Текст книги "Новая Земля. Цикл «Мир вопреки». Книга I"

– Гал, нас сейчас снесут к чертям! Гал, не молчи! – тоже пыталась докричаться Вена.

– Огонь изо всех орудий! Огонь! Стреляйте! Стреля-айте! – выкрикивал в эфир Марс, когда понял, что лидер их оставил.

Гал застыл. Он не смог сказать ни слова. Гал просто опустил руки. Не смог справиться с испугом, будто окоченел. Декурион оставил свой Легион. Он пал без боя. Он понял, что это конец. Конец всему. Конец им всем, конец Плато, и бой их будет бестолковым. Он повел пятьсот воинов на убой. Всё для того, чтобы потянуть время, чтобы другие успели спастись. «Без жертв, не добиться победы», но тут не было никакой победы. Предугадать такого поведения нельзя было.

Все пятьсот человек погибли. Поскольку план пошёл под откос, хаотичный огневой разброс не дал никакого результата. Их накрыло как цунами и разбросало как щепки по нескольким квадратам. А существо, переформировавшись обратно в спиралевидный поток, изменило траекторию движения в другую сторону.

– НЕТ! Нет! Нет! Нет! Не-е-ет! – сильнейший удар потрясения получи Оттавий. Слёзы накатились градом. Боль от горя его разорвала.

На мониторе не было ничего, кроме самого объекта. Было видно только, как он собрался обратно в вихревую форму и изменил траекторию пути. Ни единого маячка с шаттлов.

– Мой сынок… Сыночек… Там был мой сын! Мой сы-ы-ын!!! – кричал в истерике Оттавий.

Ужасная боль разрывала его изнутри. Он принялся крушить и ломать всё, что было у него под руками. Его боялись попытаться успокоить и подойти к нему. Оттавия переполняли чувство гнева и ярости, боли и жалости, жажды смерти и убийства. Но когда под руками больше ничего не осталось, он собрался с мыслями:

– Надо отправить спасательный отряд. Есть выжившие, я уверен. Они не могли все погибнуть.

И после его слов на экране стали загораться маячки. Двадцать шаттлов числились уцелевшими. Они незамедлительно отправили три спасательных отряда. Оттавий не терял надежды, что его сын остался в живых и поэтому он отправился с ними, руководить операцией.

Прилетев на место спасательной операции, они увидели нечто ужасное. Бойня. Везде кружили обломки и осколки. Казалось что этому нет конца. Разрушенные шаттлы и обледенённые тела пилотов дрейфовали в чёрной пустоте космоса. А те что уцелели, и в которых ещё были признаки жизни, подсвечивались изнутри, как маячки маленькой надежды.

Собравшись с силами, спасатели приступили к работе. Нужно было проверить большую часть шаттлов, для получения хотя бы какой-то информации, чтобы понять почему, что и как произошло. И в каждом шаттле были найдены странные существа. Они были похожи на шершней, но очень больших и серые. В этих истребителях всё было покрыто толстой коркой снега и льда, в том числе и сами пилоты.

Оттавий обнаружил шаттл своего сына, он был разбитый и полностью покрыт льдом. Подлетев поближе, он подплыл с лицевой стороны. Оттавий никак не ожидал того, что увидел. То что произошло, невозможно было передать словами. Его замёрзшее лицо молча передавало ужас, который там произошёл. Оттавий подплыл ещё ближе, он хотел в последний раз прикоснуться к своему сыну. Но лёд, которым был покрыт пилот, видимо не утратил своих свойств.

Эти ледяные шершни поражают всё на своём пути. Их невозможно остановить. Жаля свою цель, шершень умирает, но выпускает ледяную волну, которая не останавливаясь покрывает большую площадь льдом, тем самым убивая цель и всё вокруг, до чего дотянется. И когда Оттавий прикоснулся к сыну, то замёрз за секунды.

– Префект Оттавий, мы нашли выживших. Префект Оттавий, откликнись. – в ответ была тишина. – Оттавий, ты слышишь меня? Парни, надо найти Оттавия, он где-то неподалёку. – приказал легионерам Центурион Михаил.

– Я его вижу. Я сейчас к нему подлечу. – сказал один из легионер.

Он подлетел и окликнул Оттавия. Но в ответ так и оставалась тишина, и легионер решил одёрнуть его. Только он дотронулся до плеча Оттавия, как лёд продолжил свой путь и покрыл его руку, но остановился около шеи легионера. Тут же последовал его крик. Мгновенное обморожение конечности – жуткая боль. Его ждала ампутация. На крик страдальца прилетел целый отряд. Он их сразу остановил:

– Нет, нет, не трогайте! Не трогайте меня! Лёд продолжает замораживать!

– Что замораживать? – удивился Михаил.

– Да к чему прикасается, то и замораживает! У меня рука отморожена! Не трогайте, я вам говорю! – выкрикивал легионер.

– Как тебя тогда отцепить? – спросил другой спасатель.

– Возьмите что-нибудь тяжёлое, какой-нибудь обломок. Ударьте ему по руке. Только снизу вверх! – приказал Михаил.

– А с Оттавием как быть?

– Как и со всеми… – прокомментировал Михаил.

– То есть, в каком смысле?

– Пока не знаю. Нам сейчас важно забрать выживших. Из двадцати уцелевших шаттлов, только шесть выживших пилотов. По поводу остальных, пусть думает Мелита, но прикасаться к ним нельзя. Выживших в РСМ1414
  РСМ – реактивный спасательный модуль.


[Закрыть], а мне нужно связаться с Цензором.

Выжившие пилоты находились в своих истребителях под колпаком. Это защитный механизм всех малогабаритных шаттлов, который моментально реагирует на повреждение, и угрозу безопасности и жизни пилота. Шестеро пилотов от того и остались в живых. Воинов накрыло огромным роем и множество истребителей были разрушены мощным ударом. Единицы спасла оттолкнувшая их ударная волна. В истребителях их сразу накрыло колпаком. К счастью эти шесть акул не были поражены ни одним шершнем. Их без проблем буксиром затащили в РСМ.

– Мне нужно срочно связаться с Цензором Мелитой. – требовал от связного Центурион Михаил.

– У вас нет полномочий для такого звонка.

– Я руковожу спасательной операцией. Срочно свяжи меня с Цензором!

– Спасательной операцией руководит Префект Оттавий.

– Префект Оттавий пострадал и более не способен руководить операцией.

– Соединяю.

В этот же момент цензоры ждали отчёта по спасательной операции и результата по спасению выживших пилотов. Они за рабочим столом рассматривали схему атаки существа и пытались понять, что оно такое. Раздался звонок. Цензор Мелита, не посмотрев от кого, приняла вызов и вынесла голограмму на стол:

– Наконец-то! Префект Оттавий, мы очень ждём новостей.

– Моё имя Михаил, Центурион второго подразделения флотилии спасателей особого реагирования. Префект Оттавий погиб. Я взял на себя ответственность за спасательную операцию. Хочу предоставить результат проведённых работ за первых два часа.

– … Да, Центурион Михаил, давайте отчёт. – Мелита с трудом произнесла, расстроившись утратой Префекта.

От неожиданной новости встал ком в горле и мысли помешались. Она забыла, что вообще делала. Слишком много потерь для одного дня.

– Оттавий нашёл своего сына и имел неосторожность дотронуться. Результат – он насмерть замёрз. Не смотря на то, что на нём был костюм, выдерживающий даже критическую температуру. Его пытался одернуть мой легионер и отморозил руку. Существа, которые атаковали нас, подобны шершням, но гораздо больше. Размером где-то с человеческую голову. Поражая цель, они выпускают какой-то мощный заряд, замораживающий всё, что попадётся на пути. И он будет замораживать дальше, поражая другие объекты, пока не закончится его действие. Итог: нам удастся спасти только шесть пилотов, шаттлы которых остались невредимы. Для биологов сможем доставить одного шершня, из кабины сына Оттавия. Что делать с остальными пострадавшими? Если мы будем пытаться их спасать, мы потеряем ещё больше легионеров.

– Хорошо, Центурион Михаил. Доставьте в госпиталь уцелевших пилотов. Мы будем решать вопрос по поводу остальных. И Михаил, не забудьте шершня.

– Да, Цензор Мелита. Выполняем.

Связь прекратилась. Цензоры и Кушаны смотрели друг на друга и с трудом понимали. Они решили снова включить запись разговора и прослушать отчёт Центуриона.

– Если к ним никак не дотронуться, их даже никак не собрать в одном месте. Так может их наоборот просто вытолкнуть в открытый космос? – предложил Борон.

– Мысль конечно не плохая. Но хотелось бы, чтобы не было никаких столпотворений. Их родные будут требовать тела погибших. Да и интересно, что показало бы вскрытие. – сказал Мату-Шим.

– Пусть Центурион тогда ещё доставит биологам Оттавия. Он же сказал, солдат отморозил только руку. Значит действие льда закончилось. Шершень, Оттавий, его сын и шаттл, должны быть внутри. Нужно провести полную диагностику. Узнать как быстро и с какой силой идёт обморожение. – сказал Борон так, будто потребовал.

– Всё верно, но что всё-таки делать с остальными. – прокомментировал Мату-Шим.

– … А что скажешь ты, Креон? – поинтересовался Борон.

– Самый большой кризис, это потеря людей. Во время перестройки у нас не было ни единого несчастного случая. А сейчас мы потеряли пятьсот человек, одним махом! Мы не можем потерять ещё столько же, во время спасательной операции. – Креон ответил Борону и остальным, на их вопросительные лица.

– Может их как-то подставить пот выход сжигания отходов? – предложил Арнц-Кай.

– Сжигание происходит не так часто, слишком долго ждать и обломки будут вокруг летать. В такой ситуации я поддерживаю Борона, чтобы вытолкнуть их глубоко в космос? – подумал Мату-Шим.

– Нет, тоже плохой вариант. Их могут встретить на пути экскурсии дальнего следования. Жуткие эмоции будут по возвращению. – предположил Креон. – Мелита, а ты что скажешь? Это всё-таки твои воины.

– Во мне борются два чувства. Нас на Плато несколько миллиардов, живём мы здесь уже очень давно. Кажется, всего-то, пятьсот человек… Но мы никогда не теряли такое количество за день. Пятьсот – это была сумма за год! Несчастный случай на работе, не соблюдение инструкций, взрыв где-то на астероиде. Нет. Мы не можем потерять ещё столько же. Сегодняшний день должен войти в историю Плато, как ещё одно спасение от неминуемой гибели.

– Ты права, а ещё, ты мне напомнила один несчастный случай. Вовремя разработки гранат нового типа, мы потеряли двух ценных инженеров. – рассказал Борон.

– Что-то мы про это не слышали. – сказал Креон.

– Потому что, это гранаты нового поколения. Мы пока не распространялись про разработку, а тем более, про ошибки на производстве. От инженеров осталась только обувь. Остальное расщепило в мелкий чёрный порошок. Эти гранаты не взрывного типа, а поглощающего. Поглощают всё до чего достанут, они поглощают даже звук и остаётся только пыль. Вот только у них радиус не большой. – рассказал Борон.

– … А мне нравится эта идея. – сказала Мелита. – Взрыв вообще каким-то эффектом сопровождается?

– Сложно описать. Вспышка начинается от чёрного, до ярко красного, обжигающего цвета, а звук, глухой, как удар по дереву. – задумчиво попытался описать Борон.

– В таком случае, это всё можно прикрыть салютом, в честь спасения Плато. От жуткой напасти, к примеру. – сказала Мелита.

– Салют в честь спасения Плато, жертвой пятисот легионеров?… – удивился Мату-Шим.

– У нас нет другого выхода. Мелита, Центуриону Михаилу приказ: заминировать все свидетельства, говорящие о погибших легионерах. Борон, подключи своих легионеров в помощь. И, во избежание несчастных случаев, пусть гранаты отправляют по требованию, не все сразу. – приказал Малум.

Пургаториум

Глава VII

На Плато, в госпиталь попадает много разных тяжёлых случаев. Но, нынешняя медицина даёт каждый раз новую жизнь пострадавшему. Легионеры по разным причинам туда попадают. Их мультифункциональная деятельность не дает им спокойно выполнять свою работу. Не всегда удаётся потушить очаг возгорания сразу. Взрывы, обломки, дым, дают осложнения. Драки и потасовки тоже нужно разнимать, а второсортные всё больше разных и новых примочек придумывают против вооружения легиона. Поэтому, приходится даже индивидуально новые конечности выращивать.

Пилоты каждый раз, вылетая в космос, рискуют своей жизнью. Метеориты, метеоритный дождь, кометы, астероиды, или что-то ещё похуже. Одно время пытались выпускать автопилотируемые истребители. Чтобы сократить количество поступаемых пострадавших в госпиталь. Но когда они пропустили половину несущихся метеоритов, пришлось запускать самонаводящееся вооружение. Из-за чего, потратили очень много энергии на щиты, чтобы пропущенные метеориты сгорели и не пробили обшивку Плато. Автопилот не смог захватить весь масштаб опасности радиусом обзора, в отличии от человеческого глаза и человеческой реакции. Приняли решение, что пилоты флотилии, неотъемлемая часть Легиона Императора.

Но бывают случаи, когда легионера не удаётся спасти «традиционными» методами. Искусственно выращенная конечность не приживается. Тогда советуются с ним, если он в состоянии говорить, или с его родными, и принимают решение на вживление импланта механического типа. Легионера спасают, он продолжает жить, но его списывают по профнепригодности. Его отправляют на досрочную пенсию.

Такарцам проще, они вольны выбирать, служить в легионе или просто работать. Такую поблажку дал им Креон, изучив их анатомию. Такарцы сильные от природы, у них очень прочный костяк и кожа очень толстая. Они не велики ростом, но вес у некоторых достигает девяноста килограммов. При этом, толстыми такарцы не бывают. Люди же, без имплантов обязаны служить Императору, с имплантами обязаны работать.

Директива для тунеядцев гласит:

Человек, имеющий одну из трёх категорий, обязуется в течении месяца найти работу. В случае продолжения безработной деятельности – накладывается обязательный налог на уплату за безработицу.

Каждый последующий месяц безработицы, увеличивает сумму уплачиваемого налога в два раза.

Для бывших служащих требования более облегчённые. Списанным легионерам даётся четыре месяца на реабилитацию. Дальше дело за ним, продолжать работать где-то в другом месте… или играть в Пургаториум.

Близкому другу Галия наконец-то сообщили, что он скоро придёт в себя:

– Центурион Галий? Центурион Галий, вы слышите меня? – главный лекарь проверял слух и реакцию пациента. – Отлично, он поворачивается на голос. Посмотрите наверх, теперь влево. Реакция и слух в порядке. Да, он приходит в себя, но он ещё очень слаб.

– А когда я смогу с ним повидаться?

– Лучше зайдите через пару дней, послезавтра. Ему будет уже гораздо лучше. Я думаю, он сможет даже сидеть.

– Ну что же, главное что он наконец-то выкарабкался. – порадовался друг Галия, затем повернулся к нему, похлопав его по ноге. – Держись дружище, я скоро приду. Поправляйся.

Полгода назад, когда минировали флотилию, и для маскировки зачистки запускали победный салют, Галия обнаружили в очень тяжелом состоянии. Он был под колпаком, но ранен в грудную клетку осколками разбитого экрана шаттла. Его маячок был неисправен и обнаружили его не сразу. Галия пытались доставить в госпиталь максимально быстро, но на тот момент прошло уже очень много времени.

У Галия был только один близкий человек, это его друг, Абелард Винфрид Курцадаль. Он работал вахтовиком. Курцадаль любил Императора, но страшно не любил Триумвират. Он всё время их называл «разделяй и властвуй». Курцадаль считал, что за исчезновением Императора стоит кто-то из Цензоров, «Не может быть, что он так долго болен, а Цензоры так долго живы и здоровы». И чтобы не служить Триумвирату, он заменил себе правый глаз на механический, вмонтировал съёмный киберскелет и заменил обе кисти рук. Теперь его механические руки по самый локоть полны разных примочек и множеством функций. Когда Курцадаль возвращался с вахты, то друзья часто встречались у кого-то дома или в баре.

Курцадаль всегда готов поддержать или помочь хорошим советом, но чаще, совет оказывался загадочным словом мудрости. Курцадаль не всегда говорить прямо. Не каждый мог выдержать такого напряжения потому, что он заставлял задуматься. Курцадаль очень любил загадки, особенно их разгадывать. Поэтому он и пошёл работать вахтовиком – узнавать новое.

Через пару дней, как ему и сказал врач, Курцадаль пришёл к другу. Принёс в сумке разных фруктов. Но подойдя к палате Галия, он увидел, как врачи привязывают к койке его друга.

– Стойте! Что вы делаете?! – удивился Курцадаль.

– А вы кто? – спросила лекарь.

– Я его друг. Мне главный лекарь сказал, что я сегодня смогу увидеться с ним! Зачем вы его связали?!

– Ваш друг доставил хлопот всему персоналу, пришлось применить меры. Он сейчас будет спать, часа два, три. Можете подождать или завтра прийти. – ответила ему лекарь.

– Спасибо, я подожду.

– Тогда я попрошу вас покинуть палату. Когда он проснется, раздастся звук и у двери загорится синий свет.

Курцадаль не находил себе места, он переживал за друга. Он в голове перебрал множество вариантов, от чего Галий мог себя так повести. Но в одном варианте он был уверен наверняка – Галий расстроился из-за того, что его списали.

Медсёстры рассказали, что Галий вёл себя очень буйно и чем больше пытались его успокоить, тем свирепей он становился. Он бегал по всему госпиталю в одном халатике, с завязкой на спине и в конце концов его усмирили, даже не силой, а количеством. До этого, он отбился от двадцати санитаров. «Недавно я ещё думала, что наши мальчики крутые ребята, большие, накаченные. Теперь я понимаю, как я заблуждалась», сказала медсестра Курцадалю.

Галия накачали сильными средствами, и через пять часов Курцадаля разбудил какой-то звук. Он встрепенулся и увидел синий сигнальный фонарик, справа у двери.

– Гал? Дружище? Мне сказали ты тут лекарей побил? – решил пошутить Курцадаль, приподнять настроение.

– Курц? Меня списали, Курц! Я больше не буду летать, Курц! Почему? Что я сделал?! – Галий кричал, а на глазах стекали слёзы.

– Ты чуть не умер. Ты очень долго был на ИО1515
  Аппарат ИО – аппарат искусственного обеспечения жизни.


[Закрыть].

– А самое смешное, что меня подняли в звании. Теперь я Центурион Галий, почётный пенсионер! Списанный с позором…

– Ты вообще-то герой. Все ждут твоего возвращения! В твою честь даже игру придумали. – попытался отвлечь Галия Курцадаль.

– Что? Что вообще происходит?

– Да Гал, ты очень много пропустил.

– … На сколько много? – попросил уточнить Галий, нахмурив брови.

– Гал, ты пять месяцев был без сознания, ты был на ИО. – Курцадаль рассказывал и подходил к нему ближе. – Всё надеялись, что искусственные лёгкие приживутся, но нет. Пытались выращивать разные, но подобные легкие, под тебя. Ничего не получалось. Служба для тебя значила очень много, поэтому они решили окончить попытки вернуть тебя к жизни. Но я не дал им тебя отключить.

– То есть… это из-за тебя меня списали?

– Из-за меня, ты жив. – исправил Галия Курцадаль.

– Развяжи меня, чтобы я мог придушить тебя. Из-за тебя я теперь тоже второсортный отброс! Да лучше бы я сдох! – выкрикнул в гневе Галий и дергал руками, пытаясь освободиться от ремней.

Мысли помешались. Курцадаль испуганно смотрел ему прямо в глаза. Говорить что-то было очень сложно и бессмысленно. Его широко раскрытые, удивленные глаза, выражали боль от услышанных слов. Затем Курц попытался максимально успокоить себя, приняв решение больше не связываться с этим парнем, и опустил взгляд.

– … Гал. Вот тебе фрукты. – Курц поставил сумку с едой около кушетки, на тумбу, и нажал на встроенную рядом кнопку, чтобы включить монитор. – Смотри новости, поправляйся. И, тебя все ждут на игре. Ты теперь звезда. Был рад тебя увидеть.

И Курц тихо ушёл, более не сказав ни слова. Гал очень обидел друга, ведь Курц тоже считался человеком второго сорта. Гал сказал это так, будто люди с категорией, это какой-то биомусор. И как он называл Курца другом. В этот момент, будто мир перевернулся.

Уважаемые участники нашего Империума и те, кто с нетерпением ждёт игру! Скоро, уже совсем скоро свершится! Нам сообщили, что Центурион Галий, человек с большой буквы, уже практически стоит на ногах! Недавно конечно устроил небольшой переполох в госпитале, но всё обошлось! Игра в его честь состоится через неделю! Готовьтесь команды! Готовьтесь зрители!

Ближе к игре мы готовы будем назвать команды участников игры. Но точно можем сказать наверняка, будет тринадцать команд: четыре команды будут представлять легион Императора, три команды из агрокомплекса, три команды из криоэнергетики и три команды из геоинженерии. Через три дня поступят заявки с названиями, и мы огласим полный список! Я думаю, уже появляются фавориты. Поправляйтесь скорей, Центурион! А вы, дражайшие болельщики, готовьтесь в Пургаториуму…

Что ещё за «пурга», что за игра такая. Что от меня хотят. Почему меня подняли в звании до Центуриона? Что происходит… Столько вопросов, и никто не может мне ничего рассказать. А ведь я был лучшим пилотом во всей флотилии! А теперь, я человек второго сорта. Нет, лучше, я теперь «Второсортный Центурион». И что теперь, работать как Курц, на вахте? Не-е-ет… нет, нет, не-е-ет… Это не может быть правдой, не со мной! Это просто очень, очень плохой сон. Полгода без сознания, да как так вообще! Болит голова, очень болит. Нос чешется… Что за безумие.

Злость копилась и переполняла:

– Как лекаря вообще позвать?!

– Центурион Галий, старший лекарь сейчас на обходе тяжёлых пациентов. В течении часа к вам зайдёт. Я уже сообщила ему, что вы его ждёте. – ответил Галию автоответчик.

Так как Галий был привязан к кушетке, за «хорошее поведение», его палата была на постоянной прослушке. Нельзя оставлять пациентов без внимания, поэтому микрофон был включён.

Очень удобная тумба стоит рядом с кушеткой, многофункциональная. Кнопки с разными командами: кондиционер, пульт управления, микрофон, динамик, даже позвонить можно, контролёр кушетки, регулятор света в палате, вызов лекаря, подача воды уже в стакане, или сок, завтрак в постель, всё что угодно. И всё это было ему недоступно. Позже, к Галию зашёл старший лекарь, Пантелеймон Соломон Лазарь, и развязал его.

– Здравствуйте Центурион. Меня зовут Лазарь. Я старший лекарь в этом корпусе госпиталя.

– Я безумно рад за вас. – саркастично сказал Гал, вместо приветствия, тем самым вызвал улыбку у лекаря.

– … Ну как вы чувствуете себя, Центурион?

– Паршиво. И не называйте меня «Центурион», я больше не служу в легионе.

– Понимаю. А как ваше физическое состояние?

– Сложно сказать, не понятно.

– Сказать, почему вы не понимаете, голубчик? Вы не дышите. Ваше новое лёгкое дышит само по себе. Постоянный поток воздуха циркулирует через дыхательные каналы, выведенные под ушными раковинами.

– А мне уши не продует?

– Хорошо подмечено, но переживать нестоит. Слабый и постоянный поток воздуха практически не ощутим, при этом ваши лёгкие насыщенны и обогащены кислородом.

– И что, я теперь смогу дышать под водой?

– Ну что вы, голубчик, конечно нет. Мы не делаем из вас супер воинов. Но ваше лёгкое даёт вам возможность задерживать дыхание до пятнадцати минут. В вашем КИЛ, открылась новая функция по управлению дыханием. А ваш нос продолжает служить верой и правдой, чтобы сохранилось обоняние.

– Всё это конечно хорошо, но что я вообще здесь делаю? Почему мне никто не может ответить на этот вопрос?

– Может потому, что вы не правильно сформулировали свой вопрос? Возможно, вы имеете ввиду, из-за чего вы здесь оказались? Вы, мой дорогой, один из не многих, кто выжил после синего шторма. Под вашим началом бились пятьсот воинов, а выжили только вы и ещё шесть пилотов. Наверное, это было очень страшно. К счастью, вас нашли среди обломков, можно сказать, в последний момент. И к нам вас доставили в крайне тяжелом состоянии.

– Не помню. – Галий всё это слушал сидя на койке и держался за голову. – Ничего не помню!

Галий был в панике. Его всё раздражало. То, что он не мог вспомнить происходящее, которое ему рассказывали, то, что болит голова, то, что он не дышит и не задыхается, то, что его считают героем и ждут на какой-то игре, его раздражало, что он теперь человек второго сорта.

– У вас временная амнезия. Это пройдёт, не переживайте.

– Поверьте, лекарь, я не переживаю. Я в бешенстве… – сказал Галий, стиснув зубы.

– Вы просто очень долго пробыли в тяжелом состоянии, без сознания. Возможно, ваш организм просто решил вас уберечь от лишних тревог этой амнезией. Поверьте, пройдёт время, и вы всё вспомните. Надеюсь, они будут хорошие, мы очень боролись за вашу жизнь.

– Я вас об этом не просил!

– Зря вы так говорите, голубчик. Ведь мы очень много работы проделали. Вы нам очень важны. Каждый месяц мы вам вшивали новые лёгкое, надеялись, что вы вернетесь в строй, что вы вернетесь к жизни. Но вас спасал только аппарат ИО. Лёгкие отторгались вашим организмом. Пять долгих месяцев вы были на ИО, пять искусственных лёгких мы пытались вам вживить. Добавляли разные компоненты в искусственный орган, меняли его структуру, чтобы лёгкое максимально быстро и надежно заработало. За эти полгода, ваша история болезни стала гораздо больше, чем за ваши прошедшие пятьдесят лет жизни. От части, мы даже рады, что у вас механическое лёгкое – ваша жизнь отныне не зациклена на одном только флоте. Ваша жизнь приобрела множество новых ответвлений. А с вашей пенсией, может быть преградой только скудоумие. У вас очень хороший друг, слушайте его. Он, можно сказать, сыграл в вашей жизни ключевую роль.

– Мой друг добровольно стал второсортным, из личных соображений. А меня, никто не спрашивал. Я устал и у меня жутко болит голова.

– Центурион, вас более никто связывать не будет. Я оставлю на тумбе таблетку, выпейте её. Она поможет вам расслабиться. Поспите, голубчик.

Галий надеялся, что это обезболивающее. Он выпил сразу, как лекарь вышел за дверь. Но это было не оно. Это был необычного действия препарат, с лёгким паралитическим эффектом. Головная боль постепенно утихла, она перешла в какой-то писк, а через некоторое время писк превратился в музыку, будто где-то играла скрипка. Музыка была очень приятной и Галий, постепенно сменил гнев, на радость. Теперь становилось всё интересней.

Краски, окружающие Галия, меняли свои цвета. Где-то более яркие, где-то более тёмные, где-то красный поменялся на зелёный, а синий на жёлтый. Всё так забавно выглядело. Галий крутил головой, рассматривал всё вокруг. Ему казалось, что он поворачивал головой слишком быстро и окружение за ним не успевало, как в замедленной съёмке. Пытался перед лицом помахать рукой, а рука будто бы перескакивала, то пропадала, то появлялась.

Из вентиляции он учуял запах выпечки, из кухни госпиталя. Он почувствовал замечательный, сладкий запах свежих булочек. Затем, он закрыл глаза и силой воображения он будто повернул время вспять, чтобы посмотреть, как их приготовили. Галий увидел, как изделия из теста запекались в духовке. Он почувствовал, как пахло это тесто, он расщепил его и ощутил каждый ингредиент. Почувствовал запах дрожжей и молока, на кончике языка ощутил вкус маленькой щепоти соли, увидел, сколько сахара приготовили для этих булочек, и посчитал яйца стоящие рядом с сахаром.

Веселишься? По-моему, нам сейчас вовсе не до веселья. Надо что-то решать. Скорей всего, мы не можем встать. Но если попытаться, то мы, либо упадем и сломаем нос, либо очень сильно постараемся и упадём на коленки. Подумать только, какая маленькая таблеточка, и какой мощный эффект. А ведь лекарь был прав, расслабиться помогло. И главное голова больше не болит. Гул, я слышу гул. Ты тоже слышишь гул? Это наверно лёгкое дышит. А что мы хотели решать? По-моему пытаться выбраться отсюда ещё рано, надо в начале, смочь встать. Если задаться этой целью, то это будет самой большой ошибкой. Нет, не к чему это. Лучше подожду еду. А что с Курцем, мы собираемся извиняться? Ну-у, вообще было бы не лишним, но моя обида велика. Даже не смотря на то, что я сейчас максимально спокойный и жизнерадостный, радости на моём лице не ощущается. Похоже, лицо онемело.

После того, как Галий понял, что он никак не может пошевелиться, он сразу уснул. На следующий день, у него была делегация с репортерами. Они ждали, чтобы прошёл утренний обход, только тогда их впустили к Галию в палату. Как коршуны они налетели на падаль. Всё спрашивали и спрашивали, задавали разные вопросы. Галий не был к такому готов, он растерялся. Из многочисленных вопросов, он смог ответить только то, что он чувствует себя хорошо и то, что очень хотел бы вернуться в легион. Потом расспрашивали про игру, про фаворитов, спросили каково ему, после полугодовой бессознательной жизни. Слышал ли он что-то там, пытался ли что-то сказать. В замен на это, он ответил, что у него сейчас временная амнезия. Часа два репортёры не давали Галию покоя. Благо, наконец вмешался старший лекарь и сказал всем, что Центуриону пора делать процедуры.

– Спасибо вам. Я уже не знал, как от них отмахнуться.

– Наздоровье. Я вообще зашёл к тебе не просто так, дорогой мой. Я лично хотел тебя обрадовать и сказать, что ты полностью здоров, и я могу тебя выписать хоть сейчас.

– … Но?

– Да, ты прав. Всегда есть «но». Я всё же хотел бы, чтобы ты ещё дня четыре побыл в госпитале. Чтобы мы могли удостовериться в том, что легкое работает стабильно. Просто мы впервые делали столь позднее вживление.

– Мне некуда уже спешить. Здесь кормят и ухаживают. Я думаю останусь.

– Замечательно! Тогда, голубчик, в час у тебя обед, а в три – спортзал. Будем проверять выносливость.

– Только не впускайте больше репортеров.

Дорогие зрители и слушатели меня! Люди и такарцы, дамы и господа! Леди и джентльмены! Наконец-то нам предоставили полностью всю информацию по игре! Но, начнём с главного.

Центурион Галий, человек номер один, наш почётный гость, чувствует себя превосходно! С последнего визита нам удалось узнать, что он сейчас возвращается в спортивную форму и чувствует себя даже лучше чем раньше! Из достоверных источников, нам сообщили, что в последний раз, Галий пробежал, за пятьдесят минут, тридцать восемь километров, ни разу не сбив дыхания! Это просто отличный результат! А ещё, скажу вам по секрету, друзья. Когда Центурион только пришёл в себя, он был видимо немного в шоке, его все стали успокаивать… Будучи ещё довольно слабым и беззащитным, он в одной простынке отделал двадцать огромных санитаров! Центурион Галий, я просто в восторге! Ждём Вас с нетерпением на Пургаториуме!

Теперь об остальном. Нам стали известны команды принимающие участие в игре и более того, их количество увеличилось! Присоединились ещё три команды! Отдельные от всех, команды такарцев! Они, оказывается, тайком занимались у себя в центральном жилом комплексе! Вот так поворот. Мы поговорили с ними, после того как узнали об их заявке в игру, и я с уверенностью вам докладываю – такарцы впечатлят всех! И так, перейдём к командам:

Легион Императора будут представлять команды: «Красный Кардинал», «Цербер», «Трибунал» и «Исчадие». Исчадие – это команда, которая состоит только из одних слонов. Смертельная смесь дикости, ярости, мощи и военной подготовки! Кстати, команда Трибунал состоит практически из одних китов. Посмотрим, на что способны компьютерные гении.