Текст книги "Возмутители спокойствия"

Фалькейн повернулся и внимательно посмотрел на девушку:

– В чем же смысл этого фантастического трюка?

– Помешать вам помочь Джахаджи, – сказал Патрик. – Может, даже договориться с вами о помощи нам. В конце концов, ведь все мы люди.

– Земцы в Катандаране тоже люди.

– Но мы делаем это и для них, – возразила Стефа. – Почему мы должны быть фратрией солдат-наемников, когда можем владеть собственной страной?

– И лучшей страной, чем эта, – добавил Патрик.

– Это замысел Боберта Торна, – согласилась Стефа. – По его мнению, все земцы оставят Джахаджи и присоединятся к нам, как только узнают о том, что мы сделали. Много жизней может быть потеряно, но наше дело стоит таких жертв.

– Зачем же было обманывать меня, – с горечью спросил Фалькейн. – Разве я не говорил вам, что все вы можете вернуться на Землю?

Глаза Стефы расширились. Она прижала руку ко рту:

– Ох! Я совсем забыла об этом.

– Слишком поздно, – рассмеялся Патрик. – К тому же я не уверен, что хочу улететь. Жизнь на Земле может сильно отличаться от нашей, и отличаться к худшему.

– Хорошо, – сказал Фалькейн. – До сих пор удача сопутствовала вам. Вы подняли суматоху в столице. Вы нейтрализовали нас: пока мои друзья не отыщут меня, они не станут действовать. Вы смогли даже вбить клин между нами и Джахаджи. Но не думайте, что мы будем делать за вас вашу грязную работу.

– Я хотела бы, чтобы вы были с нами, – проворковала Стефа, глядя на него с нежностью и гладя по щеке.

– Неважно, – сказал Патрик. – Пока ваш корабль не вмешивается, мы побеждаем. А он не вмешается, пока вы у нас.

– Друзья освободят меня, обрушат ваши проклятые стены.

– Они попытаются, – сказал Патрик. – Но найдут вас разрезанным на куски. Мы их об этом предупредим.

Говоря такое, он даже не улыбнулся для приличия.

– Было бы очень жаль, – мурлыкала Стефа. – Наша дружба только начинается, Дэвид.

– Мясо готово, – сказал Патрик.

Фалькейн взял себя в руки. Он не собирался оставаться пассивным дольше, чем это было необходимо. Однако еда, питье и красивая женщина помогли ему воспринять сложившуюся обстановку с самообладанием, которым гордился бы даже Адзель. («Адзель, старый чешуйчатый приятель, ты цел? Ты должен уцелеть. Тебе и нужно-то только попросить по радио Чи о помощи».) Беседа за едой была вполне дружеской. Патрик после нескольких рюмок становился отличным парнем, а Стефа сверкала, как сверхновая звезда. Единственное, чем Фалькейн остался недоволен, так это непродолжительностью ужина, что было обусловлено необходимостью отдохнуть перед следующим участком пути.

Его часы остались вместе с другими вещами, но, насколько он мог судить, земцы обладали хорошо развитым чувством времени. Древние временные циклы Земли все еще управляли ими. Час на сборы после подъема, шестнадцать часов на передвижение с короткими перерывами, час на устройство лагеря и отдых, шесть часов сна, разделенные на две смены караулов. Хотя в этой пустыне нечего было опасаться.

Местность становилась все более зеленой, по мере того как спускалось солнце. Вскоре они двигались по предгорьям Субхардата, усеянным растительностью, по виду напоминавшей мох. Журчали ручьи, на ветру развевались густые заросли перьевых растений. На севере громоздились горы, окрашенные в цвета горячего золота. Горы на востоке сверкали красным светом. Фалькейн любовался снежными пиками и ледниками. Небо над головой переходило от пурпурного цвета к глубокому черному, на нем сверкало пятьдесят звезд и планет. Они находились на краю зоны Сумерек.

Пояс Сумерек объяснялся не только атмосферной диффузией, дававшей достаточно света. Икрананка имела эксцентрическую орбиту и слегка раскачивалась на своем пути вокруг солнца. Пояс Сумерек перемещался взад и вперед по этому пространству один раз за семидесятидвухдневный год. В настоящее время сумерки отступили, и солнце стояло над восточным горизонтом. Склоны отражали столько тепла и поверхность получала такой поток инфракрасного излучения, что здесь было даже теплее, чем в Катандаране. Осадки холодного сезона растаяли, и по склонам струились реки. Фалькейн понял, почему все стремились обладать Рангакорой.

Он подсчитал, что отряд находился в пути около пяти земных дней и покрыл около четырехсот километров, после того как повернул на юг по западному склону Чекоры. Перед всадниками возвышался горный хребет, и они должны были взобраться по снежному покрову Маунт-Гандры. Фалькейн привык к седлу и пустил зандара скакать самостоятельно, весь уйдя в созерцание открывающихся видов и в воспоминания о последнем разговоре у лагерного костра. Патрик удалился с несколькими девушками, оставив Фалькейна наедине со Стефой. Точнее, не совсем наедине: уединения нет, когда вокруг люди. «Но все же, – подумал он, – план Патрика имеет и свои приятные стороны».

Они обогнули обрыв, и перед ними показался город Рангакора.

Город был построен поперек дороги на небольшом плато. Дорога за городом уходила вверх, к небу, а на противоположной стороне спускалась к бывшему морскому дну, туманно сверкающему, как болото, золотом и зеленью. Вблизи крепостной стены Рангакоры протекала река. Большая ее часть скрывалась в лесу, но как раз над Рангакорой она срывалась со скалы водопадом, покрытым радугой и облаками брызг. Фалькейн затаил дыхание.

Земцы остановились и собрались вместе. Поднялись щиты, взлетели сабли, натянулись тетивы самострелов, вздыбились копья. Фалькейн понял, что сейчас не время восхищаться пейзажем.

Вокруг города вся растительность была вытоптана. Всюду горели костры, возвышались палатки, развевались знамена. Крошечные на таком расстоянии люди Джахаджи сидели группами у стен города, из которого их выгнали.

– Попробуем прорваться, – сказал Патрик. Его слова были едва слышны из-за гула ветра и грохота водопада. – Люди Торна увидят нас и сделают вылазку.

Стефа заставила своего зандара приблизиться к Фалькейну.

– Мне не хотелось бы, чтобы вы попробовали убежать и сдаться им, – улыбнулась она.

– О дьявол! – сказал Фалькейн, который как раз собирался так и сделать.

Она привязала веревку от своего седла к узде его зандара. Другая девушка привязала веревку к его ноге.

– Боевое построение, – скомандовал Патрик. – В атаку! – Его сабля сверкнула.

Зандары рванулись вперед. В рядах императорских солдат барабаны забили тревогу. Кавалерийский отряд поскакал наперерез прорывающимся. Их копья ярко сверкали.

8

Столь же склонные к нарушению общепринятого порядка, как и большинство других рас, икрананкийцы нуждались в тюрьмах. В тюремном помещении с одной камерой, расположенном вблизи рыночной площади, вместо двери была вделана частая решетка из прутьев, закрытая с внутренней стороны занавесом. Если узнику хотелось больше света, он мог отдернуть занавес. В камере не было ничего, кроме соломенного матраса и нескольких глиняных чашек. Чи разбила одну из них и безуспешно попыталась перепилить решетку осколками. Это свидетельствовало о том, что ее тюремщики могли быть сумасшедшими, но не были глупы.

Звон и бряцанье оторвали ее от грустных размышлений. Чья-то рука отдернула занавес, открыв пурпурный диск солнца. Сверкнули очки Гудженджи.

– Я как раз думала о вас, – сказала Чи.

– Правда? – Голос чиновника звучал ровно. – Могу я спросить, что именно вы думали?

– О, нечто веселое, связанное с кипящим маслом и расплавленным свинцом. Что вы хотите?

– Я… ук-к-к… могу войти? – занавес отдернулся шире. За спиной посланника Чи увидела несколько вооруженных стражников, а еще дальше – горожан, спешащих за покупками. Карантин сократил торговлю до минимума. – Я хочу выяснить, достаточно ли хорошо с вами обращаются.

– Что ж, в дождь крыша не протекает.

– Но ведь к западу от Субхардаты дожди вообще неизвестны.

– Верно, – взгляд Чи коснулся сабли на боку Гудженджи. «Может, остаться с ним наедине и попытаться… Нет, он парирует атаку и позовет на помощь». – А почему мне не дают мои сигареты? Это огненные палочки. Вы видели, как я брала их в рот.

– Они в вашем доме, благороднейшая, и хотя ваш дом не протестует против охраны, он отказывается впустить нас внутрь. Я уже специально поинтересовался…

– Доставьте меня туда, и я отдам приказ.

Гудженджи покачал головой.

– Нет, к сожалению. Вы можете использовать неизвестные нам силы. Когда настоящее… ак-крр… прискорбное недоразумение разъяснится, тогда

– да, благороднейшая. Я отправил курьеров в Катандаран, и вскоре должен прийти ответ.

Решив, что разрешение войти получено, он прошел в камеру. Солдаты закрыли неуклюжий висячий замок.

– Тем временем появится бедный Адзель и будет убит вашими горячими головами, – посетовала Чи. – Задерните занавес, вы, дурень! Я не желаю, чтобы эти ослы глядели на меня.

Гудженджи повиновался.

– Теперь я с трудом вижу, – пожаловался он.

– Это не моя вина. Садитесь. Да, вот здесь матрас. Хотите выпить? Мне дали полный кувшин.

– Э-к-к… гм… я не должен.

– Давайте, – настаивала Чи. – Пока пьем вместе, мы, по крайней мере, не являемся смертельными врагами. – Она налила крепкий напиток в глиняную чашку.

Гудженджи выпил и позволил налить вновь.

– Я не вижу, чтобы вы сами пили, – сделал он тяжеловесную попытку пошутить. – Может, хотите напоить меня?

Чи со вздохом подумала, что не стоит и стараться. Она все более напрягалась, ее мозг усиленно работал. Потом она расслабила мышцы и сказала:

– Здесь нечем заняться, не правда ли? – Чи взяла чашку и выпила. Гудженджи не видел выражения ее мордочки. – Фу! Вы клевещете на нас, – продолжала она. – У нас самые дружественные намерения. Однако, если мой друг будет убит, ждите отмщения.

– Кррр-ек… Он будет убит, только если придет в ярость. Против воли коменданта Лалнакха я послал гонцов, которые должны предупредить его, чтобы он оставался на месте. Надеюсь, он будет достаточно разумным.

– Но что вы собираетесь с ним делать? – спросила Чи. – Он же должен что-нибудь есть, – Гудженджи моргнул, а Чи сказала: – О, выпейте еще.

– Мы, ак-крр… мы сможем приготовить помещение. Все зависит от указаний, которые я получу из столицы.

– Но если Адзель отправится сюда, он скоро прибудет. Пейте, я вам снова налью.

– Нет-нет, для такого старика, как я, уже достаточно.

– Но я не люблю пить одна.

– Но вы совсем немного выпили, – сказал Гудженджи.

– Я меньше вас. – Чи осушила свою чашку и наполнила ее снова. – Но я хочу, чтобы вы восхищались моими способностями.

Гудженджи наклонился вперед.

– Хорошо, в доказательство моего искреннего стремления к дружбе я присоединяюсь к вам.

Чи легко прочла его тайную мысль: «Пусть напьется, может, что и выболтает». Она утвердила его в правильности этой мысли, изобразив легкое икание. Он отпил еще, и Чи добавила. В продолжение следующего часа речь его становилась все более бессвязной. Но, вопреки ожиданиям Чи, он, казалось, сохранил трезвость мысли. Он все пытался убедить ее, что именно Фалькейн – организатор беспорядков в Катандаране. Когда она с гневом отвергла это обвинение, он сменил тему разговора.

– Давайте поговорим о чем-нибудь другом, – предложил он. – О ваших способностях, например.

– Я с… способнее вас… – сказала Чи.

– Да-да, конечно.

– Нам… м… ного.

– Да, и вы это доказали.

– И я кр… сивее…

– Ук-к… вкусы различаются, вы знаете, вкусы различаются. Но должен признаться, что вы очаро…

– Разве я… не п-прекрасна?… – усы Чи дрожали.

– Наоборот, благороднейшая. Пожалуйста, прошу вас…

– Я х-хорошо пою… Слушайте… меня. – Чи встала, держа в руке чашку, размахивая хвостом и покачиваясь. Гудженджи зажал уши.

Чинг, чинг, гули, гули, васса, Чинг, чинг, гули, гули, бум!

– Какая чудесная мелодия. Боюсь, мне пора идти, – Гудженджи пошевелился, сидя на матрасе.

– Не х-хдите… стар… ик… дружище, – попросила Чи. – Не остав… ляйте меня одну…

– Я скоро вернусь… Я…

– Упп! – Чи покачнулась и навалилась на него. Чашкой она задела его очки, и они свалились с клюва. Чи попыталась их схватить, но свалилась вместе с чашкой. Раздался звон.

– Помогите! – закричал Гудженджи. – Мои очки!

– Простите, прос… ти… те! – Чи барахталась среди осколков.

Вбежали стражники. Чи отступила. Гудженджи замигал от внезапного яркого света.

– Что случилось, благороднейший? – спросил солдат. Его меч был обнажен.

– Нес… частный случай… – бормотала Чи. – Из… в… няюсь…

– Назад! – Меч придвинулся к ней. Второй стражник принялся собирать осколки.

– Это, несомненно, ненамеренно, – сказал Гудженджи, делая жесты против демонов.

– Я думаю, вам лучше теперь лечь спать.

– Отремонтируйте себя, позовите докторов, от… ремонтируйте свои г… глаза… вам никогда не будут нужны очки. – Чи сама удивилась своему сочувствию. Императорский советник был не беден и, несомненно, имел запасные очки. Действительно, Гудженджи сказал:

– У меня есть запасные. Отведите меня домой.

Он поклонился Чи и вышел. Она свалилась на матрас и закрыла глаза.

– Слиш… ком светло, – объявила она. – Задерните занавес.

Стражники повиновались, затем снова закрыли дверь на замок. Чи подождала несколько минут, затем встала, продолжая имитировать безмятежный храп. Жидкость тяжело болталась в животе, но на мозг алкоголь совершенно не действовал. Этанол – обычный продукт цинтианского метаболизма. И еще: пользуясь темнотой и слепотой Гудженджи, она зажала несколько осколков стекла в лапе, затем сунула их под матрас.

Чи разорвала чехол матраса на куски, чтобы обмотать лапы и защитить их от порезов, и начала работу в дальнем конце помещения.

Стекло было не очень твердым, и его края оказались недостаточно острыми, чтобы хорошо резать. Пришлось заострить концы, расслаивая стекло,

– Академия Лиги давала множество практических навыков. Но через некоторое время осколки становились слишком малы, чтобы держать их в лапе.

– Ад и проклятие! – прошептала она, когда один из осколков сломался окончательно.

– Что это? – послышался голос снаружи.

– Хр-р-р… – ответила Чи.

Человек давно изошел бы потом и бросил работу, но Чи философски смотрела на усталость и возможность неудачи. К тому же ей нужно было для бегства меньшее отверстие, чем человеку. Тем не менее ей с трудом удалось закончить начатое дело, так как инструменты пришли в негодность.

Теперь изогнуть спину, напрячь мускулы передних и задних конечностей со всей силой, которую она накопила, летая с ветки на ветку в родных краях. Уф!.. Согнув прутья, Чи протиснулась между ними и оказалась перед плотной стеной. Нос ее уперся в грубую поверхность. Преодолевая боль, дрожа от холода, она атаковала стену зубами и когтями. Одно за другим волоконца раздирались.

«Быстрее, пока никто не заметил!»

Появилось отверстие, сквозь него были видны пустынный переулок, часть бесконечной стены дома и красноватый солнечный свет. Чи протиснулась в отверстие и побежала.

Городские ворота могут охраняться надежно, а возможно, и нет. В любом случае, идя к ним через весь город, она будет замечена. Кто-нибудь остановит ее, и не исключено, что выстрелом из самострела.

Она проскользнула мимо тюрьмы и кинулась бежать через площадь. Туземцы пронзительно закричали. Кухарка присела среди купленных ею продуктов. Из мастерской выбежал кузнец с молотом в руке. Стражники побежали за ней. Впереди, в центре города, было небольшое строение, похожее на киоск. Чи впрыгнула в него.

Грубо высеченные ступени вели вниз, в колодец. Повеяло влажным ветерком. Вход исчез из виду, она была в туннеле, высеченном в камне и освещенном через большие интервалы лампами. Чи остановилась, чтобы потушить фитили первых двух ламп. Хотя ей приходилось ощупью добираться до следующего освещенного места, у икрананкийцев задержка будет еще значительнее. До нее доносились их крики, резкие, искаженные из-за эха. Не осмеливаясь вступать в темноту, они отправились за факелами.

К тому времени она была на дне колодца. Короткий каменный коридор привел ее в помещение с источником посредине. Женщина-туземка выпустила из рук рукоятку ворота и отпрыгнула к стене. Чи не обратила на нее внимания. Выход отсюда не охранялся, если город не находился в опасности. Чи приметила это раньше, когда Гудженджи показывал ей окрестности. Она спрыгнула со стены в кустарник и песок.

При взгляде назад Чи обнаружила суматоху на склоне Хайджакты. Увидела она и родной «Сквозь хаос», четко вырисовывающийся на фоне неба. Мгновение Чи колебалась, не попытаться ли добраться до корабля. Оказавшись на борту, она будет неуязвима. Может быть, она сумеет выкрикнуть приказ, чтобы корабль взлетел и подобрал ее?

Нет, копья и щиты звенели вокруг. Везде были расставлены катапульты. Она не сумеет приблизиться на расстояние слышимости незамеченной, не успеет произнести сигнальную фразу, прежде чем ее схватят. А Бестолочь не запрограммирован действовать без прямого приказа, несмотря ни на какие показания его детекторов.

«Ну ладно, хорошо бы отыскать Адзеля». Чи двинулась в путь. Довольно долго она брела параллельно дороге, ведущей в Хайджакту, скрываясь в густой растительности.

Воздух был полон мелкой пылью, и с каждой минутой она ощущала все большую жажду. Пытаясь отвлечься, Чи обдумывала, как бы язвительнее опровергнуть статью, которую она перед отлетом с Земли прочитала в журнале «Ксенобиология». «У автора, очевидно, вместо мозгов – мясной салат, а вместо глаз – вареные яйца».

Тем не менее очень скоро ей нужно будет напиться и отдохнуть. Она двинулась по полю к зарослям тростника. Там мог находиться ручей. Дальше она шла осторожно, как тень среди теней, пока не наткнулась на ферму.

Здесь был Адзель. Он стоял, держа похожее на свинью животное, визжащее в его руках, и терпеливо говорил, обращаясь к закрытому входу:

– Но, мой дорогой друг, вы должны сообщить мне свое имя.

– Чтобы ты применил к нему свою магию? – раздался хриплый мужской голос изнутри.

– Нет, я обещаю вам. Я хочу лишь дать вам расписку. Или просто узнать, кому я потом должен буду заплатить. Мне нужна пища, но я хочу купить ее, а не украсть.

Из бойницы свистнула стрела. Адзель вздохнул.

– Ну что ж, если ты это так воспринимаешь…

Чи вышла вперед.

– Где вода? – хрипло спросила она.

Адзель вытаращил на нее глаза.

– Ты? Дорогой друг, во имя Вселенной, что случилось?

– Идиот, оставь свою вежливость. Ты не видишь, что я умираю от жажды?

Адзель попытался ощетиниться. Но так как у него не было шерсти, ему это не удалось.

– Нужно говорить вежливо. Ты была бы поражена тем, чего можно достичь вежливостью. Я бежал день и ночь…

– Ты что, обежал всю планету? – съязвила Чи.

Адзель сдался и показал ей ручей. Вода была мутной и пахла болотом, но она пила с чувством, впервые теперь понимая, что испытывает Фалькейн за бокалом шампанского. Потом Чи села и привела себя в порядок.

– Обменяемся новостями, – предложила она. Пока Чи говорила, Адзель освежевал животное. У него не было даже ножа, но он в этом и не нуждался. Выслушав, воденит печально взглянул на нее и спросил:

– Что же нам теперь делать?

– Вызвать корабль, конечно.

– Но как?

Тут Чи заметила, что его передатчик разбит. Они молча смотрели друг на друга.

Гудженджи приладил свои запасные очки. Они не так хорошо подходили, как старые. Окружающее он видел смутно. «Но так лучше, – подумал он. – Эта штука так огромна. И полна волшебства. В сложившихся обстоятельствах лучше не видеть ее слишком ясно».

Он сглотнул, собрал все свое мужество и сделал шаг вперед. За его спиной с испуганными лицами за ним следили солдаты, что слегка нервировало Гудженджи. «Я должен показать им, что мы, деодакхи, не знаем страха». Однако он никогда не пришел бы сюда, если бы не Лалнакх. Комендант вел себя, как пустынный варвар. Он всегда знал, что тируты несдержанны, но что бы до такой степени? Все-таки это цивилизованная фратрия. Лалнакх так бушевал и бранился по поводу бегства пленницы, что… Да, с практической точки зрения этот случай не содействует укреплению репутации Гудженджи. Но гордость за свою фратрию требовала ответить на брань спокойно и с достоинством.

– Я иду совещаться с летающим домом. Осмелится ли комендант сопровождать меня? Нет? Отлично.

«Конечно, немедленно действовать не стоит, но, вернувшись, можно будет намекнуть кое-кому, что благородный Лалнакх побоялся идти. Да, собственное моральное превосходство необходимо доказать даже с риском для жизни».

Гудженджи с трудом проглотил комок в горле.

– Благороднейший! – позвал он. Собственный голос показался ему незнакомым и довольно странным.

– Вы обращаетесь ко мне? – спросил ровный, без выражения, голос сверху.

– Ак-крр, да.

До этих непредвиденных осложнений Гудженджи показывали, что летающий дом способен говорить и думать. Но чужеземцы могли обмануть его. Может быть, внутри кто-нибудь скрывается? Если это так, то там скрывается странная личность, ничего не желающая делать.

– Ну? – сказал Гудженджи, когда молчание затянулось слишком надолго.

– Я жду продолжения, – ответил дом.

– Я хочу, благороднейший, выяснить ваши намерения.

– Мне не указывали, что нужно делать.

– Значит, вы ничего не будете делать?

– Я веду наблюдения и обрабатываю их на случай, если они понадобятся позже.

Гудженджи облегченно вздохнул. Он надеялся на что-то вроде этого. Весьма довольный, он спросил:

– Допустим, вы увидите, что один из членов вашего экипажа в опасности. Что вы будете делать?

– То, что мне приказано, в пределах моих возможностей.

– И ничего больше? Я имею в виду, крр-ек… не будете ли вы действовать по собственной инициативе?

– Нет, пока не получу словесный или кодовый приказ. Иначе слишком много возможностей для ошибки.

Еще более успокоившись, Гудженджи вдруг ощутил исследовательский пыл: у всех есть интеллектуальное любопытство. И, конечно, нужно попытаться найти практическое применение своим открытиям. Если этот прилетевший земец и два его жутких товарища будут убиты, что ж, летающий дом останется здесь. Гудженджи повернулся к ближайшему офицеру.

– Отведите всех подальше, – сказал он. – Мне нужно обсудить секретные вопросы.

Тирут подозрительно взглянул на него, но повиновался. Гудженджи снова повернулся к кораблю.

– Вы не полностью пассивны, – сказал он. – Вы разговариваете со мной.

– Я так сконструирован. Мне необходима способность к логическому мышлению.

– Акк-р, разве вы, как бы это сказать, не скучаете здесь?

– В моей конструкции не предусмотрена такая возможность. Мой мозг сохраняет постоянную активность, анализируя наблюдения. Когда свежих данных наблюдений нет, я рассматриваю логические возможности правил покера.

– Что?

– Покер – это игра, в которую играют у меня на борту.

– Понятно… ук-кк, ваша отзывчивость чрезвычайно приятна.

– Меня запрограммировали быть вежливым и гостеприимным по отношению к вашим людям. «Инструктировали» – самое близкое по значению слово, которое я могу отыскать в катандаранском словаре. Меня не инструктировали не отвечать на вопросы. Я сделал вывод, что должен отвечать.

Возбуждение охватило Гудженджи.

– Я правильно понял вас, благороднейший? Вы хотите сказать, что ответите на любой мой вопрос?

– Нет. Поскольку меня инструктировали служить интересам моего экипажа, а присутствие солдат на месте моей стоянки означает, что экипаж вступил с вами в конфликт, я не могу сообщить вам информацию, которая бы увеличила ваши силы.

Гудженджи почувствовал разочарование, поняв, что летающий дом не расскажет ему, как делать бластеры. Тем не менее, задавая умные вопросы, со временем можно кое-что узнать.

– Вы сможете давать мне советы по поводу безвредных для экипажа дел?

Дул холодный ветер, кружа песок и раскачивая кусты. Спрятанный в доме размышлял. Наконец он сказал:

– Эта проблема находится на пределе моих возможностей логического мышления. Я не вижу причины, почему бы мне не ответить на ваши вопросы. В то же время наша экспедиция имеет целью приобретение богатств. Лучшее решение, какое я могу найти, – это брать с вас плату за советы.

– Но как?

– Можете принести меха, лекарства и другие ценности и положить их у открытого люка, который вы, вероятно, видите. Какой совет вы желаете получить?

Гудженджи задумался. Он знал, что перед ним открывается редчайшая возможность. Если только он сумеет придумать… Погоди. Он вспомнил замечание Чи Лан о доме Лалнакха перед ее арестом.

– Мы играем в игру под названием акритель, – медленно сказал он. – Вы можете подсказать мне, как в нее выиграть?

– Объясните правила.

Гудженджи объяснил.

– Да, – ответил корабль, – это просто. Выигрывать все время без шулерства невозможно. Но, зная свои шансы, или вероятность различных расположений палочек в ходе игры, вы можете поступать в соответствии с этим, и в длительной игре всегда окажетесь в выигрыше, при условии, что ваши противники этой вероятности не знают. Очевидно, они не знают, поскольку вы об этом спрашиваете, и поскольку для расчета требуется владение высшей математикой. Принесите писчие принадлежности, и я продиктую вам таблицу вероятностей.

Гудженджи сдержал себя, чтобы не проявить свою радость.

– Что вы хотите за это, благороднейший?

– Позвольте мне определить объем всей информации, чтобы назначить цену. – Летающий дом задумался, затем назвал, какое количество товаров потребуется.

Гудженджи сказал, что это разорит его; летающий дом ответил, что иначе он не продаст информацию. Он не пожелал торговаться: «Несомненно, найдутся и другие, которые решат, что цена не так уж велика».

Гудженджи уступил. Ему придется занять денег, чтобы накупить такую кучу вещей, но с учетом карантина, сократившего поступление товаров на рынок в городе, их цена не будет слишком высокой. Когда-нибудь он ведь покинет эту жалкую деревушку и вернется в Катандаран, а уж там игра пойдет по настоящим ставкам.

– Вы выяснили что-нибудь, благороднейший? – спросил офицер, когда Гудженджи стал собираться в город.

– Да, – ответил тот. – Очень важная информация. Я дам за нее взятку, но сделаю это из собственного кармана, в интересах империи. Ак-крр… проследите, чтобы никто не разговаривал с летающим домом. Магия, которой он владеет, может убить.

– Конечно, благороднейший! – вздрогнул офицер.