Текст книги "Рентген"

Вступление.

2020 год…. Осень…. Мерзкая погода, потому что, вот уже который день идет проливной дождь. Я иду по пешеходной дорожке вдоль парка им. М. Горького, в короткой куртке, с наброшенным на голову капюшоном, и в темных, солнцезащитных очках. Частенько люди оборачиваются и смотрят на меня, как на сумасшедшего. Иногда я слышу обрывки фраз, в свой адрес: «Шляпу еще надень, а то солнце голову напечет!» Или: «Придурок, где ты солнце увидел?»

Может поэтому мне захотелось рассказать историю моей жизни. Необычной жизни!

Меня зовут Павел. Когда я родился, шел второй этап перестройки в стране. Именно в это время, в общественной жизни провозглашается политика гласности, смягчается цензура в СМИ, снимаются запреты на обсуждение тем, которые раньше замалчивались (в первую очередь сталинские репрессии, а также, секс вообще и проституция в частности, наркомания, бытовое насилие, подростковая жестокость и т. д.).

В экономике узаконивается частное предпринимательство в форме кооперативов (хотя слова «предпринимательство» и «частная собственность» произносить вслух пока не осмеливаются, кооперативы вводятся как элемент рынка в существующую социалистическую модель), начинают активно создаваться совместные предприятия с зарубежными компаниями. В международной политике основной доктриной становится «Новое мышление» – курс: отказ от классового подхода в дипломатии и улучшение отношений с Западом.

Это для полноты картины….

Детство.

Ну, а если обо мне, то начнем с того, что я родился в обычной семье медицинских работников. Когда я появился на свет, моя мама была студенткой медицинского университета, подрабатывающая фельдшером на скорой помощи, а папа работал терапевтом, в местной поликлинике.

У голодных, и до жути занятых медработников, не хватало времени ни на личную жизнь, ни на своего родного сына. Безденежье и усталость выливались в семейные скандалы, крики, ругань, и истерику. Когда истерика и ругань перерастали во что-то большее, то меня сплавляли, к бабушке.

Бабушка, мамина мать, проживала в Подмосковье, в 30 км от Москвы, в деревне Акиньшина. Я очень любил находиться у нее в гостях, несмотря на то, что там практически не было цивилизации. Отсутствие телевизора, мне заменяло чудесное времяпрепровождение с соседскими мальчишками. С утра до ночи мы гоняли местную живность, делали поделки своими руками, играли в игры, правила которых, тут же, на ходу, придумывали сами. А бабушкины пирожки, хлеб из печи, жареную картошечку, парное молоко, я не забуду никогда…

Шел 6 год от моего рождения, и вот когда наступил очередной кризис в моей семье, меня решили сослать к бабушке с дедушкой. Да, не сказал о своем деде. Дед был ветераном войны, и на тот момент, когда, я стал осознавать себя, то дед был практически неподвижен и все время находился в кровати. Сознание частенько покидало его, он через раз меня вспоминал, но даже в таком состоянии, я его любил. Когда я был совсем маленький, то мы часто ходили с ним к заброшенному колодцу, который находился не так далеко от нашего дома. Колодец был вырыт посредине большой поляны. А с пригорка, у старого дуба открывался прекрасный вид на поля и близлежащие поселки. Я с ребятами играл у этого колодца днями напролет.

Дни летних каникул таяли как снег в июльскую жару. Это было самое беззаботное и веселое время в моей жизни. Мы постоянно были чем-то заняты, мастерили: рогатки, пугачи, луки, мечи, из того, что попадалось под руки: …

Однажды, кому-то из ребят пришла в голову идея, сделать огромного воздушного змея. Мы нашли в сарае старый брезент, которым раньше укрывали стога с сеном, из черенков от лопат и старой доски, соорудили каркас, а вместо лески, на катушку, намотали старую медную проводку. Змей получился большим и тяжелым, его можно было поднять только вдвоем. Когда мы закончили конструировать и забили последний ржавый гвоздь в наш летательный аппарат, то незамедлительно решили его испытать. Закинув змея на свои горбушки, гурьбой помчались на холм к старому колодцу. Мы так хотели увидеть, как эта громадина взмахнет в небо, что бежали со всех ног. Время от времени, порывы ветра подхватывали змея, и наши ноги отрывало от земли. Добравшись до места, мы пытались его запустить, но все было четно, так как змей наш был слишком большой и тяжелый, а ветер, недостаточно сильный. Нашу затею пришлось отложить. Никогда в жизни я не мечтал о порывистом ветре, как в те дни….

Прошло несколько дней, и все ребята, включая меня, забыли о змее.

В один из дождливых дней, я сидел дома, и от безделья рассматривал дедовские военные ордена. Вдруг, с диким криком, врывается в наш дом сосед Алешка, и со всей дури орет, что пора запускать змея. Взглянув в окно, я понял, что он прав. Ветер был такой сильный, что пригибал маленькие деревца до земли.

Я быстро впрыгнул в резиновые сапоги, накинул ветровку на плечи и рванул в сарай.

Мы с трудом взвалили на себя змея, и насколько быстро это было возможно, побежали к колодцу. Дождь больно хлестал по лицу, но желание увидеть в небе нашего монстра, было сильнее…

День, изменивший всю мою жизнь.

Тогда я и не мог подумать, что этот день изменит всю мою жизнь и жизнь тех людей, которые меня будут окружать.

Не успев добежать до колодца, ветер подхватил нашего змея и потянул его вверх. Небо начало сгущать свои краски и вокруг резко потемнело. Наш змей стремительно поднимался все выше и выше, а мы с Алексеем не могли его удержать. Старая проводка, которая выполняла функцию лески, обжигала руки и Леха крикнул мне, чтобы я взял край провода и обмотал его вокруг талии. В тот момент я не мог подумать, что сила ветра и наш самодельный змей поднимет меня в воздух. Сосредоточив свое внимание на обвязывании себя проволокой, я почувствовал сильный рывок и увидел, как стремительно отдаляюсь от земли. Последнее, что я увидел, это было напуганное лицо Алексея.

Я почувствовал, как мои сапоги, один за другим слетели с ног, а потом сильный удар. Меня потащило в сторону колодца, я старался руками ухватиться за землю, но меня постоянно подбрасывало вверх, и снова бросало вниз. Я четно пытался ухватиться хоть за что-либо, чувствовал, как земля забивается под ногти, и куски травы, вырванные из почвы, разлетаются в разные стороны. Потом резкий, ослепительный свет, нестерпимая боль, как будто тысячи нервных окончаний послали сигнал в мой мозг.

Боль была вызвана ударом молнии, которая попала в змея и по проводке устремилась в меня. Порывы ветра ослабевали, и змей теряя высоту, тащил меня по земле. Возле колодца торчала старая арматура и во время удара молнии, мои руки в судорогах ухватили и сжали ее как тиски, а после, я потерял сознание.

Алексей, застыл на месте и пять минут стоял в оцепенении. Придя в себя, он бросился за помощью. Когда меня принесли домой, бабушка, увидев меня, так истошно завопила, что сбежались соседи. Кто то сразу рванул за местным доктором, кто то побежал на почту, звонить моим родителям.

В то время, когда раздался в квартире телефонный звонок, мама была дома, а папа на работе. И, несмотря на то, что мама толком и не поняла, что со мной произошло, она бросилась со всех ног в поликлинику. Папа вел прием, больных, как всегда, было много, но маму это не остановило. Она, как разъярённая фурия, ворвалась в кабинет, схватила отца за руку и через пару минут они уже мчались на машине в деревню.

Что было дальше, я могу только предположить. Думаю, что они продолжали ругаться, мама торопила папу ехать быстрей, и в итоге….. Как мне сообщили позже, попали в автомобильную катастрофу.

Я же пришел в сознание на следующий день. Мои пальцы рук, ладони и глаза были перебинтованы. Я окликнул бабушку, и она сразу же подскочила ко мне, как будто стояла рядом и ждала, что ее позовут. Она, не переставая плакала, но так тихо, что были еле слышны ее всхлипывания. А я через повязку видел ее заплаканное лицо и тоже не мог сдержать слез. Тогда, до конца, я не понимал, почему она так убита горем.

Позже пришел врач. Он долго осматривал мои конечности и много раз повторял, что я родился в рубашке. О какой рубашке шла речь, мне тоже было не понятно, и на тот момент, если честно, даже и не интересно. А вот то, что в меня ударила молния, и через мое тело прошло, как сказал доктор, около десяти тысяч вольт, я стал осознавать, когда он мне стал снимать повязку с глаз, и приподнял веко.

Боль была похожа на выжигание моих глаз увеличительным стеклом в солнечную погоду. Я с возгласом закрыл глаза и уткнулся в подушку. Доктор не переставал повторять, что такой случай, впервые в его практике, и, что он такого никогда ни видел, и даже не слышал. Любопытство меня разрывало, и когда доктор ушел, я спросил у бабушки, чем так удивлен врач? Но, она промолчала. Чуть позже к нам пришла соседка баба Нина. Сидя на кухне, бабушка судорожным голосом рассказывала ей то, что сказал доктор. Я напряг весь свой слух, ведь речь шла обо мне.

Оказывается, доктор сказал, что мои глаза почернели, как будто зрачок покрывает сто процентов моего глаза, а еще, что я не смогу больше видеть.

Я соскочил с кровати и закричал: «Бабушка, бабушка, он врет, я все вижу, я и сейчас тебя вижу».

Баба Нина посмотрела на меня с таким сожалением и тревогой, что мне стало страшно. А моя бабуля подскочила, схватила меня на руки, отнесла в кровать, и долго стояла на коленях передо мной и приговаривала: «Конечно, внучок, конечно…. Все будет хорошо… Ты, обязательно, поправишься…»

С каждым разом, фразу она говорила всё тише, а слезы её текли всё сильнее, и она уже не скрывала их от меня. Я был уверен, что она восприняла мои слова, за детскую фантазию. Но, я не обманывал ее. Несмотря на то, что мои глаза были забинтованы, я видел через повязку… Соседка, не выдержала этой, душераздирающей сцены, заплакала и ушла…

Мне так было жаль мою заботливую бабуленьку, что я решил доказать ей свою правоту:

– Бабушка, родненькая, не плач, я, правда, вижу и тебя, и деда, и все в этой комнате…

– Да, как же так, Павлуша? У тебя же забинтованы глазки,– с недоверием сказала бабушка.

И тут меня понесло… Я стал описывать ее одежду, что и где лежит, с такими подробностями, что бабушка совсем перестала плакать, пошла на кухню, взяла яблоко и спросила меня:

– Что у меня сейчас в руках?

Я ответил:

– Яблоко. Оно зеленое, и только с одного бока, немножко красное.

Эмоции переполняли бабушку. Она крепко обняла меня, поцеловала, и с улыбкой на лице, вытирая слезы, побежала рассказать соседке.

В отсутствии бабушки, я стал разглядывать всё кругом, как будто доказывал сам себе, что я, на самом деле, не ослеп. С целью эксперимента, я закрыл ладонями глаза, но это не помогло, мои глаза видели через повязку и мои руки. Это меня насторожило.

Рядом с моей кроватью, стояла койка, на которой лежал мой дедушка. Он, как то странно начал дышать, чем и привлек моё внимание. Я начал вглядываться, и от увиденного меня чуть не стошнило. Сквозь одеяло и одежду, я видел тело моего деда. Да…Да…Сквозь кожу, отчетливо виднелись все органы, мышцы, и полностью его скелет.

Я не понимал, почему, а самое главное, как, я это вижу. Мне казалось, что это просто какой-то сбой в моей голове и мне все это кажется.

В эту ночь, я долго не мог уснуть, и все это казалось кошмаром. Наутро кошмар продолжался, я видел то же самое, смотря на бабушку.

Я видел все, что происходит на улице: уличных собак, и как бьются их сердца, а вместо людей видел их скелеты. Я думал, что, схожу сума, и начал биться в истерике, а бабушка, пытаясь меня успокоить, крепко обнимала и прижимала к груди. В этот момент, я видел ее органы, грудную клетку и легкие, как сердце разгоняет кровь по венам. От этого я еще больше входил в шоковое состояние, начинал метаться по избе, звать маму и искать свои вещи, чтобы убежать из дома.

Когда я немного успокоился, бабушка пригласила нашу соседку бабу Нину, чтобы она присмотрела за мной, а сама побежала за доктором Петровым, который ранее меня осматривал. К тому моменту, когда пришел врач, я немного задремал. Сквозь сон, я слышал его голос. Он осматривал меня, и успокаивал бабушку, говоря о том, что мое состояние в норме, и это небольшой шок от произошедшего. Я стал просыпаться и доктор, заметив это, крепко сжал мои руки, и прижал меня к кровати. Я не мог сопротивляться и стал пристально смотреть на его лицо. Сначала, я видел очертание его лица, потом двигающиеся мышцы, бегающие глазные яблоки в черепе. Потом я перестал фокусировать зрение на лице доктора и все прошло. В тот момент я понял, как могу управлять своим зрением. Не напрягая его, я видел привычные мне образы, но стоило мне немного его напрячь, как я просвечивал любую материю слой за слоем.

Петров, предупредил меня, что ему нужно осмотреть глаза. С каждым витком снятого бинта, свет причинял мне боль. Я закричал:

– Свет, свет! Уберите свет!

Доктор попросил бабушку задернуть шторы и выключить свет. Когда вокруг образовалось темнота, я смог приоткрыть глаза. Доктор предположил, что возможно вспышка от молнии ослепила меня и теперь яркий свет режет сетчатку глаза. На что я ответил, что в темноте хорошо вижу.

– Странно. Здесь же кромешная темнота,– сказал он и начал показывать мне пальцы руки: один, три, пять.

Я безошибочно называл количество. Лицо врача вытянулось в недоумении, и тогда он спрятал руку за спину, и выкинул три пальца. Мне понадобилось 5 секунд, чтобы просветить его насквозь, и увидеть, сколько пальцев он показывает. Доктор еще больше сморщил лицо и произнес:

– Ну, да…Ну, да…Нужно подумать.

Вставая со стула, он в темноте нащупал свой саквояж с медицинским инструментом, снова забинтовал мне глаза, попрощался и вышел.

На следующий день он снова пришел к нам. Зайдя в комнату, сказал: – Привет, Павел! Отгадай, что у меня в руках? – он держал руки за спиной.

Это была коробка с очками, и я воскликнул:

– Это очки!

– Да ты прав, но это не просто очки, а очки специально для тебя.

Петров не до конца понимал, что со мной произошло, но он видел, на ЧТО я способен. Для него это было открытием. И не только для него. В голове доктора крутилось много мыслей о том, как долго продлится этот феномен, и что это будет открытие в области медицины. Он уже мечтал написать диссертацию. Единственное, что не давало ему покоя, это то, что своими действиями он превратит меня в подопытного кролика и лишит меня будущего.

Конечно, я не мог знать того, что он думает, но доверять кроме него мне было некому. Рассматривая очки, я представлял, как классно я буду смотреться в них. Они были похожи на очки авиатора, а линзы были темнее ночи. Петров, полночи провозился над созданием этих очков. Он разобрал пару сварочных масок, стела обточил дисковым камнем и вставил их в мотоциклетные очки вместо стекол. Надев эти очки, я почувствовал облегчение, т.к. свет меня больше не беспокоил. Доктор сказал, что у меня большое будущее и что я всегда могу рассчитывать на его помощь. Еще он посоветовал бабушке, держать все это в тайне, если она хочет сохранить внука.

После этого случая со мной, доктор каждый день приходил к нам домой. Он рассказывал о медицине, показывал учебники и рассказывал, как устроен человек. Он постоянно повторял, что с моим даром, мне нужно помогать людям, и ни в коем случае не говорить о том, что я умею. От доктора я узнал, как устроено зрение человека и научился правильно пользоваться им.

Школа.

О смерти своих родителей, я узнал только через месяц. Бабушка не хотела меня травмировать после того, что со мной произошло. Она максимально оттягивала этот момент, но как говорится «все тайное становится явным».

Прошло немного времени, сердечная боль утихла и переросла в повседневные бытовые проблемы. Через полгода я пошел в местную школу. Учеба давалась мне с трудом, да и отношения с учениками не складывались. Меня часто дразнили из-за очков, а с учителями женского пола и ученицами, тоже была проблема. У меня практически всегда была эрекция, так как, я просвечивал их одежду. Вы думаете, что это классно? Скажу, что и ДА и НЕТ. Я не всегда мог выйти к доске, за что меня часто выгоняли из класса, да и вообще считали малолетним извращенцем. Вы понимаете, о чем я. Ну это только начальные классы, а потом я научился контролировать себя.

Самым трудным моментом в жизни был переходный возраст. Меня мучала совесть. Я винил себя за смерть родителей, за то, что сижу у бабушки на шее. Комплексы по поводу очков. Каждый второй задавал мне вопрос: «Зачем, ты, их носишь?» Я постоянно ощущал на себе дурацкие взгляды людей.

А умение просвечивать людей, видеть их внутренности и странных перекошенных людей, это далеко не из приятных зрелищ.

Да я не сказал, что с возрастом у меня появился новый дар. Я стал встречать людей с телесными травмами. Они были похожи на живых мертвецов, зомби. Я не понимал, почему я их вижу. Ну, вот например, идет обычный парень. Стоит мне вглядеться в него, и я вижу, что у него разбита голова, как будто его били, чем то очень тяжелым, потому что кровь брызжет во все стороны. Видел я их не часто, да и честно, старался их не замечать, не предавать значения до определенного момента, но об этом чуть позже.

В старших классах, мы с друзьями часто ездили в Москву, и для меня открылась возможность для заработка денег. На станциях метро и рынках, я разоблачал и обыгрывал местных жуликов – напёрсточников. К тому времени, я научился быстро бегать, и обзавелся несколькими парами очков, по причине, что не всегда удавалось убежать, и частенько получал по шее.

Институт.

По окончании школы у меня была прямая дорога в мединститут. С институтом мне помог доктор Петров, да и коллеги моих родителей замолвили словечко за меня. Поступил я туда с трудом, на платную форму обучения. Проходя обучения в Москве, мне пришлось покинуть бабушку и перебраться в квартиру моих родителей. Бабушка помогла с оплатой первого учебного года. Дальше мне пришлось крутиться самому.

После лекций, я подрабатывал в кафе, помогал местным механикам выявлять причину поломок иномарок, жульничал с лотереями, иногда забегал в казино, в общем, крутился, как мог. И, никто не знал, и не подозревал о моем даре, пока у меня не появился настоящий друг.

Познакомились мы с ним благодаря моему дару. Вадим еще в школе играл в футбольной команде и получил травму колена, из-за которой прихрамывал. Врачи советовали ему сделать операцию, но он все тянул и не решался ложиться под нож, хотя его отец был довольно известным врачом. Заметив его хромату, я предложил свою помощь, от которой он сразу отказался.

Как-то раз, поднимаясь по лестничному пролету института, Вадим оступился и подвернул травмированную ногу. Он практически заполз в аудиторию, где у нас проходила пара и сел рядом со мной. От боли, он периодически закрывал глаза и что-то бормотал себе под нос. Потом повернулся ко мне, и сказал:

– Эй, дружища, я забыл, как тебя зовут? Ты прошлый раз говорил, что можешь помочь вправить ногу.

– Меня зовут Павел. Я смотрю, ты дотянул со своей ногой. Я могу тебе помочь, но нужно обезболивающее, иначе ты от боли намочишь штаны.

– Бля, дружище, в любом случае я сейчас обоссусь. Ты помогать мне будешь?

– Ну, хорошо, положи ногу на скамейку, а зубами зажми учебник. Проблема с твоей ногой в том, что после травмы у тебя был зажат нерв, и он тебя беспокоил, а сейчас ты ее вывихнул.

Я согнул его ногу в колене, слегка ее вывернул и дернул на себя. От боли Вадим так заорал, что из соседних аудиторий прибежали преподаватели. Из его глаз текли слезы, и он чуть не потерял сознание.

– Готово. Через неделю сможешь бегать, – сказал я с уверенностью.

– Мне, кажется, ты мне ее сломал, – прошептал Вадим.

Мой лучший друг.

После этого случая, мы стали общаться и проводить много времени вместе не только в институте, но и после учебы. Если в общих чертах охарактеризовать Вадима, то можно сказать, что он был обеспеченным сынком главврача городской клинической больницы. Любил быть на виду и сорить папиными деньгами. Мне нравилось в нем, что он во всем имел меру, и его пафос не зашкаливал до придела. Его развязность, уверенность в себе и умеренная наглость, привлекала меня, наверное, потому, что этих черт характера не было во мне, и мы дополняли друг друга.

Так же Вадим занимался спортом, он был физически крепкий и атлетически сложенным молодым человеком. Я, конечно, очень сильно проигрывал на его фоне, как внешне, так и физически…. Но с каждым днем, я все сильнее осознавал, что могу доверять Вадиму. Правда, я немного переживал, как воспримет мою тайну, мой друг.

Случай подвернулся, или время пришло, рассказать другу о моих способностях, но если честно, меня и самого распирало желание, поделиться этим.

Однажды, мы с друзьями возвращались из боулинга. Было 2 часа ночи. Дождь лил, как из ведра. Пока мы добежали до машины, промокли до трусов. Видимость и так была нулевая, но, вдобавок, перегорела лампочка ближнего света и мы ехали с одной левой фарой. Дворники не справлялись с потоком воды. Стекла машины стали запотевать, и видимость дороги превратилась в нулевую.

– Вадим, давай остановимся и переждем дождь. Дорогу практически невидно и дождь льет, как из ведра, – предложил я.

Темнота и мрак – это моя стихия, и я в ней вижу лучше, чем днем в очках. Я детально видел ворогу, разметку, знаки, но я понимал, что Вадим этого не видит. Он прижался к рулю, наклонил голову и прищуривал глаза. От напряжения зрения, капилляры стали наполняться кровью и глаза покраснели. Вадим периодически хватал салонную тряпку и протирал лобовое стекло.

– Не очкуйте, за рулем опытный пилот. Видимость ноль идем по приборам,– насмешливо сказал он и прибавил скорость.

Я понимал, что он ни черта не видит, и его гонор может загубить пять жизней, находящихся в машине. По дороге мы попадали колесами в ямы, съезжали на обочину и чуть не врезались в отбойник.

Тогда я предложил:

– Вадим, давай я немного тебе помогу. Я буду озвучивать действия, а ты их выполняй.

Вадим согласился. Мне пришлось стать штурманом, озвучивать все препятствия на дороге и знаки дорожного движения.

Пока он выполнял мои команды, все было хорошо, но тут Шумахер решил взбодрить народ, сидящий на заднем сидении, и придавил на гашетку. Все, конечно, ожили, и от стукнувшего адреналина, и остатка алкоголя в крови. А еще начали орать: «Давай еще быстрей!».

Мы увеличили скорость в два раза, и я стал успокаивать людей заднего ряда и просить Вадима снизить скорость:

– Вадим, скидывай скорость. Послушай, я что-то вижу впереди, что-то лежит поперек дороги.

– Не гони, ничего там не лежит, у тебя глюки.

Не сдерживая эмоций, я схватил его за воротник, наклонился к нему и заорал прямо в ухо:

– Тормози. Я сказал, тормози. Да, тормози, на дороге человек лежит.

Вот тогда, я сдал самого себя.

Вадим не ожидал от меня такого всплеска эмоций и от испуга нажал на тормоз. Машину занесло и нас развернуло поперек дороги. Все немного испугались. Задний ряд пассажиров, уже полушёпотом спрашивал у нас, что случилось.

– Паша, ты дурак, ты что орешь? А если бы я дернул руль сильнее в сторону и мы слетели с обочины или была бы встречная машина? – немного дрожащим голосом выдавил Вадим.

Я, переведя дыхание, и держа Вадима за воротник сказал:

– Мы чуть не задавили человека.

– Паша ты бредишь, какого человека? Вокруг никого, ни души, ливень на улице.

– Впереди, в десяти метрах от машины лежит мужик поперек дороги, – спокойно сказал я.

Конечно, мне никто не поверил, но проверить вышли все. Вадим достал фонарик из-под сиденья, и они начали осматривать дорогу. В десяти метрах от машины действительно лежал мужик, закутанный в дождевик серого цвета из брезента. Он изрядно был выпивши, и видимо наступив на край дождевика, упав на землю, запутался в нем. А так как был сильно пьян, то не смог подняться и просто уснул на дороге.

Если честно, то эту серую колбасу, сливающуюся с асфальтом, нельзя было разглядеть даже в ясную, солнечную погоду с расстояния двух метров. Все просто охренели, когда я подошел к этому свертку, перевернул мужика с живота на спину. Пару пощёчин привели его в чувства, он подскочил на ноги, молча посмотрел на нас стеклянными глазами с перекошенным выражением лица, отряхнулся, и пошел дальше, как ни в чем небывало.

Мы приехали домой с полными подгузниками впечатлений и недоумений со стороны Вадима и его друзей. Все протрезвели. Ехали медленно, несмотря на то, что дождь уже стал утихать. Вадим, всю ночь не спал и рано утром приехал ко мне. Он был на нервах и с порога начал нервно осыпать меня вопросами:

– Паша, ты от меня что-то скрываешь? Мне кажется, что с тобой что-то не так, и вчерашний случай тому подтверждение. Я всю ночь не спал, ломал голову и сопоставлял факты. Скажи мне честно, ты пришелец, ясновидящий, ангел? Кто, кто ты??? Зачем тебе эти очки? В этих очках необычные стекла? Ты мне врал, ты говорил, что это специальные солнцезащитные очки. Хрен там, я примерял твою вторую пару очков, когда ты был в душе, и в них вообще ни хрена не видно. Зато вчера, за километр, в кромешной тьме, ты увидел мужика, накрытого брезентом. Мужик так сливался с асфальтом, что я со 100%-м зрением, стоя в метре от него, не смог бы его отличить от асфальта. Скажи как? Как это возможно?

Вадим набрал побольше воздуха, пытаясь успокоиться, но вышло наоборот:

– А вот еще… Как, ты, нашел мои ключи с брелоком от дачного домика? Я этот ключ искал целый год. Сука, как? Я его, нечаянно, уронил в резиновый сапог, сапоги засунули в сумку, сумку убрали в кладовку. А кладовку вообще заставили банками и завалили лыжами, удочками, сачками. Теперь скажи, как ты их нашел? Тебе удочка сказала, что была на рыбалке вместе с сапогами, и рассказала где искать ключи? Ты тогда описал мне брелок, на котором ключ, хотя до этого ты его в глаза никогда не видел.

Помнишь, в баре на меня набросился мужик, приревновавший к своей бабе? Тогда ты мне сказал, что не нужно с ним связываться, так как у него нож в куртке. Откуда ты мог знать, что у него в карманах? Вот тебе еще случай, не припоминаешь, когда пацан пяти лет, на наших глазах упал с качели и его мамаша орала на весь двор, что он сломал себе позвоночник, а ты как доктор Айболит, осмотрев пацана, сказал, что у него не перелом позвоночника, а вывихнута ключица. Ты ее вправил так же, как мое колено. Ты, что костоправ? Даже костоправ не будет вправлять кости без рентгена. Вдруг, у пацана, и вправду был бы перелом позвоночника, и ты сделал бы его инвалидом на всю оставшуюся жизнь. Таких вопросов у меня очень много. Я всю ночь складывал этот кубик-рубик, и решил, что что-то с тобой не так. Мне нужны ответы на мои вопросы, ответы прямо сейчас.

Конечно, я мог наговорить Вадиму всякой небылицы и сказать ему, что это случайности и совпадения, а у него просто паранойя. Я не стал оттягивать этот момент и решил, что пора его посветить в мою тайну. Довольно тяжело скрывать и хранить тайну, хоть и такую безобидную. Я спросил:

– Вадим, что бы ты делал, если бы ты имел супер способность?

– А, ты, что имеешь в виду, под словом, супер способность?

– Я задал тебе вопрос. Зачем ты отвечаешь вопросом на вопрос. Допустим, ты можешь видеть сквозь любые предметы.

В голове у Вадима информация настигла источник, картинки прошлого проявились, и разбитая ваза догадок, склеилась воедино, но не хватало, маленького кусочка, маленького вопроса «как это возможно, это научная фантастика, что за бред, от куда у него эта способность, где взять такую способность, я тоже хочу». Он не вылил на меня этого потока информации, а достал пиво из холодильника, уселся в кресло и сказал:

– Я готов, давай рассказывай.

Я понял, что это тот самый момент, когда я просто обязан рассказать все Вадиму. Я боялся только одного, потерять его. Вдруг он отвернется от меня. Я решил, будь, что будет. И сказал:

– Я давно хотел рассказать тебе о себе и своих способностях. Долго не мог решиться на откровенный разговор, потому что, просто боялся потерять такого преданного друга, как ты. Но, сейчас нет смысла, что то скрывать. У меня будет к тебе единственная просьба, пожалуйста, пусть это теперь будет наша общая тайна.

– Хорошо, – сухо сказал Вадим.

– Нет, ты должен мне дать слово. Слово мужика, – потребовал я.

– Хорошо. Слово мужика. Обещаю.

Я начал свой рассказ именно с тех слов, с которых поведал вам…

Вадим слушал внимательно, ни разу не перебил меня. Только эмоции менялись на его лице. Это еще раз подтверждало, что он проникся моей историей. Когда я закончил, он спросил:

– Почему ты мне сразу не рассказал?

– Я боялся не того, что ты мне не поверишь. Я легко могу доказать свои способности. Я еще раз говорю, боялся потерять тебя, и еще, не переживу, если об этом узнают все. Доктор Петров, тогда в детстве, четко мне объяснил, почему об этом никто не должен знать… Надеюсь, ты, меня понимаешь. Я не хочу быть подопытной крысой. Не хочу, чтобы меня изучали. Я просто хочу жить, как все!

– Знаешь, дружище, я могила! Рад, что теперь, между нами, нет тайн. Знай, я всегда поддержу тебя и, если надо, помогу, чем смогу.

Мы пожали крепко друг другу руки и обнялись, как родные люди. В ту минуту, мне стало так легко на душе, как будто я до этого, тянул локомотив, а тут, вдруг отпустил веревку и пошел налегке.

Мой враг.

Помимо нового друга, у меня появился и недруг, которого звали Марк. Марк, сын очень богатого и влиятельного депутата государственной думы. Про таких детей говорят: золотая молодёжь, сливки, пенка, мажор. В общем, люди, которые выше всех человеческих и моральных устоев.

Марк, учился в параллельной группе. Частенько у нас проходили общие лекции и практика.. Как и в школе, так и в институте есть уроды, которые задирают и издеваются над слабыми. Я не хочу сказать, что я совсем лох, но получилось так, что этот нехороший человек, по имени Марк, привязался ко мне, как банный лист, и со своими дружками постоянно меня троллили.

Масло в огонь я подлил на практике в судебно-медицинской экспертизе, когда производили вскрытие и устанавливали причину смерти. Тогда я публично опозорил Марка перед студентами, а дело было так.

На совместной паре двух групп преподаватель вызвал двух учеников с разных групп, то есть Марка, как эксперта и меня, как ассистента. Задача эксперта – вскрыть тело и установить причину смерти, а ассистента – помогать эксперту. Наш преподаватель по судебно-медицинской экспертизе знал, что на практике мне не было равных, так как было несколько случаев, когда я спорил с преподавателем и безошибочно давал заключение. И вот когда мы приступили к делу, Марк решил установить причину смерти по внешним телесным повреждениям и отекам на физиономии погибшего. Рассматривая тело в течении 10 минут, Марк дал заключение: