Текст книги "Август и Джонс"

Мисс Финнеган вернулась в класс и хлопнула в ладоши. Все тут же затихли и захлопали в ритм.

– Господи, пятый «Е»! Меня не было всего минуту, а вы уже устроили тут зоопарк. Август! Покажи Джонс, где её шкафчик, и проведи экскурсию по классу. Остальные пока займутся ВОЧ.

– Что это значит? – шепнула я Августу.

– «Всё Отложили и Читаем». Моё любимое занятие в школе.

– Моё тоже.

Мы пошли мимо интерактивной доски и письменного стола мисс Фэ (так её все называли для краткости). Там царил беспорядок, а на её ноутбуке красовалась наклейка со смешным человечком. В дальнем конце класса был обустроен уголок для чтения с двумя книжными шкафами и пушистым синим ковром в звёздах. На некоторых полках стояли белые папки, подписанные разными именами: Джордж, Тео, Ария, Ли Пинь, Миллер… Я быстро нашла своё: ДЖОНС КЁРБИ. Август достал мою папку и пролистал.

– Это твоя папка и рабочая тетрадь.

Я в ужасе смотрела на пустые страницы. У других папки чуть не лопались от рисунков, бумажек с рассказами, задачек по математике. Разве я успею их нагнать? Интересно, чем сейчас занимаются мои бывшие одноклассники? Им меня не хватает? Я нацарапала своё имя на обратной стороне столешницы моей старой парты и сказала об этом Тейлор с Ханной, чтобы они его нашли. Мне хотелось, чтобы там навсегда осталась частичка моей души.

Я приметила уютное кресло, чуть в стороне, рядом с лампой для чтения. Было бы здорово устроиться в нём и провести там весь день до конца уроков. В школе в Коттоне все давно ко мне привыкли и относились как к обычному человеку. А здесь я была в центре внимания, и это немного утомляло.

– Это кресло уединения, – сказал Август.

– Туда отправляют тех, кто плохо себя ведёт?

– Нет. Тех, кто хочет побыть один. Я часто там сижу.

Все читали, и тишину только изредка нарушали громкие смешки двух приятелей, которые вместе сидели над книгой, соприкасаясь головами.

– ДжорджиТео, не отвлекайтесь, пожалуйста, – попросила мисс Фэ. – Так, ну хватит. Пора вам разделиться. Джордж, вставай.

Джордж вздохнул и побрёл по классу искать себе другое место.

Всего в классе было четыре стола, по шесть ребят за каждым. Вместе со мной в классе насчиталось двадцать пять учеников. В моей старой школе нас было всего четырнадцать. Я не привыкла к таким большим, шумным компаниям и боялась, что не смогу сосредоточиться на учёбе.

– Мы сидим здесь, – сказал Август. – Этот стол ближе к доске, так что тебе будет лучше видно. Вот твой стул.

Я взяла книжку и слегка наклонила, чтобы смотреть на страницу правым глазом. Мне всегда нравилось читать, но в последнее время буквы смазывались, расплывались, и я разбирала их с трудом. А от этого у меня начинала болеть голова. Я осмотрелась, гадая, сколько времени у меня уйдёт на то, чтобы здесь освоиться. Может, это место никогда не станет мне родным. Какие-то ребята шептались за соседним столом – обсуждали мои глаза и спорили, какой из них искусственный.

– Левый, потому что он как застывший, – говорила одна девочка.

– Такое чувство, будто у неё косоглазие, – сказал её сосед и скорчил рожу.

Я уткнулась носом в книжку. Мне уже не терпелось вернуться домой и устроиться на диване в обнимку с Ринго.

Глава восьмая
Август

Джонс Кёрби – классная во всех отношениях. На рюкзаке у неё карабины для скалолазания, а в кроссовках розовые шнурки с узором из миниатюрных альпак. Она рисует забавные каракули в своей рабочей тетради и всегда выдерживает паузу, прежде чем что-то сказать, как будто хочет подобрать идеальный ответ.

После урока все её окружили и стали расспрашивать о том, почему она ушла из прошлой школы.

– Тебя исключили? – предположил Миллер.

– Нет, ты что! – воскликнула Джонс.

Тео попросил её вынуть глаз и показать ему, как он выглядит с другой стороны. Ли Пинь сказала, что настоящее глазное яблоко скользкое, и ей было интересно, протез такой же или нет.

Джонс на всё отвечала, но ей явно становилось немного неуютно.

Я начал переживать, что все уж слишком на неё наседают. У меня такое бывает, и в груди от этого всё сжимается. И сейчас меня оттеснили назад, так что к Джонс было даже не протолкнуться. Впрочем, ей, наверное, уже и не нужен был назначенный учительницей помощник вроде меня. Я поплёлся к выходу, но тут она меня окликнула:

– Подожди! Август!

Я обернулся и увидел, что ей удалось вырваться из толпы.

– Разве ты не обещал всё мне тут показать?

– Да, но теперь все хотят с тобой общаться.

– Это просто потому, что я здесь новенькая. А мне хочется общаться с тобой.

Я улыбнулся и расправил плечи. Может, мисс Фэ всё-таки не зря меня выбрала.

– Куда сначала? В библиотеку? На игровую площадку? В буфет?

– На площадку, – решила Джонс.

– Как, не в библиотеку?

По-моему, это было лучшее место в нашей школе. Мы могли бы завалиться на кресла-мешки и почитать что-нибудь вместе.

– А на площадке есть лазалки? – уточнила Джонс.

– Да.

– Тогда точно на площадку.

– Ладно. Нам сюда.

Пока мы шли, я показывал на всё интересное: фонтанчики для питья, медкабинет, небольшой огородик, спортзал и театральный зал.

– Ваша школа просто огромная, – сказала Джонс. – В моей было всего сто пятьдесят человек.

– У нас восемьсот пятьдесят.

На площадке было очень оживлённо. Джонс разулась, сняла носки и побежала к большой лазалке.

– Ты не идёшь?

– Нет, спасибо. Я здесь подожду.

Я немного боялся высоты, и мне не нравилось всё, от чего кружилась голова. Даже на качелях меня укачивало.

Джонс залезла наверх, как обезьянка, легко встала в полный рост на узкой платформе и подняла руки к небу, не теряя равновесия. Сердце у меня тревожно заколотилось, как будто это я там стоял. Как можно быть такой бесстрашной?

У нас на площадке резиновое покрытие, на которое не больно падать, но я всё равно переживал, как бы Джонс не упала. Поэтому на всякий случай подошёл ближе и вытянул руки. Мне вряд ли хватило бы сил её поймать, но можно было хотя бы смягчить падение. А то как бы я объяснил мисс Фэ, почему новенькая, ответственность за которую лежит на мне, сломала руку в первый же день?

– Может, не надо там стоять? Как-то это опасно! – крикнул я.

Она села на корточки и одарила меня улыбкой, широкой, как щедрая долька арбуза.

– Забирайся, Август! Отсюда видно океан!

Миллер подошёл к нам и посмотрел, как Джонс снова встаёт и вытягивает шею, разглядывая гавань за портовыми складами. А потом она сунула ноги под перекладину и покачнулась взад-вперёд, как цирковая артистка.

– Разве новенькой не стоит быть осторожнее? – спросил Миллер. – С фальшивым-то глазом?

– Это глазной протез, и её зовут Джонс, а не «новенькая», – ответил я.

– Ну, знаешь. То, что мисс Фэ выбрала тебя с ней нянчиться всю неделю, ещё не значит, что вы друзья.

С этими словами Миллер ушёл на поиски более интересных собеседников.

Тут с неба упало что-то маленькое и круглое. Я растерялся и не успел его поймать. А потом опустил взгляд и увидел, что с земли на меня смотрит искусственный глаз. Наверное, он выпал! Я поспешно накрыл его ладонью, чтобы больше никто не заметил.

– Джонс! Ты тут кое-что потеряла!

– Иду!

Она быстро спустилась, и я передал ей протез.

– Отведёшь меня в медпункт? Мне надо его помыть и вставить обратно.

Я молча кивнул, всё ещё потрясённый произошедшим.

Джонс рассмеялась.

– Видел бы ты, как у тебя лицо вытянулось! Неужели раньше не доводилось глаза ловить?

* * *

Джонс промыла глаз и вставила его обратно. После этого мы купили обед в школьном буфете. Я выбрал тост с ветчиной, сыром и помидором, а она – сэндвич с мёдом и сливочным маслом. И ещё мы взяли по небольшому маффину с шоколадными каплями.

– Как ты можешь это есть? – спросила Джонс, когда я надкусил тёплый кружок помидора и блаженно прикрыл глаза. – Это же самый мерзкий овощ из всех!

– Вообще-то у помидора есть семена, и плоды развиваются из цветков, а значит, с ботанической точки зрения это фрукт.

– О…

– Научное название помидора – Solánum lycopérsicum, что в переводе означает «волчий персик». Он принадлежит тому же семейству, что и белена, поэтому его долгое время считали ядовитым и боялись употреблять в пищу.

– Волчий персик? Вот как.

Обычно я не разбрасываюсь фактами в школе, чтобы Джордж с Тео не обзывали меня занудой, но Джонс можно было доверять. Я даже ей признался, что учусь вязать.

– У нас на ферме росли волчьи персики, – сказала она. – А ещё капуста, шпинат, земляника, малина, базилик, лемонграсс…

– Ты скучаешь по ферме?

Джонс изменилась в лице. Теперь она выглядела не бесстрашной покорительницей вершин, а обычной девочкой, которую снедает тоска по дому.

– Да, очень, – сказала она, откладывая сэндвич. – Больше всего – по животным и тишине. В городе слишком шумно. Мы живём рядом с железной дорогой, и грохот поездов не даёт мне спать по ночам.

– Ты к нему cо временем привыкнешь, – заверил её я. – У нас под окнами широкая улица, и по ней постоянно ездят машины, но я этого даже не замечаю.

– Привыкнуть много к чему можно, но это ещё не значит, что человеку будет лучше, чем в прошлой жизни, – возразила Джонс.

Я сразу подумал про футбол и про то, что не умею за себя постоять.

– Ты станешь скалолазом, когда вырастешь? – спросил я, уже не рассчитывая на её компанию в библиотеке.

– Может быть. Или учёным, или марафонцем. Было бы здорово забраться на гору Килиманджаро. Это вулкан в Танзании.

Я представил, как она стоит у кратера с бурлящей лавой, и душа у меня ушла в пятки.

– Ты маффин есть будешь? – спросила Джонс.

Я помотал головой и подвинул его к ней, очень надеясь, что мы и завтра будем обедать вместе. Я бы весь год отдавал ей свои маффины с шоколадом, лишь бы она согласилась со мной дружить.

* * *

После уроков я сел на велосипед, поехал вдоль «места поцелуев и прощаний», и тут мне просигналила машина. Передо мной остановился красный пикап, и Джонс выскочила из него, размахивая руками. Я повернул к ней и затормозил.

– Придёшь ко мне в гости в следующую пятницу? – спросила она.

То есть ей всё-таки хотелось со мной дружить?

– Да!

Несколько секунд мы стояли молча и улыбались друг другу. Я думал о том, что сегодняшний день прошёл просто замечательно. Мне не терпелось всё пересказать маме с Лекси.

– Ну, мне пора, – наконец произнесла Джонс. – Увидимся!

– Пока!

Я поехал домой длинным путём, через парк. И не по ровной дороге, а по такой бугристой, которая предназначена для трюков на велосипедах. Вообще мне не нравится быстрая езда, но сегодня я подскакивал на подъёмах и мчался вперёд, широко улыбаясь. Даже в машине по пути на футбольное поле и во время разминки я не переставал улыбаться, и папу это начало раздражать.

– Сотри эту глупую ухмылку с лица, Август. Выглядишь как Джокер[7]7
  Злодей из фильма-боевика «Тёмный рыцарь».


[Закрыть].

На тренировке Тео едва ли не вскарабкался на меня, чтобы перехватить мяч, и я рухнул лицом в траву. Недавняя царапина на колене снова за-кровоточила. А он даже не извинился.

– Молодец, Тео! – крикнул мой папа.

– Как дела у твоей новой подружки? – спросил Тео. Он крутил мяч в руках, дожидаясь, пока я поднимусь и можно будет провести штрафной удар. – Повезло тебе, что она наполовину слепая и не видит, какой ты урод.

Я привык к его нападкам, но меня сильно рассердило, как он говорит о Джонс, хотя совсем её не знает.

– Может, зрение у неё и слабое, но она в десять раз умнее и храбрее тебя. И однажды заберётся на гору Килиманджаро!

– Да ну? Подумаешь! – фыркнул Тео и закричал, показывая на моё колено: – Тренер! У нас тут кровь!

Тео забил третий гол, а я вышел из игры с окровавленным коленом.

– Опять колено повредил? – недовольно проворчал папа. – Иди в медпункт, обработай. Ты как будто хрустальный.

Остаток тренировки я провёл на скамье запасных, с перебинтованным коленом. Я достал из рюкзака новую книжку, которую сегодня взял в библиотеке, и стал читать при свете прожекторов. Мне вспомнилось, что в следующую пятницу я пойду в гости к Джонс, и на лице у меня снова заиграла улыбка.

* * *

Дома папа с Арчером ушли ужинать в гостиную, чтобы посмотреть записи матчей. Лекси занималась уроками у себя в комнате. Я сидел один за кухонным столом, пока ко мне не присоединилась мама.

– Как тебе новенькая из Коттона? – спросила она, потягивая красное вино.

– Джонс Кёрби – самая классная на свете, – ответил я.

Мама улыбнулась и похлопала меня по руке.

– Уверена, она подумала о тебе то же самое.

Мне было очень приятно, что мама так сказала, но сам-то я знал: никто не думает при первой встрече со мной: «Ничего себе, Август Гентинг такой изумительный, уникальный и несравненный!» Нет, минуту спустя моё имя уже забывают.

– Можно я пойду к Джонс в следующую пятницу после школы?

– Конечно! – воскликнула мама.

Она явно очень за меня обрадовалась. Я уже давно ни к кому не ходил в гости.

Глава девятая
Джонс

Я сидела за обеденным столом, который мы совсем недавно собрали и поставили, и рисовала. Мы уже достали всё из коробок и подготовили их к переработке. Даже картины на стены повесили. И первые две недели в школе у меня прошли неплохо. Мы с Августом каждый день обедали вместе. Пару дней спустя все забыли о том, что я новенькая, и перестали задавать вопросы, а мисс Фэ оказалась лучшей учительницей на свете. И мне очень нравилось играть на площадке с лазалками. В общем, школа была не такая, как в Коттоне, но всё равно хорошая.

Ринго свернулся калачиком на соседнем стуле и дремал под вечерним солнышком. Он уже перестал прятаться в ванной и начал потихоньку обживаться в квартире.

Тут в дверь позвонили, и я сразу вскочила.

– Это Август!

На экране с камеры безопасности можно было разобрать мутный чёрно-белый силуэт, который махал мне рукой. Позади него стояла женщина в круглых солнечных очках и с тугими кудряшками. Наверное, мама Августа.

– Привет! Поднимайся! – крикнула я в динамик.

Мне сложно было привыкнуть к этой камере. На ферме мы даже дверь не запирали. Гости сами открывали заднюю калитку, снимали уличную обувь и заходили в кухню, даже не постучав. И почти всегда приносили какую-нибудь выпечку или свежий урожай. Папа сразу угадывал, кто пришёл, просто по шагам. «Это ты, Рик? – кричал он из коридора или с веранды. – Ставь чайник, я сейчас подойду».

Мы с мамой вышли на лестничную площадку. Я нервно переминалась с ноги на ногу. Август был моим первым гостем на новом месте. Я уже составила целый список идей, чем можно заняться, чтобы не заскучать.

1. Поесть булочки со сливками и джемом.

2. Показать Августу мою комнату.

3. Урок вязания?

4. Август останется на ужин.

5. Посмотрим фильм?

Август бежал по лестнице, перескакивая через ступеньки. Странно было видеть его не в школьной форме, а в джинсах и толстовке с капюшоном.

– Для вязания всё принёс? – спросила я.

Он просиял и выудил из рюкзака спицы и разноцветные нитки.

А вот его мама нахмурилась.

– Ты ещё вяжешь, Ави? Смотри, чтобы папа тебя за этим не застал.

Август помрачнел.

– Почему Лекси можно, а мне нельзя?

– Ты же знаешь папу. Давай не будем сейчас об этом, – тихо произнесла его мама и обратилась к моей: – Привет. Зовите меня Ник. Спасибо, что пригласили Августа. Ему было очень приятно.

– А я Хелен, и мы правда рады, что он пришёл. Благодаря ему наша Джонс быстрее осваивается в новой школе. Он отличный помощник, постоянно шутит и сыпет интересными фактами.

– Да, на него это похоже, – сказала мама Августа, снимая очки.

Она улыбалась, но лицо у неё выглядело усталым, а глаза грустными.

– Заходите, выпейте чаю или кофе, – предложила моя мама. – Я испекла булочки, они ещё тёплые. Нежные и пышные, не те камни, которые в кафе подают! Не хочу хвалиться, но я получила за них серебряную медаль на шоу выпечки на Пасхальной ярмарке Коттона в прошлом году.

– О, мне очень жаль, но я не могу, – ответила мама Августа. – Уже запланировала на сегодня дела. Ну, Август, будь умницей. Не забывай о вежливости. Вернусь за тобой через несколько часов.

Миссис Гентинг ушла, и мама тихонько вздохнула.

– Ну почему здесь все всегда так заняты?

Мы вернулись в квартиру, и я заметила, что на обеденном столе лежит праздничная скатерть в красный цветочек. А ещё мама достала красивые фарфоровые чашки, синие с белым. Она всё подготовила для вечернего чая с миссис Гентинг. Мне стало за неё обидно. Маме тоже хотелось найти друзей в новом городе.

* * *

Мы съели по две большие тёплые булочки с домашним ягодным джемом и сладкими взбитыми сливками, а потом я отвела Августа к себе в комнату. Папа уже поставил там кровать-чердак из секонд-хенда, а я прикрепила несколько фотографий к большой пробковой доске на стене. Мама для меня распечатала пару снимков с флешки, где я совсем кроха, и ещё немного с нашими животными с фермы, которые не могли поехать с нами.

– Что будем делать? – спросил Август.

Я достала список из кармана и зачеркнула первые две строчки: «Поесть булочки со сливками и джемом» и «Показать Августу мою комнату».

– Можно взглянуть на твою коллекцию глаз? – спросил Август.

Я замешкалась, пока не уверенная, стоит ли ему доверять. Мы знали друг друга всего две недели. Впрочем, Тейлор с Ханной я знала всю свою жизнь, а они до сих пор не ответили на моё видео-сообщение в первую неделю в «Оквуде».

– Если это личное, ничего страшного, – добавил Август. – Но я никому не скажу, честное слово.

Я посмотрела, как он ёрзает на стуле и кудряшки щекочут ему лицо. Вспомнила все шутки, которыми он поднимал мне настроение, все интересные места, которые он показал мне в школе. А ещё он всегда делился со мной маффинами с шоколадом и знал столько удивительных фактов, сколько у меня в голове не поместилось бы.

Я достала из шкафа свою шкатулку с сокровищами. В ней хранились журналы; блокноты для рисования; стеклянная банка, в которую я положила немного земли с нашей фермы, рыхлой и ярко-оранжевой; медали за соревнования по бегу; мягкие игрушки – родители собирались их все отдать на благотворительность, но часть я спасла; и, наконец, жестянка с коллекцией глазных протезов.

Август опёрся ладонями о колени и затаил дыхание, наблюдая за тем, как я медленно поднимаю крышку.

– Это всё результат кропотливой работы специалистов по протезированию, – торжественно произнесла я. – Покрашены вручную, сделаны ровно под мою глазницу. Настоящее произведение искусства. И я их кому попало не показываю, имей в виду.

Август осторожно взял в руки один из протезов и стал внимательно его рассматривать.

– Как их делают?

– Сначала выжимают силикон в мою глазную ямку. Он такой прохладный, но больше я ничего не чувствую. Потом делают макет из воска. Потом уже гипсовую форму и её раскрашивают. На это уходит уйма времени. И специалистов на всю Австралию можно по пальцам сосчитать.

– Может, я выучусь на эту профессию, – задумчиво произнёс Август, раскладывая глаза в ряд по размеру.

Я посмотрела на них и подумала о том, как сильно выросла за всё это время.

* * *

За окном пошёл дождь, и небо потемнело, так что мы решили никуда не выходить. Сидели в комнате, коротали время за играми в телефоне и забавными видео на Ютьюбе. Мои родители «прилегли на минутку» у себя в спальне. Они любили вздремнуть немного перед ужином. Папе было уже пятьдесят четыре, а маме пятьдесят два. Они у меня старше, чем родители других ребят моего возраста, и им чаще нужно отдыхать. Особенно папе. Он работает не покладая рук, с утра до вечера, и у него болят спина и колени.

Ринго заглянул к нам в комнату, и я заметила, что кончик хвоста у него подрагивает. Поэтому слегка встревожилась, как бы он не вцепился Августу в руку, но Ринго, наоборот, замурлыкал и подтолкнул его головой, требуя ласки.

– Ты ему нравишься, – сказала я. – Надо же. Обычно он всех сторонится. Кроме меня, разумеется.

Ринго плюхнулся на пол и перевернулся пузом кверху, вытянув лапы во все стороны. Август погладил его по животу свободной рукой. Другой он держал телефон со включённой игрой. Я улыбнулась, радуясь про себя, что моему коту тоже понравился Август.

Чуть позже, когда игры нам надоели, Август показал мне свой радужный шарфик, уже наполовину готовый.

Я провела пальцами по мягкой шерсти. Наверное, много времени у него на это ушло.

– Ничего себе! И всё сам?

– Лекси мне помогала. Моя сестра.

– Научишь меня?

– Конечно. Я взял для тебя спицы. Какой цвет хочешь?

Я выбрала ярко-жёлтый. Он напоминал желтки из куриных яиц с нашей фермы. В городе они почему-то были бледнее. Мама подозревала, что как раз из-за этого омлет получается не такой вкусный. Может, нам пора перестать всё сравнивать.

Август набрал петли мне на спицы и показал, как правильно их держать. Спицы выскальзывали у меня из пальцев, как вареные макаронины. После пятой ошибки я не выдержала и отложила вязание. Тем более что и глаз у меня разболелся.

– Если честно, мне плохо видно петли, – призналась я.

После этого Август долго молчал, а потом снова заговорил:

– Лекси вяжет в темноте, когда мы с ней смотрим фильмы, и даже не глядит на свои пальцы. А у меня тоже сначала совсем не получалось. Я вечно спускал петли, и в шарфе появлялись огромные дыры. Но мы можем сделать перерыв, если хочешь. Поиграем в настолку или посмотрим кино?

– Подожди, я ещё раз попробую. Повтори, пожалуйста, что там надо делать?

Я снова взялась за спицы, на этот раз полагаясь на советы Августа и стараясь даже не смотреть на вязание, ориентируясь только по его голосу.

– Вот так? – спросила я, вытягивая петлю.

– Отлично!

Постепенно я начала разбираться, что от меня требуется, и сама провязала целый ряд, без подсказок. К тому времени, как пришла миссис Гентинг, у меня был готов ярко-жёлтый квадратик, а Август почти закончил свой шарф.

* * *

Поздно вечером, когда я уже ложилась спать, папа зашёл пожелать мне спокойной ночи. Он взял мой жёлтый квадратик и покрутил в пальцах, тихо присвистнув.

– Довольно неплохо для первой попытки. Знаешь, моя мама прекрасно вязала крючком. Почему бы тебе не попробовать?

– Вязание – это не для меня. Мне больше нравятся приключения.

– Ах, ну конечно. Кстати, об этом! Пойдём завтра утром на занятие по спортивному скалолазанию?

– Скалолазанию? Правда?

– Да, я нашёл скалодром неподалёку. Что думаешь? А в следующий раз поедем в национальный парк за городом.

– Ой, с радостью! Спасибо, пап!

– Тут не так уж и плохо. Мы скоро приживёмся.

– Знаю.

В эту же минуту на станции со скрежетом затормозил прибывший поезд. Мы оба поморщились.

– Хотя затычки для ушей, пожалуй, не помешают, – добавил папа.