Текст книги "История русского народа и российского государства. С древнейших времен до начала ХХ века. Том I"

Чрезвычайно важные социально-политические изменения произошли и с городами Северо-Восточной Руси под влиянием монгольского ига. «Страна городов» – «Гардарика», которой была домонгольская Русь, на семь столетий (вплоть до середины XX века) превращается в «страну деревень». После того, как крупные города Северо-Восточной Руси по два-три-четыре раза были до основания разрушены ордынцами, а их население сократилось во много раз, роль князя и консолидация, отождествление себя с ним со стороны горожан резко возросли. Князь теперь становился единственной защитой горожан, которые стремительно теряют свои права и вольности. В монгольскую эпоху слово «вече» становится ругательным, получая значение «мятежного сборища». Многозначительный симптом!

Если домонгольские города были республиками, коммунами полисного типа со своими правами и вольностями и вступили в период великой общеевропейской коммунальной революции XI–XII веков (наиболее заметной в Новгороде), то постоянное разрушение и разграбление городов ордынцами, их упадок и снижение их социальной роли, привело к исчезновению вечевых институтов и к «зацикливанию» горожан на князе, как сильном защитнике и вожде. Изменилась сама социальная природа городов, которые из «полисов», «городов-коммун» – самостоятельных центров ремесла и торговли, сложных социальных организмов со своими правами, традициями и самоуправлением (как в Европе), превратились в города азиатского типа: города-крепости и резиденции правителей, административные центры, ставки ханов. Теперь города в Залесской Руси управлялись или непосредственно князем, или назначаемыми им наместниками, не выступали в роли социальных субъектов (как и боярство, и дружина) и находились в безраздельном подчинении князя. Современный британский историк Гельмут Кенигсбергер, говоря о Монгольской Руси, особо подчёркивал: «За исключением Новгорода, ни один русский город не смог создать автономную городскую общину, объединённую самосознанием и местным патриотизмом, что было характерно для остальной Европы. Весьма показательно, что дома в России выходили окнами не на улицу, как в западных городах, а во двор и отделялись от остальных забором или оградой. При отсутствии регионального самосознания, закреплённого во многих поколениях, и традиций автономных городских корпораций, у русских не было возможностей создать представительные собрания, способные, как на Западе, защищать местные и сословные привилегии против усиливающейся княжеской власти».

А каким было культурное и религиозное воздействие монгольского ига на подвластную Орде часть Руси? Конечно же, вековой гнёт, повсеместное рабство и деспотизм, способствовали формированию психологии той «страны рабов, страны господ», о которой позднее писал с отчаянием М.Ю. Лермонтов. Этому способствовало и распространение телесных наказаний и смертной казни, ранее невиданных на Руси. По словам С.Г. Пушкарёва: «самый факт иноземного покорения, необходимость кланяться чужой власти или гнуться и хитрить перед ней не могли не оказывать вредного влияния на моральный характер русского человека. Опасность, угрожавшая женщинам со стороны властных пришельцев, заставила высшие классы русского общества спрятать своих женщин в терем, а уход женщины с арены общественной жизни способствовал дальнейшему огрубению нравов».

Сравнивая завоевание мусульманами-маврами Испании с монгольским завоеванием Руси, А.С. Пушкин саркастично отметил: «Татары не походили на мавров. Они, завоевав Россию, не подарили ей ни алгебры, ни Аристотеля». Тем не менее, культурные заимствования русскими у монголов имели место.

Помимо военной организации, фискальной системы, почты, правовых норм, политической культуры, посольского обычая (сами слова: «деньги», «алтын», «ям», «ямщик», «тамга», «таможня», «казна» имеют татарское происхождение, так же как и боевой клич «ура»), русские переняли много тюркских вещей, слов и обычаев. Слова: «колчан», «кукла», «богатырь», «сундук» и другие появились на Руси из Орды. Вся топонимика Москвы напоминает об этом: Китай-город (от тюркского «китай» – укрепление), Ордынка (дорога в Орду), Арбат (от арбы), Татарские улицы и многое другое.

В «новую русскую аристократию», пришедшую на смену уничтоженному норманно-славянскому боярству, влились монголы, составив не менее одной трети всего правящего класса. Нередко «служилые царевичи» (крещёные или мусульмане) приезжали из Орды к русским князьям в качестве их вассалов и несли пограничную службу, получая щедрые пожалования (особенно этот процесс усилился в начале XIV века, после официального перехода Орды в ислам, когда многочисленные крещёные татары, гонимые и убиваемые в Сарае, хлынули на Русь). Известно более трехсот русских фамилий тюркского происхождения, и среди них такие знаменитые в русской истории, как: Аксаковы, Апраксины, Ахматовы, Бекетовы, Бибиковы, Годуновы, Державины, Карамзины, Курбатовы, Салтыковы, Сабуровы, Шереметьевы, Черкасские, Юсуповы… Ещё в середине XVIII века 20 процентов русской знати составляли потомки выходцев из Орды. Так что влияние монголов на этногенез великоросского народа (особенно его знати) довольно существенно. Впрочем, культурное влияние ига на Русь не было так велико, как его геополитические, социальные и политические последствия. Это связано с тем, что татары жили, в основном, в стороне от русских земель, а русские сохранили свою веру и язык. Конечно, татарские послы и воины часто попадали на Русь, а русские рабы, воины и князья – в Орду, что приводило к этническому взаимопроникновению, языковому и культурному обмену.

К русской церкви монгольские ханы отнеслись лояльно, милостиво и покровительственно, как в силу присущей им в качестве язычников веротерпимости, так и в силу нехитрого политического расчёта. Как подчеркивал Н.М. Карамзин: «Одним из достопамятных следствий татарского господства над Россиею было ещё возвышение нашего духовенства, размножение монахов и духовных имений. Политика ханов, утесняя народ и князей, покровительствовала церкви и её служителям; изъявляла особенное к ним благоволение; ласкала митрополитов и епископов». Активное сотрудничество руководства православной церкви и ордынских ханов было обоюдовыгодным: церковь молилась за ханов и учила население покорности им, невозможности и ненужности сопротивления, способствуя установления на Руси системы монгольского гнёта, а ханы, взамен, освобождали церковь от уплаты дани и способствовали усилению её политической роли. Представители духовенства поддерживали на Руси представление о том, что нашествие и иго монголов – «наказание за грехи» (то есть за остатки языческих традиций, несоблюдение церковных требовании, межкняжеские распри). А, поскольку «всякая власть от Бога», выход – в смирении и покорности. Таким образом, церковь всячески поддерживала монгольскую власть, и монголы, в свою очередь, рассматривали церковь, наряду с князьями, как надёжного союзника в деле управления Русью.

Длительное сотрудничество (коллаборационизм, говоря современным языком) иерархов православной церкви с захватчиками – ордынскими ханами привело к стремительному усилению политической, экономической и духовной мощи церкви на Руси в эпоху монгольского ига – эпоху, оказавшуюся «звёздным часом» для русского православия. В условиях раздробленности страны церковь оставалась единой; в условиях иноземного гнёта церковь воплощала дух самобытности; в условиях всеобщего экономического порабощения, церковь была свободна от выплаты дани; в условиях дробления княжеских и боярских богатств, церковь лишь аккумулировала и концентрировала в своих руках новые и новые земли и сокровища. Глава русской церкви – митрополит – в это время переезжает из Киева во Владимир, что формально закрепляет смещение центра Руси с юго-запада на северо-восток.

Русские митрополиты неуклонно получали от ханов особые «ярлыки», которыми обеспечивались льготы, права и привилегии духовенства и неприкосновенность церковных имуществ. Так, в ярлыке 1267 года (хана Менгу-Тимура) подтверждался церковный иммунитет: «да правым сердцем молят за нас Бога и за наше племя, без печали и благословляют нас, и не надобе им дань и тамга и поплужное, ни ям, ни подводы, ни воина, ни корм». Подобная политика, наряду с политическим и религиозным противостоянием западному христианству (в условиях разгрома крестоносцами Константинополя и их наступления в Прибалтике), привела к тому, что «латиняне» (католики) стали рассматриваться в Северо-Восточной Руси как главные враги, более ужасные, чем «басурмане» (мусульмане). Политический «железный занавес», отделивший в монгольскую эпоху Восточную Русь от Европы, дополнился религиозным. Показательно, что в это время появляется устойчивое сочетание: «русская вера христианская», а словом «крестьяне» (христиане) в монгольский период стали называть русское сельское православное население в противовес католикам – «латинянам» и татарам – сперва «поганым» (язычникам), а лотом «басурманам» (мусульманам). Последствия монгольского периода русской истории невозможно переоценить. Истоки всего последующего исторического пути России коренятся именно в этой эпохе. Русь была отброшена в социальном, экономическом и культурном отношениях на века назад, отделена от Европы, разделена надвое и начала трансформироваться в направлении азиатского деспотизма. В завязавшейся борьбе за гегемонию в Залесской Руси в ходе «естественного отбора» на победу была обречена сила, наиболее способная «прогнуться» перед Ордой, полнее и адекватнее выражать и навязывать на Руси её интересы, более последовательно принимать и вобрать в себя её принципы и обычаи, более авторитарно и деспотично относиться к собственному населению, и более других беспринципно и беспощадно относиться к другим русским землям, черпая из них ресурсы для собственного грядущего могущества. Такой силой оказалась Москва – сперва верная проводница ордынского влияния на Руси, а затем преемница Золотой Орды.

Мнения историков по вопросу о последствиях монгольского ига на историю Руси расходятся, порой, диаметральным образом. (В зависимости от системы ценностей и политических взглядов того или иного человека.) Можно выделить три основных подхода к этой проблеме.

Ряд историков: Н.М. Карамзин, С.Г. Пушкарёв, А.Я. Юрганов и другие, убеждены в том, что монгольское иго оказало колоссальное и поистине роковое влияние на всю русскую историю, повернув её в сторону деспотизма, рабства, девальвации ценности человеческой жизни, гибели существовавших общественных связей и насаждению тотального военно-бюрократического государства, повёрнутого спиной к Западу и лицом к Востоку. По их мнению, азиатский деспотизм, самодержавие и крепостное право выросли на Руси из эпохи владычества монголов, преемницей которых стало Московское государство.

Другие историки, и среди них такие значительные, как С.М. Соловьёв, В.О. Ключевский и С.Ф. Платонов, напротив, полагали, что монгольское иго не оказало существенного и принципиального влияния на русскую историю, ибо монголы не остались на русских землях и серьёзным образом не повлияли на социально-политические процессы, протекавшие там. Так, В.О. Ключевский писал, что «власть хана… давала хоть призрак единства мельчавшим и взаимно отчуждавшимся вотчинным углам русских князей», будучи, однако, явлением поверхностным. Еще категоричнее был С.Ф. Платонов, полагавший, что «мы можем далее рассматривать внутреннюю жизнь русского общества в XIII в., не обращая внимания на факт татарского ига».

Существует и третья позиция, диаметрально противоположная первой. Её отстаивали и отстаивают представители так называемого «евразийского» направления в русской исторической науке и общественной мысли: Н.С. Трубецкой, Г.В. Вернадский (в 1920-е – 1930-е годы в русской эмиграции на Западе) и Л.Н. Гумилёв (в 1970-е – 1980-е годы в СССР). По их мнению, монгольского «ига» попросту не существовало, и Русь – исконно азиатская страна, заключив равноправный союз с Золотой Ордой, извлекла из него огромные выгоды в борьбе с агрессией Запада. Орда – заботливый защитник и верный партнёр Руси – помогла ей в становлении великого самодержавного государства.

Вопреки историческим фактам, евразийцы отрицают само наличие батыева нашествия, сводя его к отдельным «пограничным недоразумениям», и отвергают сам факт монгольского гнёта над Русью, говоря о равноправных, гармоничных и дружеских отношениях между ордынскими ханами и русскими землями. Так, Н.С. Трубецкой полагал, что «Московское государство возникло благодаря татарскому игу», что «в таких важных функциях государства, как организация финансов и почтовых сообщений, татарское влияние было решающим», и что «персонально значительный процент бояр и других служилых людей московского царя составляли представители татарской знати». Евразиец П.Н. Савицкий писал о монголах: «Действием ли примера, привитием ли крови правящим, они дали России свойство организовываться воедино, создавать государственно-принудительный центр, достигать устойчивости; они дали ей качество – становиться могущественной «Ордой»».

Наиболее подробную и современную версию «евразийства» развил в своих многочисленных, увлекательно написанных, но не выдерживающих серьёзной критики, трудах Л.Н. Гумилёв. Он, в частности, писал: «Ни о каком монгольском завоевании Руси не было и речи. Гарнизонов монголы не оставили, своей постоянной власти и не думали устанавливать.» По убеждению Л.Н. Гумилёва, имел место обычный набег, за которым последовал равноправный и обоюдовыгодный союз Руси и Золотой Орды, союз, начало которому положили два политических гения: хан Бату и князь Александр Невский. По словам Л.Н. Гумилёва: «Там, где вступают в дело татарские войска, крестоносный натиск быстро останавливается. Таким образом, за налог, который Александр Невский обязался выплачивать в Сарай… Русь получила надёжную и крепкую армию… Так союз с Ордой во второй половине XIII в, принёс Северо-Восточной Руси вожделенный покой и твёрдый порядок». Втянутая в сферу влияния Великой Монгольской Империи и ставшая частью «монгольского суперэтноса», Московская Русь, по Гумилёву, оказалась на пересечении караванных торговых путей и межкультурных контактов. Л.Н. Гумилёв категорично утверждал: «Русь была не провинцией Монгольского улуса, а страной, союзной великому хану, выплачивающей некоторый налог на содержание войска, которое ей самой было нужно». Так сын двух великих поэтов – Анны Ахматовой и Николая Гумилёва – далеко превзошёл своих родителей в полёте смелой фантазии и необузданного воображения.

«Золотая Орда» – отнюдь не самоназвание значительной части Монгольской Империи. Так её называли на Руси. Сами же ордынцы именовали своё государство «Белая Орда» (Ак-Орда). Представление о Белой Орде, как о верховной власти, сформировавшись в конце XIII века, осталось и позднее. Много столетий спустя мусульмане юга и востока России называли московских царей и петербургских императоров «Белыми царями» (Ак Падишах), считая их непосредственными преемниками власти Белой Орды.

Улус Джучи (по имени старшего сына Чингисхана) или Золотая Орда или Белая Орда возникла в 1240-е годы, как западная часть великой и необозримой империи Чингисидов, подчинённая великому кагану в Каракоруме. Столицей Золотой Орды был город Сарай в Южном Поволжье, основанный ханом Бату (Батыем русских летописей), сыном Джучи и внуком Чингисхана. От Иртыша до Дуная, и от Руси до Закавказья – таковы были пределы Золотой Орды, включавшей в себя Приуралье, Западную Сибирь, Причерноморье, Кавказ и Крым. Она была населена покорёнными половцами (кипчаками), жителями разорённых Хорезма и Волжской Булгарии, а также многими другими народами, которые впоследствии стали именоваться татарами, по имени одного из уничтоженных монголами тюркских племен.

Уже при хане Берке, в 60-е годы XIII века Золотая Орда фактически стала автономной от Каракорума, сохраняя лишь номинальное подчинение ему и ввязавшись в полувековую борьбу с другими улусами (государствами) Чингисидов, правивших в Персии и на Ближнем Востоке.

Основой социально-экономической жизни Золотой Орды был контроль над торговыми путями, работорговля и нещадное ограбление покорённых территорий. В Орде находилось множество русских рабов и рабынь, ремесленников, заложников, ратников. Кто-то из них приехал в Орду по своей воле (как купцы или наемники), а большинство томились в неволе. Монголы долго сохраняли кочевой образ жизни и свою воинственную языческую религию. Тем не менее, оказавшись на перепутье между христианской Русью и мусульманской Средней Азией, ордынцы, по мере развития государства, нуждающегося в единобожии (цементирующем державу к освящающем власть верховного хана), должны были, подобно князю Владимиру I, сделать новый религиозный выбор. Хотя в Сарае с 1260 года существовала православная епископия, а многие из татар (в том числе, и из числа знати) приняли крещение (часто – в несторианской версии христианства), выбор веры был предопределен тем, что к началу XIV века в Золотой Орде доминировали чиновники-мусульмане и мусульманские купцы из Средней Азии. В 1314 году хан Узбек принял ислам и сделал его обязательной религией Золотой Орды, истребив и изгнав всех несогласных с этим выбором. Так Улус Джучи стал мусульманским султанатом.

Пережив политический и военный взлёт в середине XIII – начале XIV веков при великих ханах Бату, Берке, Ногае, Тохте и Узбеке, Золотая Орда вступила затем в затяжную полосу внутреннего кризиса («великой замятней» метко называли этот период 1360-х – 1370-х годов русские летописцы). Началась ожесточённая борьба различных военачальников и кланов за власть, причем темники (командующие туменами – десятитысячными отрядами) часто назначали и смещали (убивали) «своих» ручных ханов – марионеток из рода Чингисидов. (Ибо по традиции лишь члены этого рода могли претендовать на верховную власть.)

За двадцать лет в Сарае сменились двадцать пять ханов! Кровопролитная борьба между группировкам ордынцев и различными частями державы, сопровождающаяся массовой резнёй, а также неудачные войны с соседними государствами, ослабили империю Бату. Последний – и поистине смертельный – удар нанёс ей в 1389 и 1395 годах великий среднеазиатский правитель Тамерлан (Тимур), совершивший опустошительный поход в Поволжье и стёрший с лица земли золотоордынские города (им уж не суждено было вновь возродиться).

Золотая Орда как единое государство перестала существовать. Она раскололась на шесть частей, в большинстве своём вернувшихся к кочевому состоянию: Сибирское ханство (за Уралом), Казанское и Астраханское ханства (в Поволжье; при этом Казанское ханство было продолжателем Волжской Булгарии), Большую Орду (пытавшуюся в XV веке продолжать традицию Золотой Орды, – в Северном Причерноморье, Придонье и на Кавказе), Ногайскую Орду (в степях Прикаспия) и Крымское ханство (в Крыму и на Кубани). Первые пять ханств были постепенно, в течение XVI века завоёваны Московским царством, выступившим собирателем ордынских земель, преемником и наследником Золотой Орды в Восточной Европе. А Крымское ханство, став в конце XV века вассалом новой исламской сверхдержавы – Османской (турецкой) Империи, просуществовало до конца XVIII века, когда также было захвачено Российской Империей.

Подвергнувшись монгольскому завоеванию с Востока и одновременному натиску немецких рыцарей-крестоносцев с Запада, русские земли оказались в середине XIII века перед непростым выбором: где искать союзников и кого считать главным противником? Этот выбор должен был на многие века определить судьбу Руси. По словам С.Т. Жуковского и И.Г. Жуковской: «Из этой тяжёлой и унизительной ситуации существовало два выхода: либо искать союзников для отпора, либо окончательно забыть о былой самостоятельности и встроиться в монгольскую империю. Оказавшиеся на этом перекрёстке истории русские князья Даниил Галицкий и Александр Невский избрали разные дороги и тем самым во многом предопределили разные судьбы Северо-Востока и Юго-Запада Руси». В то время как Даниил Галицкий искал помощи против монголов на Западе – у папы римского и соседних западных государств (хотя и безуспешно), «Александр Невский активно и последовательно встраивая подвластные ему земли в государственную систему Монгольской империи. На этом пути ему приходилось круто ломать вольнолюбивые привычки своих подданных. Через десять лет после Ледового, побоища победитель рыцарей и защитник Новгорода вновь пришел в город – на этот раз его дружина охраняла татарских чиновников, проводивших перепись населения для сбора дани».

Политика Александра Невского строилась на безоговорочном принятии власти Орды, свирепом подавлении народных восстаний против неё, опоре на татарские войска в борьбе против вольных городов и политических соперников на Руси, и в столь же категорическом неприятии Запада. Князь Александр отверг все предложения папы и других христианских государей о союзе против монголов.

В 1257 году в Новгороде, до того независимом от ига Орды, произошло восстание против установления монгольской власти (проводником которой выступал князь Александр Ярославич) и против переписи населения, проводимой для установления размеров выплаты дани в Орду (эта перепись не только ограничивала вольности новгородцев и ложилась на их спины экономическим бременем, но и напомнила им один из признаков Конца Света, описанный в Апокалипсисе). Александр Невский сурово подавил это восстание, приведя в Новгород татарский отряд и свою дружину, а зачинщиков восстания приказал жестоко пытать. После этого им, по его повелению, выкололи глаза и отрезали носы (этот чудовищный обычай был позаимствован князьями из Орды, как и многие другие). Своего же сына, князя Василия, поддержавшего восставших, Александр изгнал из Новгорода.

А в 1252 году, когда брат Александра, великий князь Владимирский Андрей Ярославич, заключив союз с Даниилом Романовичем Галицким, попытался восстать против Золотой Орды и сбросить постылое иго, князь Александр Невский поспешил с доносом на брата в Орду. Он сообщил о нелояльности своего брата Сараю и сокрытии им части «выхода» (дани) в Орду, а также о подготовке им восстания, и привёл на Русь татарское войско («Неврюеву Рать»), в союзе с которым, вместе со своей дружиной, разбил своего брата в жестокой битве под Переяславлем. Во главе татарской армии Александр сжёг ряд главных русских городов и, в награду за беззаветную преданность новым хозяевам Руси, сам получил от захватчиков ярлык на великое княжение Владимирское. (В это же время князь Даниил Галицкий сумел разгромить аналогичную монгольскую карательную армию и несколько лет успешно отстаивал независимость своих русских земель).

Подобную политику сотрудничества с ханами, подавления народных восстаний, доносов и привлечения татарских войск на Русь, продолжили и сыновья Александра Невского князья Дмитрий и Андрей. При этом уже в XIII–XIV веках складываются (при активном участии православной церкви и князей-коллаборационистов) мифы о легитимности и непобедимости монгольской державы, о невозможности и незаконности сопротивления ей и нереальности попыток свергнуть монгольское иго, о необходимости покорно принимать его и о «мудрой политике» князей, ведущих себя подобным образом и будто бы рабской преданностью Орде оберегающих Русь от набегов и «чрезмерного» разорения. Князь Александр Ярославич (через пару веков получивший прозвище «Невский») стал образцом для подражания и центральным персонажем героической и политической мифологии Залесской Руси, а в 1547 году был официально канонизирован как святой. Если Орда поддерживала рост могущества православной церкви на Руси, то разгром Константинополя крестоносцами и наступление немецких рыцарей-крестоносцев в Прибалтике (где они сталкивались с встречной русской экспансией в борьбе за колонизацию и подчинение местного населения: эстов, финнов, ливов, пруссов и др.) сделали католический Рим и Запад вообще главным врагом в глазах русской православной церкви.

В целом, по словам современного историка В.Я. Хуторского, «отразив натиск с Запада, Русь была вынуждена подчиниться Востоку». Если ещё многие византийцы, решая подобную же проблему, говорили, что «чалма лучше тиары» и предпочли двумя веками спустя сдать Константинополь туркам, чем принять помощь и союз от католических стран, то и русские князья и духовенство в Северо-Восточной Руси предпочли покориться «басурманам», чем идти на союз с «латинянами». Напротив, Юго-Западная Русь избрала в этой ситуации противоположный путь: сближение с Западом, объединение вокруг Литовского княжества, спасение от ордынцев, усиление федералистско-договорных тенденций социальной жизни и ослабление тенденций авторитарных.

Оценки этого стратегического исторического выбора в современной науке существенно разнятся. Представители «евразийского» направления восторженно оценивают выбор Александра Невского. Так, историк-евразиец Г.В. Вернадский писал: «Александр Невский, дабы сохранить религиозную свободу, пожертвовал свободой политической, а два подвига Александра Невского – его борьба с Западом и его смирение перед Востоком – имели единственную цель – сбережение православия как источника нравственной и политической силы русского народа.»

По мнению крупнейшего евразийца Л.Н. Гумилёва, натиск Запада грозил Руси потерей не только политической независимости, но и культурно-религиозной самобытности (с обращением в католическую веру). «Союз Руси и Орды», созданный титаническими усилиями Александра Невского, был, по словам Л.Н. Гумилёва, «благом для Руси» как в борьбе с католической экспансией, так и «с точки зрения установления порядка внутри страны».

Иначе оценивает этот выбор американский историк Джон Феннел. По его мнению, проордынский курс Александра Невского способствовал укреплению монгольского владычества, в то время как деятельность князей Даниила Романовича Галицкого и Андрея Ярославича позволяла Руси освободиться от гнёта со стороны Орды уже в середине XIII века. Ведь, если Даниил Галицкий мог успешно противостоять Орде, опираясь лишь на скромные силы своих земель, то присоединение к его союзу с Владимирским князем Андреем Александра (вместо предательского доноса) могло бы переломить ситуацию и освободить все русские земли от монголов. Джон Феннел полагает: «Так называемое татарское иго началось не столько во время нашествия Батыя на Русь, сколько с того момента, как Александр предал своих братьев… Александр не сделал ничего, чтобы поддержать этот дух сопротивления Золотой Орде. Требуется беспредельная щедрость сердца, чтобы назвать его политику самоотверженной».