Книга: Песня трактирщика - Питер Бигл

Итак, перед нами трагическая и красивая история прекрасного юноши и его милой возлюбленной. А еще мага и его учеников, спешащих к нему на помощь. А еще простого парня, ставшего невольным свидетелем и участником борьбы добра и зла. Голоса каждого из участников истории рассказывают свою ее часть. Кто-то - недовольно, ведь ему вовсе не улыбается участвовать в магических разборках, кто-то - с надеждой, кто-то - с восторгом, кто-то - со страхом.

Повествование плавно движется, набирая обороты, и читатель уже чувствует себя загипнотизированным фирменным лирическим стилем Бигла. И вдруг посреди классического фэнтези с красивым языком и затейливо сплетенными нитями-голосами возникает сцена группового секса. Уберите ваших детей от наших голубых экранов.

После этой горячей сцены, открывающей нам одного из участников сего действа с неожиданной стороны, произведение... да, снова становится красивым, лиричным, узорчатым фэнтези самого классического толка. Сказать, что групповой секс испортил книгу? Нет. Сказать, что украсил? Тоже нет. Большинство наверняка запомнило "Песню трактирщика" из-за нее. Вовсе не из-за развязки. Кстати, о ней.

Завязка обещала многое и многим. Хор постоянно набирал силу, готовясь разразиться мощным крещендо финального противостояния. Противостояние оказалось коротким, предсказуемым и с богом, вылезшим из машины посреди жаркой битвы. В общем, беда, которая постигает произведения и новичков, и классиков жанра (вспоминаем развязку шикарно начавшегося "Ловца снов" Стивена Кинга или "Бойся самого худшего" Линвуда Баркли, или "Девушку в поезде" Полы Хокинс" и т.д.). В итоге злодей повержен, любовь торжествует, но осталось ощущение, что после всего того ужаса, что нам наобещали, удалось справиться со злом героям очень легко.

Что не понравилось. Обилие персонажей, говорящих одинаковой речью. Пожалуй, выделялись только трактирщик и лис. Остальные говорят одинаково, что чужестранка Лал, что деревенская девушка Лукасса, что ее любимый Тикат, что паренек Россет из трактира... ни происхождение, ни местность, в которой они проживают, ни образование/его отсутствие никак не сказываются на речи и мыслях героев. Это не герои. Это автор. А автора я бы с удовольствием послушала и от третьего лица.

Книга неплоха, и все мои мысли выше - лишь попытка разобраться в своих ощущениях от ее прочтения. И в том, почему при всей моей любви к "Последнему единорогу", которого я перечитывала и перечитаю снова, эту книгу перечитывать я, скорее всего, не стану.

«Зловещий замок Хаггарда. Говорят, его построила ведьма, но Хаггард не заплатил ей за работу, и она прокляла замок. Она сказала, что однажды море вздуется от жадности Короля Хаггарда и поглотит замок вместе с ним. Потом она, как положено, ужасающе взвизгнула и исчезла в сером дыму. Хаггард реагировал должным образом. Он сказал, что без проклятья ни один замок тирана нельзя считать завершенным».

А город, проклятый и обреченный на богатство и процветание! А Король Лир в роли наследника престола!

Мимоходом (очень по-доброму) достается почтенной науке фольклористике. Есть тут такой персонаж, лесной разбойник Калли, который ну совсем-совсем не Робин Гуд. Но ведь хочется, хочется, чтобы легенды сочиняли не о Робин Гуде, а о нем, о Калли. И чтобы в каталоге Чайльда баллады о Калли значились под каким-нибудь солидным номером, а почтенные профессора сопоставляли варианты и гадали об исторической основе! И вот неблагородный разбойник берется за сочинительство сам и с трогательной надеждой ждет какого-нибудь заезжего фольклориста — а вдруг его стишки будут записаны в полевых условиях.

Но «Последний единорог» — это не просто пародия. Здесь еще и грустная притча об исчезающем волшебстве. Ведь Она, белое олицетворение красоты и магии, не только последняя, она еще и чудо, которого не замечают. Бигль поднимает тему человеческой слепоты — люди всегда готовы принять тощую дворнягу за трехглавого Цербера, но поставьте перед ними единорога, и они увидят только старую белую кобылу.

Соната единорога

Чтобы попасть в Шей-рах или выйти из него, нужны лишь три вещи: сильное желание, музыка и немного луны.

Все начинается с музыки — странной музыки, которую играет странный парень в обычном магазинчике музыкальных инструментов. И вот уже девочка по имени Джой слышит нездешнюю мелодию в ночи и не может не следовать за ускользающими звуками. И попадает она в мир Шей-рах, где живут единороги. Мир-сказка, мир-фантазия, где приятно отвлечься от унылой повседневности. Где еще можно поболтать с фавном или прокатиться на единороге! Хотя Шей-рах не сказать, чтобы безмятежен — в нем есть своя доля опасных существ и своя доля бед. Но главное: единороги один за другим заболевают и слепнут, и судьба их зависит теперь, возможно, от девочки Джой и ее бабушки.

Бигль создает здесь милую сказку об эгоизме и самоотверженности, а еще, конечно, о музыке.

Но все же по сравнению с похожей по сюжету «Тамсин» «Соната» кажется более бледной. Шей-рах с его двумя-тремя разновидностями существ заметно менее выразителен и разнообразен, чем великолепный дорсетский фольклор. Да и спасение единорогов здесь происходит почти случайно, и от Джой не требуется ни той же храбрости, ни той же самоотверженной любви, какую проявила Дженни в «Тамсин».

Нагиня

Странный гибрид из античных бестиариев и восточных сказок о любви царей и волшебных дев. Швы грубоваты; «плиниевское» описание нагов - змей-оборотней - мало гармонирует с романтическим повествованием о золотой башне, где царь прячет свою деву-змею.

Песня трактирщика

Когда тебя оставляет заклятие - даже самое слабое, - ощущение удивительно странное.

О, это и впрямь было заклятие! Плавный язык, который льется, как белозубая река Сусати, и распахнувшийся перед глазами необъятный мир, даром, что действие происходит в стенах одного трактира и в его окрестностях. При этом Бигль не собирается потчевать читателей длинными лекциями по грамматике, лексике и узусу языка дирвик — или чего-либо другого. Достаточно одной фразы: «От дирвика болит горло, и язык покрывается густой горечью. Он никогда не был предназначен для обычной беседы». И все, картинка сложилась. Контраст между обыденной жизнью конюха Россета и экзотическими странами, удивительным волшебством, на которые лишь намекает автор, меня просто зачаровал. Как и сам трактир с мрачноватым названием «Серп и тесак», где можно познакомиться с мудрым ворчливым Каршем и с его колоритными постояльцами. С Каршем, который на самом деле охотно сбежал бы в золотые дали за прекрасными искательницами приключений и, возможно, именно поэтому фыркает, слыша балладу о себе самом. А среди постояльцев встретились три непохожие дамы (или кто они?), каждая со своей тайной, объединенные верностью, или поисками попавшего в беду волшебника, или просто обстоятельствами. Их истории обрисованы так же, как и сам мир книги — полунамеками, оброненными словами. Ни воительнице Лал, ни бежавшей из монастыря Ньятенери нет нужды разражаться собственной биографией на пару глав. Их жизнь раскрывается постепенно, как это обычно и бывает с людьми, встречающимися нам в жизни. История бледной Лукассы проще, но ее призрачная нежность, и ускользающая память, и страстная любовь к ней Тиката создают впечатление восхитительной серенады. Особое место в романе занимает Лис — когда он получает слово, его речь удивительно красочна, а его роль в сюжете играет все новыми и новыми гранями — от пройдохи, ворующего кур, до «старого ничто» финала. Еще! Еще! Как, неужели это была последняя страница? Этому роману я дала бы десяток мифопоэтических премий, если бы могла. Он оставил по себе ощущение только что развеявшегося заклятия — впечатление безупречно прекрасного произведения в жанре фэнтези.