Текст книги "Русский калибр (сборник)"

Глава шестая

Наскоро перекусив, я выскочил из отеля. На часах было около девяти. Чтобы выполнить и перевыполнить всё намеченное, следовало поторапливаться. Для начала я забежал в магазин, расположенный на соседней Via Disciplini, и приобрёл мобильный телефон. Отсутствие нормальной связи с окружающим миром стало меня порядком раздражать после вчерашней прогулки. Заодно я убедился в том, что за мной по-прежнему следят. Симпатичная рыжеволосая девушка шла следом, метрах в двадцати, старательно изображая нечто среднее между прогулкой и походом по магазинам. Не желая быть голословным, я немного погулял вокруг гостиницы, то и дело останавливаясь у витрин, заходя в кафе и маленькие магазинчики. Нет, синьорина определённо шла именно за мной, шла нагло, совершенно не пытаясь скрывать этого. Странно. Раньше они работали не в пример аккуратнее. В любом случае, такой эскорт мне был ни к чему. С трудом преодолев желание отловить эту девицу и задать ей пару вопросов, я повернул обратно, в сторону гостиницы. «Мерседес» со вчерашнего дня стоял в подземном гараже отеля и, судя по результатам внимательного осмотра, который я провёл перед «вскрытием», его никто не пытался усовершенствовать и дополнить. Парой килограммов тротила, например. Заплатив за стоянку, я выехал на свет божий и, не торопясь, поехал по улицам, внимательно следя за окружающим пространством. Трёх поворотов хватило, чтобы выделить из общей массы машин серенький потёртый «Ауди», который словно приклеенный следовал за мной. Дистанцию они соблюдали приличную, но и отставать явно не собирались. Устраивать гонки по Милану было бы глупо, местные окрестности эти орлы наверняка знали лучше. Но и тащить их за собой в мои планы не входило. Придётся жаловаться. Что-то я давно не общался с синьориной Бономи.

Она ответила сразу же. Нет, мобильная связь – великое дело. Сейчас я им организую гонки за лидером.

– Добрый день, Паола, – довольно нахально, конечно. Но она сама разрешила называть себя так. Как, впрочем, и я…

– А! Это вы, Андре? Добрый день. Я давно жду вашего звонка. Как у вас дела? – Очень мне нравился её голос. Бархатный, низкий, с лёгкой хрипотцой… Обворожительно.

– Мне нужна ваша помощь. За мной настойчиво присматривают какие-то синьоры, и меня это очень нервирует. Я как раз собирался за город, полюбоваться окрестностями Милана. Хотелось бы обойтись без свидетелей. Понимаете?

– Естественно. Сколько их?

– Пока одна машина. Серый «Ауди». Они, правда, могут меняться…

– Хорошо. Где вам удобно от них избавиться? – реагировала она очень по-деловому.

Я прикинул соотношение места и времени. Вся наша дружная компания как раз проезжала мимо Piazza S. Maria della Grazie. Пока то, пока сё… Минут сорок должно хватить.

– Дорога на Геную, километрах в двадцати от реки. Я там буду через час. Успеете? – Судя по карте, разложенной на моих коленях, чуть дальше указанного мной места это шоссе пересекалось с другим, менее благоустроенным. По нему-то я впоследствии и доберусь туда, куда нужно.

– Через час… Шоссе «А7»… Двадцать километров от Ticino… Да, вполне. Запишите телефон: 7600–2663. Когда будете подъезжать к месту, скорректируйте детали. А мне позвоните вечером, если вам не трудно. Я уже третий день ожидаю вашего приглашения.

– Какого приглашения? – искренне удивился я.

– На ужин, Андре. Вы что, забыли? – Она тоже казалась удивлённой.

– Да… То есть – нет… – Эта женщина умудрялась всё время поставить меня носом в угол. – Я обязательно позвоню вам, Паола, как только закончу с делами…

– О, не стоит торопиться ради меня… – Она уже положила трубку, а я всё ещё слышал её переливистый смех. Чудная женщина. Кокетка, конечно, но очень нравится…

Номер телефона «координатора» пришёлся весьма кстати. Буквально на выезде из Милана «Ауди» сменил мощный «Мерседес». Теперь мы сравнялись в скорости. Опытные, однако, ребятки. Ладно, посмотрим, что за сюрприз подготовили нам люди Паолы. Я перезвонил по указанному номеру и сообщил новые данные. Ответил мне не кто иной, как Луиджи:

– Всё в порядке. Их встретят после сорокового километра. Вам лучше проехать мимо, не задерживаясь. Удачи, – и он отключился. Вежлив, приветлив… Какая муха его укусила?

День выдался на редкость обыденным. В том смысле, что солнце палило в лучших итальянских традициях. В машине, правда, было прохладно, но я с ужасом представлял, что случится в случае поломки кондиционера. Жарко́е в собственном соку по-милански. Кошмар. Местность вокруг простиралась весёленькая: поля, какие-то строительные площадки, деревушки, холмы. Я и не заметил, как миновал условленную отметку. На этом участке дороги вовсю шёл ремонт. Строительной техники, во всяком случае, стояло великое множество. Хуже было с самими строителями. Ни одной живой души я так и не заметил. Наверное, обед. Плавно протянувшийся с завтрака до ужина. Удивительно ленивый народ.

Не успел я вспомнить добрым словом итальянских тружеников, как ситуация на дороге резко изменилась. Почти сразу после того, как я миновал основное скопление строительной техники, один из огромных бульдозеров внезапно ожил и неожиданно шустро для своей комплекции полез на проезжую часть. Вопреки инструкциям, полученным от Луиджи, я притормозил – такое шоу не каждый день показывают. Белый «Мерседес» моих преследователей, постепенно снижая скорость, катился прямо на опущенный стальной нож до тех пор пока не остановился совсем. Метрах в пяти от несокрушимой громады «Caterpillár». И в этот момент в него сзади, на полной скорости врезался гружённый землёй самосвал. Зажатую между двумя стальными монстрами машину в одно мгновение смяло в бесформенную лепёшку. М-да… Из всех известных мне способов уходить от погони этот, бесспорно, был самым эффективным. И надо признать, весьма впечатляющим. Не хотел бы я оказаться на месте тех парней…

Свернув с этого шоссе, я направился в сторону маленького города Pavia, миновал его и выехал на другую магистраль, на моей карте обозначенную как «А1». И уже по ней добрался до усадьбы Давида. Точнее, до того места, где он проживал в данный момент. Где-то здесь засели наблюдатели Луиджи, но сейчас они меня не интересовали. Сверив план водоснабжения дома с реальной местностью, я переложил пистолет в поясную кобуру, выпустил лёгкую пёструю рубашку поверх джинсов и отправился гулять по окрестностям. Сшибая полевые цветы клюшкой для гольфа, с которой я решил пока не расставаться. Во-первых, всегда можно было прикинуться эксцентричным миллионером – любителем гольфа, выбирающим место под будущую площадку. А кроме того, столь универсального и с виду безопасного предмета, как клюшка, мне ещё не попадалось. Отогнать собаку, проломить голову, просто повертеть в руках – положительно, эта штука мне нравилась всё сильнее и сильнее.

Судя по схеме, выданной мне Луиджи, водоснабжение усадьбы осуществлялось двумя способами. Непосредственно в дом вода поступала из артезианской скважины, находящейся где-то на территории парка. А бассейн наполнялся из небольшого озера, расположенного за холмом, со стороны взлётной площадки и минного поля. Эта система была более старой и, по всей видимости, осталась в наследство от прежних хозяев. Она-то меня и интересовала в первую очередь.

До озера я добрался совершенно спокойно. Никакой охраны за территорией усадьбы, естественно, не было. Заборная труба тоже нашлась довольно легко. Её архитектурно выделили из общего пейзажа, выложив вокруг гранитные блоки. Глубина в этом месте оказалась приличной, трёхметровый кусок шнура с зажигалкой на конце дна не доставал. Но это большой роли и не играло. Главное, что труба выходила почти к самой поверхности воды.

Погуляв вокруг озера, я убедился в том, что проехать на машине здесь можно. Особенно на грузовой. Пока всё складывалось на редкость удачно. Если не считать того, что новые туфли сначала натёрли мне ноги, а потом насквозь вымокли. Злобно ругаясь, я снова сделал большой крюк вокруг дома и взобрался на вершину холма. Того самого, с которого первый раз обозревал эту чудную местность. По всем моим выкладкам получалось, что расстояние до бассейна было больше двух километров плюс деревья, сильно сужавшие картинку. Ни о какой прицельной стрельбе и речи быть не могло. Но… Это вполне меня устраивало. Скинув туфли, я босиком спустился с этого холма и, радостно пыхтя, взобрался на соседний. Третий, и последний. Он был самым высоким. От дома его отделяло километра три с лишним, и та часть, которая выходила на усадьбу, почти отвесно обрывалась вниз. При определённых навыках и хорошем ветре… Вполне, вполне… Чрезвычайно довольный, я начал спускаться вниз, к машине. Всё, что меня интересовало, я увидел. А если кто-то из обитателей дома и заметил мои метания, то всё равно ничего не понял. Уж в этом-то я был уверен.

Обратно я возвращался по прямой дороге, не делая остановок, и до Милана доехал намного быстрее. Первое, что я сделал, попав в город, это заехал в недорогой, но вполне приличный магазин «Sartoria al Corso», рекламный проспектик которого валялся в моём номере. И купил там нормальные туфли.

* * *

В холле родного отеля меня усердно ждали. Причём не один человек, а сразу двое. С половиной. Первого я сначала не заметил, зато второй… Вторая, если уж быть точным. Ею оказалась синьорина Стефания. Да-да, та самая безумная девушка-менеджер из Фестивального центра. Её смело можно было считать за полтора человека. Мне сразу нестерпимо захотелось стать маленьким и незаметным. Но у синьорины оказалось орлиное зрение, да и манеры мало чем отличались от повадок хищника.

– Месье Будик! – возопила она. И я решил, что жизнь закончилась. Было в её вопле что-то эдакое… Роковое.

Но, как вскоре выяснилось, ничего страшного она в виду не имела. Просто дирекция Фестиваля случайно вспомнила о нашем существовании и прислала приглашения на спектакль. По иронии судьбы, это оказалась новая постановка Камерного Драматического театра. Похоже, бедняжка искренне верила в гениальность очередного творения Великого и Ужасного режиссёра. Во всяком случае, конверт она вручала мне чрезвычайно торжественно. Я искренне поблагодарил Стефанию. Она уже уходила, я всё никак не мог поверить, что так легко отделался. Бывает же такое…

Наверное, поэтому я и не заметил второго гостя. Он стоял уже в двух шагах от меня, когда я среагировал на его присутствие. Высокий, загорелый мужчина. Светлые волосы, длинные скандинавские усы, и – он был страшно, феерически разъярён. Голубые глаза потемнели, а и без того тонкие губы сжались до предела. Человеку явно с огромным трудом удавалось сдерживать себя.

– Послушайте, Дюпре! – тихо, напряжённым голосом произнёс он. – Что вы себе позволяете? Вы что, с ума сошли?

Говорил господин по-французски, но с таким акцентом, что не признать в нём американца было невозможно. Только они могут так уродовать чужой язык. Да и свой тоже.

– Вы забыли представиться, мой дорогой, – холодно сказал я.

– Да я тебе… – Он сдержался огромным усилием воли. – В этой машине был мой друг, понимаешь, ублюдок?!

Тут моё терпение иссякло. Не знаю, что этот янки думал о себе, но думал он это зря. Молниеносным, отточенным многолетней тренировкой движением я легко коснулся его груди, как раз напротив сердца. Всё произошло так быстро, что заметить было невозможно. Никто и не заметил, а мой собеседник вдруг широко открыл рот, силясь вдохнуть в себя воздух, не смог и начал медленно оседать в стоявшее позади него кресло. Я лишь самую чуточку помог ему рухнуть прицельно. И сел рядом, на подлокотник.

– Мне плевать на ваших друзей, месье. Если вас действительно заботит их здоровье – лучше бы им держаться от меня подальше. Это единственный способ. Что? Вы хотите что-то сказать? – Он действительно пытался. Здоровый мужик. Обычно такое «касание» отключает человека минут на десять. Хотя можно и навсегда. По желанию касающегося. Я склонился к нему.

– Ты… покойник… – и сплошная нецензурщина на родном ему диалекте. Понятно. Из тугодумов мистер.

– Мальчик… – Я пренебрежительно похлопал его по щеке. «Мальчику», между прочим, было наверняка за сорок. – Оцени своё положение, а потом рассказывай, как ты хочешь меня иметь. И – мистер? Вы начали первыми. Вспомни Хельсинки. Последний раз говорю – не трогайте меня.

– Дурак… – прохрипел он. – Это раньше… мы тебя не трогали… молись своему Будде… засранец.

Всё-таки нахамил. Проявив при этом знание моей биографии. Нет, не зря я после итальянцев более всего терпеть ненавижу янки. Удивительно тупая народность. И упрямая при этом. Я слегка ткнул его пальцем в шею. Он тут же осел и замолк. Вот это уже точно надолго. Оглядевшись, я пришёл к выводу, что нашей беседой никто не заинтересовался. Этот чудак примчался крушить меня один. Ну ничего. Начальство ему мозг вправит. Точнее, сначала ему. А потом возьмутся за меня. Сунув ему в руки газету, я отправился к лифту.

Отмокая в душе, я прокручивал ситуацию со всех сторон, пытаясь сложить в своей несчастной голове эту большую головоломку. В принципе, та жёсткость, с которой люди Паолы Бономи стряхнули с моего «хвоста» преследователей, была излишней. По большому счёту. Но… Что выросло, то выросло. А хамил я этому американцу намеренно. Раз уж всё прояснилось, то надо быстренько доводить ситуацию до кипения. И кушать руками варёную рыбу. Главное – не обжечься самому. Очень сложно работать, когда все сидят молча и внимательно смотрят друг на друга, исподтишка пинаясь под столом ногами. Совершенно неясно, кто именно тебя пнул. Поэтому я всегда старался убрать стол и выдать каждому присутствующему по сусалам. А дальше по ситуации. Для полноты картины осталось выкрасть Давида и послать подальше дона Кольбиани. Вот тут-то и начнётся самое интересное.

Выйдя из ванной, я взглянул на часы. Однако… Было уже хорошее начало седьмого. Самое время ужинать. Я залез обратно в ванную комнату, включил воду на «полную громкость» и набрал номер Паолы:

– Добрый вечер, синьорина. Хочу выразить вам свою признательность. И пригласить на ужин.

– Вы не спешили, месье. Поэтому на ужин вас приглашаю я. А поскольку вы совершенно не знаете Милана, то мне придётся за вами заехать.

Она замолчала, что-то вычисляя.

– В 19.45. У входа в отель. И… Месье Будик. Я терпеть не могу опозданий.

– Я учту, – потерянно сказал я, но она уже положила трубку.

* * *

В назначенный час я, как любовник молодой, стоял у большого окна в холле отеля, трепеща от волнения. Надо сказать, что трепеталось мне не только в силу романтической настроенности: одна мысль о том, какую великолепную мишень я сейчас представляю, заставляла душевно содрогаться. Надо отдать Паоле должное – её лимузин появился точно в 19.44. Поспешая изо всех сил и стараясь при этом не слишком суетиться, я приблизился к машине. Вышедший водитель открыл мне дверцу, и, убедившись в том, что синьорина Бономи в салоне одна-одинёшенька, я забрался внутрь. Дверца с тихим щелчком закрылась.

– Я совсем забыла вам сказать, – задумчиво произнесла она, критически обозрев мой вечерний костюм. – Мы будем ужинать в «Concordia». Это модный ночной клуб. Костюм там… Необязателен. Придётся вам оставить пиджак и галстук здесь.

Внимательно изучив то, во что была одета моя спутница, я был вынужден с нею согласиться. Предельно короткая чёрная юбочка, открытая блузка, не менее чёрная и обтягивающая её тело как перчатка, – да, галстук мне вряд ли понадобится. Выглядела она в самый раз для дискотеки. Только небольшие бриллиантовые серьги напоминали о «социальном статусе» девушки. Чуть больше месяца назад, в доме отца, я совершенно случайно просматривал последний каталог «Garrard». Ему всё время присылали подобные вещи, хотя на моей памяти он никогда ничего не покупал. Так вот, эти серёжки там были.

– Вы смотрите так, словно я сделала что-то ужасное, – заметила она. – А ведь я ещё даже и не начинала.

– Не пугайте меня, – совершенно искренне взмолился я. – Честное слово, это излишне. Я и так до судорог боюсь красивых женщин.

– Да? – Она улыбнулась. – Мне так не показалось. Ну хорошо. Чтобы не омрачать ужина, давайте закончим с делами сейчас. Вы не против?

Отвести взгляд от её длинных, потрясающе стройных ног, затянутых в чёрные чулки, было совершенно невозможно. Да и бессмысленно, потому что тогда я упирался глазами прямо в грудь. А там тоже было на что взглянуть. На окнах шторки, сидим друг против друга – это будет почище «испанского сапожка». Она возбуждала меня со страшной силой, прекрасно это понимала и очень этим обстоятельством была довольна.

– Да. Давайте о делах, – пробормотал я.

– Я наказала людей, по вине которых исчезла ваша спутница. Кстати, вы знаете, где она?

Я кивнул. Вдаваться в подробности мне сейчас не хотелось.

– И где же? – с нескрываемой заинтересованностью спросила Паола.

– Давайте поговорим об этом позже. Вопрос интересный, ему стоит уделить время отдельно.

Теперь настал её черед согласно кивать:

– О’кей. Ещё я хотела извиниться перед вами за утренний… инцидент. Луиджи… он бывает излишне резок. Иногда начинает палить из пушки по воробьям. Вряд ли вы хотели, чтобы всё произошло именно так. Или? – Она вопросительно взглянула на меня.

– Это уже неважно, – честно ответил я. – Вы знаете, кто был в той машине?

– Луиджи сказал, что не смог этого выяснить, – Паола слегка напряглась.

– Американцы. Те же, что и в случае с Давидом. Один приходил ко мне в отель сегодня днём. Обещал обрушить на мою голову кары небесные.

– О-о… – Она тихо присвистнула. Глаза её сузились, а взгляд на мгновение стал отсутствующим. – Забавно…

Да уж… Обхохочешься. Похоже, сейчас она прикидывала, во что ей может обойтись любовь Луиджи к «стрельбе по воробьям».

– О нет, – она взглянула на меня, словно прочитав мои мысли. – Я не испугалась. Дело не в этом. Просто, когда мои люди начинают делать глупости, я спрашиваю себя: «А кому это выгодно?» И обычно выясняю – кому. Но это мои проблемы. Мы, кстати, приехали, месье Дюпре. Соблаговолите снять ваш пиджак. О!

Последнее «О!» относилось к моему пистолету. С ним расстаться мне было гораздо тяжелее, чем с пиджаком или с галстуком. Несмотря на все уверения Паолы в том, что её охраны нам будет вполне достаточно. Между прочим, меня просто потряс тот факт, что телохранители подпустили меня к ней с оружием. Это могло означать только одно – синьорина Бономи отдала им такой приказ. Неужели она настолько мне доверяет? С какой стати? Не понимаю…

О делах мы действительно больше не говорили.

Ресторан оказался именно таким, каким я его себе и представлял. Причудливая смесь дискотеки, бара и классического заведения, предназначенного для приёма пищи. Всё это объединялось не только общей крышей, но и всей атмосферой, пропитывавшей это заведение. Мы отправились в «ресторанный» отсек. Заказ принимала красивая молодая марокканка, одетая… В общем, девушка была скорее раздета, чем одета. Я очень отвлекался. Мы сошлись на французской кухне. Пельмени с гусиной печенью под соусом из трюфелей – последний раз я нечто подобное едал в Париже. В «Le Grand Vefour». Это и пельменями-то назвать можно только по российской привычке. С вином разбиралась Паола, и надо признать, получилось у неё это на редкость удачно. Я проникался к ней всё большим уважением. Впрочем, гастрономическая сторона действа нас обоих занимала слабо. В воздухе витали некие флюиды… Проще говоря, эта девушка мне нравилась, и плевать на то, кто она есть. Я сам не бодхисатва, да и где они, критерии? Между тем настроение у неё неожиданно изменилось.

– Я редко здесь бываю в последнее время. А когда-то любила… – задумчиво сказала она, глядя куда-то в сторону.

– Что-то мешает?

– Не знаю… Наверное, я сама. Слишком мало времени остаётся на то, что ещё живёт во мне. В основном приходится делать то, что нужно, важно. Полезно. Не пугайтесь, Андре. Сегодня мне хочется хоть на время забыть обо всём этом. Давно… Очень давно я себе этого не позволяла.

Внезапно я понял, как она изменилась. Это произошло буквально на моих глазах. Пропала очаровательная броня, исчезла властность, энергия, кокетство. Передо мной сидела очень молодая, красивая, безумно уставшая девушка. И мне захотелось просто обнять её. Обнять и погладить по коротким, чёрным как ночь волосам. Это не было тем чувством «доброго папы», с которым я недавно бился в самом себе. Паоле нужна была не жалость. Всего лишь немного понимания. И много любви. Других лекарств от её недуга не существовало. Взобравшись на свой олимп, она сама себя загнала в ловушку. Да, у неё был прекрасный обзор с вершины этой горы из власти и золота. Но как же холодно и одиноко было ей там…

– Может быть, мы потанцуем? – предложил я.

И она взглянула на меня так, что у меня по коже пробежали мурашки. В её глазах я увидел радость, надежду, боязнь ошибиться и желание совершать ошибки. Я желал дать ей всё это… Но было ли во мне столько? Как-то не получалось в моей жизни любить долго и счастливо. Обычно за очень коротким периодом счастья следовал чертовски неприятный промежуток проблем и расставаний. Я не хотел об этом думать, гнал эти мысли от себя, но всё равно думал, сомневался, мучился. Всё разом. Что ж за характер, почему всё так, через…

Мы танцевали. Здесь оркестр играл что-то очень тихое, задушевное, располагающее не к безумному веселью, а к тихому, безмолвному языку взглядов, мимолётных касаний, к тому, что понятно без слов. Потом мы вернулись за столик. Я не помню, почему она начала говорить о себе, была ли какая-то причина, толчок. Или же просто лопнули стены, долгие годы сдерживавшие всю эту боль…

– Знаешь… – тихо сказала она. – Сколько я себя помню, я всегда была одна. Мама рано умерла, а отец… Ему никогда не хватало на меня времени. А потом меня отправили во Францию, в пансион. Отец сказал, что это большая честь. Пансион ордена Почётного легиона. Вековые традиции, бывший монастырь Сен-Дени. Ты не представляешь, какой это ужас! Огромная спальня, сто девочек, всегда всё на виду, среди всех остальных, а ты всё равно одна, потому что никому нет до тебя дела… Я плакала, умоляла отца забрать меня оттуда… Знаешь, что он мне ответил? Что он скорее убьёт меня, чем я покину эти стены до срока… И я закончила его. С отличием. Поступила в Сорбонну. Я была счастлива, у меня были подруги, друзья… Друг… А потом всё закончилось. Случилась эта история… С отцом. И от меня опять все отвернулись… Она – дочь мафиози! В университете собирали помощь для голодных в Африке, я хотела участвовать, но они не взяли мои деньги. Они говорили, что от меня, от этих денег пахнет кровью. Я чуть не сошла с ума. Нервный срыв, так это называется? Меня положили в больницу, кололи какую-то дрянь, от которой я всё время спала. Но однажды меня отвели в сад. Там было так хорошо, солнечно, пели птицы и пахли цветы… Я долго сидела там и не хотела уходить. Вот тогда я и решила – если мир так жесток ко мне, то и я должна стать жестокой. К миру, к людям… Я уехала из Франции, вернулась в Милан. И встала во главе дома… Это было пять лет назад… Мне казалось, что это будет легко, и сначала мне было легко, я думала, что мщу им всем за себя. Но потом поняла, что это не так… Это нелегко…

Она подняла глаза. Да. Это действительно было нелегко. Иначе откуда в её глазах могло взяться столько боли?

Я почти всё время молчал. Говорить было незачем, да и не мог я в тот момент говорить. Она рассказала мне всю свою жизнь, но у меня было такое ощущение, что я её буквально прожил, двадцать шесть лет за полтора часа. У вас в голове не взрывалась бомба? У меня тоже, но я думаю, что тогда испытал что-то подобное. Какая-то мешанина из осколков чувств, мыслей, главных слов, важных понятий. Только одно было явственно и чётко – я не смогу её предать, обмануть… Как бы она ни повела себя через час, через день, как бы далеко ни спрятала бы вот эту, настоящую себя. Настоящую Паолу Бономи. Я узнал о ней главное. А всё остальное… Всё можно простить человеку, кроме бесчеловечности. Паола, при всём, что я о ней знал, всё равно будет для меня маленькой, одинокой девочкой. Это – главное.

– Слушай, а давай сбежим? – внезапно предложила она. И у меня не нашлось ни единого аргумента против.

Обмануть охрану оказалось на удивление легко. Мы вновь пошли танцевать, постепенно отдаляясь от столика, который занимали её телохранители.

– Оглянись незаметно, – Паола склонилась к моему плечу. – Видишь дверь? Она открыта. Сейчас мы быстро войдём в неё, и ты запрёшь за нами замок. Там подсобные помещения, через них можно пройти насквозь, на соседнюю улицу. Пока охранники будут ломиться в дверь, пока они догадаются выйти из клуба и по улице обогнуть здание – мы уже будем далеко. Ты готов? – Я молча улыбнулся. – Тогда пойдём.

Всё получилось именно так, как она и рассчитывала. Провожаемые гулкими ударами в запертую дверь, мы быстро миновали какие-то кладовые, огромную кухню с множеством людей и выскочили на тихую улочку. Метрах в десяти от выхода стоял, поблёскивая новенькой никелировкой, симпатичный красный «Порше». Я вопросительно поглядел на Паолу. Лукаво улыбнувшись, она протянула мне открытую ладонь. С ключами от «Порше», разумеется.

– Давно готовилась к этой авантюре? – ухмыльнулся я.

– Два года, – радостно ответила Паола. – Хозяйка этого клуба – моя хорошая знакомая. Мы давно придумали этот способ, но… – Она чуть смутилась, но всё же закончила: – Но всё это время мне было незачем убегать от охраны. Незачем и… не с кем.

– Почему ты мне так доверяешь, Паола?

– Не знаю… – Она задумчиво поглядела на меня. – Когда ты появился, я… У меня уже много лет никого не было. Я боялась приближать к себе людей, боялась предательства, боялась потерять человека, ставшего близким… Мне надоело бояться, Андре… У нас много общего, а мои деньги или власть – тебе они не нужны… И… Ты мне нравишься. Я действительно устала бояться, устала от этого одиночества, от такой жизни… Если мне суждено быть преданной, то… пусть это будешь ты… понимаешь? Я хочу тебе верить. И верю. Знай это.

Я не стал ничего говорить. Просто обнял её, прижал к себе и поцеловал со всей нежностью, на которую только был способен.

* * *

Лучи прожекторов метались по залу, выхватывая отдельные лица, фигуры, движения, музыка оглушительным ритмом взрывалась в каждой клетке моего тела, полностью подчиняя его себе. Какой там галстук, мне и в рубашке было жарко, несмотря на огромные лопасти вентиляторов, усиленно разгонявших густой, насыщенный сотнями запахов, воздух. Огромный, ослепительно-тёмный зал самого большого танцевального клуба в Милане поглотил меня целиком, лишь восхищение гибкой фигуркой девушки, танцующей рядом, жило в моём сознании. Паола была безумно, неправдоподобно хороша. В тот момент во мне жила только одна мысль, одна мечта, одна страсть. Забыть обо всём, отбросить тесные условности и, набросившись на неё, срывать всё лишнее с этого потрясающего тела. А потом раствориться в нём, утонуть, расплавиться как воск. С огромным трудом мне удавалось сдерживать это растущее безумие. Она прекрасно понимала моё состояние и искренне наслаждалась им, то обвиваясь вокруг меня всем телом, то отдаляясь и маня к себе призывной улыбкой. Всё было ясно и понятно нам обоим, мы одинаково сильно желали друг друга, но я готов был наброситься на неё немедленно, а Паола доходила до экстаза, ещё только предвкушая его. Мучительное и сладостное ожидание терзало меня, лишая воли, сил, разума. Внимания, к сожалению, тоже.

То, что я в нужный момент повернул голову и заметил этого человека, можно было объяснить лишь случайностью. Или слепым везением. У освещённой стойки бара стоял тот самый американец, посетивший меня днём в гостинице. И на губах его играла злорадная усмешка. Инстинктивно я оглянулся назад, увидел пристальный взгляд молодого итальянца, танцевавшего рядом с нами. Резкое движение, направленное в мою сторону, я скорее почувствовал, чем заметил в залитой яркими вспышками полутьме. И успел ударить, опережая его руку. Бил я на поражение, шансов у парня не оставалось. Лицо его мгновенно изменилось, помертвело, и он рухнул на пол как подкошенный. Наступив на кисть, я наклонился и разжал его руку. Так и есть – маленькая ампула с иглой на конце. Я раздавил её ногой. Паола, не успевшая ничего заметить, стояла рядом со мной и пребывала в полной растерянности. Ничего не объясняя, я схватил её за руку и, выдернув из толпы, начинавшей собираться вокруг нас, молча потащил к выходу. Этот «скорпион» наверняка был здесь не последним.

Кто-то заступил нам дорогу. Я не знал, враг это, случайный посетитель, охранник – выяснять было некогда. Отбив протянутую ко мне руку, я сильно пнул его по голени, одновременно ребром ладони нанося удар по горлу. Готов. Движение слева – и я, отпустив руку Паолы, прыгаю туда, прямым ударом ноги сбивая стоявшего там человека. А потом начинаю с бешеной скоростью раскручиваться вокруг своей оси, успевая наносить и принимать удары со всех сторон одновременно. Возможно, кто-то из окружавших меня людей не имел ничего против нас, разбираться было поздно, и первый удар обычно оказывался единственным. Через мгновение вокруг нас образовалось мёртвое пространство. Быстро окинув взглядом зал, я попытался найти светловолосого американца, но так и не увидел его. Зато заметил напряжённое лицо Паолы, смотревшей на что-то, что было за моей спиной. Мозг сработал как компьютер, я даже успел просчитать, не стоит ли она на линии огня. Мягко извернувшись, я метнул снятые с руки тяжёлые часы в лицо человека, вскинувшего руку в мою сторону. И, подхватив выпавший у него пистолет, снова бросился к дверям, увлекая за собой Паолу. Она уже полностью освоилась с ситуацией и энергично бежала рядом со мной, успевая делать угрожающие движения в сторону особо рьяных посетителей дискотеки. Последняя попытка остановить нас была предпринята уже на выходе: несколько молодцев из секьюрити неуверенно двинулись нам навстречу. У одного из них был пистолет, возможно газовый, но какое это имело значение… Я на бегу выстрелил несколько раз, свалив вооружённого охранника и заставив лечь остальных.

Оказавшись на улице, я притормозил. Паола первой увидала «Порше», стоявший в отдалении. Мы переглянулись. Нет, не стоит, пожалуй. И в это мгновение у входа в клуб, в двух шагах от нас, остановился роскошный кабриолет «Феррари». Я прыжком преодолел разделяющее нас расстояние и с ходу сунул в лицо юноше, сидевшему за рулём, ствол пистолета. Пока я выкидывал ошалевшего парня из машины, Паола, хохоча как безумная, выставила на тротуар спутницу незадачливого автовладельца. Похоже, что вся эта история ей очень нравилась.