Текст книги "С мечом кровавым"

7. СРАЖЕНИЕ

На следующий день – во всяком случае, так это воспринимал Мима – ему сообщили о сражении, которое требовало его присутствия. Мима и Восторг провели приятную ночь в отлично оборудованной Цитадели; они занимались любовью, беседовали и смотрели научный телевизор, где как раз передавали новости о недавних должностных перестановках в ведомстве воплощения Войны, о чем, кажется, все уже знали. Восторг была очень польщена, когда ее назвали смертной супругой инкарнации и показали, как она мило улыбается в камеру, хотя никакого такого интервью в действительности не было. Но утром тот же телевизор сам включился, когда передавали сообщение о битве, и Миме пришлось встать, чтобы приступить к новым обязанностям.

– А как же я? – воскликнула Восторг. – Я не могу отправиться с тобой на войну, а оставаться здесь одной мне страшно.

Мима начинал ощущать неудобства, таившиеся в полностью зависимой женщине.

– Я что-нибудь придумаю, – пропел он.

Мима прошел в изысканную туалетную комнату и щелкнул пальцами. Тут же он услышал, как появился дворецкий. Не вошел, а просто появился. Но теперь, когда Мима понимал суть происходящего, это не удивляло.

– Леди Восторг не хотела бы оставаться одна в этом странном месте.

– Проводите ее в Восточное крыло, – посоветовал дворецкий.

Мима не понял, чем это поможет, однако уже убедился в компетентности здешних слуг и спорить поэтому не стал.

Закончив туалет, который включал в себя облачение в сияющий золотой плащ, соответствовавший его должности, Мима поспешил присоединиться к Восторг. Тем временем ей тоже помогли одеться – на девушке было шелковистое малахитово-зеленое платье, в котором она выглядела необыкновенно привлекательной, а в волосы вплетены прекрасно обработанные самоцветы. Настоящая принцесса!

– Когда поедим, я покажу тебе Восточное крыло, – сообщил Мима.

Она подняла очаровательную черную бровь.

– Ты уже осмотрел замок?

– Дворецкий заверил меня, что тебе там понравится.

После завтрака они направились туда, и у принцессы даже дух перехватило от восхищения. Это было очень похоже на дворец, в котором она жила на Земле, с застекленными окнами, фонтанами, сообщающимися садами, где цвели знакомые растения. Высокий купол защищал их от проливных муссонных дождей. На нижней террасе стоял ручной слон.

– Мне надо на работу, – пропел Мима.

Она почти не слышала его.

– Ах, какая прелесть! – восклицала Восторг, обходя Восточное крыло и разглядывая красивые скульптуры.

Мима решил оставить ее; некоторое время принцесса не будет скучать.

Он направился в парадный зал. Там уже собрались его помощники: Завоевание, Кровопролитие, Голод и Мор в разноцветных накидках.

– Вы знаете дорогу?

– Наши кони знают, – ответил Завоевание.

Кони. Мима как-то не подумал об этом, но, конечно же, они должны быть верхом. Гея говорила, что у него есть лошадь. Как же ее зовут?.. Верре!

У выхода из Цитадели ждали пять великолепных коней. Не составляло труда определить, какой конь кому принадлежал, поскольку у каждого была соответствующая масть.

– Верре, – пропел Мима, и конь тут же подошел к нему.

Мима вскочил на огромного паломино note 9Note9
  лошадь золотистой или кремовой масти со светлым хвостом и гривой; порода была выведена на юго-западе США


[Закрыть] и сразу почувствовал, что о таком жеребце мужчина может только мечтать. Животное было сильным, гибким и так хорошо слушалось поводьев, что, казалось, править им можно с помощью мысли. Этот конь был как бы продолжением наездника.

Остальные тоже сели в седла и подъехали к Миме. Завоевание был на жеребце-альбиносе с ослепительно белой гривой и горящими красными глазами. Кровопролитие сидел на красном коне, чья масть была почти что цвета крови. У Голода была вороная лошадь, тело которой лоснилось так, что этот блеск походил на очертания скелета. Мор ехал на грязно-гнедом коне с сивыми пятнами, отчего животное выглядело больным, хотя и было совершенно здорово. Теперь Мима вспомнил, что четыре угрюмых всадника традиционно ассоциировались с Войной, но не был уверен, что это именно те четверо, о которых он слышал. Впрочем, не важно; Чистилище и инкарнации, очевидно, следовали своим собственным правилам.

Всадники поскакали по облакам, и кони действительно знали дорогу. Они неслись галопом и, приблизившись к краю одного облака, перепрыгивали на нижнее, а потом мчались по воздуху, как будто проносясь над картой мира, разложенной внизу. Плащи всадников развевались на ветру. Вскоре отряд достиг Индии, где они наконец спешились на западном побережье.

Мима оглядел окрестности – и обнаружил, что эти места ему знакомы. Здесь проходила граница между Гуджаратом и Махараштрой! Значит, должна была произойти битва между его собственным княжеством и княжеством принцессы.

Но ведь они с Геей сделали все, чтобы этой ссоры не было. Двойник Мима должен был жениться на принцессе Раджастхана, а лже-Восторг – выйти замуж за раджастханского принца, сделав три государства союзниками. Почему же теперь они готовились к сражению?

Поразмыслив, Мима понял почему. С тех пор как они приняли все эти меры, не прошло и одного дня. До поля битвы, где две армии готовились к схватке, новости еще не дошли. При современных научных средствах связи информация могла передаваться мгновенно, но бюрократическая система оставалась по-прежнему неповоротливой. Распоряжение все еще, вероятно, лежало где-нибудь среди бумажек на столе мелкого чиновника, ожидая отправления. А тем временем вот-вот должна начаться совершенно бессмысленная битва.

Разумеется, ее надо остановить. Мима не был особенно щепетилен в отношении необходимого кровопролития; в конце концов, он же принц. Или был принцем… Но в этой войне не только не было необходимости, она грозила катастрофой; ни одно из княжеств не могло позволить себе тратить ресурсы подобным образом.

Обе армии уже заняли боевые позиции на поле сражения. Кавалерия, лучники, слоны и пехота, расставленные, словно шахматные фигуры, приготовились к действиям. Силы были приблизительно равны, поэтому исход боя зависел от способностей генералов, хотя в этой ненужной схватке победы быть не могло.

Как же остановить безумие? Мима понятия не имел.

– Голод, – позвал Мима, и черная фигура приблизилась. – Это сражение не должно было произойти. Как мне остановить его?

– Остановить? – изумился Голод, и на его смертельно-худом лице выразилась полнейшая растерянность. – Мы не прекращаем конфликты, мы пожинаем плоды!

Какой скорбной могла стать эта жатва!

– Тем не менее, – пропел Мима, – этот конфликт должен быть прекращен, пока он не начался. Если я действительно воплощение Войны, то у меня, конечно же, должна быть власть как порождать, так и прекращать конфронтации.

Голод грустно вздохнул:

– У тебя она есть. Марс. Но печален тот день, когда ты используешь свою власть, чтобы…

– Хватит! – зло пропел Мима. – Как я могу применить эту власть?

– Вообще-то есть несколько способов. Ты можешь войти в мозг главного участника и изменить его мысли, а можешь сделать так, что все сражение замрет на месте…

– Если я прикажу им замереть, то что случится, когда я снова их оживлю?

– Все продолжится точно так же, как до этого.

– Каким образом мне войти в разум ключевого участника и как узнать, кто из них главный?

Голод подумал.

– На самом деле это не моя сфера. Я имею дело с клиентами после того, как битва опустошила землю и уничтожила большую часть продовольствия. Никогда не интересовался, как Марс находил основных действующих лиц.

Если этого не знал Голод, то и остальные скорее всего тоже не знали. Ему придется докапываться самому.

Мима направил своего золотистого коня в сторону знамен армии Гуджарата. Если бы он мог стать видимым и его узнал бы их генерал, то Мима сумел бы заставить армию уклониться от сражения.

Он подъехал, но никто на это не отреагировал. Не удивительно: обычные люди не могли увидеть инкарнацию. Мима приблизился к передовой линии и проследовал сквозь нее, однако сверкающие копыта коня не коснулись ни одного земного предмета, словно все вещи в этом мире были привидениями. Или привидением был он.

Мима достиг палатки генерала. Этого человека он знал только по имени; лично они раньше никогда не встречались. У генерала была репутация умелого работяги, лишенного каких-то особых способностей или изящества, однако точно выполнявшего приказы и хорошо справлявшегося со своим делом.

Если бы Мима стал видимым, генерал обязательно узнал бы его. Вопрос – как это сделать? Мима воспринимал инкарнации еще до того, как сам превратился в нее. Никому другому это не удавалось, пока Гея не стала видимой для принцессы. Но Гея знала, как это делается, а Мима – нет.

И все же, по словам Голода, он способен войти в мозг командующего и изменить его мысли.

Может быть, нужно просто совместиться с человеком, чтобы его мозг занял то же место, что и мозг генерала…

Мима попробовал. Он слез с лошади и шагнул в полководца…

И тут же очутился в вихре впечатлений, мыслей и чувств. Причем совершенно не мог в них разобраться. Миму даже затошнило, как от качки.

Мима выскочил наружу. Он стоял прямо перед командующим, который, похоже, даже ничего не заметил. Зато у самого Мимы кружилась голова. Наверно, он что-то сделал неправильно!

Между тем сражение не было отложено. Мима предпринял еще одну попытку. На этот раз он внутренне крепко держал себя в руках, вступая в пространство генерала. Он сообразил, что столкнулся с путаницей незнакомой системы. Разум полководца отличался от Миминого; у них были разные воспоминания, разные привычки, манеры поведения, видение мира. Поняв это. Мима уже мог лучше удерживать равновесие. Он совместился с командующим как можно точнее, чтобы его собственный глазной нерв не пытался прочитать импульсы генеральского ушного нерва. Приведя в порядок чувства, он уже ощущал лишь слабую тошноту.

Теперь Мима мог настроиться на то, что воспринимал командующий, и понять это. Полного совпадения не произошло, поскольку органы чувств генерала по силе отличались от Миминых и поэтому ощущали все слегка неправильно. Но это был пустяк.

Главной же проблемой оказались мысли полководца. Очевидно, система связей в мозгу генерала была не такой, как у Мимы, и мыслительные схемы оказывались совершенно непохожими, как бы лишенными всякого смысла.

Впрочем, нет. Связи различались, но конечные результаты были одинаковыми. Миме не требовался мыслительный процесс полководца, чтобы понимать его выводы. Надо было просто настроиться на эти умозаключения. А потом внушить свои собственные.

Мима попытался.

«Отмени сражение», – подумал он изо всех сил.

– Что? – спросил генерал, отрываясь от карты поля битвы.

Другие офицеры непонимающе посмотрели на него. Никто ничего не сказал.

Полководец потряс головой, решив, что это была шальная мысль. У каждого человека время от времени возникают сомнения.

– Действуем в соответствии с разработанным планом, – резко скомандовал он.

Мима понял, что это тоже не выход. Он спроецировал свою мысль в сознание командующего, не подкрепив ее никакими логическими заключениями, поэтому генерал попросту отбросил ее. Надо было найти более понятный подход, по-настоящему убедить генерала в том, что возникшая мысль имела смысл. Но на это понадобится время, необходимо побольше узнать о структуре иерархических связей в мозгу командующего, чтобы выработать подход, который показался бы ему осмысленным.

Но времени не было. Кавалерия уже выступала. Завязывался бой.

Мима с отвращением плюнул на эту затею. Он вышел из генерала. И почувствовал себя так, словно сбросил обременительное ярмо. Он, безусловно, предпочитал быть самим собой!

Мима сел на коня, терпеливо ждавшего возвращения хозяина, и галопом помчался сквозь людей в гущу боя. Кавалерия Махараштры отражала атаку с помощью вспомогательного подразделения: отряд дрессированных грифонов, распростерших крылья, пикировал на врага. Это могло погубить гуджаратскую кавалерию!

Но гуджаратцы были к этому готовы. Они установили катапульты точного боя, которые начали обстреливать грифонов. Метко пущенный камень перебил крыло одной птице, и грифон с хриплым пронзительным криком рухнул вниз. Однако это не вышибло из твари боевой дух; птица кидалась на людей вокруг себя, ударяя их когтями и клювом, и кровь лилась ручьем.

Тут же другие грифоны спикировали на строй атакующих, нанеся им огромный урон.

– Здорово! – кричал Кровопролитие, проезжая рядом. – Давайте рвите их на части, выпускайте кишки, лейте кровь!

А в это время Завоевание подбадривал обе армии.

– Победа! – орал он и тем и другим. – Пленных не брать!

Это вдохновляло армии, и бойня становилась все ожесточенней. Миму охватило омерзение. Резня была такой нелепой!

Но он не сумел ее предотвратить. Что же теперь делать?

Ладно, попробуем более прямой путь.

Мима въехал в самую середину бойни, взлетел на воздушную гору и выхватил Алый Меч. Затем поднял Меч и, держа его высоко над головой, пожелал, чтобы его увидели все.

И – это сработало! Меч и был ключом! Мима знал, что его увидели, потому что лучники на задних линиях смотрели на него во все глаза. Никогда еще они не видели лошадь и всадника, висящих в воздухе.

Вот теперь Мима мог все поправить. Он велит им прекратить сражение, пока не прибудет указ, который все объяснит.

Мима набрал в легкие воздуха:

– П-п-п-п-п…

Проклятье! Он снова сделал вдох.

– Прекратите сражение! – спел он.

Наступила удивленная тишина.

Потом кто-то рассмеялся. Люди не могли поверить, что благородная золотая фигура могла ляпнуть столь очевидную глупость.

– Это провокация! – закричал какой-то офицер. – Застрелите мерзавца!

И лучники с обеих сторон снова принялись за дело, осыпав Миму градом стрел. Мима не пошевелился, он стоял как вкопанный, злясь на самого себя за то, что не сумел как следует обратиться к солдатам.

Стрелы ударялись в Миму и коня, но отскакивали, не причиняя никакого вреда. Он их даже не чувствовал; казалось, что Мима был неуязвим для оружия смертных.

Все же оставаться мишенью ему не нравилось. Мима вложил Меч в ножны – и, судя по всему, исчез из виду, потому что лучники заморгали и прекратили стрельбу. Офицеры протерли глаза.

Однако сам Мима прекрасно видел и себя, и своего жеребца. Ему были видны и другие инкарнации. Завоевание и Кровопролитие объезжали войска, подбадривая их и побуждая драться ожесточеннее; Голод и Мор наблюдали за сражением со стороны, потирая руки в предвкушении своей очереди, когда иссякнут запасы и начнутся болезни и недоедание.

В тот момент когда Мима стал невидимым для смертных, несколько стрел все еще были в полете. Теперь он прошли сквозь него и коня, даже ничуть не отклонившись. Это было еще одним свидетельством перемен, происшедших с ним; Мима действительно сделался бесплотным, по крайней мере с точки зрения смертных.

А мог ли он оставаться материальным и в то же время невидимым? Миму охватило любопытство и, несмотря на трагические события вокруг, он дотронулся до Меча и пожелал стать осязаемым, но одновременно недоступным восприятию.

В него летела еще одна стрела. Она ударилась в круп коня и, сломавшись, упала на землю. Однако лучники уже не смотрели в его сторону. Красноречивый ответ.

Тем временем битва продолжалась. Она была столь же абсурдной, как и раньше, и Миме по-прежнему следовало остановить ее. Но что он мог поделать?

Голод упомянул, что Марс способен «заморозить» движение. И действительно, воплощение Смерти проделывал это, когда Мима впервые с ним встретился. Наверняка Хронос, воплощение Времени, тоже умел это делать.

Мима снова прикоснулся к Мечу. «Заморозь движение», – подумал он.

В тот же миг все вокруг замерло. Сражающиеся армии как будто превратились в скульптуры, люди и животные застыли, не завершив жеста, звуки битвы прекратились, а облака пыли и дыма неподвижно повисли в воздухе. Остановились и летящие стрелы.

Но с другими инкарнациями ничего не произошло. Кровопролитие, у которого руки по локоть были в крови, оторвался от своей жуткой работы и, взглянув вверх, спросил:

– Что-нибудь случилось, Марс?

– Да, – отрезал Мима.

Что же делать дальше? Он понимал, что не может, прервать движение на неопределенное время и, как только команда будет отменена, резня возобновится.

Если только он не предпримет чего-нибудь такого, что остановит сражение, прежде чем все вокруг опять оживет. Но ведь сам Мима не замер. Он может отправиться в столицы княжеств, найти застрявший указ о прекращении войны и ускорить его доставку.

Замер ли остальной мир? Мима сомневался в этом. Но на какое расстояние распространялся его приказ?

Существовал лишь один способ проверить это.

– У меня возникло затруднение, – велел Мима другим инкарнациям. – Проследите, чтобы все оставалось неподвижным, пока я не вернусь.

– Таково твое право, – поморщившись, сказал Завоевание. Очевидно, он считал все это блажью.

Мима пришпорил коня, направив его вверх и вперед, на север. Поле битвы быстро скрылось с глаз, и вскоре Мима снова увидел движущихся людей. Выходит, неподвижность распространялась только на сражающихся. Ну что ж, и это неплохо; Мима не хотел вмешиваться в дела остального мира, ему нужно было лишь прекратить бессмысленное смертоубийство.

Мима прибыл в Ахмадабад и направился во дворец Раджи. Прямо на коне он въехал сквозь стену в покои отца. Никто его не увидел.

Он остановился. Сначала Мима хотел сделаться видимым и навести справки об указе, прекращающем войну, но подумал, что слуги могут узнать его и станут недоумевать. Как, подумают они, могут существовать сразу два принца? Нет, было бы неразумно порождать такую путаницу.

С другой стороны, он мог все сделать через двойника…

Мима пришпорил коня и помчался в другой дворец, чтобы побеседовать с ним. Молодой человек больше не был в заточении, но не видел нужды переезжать из дворца, пока идут приготовления к его поездке в Замок Новобрачных.

Замок Новобрачных? Но ведь там все его мысли станут полностью известны невесте! И она узнает, кто он Такой на самом деле, что вполне может привести к новой войне.

– Ах, Гея, – пропел Мима едва слышно. – Ты упустила одну крайне важную деталь!

Перед ним возникло туманное облачко.

– Глупый человек, – прошептало оно. – Я переделала его мозг, так же, как и тело. Этот юноша знает, кто он, но его мысли в Замке останутся лишь мыслями, присущими принцу.

Мима остановился прямо посередине зала, и слуги сновали сквозь него, даже не подозревая о присутствии здесь всадника на коне.

– Неужели ты и это можешь? – в изумлении спросил он Гею.

– Ведь я – Природа, – прошелестело облачко и испарилось.

Если власть Марса, как обнаружил Мима, была такой огромной, то сколь могущественна должна быть Гея? Судить об этом он мог лишь косвенно, но все равно испытал благоговение.

Мима тронул поводья, въехал в апартаменты своего двойника и материализовался.

– Как идут дела, принц Гордость? – пропел он.

Новый принц взглянул на Миму, не особенно удивившись.

– Привыкаю к жизни, более чудесной, чем я мог себе вообразить, – ответил он таким же речитативом. – Я видел портрет принцессы, на которой должен жениться, и нахожу ее весьма привлекательной.

Мима тоже видел эту картину, однако находил внешность принцессы совершенно заурядной. С другой стороны, возможно, что Гея и здесь что-то подправила, сделав молодого человека совершенно довольным собственной судьбой. Гея оказывала любезности ненавязчиво, но очень основательно. Вне всякого сомнения, ее гнев мог быть совершенно разрушительным.

– У меня возникло затруднение, – сказал Мима. – Как тебе известно, я теперь воплощение Войны. Между Гуджаратом и Махараштрой сейчас происходит сражение, которого не должно было случиться. Приказ о прекращении военных действий, наверное, затерялся где-то в пути. Мне нужно достать этот приказ и отвезти на фронт, – но не хочется при этом обнаруживать себя. Поэтому…

– Я достану его для тебя, – сказал принц, сразу все поняв. – Естественно, у меня, как и у тебя, нет желания понапрасну губить жизни людей; уже очень скоро мне самому придется управлять этим княжеством.

Итак, молодой человек очень неплохо входил в курс дела, несмотря на отсутствие предварительного воспитания, соответствующего положению, которое ему предстояло занять. Наверняка, снова работа Геи.

Новый принц Гордость тут же сел на ковер и отправился во дворец Раджи, Мима же незримо сопровождал его верхом.

Поездка была недолгой, поскольку им не пришлось стоять внизу в транспортных пробках, и всего через несколько минут они уже прибыли на место. Принц Гордость попросил копию приказа об отмене боевых действий и забрал его с собой. Как только он оказался один, то протянул документ в воздух, а Мима материализовался настолько, чтобы взять его.

– Спасибо, принц! Желаю тебе долгой и счастливой жизни.

Мима галопом поскакал на поле боя, где по-прежнему царил абсолютный покой, и вложил приказ в руку мальчика-посыльного. Он не мог передать никакой мысли из-за того, что ничто не двигалось, но постарался накрепко отпечатать в мозгу мальчишки образ: «Срочное донесение для генерала».

Затем Мима сел на коня, прикоснулся к Мечу и отменил неподвижность.

Все вокруг ожило. Воины принялись убивать друг друга; снова полилась кровь, и стрелы полетели в цель. Мальчик-посыльный был очень удивлен, совершенно забыв, как к нему попала срочная бумага, однако свои обязанности он помнил. Вестовой бросился к генералу.

Генерал прочитал приказ и с сожалением вздохнул.

– Заключен мир, – с отвращением проговорил он. – Прекратить боевые действия. Послать к врагам парламентариев под белым флагом и ознакомить их с этой новостью.

Некоторое время ушло на то, чтобы все успокоилось, но в конце концов армии были разведены. Сражение прекратилось, и выяснилось, что погибло не так уж много народа.

Но если бы Мима принялся за дело более умело, то жертв вообще можно было избежать. Он понимал, что для удовлетворительного исполнения своих обязанностей ему еще многому предстоит научиться.

Мима собрал помощников и вернулся в Цитадель в Чистилище. Завоевание, Кровопролитие, Голод и Мор ехали огорченные. За сегодняшний день они собрали ничтожный урожай.

Восторг встретила Миму в парадном зале.

– Ах, возлюбленный, я так скучала по тебе! – воскликнула она. – Зачем ты так надолго уехал?

– У меня есть служба, которую я должен исполнять, – пропел он.

– Распоряжаться насилием и убийством? Лучше бы ты оставался здесь!

– Остановить битву между армиями твоего княжества и моего, – мягко ответил Мима. – Был заключен мир, однако вести об этом не дошли до фронта. Мне посчастливилось прекратить сражение, пока дело не зашло слишком далеко.

– Махараштра и Гуджарат… сражались? – не веря своим ушам, спросила Восторг.

– По нашей вине, – подтвердил он. – Мы отказались вступить в брак с принцем и принцессой Раджастхана, поэтому наши княжества объявили друг другу войну.

– Неужели дело дошло до настоящего сражения? Я и представить себе не могла!

– Я остановил его. Вот чем я сегодня занимался…

– И все же люди погибли, прежде чем…

– Действительно, было некоторое количество убитых. Оказалось довольно трудно…

– Ах! – воскликнула девушка. – Я не хотела, чтобы из-за нас умирали люди. Если б я знала…

– Нельзя было… – пропел Мима.

Но Восторг отвернулась от него, и Мима ощутил, какой ужас охватил ее.

Разозлившись, он вышел. Похоже, это была их первая ссора.

Мима помылся. Хотя он и мало соприкасался с земными вещами, все же находился в некотором напряжении и поэтому вспотел. Затем накинул домашний халат и пошел в комнаты Восторг.

Они столкнулись в зале, и принцесса, раскинув руки, обняла Миму и заплакала. Он попробовал заговорить с ней, но девушка закрыла ему губы поцелуем.

Так закончилась их размолвка.

Потом они беседовали, и Мима узнал о том, что в действительности расстраивало Восторг. Видимо, днем дворецкий кое о чем рассказал ей.

Это Чистилище. Здесь не живет никто из смертных. Никакой дискриминации, просто дело в том, что с физической точки зрения смертные устроены гораздо сложнее, поскольку обладают тремя телесными измерениями вместо двух. Подобная аналогия была неточна, но дворецкий воспользовался ею для простоты объяснений. Смертные могли появляться здесь в сопровождении инкарнаций, однако оставаться тут не могли.

– Ты-то уже провела в Цитадели ночь и целый день! – возразил Мима.

– Именно, и умираю от голода, – ответила Восторг.

– Но тут сколько угодно еды!

– Для тебя. Но не для меня. Не для смертных.

– Но ты моя смертная! – сердито сказал он. – Им придется кормить тебя!

Принцесса покачала головой:

– Они уже кормили меня, Мима. Это пища Чистилища. По виду и вкусу она как настоящая, однако насытить может лишь призраков. Смертному необходимо в тысячу раз больше вещества, чем в этой еде. То, что я здесь ела, для меня было всего лишь иллюзией. Я живу только за счет ресурсов собственного тела. Это нетрудно в течение короткого времени, пока желудок кажется полным… но постоянно так продолжаться не может.

Мима пристально посмотрел на нее.

– Пища Чистилища… не в состоянии насытить тебя, – повторил он.

– Мима, я должна вернуться в мир смертных, если не хочу умереть от голода.

Он был потрясен.

– Теперь понятно, почему ты была огорчена! Здесь так замечательно, и вот…

– И вот теперь мне необходимо покинуть тебя. Я могу появляться здесь каждый раз всего на несколько часов, прежде чем голод и жажда… О, я ощущаю сейчас эту страшную жажду!

Мима склонил голову:

– Восторг, мне и в голову не приходило… Я бы ни за что не взял тебя сюда, если бы…

Видимо, его скорбь успокаивающе подействовала на принцессу.

– Мне нужно только подыскать земной дом. И я смогу приходить сюда каждый день, когда ты возвращаешься. И проводить с тобой ночи. Почти ничего не изменится; меня здесь не будет тогда, когда ты отсутствуешь.

– Не представляю себе, где бы ты могла жить! – пропел Мима. – Ведь не в Бомбее же…

– Дворецкий сказал, будто может кое-что устроить, и я уверена, что он сумеет. Но это надо сделать побыстрее, потому что…

– Потому что твои силы на исходе! – закончил Мима. – Ах, возлюбленная…

– Все будет хорошо, – сказала принцесса, но Мима знал, что она глубоко опечалена. Ей так хотелось всегда быть вместе с ним, и вот оказалось, что это невыполнимо.

Не медля ни минуты, они пошли к дворецкому. Тот рассказал, что есть смертные, которые помогают в делах, подобных этому, и которые даже создали нечто вроде системы гостиниц для бездомных спутников Чистилища. Они входили в положение этих людей и хранили тайну.

– В сущности, вы могли бы жить вместе с супругой Танатоса; ее зовут Луна Кафтан, – сказал дворецкий. – Она видный политик среди смертных, но благодаря Танатосу все прекрасно понимает. Вам с ней будет удобно.

Так они решили, что Восторг поселится у Луны, которая жила в Кильваро.

Сам Танатос явился, чтобы сопровождать их вниз. Восторг чуть было не упала в обморок, увидев его череп-лицо; Танатос откинул капюшон, приняв обычный человеческий облик, и принцесса успокоилась. Словом, все уладилось… пока.