Текст книги "Недоступная девственница"

Глава 2

Метрдотель «Легенды» стоял у входа на кухню и не спеша оглядывал зал. Поскольку ресторан имел форму буквы L, а служебный вход находился у ее основания, он видел все.

Его звали Рауль, он получал солидное жалованье и совершенно заслуженно. «Легенда» была дорогим рестораном, тут очень хорошо кормили, а кроме того, проявляли разборчивость в отношении тех, кого хотели бы у себя видеть. В отличие от большинства ресторанов Сохо, столики тут стояли на достаточно большом расстоянии друг от друга, а кресла были сконструированы так, чтобы гурманы могли почувствовать уют и получить возможность насладиться трапезой, не испытывая никаких раздражающих моментов извне, даже если они проводили за столом по три часа. Интерьер также создавал атмосферу безмятежного спокойствия.

Если вы начинали регулярно посещать «Легенду», то Рауль уже с третьего раза запоминал, как вас зовут. Вот и сегодня он знал имена половины обедавших, а кроме того, пытался вычислить потенциальных завсегдатаев из представителей второй половины. Одних он окружал особым уважением, другим, напротив, старался неназойливо дать от ворот поворот. Ему вовсе не хотелось, чтобы «Легенда» превратилась в модное местечко, где собираются знаменитости из мира кино, моды и дизайна. Это очень капризная публика, и ты можешь в один прекрасный день проснуться и обнаружить, что все они перекочевали куда-то еще. Нет, Рауля интересовали культурные, разбирающиеся в гастрономии люди. И разумеется, люди с деньгами.

Он обвел взглядом постоянных клиентов и остановил его на столике в углу, где обедало четверо. Мисс Блейз снова посетила «Легенду», а с ней ее верный друг Вилли Гарвин. Рауль был рад видеть их обоих. Это была загадочная парочка. Акцент кокни мистера Гарвина мог сбить с толку. При этом акценте у него были прекрасные манеры, а также чувство стиля, хотя он особенно и не пытался его демонстрировать. Иногда мисс Блейз обедала здесь с другими мужчинами, порой к ним присоединялся и мистер Гарвин. Но проходил месяц-другой, и новый партнер куда-то пропадал, а мистер Гарвин снова появлялся вдвоем с мисс Блейз.

Да, мистер Гарвин не являлся ее воздыхателем, в отличие от многих других джентльменов, которых видел с ней Рауль. Это было довольно странно, но именно так обстояли дела. Рауль прекрасно понимал, в каких отношениях состоят дама и кавалер, оказавшиеся за одним столиком, и он уже давно пришел к выводу, что отношения между мисс Блейз и мистером Гарвином не укладываются в привычные рамки.

Рауль перевел взгляд на молодого человека за их столом. Судя по обрывкам разговора, он был доктором. Откровенно говоря, он был не из числа тех, кого Рауль хотел бы видеть в своем ресторане. Дешевый костюм сидел на нем плохо, голос у него был не то чтобы громкий, но какой-то пронзительный. И еще он отличался редкой неуклюжестью. Он уже успел уронить нож и опрокинуть бокал с вином. Странный компаньон для мисс Блейз… Вроде бы их отношения были лишены интимности, но инстинкт нашептывал Раулю, что тут легко ошибиться. Возможно, он нравился мисс Блейз своей естественностью. Этот врач ничего не соображал в еде и винах, но с энтузиазмом принимал советы Рауля, когда делал заказ. Да, скорее всего, он понравился ей как человек без притворства и лицемерия. Такие люди и впрямь нынче редкость…

Четвертый член компании вообще не производил никакого впечатления. Даже Рауль не мог припомнить, видел он когда-нибудь его раньше или нет. Это был совершенно незапоминающийся субъект. Средних лет, худощавый, на лице любезное, почти заискивающее выражение. Маленький, довольно нервный человечек… Господи, как же его зовут?.. Ах да, кажется, мисс Блейз называла его Фрейзером… Рауль выбросил его из головы как объект, не имеющий в его глазах никакой ценности.

Если бы Джек Фрейзер мог прочитать мысли Рауля, он испытал бы удовлетворение. Не то чтобы его особенно заботило мнение метрдотеля о своей персоне, просто лишний раз укрепило бы его в убеждении, что маска, которую он привык носить годами, по-прежнему производит нужное впечатление. Собственно, Фрейзер уже дважды обедал тут со своим шефом, сэром Джеральдом Таррантом, который возглавлял один небольшой и не стремившийся к рекламе отдел в министерстве иностранных дел. Отдел, в задачу которого входили тайные, порой весьма мрачные операции, являвшиеся частью сложного противостояния разведок и спецслужб.

В течение многих лет Фрейзер находился на оперативной работе в самых разных точках планеты и лишь потом оказался помощником Тарранта. Все те годы маска услужливости и смирения, которую он надевал при исполнении своих обязанностей, служила ему верой и правдой. За ней скрывался жесткий, не ведающий сомнений человек, который много раз рисковал, совершал действия, связанные с печальной необходимостью, и ни разу не проявил колебаний или душевных терзаний.

Рауль при всем своем опыте так и не смог разглядеть того, что скрывалось за сооруженным Фрейзером фасадом. Он лишь бегло оглядел этого посетителя и тут же потерял к нему интерес. После этого Рауль взял под наблюдение столики в другой части зала. Да, немало завсегдатаев со своими друзьями, но есть и новые лица… Ничего такого, что требовало бы особого внимания. Если не считать троих, уже заканчивавших еду и подходивших к стадии бренди и сигары.

Один из них представлял собой весьма благодатный материал в качестве завсегдатая, хотя и не он был сегодня главным за столом. Дорогой костюм, манеры и интонации, указывавшие на отличное воспитание. Удивляли его седые – серебристые – волосы. И это при молодом, загорелом лице. Второй, напротив, не отличался изысканными манерами. Коренастый, с грубым лицом. Пил вино большими глотками. Иностранец, хотя из какой страны, сразу не скажешь. Волосы коротко стриженые, черные. Лицо коричневое, хотя загар тут ни при чем. Толстая шея. Весь излучает какую-то агрессивность…

Столик заказывал третий, мистер Брунель. С ним вроде бы все было в порядке, не к чему придраться, и все же от присутствия Брунеля Раулю делалось несколько не по себе. Может, дело в его внешности? Мистер Брунель был почти что карликом. Четыре фута девять дюймов или что-то в этом роде. Лет пятидесяти с небольшим. Запоминающееся лицо. Густые черные волосы, зачесанные назад. Одежда дорогая и сидит на нем отлично. Хорошие манеры. Держится незаметно, но уверен в себе. С таким не поспоришь. Спокойное лицо, спокойные глаза с тяжелыми веками. И все же… В этом спокойствии было что-то нездоровое… Оно исходило не от душевного равновесия, но от какой-то внутренней пустоты. Да, именно в этом все дело. В могильном склепе тоже царит спокойствие, но стоит лишь заглянуть в него, и вы испытаете примерно те же чувства, что возникали при взгляде на мистера Брунеля.

Рауль одернул себя, заставил перестать фантазировать. Одно дело уметь оценивать клиентов – это необходимое занятие, но нельзя давать простор воображению. На его лице появилась приветливая вежливая улыбка, и он начал переходить от столика к столику.

– Все, как вы хотели, мисс Блейз?

– Да, Рауль, все превосходно. Огромное спасибо.

– Я очень рад. Вы долго отсутствовали. Побывали в солнечных краях?

– Да, я недавно вернулась из Танзании.

– Надеюсь, у вас была интересная поездка. Очень приятно снова видеть вас у нас.

– Спасибо, Рауль.

Рауль отвесил легкий поклон Вилли Гарвину, чуть ниже поклонился Модести и удалился.

Джайлз Пеннифезер удрученно посмотрел на груду костей на своей тарелке и сказал:

– По-моему, он не доволен тем, как я обошелся с палтусом по-дуврски.

– По крайней мере, бедняга палтус до этого уже успел скончаться, – постарался утешить его Вилли. – Я хочу сказать, было бы куда хуже, если бы ты так вот обошелся с кем-то из твоих пациентов.

Пеннифезер улыбнулся.

– Теперь, когда я вернулся в Англию, у меня нет больше возможности упражняться в хирургии. Одно дело африканская глушь, а другое – цивилизованная Англия. Тут мы говорим: «А! У вас чирей на шее. Вот вам направление, идите туда-то и туда-то, и там вам помогут». Жаль. Я бы не хотел терять полезные навыки. Чародею надо упражняться в своем магическом искусстве. – Он посмотрел на Модести и спросил: – А как твой зад, дорогая?

Модести вздохнула.

– Джайлз, ты не задавал этот вопрос мне уже неделю и вдруг спохватился. Нашел время и место! При всем честном народе.

– Виноват, но все-таки как он?

– Отлично, – сказала Модести и, обращаясь уже к Фрейзеру, пояснила: – Немножко порезалась в Африке.

Фрейзер пожал плечами.

– Чего еще можно ждать от этих танзанийцев? Только и норовят всадить тебе нож в спину или в зад, стоит только отвернуться.

– Нет, это сделали вообще-то не танзанийцы, – решил внести в вопрос полную ясность Пеннифезер.

– Мистер Фрейзер просто демонстрировал учтивое нежелание проявлять любопытство, Джайлз, – пояснила Модести.

– Я тебя понял. Не хочешь допускать общей дискуссии на тему своего зада? Ну, так о чем мы бишь говорили? – Его взор упал на останки палтуса, которые мгновение спустя вместе с тарелкой проворно убрал официант. – Ах да, насчет хирургии. Знаете ли вы, что, когда я был студентом, мне нужно было делать первое вскрытие. Чья-то рука…

– Правая или левая? – деловито осведомился Вилли.

– Это мне установить так и не удалось. Я взял скальпель и собирался уже было сделать разрез, как вдруг грохнулся в обморок. Очнулся на больничной койке весь в бинтах. Упал на скальпель и получил дыру в груди в три дюйма глубиной. – Он весело захохотал. – Помню, как старина Меридью заметил по этому поводу: «Еще на дюйм правее, Пеннифезер, и сотни твоих будущих пациентов были бы избавлены от ужасной участи стать жертвами твоих хирургических издевательств». Разумеется, он шутил. – Пеннифезер обернулся к Фрейзеру. – А вы, простите, чем занимаетесь?

– Я государственный служащий.

– Вот как? Интересная у вас работа?

– Просто захватывающая. Новая система сопоставления объемов импорта и экспорта выглядит просто потрясающей. – Фрейзер покивал головой, словно оказавшись под впечатлением только что сказанного.

– Рад это слышать. Из меня чиновник никудышный, но все-таки было бы здорово, если бы вы попробовали растолковать мне эту вашу новую систему.

Фрейзер перестал жевать и уставился в пространство. Его обычно находчивый ум оказался бессилен перед невинно-простодушной готовностью Пеннифезера принять его легенду за чистую монету. Он обратил внимание, что Модести и Вилли получают явное удовольствие от его замешательства.

– Это все довольно запутанная… – забормотал он, но тут Модести пришла ему на помощь, глянув на часы и сказав:

– Джайлз, а не пора ли тебе на дежурство?

– Неужели уже так поздно? Боже, мне и правда надо лететь! – Он быстро встал из-за стола. – Прошу прощения, но увы… Спасибо за кормежку. Пока, Вилли. Счастливо оставаться, мистер Фрейзер. Модести, милая, не надо меня ждать, я вернусь не раньше половины пятого, если, конечно, ничего не случится. Я шмыгну тихо, как мышка. – Он коснулся руки Модести, улыбнулся так, что все его лицо осветилось, потом повернулся и, неуклюже размахивая руками, удалился.

Трое оставшихся за столом внимательно следили за его отходом, испытав легкий приступ тревоги, когда рука его чуть было не смахнула большой клубничный десерт с тележки со сладостями. Затем все с облегчением вздохнули.

Вилли сказал, обращаясь к Фрейзеру:

– На днях ходил с ним на ленч к Долли, и он ухитрился зацепить запонкой прическу дамы. Махнул рукой и содрал с нее парик. Я скрылся в сортире и не вылезал оттуда минут десять.

– Трус, – заметила Модести, и Вилли закивал, соглашаясь с такой оценкой.

– Куда он умчался? – спросил Фрейзер.

– У него временная работа на месяц. Подменяет врачей на ночных дежурствах. Насчет месяца это я так… Трудно сказать, сколько он продержится. Но у него есть одно важное для врача качество. Его пациенты поправляются.

– Возможно, глядя на него, им становится жутко интересно, что он еще выкинет, и они не могут, не утолив любопытства, покинуть этот мир, – изрек Фрейзер.

– Скорее всего, – Модести помахала рукой официанту, давая понять, что пора подавать кофе.

– Наверное, с моей стороны бестактно задавать этот вопрос, но все же, что вы в нем нашли? – спросил Фрейзер.

– В высшей степени бестактно, но я вас прощаю, потому что сама задала себе однажды. Ответ: он милый человек.

Фрейзер фыркнул. Возможно, в силу своей профессии он не особенно жаловал простаков. Более того, он вообще не переносил их общества, если это позволяли обстоятельства. Он решил, что интерес Модести Блейз к Джайлзу Пеннифезеру может быть объяснен исключительно причудами женской натуры.

– Милый человек, – повторил он. – Не могли бы вы несколько раскрыть это утверждение?

– Могла бы, но не буду. Оставим его в покое, Джек, и вернемся к предмету нашего разговора. Как-никак мы принимаем вас здесь, не жалея средств, потому что хотим получить от вас кое-что.

– Что же именно?

– Информацию. Точнее, гипотезу. Что, по-вашему, мы могли бы подарить сэру Джеральду на день рождения, отчего он получил бы удовольствие?

Фрейзер вытаращил глаза в притворном испуге.

– Боже правый! Вы зря потратили на меня деньги. Я плохо разбираюсь в тонком вопросе, кому что дарить. Я даже не знал, что у сэра Джеральда скоро день рождения.

– На следующей неделе. Он к тому времени вернется из Штатов?

– Да, он прибывает в среду.

– Мы безуспешно ломали голову над тем, что ему понравится. Клюшки для гольфа, рыболовные снасти, картины, что-то антикварное… Но все это как-то банально, неинтересно. Поэтому мы решили привлечь вас. В конце концов он ваш шеф и вы должны знать его вкусы.

– Почему вам взбрело в голову покупать ему подарок на день рождения? Если что он для вас и сделал, так это отправлял на такие дела, после которых вы чудом оставались живыми. Сколько у каждого из вас осталось шрамов, под которыми должна стоять его подпись?

Вилли усмехнулся.

– Вас послушать, так вы терпеть не можете старика. А на самом деле готовы отдать за него руку или ногу.

– Ерунда. Просто он мой начальник.

– Если бы они попробовали его заменить кем-то, вы бы живо от злости рехнулись бы.

Фрейзер уставился в стол. Внезапно в его глазах появилась горечь.

– Вы нащупали у меня слабину, – медленно произнес он. – Я расскажу вам кое-что о Тарранте… Наверное, мне не следовало бы этого делать, но вы так или иначе все равно скоро все узнали бы…

Он поднял голову и вдруг понял, что Модести не слушает его, а смотрит куда-то мимо. Она тихо сказала: «Вилли», отчего нервы Фрейзера натянулись как струны. Вилли Гарвин, откинувшийся в кресле, вроде бы не изменил своей расслабленной позы, но его глаза устремились туда же, куда смотрела Модести, после чего он чуть отодвинул кресло от стола.

Фрейзер повернул голову и увидел троих, ранее обедавших в другом конце зала. Они остановились в нескольких шагах от их столика и смотрели на Модести. Фрейзер тотчас узнал одного из них, потом и двух остальных, отчего про себя скверно выругался, хотя на лице его блуждала вкрадчивая улыбочка.

Брунель.

А также Адриан Шанс и Джако Мухтар, исполнявшие роль помощников и телохранителей Брунеля, а когда было нужно, и ликвидаторов. Шанс что-то сказал Брунелю, чуть наклонившись для этого, тот кивнул, затем двинулся между столиков, а двое других последовали за ним. Малый рост никоим образом не лишал Брунеля уверенности и спокойствия. Он остановился у столика Модести, коротко поклонился и сказал:

– Мисс Блейз? Меня зовут Брунель.

– Да?

Фрейзер обратил внимание, что она смотрела в упор на Брунеля, словно не обращая внимания на его сообщников. Вилли, напротив, игнорируя Брунеля, следил за двумя другими, и, хотя вроде бы сохранял полнейшее спокойствие, тренированный глаз Фрейзера подсказывал, что он готов в любую секунду мгновенно отреагировать на любое лишнее движение этой парочки.

Конечно, было маловероятно, что в «Легенде» может произойти столкновение, хотя полностью исключать такой вариант Вилли и Модести не могли. Нет, в жизни может случиться всякое. Фрейзер собственноручно отправил на тот свет двойного агента в переполненном берлинском баре с помощью зажигалки, которая была заряжена синильной кислотой. Он преспокойно нажал кнопку, выпустил смертоносные пары в лицо жертве, а затем как ни в чем не бывало удалился, прежде чем кто-то спохватился, что на полу валяется бездыханное тело.

– Насколько я понимаю, мисс Блейз, вы имели случай познакомиться с моими коллегами, – заговорил Брунель и, махнув в их сторону рукой, представил их: – Джако Мухтар и Адриан Шанс.

Модести, не удостоив их взглядом, коротко ответила:

– Мимоходом, насколько я помню.

Брунель ответил спокойной улыбкой и, не повышая голоса, невозмутимо продолжал:

– Но, как мне рассказали, встреча получилась довольно любопытной. Удивительно, мисс Блейз, что до этого наши пути никогда не пересекались, хотя я много наслышан и о вас, и о Гарвине. – Он перевел взгляд на Вилли, который по-прежнему смотрел на Шанса и Мухтара. Брунель помолчал и, поскольку никто не собирался говорить, продолжил: – Очень интересная встреча. Признаться, не ожидал так скоро увидеть вас, мистер Фрейзер. Как поживаете?

Фрейзер заерзал в кресле, сунул палец за воротник, а затем, смущенно улыбнувшись, сказал:

– Неплохо в общем-то, хотя кашель не прошел. Эти зимние простуды такие прилипчивые…

– Пожалуйста, передайте сэру Джеральду Тарранту, что я надеюсь на скорую и плодотворную встречу, когда он вернется.

– Непременно. Оставлю на его столе записку, мистер Брунель, – услужливо произнес Фрейзер, выгибая свою довольно худую шею.

Брунель посмотрел на него секунду-другую, потом перевел взгляд на Модести.

– Надеюсь, я помешал светской, а не деловой беседе, – сказал он с интонациями скорее вопросительными, чем утвердительными.

– Полагаю, «помешал» тут ключевое слово, – сказала Модести, поглядев на него в упор.

Брунель покачал головой.

– Понимаю, понимаю. Но для меня ключевые слова «деловой», «дело». Всегда. Мои коллеги полагают, что задолжали вам после той встречи. Они горят желанием вернуть долг и потому, мисс Блейз, я не советую вам увеличивать бремя их долга.

– Что ж, для этого вы просто напомните им, что они вступили со мной в контакт без моего приглашения. И еще посоветуйте им больше не попадаться мне на пути.

– А, если бы жизнь была устроена так просто. Но простите, что помешал. Не буду отвлекать вас от кофе. Мне было интересно поговорить с вами, мисс Блейз. Всего наилучшего.

Он снова коротко поклонился и отошел. Его «коллеги» на какое-то время задержались и молча смотрели на Модести. Лицо Джако являло собой холодную маску ненависти. Адриан Шанс был задумчив, почти рассеян. Он сказал:

– Когда-нибудь я надеюсь предложить вам долгое и интересное развлечение. – Слова эти он произнес тихо, словно говоря сам с собой. Потом ослепительно улыбнулся, и на лбу его проступила испарина: – Видит Бог, – яростно прошептал он, – я очень на то надеюсь.

Затем они оба повернулись и последовали за Брунелем.

Вилли расслабился в кресле.

– Мне не нравятся ребята, которые устраивают сцены. С ними противно общаться. Скажи, Принцесса, там остался еще кофе?

– В больших количествах, – сказала Модести. – Давай чашку, Вилли-солнышко.

– Насколько я понимаю, вы поцапались с мальчиками Брунеля, – сказал Фрейзер. – Что случилось?

Модести коротко ввела его в курс событий. Когда она докончила, Фрейзер сделал губы трубочкой, втянул с шумом воздух и сказал:

– Вам следовало прикончить их, раз уж вам предоставилась такая благоприятная возможность. Они считают себя самой лихой командой в мире и весьма болезненно реагируют на любые посягательства на их репутацию.

Модести пожала плечами.

– Что ж, какое-то время придется быть менее беспечной, но вряд ли они здесь пробудут долго. Брунель ведь, кажется, устроил себе базу где-то в Руанде.

– Да, – кивнул Фрейзер, – неподалеку от границы с Танзанией. Сейчас белых вытесняют из Африки самым безжалостным образом, но Брунель и тут устоял. По нашим данным, у него там неплохой кусочек земли. Не исключено, что тот пациент доктора Пеннифезера сбежал именно оттуда.

– В досье Брунеля есть что-то такое, что как-то объясняет тот случай? – спросил Вилли.

– У Брунеля много разных занятных начинаний, – покривился Фрейзер, – а потому досье у него обширное. Вы же не знаете, кто этот человек, как он выглядел и почему Брунелю так важно было знать его последние слова. Что же вы от меня хотите?

– Хотя бы какую-то наводку, – сказал Вилли. – Я так полагаю, что пытал беднягу этот красавец с серебристыми волосами? Он, по-моему, получает от этого удовольствие.

– Возможно, – кивнул Фрейзер. – Или девица.

– Какая еще девица? – удивилась Модести.

– Прошу прощения. Я думал, вы знаете, как устроен мир Брунеля. Джако Мухтар и Адриан Шанс – это его мускулатура. Но там имеет место и девица. Трудно сказать, в каких отношениях находится она с Брунелем. Официально приемная дочь. Происхождение не установлено. Она называется Лиза Брунель. По-своему красива.

– Что значит «по-своему»? – спросил Вилли.

– Она альбиноска. Волосы белые, пигментация практически отсутствует. Глаза розоватые. Она почти всегда носит темные очки, – Фрейзер взял сигарету из протянутого Модести портсигара. – Благодарю вас.

– А на что намекал сейчас Брунель? – спросила Модести. – Он увидел нас с Вилли в вашем обществе, заподозрил, что у нас деловая встреча, и явно огорчился.

Фрейзер мрачно кивнул.

– Я понимаю, что могло ему прийти в голову. Но во всяком случае я полагаю, вы не станете преподносить Тарранту на день рождения труп Брунеля. В конце концов, такой подарок не поставишь на каминную полку. И все же, главное мыслить в верном направлении. Это само по себе неплохой подарок для сэра Джеральда.

Модести выпрямилась в кресле.

– Когда возникли Брунель и компания, вы начали говорить что-то о сэре Джеральде. Что вы собирались сказать?

– Я хотел сказать, что, возможно, ему не сносить головы. – В его голосе появилась несказанная горечь, когда он добавил: – Политическая необходимость.

– Тарранту?

– Да, – Фрейзер стряхнул пепел с сигареты, и в глазах его загорелись злые огоньки. – В прошлом году мы придумали кое-что в Сингапуре, чтобы немного приструнить коммунистов.

Маленькая грязная работенка, как и большинство наших начинаний. С тайного благословения правительства. Все прошло вроде бы гладко, но потом какой-то болван из тамошней резидентуры сделал письменный анализ всей операции. С именами и фамилиями, датами и трофеями. С подписью и печатью. Эти документы попали к Брунелю, и теперь, говорят, Москва предложила ему за них кругленькую сумму. Ну, а когда сделка состоится, поднимется такая вонь, что Боже сохрани. Все наши либералы начнут вопить, что спецслужбы опять суют нос в чужие проблемы, вмешиваются во внутренние дела суверенных государств и так далее. В общем, весь джентльменский набор. Ну и тогда понадобится козел отпущения, которым и станет Таррант.

– Вы сказали, Москва предложила кругленькую сумму. – Она подняла брови. – Значит, пока что сделка не состоялась? Так почему бы вам не предложить Брунелю больше?

– Наши деньги не интересуют Брунеля. Ему подавай список наших агентов в Праге. Москва озолотит его за это.

– Вы хотите сказать, Брунель надеется, что Таррант сдаст ему своих людей в Чехословакии? – недоверчиво спросил Вилли.

– Вы просто не в курсе наших нынешних методов ведения дел, Вилли, – пожал плечами Фрейзер. – Мы все больше и больше напоминаем биржевых брокеров, обмениваемся шпионами, заключаем сделки, продаем и покупаем. Или пытаемся стянуть то, что плохо лежит. И если ты не в состоянии стащить то, что тебе необходимо, приходится хватать то, что оказалось под рукой – вдруг это удастся использовать для обмена на то, что тебе позарез необходимо.

– Таррант не пойдет на такой бартер, – сказала Модеста.

Улыбка Фрейзера напоминала волчий оскал.

– Наше начальство было бы счастливо, если бы он согласился. Политический скандал их никак не устраивает, а чехами можно запросто пожертвовать. Но они не в силах заставить Тарранта пойти на это. Да, он порой посылает людей на рискованные задания, которые им стоят жизни, но он не продает их вниз по реке.

Вилли Гарвин потер подбородок.

– Вряд ли Тарранту станет легче, если мы пустим Брунеля в расход, – сказал он.

– Я просто неудачно пошутил, – отозвался Фрейзер, нетерпеливо поведя рукой. – Если бы дело было в одном Брунеле, я бы в два счета обеспечил ему хорошие похороны. Но нам нужны документы.

– Вы уверены, что они настоящие?

– Уверен. Я их видел.

– Ну-ка еще разочек? – недоверчиво произнес Вилли.

– Я познакомился с ними три дня назад в доме на углу Уэлбери-сквер. Брунель снял его на месяц. Мне показали бумажки, чтобы я убедился в их подлинности. Да, у них не копии, но оригиналы. Копии не производят такого впечатления. Тут все чин чином. Короче, меня чуть не стошнило.

– Но почему бы вам не подстроить Брунелю что-то вроде сбыта наркотиков, арестовать его, а затем забрать бумаги?

– Я-то с дорогой душой, – фыркнул Фрейзер. – Но для такой операции нужно много инстанций. Нет, все уже решено. Когда Таррант вернется из Штатов, он встретится с Брунелем и скажет, что сделка не состоится. Тогда сингапурские бумаги отправляются в Москву, начинается скандал и Таррант взойдет на эшафот.

– А где Брунель хранит эти документы? В сейфе?

– Да, в сейфе на Уэлбери-сквер. Я видел, как он оттуда их извлекал.

– Ну так пошлите кого-то из мастаков. Например, Питерсена, если он сейчас в Англии. Господи, разве вы не пользовались раньше услугами уголовников?

– Вы хотите, чтобы мы провернули такую работу, когда на все про все осталось дней пять? Если мы и тут опозоримся, Брунель придет в восторг, он получит дополнительные очки и скандал выйдет еще более громким. Кроме того, сейф там особенный, фирмы «Бердах и Цайдлер». Он весит полтонны, встроен в стену и производит сильное впечатление. В свое время дом принадлежал старику де Гройлю, и он хранил в нем свои алмазы на миллион фунтов.

Вилли допил кофе и откинулся на спинку. Все это никак не радовало его, да и Принцесса, размышлял он, тоже не в восторге. Он посмотрел на нее. Модести сидела, подпирая подбородок ладонью, взгляд ее был задумчивый, даже чуть сонный. Посреди лба возникли две морщинки. Нижняя губа чуть выпятилась. Вилли почувствовал возбуждение. Он знал, что означает такой взгляд.

– Значит, Брунель решил, что вы встретились с нами сегодня для обсуждения этой проблемы? – спросила она Фрейзера.

– Готов побиться об заклад. – Он коротко усмехнулся. – По крайней мере, это лишило его сна на несколько ночей. Он будет ждать вашего вторжения. Что ж, маленькое, но все же утешение.

– Да, приятного мало, – сказала Модести. – Особенно в условиях цейтнота.

Вилли радостно улыбнулся и просигналил официанту, чтобы тот принес счет. Фрейзер подался вперед и тихо сказал:

– Не валяйте дурака, Модести. У вас нет ни малейшего шанса. Дом опутан проводами сигнализации от воров. Чтобы взломать сейф, нужно двенадцать часов, не меньше. И к тому же они будут с нетерпением ждать вас в гости.

Модести кивнула, взяла портсигар и зажигалку, а Вилли подписал счет. Когда Рауль пожелал им спокойной ночи и удалился, Модести сказала:

– Возможно, мы и правда тут ничего не сможем поделать, Джек, но, по крайней мере, надо взглянуть. Прикинуть, что к чему. – Она улыбнулась и, закрывая сумочку, добавила: – Во всяком случае, если нам повезет, мы и впрямь найдем ответ на вопрос, что подарить сэру Джеральду.