Текст книги "Великий крестовый поход"

Глава VII

Мы разбили лагерь невдалеке от оружейной крепости. Солдаты разожгли костры и теперь отдыхали у огня в ожидании ужина. Неподалеку паслись лошади, совершенно без удовольствия пощипывая колючие местные травы. В стороне, под охраной копьеносцев, подавленные и ошарашенные сгрудились пленные. Мне было даже несколько жаль этих несчастных, не знающих Бога, хотя, и сие несомненно, они заслужили суровую кару.

Сэр Роже пригласил меня к своему костру, разведенному под сенью сторожевой башни, орудия которой были подготовлены к отражению внезапной атаки. Для благородных леди поставили палатки, и большинство из них уже отправились на покой, но леди Катрин сидела на стуле в кругу огня и, плотно сжав губы, слушала разговоры мужчин. Сэр Оливер устало трогал струны арфы, рядом, внимая сладостным звукам, притулился седовласый, весь покрытый шрамами былых сражений, благородный рыцарь Брайен Фиту-Вильям. Поодаль растянулся великан Альфред Эдгардсон, честнейший из саксонских Франклинов; дальше – насмешник и балагур Томас Баллард пробовал ладонью лезвие меча. И, наконец, сияющий, как начищенный пенс, Рыжий Джон, довольный, что принят на равных блистательным светом английского рыцарства.

Сэр Роже стоял, скрестив на груди руки; без лат он выглядел худым и совсем не воинственным, но его серые глаза сверкали сурово и властно.

– А, вот и вы, брат Парвус, – кивнул он мне. – Присаживайтесь и берите кубок. У вас ясная голова, а сегодня мы, как никогда, нуждаемся в добром совете.

Я присел на какой-то ящик, завороженный странными чуждыми звуками и запахами, которыми был пропитан воздух над лагерем. Что-то в них было таинственное, страшное…

– Ну, что ж, – произнес барон, – милостью Божьей мы выиграли первое сражение. Теперь надлежит решить, что делать дальше.

– Я думаю, – сэр Оливер откашлялся, – нет, я уверен, Бог помогает нам, пока нас не обуяла гордыня. Мы захватили достаточно оружия, и пора возвращаться. Иначе Господь оставит нас.

Сэр Роже потер подбородок.

– Я бы еще повременил, – тихо промолвил он. – Хотя, мой друг, может, вы и правы. Сначала надо освободить Святую землю, а потом можно и вернуться: добить это дьявольское гнездо.

– Все верно, – кивнул сэр Брайен. – Нас чересчур мало, и мы отягощены женщинами, детьми… Биться с целой Империей – безумие.

– А я, – вставил Альфред Эдгардсон, – еще разок-другой преломил бы копье об этих версгорцев. Возвращаться из похода без золота не пристало рыцарю.

– Золото хорошо в Англии, – заметил капитан Баллард. – Тяжело воевать в безводных пустынях Святой земли, но здесь… Здесь мы не знаем даже, какие травы полезны, какие – ядовиты. А зимы? Каковы здесь зимы? Лучше завтра же повернуть к дому.

Гул одобрения был ответом на это замечание. Но я только что провел весьма неприятный час с Бранитаром и знал то, чего еще не знали рыцари. Глубоко вздохнув, я поднялся, слова застряли у меня в гортани.

– Милорд… – с трудом начал я.

– Да?

– Милорд, мы не можем вернуться домой.

– Что?!

Благородные воины повскакивали на ноги, требуя немедленных объяснений. И я поведал им, что сквозь трещину корпуса корабля в контрольную рубку пробился огненный луч и спалил все навигационные карты.

– Но Бранитар знает дорогу! – вскричал Рыжий Джон. – Он умрет, если не доставит нас обратно. Я заставлю его, милорд…

– Не торопитесь, – посоветовал я. – Это не плавание через Ла-Манш, вокруг – Вселенная с мириадами звезд. Полет Бранитара был всего-навсего разведывательный, и без записей капитана корабля можно всю жизнь проблуждать среди чужих миров, так и не найдя нашего Солнца.

– Да неужто Бранитар не помнит? – воскликнул побледневший сэр Оливер.

– Невозможно запомнить сотни чисел. К тому же Бранитар – не капитан и даже не пилот…

– Довольно! – Сэр Роже прикусил губу. – Но постойте, разве курс «Крестоносца» не известен герцогу, или кто он там у них (!) – тому, кто послал их на Землю?

– К сожалению, нет, милорд. Курс корабля-разведчика капитан выбирает по собственному усмотрению. И пока разведчик не вернется, все пребывают в неведении, по каким далям его носит.

Вокруг костра пробежал ропот. Сильные духом, закаленные в несчетных боях люди – на этот раз они пришли в смятение.

Барон подошел к оцепеневшей миледи и бережно взял ее за руку.

– Мне очень жаль, дорогая, – пробормотал он. Но баронесса только еще плотнее сжала губы и отвернулась.

Сэр Оливер сделал два шага вперед, лицо его было бледным, как полотно.

– Это вы привели нас сюда! – истерично выкрикнул он. – На погибель! На проклятье неба!

Рука барона легла на рукоять меча.

– Без паники, – сдавленно прохрипел он. – Я никого не принуждал, все были согласны с моим планом. Все! – Он совладал с собой. – Я призываю по-братски разделить сию ношу. Да не покинет нас Господь!

Негодующе бормоча под нос проклятья, Оливер Монтбелл опустился на траву. Я был поражен самообладанием сэра Роже, вот воистину великий вождь и полководец! Недаром в его жилах текла голубая кровь короля Вильгельма Завоевателя и бурлящая – Эрма Годфри – бесстрашного пирата, дочь которого и дала жизнь Роже де Турневилю.

– Может быть, – произнес барон, – все не так и страшно. Главное – действовать решительно, и тогда победа всегда будет на нашей стороне. У нас есть пленные, за них можно потребовать хороший выкуп. А если понадобится, мы заставим их взять в руки свои пищали – с которыми, надо сказать, они неплохо умеют обращаться – и идти против своих. Выше голову! В конце концов, что мешает нам отступить – у нас достаточно небесных кораблей, могущих сокрыть нас в глубинах мирозданья. Но что касается меня, то лично я предпочитаю сражаться! Вера наша крепка, Бог не оставит нас! Тот, кто помог Иисусу Навину остановить Солнце, поможет и нам справиться с версгорцами, будь на то его воля. Мы заставим врага отыскать наш дом и в придачу набьем корабль золотом! Говорю вам – смелей! Во славу Господа, во славу Англии! На благо всех нас!

Он увлек их пламенной речью, заразил верой. И вот уже рыцари обступили своего полководца и, возложив длани на его меч, поклялись верой и правдой сражаться плечом к плечу, до победного конца.

Прежде чем разойтись спать, мы еще долго разрабатывали дальнейшие планы, большинству из которых, увы, не суждено было осуществиться, ибо, как известно, человек предполагает, а Бог располагает.

Когда уже совсем стемнело, барон взял за руку жену, намереваясь отвести ее в палатку, но леди Катрин заупрямилась и, не слушая его речей, зашептала в лицо безжалостные обвинения. Друг против друга стояли они в темноте враждебной ночи, залитые холодным светом большей из лун. Плечи сэра Роже поникли, он повернулся и, сгорбившись, пошел прочь. Ночевал барон один, в росистом поле, укрытый лишь собственным плащом. Странно было видеть, что храбрейший из воинов так беспомощен пред слабой женщиной. Всеми забытый, лежал он под открытым небом в жесткой траве и казался не победителем, но побежденным, в этом я усмотрел дурное предзнаменование.

Глава VIII

Почивали мы весьма долго, но, когда я открыл глаза, было еще темно. Я замерил движение звезд, они двигались совсем медленно – ночи здесь оказались много длиннее земных, и факт этот привел очень многих в расстройство. Когда же люди узнали, что мы не можем вернуться домой, их обуял неистовый страх, скрывать далее, что нас привело сюда предательство, а не добрая воля, было невозможно. И все-таки люди привыкли полагаться на мудрость своего барона…

Еще задолго до рассвета появились версгорские лодки, солдаты забеспокоились.

– Не пугайтесь! – воскликнул я посеревшим от страха лучникам, что столпились вокруг Рыжего Джона. – Это не колдовство! Просто они умеют переговариваться на больших расстояниях. Кто-то из бежавших достиг ближайшего селения, и известие о случившемся распространилось по планете с быстротой молнии.

– Если это не колдовство, – раздалось из толпы, – я хотел бы знать, что же это?

– А хоть бы и колдовство, – резонно заметил я. – Добрым христианам не страшна черная магия! Но на самом деле это не более чем высокое знание механики.

– A-а, нехристи-то превосходят добрых христиан, – проворчал кто-то из лучников, но Рыжий Джон быстро заставил его замолкнуть. Я же мысленно проклинал свой болтливый язык.

В неровном бледном свете звезд приближались корабли к крепости, их было не счесть сколько, и некоторые по размерам чуть ли не превосходили наш разломленный «Крестоносец». Колени мои дрожали под рясой, хоть я и знал, что мы находимся под защитой экрана и оружейники наши готовы к бою, освоив крепостные бомбарды, которые оказались так же просты в управлении, как корабельные. Любая защита казалась ненадежной и зыбкой пред приближающейся армадой.

Корабли беззвучно зависли над нами.

…Шло время, и когда белесый рассвет заиграл на их стальных корпусах, я, не выдержав, оставил лучников и пошел к сэру Роже.

Тот, в полном вооружении, держа на сгибе руки шлем, сидел на коне и, запрокинув голову, взирал на небо. Увидев меня, он произнес:

– Доброе утро, брат Парвус. Долгой, однако, была тьма.

Сэр Оливер тоже был в седле и, глядя на застывшие над нами корабли, поминутно облизывал губы. Он был бледен, под его большими красивыми глазами обозначились синие тени.

– В Англии, – перекрестившись произнес он, – даже зимние ночи не столь долги.

– Что ж, – заметил сэр Роже, – тем дольше будет и день.

Теперь, когда ему предстояло иметь дело с врагом, а не с женщиной, он держался спокойно и уверенно.

– Почему, – не вынес напряжения сэр Оливер, – почему они не нападают?! Чего они ждут?

– Друг мой, ведь это так очевидно, – промолвил барон. – У них достаточно оснований бояться нас.

– Что?! – удивился я. – О милорд, разумеется, мы – англичане, однако… – Взгляд мой скользнул по нашим жалким шатрам, раскинутым у крепостной стены, по оборванным закопченным солдатам, женщинам, старикам, плачущим детям и вновь остановился на бароне. Однако, – закончил я, – мы, простите, милорд, сейчас больше похожи на французов.

Сэр Роже улыбнулся.

– Может быть, но им не известны ни те, ни другие. Кстати, мой дед в свое время участвовал в битве при Кентербери, где горстка оборванных шотландцев одними пиками наголову разбила кавалерию Эдуарда II. Что они про нас знают? Только то, что мы взялись невесть откуда, и – если брать во внимание похвальбы Бранитара – сделали то, чего никому до нас еще не удавалось, – захватили версгорскую крепость. На месте их предводителей я бы тоже сто раз подумал, прежде чем что-либо предпринять, чтобы не угодить как кур в ощип.

Эти слова были встречены дружным хохотом; от нас смех перекатился к лучникам, затем к копьеносцам, и вскоре весь лагерь безудержно гоготал, пленники испуганно задрожали и сбились в кучу.

Когда взошло солнце, несколько кораблей отделились от общей «стаи» и плавно приземлились примерно в миле от нас. Мы не спешили атаковать, и расхрабрившиеся версгорцы принялись воздвигать в чистом поле какое-то сооружение.

– Сэр, – негодующе воскликнул Томас Баллард, – неужели вы позволите им прямо у нас под носом возвести защитную крепость?

– Пусть себе строят. Это лучше, чем если бы они сейчас набросились на нас. Пусть почувствуют себя в безопасности, я хочу дать им понять, что мы согласны на перемирие. Не забывайте, друзья, в нашем положении язык – первое оружие.

Еще несколько кораблей спустилось наземь. Быстро продвигалось строительство, и вскоре образовался круг, чем-то напоминающий Стоунхендж, который был воздвигнут в Англии гигантами еще до Потопа; вокруг него засветился защитный экран, появились передвижные бомбарды; над ним закружились патрульные лодки. И вот тогда версгорцы выслали герольда.

Он выглядел приземистым и несколько прямоугольным, уверенно продвигаясь к нам по ровному полю, металлические доспехи его ослепительно сверкали в лучах утреннего солнца, и мы ясно видели, что идет он с пустыми руками. Сэр Роже двинулся ему навстречу на своей могучей кобыле, я ехал следом, читая на ходу молитвы.

Герольд невольно вздрогнул, когда с головы до пят закованный в железо барон в шаге от него осадил скакуна.

– Если вы, – не теряя присутствия духа дерзко промолвил версгорец, – сделаете все, что мы прикажем, то уйдете живыми.

Я перевел.

– Скажи этому хвастуну, – усмехнулся сэр Роже, – что мы, в свою очередь, – если они сделают все, что мы прикажем, попридержим наши молнии, которые в два счета могут уничтожить их жалкий лагерь.

– Но у нас нет никаких молний, милорд, – возразил я. – Говорить так – нечестно.

– Вы передадите мои слова с точностью до буквы, брат Парвус, – подчеркнуто произнес барон, – и с правдоподобной миной, если, конечно, не хотите испытать на себе мои молнии.

Я повиновался. Но, о Всемилостивейший, что я был вынужден говорить! Я очень и очень уважаю милорда, но слова его о скромном английском поместье всего в три планеты (!), о недавней победе над четырехмиллионным племенем язычников (!), о том, как он в одиночку, на спор, захватил Константинополь (!), как во Франции за одну ночь он двести раз на двухстах крестьянских свадьбах осуществил право сеньора (!) – буквально шокировали меня.

Единственное, что немного утешало, – из-за моего слабого знания версгорского, герольд понял только, что перед ним – могущественный рыцарь, способный противостоять любой силе. Потому, от имени своего господина, он поспешил заключить перемирие, дабы еще раз встретиться и обсудить положение на нейтральной территории. Каждая сторона обязалась направить по десять безоружных представителей в шатер, который специально будет сооружен между лагерями.

– Ну как?! – весело воскликнул сэр Роже, когда мы возвращались обратно. – Неплохо я постарался, верно?

– Хм… Полагаю, покровитель воров Святой Днемас помог вам в переговорах. Но…

– Ну-ну, не бойтесь, брат Парвус, говорите начистоту. Я уже неоднократно убеждался, что на ваших щуплых плечах покоится куда более умная голова, чем у всех моих капитанов, вместе взятых.

– Ах, милорд, думаю, что вам удалось провести их ненадолго. Да, вы правы, говоря, что пока они в неведении, они будут осторожничать. Но сколько мы сможем их дурачить? Они повидали немало разных миров и народов, у них богатейший опыт. Очень скоро все откроется – и наша малочисленность, и наше вооружение, и отсутствие собственных кораблей… Узнав истину, они не замедлят напасть на нас многопревосходящими силами.

Барон стиснул зубы и, как мне показалось, печально, посмотрел в сторону отдыхающей под навесом леди Катрин в окружении детей.

– Безусловно, вы правы, брат Парвус, – помрачнев, отозвался он. – Я и не надеюсь, что удастся долго водить их за нос.

– Так что же потом?

– Не знаю… Но, ради бога, пусть все это останется между нами. Если люди поймут, насколько мы беспомощны… все погибло.

Я молча кивнул. Сэр Роже пришпорил коня и с победным кличем въехал в лагерь.

Глава IX

В полдень Роже де Турневиль собрал Совет.

– Благодарение Создателю, – сказал он, – нам удалось выиграть время. Мы вынудили противника посадить корабли, заставили уважать нас. Теперь мы обязаны использовать отпущенное время с наибольшей пользой, нужно тщательно обыскать крепость – найти нужные нам книги, карты – словом, любую информацию. Мы должны в короткий срок сравняться с версгорцами в военном искусстве. Но все приготовления надлежит сохранять в строжайшей тайне, если версгорцы пронюхают о наших замыслах, тогда… – Сэр Роже выразительно провел ребром ладони поперек горла и обворожительно улыбнулся.

– В самом деле? – Добрый отец Симон слегка позеленел.

Сэр Роже утвердительно кивнул.

– Для вас, отец Симон, у меня тоже есть дело. Брат Парвус, мой переводчик, всегда должен быть при мне, но Бранитар изъясняется на латыни…

– Это слишком громко сказано, милорд, – вмешался я. – Его склонения ужасны! А то, что он вытворяет с неправильными глаголами, в приличном обществе и повторить – грех великий.

– Возможно, – сэр Роже развел руками, – но пока он в достаточной мере не овладел английским, мы можем общаться с ним только посредством священника. Меня интересует, на что годны наши пленные, наверняка придется прибегнуть к их услугам.

– А если Бранитар откажется помогать нам? – спросил отец Симон. – Он безнадежный язычник, если, конечно, у него вообще есть душа. Несколько дней назад, надеясь смягчить для веры его сердце, я читал ему Родословие Адама, но не добрался я и до Иареда, как он уснул.

– Приведите-ка его сюда, – приказал барон оруженосцу. – А заодно отыщите одноглазого Губерта и передайте, что я немедленно хочу его видеть в полной экипировке.

– А вас что беспокоит, брат Парвус? – полюбопытствовал Альфред Эдгардсон, видя мое озабоченное лицо. – По-моему, бояться нечего – чтó мы, недостойные воины, в первый раз держим в руках оружие?! Ну, попотеем немного в чистилище, зато потом наверняка присоединимся к воинству Святого Михаила и будем вместе с ним охранять священные стены Храма Небесного. Или не так?

Я не хотел высказывать свои тревоги, но, уступив настойчивым расспросам, сказал:

– Быть может, все мы, увы, великие грешники.

– Ну, – вдруг рявкнул сэр Брайен, – чего это вы нюни распустили?! В чем дело?

– Мы, – почти шепотом начал я, – даже не потрудились в пути отмечать время. Песочные часы и без того не очень точны, но надо же было их хоть изредка переворачивать. Сколько времени здесь длится ночь? Сколько – день? Какое время сейчас на Земле?

– Не знаю, – удивился сэр Брайен. – Но что с того? К чему вы клоните?

– Ну вот вы, сэр Брайен, – отвечал я, – наверняка завтракали отменной бычьей ляжкой, а уверены ли вы в том, что сегодня не пятница?

Глаза всех присутствующих округлились.

– А воскресенье! – вскричал я. – Кто мне может ответить, когда надо поститься? Как соблюсти Великий пост, если двоелуние этого мира спутало все? Мы ничего не знаем наверняка!

– Мы погибли! – Премного набожный Томас Баллард воздел руки к небу.

– Постойте. – Сэр Роже встал. – Я, конечно, лицо не духовное, но разве не сам Господь сказал, что суббота создана для человека, а не человек для субботы?

Отец Симон посмотрел на него с сомнением.

– При чрезвычайных обстоятельствах я могу давать особое отпущение грехов, но в данном случае даже не знаю, имею ли я право…

– О, как мне это не нравится, – вздохнул сэр Баллард. – Дурной знак. Господь отвернулся от нас, мы теперь не можем отмечать посты и праздники.

Роже де Турневиль побагровел, наблюдая, как мужество оставляет его товарищей, словно вино – разбитую чашу, но, овладев собой, громко рассмеялся и воскликнул:

– Разве не сказал Господь уверовавшим в него: «Ступайте по всему миру и проповедуйте Слово Божее твари всякой… Я с вами во все дни до скончания века…» Возможно, в чем-то мы и согрешили, но грех этот, верую, нам простится. Не пристало христианину пресмыкаться во страхе – нужно стремиться выправить положение. Тяжко нам, да, но мы будем вознаграждены! Мы получим богатую дань, как согнем в дугу Версгорскую Империю, мы еще возрадуемся, увидя, как вылезут из орбит желтые глаза их Императора! И тогда ни у кого не повернется язык сказать, что не сам Господь Бог направил нас на этот путь. – Выхватив меч, блеснувший молнией в свете дня, сэр Роже поднял его над головой крестообразной рукоятью вверх и молвил: – Оружием моим, которое есть и знак креста, клянусь бороться до последнего вздоха во славу Господа! Этим клинком я добуду победу!

Всеобщий торжествующий клич сотряс палатку, и только Томас Баллард по-прежнему был хмур. Сэр Роже наклонился к нему, и я услышал его свистящий шепот:

– И в доказательство своей правоты я, как собаку, убью каждого, кто вздумает мне перечить.

Ни о каких шутках не могло быть и речи.

Привели Бранитара.

– День добрый, – добродушно поприветствовал его барон. – Ты, Бранитар, должен помочь нам допросить пленных и разобраться в оружии и механизмах.

Версгорец гордо выпрямился и произнес:

– Не будем тратить время на слова. Убей меня, и покончим на том. Я недооценил вас, и это стоило многих жизней моему народу. Больше от меня вы ничего не услышите.

– Ну, что ж. Я ожидал этого. Где одноглазый Губерт?

– Я здесь, сэр. Ваш старый добрый Губерт явился по первому зову своего господина. – Вперед выступил палач де Турневиля, подпоясанный прочной пенькой, в костлявой руке он сжимал топор. – Я как раз бродил тут, неподалеку, цветы искал для меньшей моей внучки. Да вы ее знаете – прелестная златокудрая малютка, ее головку так бы украсил венок из маргариток! Думал найти хоть что-нибудь, напоминающее наши дорогие линкольнширские маргаритки, я бы сплел ей веночек. Да где уж там…

– Для тебя есть работа, – прервал его сэр Роже. – Этот синелицый вздумал упрямиться. Надо развязать ему язык. Как, сможешь?

– О сэр! – Оценивающе обходя вокруг замершего пленника, Губерт с видом крайнего удовольствия громко причмокивал беззубым ртом. – Конечно, сэр. Да благословит Небо моего хозяина. Кое-что я прихватил с собой: тисочки, там, для пальчиков, щипчики и тому подобное. Это займет немного времени, все будет в лучшем виде, не извольте беспокоиться. Вот хорошо бы еще маслица. Я всегда говорил, что в холодный пасмурный день нет ничего лучше пылающей жаровенки с кипящим котелком масла. Лучше способа согреться не сыщете! О сэр, на мой единственный глаз навернулась слеза благодарности. Да, сэр. Позвольте-ка взглянуть на него получше. Так… так-так… – Распоясавшись, он принялся хозяйственно обмерять пенькой Бранитара.

Версгорец отшатнулся: он уже достаточно знал английский, чтобы понять суть дела.

– Вы не посмеете! – вскрикнул он. – Ни одна цивилизованная раса…

– Ну-ка дайте-ка ваши пальчики, сеньор. – Губерт извлек из сумки тиски и примерил их к голубым пальцам Бранитара. – В самый раз будет!

Палач достал связку ножей, Бранитар судорожно сглотнул.

– Вы, дикари… – задыхаясь, прошептал он. – Хорошо, я согласен. Будьте вы прокляты, дикая стая! Когда придет мой черед…

Сэр Роже торжествовал. Но вдруг лицо его омрачилось, он повернулся ко мне:

– Брат Парвус… – Он взглянул на палача, глуховатый Губерт продолжал готовить орудия труда. – Я не смею огорчать его. Не возьмете ли вы на себя труд сообщить ему…

Пришлось утешить старика, пообещав, что при первой провинности Бранитар будет без промедления отдан в его руки. Губерт, естественно, огорчился, но, решив, на всякий случай, закончить приготовления, отправился поискать где-нибудь котелочек масла, о чем не преминул сообщить Бранитару.