Книга: По ту сторону рифта - Питер Уоттс

«Ничтожества» (или «НЕЧТОжества») – заглавное творение сборника – сам автор выделяет как «фанфик, дань уважения одному из моих любимых фильмов». Да, это о «Нечто» (1982) режиссёра Джона Карпентера («Хэллоуин», «Нападение на 13 участок»), и – да – проследить параллели можно сразу же. Не зная этой отсылки или фильма как такового есть вероятность не успеть проникнуться написанным: за тридцать с небольшим страниц едва становится понятна мотивация монстра, от лица которого идёт повествование (что и является особенностью), остальные образы очерчены едва-едва.

Чем больше ты меняешься, тем легче адаптироваться. Адаптация – это приспособленность, адаптация – это выживание. Она глубже разума, глубже тканей, заложена на клеточном уровне, на уровне аксиомы.

Выделяется особо и «Остров» с его контактом с удивительным неизведанным, созданием врат для перемещений и долгим сном. На основе его можно было бы легко создать произведение объёмом большим, ведь сама задумка строения космических «магистралей» и длительных путешествий к тому располагает.

Планеты жестоки к своим детям – эволюционным процессам. Сама их поверхность располагает к войне: ресурсы плотно сосредотачиваются на участках, которые можно защищать и отнимать. Из-за силы тяжести вам приходится растрачивать энергию на скелет и сосудистую систему, вечно быть настороже, ведь идет нескончаемая садистская кампания, цель которой – расплющить вас в лепёшку.

«Гром небесный» же кратко демонстрирует вариацию на тему небесной кары и «живых» туч. Впрочем, по заявлению автора тот и вовсе был «целиком высосан из пальца, без всякой подготовки». Запоминается он как очередная катастрофа, которая обрушивается ураганами и молниями.

Гея рвётся в бой, чтобы истребить человеческую заразу. Ураганы, судя по всему, играют роль пенициллина.

Но вот, что удивительно. «Паршивой писаниной», «плаксивой и перегруженной деталями» в послесловии самокритично названа писателем «Плоть, ставшая словом», повествующая о человеке, который наблюдал процесс умирания самых разных существ, стремясь обнаружить нечто особенное с научной точки зрения в этом. Выявить какую-то закономерность, уловить общее. Неизвестно, какой автор видел эту историю изначально, но персонажи в ней не успевают раскрыться за такой короткий срок, потому и о «перегрузе деталями» судить сложно. Скорее, есть их недобор относительно главных действующих лиц.

Мы не заточены под Смерть с Достоинством; три с лишним миллиарда лет жизнь брыкается, царапается и вообще идет на все, лишь бы сделать еще пару-тройку вдохов. Нельзя просто взять и решить себя выключить.

Это касается в какой-то степени всех рассказов сборника. В нём больше представлены идеи, научные обоснования и упоминания, вскользь или напрямую затрагивающие самые различные сферы. Но персонажи практически не запоминаются.

Впрочем, заявляет о себе особо, помимо решительной героини «Острова», главное действующее лицо «Второго пришествия Жасмин Фицжеральд». Та убивает любимого и сильно больного человека, обречённого медленно умирать, желая его «перенастроить». Жасмин вскрывает его и потрошит. Вот только насколько та безумна и безумна ли вовсе, узнать можно только вместе с доктором, приставленным к ней.

Вопросы существования Бога и развития, науки и эволюции тонко перекликаются не только в истории Жасмин. «Слово для язычников» продемонстрирует альтернативу, где вера и прогресс связаны. А скверну выжигают и изничтожают. «В глазах Господа» представлены размышления о грехах и возможном их искоренении как таковых посредством механизмов.

Каждый индивид и в самом деле индивидуален, у каждого из нас в голове своя единственная и неповторимая путаница, которую необходимо считать, прежде чем редактировать.

Путешествовать посредством книги, как и отмечалось, доведётся не только по земле и в безграничном космосе. «Дом» и «Ниша» имеют прямое отношение к циклу «Рифтеры». Эти истории о водных глубинах и их обитателях тут же отсылают к первому роману трилогии, Морским звёздам , погружая будто бы в тестовом режиме в происходящее, давая подсмотреть, что, к примеру, будет, если кто-то потеряет своё «я», став ничем более, чем «существом», забывшим обо всём во мгле Северо-Тихоокеанского течения.

Малая проза автора по итогу для меня по итогу оказалась неоднозначной. Но за Ложную слепоту однажды примусь. Всё же есть что-то в научных размышлениях и антиутопичных фонах Питера Уоттса, чему, возможно, нужен больший простор.

Суть антиутопии не в том, что кому-то внедряют ложные воспоминания, а служащих заковывают в неврологические кандалы. Антиутопия – это сама унаследованная ситуация, в которой все эти ужасные вещи становятся наилучшими из возможных вариантов, а все прочие еще хуже; мир, где люди совершают массовые убийства не из-за своего садизма или социопатии, а потому лишь, что из всех зол выбирают меньшее.

Один из вопросов, которому Уоттс уделяет самое пристальное внимание - расширение возможностей разума и сознания как земного, так и внеземного ("Ничтожества", "Остров", "Второе пришествие Жасмин Фицджеральд", "Гром небесный", "Поденка"). И автор приходит к парадоксальному для меня выводу - развитый разум и высокий интеллект антигуманны по своей сути. Выходя на новую ступень развития, высокоинтеллектуальные мозги начинают мыслить такими категориями, в которых блага отдельных индивидов являются настолько ничтожной переменной, что просто не принимаются в расчет. И, в принципе, это логично. Но все равно пугает.

Хотя, если вдуматься, рассказы Уоттса не являются ни мрачными, ни депрессивными. В контексте нашей реальности они, скажем так, углами не выпирают. И, как справедливо отмечает сам автор, из нашего настоящего вряд ли получится слепить утопическое будущее. Так что по содержанию и логике повествования у меня к автору претензий нет. Единственное, что смутило меня, это перенасыщенность текста научной терминологией. Давненько мне не приходилось читать книги со словарем. Но это уже только моя проблема.