Текст книги "Охота на хищных зверей"

«В полуверсте от оврага начинается тайга. На опушке спрятались охотники с молодыми собаками. Развязанный Мишутка, словно не веря тому, что его пустили на волю, вразвалку идет к лесу. Пройдя шагов полсотни, он останавливается, фыркает, потягивает ноздрями воздух, пробует сорвать намордник. Ремни крепки. Он понял это и тем же спокойным шагом движется дальше по желтой некоей, тронутой первым морозом. Травлей распоряжается мой дед Спиридон, первый охотник деревни. Он взмахивает рукою, и собаки бросаются навстречу зверю.

Я сжимаю зубы, сердце часто-часто колотится в груди. Впереди несется похожий на волка Серко дяди Нифонта, старый кобель, которого пустили в стаю молодых, чтобы он показывал, как надо «сажать» зверя. Медведь увидел собак, остановился. Может быть, он прикидывает в уме, стоит ли ему связываться с остервеневшей оравой? Расстояние между зверем и собаками сокращается. Мишутка, не выдержав, протяжно рявкает, огромными скачками бежит по пригорку. Трудно поверить – тяжелый, неуклюжий зверь несется с такой непостижимой быстротой. Серко рвет его за гачи, заставляет оборачиваться, подняться на дыбы. Молодые собаки, с заливистым злобным лаем, дружно наваливаются на зверя. Только два труса: Лиско и Тузик – вертятся, тявкают поодаль, не решаясь кинуться в свалку.

Охотники выбегают из кустов, подзадоривают собак. Трусов пинают ногами, колотят хворостинами…

Медведь окружен собаками. Они не дают ему тронуться с места. Рассвирепев, он старается схватить особенно назойливых, ярых. Белая сучонка Муська не увернулась от удара косматой лапы, падает с переломанным хребтом, жалостно взвизгивает. Сердито крякает хозяин Муськи, Никита Корнев. Еще одна собака ползет в сторону с вырванным брюхом. Мишутка делает последнее усилие прорваться к тайге. Лайки по очереди хватают его за гачи. Он повертывается. Собаки, как подхваченные ветром, отскакивают в стороны.

Травля удалась. Дед подает команду: «Кончай!»

Обычно травля кончается тем, что медведя пристреливают в голову и дают зцелевшим молодым собакам как следует потрепать мертвого зверя и полизать его кровь па траве.

Охота на черного медведя

Краткие сведения из биологии. В Уссурийском крае значительно распространен черный, или гималайский, медведь.

Встречается он по всей Приморской области, также в Маньчжурии и Северной Корее. Он меньше бурого медведя. Мех его черный, блестящий. Подбородок и полоска от него вдоль нижней губы белые. На груди продолговатое белое пятно, вроде галстука. Черный медведь очень ловко лазит по деревьям, отыскивая в дуплах пчелиный мед. Обычно питается кореньями, желудями, орехами, ягодами, но нападает и на животных. Зимует в дуплах старых вековых деревьев; там же самка и детей рожает.

Черный гималайский медведь

Охота на черного медведя мало чем отличается от охоты на его бурого сородича, поэтому описание ее не приводится.

Охота на белого медведя

Краткие сведения из биологии. Белый медведь у нас обитает главным образом в восточно-сибирской части Ледовитого океана. По весу он нередко значительно превосходит бурого своего сородича, достигая в зрелом возрасте 600–800 кг. Он значительно малочисленнее бурого медведя. Теснимый человеком, белый медведь ушел от побережья Ледовитого океана, Баренцова, Восточно-Сибирского моря и моря Лаптевых вглубь, на север, где вечно громоздятся алмазные льдины, сверкают причудливые хрустальные айсберги и из зияющих полыней выползают понежиться в холодных лучах Солнца ластоногие жирные тюлени – основной предмет охоты белого хищника, приспособившегося к суровой обстановке Заполярья.

Летом и зимой белые медведи, особенно самцы, уходят в открытое море, приспосабливаясь к дрейфующим льдинам. Беременные медведицы к зиме подходят к берегу. Зимой лежат в берлогах до первого потепления. В январе медведица в засыпанной снегом берлоге в глухих местах сибирских побережий (на Таймыре, острове Диксон, на Северной и Новой Земле, на Ново-Сибирских островах, острове Врангеля) рожает одного-двух, реже трех медвежат весом 800–900 г. Медвежата, вскормленные высококалорийным молоком, быстро растут и через 5–6 недель могут следовать за покинувшей берлогу матерью.

Охотники Севера охотятся на белого медведя с крупными ездовыми лайками. Для такой охоты запрягают в легкие нарты несколько отборных ездовых собак и едут отыскивать зверя, иногда на очень большое расстояние, внимательно осматривая в бинокль заснеженную ледяную пустыню. Найдя след или заметив жирующего медведя, приближаются к нему; как только расстояние сократится настолько, что собаки могут его «подозрить», отвязывают лучших медвежатниц, а остальных собак, запряженных в нарты, удерживают, закрепляя упряжку где-либо в укромном месте за ледяным укрытием.

Белый медведь

Две-три сильные и злобные ездовые лайки обычно задерживают медведя и хватают его за «штаны». Подоспевший охотник, с дальнобойным и пристрелянным пулями ружьем в руках, стреляет зверя иногда в упор, в голову; уходящего от собак зверя приходится бить и на большом расстоянии. Если раненый медведь успевает прыгнуть в полынью, – не беда. Соленая вода разъедает зверю рану, причиняет боль, и медведь вскоре выходит на лед, где охотник добивает его.

Даже сильно раненный или погибший в воде медведь из-за большого количества имеющегося на нем жира не тонет, поэтому многие охотники охотятся на него на шлюпках, бьют зверя с подплыва, на кромке льда или плавающего в воде и, взяв на буксир убитого, тащат к берегу.

Отлов молодняка. Отлов молодняка белого медведя для зоопарков представляет большой интерес. Живой медвежонок ценнее, нежели шкура и жир взрослого медведя. Молодые медвежата обычно быстро приручаются (хотя далеко не все; некоторые злобные особи дичатся и гибнут), а при правильном уходе за ними растут и даже размножаются в неволе.

К сожалению, отлов медвежат сопряжен с гибелью медведицы-матери. Отогнать от медвежат белую медведицу, самоотверженно защищающую своих детей, почти никогда не удается. Прежде чем поймать медвежат, охотник вынужден убить медведицу, чтобы не рисковать своей жизнью.

После того как медведица убита, охотники арканят более взрослых и сопротивляющихся медвежат, захватив каждого зверя двумя линями с петлями на концах, и, растягивая лини в стороны, подводят его к готовой клетке и вталкивают в нее через дверку. Маленьких двух – и трехмесячных медвежат берут просто руками, только не голыми, а в рукавицах. Если медвежата убежали, оставив на льду мертвую мать, охотники выжидают, пока они вернутся к ней, и ловят их около туши медведицы, а если они прыгнули в воду и поплыли, арканят в воде и вытаскивают на поверхность льда.

Проще и легче отлавливать белых медвежат в берлоге, пока они малы, слабо сопротивляются; но и тогда без отстрела медведицы взять их невозможно.

Охота на белого медведя из-за его малочисленности без особого разрешения запрещена.

СЕМЕЙСТВО СОБАЧЬИХ

Охота на лисицу

Краткие сведения из биологии. Лисица распространена в самых различных уголках нашей Родины. Она встречается как на европейском, так и на азиатском материках, в лесах, степях и в горах до 2700 м над уровнем моря. Обитает лисица также на Сахалине и Курильских островах. Заходит она даже в тундру и на прибрежные острова Ледовитого океана.

Лисица обыкновенная

Ее можно встретить на Крайнем Севере, на Кольском полуострове, в Канинской тундре, в районах Печоры и Мезени, у островов Моржовца и Колгуева, на пловучих льдинах северных морей и на острове Чсчень в Каспийском море.

Широкое распространение лисицы от юга до севера объясняется ее приспособляемостью к условиям своего существования.

Обыкновенная красная лисица в Советском Союзе представлена девятью подвидами.

Пушистость и окраска лисьего меха зависят от климатических, географических и прочих природных условий ее обитания: лес, степи, горы, пески. Поэтому нежный мягкий мех лисиц, добытых в различных краяхи областях, почти никогда не бывает одинаков по цвету и расценивается по-разному. Шкура южной степной лисицы – более светлая, чем подмосковной желто-охристой «лимонки», а камчатской – пламенно-красная, шелковистая; огневка дороже и той и другой.

В наших северных областях попадаются чудесные черно-бурые лисицы, которые ценятся очень высоко. Это не какой-либо особый вид, а выродившийся от той же красной лисицы редкостный самородок. В природе встречаются и лисицы-мелонисты: черные или белые.

Корсак

Еще ценнее считается мех удивительно красивой серебристо-черной лисицы, встречающейся в наших северных лесах крайне редко: за год по всему Советскому Союзу добывают лишь несколько особей таких красавиц.

На севере, в сибирской тайге и крайне редко на Кавказе встречаются довольно красивые лисицы – сиводушка и близкая к ней по окрасу крестовка. Первая – более темная, с буроватым оттенком меха, вторая похожа на темную сиводушку, но с черным крестом, расположенным по хребту от огузка до головы, расширяющимся на плечах.

Южная лисица-караганка меньше размером, чем обыкновенная красная. В среднеазиатских и казахстанских степях водится маленькая лисица-корсак с рыжевато-бурыми ушами. Этот хищный зверек пустынных степей и зыбучих песков одет в серебристый мех и окрашен под цвет окружающей почвы.

Места своего обитания взрослая лисица меняет только при оскудении кормов. Обычно она жирует на облюбованном участке утром и под вечер. Появившихся на облюбованном ею жировочном участке пришлых лисиц не терпит. При приближении – набрасывается на непрошенного гостя, дает, если осиливает, трепку и со «своего» участка гонит.

При глубоких снегах, когда убавляются корма, лисица перекочевывает на возвышенности, где не так глубоки снежные наносы, забирается в степи, ходит по дорогам. На севере лисицы нередко, как и песцы, в зависимости от наличия мышей и леммингов, совершают длительные перекочевки в тундру или, наоборот, из тундры в тайгу.

Лисица – ловкий, хитрый и осторожный хищник. Основной ее корм – полевые мыши. Ловит она полевок очень ловко: прыгает на жнивьях за мышью, высоко задрав свою пушистую трубу. Иногда так увлекается этой охотой, что попадается в лапы беркуту или степному орлу. А случается, что, забыв про опасность, подпускает к себе на выстрел даже охотника, что бывает, впрочем, редко. Обычно, мышкуя, она ходит по полю или степи против ветра, останавливаясь, прислушивается к каждому подозрительному шороху, оглядывая каждый сомнительный предмет.

Если даже сельскому хозяйству лисица и приносит пользу ловлей мышей, то для спортивных охотничьих хозяйств она вредна, а при большом ее распространении – нетерпима и подлежит истреблению. Рыская по охотничьим угодьям, в особенности в годы, когда число полевок невелико, лисица поедает яйца и даже самих птиц в гнездах. Гибнут от нее во время линьки и старые птицы. Особенно страдают молодые выводки куропаток, тетеревов, глухарей, рябчиков и других птиц после дождя, когда у неокрепшего молодняка намокают крылья и затрудняется взлет.

Не мало лисица пожирает зайцев, даже молодых косуль и прочих обитателей леса. Правда, лисица не любит бродить по большим болотам, забираться в глубокие водоемы и плавать по ним, но отдыхающих или кормящихся у берегов рек и озер птиц, особенно молодых и не летных, если попадает на их след, не оставляет живыми. Зайца она нередко берет с лежки даже зимой. Не раз мне за свою пятидесятилетнюю охотничью жизнь случалось видеть и слышать, как лисица гоняет зайца: бежит за ним, как собачонка, и изредка тявкает тонким голоском.

Однажды в октябрьское утро, невдалеке от г. Загорска, сидел я на краю оврага и манил рябчиков. Слышу, в овраге взвизгивает чья-то собачка. Подумал, что кто-нибудь охотится на зайцев с таксой. Глянул влево – русак бежит оврагом прямо в мою сторону, а за ним, распушив хвост, гонится лисица и изредка тявкает. Пропустил русака, выстрелил преследователю в бок. Это был беззубый матерый лисовин.

Жирует лисица больше ночью, особенно зимою. Мороза не боится: шубка теплая, подошвы лап защищены шерстью.

Жировочный участок лисицы достигает в диаметре от 5 до 10 км, в зависимости от наличия кормов. Сытая лисица становится вялой и далеко не уходит. Насытившись на приваде или на мышковье полевками, ложится поблизости в овраге или на опушке леса, если снег неглубокий. При глубоком снеге уходит на дневку в густые лесные или камышовые болотные заросли. Ложится под елкой, на муравейник или на кочку.

Голодная лисица рыскает по полям и перелескам, посещает болота и речки, ходит по чащам леса долго и широко, иногда по 20 км за ночь, в поисках корма. Частенько рыжая плутовка подходит и к жилью человека, ворует кур, гусей и других домашних птиц.

В промысловых районах побережья Ледовитого океана и северных морей лисица бродит по льду и питается тушами тюленей, щедрыми дарами моря, выброшенными морским прибоем на берег: креветками, ракушками, моллюсками, крабами и пр.

В южных степных районах лисица ловит молодых стрепетов, фазанов, куропаток, перепелов, нападает на молодых дроф, выкапывает из песка черепашьи яйца.

На острове Чечень (Каспийское море) автору этих строк однажды удалось добыть трех невероятно ожиревших лисиц. Желудки их оказались до отказа набитыми рыбой. Даже от их шкурок, при съемке, разило тяжелым рыбьим запахом.

Питается лисица и растительной пищей: на юге в больших виноградниках и садах, если удается, – виноградом, подбирает и упавшие с дерева груши. В лесах лакомится малиной и черникой.

В ее желудке при вскрытии находят всякую всячину: мясо ежа, птиц, зайца, суслика, жуков, личинок, полевок, семена подсолнуха, овес, вплоть до сыромятного ремня.

В феврале, а на Кавказе и раньше – в январе у лисиц начинается гон и спаривание. Возбужденные самцы гоняются за самками по их следам. Соперники, встретившись в сумерках, ночью или на утренней заре, взлаивают, грызутся между собой. Их лай и визг напоминают драку маленьких дворовых собак. Задрав кверху голову, изредка вторит им – тявкает, скулит – и самка, сидя где-нибудь на опушке. Разогнав соперников, лисовин-победитель, особенно старательно ухаживающий за лисицей, спаривается с ней. Но не каждый самец после спаривания остается при самке. Обычно такой самец находит другую самку и также ухаживает и за ней до тех пор, пока не удовлетворит свою половую страсть, пробуждающуюся один раз в год.

Только с полным прекращением течки у беременных самок, когда у самцов начинают опадать набухшие семенники, самцы вторично отвоевывают себе самку, снова из-за нее дерутся, чтобы получить право ухода за народившимися в норе лисятами.

Через 51–53 дня после спаривания самка приносит от трех до семи, а иногда даже до десяти пушистых, пепельно-серых, слепых, с белыми кончиками хвостов, лисят. Большее количество лисьих выводков наблюдается в годы, когда на полях и в лесах много мышей.

Недели две лисица кормит детей своим молоком, затем начинает по очереди с самцом добывать и приносить к логову полевок, птиц, молодых зайцев и обучает малышей охоте, выпуская живую мышь у норы и следя, чтобы она не убежала от лисят. Лисята с мышью играют, прижимают ее лапками к земле, за убежавшей бросаются в погоню, обгоняя друг друга, падают, забавно кувыркаются.

Норы лисица роет в оврагах, в ельнике, у берегов лесных рек и ручьев, на сухих песчаных буграх, среди болот или в поросших кустарником и бурьяном степных курганах. Нора, в которой выводится потомство, почти всегда имеет два отнорка. В одном отнорке устроен выстланный мхом и сухой листвой котлованчик – гнездо для лисят. Лисята растут быстро: через месяц-полтора, на зорях, они начинают уже отходить от норы и пытаются самостоятельно охотиться за мышами и птичками, а с наступлением осени покидают нору и разбредаются по лесу.

Охота с манком. Редко кого из охотников не волнует охота на лисицу, чуткого и осторожного зверя.

Осыпается с деревьев последняя золотистая и багряная листва, индевеют по утрам подернутые серебристыми нитями паутин овсяные жнивья. Вы идете опушкой, осторожно ступая по мерзлой земле, и зорко оглядываете расположенное близ леса жнивье. Первые красные лучи солнца чуть скользнули по оголенным перелескам, позолотили макушки зеленых елок. Ваш дальнозоркий глаз охотника заприметил на жнивье неподвижный продолговатый предмет. Не овсяный ли порыжевший сноп виднеется в низинке?

Притаившись за елочкой, вы не спускаете глаз с замеченного сомнительного предмета. Вдруг «сноп» шевельнулся, пополз. Еще мгновение – и вы издали теперь хорошо видите, как, описав легкую дугу в воздухе, лисица прыгнула за мышью и начала свой утренний завтрак. Кума начала мышковать. Но попробуйте вы к ней подойти или подползти! Под вашими сапожищами, как бы вы осторожно ни ступали, гулко звучат комья мерзлой земли, а если вы ползете по-пластунски, растянувшись, – шуршат травы и щетинистые жнивья. Осторожная плутовка уже успела услышать шорох, заметалась по жнивью, скатилась в овраг.

Может быть, попытаться сегодня пустить по ее следу Трубача-лисогона? Нет, пожалуй, бесцельно. Не подставитесь вы к ней. В морозец и при безветрии зверь с тонким слухом услышит за сотни шагов стозвонкое эхо, раздающееся от ваших сапог по мерзлой земле, кружиться по чащобе не будет, пойдет напрямик, уведет лисогона за много километров и обезножит его.

Охота на лисицу с флажками при неглубоком снеге также малодобычлива. Зверь в это время ходит широко, пробегая за ночь много километров, нередко ложится на опушках и даже в поле; обложить его нелегко, а по глубокому снегу обкладывание лисиц – дело утомительное: таскание за плечами катушки флажков, нанизанных на веревку длиной в 2 км и весящих больше пуда, требует большой выносливости да и не малых знаний и опыта окладчика. Из всех способов охоты на лисицу наиболее интересна и добычлива охота с манком, если научиться отлично пользоваться им.

Мышкующая в поле или степи лисица хорошо идет на крик зайца, на мышиный писк и даже на кряканье утки, если охотник губами или манком научился подражать этим звукам.

Лисицу принято считать самой хитрой и умной из наших зверей. Но это неверно. Не хитростью и умом лисица избегает опасности, спасается от своего врага и преследователя, а веками интуитивно выработавшейся осторожностью.

Лисица селится ближе к жилью и хорошо знает нрав человека, а потому и не редко оставляет охотника в дураках. Без обмана ее один на один не взять. Но все же перехитрить человеку лисицу не так трудно, если он хорошо знает ее повадки. Только бы первому разглядеть ее на мышковании. Если она вас не успела обнаружить, – она ваша. Ну, а заметила – прощайтесь, ищите другую, ни на какой манок эта лисица уже не пойдет, чутье у ней острое. Приближение человека лисица узнает чаще всего при помощи слуха.

Мне не раз удавалось подманить к себе мышкующих лисиц, лежа в открытом поле, где не было ни одного бугорка, ни одного кустика, и зверь все же набегал, как говорится, на ствол, не замечая его. Но достаточно было чуть кашлянуть или при взводе щелкнуть курком, как лисица издали сворачивала в сторону.

Зрение у лисицы хотя и хуже, чем слух, но все же превосходное. Если вам придется подманивать лисицу в открытом снежном поле, маскировка должна быть самая тщательная: белый халат с капюшоном, белые валенки и белые перчатки. Ни малейшего движения стволами нельзя себе позволить, иначе лисица покажет хвост.

Самое важное при охоте с манком – скрадка и маскировка. Ни в коем случае не следует манить напуганную лисицу. И надо также помнить, что зверь идет только против ветра и потому охотник должен быть у него в тылу, двигаться и скрадывать против ветра, иначе лисица учует охотника на большом расстоянии и дело будет испорчено – она на манок не пойдет.

Место для засады надо выбирать такое, чтобы все время можно было видеть зверя. Для такой охоты не плохо иметь бинокль, при помощи которого можно издалека «подозрить» лисицу.

Чтобы идущий на крик зайца или писк мыши зверь не легко мог заметить охотника, надо затаиваться за каким-либо укрытием: за бугорком, в лощинке, за камнем, а еще лучше за небольшой ветвистой елочкой. Утром и днем, когда светло, надо маскироваться особенно тщательно. В это время дня зверь более чуток и осторожен.

Полуясное и ясное небо, небольшой ветер с низовой поземкой – самое золотое время для охоты с манком. В такую погоду зверь не боится следов и смело мышкует. При морозе свыше 15° С коченеют руки, ноги, а скрипучий снег зверя отпугивает.

Раньше в охотничьих магазинах продавались манки на зайца. Такой манок мне удалось впервые увидеть у замечательного старого лисятника Калининской области Калистрата Терентьевича Бородулина, научившего меня тридцать лет назад охотиться на лисицу с манком.

Я расскажу, как я учился у этого знатного охотника охоте на лисицу с манком. Для этого приведу отрывок из своего рассказа «Искусство манить лисиц», напечатанного в четвертой книге «Охотничьих просторов».

«Вечером, за самоваром, я попросил Калистрата Терентьевича рассказать мне о своем опыте охоты на лисиц с манком. Он хитро сощурил глаза, затем обвел меня острым взглядом, как бы спрашивая: «А способен ли ты постичь мою науку?»

Затем Калистрат Терентьевич открыл ящик стола, вынул маленький манок и, передавая, сказал:

– Учись нехитрой премудрости. Пальцем и губами манить лисиц научу позднее.

Это была маленькая, в вершок, дудочка, выточенная из черного дерева; она развинчивалась на две части. В задней ее половине был укреплен свинцовый пищик.

Я вернул манок деду, попросил его показать, как им пользоваться. Дед дунул в трубочку, попеременно пятым и четвертым пальцами правой руки полузакрывая и открывая раструб. Полились необычно звонкие «мелодии»: «Уа! уа! уа!» Крик подстреленного зайца огласил избу.

Когда дед дул в открытый раструб, не закрывая его пальцами, манок издавал совершенно иной, тончайший звук, схожий с писком мыши.

– Здорово у вас, Калистрат Терентьевич, получается! – восторгался я. – Но где достать такой пищик? Ведь в продаже его нет.

Вместо ответа, старик почесал седую, окладистую бороду, поднял указательный палец правой руки так, чтобы я хорошо видел. Затем плотно сложил губы, поднес к ним край пальца, у самого нижнего сустава, – той стороной, которая от ладони прилегает к среднему пальцу, – слегка захватил губами кожу того же указательного пальца, и в избе снова полились звуки, напоминающие крик подстреленного зайца. Только в отличие от манка слышалось не «уа! уа! уа!», а «кнээ! кнээ! кнээ!». Но и те и другие звуки одинаково напоминали крик зайца.

– Вот вам и натуральный манок, – сказал дед. – Если у вас есть упорство и терпение, можете научиться владеть им в несколько дней.

Я пытался и манком, и пальцем воспроизвести звуки, схожие с криком зайца и писком мыши, но явно фальшивил, и Калистрат Терентьевич, весело улыбаясь, меня обнадеживал:

– Ничего, ничего! Это наука и мне не сразу далась. Есть и другой способ, попроще. Лисица идет и на утиный манок, – и, согнув пальцы в кулак, к моему изумлению, закрякал уткой и зашарпал селезнем. – Можно играть и купленным в магазине утиным манком, прокрякав им не больше двух-трех раз, – поучал дед.

– А сколько раз нужно дунуть в манок? – спросил я его.

– Два, в крайности не больше трех раз, если верещать по-зайчиному, – ответил, не задумываясь, дед, – иначе зверь быстро смекнет, что это кричит не заяц, а кто-то подделывается под него. Другое дело манить по-мышиному, когда зверь находится не ближе чем в ста пятидесяти шагах. Тогда можно играть губами или манком и почаще.

Старик сделал паузу, набил трубку и, залезая на лежанку, добавил:

– Завтра пойдем за лисицами. На рассвете двинулись в путь.

Заря загоралась медленно. Западный ветер чуть пошевеливал макушки низкорослой ольхи. Мы остановились на опушке леса. Дед надел маскировочный халат,

я накрыл грудь домотканной льняной простыней, завязал на спине узлы.

– Садись туда, за ту елочку, и спокойно жди. Появится на поле лисица – мани по-мышиному и будь готов! – сказал он и, перейдя овраг, скрылся в кустарнике.

Я всматривался еще в тусклую белизну полей, напрягал зрение и слух, но ничего не видел и не слышал. Но вот из-за леса показалось солнце, и все вокруг зарозовело, заискрилось. В противоположной стороне, за оврагом, на краю кустарника раздалось знакомое:

– Кнээ! Кнээ! Кнээ!

«Дед пальцем манит лисицу, – подумал я. – Но где же лисица? Почему я ее не вижу?»

Я осматривал каждый бугорок, каждый пучок травы, возвышавшийся из-под снега.

«А-а, вот где она, красно-рыжая плутовка!» Лисица почти ползла по сухой траве, против ветра, то останавливаясь и вытягиваясь в струну, то пригибая острую мордочку к снегу.

Тихонько я стал дуть в раструбок манка, не прикрывая его пальцами. «Ци, ци, ци!» – послышалось в тихом морозном воздухе. Лисица остановилась, приподняла уши. Это – верный признак, что она расслышала манок. Затем зверь резко повернул против ветра, затрусил почти рысью. Я крепко сжал в руках двустволку. Еще тридцать-сорок шагов – и дед сможет поздравить меня с полем.

Прогремел выстрел, только не мой. Дед опередил меня. Но почему же побежала лисица? Я вскочил на ноги…

Дед вылез из оврага, держа за задние лапы здоровенного, лимонного цвета, лисовина. Значит, он подманил и свалил другую лисицу, а моя, потревоженная выстрелом деда, ушла.

Поздравив дедушку с полем, я рассказал, как из-за его выстрела я упустил лисицу. Он улыбнулся.

– Дело поправимое, теперь ты будешь стрелять.

Не прошло и часа, как лисица лежала у моих ног. Больше лисиц на этом поле не оказалось. К полудню мы двинулись в густой ельник, подсчитали входные и выходные следы лисиц. Два выходных следа подсказывали, что в густом ельнике залегли две лисицы.

– Надо полчаса выждать. Если зверь слышал наши шаги, пусть успокоится, а то ни на какой манок не пойдет, – сказал дед.

Учтя направление ветра, он поставил меня на входном следу зверя, за елочкой, а сам стал шагах в пятидесяти. В морозном воздухе опять раздался «заячий» крик, коротко повторенный через четверть минуты.

Я стоял не шевелясь, зорко оглядывая поросль ельника. Прошло не более двух-трех минут, и из небольшого овражка, крадучись, выбралась лисица. Она была уже в шестидесяти шагах, когда я не выдержал и кашлянул в шапку: хронический трахеит испортил все дело. Лисица прыгнула в сторону, я послал ей вдогонку заряд нолевки и «пропуделял» начисто.

Дед покачал головой, рассмеялся и махнул рукой.

– Жить зверю суждено! С кашлем и у меня не раз так получалось, – сказал, посмеиваясь, Калистрат Терентьевич, поворачивая на дорогу к деревне.

Постепенно я отлично научился верещать по-заячьи и подражать губами мышиному писку. В первое время, признаться, нелегко давалась мне эта хитрая задача. Много было неудач. Не раз, пролежав часами в снегу, в метель и мороз, я возвращался домой с пустыми руками. Но чем упорнее я изучал лисьи повадки, чем более совершенствовался в приманивании, тем чаще стал подвешивать на ремень лисиц. Охотясь на лисицу с манком, я изучал нравы и повадки этого плутоватого зверя и убедился, что вся хитрость лисицы заключается в ее чрезмерной трусости и осторожности, а превосходный слух и хорошее зрение дают ей возможность прекрасно разбираться в обстановке.

Я не раз убеждался также в том, что лисица бывает иногда чересчур наивной. Приведу в подтверждение этого следующий случай.

Однажды в Подмосковье я охотился с гончей на беляков. Гон костромича Буруна слышался все ближе и ближе. Я стоял в еловом лесу, готов был принять зверя. Вдруг под толстой елью я заметил на снегу рыжее пятно. Пятно оказалось лисицей. Она подняла голову и тут же снова ее опустила. Интересно то, что лисица была в каких-нибудь двадцати пяти шагах от меня и слышала голос собаки. Она была убита наповал. Разве это не наивность зверя, видя человека и слыша гон собаки, не искать от них спасения в бегстве?

В своей охотничьей практике я не раз также замечал у лисиц что-то вроде любознательности. Приведу характерный пример.

Как-то раз, продвигаясь на лыжах по глубокому снегу, в низине, среди поля, я заметил лисицу примерно в двухстах шагах от себя. Она что-то выкапывала из снега и меня не замечала. Я остановился и присел на лыжу. Я был в белом халате с капюшоном, закрывавшим шапку-ушанку. Ложиться в рыхлый снег не хотелось, а сидя приманить лисицу я не рассчитывал. Лисица подняла голову, долго смотрела в мою сторону, затем медленно пошла на меня и, не дойдя шагов шестьдесят, села и долго меня разглядывала. Я выждал, когда она «дала» бок, и двухнолевка свалила ее в снег. Так за свое настойчивое любопытство, граничащее с глупостью, зверь поплатился жизнью. Узнать человека лисица издали не могла, а возвышающийся над снегом белый предмет ее заинтересовал.

Манки на лисицу

Возвращался я поздней осенью опушкой леса вечером с охоты домой. Перед закатом солнца услышал частое стрекотание сорок над вершинами елей; присев за кустом, спиной к лесу, тогда еще по неопытности, трижды проверещал по-заячьи. Сорочий крик усилился. Не прошло и минуты, как слева, почти из-за моей спины, выскочила небольшая лисица и остановилась в метре от стволов ружья, которое я держал на коленях. Я вскинул двустволку, и лисица ошалело шарахнулась в сторону. Выстрел настиг ее на двадцатом прыжке.

Разумеется, это была оплошность молодой лисицы, которая шла на меня против ветра. Но как чутье ее подсело, попробуйте тут объяснить!

Оклад флажками. Флажки для оклада лисиц делаются из кумача на тонком, но прочном шнуре. Обычная длина флажков – 2 км. Кумачовые полоски должны быть шириною 8—15 см и длиною 25–35 см. Они пришиваются на шнур на расстоянии один от другого примерно 70—100 см. Удобнее для охотника, если флажки намотаны на легкую катушку. Собранные мотками флажки, метров по 100–150 каждый, хотя и перевязанные веревочками, путаются, и разматывать их при окладе сложнее.

Флажки, пропитанные запахом рук человека и человеческого жилья, лисица причуивает издали и не решается их переходить, а яркие, трепещущие па ветру кумачовые лоскутки хорошо заметны охотнику на снегу.

Обойти лежащую в лесу лисицу и обложить ее флажками проще по глубокому снегу, потому что в это время лисица хотя и ходит широко, не ложится сравнительно близко от дороги.

Однако оклад требует от охотника-окладчика большой опытности и умения ориентироваться, особенно в незнакомой местности, чтобы не подшуметь и не спугнуть зверя. Отыскав лисий след – цепочку, – уходящий в глубину леса, и убедившись, что зверь пошел на лежку, окладчик, соблюдая осторожность, старается обойти зверя, обложить его. Он делает круг, подсчитывая входные и выходные лисьи следы и отмечая каждый из них черточкой – чирканьем ногой на снегу поперек следа. Подсчитав и убедившись, что одним входным следом зверя больше, возвращается к терпеливо ожидающим его товарищам офлаживать зверя в замкнутом кругу.