Текст книги "Неизвестные QUEEN. Моя жизнь с величайшей рок-группой XX века"

На бога уповаем

Веселье американских гастролей омрачалось опасностями, подстерегавшими повсюду на континенте. Америка всегда была известна жестокостью – ковбоями и индейцами, гангстерами, даже фильмами Клинта Иствуда. Из детства я хорошо помнил убийства Кеннеди и Мартина Лютера Кинга, но тогда это все было слишком далеко, чтобы по-настоящему напугать меня. Теперь же я стал постарше, чуть поумнее и даже сам прошелся по «травянистому холмику»[12]12
  Место, откуда стреляли в президента Кеннеди.


[Закрыть]в Далласе.

Я вырос в деревне, где полицейские ездили на велосипедах, а если ты плохо себя вел, тебя «хорошенько отчитывали» – или могли «отвесить хорошенькую оплеуху». А вот в Америке тебя и застрелить могли. Постоянные напоминания об опасности были для меня в новинку: двери в гостиницах с глазками и замками на цепочке, выпуклые зеркала в лифтах, толстые плексигласовые экраны в такси, разделявшие водителя и пассажиров, объявления вроде «Водитель/кондуктор имеет при себе только 20 долларов мелочью», полицейские и охранники с отполированными до блеска пистолетами с деревянными рукоятками, стоявшие так близко, что до них можно было дотронуться. Еще сильнее мы ощутили опасность, узнав, что в стычке конкурирующих торговцев поддельной атрибутикой возле одного из залов кого-то зарезали ножом. Смерть из-за футболки! С ума сойти.

Американские «странности» быстро стали нормой, но я никогда не терял бдительности, отлично понимая, что в чудесном плавании по быстрым водам могу в любой момент наткнуться на сильное течение, которое подхватит меня и разобьет о скалы. Одним из способов отвлечься от постоянных американских опасностей были разнообразнейшие местные радиостанции. Многие из них играли только рок, и это вызывало мой восторг после ограниченного и сильно ориентированного на чарты британского радио.

В эфире постоянно играла музыка, диджеи почти ничего не говорили. Тут можно было бесплатно слушать такие песни, которые в Англии возможно было услышать, только купив пластинку. Отлично. Радиостанций было столько, что каждый меломан мог найти что-то на свой вкус. Особенно меня забавляли кантри-станции на Юге, с тягучими, одновременно привлекательными и трудновоспринимаемыми акцентами певцов.

Кантри-группы имели, пожалуй, самые странные наименования, с которыми могли посоперничать только названия их песен. Три моих фаворита (исполнители неизвестны): «У меня такая депрессия, что даже не знаю: покончить с собой или пойти поиграть в боулинг», «Если хочешь сохранить пиво холодным, поставь его рядом с сердцем моей бывшей жены» и «Я найму алкоголика, чтобы украсить свой дом».

Песни с названиями, буквально обозначающими то, что в них говорится. В Америке рок-группы часто обвиняли в том, что они прячут в песнях скрытые смыслы – может быть, сатанинские послания? Жуть какая. Америка обожает теории заговора, и какой-то странный человек заявил, что если кусочек Another One Bites The Dust проиграть в обратном порядке с определенной скоростью, там слышится «Smoke marijuana» («Кури марихуану»). Несомненно, тот, кто придумал эту теорию, как раз перед этим хорошенько пыхнул. Другие «зашифрованные» или альтернативные, подрывные послания в песнях Queen? Ну, я лично верю, что Hammer То Fall на самом деле – о любви Брайана ко всему самодельному и опасении, что однажды молоток упадет ему на палец, когда он будет забивать гвоздь.

Еще по радио вещали проповедники-миряне. Я со смеху покатывался, представляя, как они «исцеляют» людей в прямом эфире.

Преподобный лечил мелкие болячки при помощи наложения рук, громких криков и массовой истерики. Затекшая шея и небольшая боль в спине чудесным образом проходили. Преподобный, поприветствовав болящего, спрашивал, что того беспокоит, и уверял, что обязательно сможет с Божьей помощью очистить и исцелить его тело – и, конечно, с благодарностью примет пожертвование для своей церкви, чтобы продолжить благодеяния Господни.

Он представил в прямом эфире одну женщину, та в ответ сказала, что слепа.

Удивленный Преподобный переспросил:

– Вы слепы?

– Да, сэр, так и есть. Ничего не вижу.

– Ничего?

– Ничего, сэр. Вообще ничего не вижу.

Последовала долгая пауза. Должно быть, Преподобный последними словами ругал помощников: «Как, гром небесный вас разрази, вы позволили ей подойти ко мне?»

Не желая сдаваться, он привел аудиторию в неистовство, провозгласив:

– Мы все с помощью Господа постараемся вернуть вам зрение. Вы верите?

– ДА.

– Вы верите? Вы ДОЛЖНЫ верить!

– ДА.

В зале поднялся немыслимый шум. Преподобный кричал, орал, топал ногами и громогласно обращался к женщине:

– Вы чувствуете мои руки?

– Да.

– Вы чувствуете тепло?

– Чувствую, сэр… чувствую.

– Вы чувствуете силу Господа?

– По-моему, да.

– Вы чувствуете, как проясняется туман перед глазами?

– Нет…

– Так… хорошо, мы все должны вместе с Господом помочь этой несчастной женщине – вот так! Почувствуйте силу исцеления… скажи мне, дитя мое, видишь ли ты хоть что-нибудь, прояснился ли туман?

– Нет.

Может быть, на третий раз повезет?

В эфир спешно пустили рекламу, а за кадром наверняка начались разборки.

Северная и Южная Каролина и Джорджия – это «страна фейерверков», где в придорожных магазинах можно было круглый год купить громко бахающие, веселые, ярко раскрашенные упаковки пороха – некоторые из них по силе равнялись четверти динамитной шашки. Орудия убийства. Читали ли зрелые, ответственные взрослые (мы) инструкции по безопасности? Конечно же, нет! Мы разделились на две группировки и начали перестрелку – прямо в гастрольном автобусе. Небольшие ракеты и петарды подсовывали под дверь между «кухней» и «спальней», прочие взрывчатые устройства бросали, высунувшись из окна на полном ходу. Одна поездка в Мемфис в 1978 году проходила как раз через «страну фейерверков», и мы набрали немалый запас. После приезда, вечером, несколько человек подожгли наши новые игрушки на стоянке, а другие запустили несколько шутих прямо из окон гостиницы на шоссе. Прекрасное шоу, украсившее теплый вечер в Теннесси, закончилось воем полицейских сирен и миганием темно-синих вспышек. Так, пора прятаться.

Чуть позже, рано утром, усталые и уже хорошо набравшиеся, мы совершили еще один набег на арсенал и устроили настоящий армагеддон в коридоре: пустили несколько ракет в дальнее окно, подсунули петарды под двери, а потом странные крутящиеся штуки подожгли ковер и врезались в потолок. Весело!

Мы уже разбудили и серьезно разозлили ребят, которым предстояло рано вставать, а потом тур-менеджер Джерри Стикеллс, получивший множество звонков с жалобами, высунул свое заспанное лицо деда-ворчуна в коридор и крикнул: «Хватит уже, придурки, – сейчас полиция приедет!».

Я услышал «пинь», извещавшее о приезде лифта. Из дверей вышел охранник гостиницы и выпустил в коридор огромного доберман-пинчера. Я быстро запер дверь в свой номер. Не люблю собак.

Особенно хитрые из нас тайно прятали пиротехнику в ящики с аппаратурой, чтобы потом максимально эффектно воспользоваться ею на гастролях. Иногда – на саундчеке, чтобы позабавить группу. Кристал, барабанный техник Роджера, использовал полые хромированные барабанные стойки для запуска ракет и приспособил к ним сложные прицелы и рукоятки, сделав их похожими на мини-гранатометы.

Популярным видом спорта стала стрельба по электронным табло в спортивных комплексах, но она быстро сошла на нет из-за недовольства рабочих и раздражения тур-менеджера. Все эти игры с фейерверками – классический пример того, как взрослые мужчины ведут себя плохо и глупо, вообще не думая о других. Однако я не могу сказать, что не хотел бы сделать этого снова. Впрочем, среди американских техников попадались и ребята, повидавшие настоящий фейерверк – во Вьетнаме. Я-то думал, сокращение «Nam Vet» («Ветеран Вьетнама») означает человека, который работает с животными! Я рос в Англии уже после отмены закона о воинской повинности, так что порой забывал, что мои ровесники вполне могли служить в армии США и участвовать в настоящих войнах!

Ну уж нет, спасибо.

У пары моих коллег-техников психика действительно пострадала после Юго-Восточной Азии; тем не менее они с удовольствием настраивали пиротехнические установки перед концертами Queen и даже кричали «Сейчас рванет!», проверяя миниатюрные заряды взрывчатки.

Читая о молодых парнях, объехавших Америку, вы наверняка представляете себе романтические образы из классического романа Джека Керуака «В дороге» или фильма «Беспечный ездок», но на самом деле техники путешествовали практически вслепую. Мы просыпались в автобусе, припаркованном либо снаружи, либо внутри огромного бетонного строения и проводили день в тусклых интерьерах этих зданий. Погрузив оборудование 16 часов спустя, мы выходили на темную улицу и уезжали в ночь. Если кто-нибудь в разговорах упомянет, скажем, город Эймс, штат Айова (уверяю вас, это крайне маловероятно), я смогу поднять руку и сказать:

– А я там был.

– Правда? И как он выглядит?

– Ну… если честно, не знаю.

Иногда мы узнавали, где же именно находимся, только после начала концерта, когда Фред в первый раз кланялся зрителям и здоровался с ними: «Привет,____как у вас дела?»

Логичным способом узнать, где находишься, было заглянуть в расписание гастролей, больше известное как «книга лжи». В начале этого фолианта, которым предстояло руководствоваться в течение нескольких следующих месяцев жизни, было осторожно указано: «Информация верна на___________» (дата), а также иногда встречались термины ТВА – «То be advised» (будет объявлено), «То be arranged» (будет обговорено)… или «То be avoided» (избегать всеми силами). Расписание выдавалось всей гастрольной «делегации», офисным сотрудникам всех компаний, связанных с гастролями, а также членам семьи и личным помощникам в Англии. Каждому музыканту и прочим членам «делегации» выдавался номер, который указывался на багажных бирках, при бронировании гостиницы, в списке комнат, а иногда – даже на пропуске за кулисы. Угадайте, у кого был номер 1? А вот и нет. Чтобы избежать споров, номер 1 либо не давали никому вообще, либо отдавали тур-менеджеру Джерри Стикеллсу, так что группа начиналась с номера 2.

Да, Фред иногда бывал номером 2. Не слишком привычная для него роль, правда?

Чем выше взлетишь,
Тем больнее падать

Ария Верди «Сердце красавицы склонно к измене» к полной мере относилось к самой ветреной любовнице рокеров – Америке. После альбома The Game и гастролей 1980 года Queen добилась в Америке огромного успеха: два хит-сингла, Crazy Little Thing Called Love и Another One Bites The Dust, заняли первые места во всех музыкальных чартах, кроме кантри, а одну из песен взяла в качестве гимна команда «Детройт Тайгере». Альбом The Game тоже занял первое место; очень успешные гастроли лишь закрепили успех группы в США.

Когда едешь на гастроли с группой, занявшей первое место в Америке, то чувствуешь себя неуязвимым – и хочешь, чтобы это никогда не заканчивалось. Но оно закончилось.

В 1982 году, после выхода альбома Hot Space, Queen попросила Билли Сквайра, старого друга-рокера из Бостона, выступить на разогреве, и он с радостью согласился. Билли уже добился немалого успеха с альбомом Don't Say No, которому немало поспособствовали «три М»: Мюнхен, Musicland и продюсер Queen Мак. Во время гастролей он выпустил еще одну пластинку, Emotions In Motion, где кое-кто из Queen спел на бэк-вокале. На бумаге это была просто мечта промоутера – на всех концертах предполагались аншлаги, так что работа за проценты от сборов не казалась большим риском.

Билли был давним поклонником Queen и, хотя вполне мог бы устроить собственное сольное турне, предпочел большие гастроли с известной группой.

Афиша «Queen/Билли Сквайр» выглядела броско и привлекательно, но что-то где-то пошло не так. Синглы с Hot Space не смогли завоевать эфир, а пластинки с альбомом не разлетались как горячие пирожки, а скорее расползались, как сырое тесто. Отдыхая в нашем гастрольном автобусе перед концертом, я увидел на местном телеканале интервью с Фредом. Редкое событие: Фред не слишком охотно давал интервью один. Он сказал, что песни с Hot Space хороши, но появились в неудачное время. Довольно честное и откровенное заявление: немалая часть альбома получилось в духе диско и танцевальной музыки, развивая тему невероятно успешной Another One Bites The Dust, а Фред, несомненно, попал под влияние музыки с битом, проведя немало времени на гей-дискотеках. Hot Space, несмотря на хорошее исполнение и продюсерскую работу, стал совсем не тем, чего средний американский Джо тогда хотел от Queen.

Hot Space и его «опасные» ритмы, как тогда говорили, опередили свое время. Но, так или иначе, стали поворотной точкой, и, хотя звукозаписывающую компанию винить проще всего, альбом действительно оказался последней пластинкой Queen, выпущенной в Америке лейблом Elektra Asylum. Гастроли шли неплохо, но обстановка была напряженной: альбом Билли Сквайра очень хорошо продавался, а его выступления проходили на ура. У американской публики, покупающей альбомы и посещающей концерты, очень короткая память; слушатели постоянно стремятся к чему-то новому, но в то же время сопротивляются любым изменениям в тех вещах, что им дороги. Hot Space не повторил успеха The Game, цифры говорили сами за себя. Америке нравилось, когда рок-группы играют РОЮ.

Гастроли, в общем-то, не провалились – просто не оправдали высочайших ожиданий. Турне Hot Space завершилось в Лос-Анджелесе в сентябре 1982 года, но у Queen оставался еще один концерт в Нью-Йорке – на престижной передаче Saturday Night Live. До передачи оставалось еще несколько дней, так что, разобравшись с разделением аппаратуры (часть отправили в Японию для следующего этапа гастролей, часть – в Нью-Йорк для телешоу), я решил полететь из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк через Сиэтл, чтобы встретиться со старой «подругой», с которой восстановил отношения во время этих гастролей. Мне выдали суточные, и я отправился на долгожданный отдых в Сиэтл. Моя прекрасная подруга, приехавшая забирать меня из аэропорта на своем «Ягуаре Е-Туре», выглядела ослепительно.

Это напоминало сцену из фильмов шестидесятых: я запрыгнул в белую спортивную машину с открытым верхом, за рулем которой сидела улыбающаяся белокожая красавица с волосами цвета воронова крыла и в солнечных очках. Мы неслись по шоссе и смеялись, а ветер развевал наши пышные шевелюры.

Остин Пауэрс? Ну да, конечно.

В Сиэтле я обнаружил в магазине подержанных инструментов гитару Dobro. Этой классической акустической гитаре с металлической декой требовался лишь незначительный ремонт, продавалась она всего за несколько сотен долларов.

Я мечтал о гитаре Dobro с тех самых пор, как увидел Питера Грина и Fleetwood Mac в передаче Top Of The Pops – он играл на ней вступление к песне Oh Well. Позже эти гитары обессмертила группа Dire Straits, поместив фотографию одной из них на обложку альбома Brothers In Arms. Гитары Dobro – настоящие иконы рока.

Я одолжил денег у подруги, и гитару отправили в офис Queen в Лос-Анджелесе. Приехав туда в следующий раз, я показал свою новую гордость Брайану Мэю, пригласившему меня в бассейн вместе со своей семьей – очень по-лос-анджелесски.

Брайану гитара очень понравилась, он сказал, что всегда хотел такую и даже знает, как починить отошедшую пластину на деке.

Один из моих начальников захотел мою гитару – и что мне было делать? Если подходить объективно, то он действительно умел играть и мог раскрыть весь ее потенциал, а я ее купил по желанию левой пятки в качестве трофея, чтобы повесить на стенку. Я подчинился. Такие гитарные «открытия» случались часто: я находил редкие или интересные гитары, покупал себе, а Брайан потом их у меня отбирал!

Прощай, старая подруга

После передышки в Сиэтле я приехал в Нью-Йорк, готовый работать на выступлении Queen в передаче Saturday Night Live. Программа, ведущим которой был комик и актер Чеви Чейз, совмещала в себе комедию, интервью и музыку и пользовалась огромной популярностью среди американских телезрителей. Queen не разочаровала: она выходила на сцену два раза и, как и сказано в названии, все было вживую – никакой имитации игры под фонограмму в телестудии. В студии NBC, расположенной на верхних этажах отделанного в стиле ар-деко Рокфеллеровского центра, что в центре Манхэттена, нам пришлось считаться с влиянием профсоюзов и потому очень осторожно передвигать и расставлять аппаратуру – официально мы числились «консультантами» для телевизионных и студийных техников. Разогревал аудиторию перед живым выступлением молодой и тогда еще не знаменитый Эдди Мерфи.

Пока я настраивал за кулисами гитары, он расхаживал передо мной туда-сюда, репетируя фразы и шутки.

– Все хорошо, приятель?

– Отлично, мужик.

Queen исполнила Crazy Little Thing Called Love и Under Pressure. Голос Фреда сильно пострадал от передозировки Нью-Йорком, но он, как всегда, держался молодцом, да и вся группа отлично выступила под пристальным вниманием десятков миллионов телезрителей по всему континенту. К сожалению, это было последнее живое выступление Queen в США.

Queen и Америка заслуживали друг дружку – может быть, даже нуждались друг в друге. И Queen, и Америка были крутыми, эпатажными и бескомпромиссными, и очень жаль, что их отношения завершились именно так. В 1984 году американского турне в поддержку The Works устраивать не стали: впервые Queen приняла такое смелое, но ставшее в результате самоубийственным решение.

Группа объехала весь остальной мир, альбом The Works оказался очень успешным, но не на самом большом рынке – американском. Может быть, Queen считала себя круче Америки, а Америка себя – круче Queen? Любовницу нужно соблазнять и ухаживать за ней. В общем, нужно прилагать хоть какие-нибудь усилия. Если ты смог соблазнить ее в прошлом, это не значит, что она тепло поприветствует тебя после недолгого отсутствия.

Букетов и конфет бывает недостаточно.

Нужно постоянно быть на связи – поддерживать отношения.

Глава четвертая
Лос-Анджелес (Похож на плитку шоколада – фрукты, орехи и хлопья)

Лос-Анджелес – Город ангелов. Хотя нет. Город углов – причем очень тупых углов. Лос-Анджелес формально находится на территории Америки, но совершенно на нее не похож. Совершенно. Как говорят, после того, как Бог закончил творить мир, он взял планету в руки и хорошенько потряс, и все, что не успели закрепить, упало в Южную Калифорнию. Голливуд, Беверли-Хиллз, Санта-Моника и долина Сан-Фернандо – места, где живут самые странные люди на нашей планете (да и вне нашей планеты тоже).

У Лос-Анджелеса уникальный запах. Он врывается в ноздри, как только вы прибываете в аэропорт LAX: смесь сухого, жаркого воздуха и автомобильных выхлопов. Сладкий, едкий запах, оседающий в горле. Другие запахи, из которых состоит Лос-Анджелес, – ароматы денег, декаданса и жженой кожи в клиниках пластической хирургии. Ах да, и неповторимый запах собачьей чуши. Мое знакомство с Лос-Анджелесом и его прекрасными людьми оказалось внезапным. Я слышал о диких, необузданных женщинах, вечеринках, бассейнах и лос-анджелесском солнце и не мог дождаться, когда же попробую все это сам. Я даже фантазировал, как встречу и соблазню гламурную молодую кинозвезду. Если мои предыдущие девушки и были похожи на кинозвезд, то скорее на пса Рин Тин Тина и удивительного коня Чемпиона.

У гостиницы «Континентал-Хайятт-Хаус» – или, как ее называли чаще, «Райот-Хаус», «Дом Беспорядков», – находящейся на знаменитом бульваре Сансет в Западном Голливуде, была вполне определенная репутация: в ней часто останавливались рок-группы и устраивали там бесчинства. Наступает ночь, и бульвар тут же освещается неоновыми вывесками «Стриптиз». В Лос-Анджелесе словно не существует ночи – где бы вы ни находились, постоянно что-то светит. Электрические сумерки. Бар «Рэйнбоу», излюбленное место сбора рок-н-ролльщиков и их верных последователей, находился совсем рядом, чуть вниз по бульвару Сансет. Позже, уже достаточно довольные и достигшие химического баланса в организме, мы вернулись в «Райот-Хаус» с новыми подружками. Несколько человек собрались в комнате и стали пробовать травку «Калифорнийское золото», и тут моя спутница спросила, не хочу ли я кое-чего особенного.

– Да-да, – ответил я с юношеским пылом. – А что это?

– Дичайшая штука! Ее надо нюхать. Это кристаллизованный состав для бальзамирования…

Я расхохотался. Спутница присоединилась к моему смеху, спросив:

– Травка довольно забористая… уже тащишься, да?

– Ага, типа того. Ты сказала «кристаллизованный состав для бальзамирования»?

– Да. – Она, похоже, не врала.

– Черт возьми!

Что эта штука делает? Я совсем не хотел, чтобы меня или какой-нибудь кусок меня запихнули в лабораторный сосуд для экспериментов. Это была прямая дорога к наркотикам вроде «ангельской пыли» и героина, которые мне пробовать совершенно не хотелось.

Мне, пожалуй, хватит баночки газированного корневого пива, большого пакета чипсов «Уайз» и сериалов «Счастливые дни», «Шоу Бенни Хилла» и «Остров Гиллигана» по телевизору, спасибо. Для маленького деревенского паренька это было уже слишком.

Но у Лос-Анджелеса есть вредная привычка – притягивать тебя обратно.

Одним ранним утром в 1976 году я увидел в фойе «Рай-от-Хауса» Пола Коссоффа, бывшего гитариста Free, с его тогдашней группой Back Street Crawler. Я был большим фанатом Free и очень обрадовался, увидев вживую одного из своих героев. Неделю спустя произошла трагедия: Пол Коссофф умер во время перелета из Лос-Анджелеса в Нью-Йорк.

Лос-Анджелес был важным центром для Queen: кроме американского лейбла (Elektra, позже – Capitol), там базировался наш американский офис, возглавляемый Джерри Стикеллсом и его компанией GLS Productions. Он находился на «Перекрестке мира» на бульваре Сансет. Где еще, кроме Лос-Анджелеса, можно заиметь такой адрес? Elektra Asylum Records размещалась на бульваре Ла-Сьенега, всего в нескольких минутах пешком от места, где мы обычно жили. Брин Бриденталь была из той очень редкой породы руководителей, которые старались подружиться со всей гастролирующей командой, – особенно со мной и Кристалом. Она приглашала нас в офис Elektra и засыпала пластинками, кассетами и прочей атрибутикой артистов, подписанных на лейбл, – в том числе The Eagles, Джексона Брауна, The Cars, The Doors и Уоррена Зевона. Мы вообще никак не были связаны с деловой частью Queen, но Брин всегда отличалась гостеприимством – и мы благодарили ее при возможности.

В Лос-Анджелес было хорошо ездить с семьей, так что Брайан, Роджер и Джон купили себе дома. Как там говорят в Америке? «Дом, милый дом!» Фред предпочитал интенсивную жизнь Нью-Йорка, так что, несмотря на то что мы провели в Лос-Анджелесе немало репетиций перед гастролями, записывалась Queen там всего один раз – на студии «Рекорд-Плант» на Третьей улице во время работы над альбомом The Works. Именно в звукорежиссерской комнате «Рекорд-Плант» Фред произнес самую поразительную фразу, что я от него слышал. Он пришел на запись в ужасном настроении, и оно никак не желало улучшаться. Похоже, у него опять возникли проблемы с личной жизнью. Когда кто-то попытался развеселить его, это, похоже, стало последней каплей. Резко поднявшись с кресла, стоявшего у пульта, он закричал, явно обращаясь к Брайану, Роджеру и Джону: «Вам-то хорошо, у вас есть жены и семьи – а я никогда не буду счастлив!»

В первый момент я был просто шокирован. Он сказал настолько ужасную и печальную вещь, что его невозможно было не пожалеть. Фредди окружало множество людей, которые искренне за него беспокоились и, несомненно, любили, но он все равно считал, что никогда не будет счастлив. Впрочем, как мне кажется, в последние годы жизни он все же обрел немного счастья.