Электронная библиотека » Питер Хеллер » » онлайн чтение - страница 2

Текст книги "Огненная река"


  • Текст добавлен: 16 ноября 2023, 17:08


Автор книги: Питер Хеллер


Жанр: Триллеры, Боевики


Возрастные ограничения: +16

сообщить о неприемлемом содержимом

Текущая страница: 2 (всего у книги 16 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

Шрифт:
- 100% +

Сидящий на корточках у кромки воды Винн напоминал Джеку ребенка с пластиковым ведерком на пляже. Он был столь же увлечен и счастлив.

– Ты даже не собираешься это фотографировать?

Винн поднял взгляд, пожал плечами. У него была дурацкая улыбка человека, застигнутого за серьезным разговором с бурундуком.

Джек развел огонь. Когда тот затрещал и запылал, зачерпнул воду чайником, водрузил его на два плоских камня и палкой сгреб угли с горящими ветками в щель между ними. Вода быстро закипела, он поддел проволочную ручку своей палкой, передвинул чайник на один из камней, затем отправился к каноэ за чаем и коричневым сахаром из пластикового контейнера, в котором они хранили вещи на каждый день. На дне его лежали два аварийных одеяла, водонепроницаемая упаковка спичек и тюбик с зажигалкой. Еще пакет с едой: сладкие овсяные хлопья, энергетические батончики, сухофрукты в общей сложности на несколько приемов пищи; им двоим хватило бы дня на три. Также сигнальное зеркало и маленький компас без рамки. Он бросил чайные пакетики в чайник, сел на гладкое бревно под ярким солнцем и стал смотреть на озеро.

«Нет такого места, которое я предпочел бы этому», – подумал Джек. А затем, практически без перехода: «Что-то здесь не так». Он чувствовал это затылком, подобное уже случалось, у него волосы встали дыбом перед штормом, когда он собирался возвращаться домой на сноуборде. И еще как раз перед тем, как он вышел на поляну в Монтане прямо под пристальный взор гризли. При нем всегда было это шестое чувство – у некоторых людей оно развито довольно хорошо, – и он полагал, что оно не раз спасало ему жизнь. Как в то утро, когда ему было одиннадцать и его молодая кобыла поскользнулась на камнях над бушующим в летнюю пору устьем реки. Теперь он почувствовал жар, разливающийся вдоль шеи, и поспешил отогнать этот образ.

Он вздохнул. Более мирную картину трудно было вообразить. Позади него пчелы жужжали в кипрее и астрах. Чай заваривался, озеро остекленело, белое солнце висело на полпути к лесу и согревало каменистый берег. Одежда на нем практически высохла. В тридцати футах от него сидел его столь же, по-видимому, довольный жизнью лучший друг. Куда уж лучше. Он привык задавать самому себе этот риторический вопрос.

Не вздымалось столбов смога на западе, должно быть, переменился ветер. Здесь его не было вовсе, бледный дым от их костра поднимался почти вертикально вверх, редел и исчезал прежде, чем достигал верхушек елей. Но беспокойство не покидало его. Сейчас они должны были быть очень близко к тому месту, откуда доносились крики, однако не находили никаких признаков того, что здесь вообще кто-то побывал.

Он разлил крепкий чай по двум дорожным кружкам из нержавеющей стали, досыпал в свою сахара, размешал веточкой, сел на бревно и все равно не смог толком расслабиться. То, что раньше просто забавляло, теперь представлялось каким-то зловещим. Предчувствие касалось не какой-то общей, глобальной угрозы, вроде того, что осень в этом году решила наступить пораньше, нужно закруглиться до заморозков, или того, что на северо-западе разгорается охрененно большой гребаный пожар и, возможно, стоит ускорить темп… – нет, к таким переменам он был готов. Семья, промышляющая скотоводством, с чем-то подобным сталкивалась регулярно, и переживаниям об этом он выделял такое место в своей психике, где они не затрагивали бы его повседневного благополучия – секрет жизненного успеха заключался в том, чтобы быть бодрым духом и быстро адаптироваться. Сейчас ощущения были не те. Его кожу словно покалывало приближением некой особой и неминуемой опасности, источник которой он никак не мог определить.

– Эй, – позвал он, – Динь-дон. Чай готов.

Винн встал и подобрал бинокль. Он прошагал к костру и сел рядом на бревно. Джек протянул ему чашку.

– Странно, – сказал Винн, – Я обследовал весь берег. Это же не мог быть ветер, как ты считаешь? Нам не могло послышаться?

– То есть? Ветер заорал: «Это мое чертово путешествие! На этот раз мое!» Потому что нечто вроде этого мне и послышалось.

– Ага. Мне тоже. То была девушка. Он, если я правильно понял, кричал: «Чушь собачья! С меня хватит! Это в последний раз!»

– И что ты предлагаешь делать теперь? – в общей сложности они проплыли уже больше десяти миль.

– А ты?

– Ну, – Джек изучал камни у себя под ногами и размеренно двигал челюстью, что, как знал Винн, являлось признаком его глубокой задумчивости, – Они могли как-нибудь проскочить мимо нас в тумане. Хоть это и маловероятно, да?

Оба были исключительно сильными гребцами и знали это, как и то, что в то утро на волнах они не халтурили.

– Как будто у них при себе был электродвигатель и солнечная панель, как у тех придурков.

– А почему бы и нет, – сказал Джек, – Люди таскают их с собой как раз для того, чтобы пересекать озера.

– Чел, с таким же успехом можно не тащиться за тридевять земель от дома и кататься по окрестностям? – главным эстетом в тандеме был Винн. За последнее утро Джек несколько раз успел подумать о том, что обзавестись мотором – классная идея.

– Это забавно, как минимум. Я не знаю.

– Так говорит твое паучье чутье?

– В точку.

– Черт! – Винн резко дернул чашкой, плеснув содержимым на камни, – Я опять это сделал, – он отвинтил крышку и принялся дуть на обжигающе горячий чай, – Ошпарил язык.

Джек едва его слышал. Он вовсю боролся с редкостной силы чувством предзнаменования.

– Кем бы они ни были, думаю, мы уже проявили должную предусмотрительность. Мы хотя бы попытались их предупредить, – сказал он.

Омрачать поездку Джек не хотел: ничего нет хуже скептика в экспедиционной группе. Но теперь он отчасти жалел, что они не нашли тех ребят, что не спросили, есть ли у них спутниковый телефон, не связались с Пикл-Лейк. Не обязательно для того, чтобы вызвать самолет, хотя бы для получения последней информации о пожаре, за распространением которого, он абсолютно уверен, должен был следить Пожарный Центр.

Волосы, встающие дыбом на затылке, мурашки по коже – он приучил себя не игнорировать такие предчувствия. Словно отдаленный звон тревожных колоколов где-то глубоко в основании его черепа, который он мог бы услышать, если бы прислушался. Но у них не было спутникового телефона, а те двое пропали без следа, и они в любом случае уже приняли решение покинуть озеро и войти в реку. Которая представляла собой воронку течения и обрекала их по меньшей мере на две недели стремительного бега наперегонки с водой и волочения в обход больших порогов. Он не сказал ни слова; на этот раз рот он держал на замке.

– Хочешь остановиться на привал здесь? – спросил Винн, – При таком раскладе завтра нам хватит времени на переправу и спуск к водопаду, мы сможем не торопиться и быть по-настоящему осторожными.

– Ладно. Эй, здоровяк?

– Да?

– Забей.

Винн опустил чашку и изучающе вгляделся в лицо своего друга. Проглядывающие из-под недельной щетины смуглые скулы, обгоревший нос, «гусиные лапки» в уголках почти что черных глаз – россыпь тонких морщинок, более светлых, чем кожа вокруг них; вдоль жилистой шеи разбросаны мелкие веснушки. Он не заработал ничего из этого, учась плавать на каноэ в летнем лагере или же посещая Национальную Школу Лидерства На Открытом Воздухе. Винн мог ему позавидовать. Не в первый раз он задумался о том, что для Джека торчать под открытым небом, спать под звездами и готовить на костре было столь же естественно, как дышать. Путешествовал на вьючных лошадях со своей семьей он с тех самых пор, как смог впервые самостоятельно вскарабкаться на спину едва приученной к седлу кобылы. И в отличие от большинства людей он, казалось, совершенно не возражал против перспективы замерзнуть, промокнуть или утомиться. Хорошего в этом мало, но без таких вещей жизнь сделалась бы скучной. Вот в чем разница, подумал Винн. Для Джека такие вещи как холод и голод сами по себе плохими не являлись. Они просто случались, и лучше бы им было долго не длиться; но до тех пор, пока у кого-то есть силы их превозмогать, вреда от них никакого. Такая позиция придавала Джеку стойкости и темперамента, которыми Винн восхищался. При росте чуть больше ста семидесяти сантиметров Джек все равно оставался ниже. Винн мог самостоятельно вытолкать из грязи машину, зато Джек был легче, стройнее и быстрее бегал, и была в нем эдакая, что называется, врожденная твердость. Поэтому, когда Джеку случалось беспокоиться, Винн весь обращался во внимание.

– О чем задумался, кэп?

Джек неопределенно пожал плечами.

– У тебя скверное предчувствие?

– Может быть, самую малость.

– У меня тоже. Пожар, и еще те мерзкие парни. Все страннее и страннее. Но у нас не то чтобы много выбора, верно?

Джек наконец оглянулся. Под ослепительным солнечным светом его глаза казались ясными и полными огоньков. Если он и был взволнован, это не мешало ему забавляться ситуацией. Тем, как дерьмо продолжает набирать обороты.

– Ага, у нас его нет, – ответил он, – И это значит, что нам не нужно ничего решать.

* * *

Продуктов у них было полно: порошок из черной фасоли и лебеды, рис, макароны, чечевица, даже несколько килограммов вяленого мяса. Не забыли они также несколько модных готовых сублимированных блюд для разнообразия и упрощения готовки, и в тот вечер решили поужинать «индейкой по-королевски». Поели с удовольствием, затем Винн растворил порошковый лимонад в бутылке с водой, его разлили по кружкам и добавили немного Джим Бима из пластиковой фляги. С принятием окончательного решения всегда становится легче, даже при отсутствии настоящего выбора.

Ни один из них не понимал, зачем блюдо назвали «индейка по-королевски». Винн утверждал, что название заимствовано из французского, в котором слово «для» звучит похоже на «по», а значит, это просто индейка для королей. Джек считал, что «по» это начало слова «пойманная», а значит для оригинального блюда годились лишь те индейки, которых короли ловили собственноручно. Он признался, что это был его любимый обед в Государственной Школе Грэнби.

Они разбили палатку в зарослях елей неподалеку от пляжа. Рыбачить не хотелось, хотя они заметили мальков, снующих на мелководье чайного цвета ручья. Они читали и курили свои трубки. Какой бы там ни был ветер, сейчас от него осталось лишь едва ощутимое дуновение. Небо оставалось ясным и безоблачным. Последний луч солнца скользнул в посеребренное озеро, которое приняло его без ряби – так же, как и отражения первых звезд. Холодало быстро, и они знали, что грядут очередные заморозки.

Они развели костер, подкинули в него плавника и уселись поближе к теплу. Винн достал страницы, вырванные им из книги под названием «Правдивые истории Севера: призраки, ведьмы, духи медведей и вендиго». Ее написал в 1937-ом году антрополог-любитель, которого звали Спенсер Алебардос Рэйцар. Джек любил подтрунивать над именем автора, приговаривая: «Я съем эту главу, если в свидетельстве о рождении сукиного сына так и написано», и над привычкой Винна растаскивать книги на части для своих поездок: «Тебя, должно быть, растила чертовски более высокая гора книг, чем меня. Почему же ты не дашь им наконец пожить собственной жизнью?» – но он все равно робко спросил, сможет ли пролистать отрывок, когда Винн с ним закончит. Просохшие дрова горели ярко, Винн повернулся боком на бревне, которое они приспособили для отдыха, и взглянул на первую страницу.

– Как я и говорил, тут есть отдельная глава о деревне Вапак. О какой-то темной истории, что приключилась там, наверху.

– Да ну? – Джек пытался изобразить безразличие, но поневоле выпрямился. Мало что он любил больше, чем хорошие мрачные россказни.

– Целая череда убийств в двадцатые годы. Деревню посещал изможденный, бледный гигантский дух, вселялся в людей и превращал их в каннибалов. Его звали вендиго[9]9
  Вендиго – сверхъестественное чудовище алгонкинских племен (в частности индейцев кри; на их языке это означает «зло, которое пожирает»).


[Закрыть]
. И всякий раз, когда старейшинам казалось, что кто-то из жителей одержим вендиго, его расстреливали или душили, пока он не сожрал своих родных и близких. Такой вот упреждающий удар.

– И сколько жертв?

Винн еще немного повертелся, чтобы свет от огня падал прямо на текст.

– Девять. В деревне, где проживает, ну максимум, человек двести.

– Охренеть.

– Не то слово.

– Может, это был просто оголодавший белый медведь.

– Может, – согласился Винн. Джек слегка напоминал ему ребенка, отчаянно нуждающегося хоть в каком-то объяснении.

– Ну знаешь, один из тех, что любят ходить на двух ногах.

– Хм.

– Или, допустим, у тюленей выдался трудный год, – продолжал строить предположения Джек.

– Вполне допустимо. Говорят, деревенские чувствовали себя проклятыми вдвойне, поскольку теплые течения два года подряд скверно сказывались на рыбной ловле.

– Ладно, ну и что, мать его, по-твоему это было? – уже второй раз за день Джек почувствовал, как по его коже скользнули мурашки.

– Голодный дух.

– Да иди ты!.

Костер превратился в тлеющие угли, они давно перестали чувствовать запах пожара с северо-запада; казалось, его больше не существовало в природе. Должно быть, ветер сменил направление на противоположное. Они не обсуждали это, но время от времени то один, то другой оглядывались на озеро и раздували ноздри, точно олень или лось, почуявшие хищника.

Через час после того, как стемнело окончательно, они отправились спать; дверь в палатку оставили расстегнутой и закрепили так, чтобы видеть звезды и северное сияние, если те решат затянуть свою беззвучную песню. Оставили только сетку, на которой оседал иней. Позже Джек перетащил свою подстилку и спальный мешок на вымощенный булыжником пляж и уснул под пульсирующей аркой Млечного Пути. На изморозь ему было плевать, она оседала на мешке, достаточно было встряхнуть его утром. Давешний мороз позаботился о комарах. Винн расслышал перестук камней, когда Джек выбрался наружу; он прислушивался к слабой пульсации, издаваемой медленным ручьем. Он вспомнил стихотворение Мервина о сумерках, которое так полюбилось ему когда-то. Мервин описывает уход солнца, которое больше ни во что не верит, и то, как он слышит бегущий за ним вслед ручей: в этот долгий путь он захватил с собой флейту.

Это натурально убило его. Одинокое и единственное солнце без веры во что-либо, и маленький ручеек, переполненный верой во все подряд, даже в музыку. Что ему нравилось в поэзии, так это возможность за несколько секунд рассказать историю, на которую у романа уйдет несколько дней. Картины и скульптуры обладали таким же эффектом. Но время от времени всем хочется чего-то, на что уходят целые дни.

Джек долго лежал без сна, а когда наконец уснул, ему приснилась его мать и утро на реке Энкампмент. Один и тот же сон повторялся несколько раз в год. В нем они разбивали лагерь в парке Хорсшу, на лугу под маленьким мостом, точно так же, как было и в реальной жизни. Всего лишь втроем – его отец, он и его мать – как прежде, и отец выезжал со стоянки верхом на Дэнди, своей любимой охотничьей лошади, и вел под уздцы БиДжей, каурую кобылу земляничного цвета; она была наполовину арабской, ее признали слишком нервной для верховой езды и всегда использовали как вьючную. Вполне в ее стиле было встать на дыбы перед бурундуком или перепрыгнуть веточку валежника так, будто это барьер с двумя перекладинами.

Тропа упиралась в ельник вдоль правого берега реки. В конце июня река все еще бурлила от таяния снега. На самом деле это был просто большой быстрый ручей, он впадал в узкий тенистый каньон, густо поросший елями и соснами. Тропа поднималась прочь от грохочущих порогов. Мать ехала впереди него на Минди, милой ширококостной кобыле, а он следовал за ней верхом на Герцоге, своем молодом сером жеребце. Во сне, как и в то утро, он настоял на том, чтобы прикрывать тыл, и это заставляло его чувствовать себя более взрослым. Как и наяву, они не торопились. Тропа была узкой, каменистой и шла вдоль крутого склона. Отец напевал, когда ехал верхом. Пятьюдесятью футами ниже река впадала в узкое ущелье с отвесными стенами и исчезала, круто загибаясь вправо. Белая вода ревела, как реактивный двигатель, и окутывала деревья туманом. Его сердце бешено колотилось, и ему это нравилось. Отец, шедший впереди, добрался до невысокой наклонной плиты из скальной породы и повел по ней Дэнди. Джек услышал скрежещущий стук подков, увидел, как БиДжей вскинула голову, опустила нос и фыркнула, разобрал звон колец и изящный перестук ее шагов, а затем его мать подтолкнула медлительную Минди.

«Хорошая девочка, ну просто очаровательная девочка».

В точности как наяву, что-то впереди напугало БиДжей, она отступила и натянула поводья, а его отец, который держал линию, крикнул: «Ох, девочка! Полегче!». Минди отшатнулась назад, прямо на скользкую плиту, и ее заднее копыто соскользнуло. Задняя левая нога, Джек увидел ее прямо под собой, подкованное копыто съехало с тропы, попыталось зацепиться, его мать закричала: «Эй, девочка!» – зад лошади соскользнул, теперь только передние копыта царапали мшистую кромку плиты, и – он видел все это словно в замедленной съемке, истерику лошади, то, как мать склоняется над ее гривой в попытке спастись, но она теряет равновесие, взбрыкивает задними ногами, и кричит, опрокидываясь назад. Не его мать, кобыла. Крик, похожий на вопль до смерти перепуганного человека. Он видел, как они врезались в большую ель, как их отбросило в разные стороны, мать все еще сжимала поводья, шляпа слетела с ее головы и кувыркалась, как подстреленная птица, на мгновение все как будто застыло, а затем они вместе врезались в белый поток. Каким-то чудесным образом они всплыли, мать держалась над водой, ухватившись за седло, затем их перекинуло через то, что, должно быть, когда-то было уступом, но теперь стало горбом набегающей волны, низвергающейся в желоб грохочущего потока, они исчезли, потом один раз появились – сначала темная голова кобылы, затем рука матери, а потом их швырнуло об стену и увлекло за поворот. Отец, как только обрел способность говорить, крикнул: «Стой!», затем дико оглянулся и заорал: «Ты сможешь удержать его? Сможешь?», Джек безмолвно кивнул, тогда его отец отпустил вьючную лошадь, пришпорил Дэнди и понесся вниз по тропе безумными прыжками. Он исчез. В реальной жизни они оба исчезли. БиДжей вприпрыжку побежала за отцом, волоча поводья. Джек остался. Он натянул поводья дрожащего мерина, они оба дрожали, но оставались на месте. Он делал все, чего бы ни потребовал его отец. Он любил ее больше всего на свете. Ему было одиннадцать.

Но во сне ее шляпка сама по себе расправила крылья и перелетела на другую сторону каньона, поймав солнечный свет, как закладывающий вираж ястреб, а мать с Минди зависли в воздухе вместо того, чтобы падать в белый поток, потому что тоже научились летать, в этом не было сомнений; когда он проснулся под поздними звездами, где-то вдалеке пронзительно и одиноко кричала гагара, подкладка его куртки оказалась мокрой, и он понял, что снова плакал.

* * *

Джек вскочил еще до восхода солнца, стряхнул с себя усыпанный инеем спальный мешок, подняв облако снежинок, которые поплыли по воздуху стайкой ледяных бабочек-однодневок. Он разжигал огонь и варил кофе, пока Винн спал или читал. Ничего на свете ему не нравилось больше, чем просыпаться первым, колоть растопку для костра и делать кофе.

Озеро хранило неподвижность, бледный полумесяц садился над кромкой деревьев. Он разыскал жестянку с табаком в кармане рубашки и втянул первую за день порцию, сидя на бревне и наблюдая за разгорающимся пламенем, что облизывало коряги. Об этом сне он старался не думать. За исключением того, что кобыла Минди, похоже, и впрямь научилась летать наяву и избежала верной смерти, поскольку в то же утро разведывавший новую тропу для июльских клиентов рыболовный гид видел, как она выбралась на правый берег, вся дрожащая и с дикими глазами. С ног до головы в порезах и синяках, с глубокой раной на правом боку и растяжением связок, но в остальном совершенно целая. Она полностью оправилась, но никогда в жизни больше не позволяла водить себя по речным переправам. Мать оказалась менее удачлива. Он остановил эту мысль. Посмотрел на воду, несущую розовые и серые отблески рассвета. Ладно. Немногим людям повезло умереть в самом расцвете сил, получив признательность за все заключенное в них добро. Пусть все остается, как есть, подумал он. Не худший расклад из возможных.

Рыбы наловить они не удосужились, поэтому он смешал немного яичного порошка с кусочками чеддера, смазал маслом сковороду с длинной ручкой, а затем принялся бросать камни в палатку и развлекался этим до тех пор, пока Винн со стоном не поднялся.


Страницы книги >> Предыдущая | 1 2 3 4 5 | Следующая
  • 2.7 Оценок: 3

Правообладателям!

Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.

Читателям!

Оплатили, но не знаете что делать дальше?


Популярные книги за неделю


Рекомендации