Текст книги "Мертвая хватка"

25

Прошло больше часа, прежде чем Фернанда Ревир вышла из зала, еле передвигая ноги, поддерживаемая обессилевшим мужем.

Помощник патологоанатома провел обоих к стульям. Фернанда села, вытащила сигареты из сумочки и закурила.

– Прошу прощения, – сказал Даррен, – здесь курить не разрешается. Можно выйти на улицу.

Фернанда глубоко затянулась, глядя на него так, будто он ничего не сказал, выпустила дым и опять затянулась. Брэнсон дипломатично протянул пустую кофейную чашку.

– Вместо пепельницы, – пояснил он, тайком кивнув Уоллесу и своим коллегам.

Лу Ревир заговорил тихо, но уверенно, с легким бруклинским акцентом, будто вдруг овладел ситуацией.

– Нам с женой хочется точно знать, как это произошло. Как погиб наш сын. Вы меня понимаете? Мы слышали только от третьих лиц. Что можете сказать?

Брэнсон и Белла Мой посмотрели на Пейтона.

– К сожалению, мистер и миссис Ревир, – начал представитель дорожной полиции, – у нас еще нет полной картины. В происшествии участвовали три машины. Судя по имеющимся на данный момент показаниям очевидцев, ваш сын выехал с боковой улицы на главную дорогу по встречной полосе прямо на легковой автомобиль «ауди». Водительница, по всей видимости, совершила маневр, избежав столкновения, и врезалась в стену кафе. Впоследствии она не прошла тест на дыхание и была задержана по подозрению в управлении транспортным средством в нетрезвом состоянии.

– Хреновина, мать твою, – выдавила Фернанда перед очередной затяжкой.

– На данном этапе степень ее участия в столкновении четко не установлена, – продолжал Пейтон, глядя в свой блокнот, лежавший на столе. – Видимо, белый «форд-транзит», который следовал за «ауди», проскочил на красный свет и сбил вашего сына. Удар отбросил его на дорогу вместе с велосипедом под колеса автопоезда, двигавшегося во встречном направлении. В результате он получил смертельные травмы.

Последовало долгое молчание.

– Автопоезд? – переспросил Лу Ревир. – Что это такое?

– По-моему, в Америке это называется грузовик с прицепом, – услужливо подсказал Гленн Брэнсон. – Или трейлер.

– Что-то вроде «Мэк Тракс»?[9]9
  «Мэк Тракс» – компания по производству большегрузных грузовых автомобилей.


[Закрыть] – уточнил Ли Ревир. – Действительно очень большой.

– Установлено, – вставил Дэн Пейтон, – что у водителя автопоезда была переработка.

– Что это значит? – спросил Лу Ревир.

– В Соединенном Королевстве строго ограничено количество часов, проведенных шоферами грузовиков за рулем без отдыха. Все рейсы контролирует тахометр, установленный в машине. Обследование автопоезда-рефрижератора, участвовавшего в инциденте, приведшем к гибели вашего сына, показало, что шофер превысил лимит.

Фернанда Ревир швырнула окурок в кофейную чашку, вытащила другую сигарету.

– Потрясающе, – сказала она. – Просто до чертиков. – Задумчиво закурила, наклонила голову, по щеке скатилась одинокая слеза.

– А белый фургон? – задал очередной вопрос ее муж. – Что говорит водитель?

Пейтон пролистал странички блокнота.

– Он скрылся с места происшествия не останавливаясь, и у нас нет его описания. Машину ищут повсюду. Но словесного портрета водителя пока не имеется. Надеемся получить данные с камер наблюдения.

– Давайте проясним, – потребовала Фернанда Ревир. – Одна водительница под мухой, другой шофер превысил допустимый лимит, третий скрылся с места происшествия. Я правильно понимаю?

Пейтон осторожно взглянул на нее.

– Да. Надеемся на поступление новой информации в ходе следствия.

– Надеетесь? – Тон едкий, как серная кислота. Она ткнула пальцем на закрытую дверь. – Там мой сын. – Покосилась на мужа. – Наш сын. Представляете, что мы сейчас чувствуем?

Пейтон качнул головой:

– Нет, миссис Ревир, не представляю, однако глубоко сочувствую вам, всем вашим родным и близким. Все, что могу сделать я, моя бригада дорожной полиции и наши следователи, – это всеми силами постараться установить факты. Я здесь для того, чтобы ответить на ваши вопросы и заверить, что мы сделаем все возможное для установления фактов, приведших к гибели вашего сына. – Он протянул визитную карточку. – Вот мои контактные телефоны, пожалуйста, звоните в любое время дня и ночи, и я сообщу вам любую полученную информацию.

Фернанда Ревир не притронулась к карточке на столе.

– Скажите, вы когда-нибудь теряли ребенка?

Пейтон какое-то время пристально смотрел на нее.

– Нет. Но я тоже отец. Не представляю, что это такое. Не представляю, что вы переживаете, и даже не пытаюсь представить.

– Да, – холодно кивнула она. – Правильно. Даже и не пытайтесь.

26

Зуб с партнером Йоссарианом сидел на веранде спортивного бара «Укус акулы», выходящей на ручей на южном краю побережья острова Провиденсиалес. Прово, как его называют местные жители, длиной в тридцать миль и шириной в пять, расположен в Карибском море на полпути между Гаити, Ямайкой и Флорида-Кис[10]10
  Флорида-Кис – цепь коралловых рифов и известняковых отмелей у южной оконечности полуострова Флорида.


[Закрыть]. Это главный туристический остров в архипелаге Теркс и Кайкос, хотя по-прежнему практически необустроенный, что вполне годится для Зуба. Как только его окультурят, он сразу уедет.

Температура воздуха вечером 36 градусов, влажность высокая. Зуб потеет в отрезанных по колено джинсах, футболке с изображением Джимми Пейджа и шлепанцах. Каждую пару минут бьет москитов, курит «Лаки страйк», пьет бурбон со льдом. Пес сидит рядом, смотрит на мир, время от времени лакает воду из миски на деревянном полу.

В баре «радостный час» начала продажи спиртного, внутренний зал с кондиционерами полон беглых британцев, американцев, канадцев, в большинстве знакомых друг с другом, выпивающих вместе в баре по пятницам. Зуб никогда ни с кем не разговаривает. Сегодня у него день рождения – сорок два. Вполне можно провести его с партнером.

В подарок себе он выбрил голову и трахнулся с черной девчонкой по имени Тиа, которую посещает почти каждую неделю в ночном клубе «Камеос» на дороге к аэропорту.

Тиа не интересует, что у него день рождения, Йоссариана тоже. И очень хорошо. Он не любит, когда интересуются.

Из бара раздался взрыв смеха. Пару недель назад тут была перестрелка. Ворвались два гаитянина, размахивая оружием, приказали лечь на пол, выложить бумажники. Пьяный пузатый английский адвокат-экспатриант, в блейзере, белых фланелевых брюках и старом школьном галстуке, выхватил «глок» 45-го калибра и насмерть уложил обоих. Потом крикнул бармену, чтобы подал еще порцию розового джина.

Вот такое заведение.

Вот почему Зуб предпочитает здесь жить. Никто не задает вопросов, всем глубоко плевать. Оставляют Зуба с партнером в покое, и они их тоже. Поселились на первом этаже многоквартирного дома за ручьем, с маленьким садиком, где партнер от души может справлять нужду. Уборщица кормит пса в тех случаях, когда Зуб два-три раза в год отправляется по делам.

Острова Теркс и Кайкос находятся под британским протекторатом, хотя британцы не могут этого себе позволить, и это им абсолютно не нужно. Однако из-за стратегического расположения между Гаити, Ямайкой и Флоридой здесь излюбленная промежуточная остановка торговцев наркотиками и нелегальных гаитянских иммигрантов, пробирающихся в США. Соединенное Королевство делает вид, будто следит за ними, назначило марионеточного губернатора, но в основном предоставляет дело местной коррумпированной полиции. Присутствующие крупные силы береговой охраны США занимаются главным образом происходящим в море.

Дела Зуба никого не занимают.

Он выпил еще два бурбона, выкурил еще четыре сигареты и направился домой с партнером по темной пустынной дороге. Может, это последняя ночь в его жизни, а может быть, нет. Скоро будет известно. Вопрос его действительно не волнует, причем это не пьяный треп. Решать будет тяжелый кусок металла, запертый дома в шкафчике.

Зуб бросил школу в пятнадцать, кочевал какое-то время, очутился в Нью-Йорке, работал сначала посменно на складе, потом сборщиком на авиационном заводе на Лонг-Айленде. Когда Джордж Буш-старший влез в Ирак, записался в армию США, где обнаружил, каким особым талантом его наградила врожденная выдержка. Он оказался на редкость точным стрелком из дальнобойной винтовки.

После двух лет пребывания на театре военных действий командир посоветовал поступить в школу снайперов. Там Зуб нашел свое призвание. На одной стене квартиры развешаны подтверждающие медали. Время от времени он отстраненно на них поглядывает, как на музейные экспонаты, словно они остались от жизни какого-то давно умершего незнакомца.

Среди них взятый в рамку наградной лист за храбрость, полученный за вынесенного с линии огня раненого товарища. Среди прочего там написано: «Великому патриоту Америки».

Несколько лет назад тот самый пьяный английский юрист из спортивного бара «Укус акулы», который насмерть застрелил двух гаитян, настойчиво предложил ему выпить. Сидел, прихлебывая джин, кивал, потом спросил, патриот он или не патриот.

Зуб ответил, что не патриот, и ушел.

А юрист крикнул вслед:

– Молодец! Патриотизм – последнее прибежище негодяев!

Зуб вспомнил эти слова, в последний раз осматривая медали и наградной лист в рамке вечером в свой сорок второй день рождения.

Как всегда в день рождения, он вышел на балкон с партнером, стаканом бурбона, пачкой сигарет и револьвером системы «кольт».

Сидел, курил, пил виски, мысленно подсчитывал финансы. Нынешних денег хватит еще на пять лет. Со временем найдется другой выгодный контракт. На счету в швейцарском банке накоплено около двух с половиной миллионов долларов, которые обеспечат комфортную жизнь, хотя неизвестно, сколько он проживет. Надо заправить горючим двухмоторную яхту в сорок два фута под названием «Дальний выстрел», на которой он добывает основное пропитание.

На яхте идут дни его жизни.

Неизвестно, сколько дней еще отпущено.

Каждый год в день рождения он преподносит себе подарок – играет в русскую рулетку. Заряжает одну пулю из шести, крутит барабан, слушая механические щелчки, подносит к виску дуло, спускает курок – всего один раз. Если боек щелкнет впустую, живет дальше.

Вошел в комнату, отпер шкафчик, вытащил револьвер. В течение последних десяти лет заряжается одна и та же пуля 38-го калибра. Вытряхнул ее на ладонь из барабана.

Десять лет назад сам выпилил на ней надрезы, превратив в разрывную «дум-дум». Два глубоких вертикальных распила на головке. Значит, пуля разорвется при выстреле, пробьет в любой мишени дыру размерами с теннисный мяч. Никаких шансов выжить.

Зуб осторожно сунул пулю на место. Закрутил барабан, прислушиваясь к методичным щелчкам. Может, пуля окажется в стволе, может быть, не окажется.

Потом прижал дуло к виску. Туда, где эффект будет самым убийственным.

И спустил на курок.

27

Грейс перенес утренний инструктаж из кабинета Джека Скеррита в конференц-зал, потому что участников стало очень много. Среди них Трейси Стокер, ответственная за место происшествия; Джеймс Гартрел, полицейский фотограф; Пол Тимбер, сержант из отдела дорожно-транспортных происшествий, и Джеймс Лардж из дорожной полиции.

Рой добавил к своей следственной бригаде еще двух сотрудников. Первый – молодой двадцатидвухлетний констебль Алек Дэвис – произвел на него впечатление еще в патрульной полиции. Он быстро перевел его в управление и теперь включил в команду. Поручил спокойному, робкому с виду парню руководить волонтерами из общества содействия полиции, которые прочесывают территорию в миле от места происшествия, надеясь обнаружить записи с других видеокамер.

Второй – Дэвид Хоувс, высокий обходительный констебль лет сорока пяти в сером костюме в тонкую полоску и клетчатой рубашке, с аккуратно причесанными рыжими волосами, вполне может сойти за биржевого брокера или служащего корпорации. Он очень хорош как переговорщик. Раньше курировал места заключения.

Зал вмещает двадцать пять человек, которые могут усесться на жестких красных стульях вокруг прямоугольного стола, и при необходимости еще тридцать могут стоять. Зал используется также для брифинга, в связи с чем в противоположном конце от видеоэкрана находится доска, выкрашенная в голубой цвет, на которой крупно указан адрес веб-сайта суссекской полиции, номер телефона и красуется надпись «Борцы с преступностью». На этом фоне полицейские чины делают сообщения для средств массовой информации. Жалюзи скрывают удручающий вид на Центр предварительного заключения, высящийся за окном.

На стене рядом с видеоэкраном белая доска, на которой Джеймс Лардж начертил схему расположения участвовавших в аварии автомобилей, сразу после наезда на велосипедиста.

Исчезнувший белый фургон обозначен цифрой 1, педальный велосипед – 2, рефрижератор – 3, «ауди» – 4.

Суперинтендент объявил:

– Восемь тридцать, пятница, двадцать третье апреля. Второе рабочее совещание по операции «Скрипка» – расследованию смерти студента Брайтонского университета Тони Винсента Ревира, – проводится на второй день после его гибели при столкновении на Портленд-Роуд в Хоуве сначала с неустановленным фургоном, затем с грузовиком-рефрижератором Шотландской Северо-западной рыболовной компании. На совещании отсутствуют сержант Брэнсон, констебль Пейтон и сержант Мой, которые в данный момент находятся на опознании тела погибшего его родителями, прилетевшими из Соединенных Штатов.

– По-моему, для начала полезно послушать вас, Пол, – обратился Грейс к сержанту Тимберу.

Тот поднялся.

– Мы ввели всю информацию, полученную из первоначальных свидетельств, отпечатки протекторов и параметры обломков в автоматическую систему, которой пользуемся сейчас для компьютерного моделирования происшествий. Возникли две картины. Первая относится к «ауди».

Пол Тимбер нажал кнопку на дистанционном пульте. На экране возникло условное изображение приближающегося к легковушке автопоезда и неожиданно выскакивающего с боковой улицы, на встречную полосу, прямо на нее велосипедиста. В последний момент велосипедист виляет влево, а «ауди» вправо. Почти в тот же миг белый фургон сбивает велосипедиста, который летит через дорогу и попадает между колесами рефрижератора. Рефрижератор резко тормозит, схематичная фигурка зажата под колесами, откуда вылетает оторванная правая нога.

Оживление стихло, установилась тишина.

Ее прервал Грейс, повернувшись к инспектору дорожной полиции Ларджу:

– Джеймс, по этой модели не похоже, чтобы миссис Карли Чейз в «ауди» хоть как-нибудь задела Ревира.

– Согласен, основываясь на полученных до сих пор показаниях. Только я не уверен, что мы видим историю полностью. Возможно, женщине в «ауди» просто не повезло – пришлось сдавать алкотест наутро после возлияний. Хотя на данной стадии рано исключать ее из числа потенциальных виновных.

Грейс перешел к ответственной за место происшествия:

– Что у вас, Трейси?

Трейси Стокер, старший криминалист, чуть выше пяти футов ростом, обладает энергией миниатюрной электростанции и является самым уважаемым в брайтонской полиции специалистом в своей области. Миловидное лицо обрамляют прямые темные волосы; сегодня она в штатском – в синем брючном костюме с серой блузкой. На шнурке на шее висит стандартная идентификационная карточка с бело-голубой надписью: «Служим Суссексу».

– Да, шеф, кажется, есть нечто существенное. Обнаружены обломки бокового зеркала, по нашему предположению с «форда-транзит», участвовавшего в столкновении. На них серийный номер. По этому номеру компания «Форд» установила год выпуска – две тысячи шестой. Сейчас я ожидаю от них сообщения о номерных знаках и цвете фургонов, выпущенных в том году, а также о местах их поставки.

– Наверняка тысячи, правда? – вставил Ник Николл.

– Да, – подтвердила Трейси Стокер и добавила: – Возможно, видеокамеры засекли какой-нибудь фургон с одним зеркалом. Само зеркало разбито; я попросила проанализировать отпечатки с оправы. Водители поправляют боковые зеркала, так что у нас хороший шанс получить нужный результат, хотя наверняка уйдет время. Пластмасса под дождем намокла, а это и в лучшем случае не самый подходящий материал для четких отпечатков.

– Спасибо, Трейси, хорошо поработали. – Суперинтендент посмотрел на Алека Дэвиса. – Не повезло пока с видеокамерами?

Юный констебль покачал головой:

– Нет, сэр. Мы посмотрели все, снятое в нужном ракурсе и на соответствующем расстоянии, но деталей еще недостаточно.

В этот момент Рой вспомнил о Клио, что бывает буквально через каждые пять минут. Сегодня он уже с ней разговаривал и с радостью отметил, что голос чуть лучше вчерашнего. Будем надеяться, завтра она сможет вернуться домой. Он смотрел на констебля, не понимая, что тот говорит. Пришлось извиниться и просить повторить.

Тот повиновался.

– Хорошо, Алекс. По-моему, надо пошире раскинуть сеть. Если фургон ехал на скорости тридцать миль в час, то проезжал милю за две минуты. Расширьте поиск до ради уса в десять миль, сообщите, сколько людей для этого понадобится, и я выделю.

Норман Поттинг поднял руку, Грейс кивнул.

– Босс, с учетом поступившей вчера информации насчет связи семьи покойного с нью-йоркской мафией, не стоит ли заподозрить тут нечто большее, чем рядовое дорожно-транспортное происшествие? Знаю, мы ищем фургон, который совершил наезд и скрылся, а вдруг это наезд в другом смысле?

– Хорошее замечание, Норман, – согласился суперинтендент. – Лично я пока не вижу никаких признаков гангстерских разборок. Однако надо убедиться, что эта смерть не связана с мафией. Необходимо собрать надлежащую информацию. – Он взглянул на аналитика-криминалиста Эллен Зоратти, достойную во всех отношениях двадцативосьмилетнюю женщину, которую он также привлек в команду. – Эллен уже связалась с нью-йоркской полицией, чтобы выяснить, не возникало ли каких-нибудь конфликтов между членами семьи Тони Ревира, его матери, принадлежавшей к семье Джордино, и других криминальных семей.

У Грейса зазвонил телефон. Извинившись, он ответил. Оказалось, что помощник главного констебля Ригг желает его немедленно видеть. Голос невеселый.

Рой обещал прибыть через полчаса.

28

Мэллинг-Хаус – штаб-квартира суссекской полиции – находится в пятнадцати минутах езды от офиса Грейса. Расположенный на окраине Льюиса – главного города графства Восточный Суссекс, этот комплекс современных и старых построек вмещает главным образом администрацию и высшее руководство, управляющее пятью тысячами полицейских и служащих.

Остановив серебристый «форд-фокус» перед контрольным шлагбаумом, Грейс почуял порхающих в желудке бабочек, как в школе, когда его вызывали к директору. Ничего не поделаешь. Так бывает при каждом визите сюда, хотя новый босс Питер Ригг, перед которым он теперь отчитывается, гораздо благожелательнее своей предшественницы, ядовитой и непредсказуемой Элисон Воспер.

Грейс кивнул охраннику и, резко свернув вправо мимо базы дорожной полиции и курсов вождения, въехал на крытую стоянку. Попробовал позвонить Брэнсону за свежей информацией, но попал на автоответчик. Оставил сообщение. Попытался поймать Беллу Мой, тоже безуспешно. И зашагал вдоль комплекса, склонив голову под упорной моросью.

Кабинет Питера Ригга находится на нижнем этаже в передней части главного здания – красивого особняка в стиле королевы Анны. За большим окном открывается вид на гравийную подъездную дорожку и круглый газон за ней. Как и во всех других помещениях, в кабинете чудесная деревянная резьба, прекрасная лепнина, впечатляющий потолок, тщательно отреставрированный после пожара, едва не уничтожившего постройку несколько лет назад. Поскольку помощник главного констебля приступил к обязанностям лишь в начале года, пока известно только, что Грейс произвел на него впечатление, можно сказать, понравился. В то же время в присутствии босса он как бы ходит по стеклу.

Ригг – элегантный, даже изысканный мужчина сорока пяти лет, со здоровым цветом лица, аккуратно и консервативно подстриженными светлыми волосами, резким учительским голосом, ростом на несколько дюймов ниже суперинтендента, но идеальная выправка придает ему военный вид, отчего он кажется высоким. Одет в простой синий костюм с клетчатой хлопчатобумажной рубашкой и полосатым галстуком. Стены его кабинета украшают многочисленные снимки гоночных автомобилей.

Когда Грейс вошел, он говорил по телефону, но приветственно махнул, указывая на пару кожаных кресел перед огромным столом из розового дерева. Прикрыв трубку ладонью, он предложил чего-нибудь выпить.

– Спасибо, сэр… Хорошо бы кофе, крепкого с молоком.

Ригг повторил заказ в трубку то ли своей секретарше, то ли дежурному офицеру, разъединился и улыбнулся. Манеры приятные, но деловые, без чепухи. Грейс сразу увидел в нем потенциального главного констебля. К чему сам никогда не стремился, зная, что не обладает достаточным самоконтролем для неизбежных политических игр. Ему нравится быть действующим детективом, это он лучше всего умеет и больше всего любит.

В принципе скорее предпочел бы остаться инспектором, как пару лет назад, находясь на передней линии расследования, чем выступать в своей нынешней роли. Повышение в суперинтенденты и недавнее назначение руководителем отдела тяжких преступлений требует от него навыков бюрократа и политика, в чем он не мастер. Но порой, когда очень хочется, можно еще закатать рукава и приняться за дело. Никто его не остановит. Единственное препятствие – вечно растущая гора бумаг в кабинете.

– Я слышал, ваша подруга в больнице, Рой, – сказал Ригг.

Грейс удивился осведомленности начальника.

– Да, сэр. Осложнения в ходе беременности. – На глаза попались две фотографии в рамочках на письменном столе. На одной уверенный подросток с лохматыми светлыми волосами в регбистской форме смеется так, будто ему нет никакого дела до внешнего мира; на другой девочка лет двенадцати в сарафане, с длинными светлыми кудрями и белозубой улыбкой. Кольнула зависть. Возможно, если повезет, у него на столе тоже будут стоять подобные снимки.

– С сожалением слышу, – кивнул Ригг. – Если понадобится свободное время, предупредите. Какая неделя?

– Двадцать пятая.

Босс нахмурился:

– Ну, будем надеяться, все обойдется.

– Спасибо, сэр. Завтра она вернется домой, похоже, непосредственная опасность миновала.

Вошла секретарша с кофе для Грейса. Ригг взглянул на лист бумаги с отпечатанным текстом и его поправками от руки.

– Операция «Скрипка»… – задумчиво проговорил он и с усмешкой поднял глаза. – Приятно, что у нашего компьютера есть чувство юмора.

Пришла очередь Грейса хмуриться.

– Чувство юмора?..

– Помните фильм «Некоторые любят погорячее»? Там гангстеры носят автоматы в скрипичных футлярах…

– Ах да, конечно! Мне как-то в голову не пришло. – Грейс тоже усмехнулся, и вдруг в груди неприятно кольнуло. Это был самый любимый фильм Сэнди на все времена. Они вместе смотрели его в каждое Рождество при повторах по телевизору. Она идеально повторяла некоторые реплики. Особенно последнюю: «Что ж, у каждого свои недостатки!»

Помощник главного констебля перестал улыбаться.

– Рой, меня беспокоит связь мафии с этим делом.

Грейс кивнул.

– Родители сейчас здесь… осматривают тело.

– Знаю. Мне не нравится, что мы попадаем на незнакомую территорию. По-моему, тут кроется потенциальная опасность.

– В каком смысле?

Задав вопрос, Грейс сразу понял, что спрашивать не следовало, однако уже поздно, слово вылетело.

Ригг помрачнел.

– Кризис в разгаре, бизнес в городе страдает. Туризм сокращается. Брайтон не одно десятилетие пользуется нежелательной репутацией «криминальной столицы Англии», мы стараемся исправить положение, заверяя, что посещение нашего города столь же безопасно, как любого другого на планете. Меньше всего хочется видеть газетные заголовки насчет проклятой американской мафии.

– У нас налажены хорошие отношения с «Аргусом»… наверняка можно держать этот аспект под контролем.

– Вы уверены? – Ригг помрачнел. Грейс впервые видел у босса такое выражение лица.

– По-моему, можно, сэр, если обращаться с местными акулами пера осторожно и информировать раньше, чем национальную прессу.

– Что тогда скажете по поводу вознаграждения?

Грейс как будто получил удар паровым молотом по макушке.

– Чего?.. – удивился он.

– Вознаграждения.

– Простите, сэр… не понимаю.

Ригг протянул руку к компьютеру на столе, стукнул по клавишам, указал на монитор.

Грейс увидел шапку электронной версии «Аргуса», набранную черными буквами и подчеркнутую красной чертой. Ниже шла строка: «Последние заголовки на 9:25».

«Дочь босса мафии предлагает вознаграждение в $100 000 за убийцу сына».

Сердце сжалось. Он продолжил читать дальше.

«Фернанда Ревир, дочь «крестного отца» нью-йоркской мафии Сола Джордино, отбывающего в настоящее время за убийства восемь пожизненных сроков, нынче утром заявила репортеру «Аргуса» Кевину Спинелле у ворот брайтонского морга, что предлагает $100 000 за информацию, которая позволит установить личность водителя фургона, виновного в гибели ее сына Тони двадцати одного года, студента Брайтонского университета, который был сбит вчера на велосипеде в ходе ДТП с участием автомобиля «ауди», вышеозначенного фургона и автопоезда-рефрижератора на Портленд-Роуд в Хоуве.

Полиция разыскивает свидетелей. Инспектор Джеймс Лардж из дорожной полиции Хоува говорит: «Мы разыскиваем водителя белого фургона «форд-транзит», участвовавшего в инциденте и поспешно скрывшегося с места происшествия. Это жестокое бессердечие».

– Знаете, что мне особенно не нравится, Рой? – спросил Ригг.

– В объявлении, сэр?

Ригг кивнул.

– Установить личность. Вот что меня особенно беспокоит. Обычно просят информацию, которая поможет задержать виновного и предать правосудию. Мне не нравится, что запрашивается информация, которая позволит установить личность. Наводит на мысль о самосуде.

– Возможно, мать просто расстроена… устала после долгого перелета… не совсем точно выразилась… – Даже не договорив, Грейс понял, что предположение слабоватое.

Ригг укоризненно посмотрел на него.

– В прошлый раз вы меня уверяли, что этот репортер Спинелла у вас в кармане.

В данный момент Рой готов был убить Спинеллу голыми руками. Оторвать яйца, забить в глотку.

– Не совсем, сэр. Я сказал, что наладил с ним хорошие рабочие отношения, но меня тревожит, что у него есть «крот» в суссекской полиции. По-моему, это вновь подтвердилось.

– Для меня подтвердилось кое-что другое.

Грейс взглянул на начальника и вдруг почувствовал себя плоховато.

– Видимо, – продолжал Ригг, – моя предшественница Элисон Воспер была права, посоветовав внимательно за вами присматривать.