Текст книги "Золотой Сын"

7
Нелюбимый сын

У Луны нет темной стороны. По крайней мере – по-настоящему темной. Все плавает в свете миллионов оттенков, которые переливаются и отражаются от стальной, покрытой трещинами кожи луноскребов. Извивающиеся трамваи и воздушные магистрали, светящиеся коммуникационные центры, переполненные рестораны и аскетичные полицейские участки вплетены в металлический эпидермис города, словно кровеносные сосуды, нервные окончания, потовые железы и волосяные луковицы.

Быстро пролетаем над районами золотых, минуя верхние зоны города, наводненные челноками и гравиботами, – патриции спешат в оперные залы на верхних уровнях башен высотой в километр. Ныряем ниже, проносясь мимо зажиточных кварталов серебряных и медных, лавируем между винтовыми аэролестницами и аэропоездами, мчимся над районами для среднего класса, где живут желтые, зеленые, синие и фиолетовые, а затем оказываемся в нижнем ярусе. Здесь нашли пристанище низшие цвета – серые и оранжевые.

Корабль опускается все ниже и ниже, в самое чрево города, где корнями в землю уходят гигантские лианы свай, на которых стоит весь город. Мириады представителей низших цветов едут сюда на общественном транспорте со своих заводов, возвращаются в квартиры без окон – крошечные клетушки площадью не более трех квадратных метров. Там можно разве что кровать поставить, да и то с трудом. Грязные, переполненные машинами бульвары задыхаются от выхлопных газов. Чем глубже мы опускаемся, тем меньше становится фонарей, больше замызганных построек и странных животных, зато граффити тут потрясающие. Краем глаза замечаю серого полицейского, который арестовывает бурых вандалов, нарисовавших на стене жилого комплекса изображение повешенной женщины – моей жены – высотой в десять этажей, с огненно-рыжими волосами, исполненными цифровой краской. В груди все сжимается, и стены, возведенные мной вокруг воспоминаний об Эо, начинают рушиться. Сотни раз я видел это изображение, легенды о ее самопожертвовании разлетелись по разным городам, по всем уголкам света. Однако каждый раз я ощущаю почти физическую боль, нервные окончания в груди подрагивают, сердце выскакивает, челюсти непроизвольно сжимаются, а в горле встает ком. Жизнь – жестокая штука, но изображение моей погибшей жены стало для многих символом надежды.

Сюда не посмеет сунуться никто из наших врагов. Тут нет ни лишних ушей, ни лишних глаз. Здесь процветают преступные синдикаты, ведущие постоянную борьбу за территорию, право убивать, грабить и торговать наркотиками. Мой загадочный друг захотел встретиться в настолько уединенном месте, что с ним не сравнится ни одно другое. Волнуюсь, понимая, что игра явно пойдет не по правилам. Но Виктра права, а Рок ошибается: терпеливое ожидание добра мне не принесет, надо рискнуть!

Команда ищеек прочесала выбранный для посадки заброшенный гараж и выставила караульных. Они обеспечивают безопасность челнока, пока отряд Валентина сопровождает меня из гаража на грязную улицу. Непролазные переулки, заваленные мусором, похожи на нужник. Густой влажный воздух пропитан сладковатым запахом гниения и сажи, исходящим из мусорных баков. Уличные торговцы выкрикивают цены на свои товары, стоя на потрескавшихся асфальтированных тротуарах, кишащих красными, бурыми, серыми и оранжевыми всех мастей – беспризорниками, инвалидами, рабочими, бандитами, торчками, матерями и отцами, попрошайками и калеками, детьми. Одним словом – пропащими душами.

Эо сказала бы, что благодаря этому аду они смогли построить свой рай, и оказалась бы совершенно права. Смотрю вверх, на жилые дома высотой метров в пятьсот, на серую дымку выхлопных газов, которая служит потолком этим бетонным джунглям. Пространство над головой исчерчено линиями бельевых веревок и электропроводов. Полная безнадега. Здесь нужно изменить все, от начала до конца!

Встреча назначена в месте под названием «Берлога полуночников». На огромном, высоком здании таверны мигает красная неоновая вывеска, покрытая засаленными граффити. Пятнадцать открытых уровней нависают над центральным питейным залом, где стоят столы и кабинки, обшарпанные от постоянного наплыва посетителей. Раздается звон бутылок и стаканов, плеск бухла. Темно-синие и розовые огоньки мигают на пятнадцатом этаже, где выступают танцовщицы, с которыми клиенты могут уединиться за отдельную плату. Мы с Валентином проходим мимо двоих громил с биомодифицированными лапищами. Один из них, черный, бледен, словно мрамор, руки у него потолще моих, второй – темнокожий серый, с встроенным в плечо импульсовиком.

Остальные серые один за другим через равные промежутки времени входят в таверну вслед за мной. Некоторые из них в линзах, пытаются сойти за представителей других цветов. На одной даже надета биомаска, благодаря которой ее ни за что не отличишь от какой-нибудь розовой милашки. Догадаться, что это цифровая иллюзия, невозможно – разве что поднести к ее лицу магнит. Вся группа чувствует себя в этом заведении как дома. Не могу похвастаться тем же, несмотря на то что они замаскировали меня под черного.

Знаки на моих запястьях прикрыты эндопротезами с символикой черных. Волосы стали белыми, глаза – черными. Кожа на несколько тонов бледнее. Мы с Виктрой слишком высокие, чтобы нас могли принять за представителей других цветов. К счастью, черные тоже захаживают в это заведение, хоть и не так часто, как другие плебеи. Следую за Валентином к нише в дальней части зала, где за столиком сидит молодой мужчина. Его загораживают своими спинами телохранители, один из них черный. В оцепенении глядя на него, я вижу, как он встает из-за стола и пересаживается за соседний. Остальные провожают его взглядом, а потом как ни в чем не бывало снова утыкаются в свои стаканы – словно водоплавающие птицы, мимо которых только что проплыл крокодил. Черный на фут выше меня. Его лицо покрывает татуировка с черепами. Меченый!

Да, как тут не узнать. Вот и вся маскировка…

– Лучше править в аду, чем прислуживать в раю? – спрашиваю я у развалившегося на стуле мужчины.

– Будет тебе, Жнец! Даже Мильтон понимал, что Люцифер тот еще сукин сын, – загадочно улыбается он и жестом приглашает меня сесть напротив. – Хватить нависать надо мной, как скала!

Он даже не потрудился замаскироваться.

– А я-то думал, что друг окажется новым, – вопросительно смотрю я на Виктру.

– Ну, вы с ним никогда не были друзьями. Так что теперь все будет по-новому. Ладно, мальчики, развлекайтесь!

– Ты не останешься? – спрашиваю я.

– Я проводила тебя до дверей, а дальше уж ты как-нибудь сам, – со смехом отвечает Виктра, игриво щиплет меня за задницу и, грациозно покачивая бедрами, исчезает в толпе.

Шакал смотрит ей вслед, слегка подавшись вперед.

– А я думал, что женщины тебя не интересуют.

– Да я и в гробу не смог бы оценить ее по достоинству! Но что я тебе рассказываю, ты же много месяцев провел в космосе. Весь корабль был в твоем распоряжении, ну чем там еще заниматься?

Сажусь напротив него. Он протягивает мне бутылку зеленоватого пойла.

– Нет, – качаю головой я, – если уж пить, так только для того, чтобы забыть о людях вроде тебя.

– Опа! Цитируешь Аркоса, если я не ошибаюсь? Одно из лучших оскорблений Лорна, хотя и остальные тоже вполне себе.

Он молча смотрит на меня с загадочным видом. Лицо не выражает ровным счетом ничего. Глаза – все равно что гладкие, истертые временем монеты. Волосы песочного цвета. Единственной рукой он с бешеной скоростью вращает пальцами золотой стилус, похожий на быстро скачущее по растрескавшейся земле насекомое.

– Шакал из дома Августусов и Жнец с Марса снова вместе после долгой разлуки. Как же низко мы пали!

– Место встречи выбирал ты, – напоминаю я.

Он убирает стилус за ухо, берет с блюда куриную ножку и зубами сдирает с нее кожу.

– Тебе здесь неуютно?

– С чего ты взял? Нам обоим прекрасно известно, что ты предпочитаешь полумрак.

– Сколько же в тебе гордыни, Дэрроу Андромедус! – внезапно смеется он, и его смех похож на пронзительное завывание собаки, которую ткнули ножом. – Все родственники мертвы, да и при жизни мало чего стоили! Серая посредственность, родители даже не попытались ввести тебя в общество. Друзей не осталось. Пока ты каким-то чудом не поступил в училище, никто о тебе и слыхом не слыхивал. Но тебе дали шанс, и ты вознесся!

– Что ж, смотрю, ты все так же любишь потрепаться, – бормочу себе под нос я.

– А ты все так же любишь наживать врагов.

– Каждому свое, – отзываюсь я, разглядывая обрубок, красующийся на месте его правой руки. – Тебе так нравится привлекать всеобщее внимание? Ты, наверное, единственный среди золотых, кто решил не обзаводиться новой рукой.

– Жнец, я бы на твоем месте не стал хамить! От твоей репутации камня на камне не осталось. Банковские счета пусты. Ах да, – с довольным видом продолжает он, заметив мое недоумение, – ты разве не знал? Если Плиний решает подрезать кому-нибудь крылышки, то делает это со знанием дела. Он снял все деньги с твоих счетов, так что у тебя за душой ни гроша. И вот ты сидишь на оборотной стороне Луны наедине со мной и по-прежнему нарываешься на грубость!

– Твои люди? – спрашиваю я, окидывая взглядом низшие цвета вокруг нас. – Признаться, я думал, что они вызывают у тебя отвращение.

– А кто сказал, что родители обязаны любить своих детей? – с милой улыбкой вопрошает Шакал. – Они лишь продукт наших золотых чресел, – небрежно бросает он, впиваясь зубами в куриную ножку, разгрызает кость и отшвыривает ее в сторону. – Знаешь, чем я занимался все это время?

– Дрочил в кустах?

– Ну что ты, бог с тобой! Поражение от твоей руки отбросило меня назад, вынужден признать. Ты навредил мне и моим планам. Сестра тоже сильно меня обидела. Вставила кляп, связала и бросила обнаженным к твоим ногам, неслыханно! Это меня очень задело, особенно если учесть, что все дамы и господа нашей высокочтимой касты вдоволь повеселились за мой счет!

– Мы оба прекрасно знаем, что ты не чувствуешь боли, Адриус.

– О, прошу тебя, называй меня Шакалом! В твоих устах имя Адриус звучит как кошачий лай!

Его передергивает, но он тут же с выражением глубокого удовлетворения откидывается на спинку стула, когда бурая с толстыми предплечьями, бледной кожей, испещренной татуировками, и изрытым оспинами лицом выносит из кухни три дымящиеся тарелки и ставит их на стол перед нами.

– Благодарю! – произносит он, забирает себе две тарелки, а я с подозрением поглядываю на третью. – Я не отравитель, – тут же заявляет он. – Сто раз мог отравить отца, если бы захотел, но не стал. А знаешь почему?

– Да, ты ведь так и не получил от него того, что тебе нужно.

– Чего же?

– Его одобрения.

– В чем-то ты прав, – соглашается Шакал, глядя на меня поверх пара, идущего от тарелок. – Мне многие предлагали контракты, но не ради меня самого, а ради имени моего отца. Они презирают меня, потому что я ел своих сокурсников. Какие лицемеры! Что мне еще оставалось делать? Нам велели победить любой ценой, и я сделал все что мог! А теперь они, видите ли, недовольны! Как будто сами такие благородные и никогда не опускались до убийства! Безумие какое-то! – вздыхает он, качая головой. – Да, я мог бы пойти учиться военному делу, как это сделал ты. Мог бы изучать политику в школе политологии на Луне. Мог бы стать неплохим судьей, если бы научился терпеть Венеру. Но я вознесусь и без этих высокомерных ублюдков. Без всех этих ненужных школ!

– Про тебя разные слухи ходят. Это правда?

– До некоторой степени, – кивает он, поливая лапшу в тарелке красным острым соусом. – Я бизнесмен, Дэрроу. Покупаю. Владею. Создаю. Конечно, многие напыщенные золотые засранцы считают меня просто алчным серебряным. Но я не лорд эпохи заката Европы двадцатого века и прекрасно понимаю, что практичный подход и наличие имущества дают власть. Однако есть вещи куда важнее денег: люди, идеи, инфраструктура. Эти штуки – более коварное оружие, чем всякие космические флагманы и лезвия! – провозглашает он, забавно взмахнув рукой. – Вот скажи, какой смысл иметь корабль, если ты не можешь добыть и привезти продукты питания для своей команды?

– Это место принадлежит тебе? – спрашиваю я.

– В некотором смысле, – оскалившись, улыбается он. – Буду говорить с тобой прямо. Когда мы покинули училище, нам было по восемнадцать. Скоро нам исполнится двадцать. Два года я провел в изгнании и теперь намерен вернуться домой.

– И вести светские беседы с золотыми засранцами? – смеюсь я. – Если ты вообще следил за новостями, то должен знать: я у твоего отца не в чести!

– Следил за новостями… – задумчиво произносит он, переглядываясь с Виктрой. – Жнец, я не слежу за новостями, я их создаю! Ты хоть знаешь, какой долей всей индустрии коммуникаций я обзавелся?

– Нет.

– Вот и хорошо, значит я все сделал как надо. Я владею двадцатью процентами. Наша с партнером доля составляет около тридцати процентов. А знаешь зачем? Разумеется, семьи вроде родственников Виктры не считают бизнес грязным занятием. В конце концов, Юлии подвизаются в торговле на протяжении многих веков. А вот к средствам массовой информации почему-то относятся по-другому. Как будто это что-то скользкое и этим может заниматься только Квиксильвер и ему подобные. Зачем же человеку моего происхождения так мараться? Сейчас объясню: представь себе, что средства массовой информации – это как водопровод для города посреди пустыни. Пустыни в переносном смысле, разумеется. В моей власти предоставить лишь тридцать процентов того, что поступает по трубам, однако я оказываю влияние на все сто процентов, поскольку моя вода заражает остальную. Такова природа средств массовой информации. Могу захотеть, чтобы у этого города в пустыне начались галлюцинации. Чтобы его обитатели корчились от боли. А может быть, я хочу, чтобы они подняли восстание? – добавляет он, кладя палочки на стол. – Видишь, все зависит от моего желания.

– И чего же ты хочешь? – спрашиваю я.

– Твою голову, – отвечает он, и наши взгляды скрещиваются, словно стальные пруты, ударяясь друг о друга с такой силой, что все тело пронизывают острые вибрации.

Рядом с ним мне становится нехорошо чуть ли не на физическом уровне, стоит только посмотреть в эти мертвые золотистые глаза. Шакал молод, мой ровесник, однако в нем осталось что-то ребяческое, – кажется, через многовековую историю его касты на меня смотрит любопытный мальчишка. Поэтому Шакал и кажется мне извращенцем. Дело не в жестокости и злости, которыми пышет его взгляд, тут другое. Помню жуткий рассказ Мустанга о том, что ее брат в детстве убил львенка, потому что хотел разглядеть его внутренности и понять, как он устроен.

– Странное у тебя чувство юмора.

– Знаю. Но я рад, что мои шутки до тебя доходят! А то ауреи нынче стали такие вспыльчивые! Чуть что, сразу – дуэль, честь, кровь! А все почему? Да скучно им! Не с кем им драться! Чертовски банальная и занудная история…

– Так ты вроде что-то хотел сказать.

– Ах, ну да. – Шакал проводит рукой по зализанным назад волосам, совсем как отец. – Я пригласил тебя сюда, потому что Плиний – мой враг. Он очень сильно усложнил мне жизнь. Даже в мой гарем пробрался. Знаешь, сколько его шпионов я уже убил? Слуг приходится менять как перчатки… Ты не думай, я не жалуюсь, – быстро добавляет он.

– А я уж было решил, что жалуешься.

– Ты сможешь действительно помочь мне, но только в том случае, если поймешь тонкости моего положения. В данный момент Плиний решает, кто в фаворитах у папочки. Нашептывает ему на ушко, змея подколодная! Кстати, Лето – его ставленник, ты в курсе? – спрашивает он, и я отрицательно качаю головой. – Он нашел этого чудо-мальчика, понял, что тот сумеет растопить ледяное сердце моего отца, потому что очень похож на моего умершего брата Клавдия. Итак, Плиний занялся его обучением и подготовкой, а потом убедил отца взять его на попечение – конечно же, чтобы впоследствии тот объявил Лето своим наследником. И тут в ритме вальса в нашу жизнь врываешься ты, и все планы Плиния летят к чертовой матери! Он потратил два года на то, чтобы избавиться от тебя, и в результате у него это получилось. Точно так же он поступил и со мной. Теперь Лето станет наследником отца, а Плиний будет хозяином Лето. Вот такая история.

Я потрясен. Конечно, с Плинием шутки плохи, но я и не подозревал, что он настолько опасен.

– И что ты собираешься делать? – окидывая взглядом зал, спрашиваю я. – Вновь завоевать благосклонность отца с помощью плебеев, которые по твоему знаку схватятся за вилы?

– Как золотой, получивший приличное образование, ты наверняка в курсе, что в Затерянном городе всем заправляет некий преступный синдикат. Огромная криминальная лига, следы которой ведут далеко вверх и теряются где-то рядом с кабинетом верховной правительницы нашего скромного Сообщества. Октавия Луна многим кажется образцом золотой добродетели, но на самом деле она – мастер грязных делишек: на ее счету заказные убийства, организации рабочих забастовок на территориях ее собственных лордов-губернаторов, тайные встречи. В Затерянном городе она занимается тем же, что и все. Октавия и ее фурии лично отбирали членов руководства преступного синдиката, эта троица – творение ее рук. Но сейчас будет самый смак, готовься! Мне удалось выйти на некоторых членов организации, которые… ну как тебе сказать… обеспокоены сложившейся ситуацией.

– Им не нравится Луна? – хмурюсь я.

– Да она та еще сучка! Плюнула в лицо моему отцу и стала крутить шашни с семьей Беллона, но дело не в этом. Людям, о которых я говорю, на все это вообще чихать. Они из низших цветов, Дэрроу, и больше всего на свете хотят взобраться на самый верх этой кучи дерьма.

– Но почему Затерянный город? – спрашиваю я. – Почему именно здесь?

– Ну, это лишь крошечный элемент головоломки. Я собираюсь помочь этим амбициозным низшим цветам подняться наверх, однако не бесплатно. Когда они придут к власти, то положат конец самой страшной чуме, мучающей наше Сообщество: Аресу и его Сынам.

8
Альянс

– Сыны Ареса? – переспрашиваю я, холодея. – Неужели они и правда представляют собой настолько серьезную угрозу?

– Пока нет, но за этим дело не станет, и верховная правительница прекрасно это понимает. Как, впрочем, и мой отец. Просто сейчас считается дурным тоном говорить об этом вслух. Сообщество и раньше сталкивалось с террористическими ячейками. Несколько хорошо обученных убойных отрядов – и финита ля комедия. А вот с Сынами Ареса все далеко не так просто. Они не крысы, кусающие нас за пятки, а, скорее, колонии термитов, медленно, но верно подтачивающие наш фундамент. Действуют тихо и незаметно, и, когда их работа будет завершена, дом рухнет и погребет нас под своими стенами. Мой отец поручил Плинию уничтожить Сынов, но политику это не удалось и не удастся: во-первых, Сыны Ареса умны, во-вторых, мои средства массовой информации привлекают к ним внимание. Рано или поздно настанет день, когда они начнут внушать Сообществу, верховной правительнице и моему отцу настоящий ужас, когда сама управленческая система начнет давать сбои, и тут я выйду из тени и скажу: «Я исцелю вас от этой чумы за три недели». А потом с помощью моих средств массовой информации, с помощью наемных убийц из синдикатов я перебью всех Сынов, а ты торжественно обезглавишь самого Ареса!

– Хочешь сделать из меня марионетку?

– Видишь ли, я не хорош собой, мной не восхищаются окружающие, а вот ты похож на завоевателей былых лет: харизма и добродетель! Глядя на тебя, люди не увидят ни тени декадентского распада нашей жалкой эпохи, не заметят политической грязи, которой замарался дом Луны с тех пор, как захватил власть. Все будут смотреть на тебя и видеть дарующий очищение меч, рассвет грядущего дня, новый золотой век!

Да, сынок весь в отца. Оба хотят расправиться с Сынами Ареса схожими способами. Мурашки по спине бегут, если представить, какая бойня начнется между головорезами синдикатов и агентами Ареса. Сынам в такой битве не выжить.

– Сыны Ареса – всего лишь начало, отправная точка. Ведь ты хочешь власти, правда, Шакал?

– А чего еще можно желать?

– Но Марса тебе недостаточно…

– Если я ростом не вышел, то это не значит, что мне не дано высоко подниматься в своих мечтах! Мне нужно все или ничего, поэтому я готов идти до конца, чтобы получить желаемое. Готов даже поделиться с другими.

– Полагаю, ты не в курсе одной забавной истории, случившейся пару месяцев назад. Спроси у любого золотого, они тебе расскажут. Ты узнаешь, что семья Беллона сделала со Жнецом с Марса. Нет у меня больше репутации! Все надо мной смеются!

– Кассий был опозорен, – раздраженно парирует Шакал. – Его все презирали. Поражение в училище. Позор. И что? Кто он теперь? Самый опасный дуэлянт на Луне! Он бросал вызов каждому, кто осмеливался поставить под сомнение его достоинство, а теперь стал любимчиком верховной правительницы! Ты в курсе, что старая ворона собралась сделать его всадником-олимпийцем? Лорн Аркос и Венеция Рейн в этом году ушли в отставку, значит места Рыцаря Гнева и Рыцаря Зари свободны.

– Она сделает его одним из двенадцати?!

– Он лишь пешка в ее игре, – наклоняется ко мне Шакал, – а вот я устал быть пешкой в руках старших!

– Я тоже! Как будто они нас розовыми считают! – горячо поддерживаю его я.

– Так давай же вознесемся вместе! Я стану скипетром, а ты – мечом!

– Ты не будешь делиться властью. На тебя это не похоже.

– Я сделаю то, что должен. Не больше и не меньше. Мне нужен полководец. Я стану Одиссеем, а ты – Ахиллесом.

– Ахиллес в конце погибает.

– Тогда не повторяй его ошибок!

– Идея неплохая, – медленно произношу я, глядя, как лицо Шакала расплывается в улыбке. – Есть только одна проблема, Адриус. Ты социопат. Ты не просто делаешь то, что должен, а надеваешь любые маски, притворяешься кем угодно и меняешь личности как перчатки. Как я могу доверять тебе? Ты убил Пакса. Моего друга, защитника твоей собственной сестры, – добавляю я и умолкаю.

– Мы с Паксом не были знакомы. Для меня он был лишь препятствием на пути. Разумеется, я слышал о доме Телеманусов, но после того, как Клавдию вышибли мозги, отец разлучил нас с Мустангом, чтобы защитить. Меня поместил в еще более строгую изоляцию, чем ее. Я был его наследником. У меня не было друзей, только наставники. Он лишил меня детства и юности. А потом просто взял и избавился от меня, точно так же, как от тебя! Просто потому, что мы проиграли! Мы с тобой – словно зеркальные отражения друг друга!

На уровне выше нас начинается драка. Раздается выстрел. Телохранители бросаются вперед, хватаясь за оружие. Большинство гостей даже не шелохнулись, как будто ничего не произошло.

– Что насчет твоей сестры? – поколебавшись, спрашиваю я, в глубине души понимая: придется согласиться на его предложение, поскольку у меня нет другого выбора.

– Хочешь узнать, как она поживает? – невозмутимо интересуется он. – С кем делит постель? Спрашивай, у меня есть ответы на все вопросы. Я вижу все!

– Этого я знать не хочу, – качаю головой я, пытаясь не думать о том, что она может делить постель с кем-то, кроме меня, и радоваться кому-то другому, хотя вполне этого заслуживает. И вообще, мне неприятна сама мысль, что Шакал в курсе таких вещей. – Она участвует в твоем плане?

– Нет, – мрачно рассмеявшись, отвечает Шакал. – Знаешь, она же теперь с Луной! И смех и грех, честное слово! Кто бы мог подумать, что из нас двоих именно она окажется блудной дочерью? Или переплюнет меня, по крайней мере…

– Она не должна пострадать. Если с ней что-то случится, я тебе глотку перережу, – спокойно сообщаю ему я.

– Фу, как агрессивно! Но черт с ним, договорились! Значит, ты в деле?

– Я в деле с того момента, как принял предложение Виктры и отправился сюда. У меня нет выбора, и ты это прекрасно знаешь. Никто другой не вызвал бы меня сюда для разговора. Все пришло к логическому завершению.

Мы пожали друг другу руки, словно друзья. Всю свою жизнь Шакал когтями и клыками боролся за право на жизнь. Смотрю на него, такого маленького и незаметного в мире богов, и он кажется мне почти что героем, благородно сражающимся с отвергнувшим его отцом, с членами Сообщества, которые смеются над его ростом и слабостью, обзывают его каннибалом, хотя сами приказали ему идти на все ради победы. Мы с ним странным образом похожи. Он мог бы сделать себе протез, но не стал, сочтя отсутствие руки знаком отличия, а не позорной меткой.

Поэтому я сыграю в его игру. А потом, когда все закончится, убью его. Пакс будет отомщен.

– Чудесно, Дэрроу, чудесно! – широко улыбается он.

– Что дальше? – спрашиваю я. – Ты ведь наверняка хочешь от меня чего-то прямо сейчас.

– Есть один золотой, Фенсор Друзилла. Ему стало известно о моем… сотрудничестве с синдикатами. Пытается меня шантажировать. Ты должен его убить.

– Когда? – Я и бровью не повел.

– Через неделю, не раньше. Уничтожив его, мы окажемся в почете у родни верховной правительницы, он кое-кого, скажем так, оскорбил. Убей Фенсора, и попадешь в фавориты.

– Постой, – едва сдерживаю я смех, – ты что, хочешь, чтобы я стал каким-то галантным эльфом? Порхал при дворе и укладывал дамочек в постель? – спрашиваю я, а сам думаю: Мустанг наверняка решит, будто все это ей назло.

– А кто говорил про дамочек? – недоверчиво вглядывается в мое лицо Шакал.

– Ах вот оно что… Родня – это мужчина? Дело принимает серьезный оборот… Слушай, ну для таких фокусов тебе лучше было нанять Тактуса.

– Нет, что ты! – неожиданно хихикает Шакал. – Ты справишься! Но об этом позже. Пока можешь расслабиться. Я выкуплю твой контракт через третье лицо, как только его выставят на аукцион.

– Беллона тоже будут пытаться купить меня.

– У меня есть напарник. Мы их переиграем.

– Виктра?

– Нет. Она скорее посредник. Ты пойми, Виктра, она не совсем… ну как бы это сказать… не партизанка она, в общем. Просто любит навести шухер. А вот с моим напарником ты скоро познакомишься.

– Так дело не пойдет! Хочу познакомиться с ним прямо сейчас, я тебе не марионетка! Я рассказываю тебе все, что знаю, поэтому, будь добр, поступай так же!

– Это нечестно, я же знаю гораздо больше тебя! Хотя ладно, будь по-твоему! Увидишь его сегодня. Не то чтобы я тебе не доверял… просто я думаю, что ему лучше представиться тебе самостоятельно.

– Ладно, с этим решили. Еще мне нужны упыри. И Севро.

– Заметано. А еще тебе надо выбрать мастера меча, кто-то должен поднатаскать тебя во владении лезвием. В будущем потребуется, чтобы ты убил несколько человек у всех на виду.

– Я умею пользоваться лезвием.

– А люди, знаешь ли, другое говорят. Да ладно тебе, чего тут стыдиться! У меня есть несколько человек на примете. Жаль, что Аркос не дает уроков. Сейчас у меня хватило бы денег на Каменного Рыцаря и его стиль гибкой ивы…

Он умолкает, отворачивается и пристально смотрит на изящную женщину, которая пробирается через дым, стоящий в таверне коромыслом, словно капелька янтаря, падающая в туман. От ее кожи пахнет миндалем, а от губ – цитрусовыми. Красавица грациозно подходит к нашему столу, жаркая и томная, словно воздух на летних пляжах Венеры. Кости хрупкие, точно у пташки. На ней черное неглиже, закрывающее все тело, кроме обнаженных плеч.

Ловлю ее взгляд и чуть не падаю со стула, сраженный в самое сердце. Пульс учащается. Это она! Крылатая девушка, которая не умела летать! Но как… Видимо, сбежала от Микки. От крыльев не осталось и следа, девочка превратилась в женщину. Что Эви здесь делает?! Ее послали Сыны Ареса? С трудом сохраняю самообладание. Однако она меня не узнала.

– А я и не думал, что среди сорняков растут такие… розы, – мурлычет ей Шакал.

Она звонко смеется, и мне кажется, будто бабочка трепещет крылышками. Эви проводит рукой по краю стола и пожимает плечами:

– Обычные мужчины не могут себе позволить необычные вещи. Но до моей хозяйки дошли слухи, что в Затерянном городе появилась парочка необычных мужчин, поэтому меня прислали в качестве… подарка.

– Ах вот оно что, – одобрительно смотрит на нее Шакал. – Девочка синдиката. Вебонна, так? – спрашивает он. Эви кивает. Шакал переводит взгляд на меня и принимает мое изумление за страстное желание. – Отведи ее наверх, Дэрроу! За мой счет. Считай это дружеским подарком. Скажи, если захочешь купить ее. Дела обсудим завтра.

Услышав мое имя, Эви на минуту теряет присутствие духа, делает шаг назад, и я замечаю, что ее дыхание становится сбивчивым. Наши взгляды снова встречаются. Ясно, теперь она разглядела под личиной черного меня настоящего, алого, погребенного под тоннами лжи. Однако, раз она удивлена, значит пришла сюда не ради меня, а ради Шакала. Почему? Она работает на Сынов Ареса? Или Микки продал свою любимицу гангстерам Вебонны?

– Я не работаю с рабами, – произносит Эви, показывая на знаки черных на моих запястьях.

– Поверь мне, этот раб тебя приятно удивит.

– Но, господин, я…

Шакал хватает Эви за руку, резко выкручивает и шипит ей на ухо:

– Заткнись и делай, что тебе говорят, девочка! Иначе мы возьмем то, что тебе не захочется отдавать!

Ослепительно улыбнувшись, он отпускает ее. Эви вся дрожит и потирает запястье. Розовым так легко причинить боль.

– Думаю, дальше я справлюсь сам, друг мой, – вставая, говорю я.

– Не сомневаюсь, приятель, не сомневаюсь!

Взмахом руки отсылаю телохранителей, которые пытаются пойти за мной, и поднимаюсь вслед за Эви по аэролестнице, ведущей на четвертый этаж. Кое-кто из местных завсегдатаев улюлюкает нам вслед. И тут мой взгляд падает на один из видеоэкранов над баром. Там, в трехмерном изображении, показывают взрыв. Кажется, кафе. Кафе для золотых! Широко раскрываю глаза, увидев, каков масштаб нанесенного ущерба. Неужели это Сыны?!

На втором экране мелькает сцена другого теракта. Потом еще одна, и еще, и еще… Более десятка взрывов полыхают на экранах, висящих по всей таверне. Все разом поворачиваются к ним и умолкают. Эви сжимает мою руку, и теперь я точно знаю, что взрывы устроили Сыны Ареса. Они послали ее сюда. Но почему на Луну? Почему к Шакалу? Почему не вышли на связь со мной?

– Скорей! – торопит меня она, когда мы минуем пятнадцатый этаж.

Эви тащит меня через розовые огни, мимо танцовщиц и жадно взирающих на них громил, к последней двери в конце узкого коридора. Заходим в темную комнату, и в нос тут же бьет едкий запах масла для импульсовика. Позади едва заметно колышется воздух, и в помещении возникает человек в плаще-невидимке. Мне приходится взять себя в руки, чтобы не поддаться инстинктивному желанию убить его.

– Он свой! – резко бросает ему Эви, включает свет, и я вижу шестерых алых в тяжелых армейских плащах и демошлемах с оптикой высокой точности. – Вызывайте гидроплан!