Текст книги "Мусорщики Луны"

Пол Андерсон
Мусорщики Луны

1

Голодный человек оттолкнулся от лодки, и его окутала тишина. Он слышал только, как пульсируют вены, с легким шумом выходит из ноздрей воздух, тонко свистит насос, накачивающий воздух в восстановительное устройство. Он ясно ощущал движение каждой мышцы, чувствовал запах своего тела, заключенного в узком пространстве, пустоту в желудке – и эта пустота преобладала над всем остальным. Он был совершенно один, и Вселенная, раскинувшаяся вокруг, казалась еще более пустой. Двенадцать тысяч видимых звезд, ярких и неподвижных, нарушали черноту пространства горделивым свечением. Млечный Путь выглядел единым застывшим водопадом. Слева от него находилось сильно уменьшенное, но все еще непереносимо яркое Солнце. Но это не имело значения, ибо было слишком далеко.

«У меня начинается головокружение, – подумал он. – Нельзя себе этого позволять. Не сейчас».

Он сосредоточился и вернул себя к нормальному состоянию – умение, достигнутое долгой тренировкой.

Мертвый корабль был весь на виду. Из кормового изгиба с такой силой бил свет, что ему пришлось прикрыть лицо рукавицей. Дыры зияли в огромном сфероиде подобно голодным ртам. Он выбрал наиболее поврежденное место и направился к нему.

Приборы помогли бы подойти к кораблю намного ближе: он мог бы поставить свою лодку возле бокового пролома. Но она была оснащена лишь минимумом электронных средств, и в остальном ему приходилось полагаться на собственные чувства и мускулы, возможности которых он, как и его предки, развил до предела.

На несколько мгновений он унесся мыслями далеко от этих мест, и поймал себя на том, что пытается вообразить путешествие на Землю. Или хотя бы на Марс. Он думал даже не столько об открытом воздухе, зелени, огромном Солнце, горизонтах на мили, так как считал, что может достаточно хорошо представить все это по виденным фильмам… Его интересовало взаимодействие скоростей, например бег при постоянном ускорении…

Корпус громоздился перед ним, словно округлый утес. Он согнулся и ударил тяжелым ботинком. Дрожь пронзила его от пяток до макушки. Автоматически замкнулись цепи, вращенные в подошвы. Заряды разделились; «нижняя» половина стала положительно заряженной относительно корабля, а отрицательно заряженные электроны металла притянулись к ней. При такой изоляции дуга не могла возникнуть; просто его поддерживало силовое поле достаточной величины.

Внимательно следя за тем, чтобы ноги двигались поочередно, он приблизился к неровному краю дыры, сквозь которую сочился солнечный свет, оставляя неподвижные темные тени возле оборудования и приборов. Он нахмурился. Проклятье! Камни просто разнесли это место. Нужно потратить большие деньги, чтобы корабль можно было снова использовать, а это уменьшит вознаграждение за спасение и, что гораздо важнее, его комиссионные. Если, конечно, на борту нет особого груза.

Подумав об этом, он несколько воспрял духом, усталость отпустила его, и он вошел. Включив фонарь, он направился по мрачному коридору и черному проходу к главному отсеку. Тот не был запечатан. На грузовых судах, которые ведут автоматы, так бывает всегда. Он отворил дверь и подошел к разбитой упаковке. Луч заметался в поисках, пока не наткнулся на надпись:

Гасперианская электроника сцх-107 Проводящие элементы 2000

Последующие указания его не интересовали. Луч перепрыгивал с места на место, освещая одну упаковку за другой. Сердце его затрепетало.

– Святой Иуда, – пробормотал он, и на минуту его захлестнула бешеная радость.

Это был не весь груз. Никто не мог бы пожелать такого огромного количества суперпроводников, работающих при комнатной температуре, за один раз. Но то, что он увидел, сделало его богатым.

Он задрожал. Волна слабости пронзила его тело.

«Лучше поскорее вернуться назад. Что там еще, не важно. Потом будет достаточно времени, чтобы все рассмотреть».

Повернувшись, он так поспешно кинулся из помещения, что оторвал от поверхности одновременно обе ноги и, ослабленный силами вращения, поплыл, изрыгая проклятия, пока не ухватился за балку. Это его отрезвило. Двигаясь уже гораздо осторожнее, он покинул корабль и вернулся к лодке. Было бы чертовски глупо вот так нелепо погибнуть здесь теперь, когда тысячи вещей стали вдруг для него возможными, когда на Кипе ожидают его женщины, и виски, и разгул.

Узкое неудобное судно окружило его кольцом металла. Он закрыл воздушный замок и снял скафандр, напряженно следя за тем, чтобы не коснуться голыми руками его застывших на холоде внешних частей. Потом он прошел вперед, снял навигационные показания, сделал некоторые расчеты и послал главный луч через два миллиона километров пустых миль.

– Седлер со спасательной лодки «Капитан Хук» Оперативному Контролю Кипа, – передал он.

Затем последовала цепь кодовых сигналов. Шеф Керриган не полагался на волю случая. Если он не уверен, что в его крепость собирается проникнуть кто-то из его людей – ведь на этой орбите могли бы оказаться и марсиане, – тогда ответа не будет.

На Кипе сигнал принимали очень долго, и Седлер прибавил к своему вызову несколько оскорбительных замечаний.

– Оперативный Контроль Кипа – Седлеру с «Капитана Хука», – послышалось из динамика. – Привет, Дейв. На посту Боб Макинтош. Что там у тебя? Прием.

– Я… Я заполучил его, – Седлер откашлялся и овладел своим голосом.

– Марсиане. Я нашел путь к нему и был на борту. Груз, похоже, в хорошем состоянии и… э… ценный. Но у меня нет еды и осталось чертовски мало реактивной массы. Вам придется переправить мне кое-что. Приходите так быстро, как только сможете. Прием.

Прошло полминуты, пока луч проделал свой путь и вернулся с ответом. Седлер плавал, слушая тонкий свист – шепот звезд.

– Ты, должно быть, долго охотился, – сказал Макинтош. – Почему не дал знать кому-нибудь еще о том, что случилось? Кому-нибудь, кто был бы ближе? Мы уже начали думать, что он от нас ушел. Прием.

– Ты прекрасно знаешь почему, – отрезал Седлер. – Я вовсе не хотел делиться с кем-то комиссионными, когда был уверен, что могу все получить сам. А теперь пошевелись, Боб. Присмотри за тем, чтобы я получил самое лучшее, особенно кормежку. Я смогу за это заплатить. Потом сообщи Шефу и ребятам, что они могут сворачивать свои радарные паутины и возвращаться домой. Потому что он – мой!

2

Хотя Сиртис был самым большим и самым деловым городом Марса, а также его столицей, он был и самым старым городом. Новенькие небоскребы сверкали на мили вокруг центра, занимая положенные ему акры. К югу город переходил в полосу сельскохозяйственных земель, опоясывавших планету по экватору, а к северу – в нетронутые пустыни, прибежище желтого песка и обглоданных ветрами утесов. Нижний город застраивали в основном еще пионеры.

Толстые стены серого камня, скрепленные известкой, неуклюже поднимались на высоту нескольких этажей и оканчивались плоскими крышами со стоянками для флиттеров.

Прочность их была обманчивой. Теперь, когда на Марсе появилась вполне пригодная для жизни атмосфера, кислород и водяные пары так быстро разъедали марсианский камень, что узкие улицы все время покрывала пыль. Следующее поколение этого квартала уже не увидит.

Джеймс Черч радовался тому, что, пока он жив, его контора будет находиться именно здесь. В нем было нечто от хранителя традиций.

Он стоял у открытого окна, держа трубку во рту, заложив руки за спину, и смотрел прямо перед собой. Он ждал посетителя. В проемах сохранились следы приспособлений, которые когда-то не давали смертельно холодным и разреженным газам проникать внутрь. Позднее, когда ссора с находившимися через улицу маринами вылилась в Кровавые Десять Дней, с помощью тех же приспособлений закрепляли энергетические автоматы. Марины не закрыли свое заведение. У них бывало множество людей, и каждый раз, когда открывались двери, до Черча доносились отдаленные звуки музыки и попискивание установки путеводной звезды; и ему даже казалось, что он может различить щелканье костей и поворачивающегося колеса рулетки. Но возможно, просто веселая болтовня пешеходов была слишком громкой. Солнце поздно заходит в этих широтах, где лето вдвое длиннее земного, и Сиртис вовсю развлекался, пока дневной свет еще позволял это.

Черч глотнул воздуха между двумя затяжками. Воздух был прохладным – значит, предстояла холодная ночь. Льдисто-кристаллические облака сверкали в красноватом небе, по которому медленно пролетела стая гусей.

«Так-так, – подумал он, – значит, Министерство экологии действительно кое-чего добилось. Вот уж никогда не ожидал от них ничего подобного. Но упорно говорят, что инженеры-генетики справились с проблемой миграции. Интересно, как это им удалось? Если у меня когда-нибудь появится время, нужно будет этим заняться».

Интерком на старом письменном столе сообщил:

– К вам мистер Добшинский.

Черч подошел к двери.

– Пусть войдет, – сказал он, и дверь открылась.

Внешность Джеймса Черча ничуть не отвечала представлениям о типичном марсианине. Он был невысоким и плотным, седовласым, с аккуратным маленьким брюшком, выступающим из-под рубашки. Только потемневшая на солнце кожа и выцветшие голубые глаза, привыкшие всю жизнь смотреть на голые дюны, несколько нарушали образ тихого домоседа.

Филипп Добшинский был высоким и худым, но широкоплечим. Он выглядел несколько моложе, красивее и был более пестро одет, чем Черч ожидал этого от члена Межпланетной Корабельной Ассоциации.

Посетитель остановился, оглядел маленькую комнатку, заставленную книгами, и явно заколебался. Внешний вид агентства Черча «Расследования. Гардиан и К» был не слишком представительным.

– Как поживаете? – детектив протянул ему руку. – Садитесь. Закурить хотите?

– Да… нет, благодарю, пока не буду, – Добшинский отмахнулся от предложенного ему портсигара, хотя «Лунные близнецы» были дорогой табачно-марихуанной смесью. – Может быть, мне лучше немного выпить?

– Конечно. Скотч? Отличный напиток, клянусь, вовсе не та серная кислота, которую делают в «Дьявольском котле». – Черч устроился на вращающемся стуле.

Добшинский нервничал. Он так часто менял положение, что его стул никак не мог к нему приспособиться. Черч улыбнулся, занявшись стаканами.

– Я знаю, – протянул он. – Вы размышляете над тем, каким образом серьезное сыскное агентство может руководить действиями из подобной дыры в стене. Мне так нравится. Деньги, которые иные выбрасывают на то, чтобы произвести впечатление на клиентов, я предпочитаю потратить на добрую выпивку, еду, табак и девушек. Расслабьтесь, сынок.

– Я новичок в подобных делах, – пробормотал Добшинский, – как и мы все, я имею в виду, члены Ассоциации. – Он так быстро поднял стакан, что лед звякнул о кромку.

Черч выпустил дым и сказал:

– Вы лишь упомянули о том, что хотели бы обсудить возможное дело. Насколько я понимаю, речь пойдет об астероидном пиратстве.

– Но… да, – Добшинский расправил плечи. – До сих пор нашими делами, как вам должно быть известно, занималось агентство «Неопинк». Однако, они, похоже, не в состоянии справиться с этим. Если вы можете что-то сделать… честно говоря, мы тогда заключим с вами контракт на будущее.

Черч заставил себя сохранить внешнее спокойствие, но его пульс немного участился, а в воображении пронеслись заманчивые картины. Человек, у которого два сына учатся в колледже, а девочка уже подходит к этому возрасту, да еще желает изучать в Париже живопись, вряд ли откажется от такого контракта. К тому же Мэри поговаривала о лучшем доме в Таумазии, куда они обычно переезжали, когда в северном полушарии наступала зима…

– Прежде чем мы продолжим, – пробормотал он, – скажите мне, получили ли вы одобрение правительства?

– А? – робость Добшинского сменилась удивлением. – Что оно может сделать?

– Ну, тут речь идет о создании общественного мнения, о возникновении определенного отношения к пиратству, наносящему серьезный ущерб экономике.

– Кораблям.

– По сути дела, всему Марсу. Цены и страховки взлетели до Андромеды, не так ли? Кроме того, в это дело оказалась вовлеченной вся наша полиция.

– Но что правительство может сделать с офицерами, воспитанными в мирных условиях? – Добшинский сделал еще один большой глоток. – О, мы с ним связывались. Если бы Флот мог очистить Пояс… Но увы… Если вы возьметесь за работу, мы утрясем все детали.

– Спасибо за службу, – ответил Черч. У его собеседника был озадаченный вид, и Черч усмехнулся: – Я имею в виду, за то, что вы так тактично представили дело. Вы могли бы сказать: «Если вы получите эту работу». Но давайте-ка коснемся самой сути, насколько это возможно в предварительной беседе. Вы потеряли еще одно судно?

– «Королеву Тили», – сквозь зубы произнес Добшинский. – Если это о чем-нибудь вам говорит.

– Боюсь, что нет, – Черч, которого профессия заносила во многие уголки мира, конечно, не так сосредотачивался на собственных делах, как средний марсианин, но тем не менее интерпланетным сообщением он мало интересовался. Мальчики с большими деньгами сами заботились о своих делах. До недавнего времени.

– Самая последняя наша потеря, и самая серьезная, – сказал Добшинский. – Его собственная стоимость исчисляется семизначной цифрой, а на нем был еще груз, где среди прочего – баснословно дорогой компьютер для Палласа. И все это – не меньше, чем через двадцать декад после того, как был захвачен «Иов».

Черч слегка поднял брови:

– Извините меня, но вы уверены, что сюда не вовлечены никакие высшие силы? Это же официальный заказ.

– Почти уверены. Например, «Иов» вез роботизированную установку для горных работ к Ганимеду. «Неопинк», основываясь на данных, полученных их отделением на Земле, сообщает, что «Супертроник» предложил точно такую же установку за драконовскую цену. Они заявляют, что нашли более дешевый способ производства. И конечно, серийные номера и все прочее совершенно иные. Но, по-прежнему, когда такое продолжает происходить снова и снова…

– Да, понимаю, – Черч кивнул. – Интересно, – пробормотал он, обращаясь в основном сам к себе, – почему так называемые действия свыше всегда катастрофичны? – И быстро добавил: – Насколько я понимаю, сам «Иов» еще не найден?

– Пока еще нет. Может быть, он совершенно разбит; или астериты хотят отремонтировать его и оставить у себя; или он сейчас направляется к Луне, а его команда требует вознаграждения за спасение имущества. – Последние слова он как выплюнул.

– Гм, да, это просто становится неправдоподобным.

– Что вы хотите этим сказать, миссер? Неправдоподобным! Я могу показать вам цифры, доказывающие, что вся марсианская экономика на грани упадка. А Земля ждет, хватает добычу и собирается попраздновать на то, что от нас останется!

3

Феликс Керриган, Шеф Кипа, посмотрел на человека, стоящего возле его трона, и сказал:

– Нет.

Николас Рискин окаменел.

– Но минуточку… – начал он.

– Вы меня слышали? – тяжелая правая рука Керригана рубанула воздух. – Правило есть правило, и я не собираюсь его нарушать. Или подрывать таким образом веру в моих людей, – он кивнул в сторону Седлера, стоявшего рядом и смотревшего на Рискина. – Дейв нашел «Королеву Тили». Его комиссионные составляют десять процентов от стоимости ее груза. Каким же я был бы Шефом, если б вытряс из него все, что он заработал?

– Но никто не предлагает его грабить, – запротестовал Рискин. Он воспитывался на Марсе, и собственная речь даже ему самому казалась плавной по сравнению с грубым астеритным диалектом. – Совет заплатит сполна.

– В долларах Свободных Миров, – фыркнул Седлер. – Мне нужны земные деньги, которые я могу потратить на земные товары. А что производят здесь, на Поясе, чего стоило бы купить?

Рискин облизал губы и огляделся. Он почувствовал себя очень одиноким.

Комната Совета была больше и шикарнее, чем большинство помещений, выдолбленных в астероиде. Собственно, она поражала варварской пышностью. Алые коврики покрывали стены, пол устилали дорогие звериные шкуры, стол и стулья были сделаны не из пластика, а из массивного дуба. Проход в виде арки вел к залу для празднеств, такому же великолепному. Оттуда доносились смех и звон бокалов – там команда корабля Рискина пировала с получившими вознаграждение и их девушками. Но здесь обстановка была напряженной.

Керриган восседал на своем высоком сверкающем кресле, подобно языческому богу. И внешность его более соответствовала тем дням, когда сама Земля была молодой и дикой: шести футов ростом, широкоплечий, с лицом, густо заросшим темной бородой, и холодными серыми глазами. Впечатление усиливали его одеяния. В отличие от Седлера, одетого в комбинезон, и Рискина, носившего простой гражданский костюм, Керриган был облачен в голубой китель и белые брюки, украшенные золотыми лампасами. На его офицерской фуражке сверкала звезда Главного.

Рискин, маленький, лысый, которого трудно было назвать смелым, подумал о бластере.

– Послушайте, вы, – мог бы сказать он, – я говорю от имени Совета, который представляет всех нас. Неужели вы думаете, что можете враждовать со всеми суверенными астероидами Пояса?

Но нет, Керриган мог бы сорваться, что более вероятно, или, что еще хуже, обрушиться на них. Не считая случайных стычек, короли астероидов друг с другом не воевали, на это не было средств. Кроме того, гораздо более безопасно и выгодно было нападать на марсиан.

Нельзя было сбрасывать со счетов и вопросы принципа или, возможно, политики. Повелитель должен держаться заодно со своими приверженцами, хотя бы потому, что в противном случае они могут вытолкать его за воздушный замок и избрать себе кого-нибудь другого. Дойди дело до голосования, окружение Керригана должно было решить, что он прав. Тем более, до голосования дойти дело не должно.

Рискин расслабился и позволил себе улыбнуться. Улыбка не была совсем неискренней: дипломатия, в общем-то, и была его настоящей работой.

Он отвесил Седлеру легкий поклон:

– Прошу прощения, миссер. Мы вовсе не хотели обманывать вас. Совет послал меня сюда, чтобы я сделал предложение. Вы его отвергли. Отлично, вы

– в своем праве, так что не будем больше говорить друг другу обидных слов.

Космонавт пожал ему руку.

– Не надо на меня злиться. – Он так же легко успокаивался, как и впадал в гнев. – Вы понимаете, я не собирался присваивать чего бы там ни было. Но я так много лет сидел на базовом пайке… Самое большее, что мне время от времени перепадало, – это доля, когда я находил обломок одновременно с кем-то другим, и всегда моя доля оказывалась меньшей. Теперь наконец-то и мне выпало счастье, и ради него я рисковал собственной шкурой. И уж не отступлюсь ни за что.

– Конечно, нет. – Рискин посмотрел на Керригана. – Но существуют еще некоторые вопросы страхования. Не могли бы мы поговорить с глазу на глаз, сэр?

– Что ж… – Шеф нахмурился. Возможно, ему хотелось поскорее попасть к праздничному столу. Его последняя любовница веселилась там со всеми, а он, как поговаривали, ревновал ее. – О'кей, это не займет много времени.

Он направился из комнаты, шагая так широко, что Рискин не поспевал за ним, несмотря даже на слабую гравитацию. Вне всякого сомнения, он тратил на ежедневные тренировки гораздо больше времени, чем это требовалось для поддержания нормальной жизнедеятельности организма.

Дойдя до конца коридора, он открыл дверь в личный кабинет. Рискин никогда не бывал здесь раньше и был поражен его оснащением. Хотя, конечно, напомнил он себе, Шеф не мог быть глупцом. Как и обычный космонавт. Какой бы простой ни была астероидная лодка (из-за отсутствия планетного притяжения или атмосферы, с которой приходилось бы бороться, ненужности в такой дали от солнца радиационных экранов), невозможно было выжить, не имея хороших знаний физики и химии. Остальные науки не были столь популярны в Свободных Мирах. Член Совета понадеялся, что хорошо развитый мозг Керригана сможет быстро впитать урок истории и экономики.

Космический видеопорт был встроен во внешнюю стену, которую нависающая скала скрывала от взгляда сверху. Как и другие астероиды-крепости, Кип был замаскирован под один из полумиллиона голых миров. Вид был завораживающим: темный металлический камень с опадающими краями, за которым теснились звезды.

В какое-то мгновение каждый нерв Рискина затрепетал от страха: Другие, Чужие, существа извне… но он сумел обуздать свои эмоции.

«Суеверие! – урезонил он себя. – Современный вариант ангелов, демонов и духов. Слишком многие поколения сочиняли и рассказывали о них бесчисленные сенсационные истории, так что их образы накрепко связались с самыми примитивными нашими инстинктами… О да, конечно, нечеловеческие расы существуют. Мы даже ловили следы их передач и их энергии. Но не больше. Они находятся слишком далеко».

Он снова переключил внимание на Керригана. Шеф сам садиться не стал, но Рискину указал на стул.

– Давайте, начинайте, – коротко бросил он.

– Я не знаю, с чего лучше начать, – сказал Рискин.

Он вытащил сигары и предложил одну Керригану. Тот покачал головой. Табак был таким дефицитом, что немногие астериты, находящиеся за пределами колоний Марса, сохранили эту привычку.

Рискин закурил.

– Поверьте мне, сэр, – начал он. – Секретарь Совета не собирается выступать в роли арбитра. Мы не можем этого делать. Вы же знаете, мы всего лишь наймиты, которых приглашают для судебных диспутов и поддержания мира по всей Солнечной системе, а также для того, чтобы решать политические вопросы. Но мы очень серьезно относимся к вознаграждению за спасенное имущество. Мы бы хотели, чтобы каждую находку отправляли в центральное бюро, где ее затем назначат на продажу. Естественно, проделанная работа будет оплачена. Но существующая система… Боюсь, не может ли она привести к падению Свободных Миров.

– А? – встрепенулся Керриган и через несколько мгновений произнес: – О'кей, миссер, я слушаю.

– Картина довольно обширная, – сказал Рискин, ободренный. – Вы не возражаете, если я повторю кое-что из того, что вы уже знаете? Видите ли, люди принимают на веру факты, с которыми они выросли, и не всегда понимают, как эти факты взаимосвязаны.

Керриган боролся с собственными желаниями и победил. Он сложил руки и расслабился. Настоящий космонавт знает, что такое терпение.

Рискин выпустил дым.

– Мы всегда говорим себе, что всего лишь повторяем историю, – начал он. – Марс был колонизирован многими недовольными, которые хотели свободы от Корпоративного государства. Они создали собственную цивилизацию. Чтобы финансировать огромную работу по изменению условий жизни на своей планете, они притянули Землю к Огромному Обману. Я не буду вдаваться в подробности; скажу только, что они использовали достаточно влиятельные фракции на благо Объединенных Протекторатов. Так что статус-кво был достигнут, несмотря на недовольство, не исчезнувшее полностью и по сей день.

– Я все это знаю, – проворчал Керриган. – Время от времени я почитываю книги.

– Конечно. Я просто упомянул об этом, чтобы нам было с чем сравнить наш собственный случай. Это не параллели. Они только выглядят таковыми.

Подумайте. Марс, обладающий низкой гравитацией и расположенный близко к минеральным богатствам Пояса, стал главным держателем кораблей. Отчасти это было необходимо. Ресурсы Земли таковы, что она не нуждается в большом торговом флоте. Марсианские компании, как правило, ее гоняют. Так что в основном грузы перевозят в марсианских трюмах, большинство земных космических кораблей построено на Марсе, и именно Марс колонизировал астероиды.

Но жизнь здесь была жестокой и сложной. И сейчас она лишена нежностей. Представьте, что делалось в первые десятилетия. Мало кто хотел здесь жить и работать, если дома дела у них шли хорошо. Другими словами, мы наследники неудачников, которые были наследниками других неудачников. Подобные люди не лучшие организаторы. Они тяготеют к созданию нового, как только это становится для них возможным. Впрочем, это требует слишком большого капитала от одного человека. Поэтому возникли маленькие частные компании, каждую из которых возглавлял ее основатель. Он приобретал над своими приверженцами власть капитана корабля, и это было необходимо: любая другая система привела бы к быстрой гибели. Так произошли Шефские территории.

Рискин стряхнул пепел с сигары.

– Неужели вы не понимаете? – продолжил он. – Мы хвастаемся тем, что являемся благородными демократами, и провозглашаем себя оторванными от тирании материнской планеты, как их предки оторвались от Земли. Но правда в том, что Шефы слишком часто конфликтуют с Биллем о Свободах и другими пятью пунктами марсианского закона. Они не могут этому помешать. Кроме того, они представляют новый вид цивилизации, приспособившейся к новым условиям, или обращаются к компаниям на Палласе, Церере или где еще там.

Итак… мы освободились. Марсу это не понравилось. Но давление слишком дорого обошлось бы им. Кроме того, Земля в восторге, ибо она оказывает большое давление, экономическое и политическое. Были и угрозы военного давления, вежливые правда, но все равно угрозы. Марс проиграл бы войну. Он поступил иначе: просто прервал торговлю со Свободными Мирами, надеясь вынудить нас подчиниться. Мы мало что можем предложить Земле, у которой, во всяком случае, нет торговых кораблей для нас.

Далее, мы пристрастились – будем откровенными – к пиратским набегам на марсианские суда на астероиде и юпитерианских путях. Мы ищем покупателей на Земле, а иногда даже и на некоторых марсианских астероидах. На деньги, которые мы получаем, мы можем покупать у Земли все, что нам нужно.

Он замолчал, переводя дыхание. Он немного охрип и мечтал о выпивке.

Керриган нахмурился:

– Не понимаю, к чему вы клоните. Все это известно каждому.

– А вот к чему, – ответил Рискин. – Сложите мои банальности вместе, и вы увидите, что мы имеем дело с войной за независимость. Никто не называет ее так, и, возможно, не многие и рассматривают ее с этой точки зрения, но факт остается фактом. Если мы не сумеем на ней как следует заработать, то мы проиграли.

– Как?

– Такое положение не может сохраняться вечно. Предположим, Марс найдет контрмеры, которым мы не сможем противостоять. Мы рассмотрели некоторые возможности в Секретариате. Если хоть одна из них сработает, мы вернемся к тому, с чего начинали, и будем отрезаны от остального мира и обречены.

Худшая возможность в том, что Марс пойдет дальше и примет нашу независимость. Я уверен, что ничто, кроме раздражения, не мешало им сделать это до сих пор. Что произойдет тогда? Прибыль дают самые большие астероиды, которые находятся в руках у Марса. Мы не можем поддерживать себя обычной торговлей. Капитальные вложения, которые для этого требуются, нам не по силам. В конце концов мы окажемся перед выбором: сдаться, отказавшись от нашего образа жизни, и превратиться в обычных наемников или… голодать.

Нужно предпринять шаги против этого уже сегодня.

– Гм-м-м, – Керриган принялся расхаживать туда-сюда. – Допускаю, что иногда я и сам спрашиваю себя… но до нас здесь доходит мало новостей.

Рискин встал и бросил:

– До сих пор все происходило как бы само собой. Одно событие сменяло другое. Шефы обнаружили, что могут брать в плен марсианские корабли; в отчаянии они так и сделали, и это стало важной частью их экономики. Ваши гидропонические и протеиновые плантации и тому подобное снабжало вас едой и таблетками Ло-ж. Вы раскапывали скалы и очищали руду. Вы производили некоторое количество того, в чем нуждались. Но только ограниченное количество, ибо вы не можете рассчитывать на то, что вам удастся захватывать судно астрономической стоимости каждые несколько лет. Вот почему вы поддерживаете таких людей, как Седлер. Ну а что произойдет, если вы никогда не найдете другой корабль? Вы можете предоставить ему другую работу?

Керриган остановился, опустил голову, посматривая на Рискина из-под нахмуренных бровей.

– Что предлагает Совет?

– Чтобы мы использовали дело с получением вознаграждения за спасение имущества так долго, как только сможем. При существующей системе добыча принадлежит Шефским территориям, которые снимают сливки. Итак, Шеф использует большую часть своих девяноста процентов на покупку машин, запасных частей и на другие практические цели. Это укрепляет Свободные Миры в целом, и поэтому это хорошо. Но он, правда, чаще покупает предметы роскоши, а тот, кто получает вознаграждение, свои комиссионные тратит только на себя. Это плохо.

Далее, – он прочертил сигарой круг в воздухе, – даже в покупке необходимых вещей нет согласованности. Вы приобретаете, скажем, новый компьютер. Прекрасно. Но Шеф Брилл из Гнезда Дракона тоже приобретает компьютер. Почему он не покупает изотопный сепаратор вместо этого и не снабжает вас необходимым в обмен на информацию? Вы оба только бы выиграли от этого.

Керриган потеребил бороду:

– Угу, я понимаю, к чему вы клоните. Нужно это обдумать, но, может быть, вы и правы. Предположим, да. Как мне убедить Дейва Седлера?

– Готов допустить, что мы там, в Центральной, не до конца разработали проблему, – вздохнул Рискин. – Впрочем, нельзя считать ее неразрешимой. Если Секретариат Совета сможет делить добычу и решать, какие товары следует отправлять Шефским территориям, которые пускали бы их в оборот… и даже снабжать тех, кто не получал добычи какое-то время… Что ж, вы могли бы еще платить обычные комиссионные нашедшему, причем скорее в местных долларах, чем в земных или марсианских. Свободные Миры все-таки нуждаются в иностранной валюте. Тем не менее… гм… мы могли бы наладить собственное производство предметов роскоши и организовать увеселительные заведения, чтобы мальчикам было на что тратить свой заработок.

Керриган некоторое время молчал, глядя на видеопорт.

– Может быть, – произнес он наконец. – Вы, люди Совета, хорошо работали до сих пор. Нам никогда бы не достичь успеха без вас, ваших агентов на Марсе, ваших рекомендаций. Я не держу на вас зла, я лично. Насчет других Шефов не знаю.

– Если взять, как пример, историю с «Королевой Тили»… – Рискин замолчал. Керриган быстро обернулся к нему, и Рискин продолжил: – Конечно, компенсация быть должна. Мы вовсе не ожидали, что вы просто так откажетесь от собственных интересов. Это можно уладить.

– Может быть, – серые глаза сузились. – Угу. Может быть.

– Я не могу оставаться здесь долго, чтобы подробно обсудить все это,

– сказал Рискин.

– И так хорошо, – Шеф расслабился, громко рассмеялся и хлопнул собеседника по спине. Рискин пролетел полкомнаты. – Ох-хо-хо, прошу прощения. Идемте. Поговорим после сна. А теперь нас ожидает празднество.