Текст книги "Невидимый круг"

Глава 5

Джерри Пирсон неторопливо обводил взглядом комнату, не переставая улыбаться улыбкой сфинкса, а ветер ревел в трубе, раздувая в очаге огонь, оттенявший застывшие лица гостей.

Молчание прервал Блейк. В его глазах блеснула какая-то надежда.

– В общем, я понял: вы нас пригласили, чтобы присутствовать при вашем собственном убийстве. А вы тут сидите и безмятежно, чуть ли не весело ждете неумолимой судьбы? Предупреждаю вас, Пирсон: если так дальше пойдет, мы больше ни единому вашему слову не поверим!

– Я только что объяснил вам: почти у всех здесь есть причина желать моей смерти.

– И поэтому мы здесь весело пируем с вами за столом, который вы так хорошо накрыли в нашу честь!

– Как же иначе с такими почтенными гостями! Кстати, вы заметили, что этот стол круглый? Как и другой знаменитый стол? Сэр Пелинор, сэр Ланселот, сэр Мордред – ведь вы же прославленные рыцари Круглого стола!

– А вы, раз вы председатель на этом собрании, – король Артур?

Джерри Пирсон как будто погрустнел.

– Не совсем так, хотя… Вы знаете: в последние годы царствования у короля Артура совсем не осталось друзей. Ланселот увел у него Гвиневру, Мордред только и делал, что строил козни против него. Став жертвой множества предательств, он весьма ожесточился и, должно быть, сильно мечтал о мести. Печальный конец для такого благородного человека после всех этих кровавых и дурацких войн, стоивших жизни стольким его верноподданным! Знаете, каковы были последние слова, которые смертельно раненный король сказал верному рыцарю, проводившему его на берег озера, когда Владычица Озера с тремя спутницами разыскивала его?

– «Не убивайся понапрасну, Бедивер! Я должен поспешать на остров Авалон, чтобы залечить мою жестокую рану», – процитировал Джосая Халлахан с напряженным смешком.

– Совершенно верно. А что с ним стало потом?

– Говорят, он похоронен в Гластонбери…

– А еще говорят, – сурово произнес Пирсон, – что он мирно спит в заколдованном подземелье где-то здесь неподалеку. И еще говорят, что он не покинул остров Авалон, куда был перенесен как по волшебству, готовый прийти на помощь по первому зову своего народа, – «готов вернуться, если пожелает». Тем королем Артуром, который погиб в бою, могу быть и я, да… Но есть другой Артур: тот, что спит на Авалоне и ожидает часа мщения. Вот этого надо вам остерегаться!

В этот момент окна сотряслись от страшного порыва ветра. Хозяин вдруг встал и сказал:

– Поднимайтесь, идите за мной. Мы выйдем из дома, и я вам кое-что покажу…

Как будто под гипнозом от его странных слов, все собрание поднялось и без всяких возражений подчинилось. Конечно, пришлось подождать, пока некоторые вернулись в свои комнаты и надели пальто. Тем временем Пирсон сопроводил Билла Пэйджа в отведенное ему помещение – маленькую комнатку в конце коридора, противоположном от Мэйдж, извиняясь, что не может поместить молодого человека ближе к своей племяннице: ведь он как-никак приехал неожиданно. Все гостевые комнаты располагались на третьем этаже – вдоль коридора в форме буквы U.

Оказалось, что в замке был еще внутренний дворик, куда вело много дверей, а наружу из него выходила только одна – проем в западной стене. Слева от проема в углу стояла квадратная башня. Через десять минут гости вслед за Джерри Пирсоном пересекли неровно замощенную площадку, погруженную в полумрак. Из-за тяжелых черных туч сумерки наступили раньше положенного. Накрапывал дождь. Штормовые фонари в руках у Пирсона и Гэйла Блейка отбрасывали огромные шевелящиеся тени на высокие стены кругом, а над стенами завывал ветер. Внутри ограды еще было какое-то ощущение безопасности, но оно пропало, как только вышли за калитку. Там, за узкой площадкой, лишь кое-где огороженной каменными глыбами, отвесные скалы уходили метров на пятьдесят вниз, к оглушительно грохотавшему морю. Ветер и дождь хлестали в лицо, словно отталкивая от него людей.

Джерри Пирсон сделал несколько шагов и поднял фонарь, осветив глыбу около края, в которую был воткнут меч. В желтоватом свете сталь поблескивала золотистыми бликами. На фоне мрачного неба все это выглядело феерически.

– Меч короля Артура! – чуть ли не в экстазе прошептал Халлахан. – Знаменитый меч, который только молодой Артур смог выдернуть из скалы и таким образом получил корону… Право же, Пирсон, вы учли все подробности. Держу пари, что его невозможно отсюда вытащить!

– А вы попробуйте.

Халлахан подошел, за ним и Блейк с поднятым фонарем.

Меч был почти на три четверти углублен в большую, изначально полую скалу, укрепленную цементом. Он больше походил на шпагу какого-то корнуолльского флибустьера, чем на меч средневекового рыцаря: полукруглая гарда, утонченная со стороны эфеса, и рукоять великолепной работы.

– Мне кажется, – сказал Мерлин, – эта честь по праву принадлежит вам, сэр Пелинор.

Поэт улыбнулся, отдал фонарь Халлахану, напряг свои могучие мускулы, чтобы вытащить меч, но довольно скоро убедился, что это бесполезно, и бросил.

– Практически невозможно, – вздохнул он, потирая ладони. – Лезвие почти на всю длину в цементе.

– Чтобы его достать, надо взорвать скалу, – заметил Халлахан.

– Его еще надо было сюда принести, – вмешался Билл. – Тоже нелегкий труд…

– Что же, – спросил Халлахан, обратив на Пирсона насмешливый взгляд, – какую роль сыграет этот меч? Он станет орудием убийства, нанесет смертельный удар?

Несколько секунд слышны были только порывы ветра и шум волн, разбивавшихся о скалы. Вдруг из темноты выступила Урсула Браун и встала прямо перед Пирсоном:

– Шутка затянулась, Джерри! Скажи, что ты замыслил!

– Какая шутка? Я вам прямо сказал, что сегодня произойдет: меня убьют.

– Прекрасно. Хочешь продолжать игру – давай. И прежде всего я хочу знать, почему ты не упомянул меня в обвинительном акте.

Волосы Пирсона разметались на ветру, он был уже не столь элегантен, но по-прежнему полностью владел собой и положением.

– Правда, Урсула, про тебя я как-то забыл. Забыл, до какой степени фея Моргана зла, капризна, губит всех мужчин близ себя. Она погружает их в отчаяние и доводит до гибели так же верно, как океан, поглощающий своих жертв. Сколько времени ты провела здесь, в этом доме? Два, три, четыре месяца? Уже не помню. Тебе было от силы лет двадцать, мне чуть побольше. Ты меня чуть не погубила. К счастью, я вовремя спохватился и не знаю, каким чудом нашел в себе силы последним спасительным движением духа выставить тебя вон. Мужчина посмел прогнать тебя, фею Моргану! Это, должно быть, сильно тебя уязвило, глубоко ранило твою гордыню, и рана эта не зажила до сих пор. Как видишь, у тебя не меньше причин ненавидеть меня, чем у других.

– Так все здесь присутствующие – возможные убийцы? – спросил Блейк.

– Именно так, – преспокойно ответил Пирсон. – Повторяю: один из вас сегодня убьет меня. Непременно один из вас: больше никого на острове нет. За этим следит Питер Кобб. Его задача – сторожить у входа и пропускать только тех, кто приглашен на сегодняшний вечер, то есть вас.

– Право, Пирсон, это уже чересчур! И мы, по-вашему, в это поверим? Да где же такое видано? Если бы вам грозила неизбежная гибель, вы были бы в страхе и отчаянии, а вы веселитесь. Но мало того: представляетесь нам каким-то колдуном, утверждаете, будто убьет вас рука одного из нас! Поразительно! Чушь какая-то!

– Я вам больше скажу, Блейк, – протяжно произнес в ответ хозяин замка. – Я, например, знаю, кто именно из вас меня убьет. Могу сказать вам: ничто не остановит этого человека. Удар будет нанесен, что бы ни случилось и что бы я ни сделал. И еще могу сказать: этот человек обеспечит себе безупречное алиби, сможет доказать, что физически никак не мог совершить это убийство – мое убийство!

– И кто же этот человек? – спросила Урсула Браун, не замечая капель дождя, стекавших с ее загадочного лица.

– Ну конечно же тот, кто больше всех меня ненавидит! Ты, дорогая моя Урсула!

Глава 6

На несколько секунд Урсула Браун словно окаменела. Какие только чувства не промелькнули в ее неподвижных серо-зеленых глазах! Собравшимся стало страшно, как бы она не кинулась выцарапать глаза бывшему жениху. Наконец женщина запрокинула голову, рассыпав огненно-рыжие кудри по темно-красному плащу, и громко расхохоталась.

– Так по-твоему… ох… это я тебя… сегодня… убью?

– Так оно и будет, – совершенно спокойно ответил хозяин.

– И придумаю себе безупречное алиби? Ты же знаешь, что у меня на это не хватит мозгов! Ты всегда считал меня круглой идиоткой!

– Я никогда этого не говорил…

Урсула театрально воздела руки:

– Ну еще бы! Конечно, не говорил! Но всегда давал понять.

– Ты ошибаешься. Наоборот: я всегда считал, что ты дьявольски умна. А то, что я сказал – сбудется…

– Джерри, это уже действительно перебор. Ты перестараешься, нам это надоест, и мы испортим тебе вечер.

– Урсула, ведь ты меня ненавидишь?

– Отрицать не буду, чтобы не врать.

– Вот видишь… Надеюсь, нанося роковой удар, твоя рука не дрогнет!

Урсула покачала головой. Рядом с ней стоял Данбар. Она спряталась за него и вцепилась ему в руку:

– Фрэнк, скажи что-нибудь. Я уже не знаю, что ему отвечать…

Журналист выглядел очень смущенным: дама буквально бросилась в его объятия. Но, встретив взгляд Пирсона, он взял себя в руки:

– Существует ведь очень простой выход.

– Откуда выход?

– Из положения – чтобы не дать ей… чтобы вас не…

– Чтобы спасти мне жизнь? – саркастически перебил его Пирсон. – Вы ведь это хотите сказать?

– Ну да! Ей нужно просто немедленно уехать отсюда.

– Право, отличная мысль, мистер Данбар! Но вы не учли нашего друга Мерлина.

Джосая Халлахан, не стирая с лица улыбки, недоуменно нахмурил брови:

– Вы говорите обо мне?

– Разумеется. Здесь только один Мерлин.

– Я не дам этой прелестной особе уехать с острова?

– Нет, не сами вы – та фея, в которую вы, любезный Мерлин, влюблены: фея Вивиана. Вспомните: чтобы удержать влюбленного волшебника у себя в плену, она очертила вокруг вас невидимый круг.

– И невидимый круг оставит нас в плену здесь, – зычно произнес Гэйл Блейк. – Просто прекрасно, Пирсон! Еще немного поэзии в вашей прозе. Правда, эта старая легенда уж слишком известна… Но скажите: круг подействует прямо сейчас?

Пирсон склонил голову:

– Нет, не думаю… по крайней мере еще не сейчас… Но очень скоро!

– Верно ли, что нас не выпустит ваш привратник?

Джерри Пирсон как будто даже обиделся:

– Питер? Помешает вам уехать? Господи, конечно нет! Он здесь совсем не для этого! К тому же он далеко не круглый и тем более не невидимый. А я говорил именно о невидимом круге – настоящем невидимом круге феи Вивианы.

Речи Пирсона казались настолько бессмысленными, что растерянные гости не знали, как на них ответить. Дождь пошел сильнее, но этого как будто никто не заметил.

Мэйдж, как и Урсула, крепко вцепилась в локоть своего спутника. Чем дальше, тем живее и сильнее она ощущала прежние страхи. Логика решительно опровергала ту ерунду, которую нес дядя Джерри, но предчувствие подсказывало: все, о чем он сейчас говорил, сбудется. То же предчувствие подсказывало ей, что надо схватить за руку Билла и бегом бежать с этого острова. Но она не хотела потерять лицо!

– Ладно! – раздался вдруг громовой голос Блейка. – А не вернуться ли нам? Сейчас все промокнем!

– Да, пойдемте, – согласился Пирсон. – Только еще одно дело. – Он засунул руку в карман, достал перочинный ножик и открыл маленькое лезвие с тупым концом. – Я бы хотел, чтобы кто-нибудь из вас пометил этим лезвием рукоять меча, чтобы его потом можно было точно опознать.

Блейк охотно согласился, хотя и заметил, что все это ребяческие причуды. То же сделали его друг Халлахан и Билл, который шепнул на ухо Мэйдж, что узнает свою метку из тысячи. Потом Пирсон предложил всем мужчинам убедиться, что никакая человеческая сила не способна вытащить меч из скалы. Блейк, Билл, Данбар и Халлахан попробовали по очереди без малейшего успеха. Урсула тоже хотела попытаться: король Артур, заметила она, когда совершил свой подвиг, был физически гораздо слабее других рыцарей. Но подходя к камню, она, подобно шляпке Мэйдж, чуть не свалилась в бездну. И снова спасла молниеносная реакция Билла. Он кинулся к женщине, зашатавшейся на краю утеса, схватил за руку и резко потянул к себе. Бледная, дрожащая Урсула прижалась к нему, как испуганный птенчик.

Все собравшиеся застыли, как парализованные, а когда убедились, что опасность миновала, опять раздался голос Блейка:

– Ну, мисс Браун, экого страху вы на нас нагнали! Еще немного, и не смогли бы вы сделать то, чего ожидает от вас наш хозяин, – словом, убить его. Вот чертова незадача была бы для вас, Пирсон! Я, конечно, имею в виду – для вашей истории.

Через несколько минут все общество грелось у камина, в котором весело трепетало пламя. Урсула уже пришла в себя, но больше других искала уюта у очага. Она потирала руки и все благодарила своего спасителя. «Теперь, – твердила она, – я навсегда обязана вам жизнью».

Мэйдж это было неприятно. Она холодно спросила, как же Урсулу угораздило так поскользнуться.

– Наступила на сук или на какую-то палку, она покатилась к краю…

– Вы ее не видели?

Мисс Браун в ответ только выразительно пожала плечами.

Часы пробили половину восьмого, когда случилось еще одно неприятное, хотя не такое страшное событие. Раздувая камин, Джерри вдруг вскрикнул: искра обожгла руку, сказал он. Он снял пиджак, засучил рукав и с гримасой боли принялся потирать запястье, а потом попросил племянницу пойти с ним и натереть ему руку мазью. Через несколько минут Мэйдж вернулась, но одна. Дядюшка скоро придет, сказала она. По его словам, он сейчас принесет что-то очень важное, а что – она не знает. Гости не успели вдоволь погадать, что же это будет: минут через десять хозяин вернулся с каким-то небольшим предметом, завернутым в зеленое сукно.

– Все прошло, как только племянница за мной поухаживала! – весело объявил Пирсон. – Мистер Пейдж, если вы когда-нибудь станете счастливым супругом Мэйдж, имейте в виду: у вас будет санитарка на дому! Но я вижу в ваших глазах любопытство. Что это за таинственная вещица у меня? Это, смею сказать, вещь не просто таи́нственная, а самая та́инственная. Все, разумеется, слышали про Святой Грааль – священный сосуд, который пытались отыскать доблестные рыцари. Поиски оказались долгими, трудными и тщетными.

Пирсон сделал небольшую паузу и уставился на пламя в очаге, бросавшее медные отсветы на его лицо, где проступала загадочная улыбка.

– Помните? – продолжал он. – Однажды вечером прогремел ужасный удар грома, потрясший весь замок Камелот, а потом сосуд явился перед благородными рыцарями Круглого стола. Темный зал осветился ослепительными лучами, исходившими от золотой чаши, накрытой белой парчой. Она парила над Круглым столом, распространяя кругом дивный аромат. Стол вдруг оказался заставлен всевозможными яствами и напитками. Потом, когда все наелись, чаша вдруг пропала, словно ее убрала невидимая рука, а с ней и чудесные лучи…

С этими словами (кроме них слышался только треск поленьев) Пирсон приподнял краешек ткани, укутывавшей загадочный предмет, и открылась металлическая поверхность, круглая, сверкающая, как золото, очень похожая на пресловутую чашу.

– Святой Грааль… – завороженно прошептал Халлахан, не сводя горящего взгляда с блестящего золотого предмета, который Пирсон поскорее завернул обратно. – Есть ли пределы тщательности вашей постановки?

– Думаю, волшебный сосуд играет в вашей истории ключевую роль! – насмешливо произнес Блейк.

– Так оно и есть: ключевую, – как нельзя более серьезно ответил хозяин замка. – Потому что благодаря Граалю я смогу после смерти попасть на остров Авалон. Но час близок. Следуйте за мной.

Пробило девять часов. Стояла уже темная ночь, когда общество второй раз прошествовало через двор замка. Пирсон шел впереди со своим Граалем в руках. Он направился к квадратной башне в северо-западном углу, объяснив, что когда-то в нее можно было попасть и из здания, но теперь этот вход замурован. Фонарь осветил старинную, обитую гвоздями дверь, которая отворилась со зловещим скрипом. Гости вошли вслед за хозяином в большую комнату, где не было ничего, кроме нескольких сваленных в углу бочек. Большие гранитные блоки источали холодную сырость, в них было пробито лишь одно крохотное оконце, за которым слышался рокот бушующего моря. Узкая винтовая лесенка в стене вела вверх.

– Будьте осторожны, – предупредил гостей Пирсон подходя к лестнице. – Здесь совсем темно, а идти придется гуськом.

Подъем в этой темной, продуваемой ветром трубе, был очень труден для Мэйдж. Она шла позади, уцепившись за руку Билла, ступая наугад: ей практически ничего не было видно. С ее места свет фонаря дяди Джерри казался совсем крохотным и дрожащим. Не без некоторого злорадства она услышала, как застонала, оступившись, Урсула Браун.

Наконец, миновав несколько этажей, где не было ничего, кроме больших пустых помещений шириной во всю башню, они вышли на верхний этаж – пятый, как сказал Джерри Пирсон, но Мэйдж он показался вершиной Вавилонской башни. Все столпились на маленькой площадке перед дверью, такой же крепкой, как входная. Она вела в комнату с довольно низким потолком. Там был камин с хворостом и несколькими поленьями. На столике глиняный кувшин, масляный светильник и спички. Стены были покрыты штукатуркой, кое-где потрескавшейся, но почти без следов сырости. Очевидно, камин довольно часто топили. Мебель была самая скудная: старое кресло с высокой спинкой у очага и видавший виды квадратный сундук, окованный железом. Сундук стоял прямо под одностворчатым окном с мелкими стеклами в частых свинцовых переплетах. Снаружи его еще защищала крепкая железная решетка в виде маленьких ромбов. Это казалось даже излишним: к окну, выходившему на океан на огромной высоте, и так было не подобраться.

Когда все осмотрелись, Пирсон зажег светильник и попросил еще внимательнее исследовать комнату, чтобы убедиться, что в ней ничего не спрятано и нет никаких тайников.

Осмотр был тщательным, но кратким: и камин, и окно, и потолок, и стены, и сундук были точно такими, какими казались. Потом Пирсон положил свой Грааль на сундук, подошел к камину и принялся его разжигать. Не оборачиваясь, он говорил, иногда покашливая:

– Хорошо провести последние минуты возле огня… Теперь, друзья мои, я попрошу вас меня оставить. Мне непременно нужно побыть здесь одному, в покое. Как только вы уйдете, я запру дверь на крепкий засов.

Он достал из кармана какой-то конверт, протянул его Блейку и, не кашляя больше, закончил:

– Здесь вы найдете воск для печатей и две веревочки. Ими опечатаете дверь с другой стороны. Как печать используйте что-нибудь из своих вещей: перстень, кулон… Прошу вас сделать все очень аккуратно – это крайне важно. В ближайший час меня ни в коем случае нельзя тревожить!

Глава 7

Почему они никак не отозвались? – думала Мэйдж, глядя, как Билл расхаживает у камина. Все были какие-то вялые, словно в ступоре, во всем покорны напору дяди Джерри, исполняли, как под гипнозом, любые его требования. А сама она что делала?

А ничего. Совсем ничего. Точно так же, как и все остальные. Ждала, что будет.

А что будет? Она не смела даже думать об этом. Подъем по лестнице во мраке совсем выбил ее из колеи. А потом – глухой звук закрывающейся двери, затем стук засова, задвинутого дядей Джерри. При свете фонаря она с отчаянием смотрела, как сэр Пелинор и чародей Мерлин накладывают печать на дверь, потом Мордред-предатель подносит к воску свой перстень с печаткой, а фея Моргана – медальон. В этот момент, в бледном свете фонаря, девушка подумала: а вдруг она и вправду переживает какой-то из эпизодов истории Артура? Но главное – как же продолжится этот необычный вечер? Что будет дальше? И чем все закончится?

Убийством? Неужели дядя Джерри добровольно пошел навстречу смерти? Какой бред! Впрочем, все, что он говорил, было бредово. Какой-то невидимый круг, Урсула Браун в роли убийцы… Правда, вот эта мысль ей как раз не казалась неправдоподобной. Она ненавидела эту женщину. Должно быть, та нарочно покачнулась на краю пропасти, чтобы ее обнял Билл, который в тот момент стоял ближе всех к ней. Да, такая способна на все… А где же Урсула, между прочим? Кроме Билла, Мэйдж видела только Блейка и Халлахана, которые как раз вышли из гостиной. Она машинально посмотрела на часы: они показывали без двадцати десять. С тех пор, как гости спустились с этой ужасной башни, прошло всего десять минут. Десять минут показались ей вечностью.

– Черт побери, – взорвался вдруг Билл, – нельзя же так сидеть и ничего не делать! Безумие! У меня предчувствие, что сейчас случится беда.

– Я уже давно так думаю…

– Но это совершенное безумие! Не позволит же он себя вот так, по доброй воле, убить! Такого не бывает! Какую бы ерунду твой дядя тут ни нес, но не до такой же степени он спятил!

Мэйдж глубоко вздохнула.

– Теперь понимаешь, каковы были всю жизнь мои чувства к нему? Никогда не знаешь, что он выкинет.

– И все-таки я его не боюсь, – твердо сказал Билл, встав перед камином. – Правда…

– Что?

– Ну, есть иногда у него что-то такое во взгляде…

– Да, вот видишь! Именно это я тебе и говорила! А… Билл!

Молодой человек обернулся. Его невеста в растерянности широко раскрыла рот.

– Сумочка, моя дамская сумочка! Куда она пропала?

– Сумочка? Пропала когда – сейчас?

– Нет…

– А когда же?

– Я… Не знаю. Когда я пришла в замок, она точно была у меня в руках, а потом… После всего, что было…

Билл подошел к Мэйдж:

– Ничего-ничего, не волнуйся. Она где-то здесь. В ней было что-то важное?

– Нет, ничего. Ничего… только то письмо.

Билл нахмурился:

– Какое письмо?

– Не знаю! Я вынула его из почтового ящика утром и думала прочесть в поезде. А потом у меня в голове был только этот дядя Джерри, я обо всем забыла… Неприятно – я не знаю, почему, но мне кажется, в нем содержалось что-то важное…

– Может, сумочка просто лежит у тебя в комнате? А все-таки странно: то одно пропадет, то другое… Хотя потом все находится.

– Пойду посмотрю в комнате.

– А я прогуляюсь к башне.

Мэйдж в испуге распахнула глаза:

– Билл, не ходи! Дядя Джерри ведь ясно сказал, чтобы его никто не беспокоил!

– Не бойся, к нему я не пойду. Но все-таки интересно, что там происходит – хотя бы вокруг посмотрю…

Урсула Браун из башни прошла прямо к себе в комнату, а через несколько секунд к ней в дверь уже постучали. Это был журналист Фрэнк Данбар. Она ничуть не удивилась.

– Рада, что ты здесь, Фрэнк. Джерри довел всех нас чуть ли не до нервного срыва. Тут он, я бы сказала, со временем к лучшему не изменился. Даже наоборот.

Данбар привычной походкой вразвалку направился к стулу у окна, сел, закурил сигарету, немного помолчал и сказал:

– Что меня удивляет – как ты могла с ним тогда встречаться и даже, больше того, несколько месяцев здесь прожить.

Урсула погладила медальон на груди:

– И я не понимаю. Но все-таки он очень изменился. Это было лет двадцать назад.

– Странно: послушать его, так это ты была тигрица, которая с ним забавлялась.

Урсула пожала плечами:

– Мало ли, что он тут наговорил – ты же понимаешь. На самом деле это он играет с нами, играет на наших нервах, и бог еще знает, как этот вечер закончится. Я его убью, придумав и выполнив какой-то хитрый план? Чушь! Но свернуть ему шею я бы очень хотела.

Данбар попытался улыбнуться:

– В каком-то смысле ситуация даже забавная. Ведь если с ним действительно что-то случится, что чем более невиновной ты будешь казаться – например, если у тебя будет прочное алиби, – тем больше твои поступки будут соответствовать его словам, и ты окажешься под подозрением…

– По-твоему, это смешно?

– Нет. Честно признаюсь, смеяться мне совсем не хочется. Да мне уже давно не хочется смеяться. Урсула…

Чтобы доставить себе больше удовольствия, Урсула повернулась к большому стенному зеркалу в золоченой раме – проверить, не растрепалась ли прическа.

– А собственно, зачем ты сюда приехал? – спросила она. – Почему принял приглашение Джерри?

– Как ты догадываешься, не для того, чтобы с ним познакомиться, хотя приглашение было очень любезное. Нет, я решился потому, что понял из его письма: ты тоже здесь будешь. А ты?

Урсула обернулась и медленно подошла к бывшему жениху. Подняв на него сине-зеленые глаза, она прошептала:

– Еще не догадался?

Выйдя из гостиной, Блейк и Халлахан увидели в конце коридора, в проеме открытой двери доктора Джерролда, который курил, сосредоточенно погрузившись в созерцание темного дворика.

Два друга подошли к нему. Какое-то время слышался только стук дождя по камням.

– Мерзкая погода, – заметил психиатр.

Блейк без церемоний спросил его, что он думает о Пирсоне.

Джерролд ответил: пока он воздержится от каких бы то ни было суждений. По какой причине он принял его приглашение? И тут он предпочел бы пока промолчать. Близко ли они знакомы? Нет, он никогда раньше Пирсона не видел.

– Иными словами, – сказал Блейк, искоса поглядывая на доктора, – история, которую он про вас рассказал, – чистая ложь?

– Конечно. Впрочем, не исключено, что я поступил так, о том не ведая, то есть поместил в лечебницу девушку, которая действительно была его невестой. А он потом придумал всю эту драму и вообразил, что мой поступок был продиктован местью. Вы же понимаете: за время моей практики я имел дело с очень многими. А поскольку этот случай произошел уже много лет назад, если он вообще происходил…

– Вы так много людей поместили в психушку? – шутливо осведомился Халлахан.

Доктор Джерролд и не подумал улыбнуться в ответ.

– О таких вещах никому не рассказывают – само собой разумеется. Но это случается чаще, чем думают.

– Я полагаю, не так-то просто определить степень тяжести состояния и принять решение?

– Это действительно нелегко, – вздохнул психиатр.

– Каждый из нас по-своему сумасшедший, не правда ли?

– Вы совершенно правы. В каждом человеке дремлет безумие…

Его слова прозвучали в мрачной тишине, которую тут же вновь нарушил вой шквалистого ветра.

– Что вы думаете о Пирсоне? – повторил вопрос Блейк.

– Вы уже спрашивали об этом, – холодно заметил психиатр.

– Но вы не ответили.

Джерролд ненадолго задумался, глядя на башню, почти невидимую во тьме.

– Я думаю, этот человек ставит некий опыт.

– Какого рода?

– Опыт по человеческому поведению. Но больше я вам пока ничего не скажу.

– Хорошо, – произнес Халлахан. – Только я хотел бы задать еще один, последний, вопрос о нем. По вашему мнению, вполне ли наш хозяин здоров психически?

Джерролд невозмутимо достал новую сигарету и ничего не ответил.

– Так или иначе, – сказал Блейк своему другу по дороге обратно в гостиную, – доктор, кажется, тоже не слишком спокоен. Вы видели: он не сводил глаз с башни…

Халлахан кивнул.

– Черт побери, не будем же мы здесь сидеть и ждать сложа руки! Я тоже пойду к башне, посмотрю, что там, только со стороны моря.

– Будьте осторожны, ведь тьма кромешная! Наша фея Моргана уже чуть было не свалилась в океан!

В половине одиннадцатого тишину разорвал отчаянный вопль. Все услышали его – кто громче, кто тише, – и через пару минут уже толкались в маленьком дворике. Блейк убежал, потом вернулся со штормовым фонарем – лица собравшихся в его свете казались растерянными и встревоженными.

Слышались бессвязные фразы:

– Какой кошмар, никогда не слышал ничего подобного!

– Наверняка это он кричал!

– Билл, ты слышал? Ужасно!

– Успокойся, Мэйдж, прошу тебя…

– Это предсмертный вопль! С ним что-то случилось!

– Скорее, скорее наверх, нельзя терять время!

С этим были согласны все, хотя кое-кому понадобилось набраться немало смелости, чтобы переступить порог башни. По темной винтовой лестнице на верхний этаж последние в цепочке поднялись почти вслепую: через узкие амбразуры не пробивалось ни лучика света.

На верхнем этаже Блейк, взяв на себя роль главного, стал колотить в дверь и звать хозяина. Ответа не было. Тогда поэт повернул дверную ручку – ничего, принялся звать с удвоенной силой – напрасно. Все гости толпились на маленькой лестничной площадке.

– Черт побери, с ним что-то стряслось! – проревел Блейк. В свете фонаря было видно, что он все больше тревожится. Поэт наклонился посмотреть, где замочная скважина, но с наружной стороны в двери была только ручка. – Похоже, делать нечего: нужно выломать дверь!

– Печати! – воскликнул стоявший рядом Халлахан. – Не забудем проверить!

Фонарь поднесли к веревочкам, привязанным к ручке и с обеих сторон припечатанным воском на косяке. Все казалось нетронутым, внимательный осмотр (особенно приглядывались те, кто прикладывал к воску свои вещи) подтвердил, что печати не нарушены. Блейк – здоровенный детина – взялся высадить дверь плечом. Это было тяжело, тем более что ему негде было разбежаться, и лишь после нескольких попыток дверь зловеще треснула и подалась.

Увиденное заставило их замереть на месте. Гэйл, влетевший в комнату по инерции, резко затормозил, раскрыл рот и не смог издать ни звука.

Справа хлопало на ветру распахнутое окно. При мирном треске дров в камине еще удивительнее казалось неподвижное тело, распростертое на полу возле сундука. Его голова была закрыта обгоревшей тлеющей тканью, от которой шел тошнотворный дым. А в спине торчал меч.

И этот меч, как родной брат, оказался похож на тот, что был воткнут в скалу, – на меч короля Артура.