Текст книги "Сыны Каина: история серийных убийц от каменного века до наших дней"

Питер Вронский
Сыны Каина: истрия серийных убийц от каменного века до наших дней

Peter Vronsky

SONS OF CAIN: A History of Serial Killers from the Stone Age to the Present

© 2018 by Peter Vronsky

© Валерия Либельт, перевод, 2019

© ООО «Издательство АСТ», 2022

* * *

Памяти Дэйва Уолкера, убитого 14 февраля 2014 года у ворот Смерти в Ангкор-Вате (Камбоджа)

«Хочу, чтобы меня похоронили по тибетскому обряду воздушного погребения, а бичующиеся хлестали себя кнутами под заупокойную песнь».

Часть I. Происхождение вида: эволюция серийных убийц

Глава 1. Серийные убийцы: краткое описание вида

В начале было Слово.

Иоанн 1:1

До того как в 1979 году я впервые встретил серийного убийцу, я даже не подозревал об их существовании. В семидесятых термин «серийный убийца» использовался разве что в узком кругу бихевиористов и агентов из убойного отдела ФБР, которые в то время пытались справиться с неожиданным наплывом нераскрытых преступлений, совершенных в разных юрисдикциях, но при этом, по-видимому, связанных с одними и теми же неизвестными нарушителями закона. Классическим примером современного для той эпохи серийного убийцы мог бы послужить Тед Банди. Его жертвами стали тридцать шесть студенток в шести штатах. Но в фильмах, романах, детективах, новостях, поп-культуре и даже судебной психиатрии не существовало общепринятого термина, подходящего для Теда Банди или того преступника, с которым столкнулся я сам. Сейчас же в нашем распоряжении есть выражение «серийный убийца».

Первая из моих трех случайных и кратких встреч с серийными убийцами (все они произошли до того, как их личности были установлены, а они сами взяты под стражу) произошла в Нью-Йорке субботним декабрьским утром. Я тогда застрял в городе на выходные почти без денег, и мне нужно было где-то остановиться до понедельника. Выбор пал на недорогой отель в западном конце 42-й улицы, на самой окраине района Таймс-сквер.

В отличие от наших дней, когда в районе Таймс-сквер и 42-й улицы можно без опаски гулять всей семьей, в 1970-е этот квартал, прозванный Двойкой, представлял собой отвратительное скопище книжных магазинов «для взрослых», где продавали жесткое порно, круглосуточных кинотеатров, палаток с холодным оружием, сувенирных лавок, пип-шоу, секс-шоу, массажных салонов, стрип-клубов, забегаловок, где можно было не только поесть, но и «повеселиться» с сотрудницами, точек продажи запрещенных веществ, наркобаров, дешевых ночлежек и проституток любого возраста, пола и внешности. То был неоновый «нью-йоркский Уайтчепел» – и, как я вскоре понял, собственный Потрошитель там также имелся.

В 1979 году в заведениях и на улицах Нью-Йорка работало более сорока тысяч проституток{1}1
  Prostitution Task Force et al. Prostitution in New York City: Answers to Some Questions. New York: New York Women in Criminal Justice, 1977, p. 2.


[Закрыть]; так много, что в какой-то момент полицейским пришлось выставить заграждения вдоль тротуаров Восьмой авеню, чтобы поток девушек и их сутенеров не хлынул на дорогу и не заблокировал движение.

Если не брать в расчет поездку на автовокзал Порт-Оторити или обратно, то в Двойке можно было оказаться лишь по четырем причинам: что-то купить, толкнуть товар, кому-то продаться или же по небрежности или глупости стать чьей-то жертвой. В 1979 году в Нью-Йорке было совершено 2092 убийства, в 1980-м – уже 2228. В 1990-м убийцы установили рекорд: 2605 преступлений{2}2
  http://www.disastercenter.com/crime/nycrime.htm.


[Закрыть]. В городе было небезопасно. Среднее количество совершаемых за год правонарушений на одном лишь отрезке 42-й улицы между Седьмой и Восьмой авеню составляло 2250 – больше, чем в любом другом квартале Нью-Йорка. Из них тридцать – сорок процентов являлись серьезными преступлениями, попадавшими под раздел 18 Уголовного кодекса США: убийство, изнасилование с применением физической силы, грабеж{3}3
  Michelle Young. Images of America: Broadway. Charleston, SC: Arcadia Publishing, 2015, p. 70, а также Robert p. McNamara. The Times Square Hustler: Male Prostitution in New York City. London and Westport, CT: Praeger, 1994, p. 21.


[Закрыть].

Когда в то раннее воскресное утро я подходил к отелю, мне казалось, что я вполне себе представляю, что может меня поджидать. Прежде я бывал в Нью-Йорке много раз: снимал разные провокационные вещи для документальных фильмов и кинопроектов. Иногда я останавливался в каком-нибудь из типичных дешевых отелей рядом с Таймс-сквер, но тогда впервые забрел куда-то дальше Десятой авеню: в соседний район, который еще с 1880-х назывался Адской Кухней. Сейчас он носит более престижное и подходящее для жилого района название – Клинтон, а на его улицах куча небольших модных баров и ресторанов для взыскательных гурманов. Но в семидесятых район определенно был Адской Кухней. Там, где теперь уютные милые ресторанчики, в период с 1968 по 1986 год орудовала ирландская уличная банда «Вестиз»: в целом она убила от шестидесяти до ста человек, а тела жертв расчленяла в ванных многоквартирного дома.

Я сомневался, действительно ли мне хочется остановиться там на ночь, но отель был дешевым и находился совсем недалеко от кинолаборатории, куда мне нужно было сходить утром перед отлетом домой. Поэтому, прежде чем заселиться в этот небольшой отель, я решил сначала пройтись по этажам, самостоятельно разведать и посмотреть, насколько всё плохо и кто (а может, и что) меня там поджидает.

Я стоял в маленьком вестибюле в ожидании лифта: тот застрял на одном из верхних этажей. Это раздражало до ужаса – я был молод и нетерпелив. Когда лифт наконец-то спустился и его двери открылись, я бросил тяжелый взгляд на придурка, который заставил меня ждать целую вечность, хотя на деле прошло не больше минуты.

Выглядел он… ну, обычно. Как все. Ничем не примечательный белый мужчина лет тридцати. Единственной странностью была болезненная испарина, блестевшая на лбу, несмотря на холод. Когда он вышел из лифта, то двинулся прямо на меня, словно совсем не замечая, и ударил по колену и голени тканевой сумкой – большой, твердой и тяжелой, словно набитой шарами для боулинга. Он не сказал ни слова, не извинился и даже не оглянулся. В его внешности не было ничего запоминающегося, и если бы мне пришлось описывать ее для фоторобота, я бы не смог. Но даже если бы у меня не получилось нарисовать его портрет, при встрече я бы его узнал, потому что разглядывал достаточно долго – так он мне досадил. Последний раз я взглянул на него уже из лифта, когда за мной закрывались двери. Он шел спиной ко мне, спокойно направляясь к выходу из отеля, а сумка болталась сбоку.

То была совершенно случайная встреча с монстром, который в своем номере замучил, изнасиловал и убил двух проституток с улицы, предварительно связав их и заткнув рот кляпом. Он отрубил им головы и руки и запихнул их в сумку. Когда я только приближался к отелю, убийца складывал обезглавленные тела на кровати в луже подсыхающей крови, после чего облил их горючей жидкостью и поджег. Потом преступник взял сумку с отрубленными головами и руками и спокойно вызвал лифт, который я, кипя от раздражения, с нетерпением ждал в вестибюле на первом этаже.

Разумеется, тогда я ни о чем не догадывался.

В первую очередь он привлек мое внимание лишь тем, что жутко вывел меня из себя. Иначе я бы его не заметил. Сейчас мне кажется – и со мной бы согласился любой профайлер (психолог-криминалист), – убийца специально держал лифт на этаже, пока не убедился, что пожар начался и стал расползаться. Им овладела одержимость и жажда полного контроля над совершенным преступлением, что типично для маньяков, которые тщетно пытаются достичь удовлетворения. Всё дело в контроле, который необходим серийным убийцам.

Воспользоваться лифтом было опрометчиво – особенно после того, как он устроил пожар, – так как для того, чтобы выйти из отеля, ему прошлось пройти мимо стойки администрации. Подобное безрассудство также присуще серийным убийцам. Я на его месте спустился бы по лестнице. Но я-то не серийный убийца.

В итоге подобная наглость довела его до тюрьмы. Спустя полгода, в мае 1980-го, он вновь остановился в мотеле в Нью-Джерси, где за три недели до этого замучил и убил очередную проститутку, после чего связал ее избитое и изуродованное тело и засунул под кровать. На следующее утро его обнаружила горничная. Никто из персонала мотеля не заметил убийцу и не узнал его, настолько он был непримечательным. Только услышав женский крик из его номера, сотрудники, напуганные предыдущим убийством, всё же вызвали полицию.

Так задержали «Расчленителя с Таймс-сквер» и установили его личность. Им оказался тридцатитрехлетний Ричард Фрэнсис Коттингем. Его жертву, восемнадцатилетнюю проститутку Лесли Энн О’Делл, спасли, и она оправилась настолько, что даже смогла выступить на его суде.

Ричард Коттингем, который после ареста говорил полиции, что у него проблемы с женщинами, вырос там же, в Нью-Джерси, в строгой католической семье из зажиточного среднего класса. Мать была домохозяйкой, а отец руководил страховой компанией на Манхэттене. Их сын Ричи примерно учился, подавал надежды в спорте и вообще казался паинькой. После выпуска Ричард успешно устроился оператором вычислительной машины в офис страховой компании «Голубой крест» на Среднем Манхэттене. Как и отцу, ему пришлось ездить на работу из Нью-Джерси, где Ричард жил со своей женой и тремя детьми. Но втайне от всех он вел совсем другую жизнь. У него имелось две любовницы-медсестры, которые не знали друг о друге, а также целая вереница временных подружек, излюбленных проституток, случайных знакомств, и иногда, когда одолевало желание, он их пытал, насиловал и убивал. Ричард лишил жизни по меньшей мере трех знакомых ему женщин. Однако чаще он предпочитал случайных жертв, которых подцеплял в барах или на улице. Работая в «Голубом кресте» с четырех дня до полуночи, свои невероятно жестокие убийства Коттингем совершал в перерывах между сменами, свиданиями с любовницами и поездками домой к семье в Лоди, штат Нью-Джерси.

В конечном итоге Коттингем был осужден за пять убийств. А не так давно, в 2010 году, он внезапно признал себя виновным еще в одном преступлении, совершенном сорок три года назад. Он также подозревается в других нераскрытых убийствах в Нью-Йорке и Нью-Джерси, случившихся в период с 1967 по 1980 год, число которых колеблется от тридцати до пятидесяти (см. фотографии с мест преступления Ричарда Коттингема и другие иллюстрации к книге «Сыны Каина» на www.sonsofcainserialkillers.com).

После того как Коттингем практически налетел на меня в вестибюле, я поднялся на свой этаж и за мгновение до включения пожарной сигнализации почувствовал запах гари и заметил в коридоре крохотные клубы дыма и кружащиеся хлопья пепла. Прежде чем пламя разгорелось и появился плотный тяжелый дым, в отеле началась эвакуация, и я спустился по лестнице на крытую парковку, а потом вышел на 42-ю улицу – как раз тогда, когда к главному входу подъехала пожарная машина. Я не стал стоять на холоде и смотреть, а сразу же по-английски ушел, намереваясь остановиться в другом месте и так и не узнав, что произошло.

На следующее утро, когда я явился в кинолабораторию, мой взгляд привлекли газеты, разложенные в приемной. Заголовки кричали о пожаре и обезглавленных телах. Когда я осознал, что речь идет об отеле, где был прошлым утром, то не сразу связал мужчину из лифта с тем, что произошло. Всем известный сегодня феномен серийных убийц и их преступлений был мне незнаком, поэтому пазл из придурка, сумки, полной шаров для боулинга, и расправы на верхнем этаже у меня в голове не сложился. Как и у любого другого человека в те годы. Только спустя время, когда Коттингема арестовали и я впервые увидел его фотографию в газетах, всё внезапно встало на свои места. Я сразу же узнал его. Тот самый придурок, что заставил меня ждать! Именно тогда шары для боулинга неожиданно обрели совершенно новый смысл.

Тело одной из жертв в том отеле так и не было опознано, и по сей день личность девушки остается неустановленной. По оценке судмедэксперта, она была несовершеннолетней. Но тело второй жертвы полиции спустя месяц после убийства удалось опознать. На ней были босоножки «Филипп Марко» на высоком каблуке, пошитые из натуральной кожи с эффектом потертости, и, благодаря эксклюзивности бренда, следователи смогли найти тот самый магазин, где девушка их купила: в городе Парамус, Нью-Джерси. Полиция пришла к выводу, что жертва жила в этом штате, и сосредоточилась на местных сообщениях о пропавших без вести женщинах, которые поступили незадолго до дня убийства. В конце концов рентгеновские снимки позвоночника и шрам после кесарева сечения навели их на медкарту двадцатидвухлетней Диде Гударзи из Трентона, работавшей в элитном эскорте. В 1978-м, за полтора года до убийства, с помощью кесарева сечения она родила девочку, от которой сразу же отказалась и отдала под опеку государственных служб Нью-Джерси.

После опознания Диде большим тиражом были опубликованы ее фотографии из полиции, сделанные во время арестов за проституцию. На них она выглядела действительно элегантно и вместе с тем страстно: дорогая изысканная одежда, длинные темные волосы, пухлые губы и прекрасные миндалевидные глаза. Когда Диде не вернулась домой, неравнодушные к ее судьбе люди быстро сообщили об исчезновении девушки в полицию Нью-Джерси, и внимание следователей привлекли записи медкарты.

Как сообщили СМИ, она родилась в Кувейте, ее воспитывали бабушка и дедушка, а когда ей исполнилось четырнадцать лет, отец забрал Диде в Штаты, куда ранее переехал сам. Ее жизнь в Нью-Йорке и на Лонг-Айленде нельзя назвать простой. Из старшей школы Диди отчислили, а в шестнадцать лет она сбежала из дома. В итоге Гударзи начала работать девушкой по вызову в элитном эскорте и, прежде чем осесть в Трентоне, штат Нью-Джерси, успела пожить в Нью-Йорке, Флориде, Неваде и Калифорнии.

Ее лицо, глаза и печальная кончина преследовали меня с тех пор десятилетиями. Когда Диде убили, ей было двадцать два – всего на год младше меня. Какой долгий путь, должно быть, прошла она до встречи с серийным убийцей, и меня удивляло, что это произошло всего за несколько часов до того, как судьба столкнула меня с ним же.

Я задавался вопросом, что же стало с ее головой с прекрасными глазами и длинными темными волосами, которой меня ударили. Что Коттингем с ней сделал? Как бы старательно ни обыскивали полицейские территорию отеля, а водолазы – воды текущей рядом реки Гудзон, ныряя в нее с прогнивших причалов, – пропавших голов они не нашли. Коттингем унес их с собой в какое-то тайное место, где и оставил.

На протяжении десятилетий я иногда задавался вопросом о судьбе той девочки, которую Диде отдала на удочерение. Словно крошечная душа в спасательной капсуле, она за девять месяцев до жестокого убийства унеслась в безопасное место, подальше от несчастной и неустроенной жизни матери, и осталась единственным напоминанием о Гударзи на всей земле. Я размышлял, как девочка пережила безжалостные жернова государственной системы опеки, в которые ее забросила жизнь, где она приземлилась, и узнает ли когда-нибудь, кем была ее биологическая мать и какая судьба ее постигла. Я представлял, как покачивается она на волнах жизни, словно обломок корабля, уцелевший после смертельной бури.

Тогда я еще не был знаком с термином «серийный убийца», который мог бы успокоить мое сердце своим наукообразием, дав четкое определение тому, с чем столкнулся я в вестибюле отеля. Убийство казалось мне неестественно чудовищным, как из комиксов «Байки из склепа», которые я читал в детстве. С таким же успехом мог я повстречать Дракулу, оборотня, чудовище Франкенштейна или любую другую нечисть из фильмов.

В мире, где у серийных убийц еще не имелось названия, описания и классификации, меня не оставляло ощущение, будто я встретил монстра в самом древнем смысле этого слова: monstrum в переводе с латыни означает «предзнаменование или предупреждение о воле богов»{4}4
  http://www.oed.com/viewdictionaryentry/Entry/121738.


[Закрыть].

Та встреча окончательно определила ту форму, в которой я впоследствии буду писать о серийных убийцах. В тщетных попытках придать серийным убийцам какой-то мало-мальски человеческий облик или лишить их монструозные деяния потустороннего ореола, бо́льшая часть современной литературы о маньяках отрицает их чудовищную натуру. Но я зашел с противоположной стороны. Я открыл для себя монстра, который знаменует собой не столько волю богов, сколько тревожное состояние нашего общества. Я начал смотреть на них как на чудовищное искаженное отражение человеческой цивилизации в некоем кривом зеркале.

Моя мимолетная встреча с монстром вдохновила меня на поиски понимания феномена серийных убийц, его социальной и криминалистической истории. Как и когда впервые появились эти чудовища? Откуда они взялись и почему в последние десятилетия ХХ века их число резко увеличилось до такой степени, что я случайно встретился с одним из них, а потом со вторым и даже с третьим? Было ли их просто так много, что в период с 1970 по 1990 год мой жизненный путь совершенно непреднамеренно пересекся с путями трех разных серийных убийц в Нью-Йорке, Москве и Торонто, и к тому же до того, как их личности были установлены? Долгое время три эти встречи представлялись мне чем-то до ужаса из ряда вон выходящим, но, как мы увидим, на самом деле они были вполне себе обычными.

Единственное, что отличает меня от вас или других людей, случайно натыкавшихся на серийных убийц, – в моем случае я впоследствии узнал, что за люди мне попадались. К счастью, большинство этого никогда и не узнает.

Хоть Коттингем так и не достиг того уровня известности, как другие серийные убийцы, он очаровал многих экспертов в сфере расследования серийных убийств. Известный криминалист, доктор Роберт Кеппел, который занимался такими неординарными личностями, как Тед Банди и Гэри Риджуэй по прозвищу Убийца с Грин-Ривер, считает Коттингема фигурой поистине выдающейся на фоне рядовых серийных убийц-садистов. «Годами после того, как Коттингема посадили, я пытался понять, что могло побуждать к действию садистский сексуальный подтип серийного убийцы, и задавался вопросом, что же так заинтриговало меня в деле Ричарда. Отчасти это была мера изощренности пыток, которые он применял к своим жертвам. Коттингем не просто убивал и калечил тела, а заставлял жертв испытывать перед смертью боль и унижение. А потом уже издевался над трупами», – писал Кеппел{5}5
  Robert D. Keppel, PhD, with William J. Birnes. Signature Killers: Interpreting the Calling Cards of the Serial Murderer. New York: Simon & Schuster, 1997, p. 82.


[Закрыть].

Больше всего в этой короткой встрече с серийным убийцей меня удивляет, каким обычным и невзрачным человеком он мне показался. Коттингем не выглядел злым или жестоким. В нем не было ничего угрожающего. Ни острых клыков, ни красных глаз, ни зловонного дыхания, ни пожелтевших когтей. В облике Ричарда ничто не вызывало подозрений: вел он себя совершенно спокойно, не бормотал в болезненном бреду, а на его одежде не было следов крови, несмотря на то, что он только что отпилил головы двум жертвам. Аристократическим обаянием и статью Ганнибала Лектера он тоже не обладал. В крайнем случае он выглядел словно чем-то одурманенным и смотрел пустым взглядом – именно так, я полагаю, и выглядит утоленная жажда крови.

Коттингем был таким заурядным, что к тому времени, как я вышел из лифта на его этаже, уже забыл про него и не вспоминал до тех пор, пока не увидел фотографию в газете.

После его ареста я решил получше разобраться в вопросе. Первая прочитанная мною книга в жанре криминальной документалистики, повествующая о серийных убийствах, называлась «Убийца рядом со мной» (The Stranger Beside Me). Ее написала Энн Рул в 1980 году, выразив в ней свою неординарную точку зрения о культовом маньяке Теде Банди. При этом тогда термин «серийный убийца» в тексте нигде не использовался.

До 1980-го о серийных убийцах вроде Джека Потрошителя, Генри Говарда Холмса, Альберта Фиша, Эда Гина, Бостонского душителя, Сына Сэма, Джона Уэйна Гейси и Хиллсайдских душителей тоже выходили фильмы, писались статьи и книги, но никто, кроме полицейских, да и то изредка и между собой, не называл их серийными убийцами и, что еще важнее, не выделял их преступления в особый и уникальный вид. Каждое из них выступало самостоятельным делом.

В 1986 году вышла книга «Охота на людей: Как появились серийные убийцы» за авторством Эллиотта Лейтона, социального антрополога из Канады. В США она впервые была напечатана под названием «Хронические убийцы: Современная история множественных убийств» и являлась, наверное, самой первой популярной книгой, которая развернуто описала феномен серийных убийц и их социальный анамнез. Хотя сам термин «серийный убийца» и появляется на страницах, он все еще недостаточно знаком читателю, чтобы издатель поместил его в название книги{6}6
  Elliott Layton. Compulsive Killers: The Story of Modern Multiple Murder. New York: New York University Press, 1986. Второе издание: Hunting Humans: The Rise of the Modern Multiple Murderer, second ed. New York: McClelland & Stewart, 2005.


[Закрыть].

Работы о серийных убийцах как маятник колеблются между мифотворчеством и историчностью, между полюсами сверхъестественного и научно-криминалистического подхода, между желанием нагнать страху и попытками разобраться в их психологии. Как я в конце концов осознал, определение серийным убийцам даем мы сами и оно постоянно меняется вместе с обществом в ходе истории. Но на протяжении веков и до восьмидесятых годов мы понятия не имели, кто они такие и как их описать, кроме как словом «чудовища».