИК в отставке. На стриженые «ёжиком» седые волосы нацеплены солнечные очки.}

^{Заметив неподвижно стоящего у линии прибоя, ПОЛКОВНИК негромко, но повелительно зовёт отставших.}

ПОЛКОВНИК. Ребя-та!

^{Потом неторопливо подходит к ЛАВРИНУ. Насмешливо глядит на зажигалку в руке и по-военному решительно задувает горящий огонёк.}

ЛАВРИН (невольно представился). Теоретик.

ПОЛКОВНИК (свысока). Вижу. Будут вопросы?

ЛАВРИН (кивает). Да. Я сел на автобус, тридцать первый. Он всегда меня до дому везёт. Я на проспекте Свободы живу. Приехали сюда, говорит: «Конечная, выходи». У вас в Городе вообще есть проспект Свободы?

^{Тем временем приближаются «ребята», которых звал ПОЛКОВНИК. Один из них издевательски повторяет противным старческим голосом:}

– Свобода! Свобода! Свобода!

^{– явно, передразнивая тихо возражающего собеседника.}

ПОЛКОВНИК (отвечая на вопрос ЛАВРИНА). Есть. Но Город – там. (Указывает на горизонт, где над дымкой далёкого берега громоздятся призрачные тени небоскрёбов.) А здесь пляж. Здесь отдыхают. Ребя-та!

^{«Ребята» наконец догнали своего неторопливого босса. Лет им тоже немало. Уже знакомый СТАРИК-приёмщик из камеры хранения волочит лёгкое пластиковое кресло, вспахивая его ножками пляжный песок. Следом ковыляет небритый, хотя и совершенно лысый КЕЛЬНЕР в парусиновом костюме и золочёном пенсне, криво сидящем на носу. Каким-то чудом этот престарелый интеллигент удерживает в руках поднос с парой запотелых стаканов воды и грудой бумажных салфеток.}

СТАРИК (продолжая спор). Вот она, твоя свобода! Без штанов как всегда.

КЕЛЬНЕР (кротко). Не свобода. Когда ты сигаешь из штанов – это как раз несвобода.

ПОЛКОВНИК (повелительно). Ребята! (Кивком указал, где ставить кресло.) Будут вопросы? (Усаживается.)

ЛАВРИН. Да. Почему у вас по пляжу голые ходят? Это что, нудисты, единение с природой?

ПОЛКОВНИК (лениво отпивает воду из стакана). Это МАССА.

КЕЛЬНЕР (поясняет, смущённо улыбаясь). Молодёжная Ассоциация Сексуальной и Социальной Свободы.

СТАРИК (кряхтя, сел на песок). Паршивцы они!

ЛАВРИН (допытывается). А почему с ножом?

СТАРИК. Где с ножом?

ЛАВРИН. Вон те четверо.

ПОЛКОВНИК (сдвинув на глаза тёмные очки и подставив лицо солнцу). Они хотят есть и полагают, что деньги – отжившее понятие.

СТАРИК (хихикает). Оно понятно. Когда голый, деньги не очень то потаскаешь…

КЕЛЬНЕР. Просто завидуешь. Вспоминаешь себя в их годы и завидуешь…

СТАРИК (окрысился). Да я в их годы…

ПОЛКОВНИК (прервал спор). Ребя-та! Будут вопросы?

ЛАВРИН (упрямо). Да. Лето, жарища, а в море никто не купается. Странно.

ПОЛКОВНИК. Мазут.

КЕЛЬНЕР (извиняющимся тоном). Сантиметровый слой на воде. По всему берегу.

СТАРИК. Раньше природу берегли. Но теперь у нас – свобода…

КЕЛЬНЕР (очень рад, повороту беседы). Нужно ставить очистные сооружения!

^{Порывшись в ворохе салфеток, КЕЛЬНЕР торжественно извлекает одну, испещрённую пометками и почтительно кладёт на колено ПОЛКОВНИКА.}

КЕЛЬНЕР. Я тут кое-что набросал. Если на том берегу поставить дамбу…

СТАРИК (ехидно хохочет). Дамбу? (ЛАВРИНУ.) Нет, ты слышал? Дамбу! Забыл где живёт, лысый… Дамбу…

^{ПОЛКОВНИК честно смотрит в бумажку, прилипшую к потному колену, но сути не понимает. Тёмные очки мешают, он кинул их на поднос. КЕЛЬНЕР с замиранием сердца следит за результатами ознакомления.}

ПОЛКОВНИК (формальным тоном). Есть вопросы?

ЛАВРИН. Есть. То есть не вопрос, а так, соображение. Вы трое очень похожи на трёх моих друзей. То есть вам, конечно, лет намного больше… Потому что этого всего просто нет. Этот пляж, это море, этот Город… Я здесь не живу. Это всё просто снится. Меня лечили два раза… Ну это вы, наверное, не поймёте. В общем, когда я сильно устал и засыпаю… Или когда просто плохо станет… Мне снится ваш город. Снова. И снова… И мне он не нравится.

^{ПОЛКОВНИК вытер пот со лба скомканной салфеткой. Три старика смотрят на ЛАВРИНА, явно шокированные сказанным.}

ЛАВРИН (стараясь не обидеть). Можно отсюда уйти?

ПОЛКОВНИК (укоризненно). Ребя-та…

КЕЛЬНЕР (участливо, как тяжелобольному). Можно попробовать.

СТАРИК (вскакивая на ноги с неожиданным проворством). Уйти? Легко! (Кричит, надсаживаясь.) Эй вы! Голые с ножами! Дебилы и дети дебилов! Тебе, тебе говорю!

^{Оступаясь в песке бежит по пляжу, явно намереваясь вступить в драку. ЛАВРИН невольно оборачивается к двоим оставшимся, но те неподвижны.}

ПОЛКОВНИК. Что вы так волнуетесь? Угощайтесь!

^{КЕЛЬНЕР протягивает ЛАВРИНУ поднос. Тот автоматически берёт стакан.}

ЛАВРИН. Они же убьют вашего друга.

ПОЛКОВНИК (вглядываясь в разгоревшуюся на пляже драку). Не согласен. Совершенно не согласен. (Услышав дикий вопль, сурово качает головой.) Ну хулиган…

ЛАВРИН. Хулиган? Он же упал… Ножом по горлу…

ПОЛКОВНИК. Пейте, пока холодная. Ну хулиган, ну лентяй… Будут вопросы?

ЛАВРИН. Почему лентяй-то?

ПОЛКОВНИК. Ну а кто? Убил, так будь добр – похорони по-человечески.

ЛАВРИН (машинально). А где Гэ-Пэ?

КЕЛЬНЕР (слегка дёрнулся). Кто, простите?

ПОЛКОВНИК (наставительно поправляет, поднимаясь с кресла). Гэ-Пэ-Пэ. Группа поддержания правопорядка. Едут. Скоро будут. Так что все вопросы сняты.

^{Шум драки стих. Слышно, как люди убегают по песку. Полковник устало махнул рукой КЕЛЬНЕРУ – пошли, мол! – и направился туда же, откуда пришёл.}

КЕЛЬНЕР (заговорщицким шёпотом). Гэ-Пэ? Государственная прокуратура? Господин Президент?

ЛАВРИН (чего не ожидал, того не ожидал). Вы об этом знаете?

КЕЛЬНЕР (словно бы извиняясь). Читал. (Перевернул ещё одну исчирканную салфетку.) Я тут набросал. Это адрес. Будете в центре города – заходите.

^{ЛАВРИН запихивает салфетку в карман плаща. КЕЛЬНЕР обрадовался, схватил поднос под мышку, а тёмные очки, забытые ПОЛКОВНИКОМ, по-свойски протянул ЛАВРИНУ – как залог дружбы, очевидно.}

КЕЛЬНЕР (задорным шёпотом). Это не моё!

^{Подмигнул и убежал. ЛАВРИН остался один, примерил очки, посмотрел в сторону моря. И тут снова зашуршали шаги по пляжу. СТАРИК возвращается, живой и относительно здоровый, хотя и зажимает окровавленной пятернёй шею.}

СТАРИК (задиристо). Видал? Ножом по горлу! Меня – ножом по горлу!

ЛАВРИН. За что вы его так?

СТАРИК. Ничего, птенцам на пользу. Я-то воробей стреляный. Но попробовать, конечно стоило. (Уходит по пляжу, усмехаясь сам себе.) Попробовать – оно всегда стоит, даже когда ты старый воробей… Воробышек… Воробей, схватив на лету удава…

^{Пляж растворяется во мраке. Голос ЧИТАТЕЛЯ подхватывает фразу.}

ГОЛОС ЧИТАТЕЛЯ. «Воробей, схватив на лету удава, потащил его в своё гнездо, где голодные птенцы громко пищали и требовали, требовали… Они были ещё слишком малы, чтобы понимать. Их холодные несмышлёные глаза всматривались вдаль и искали, чем бы поживиться. Еще вчера они сожрали канарейку, а сегодня требовали уже ворону. Но предусмотрительный отец принес им целого удава, чтобы удовлетворить их потребности на неделю вперед… Бедный отец! Его птенцам хватило этого удава только на один день. А ночью…»

КАРТИНА 8. СЕРГЕЙ

^{В квартире ЛАВРИНА по-прежнему открыта дверь на балкон, и ветер треплет занавеси, влетая с утренней улицы. СЕРГЕЙ и ВАЛЕРКА сидят за журнальным столиком, как старые приятели, которые давно не виделись и готовы пожертвовать ради беседы утренними часами отдыха. Они ждут, когда ЛАВРИН принесёт кофе.}

СЕРГЕЙ (завершая цитату). «…Ночью дети заклевали и съели своего отца…» Как сказал классик!

^{ВАЛЕРКА торжественно щёлкает клавишей диктофона. Как истый репортёр, он имеет привычку всё записывать на память.}

ВАЛЕРКА. Мы прикатывались домой после школы, ты садился вот так напротив окна и начинал цитировать классиков. (Кивает в сторону кухни.) Ему было тринадцать, и он смотрел на тебя, открыв рот.

СЕРГЕЙ. Я производил впечатление?

ВАЛЕРКА. Тобой нельзя было не восхищаться. Ты прочёл всю мировую литературу. Ты ходил по перилам моста. И ты собирался работать в Госпрокуратуре. Как развивается блестящая карьера?

СЕРГЕЙ. Блестяще. Я себе напоминаю заядлого гонщика, который после долгих мытарств добрался-таки до «Формулы-1». Роскошный отель, репортёры, конференции. Справа Шумахер, слева Сенна. И вот день заезда, он на старте, волнуется – и вдруг неожиданно замечает, что и справа, и слева, и вообще все гонщики на машинах. В то время как сам он прибыл на осле.

Тут же звучит выстрел, и наш герой рефлекторно, да и поскольку делать-то нечего, стартует. Колотит осла каблуками, прутиком и вскоре развивает неплохую – для осла – скорость…

^{ВАЛЕРКА вежливо посмеялся шутке. Но диктофон на этот раз не включил. Да и смотрит на СЕРГЕЯ уже не очень дружески.}

ВАЛЕРКА. «Добро пожаловать. Лети! Смерть». Из какого классика цитата?

СЕРГЕЙ (честно). Что-то не припомню.

ВАЛЕРКА (суховато). Это мне вчера на стене нацарапали перед дверью. Кто-то из ваших.

СЕРГЕЙ (вежливо уточняет). «Наши» – это кто?

ВАЛЕРКА. Полигонщики. Это, если ты не знаешь, болельщики одного шоу. Ублюдки, которые иногда избивают людей на улицах, а иногда поджигают машины.

СЕРГЕЙ (напоминает). Я работаю в Государственной прокуратуре, Валер.

ВАЛЕРКА. Ты нашёл меня в чужом доме, в пять утра. Просто поздравить с днём рождения?

СЕРГЕЙ. Я решил, что в квартире, где стёкла выбиты, могу тебя не застать. И я угадал.

ВАЛЕРКА (усмехнулся). Школьных друзей так не навещают. С кем ты пришёл поговорить? Со мной? Или, может, с ним?

СЕРГЕЙ. С вами. Недавно господин Президент подписал один указ…

ВАЛЕРКА (прищёлкнул языком). …Психотропное воздействие. Об этом – только со мной, потому что он не верит. Твоя контора много сделала, чтобы почти никто не верил…

СЕРГЕЙ (ровным голосом). Психотропное излучение. Оно используется на шоу «Полигон». Хотя господин Президент его запретил. Тебе интересна такая тема разговора?

ВАЛЕРКА. У вас достаточно заинтересованных помощников. В галстуках. В камуфляжной юниформе. В белых халатах и в кованых сапогах. Если в твоей конторе забыли, так я вам не помощник. Я же экстремист, Серёжа. Я же под судом был.

СЕРГЕЙ. Два года назад на интервью ты ударил победительницу шоу. Тебя избили…

ВАЛЕРКА (перебивает). Если бы меня избили, меня бы потом не судили…

СЕРГЕЙ (не реагируя на возражения, продолжает). Я узнал блондинку, которой ты влепил пощёчину на пресс-конференции. Узнал. Потому что я когда-то учился с тобой в одном классе. И когда-то ты мне доверял.

ВАЛЕРКА (после паузы). Продай эту информацию начальству. Меня уличат в предвзятости. «Вечерние новости» наконец-то закроют.

СЕРГЕЙ. Я не собираюсь вас продавать, Валер. Я хочу с вами поговорить. (Кричит.) Ты там не заснул часом со своим кофе?

ВАЛЕРКА (предостерегающе). Орать-то не надо. В соседней комнате спят. (Кивает.)

СЕРГЕЙ (резко). Я знаю того, кто там спит?

ВАЛЕРКА (многозначительно). Даже я не знаю.

^{Вошёл ЛАВРИН, с кофейником на подносе. Он смущённо улыбается.}

ЛАВРИН. Сел подождать, пока закипит, заснул. Пляж приснился. А там – ты, и ты, и ещё Генка.

ВАЛЕРКА (не склонен к шуткам). Хороша компания!

СЕРГЕЙ (подмигнул ЛАВРИНУ). Геннадий, как сказал классик, пошёл не за той путеводной звездой?

ВАЛЕРКА (чеканя каждое слово). За собственным убожеством этот малолетний нацист пойдет куда угодно и будет кричать что угодно.

СЕРГЕЙ. Не любят друг друга?

ЛАВРИН (ставит чашки). Теперь – не-а! Политика!

СЕРГЕЙ. Кофе – это хорошо! (Обстоятельным движением снимает пиджак и вешает на спинку стула. Под пиджаком у него кобура с пистолетом.)

ЛАВРИН (присвистнув). Серьёзный человек из серьёзной конторы.

СЕРГЕЙ (наивно пожав плечами). Вот Валера мою контору в грош не ставит.

ЛАВРИН (противным голосом). Гэ-Пэ…

СЕРГЕЙ (радуясь, что есть с кем вступить в беседу, обращается только к ЛАВРИНУ). Гляди. Нам не нравится Полигон. Нам не нравятся погромы на улицах, выбитые витрины в стриптиз-барах и гинекологических клиниках. Нужен нам от вас пустяк. Ключик. Которым двери закрывают.

ЛАВРИН (отгородившись ладонями). У меня ничего такого нет. Я стихи пишу.

ВАЛЕРКА (холодно). Серёжа! Будет лучше, если ты перейдешь с языка классики на человеческий и перестанешь сиять государственной службой и кобурой под мышкой.

СЕРГЕЙ. Это моя работа, Валера. Не надо сердиться, тем более что ты прекрасно понял. Ключик от Полигона. Человечек с Полигона. Такой, чтоб заглянуть ему (стучит пальцем по виску) вот сюда. И найти значимые изменения психики, как записано в указе.

ВАЛЕРКА (тычет в ЛАВРИНА). Вот у него значимые изменения. После принудлечения по поводу сигарет, которые он всё равно курит.

СЕРГЕЙ (решительно). Нет. Нам нужен человек с Полигона. Нам нужны те, кем ты ежедневно в радиоэфире пугаешь народ.

ВАЛЕРКА (быстро). Генку я тебе не дам. Он придурок, нацист, я его видеть не хочу, но это к делу не относится.

СЕРГЕЙ. А Генку я, у тебя, Валер, и не прошу. Болельщики нам ни к чему. Нам нужен участник шоу. И нужен он нам в тот момент, когда совершит серьёзный проступок, допускающий задержание на законных основаниях. Для медицинского освидетельствования.

ВАЛЕРКА (кажется, понял). Участница?

СЕРГЕЙ (бросает фотографию на журнальный столик). Участница. Прибыла вчера вечером и успела уйти из-под наблюдения. Боевой номер на завтрашнем шоу – «Седьмая».

^{ВАЛЕРКА глядит на фото во все глаза, но руками не притрагивается. ЛАВРИН тоже покосился, но мельком, безразлично.}

ВАЛЕРКА. Она не станет меня убивать при встрече, Серёжа.

СЕРГЕЙ. Под психотропным излучением – станет.

ВАЛЕРКА (через силу усмехается). Я влепил ей пощёчину. После этого я сидел в клетке и ходил в гипсе. Она выиграла. Я для неё теперь никто.

СЕРГЕЙ (доверительно). А за что ты её ударил тогда, Валер? (ВАЛЕРКА молчит.) Не за политику. Не за то, что она с тобой больше не спит. Ты ударил её, потому что когда-то она думала так же, как ты. Что шоу «Полигон» – это подлость. Что Генкина глупость – подлость. Что моя работа, Валер, – это тоже подлость. Потому что она была для тебя «Солнышко лесное», а теперь «Седьмая», вот за что ты её тогда ударил!

ВАЛЕРКА (мотает головой). Да ей-то что с того? Или тебе?

СЕРГЕЙ (улыбается, извиняясь). Ты дурак, Валер. Ты, конечно, очень умный, но ты дурак. Я работаю в Госпрокуратуре, Госпрокуратура знает об участниках шоу многое. Если тебе интересно, по секрету скажу: она тебя помнит, Валер. Каждый раз, когда там, на Полигоне, ей прижигают мозг излучением, она вспоминает, что это подлость, в которой никто, кроме неё самой, не виноват. А это больно и обидно, как сказал классик.