Текст книги "Исход"

Пол Энтони Джонс
Исход

Все персонажи и события этой книги вымышлены, любые совпадения с реальными людьми, живыми или умершими, случайны

Джеффу Вейну и Герберту Джорджу Уэллсу. Спасибо, что подкидывали дрова в костер моего воображения

 
Все, что у нас было, все, что мы делали,
Погребено в пыли.
 

Gotye. Широко раскрытые глаза

 
Притвориться, что мир в безопасности,
И ждать зова с небес.
 

The Cat Empire. Уже не тут

Paul Antony Jones

Exodus

Серия «Сотня»

© 2013, Paul Antony Jones. All rights reserved

© Оксана Ветловская, обложка, 2015

© Ольга Кидвати, перевод, 2015

© ООО «Издательство АСТ», 2015

Пролог

У капитана Фионы Муллиган была привычка наблюдать восход солнца.

И это неудивительно, ведь, если вы находитесь на борту металлической глыбы в двести сорок футов[1]1
  Фут (англ. foot – ступня) – единица измерения длины в английской системе мер. 1 фут = 0,3048 м (прим. переводчика).


[Закрыть] длиной и мчитесь со скоростью семнадцать тысяч миль в час[2]2
  Миля (от лат. mille passuum – тысяча двойных шагов римских солдат в полном облачении на марше) – путевая мера для измерения расстояния, введенная в Древнем Риме. Миля применялась в ряде стран в древности, а также во многих современных странах до введения метрической системы мер. В странах с неметрической системой мер миля применяется до настоящего времени. Британская и американская (статутная): 1 миля = 1609 м. Обычно, когда говорят просто «миля», подразумевают именно ее.


[Закрыть] по низкой орбите, совершая почти шестнадцать оборотов вокруг Земли в сутки, вы будете видеть множество восходов.

Большинство членов экипажа Международной космической станции спали не больше шести часов подряд, что вкупе с дезориентирующим эффектом пробуждения то в темноте, то при свете может сыграть злую шутку с биологическими часами. Однако Фиона нашла простое решение: каждый раз, когда представлялась такая возможность, она старалась подогнать свой подъем к одному из восходов.

Восходы на борту МКС радикально отличались от тех, что наблюдают обычно миллиарды живых душ на голубой планете, мерцавшей под ногами Фионы. Большинство земных восходов заслоняют облака, смог или городские здания, мешая как следует разглядеть простое чудо рождения нового дня. Но в маленьком рыночном городке Доркинге в Великобритании, где выросла Фиона, был образцово-показательный вид на небеса. Именно тогда, в самом раннем детстве, и зародилась в ней любовь к открытым пространствам и космосу. Но даже туманные зори и черные ночи детства меркли по сравнению с тем, что открывалось взгляду с высоты орбиты. Так смотрели на Землю члены экипажа МКС, Фиона и Господь Бог. И этот вид был просто великолепен.

Глядя из Купола Умиротворения (Узел 3), цилиндра размером с комнату, выступающего наружу сразу над (или сразу под, в зависимости от положения станции в данный момент) лабораторией США «Дестини», Фиона могла видеть, как далеко внизу медленно погружаются во тьму огни городов. Тусклое мерцание стремительно наступающего утра вырезало на арке Земли лазерно-острый серп. Он медленно превращался в тонкую сине-желтую полосу и начинал ползти к станции от горизонта по дуге земной поверхности. Становились видны плывущие над синим морем облака, и очертания далеких островов, и волнистые контуры Африканского континента.

Бушующая светом утренняя заря наносила широкие бирюзовые мазки на Южный полюс, когда сбоку встало Солнце, появившись из черноты космоса, как древняя птица феникс. Оно рассеяло окутывавшие мир тени, и наконец ближайшая к планете звезда предстала во всей красе и мощи. Солнце приветствовали нежной трелью завибрировавшие солярные панели, которые плавно разворачивались, чтобы начать собирать жизнетворную энергию.

Если верить станционной телеметрической системе, МКС находилась в настоящее время над южной частью Атлантического океана, быстро двигаясь в сторону Намибии. Пролетев над континентом, который когда-то дал человечеству жизнь, станция пройдет над Европой, а потом – над Центральной Россией.

За два месяца в космосе Фиона видела множество восходов, и каждый из них был по-своему особенным, поскольку станция всякий раз находилась в новом месте над поверхностью планеты.

Но в день, когда настал конец света, восход выглядел непохожим на остальные по другой причине.

Сперва капитан Муллиган подумала, что уникальность этого восхода – всего лишь разновидность оптической иллюзии, игра света, отразившегося от низких облаков, словно одеяло, затянувших почти всю поверхность планеты. А может, дело было в полярном сиянии, озарявшем северную часть Земли. Но, продолжая наблюдать за происходящим далеко внизу, Фиона поняла, что там творится нечто совершенно иное и абсолютно экстраординарное.

За быстро продвигающимся фронтом рассвета тянулась искрящаяся красная полоса. Вначале это была едва различимая, тонюсенькая линия к югу от Индонезии, которая расширялась по мере приближения к Финляндии. Проводив полосу взглядом, Фиона увидела, что та постепенно расширялась: над экватором висела изрядной ширины багряная завеса, которая, по ее прикидкам, была никак не уже тридцати миль. Над тропиком Козерога красная полоса снова начинала сужаться, превращаясь в тонкую ниточку, исчезавшую где-то над Северным Ледовитым океаном.

Фиона тут же сообщила о странном явлении в Центр управления полетом, транслируя туда описание невероятной картины, а космическая станция тем временем продолжала свое движение по орбите.

Ни одного внятного предположения, что бы это могло быть, ни у кого не возникло. Красная полоса двигалась по планете, расширяясь в строгом соответствии с какой-то непонятной системой. Ученые (и на Земле, и на МКС) предположили, что это, возможно, некая причудливая погодная аномалия или дым от извержения подводного вулкана, которое никто не заметил. Однако, если бы эти теории были верны, полоса не была бы столь однородной и постепенно рассеивалась бы, как след от самолета. Ясно как день, что любое природное явление с течением времени пойдет на убыль; но тут ничего подобного не происходило, края полосы оставались четкими, ровными, а сама она продолжала методично продвигаться вперед, распространяясь по планете.

Из чего бы ни состояла эта завеса, она была достаточно плотной, чтобы сквозь нее невозможно было разглядеть море. Фиона видела, как завеса совершенно скрыла с глаз маленькую черную точку на воде – вероятно, это был курсирующий между странами танкер. Когда над ним протянулась красная полоса, он исчез из виду, чтобы как ни в чем не бывало появиться снова с противоположной ее стороны. Он совершенно не изменился и продолжал идти прежним курсом.

Сказать, на каком расстоянии от поверхности земли находится эта противоестественная красная завеса, было невозможно, но, судя по движению корабля, капитан либо не счел ее чем-то опасным, либо у него просто не было времени, чтобы принять меры. Впрочем, вряд ли они бы помогли: похоже, красная полоса должна была постепенно пройти над всей планетой.

Происходящее лучше всего было наблюдать из Купола Умиротворения, но он был слишком мал, чтобы вместить больше двух человек сразу. Все члены экипажа по очереди присоединялись к капитану, чтобы взглянуть на медленно ползущую красную ленту и внести свою лепту в список версий и теорий.

Общее мнение в конце концов выразил Иван Крикалев, корабельный хирург, по совместительству высококлассный инженер.

– Возможно, это какая-то инопланетная форма жизни, – прошептал он, паря в невесомости рядом с Фионой и глядя в иллюминатор.

– Что-что? – переспросила она, не уверенная, что правильно расслышала его слова.

Безжалостный русский медленно повернул к ней голову:

– Я сказал, возможно, эта ерунда имеет инопланетное происхождение. Среди гипотез о зарождении жизни на Земле есть теория панспермии.[3]3
  Панспермия – гипотеза о возможности перенесения жизни во Вселенной с одного космического тела на другое.


[Закрыть] Может быть, мы сейчас наблюдаем процесс, подтверждающий эту теорию. Кто знает? Других предположений у меня нет.

Фиона смутно припомнила документальный фильм на канале «Дискавери», где коротко, за недостаточностью доказательств, упоминалась данная теория.

– Что-то насчет того, что жизнь занесло на Землю из космоса?

– В основном вы правы, – сказал Крикалев. – Конечно, теория более сложна, однако она существует с пятого века. В основном, естественно, это догадки. Предполагается, что микроорганизмы переносятся с планеты на планету метеоритами или солнечным ветром, совсем как обычный ветер несет пыльцу растений. Вообще-то теорий много, но все они сводятся к тому, что семена жизни не возникли на Земле, а прибыли к нам откуда-то из Галактики. Возможно, сейчас мы как раз наблюдаем нечто подобное.

Международная станция мчалась по орбите дальше, красная нить, пересекавшая горизонт, будто кровоточащая полоса, терялась из вида, а капитан Муллиган обнаружила, что размышляет над версией Крикалева. Интересно, думала она, если он прав, чем это грозит планете и тем, кто называет эту планету домом.

* * *

Примерно восемь часов спустя она получила ответ.

Экипаж МКС постепенно начал терять связь с земными станциями слежения и центрами управления полетом.

Первым был Центр управления полетом в подмосковном Королеве. Потом, когда по континенту расползлись смертоносные последствия красного дождя, замолчал немецкий центр в Оберпфаффенхофене, а за ним погрузился во тьму Центр космических исследований и технологий в Нидерландах. К тому времени, как за ним последовала штаб-квартира Европейского космического агентства в Париже, экипаж соединил части головоломки, и общая картина происходящего стала настолько ясной, насколько это вообще было возможно, учитывая обстоятельства.

Последний разговор состоялся с радистом двадцать второй космической эскадрильи, базировавшейся на гавайском острове Охау. Рассказывая о том, что творится в мире, радист, молодая девчонка, изо всех сил старалась, чтобы ее голос звучал спокойно.

Она сказала Фионе, что родилась и выросла в Колорадо, там, неподалеку от Денвера, до сих пор жили ее родители, муж и дочь. Несколько часов назад связь с ними прервалась. Молодая женщина храбрилась, передавая на станцию ту немногую информацию, которая до сих пор к ней поступала, но Фиона слышала, как постепенно просачивался в ее голос страх, когда и для военной базы острова Охау настал роковой час. Радистка умерла на полуслове; Фиона слышала, как она выкрикнула имя дочери за миг до того, как связь окончательно прервалась.

В этот самый миг, когда капитан Муллиган и ее экипаж в ужасе внимали словам умирающей радистки, все они осознали, что космическая станция, которая последние несколько месяцев была им домом, теперь почти наверняка станет для них могилой.

Конечно, на станции было достаточно топлива, чтобы почти до бесконечности удерживаться на орбите, но астронавты погибнут задолго до того, как оно закончится. Провизии хватило бы как минимум на четыре месяца, да и вырабатывающие кислород системы корабля еще долго не выйдут из строя, к тому же системы жизнеобеспечения станции позволили бы им оставаться в живых еще долгое время после того, как истощатся запасы продовольствия.

Но что потом? У них не было никакой надежды на спасение, и впереди ждала лишь мучительная голодная смерть.

Экипаж Фионы составляли лучшие из лучших, практичные ребята, не склонные к поспешным решениям, однако они уже обсуждали, когда придет время открыть маленькие красные коробочки, которыми как раз на такой случай снабдило их Европейское космическое агентство. Каждая коробочка содержала по три таблетки модификации тетродотоксина – быстродействующего нейротоксина, который гарантировал безболезненную смерть всего через несколько часов после приема. Все сошлись на том, что нужно продержаться, сколько хватит сил, прежде чем прибегать к столь кардинальным мерам, но Фиона знала: никто на борту ее корабля не протянет долго, не имея ни малейшей надежды на спасение.

Следующие несколько дней они провели, настраивая и перенастраивая коммуникационные системы, шерстя военные и частные каналы в поисках частот, на которых, возможно, до сих пор ведутся передачи. Должны же остаться правительственные или военные объекты, не затронутые красным дождем, рассуждали они. Каким бы из ряда вон выходящим явлением он ни был, ему при всей его дьявольской эффективности наверняка не удалось вот так запросто уничтожить секретные базы, которые, как всем известно, существуют в каждой стране.

Или удалось?

Они смогли перехватить какой-то короткий разговор, мимолетный и призрачный, как треск помех, и в сердцах ненадолго расцвела надежда, что все не так ужасно, как кажется. Однако передача велась на языке, опознать который не удалось.

– Вероятнее всего, это какой-то шифр, может быть военный. Как знать? Без ключа мы не сможем понять, о чем речь, – объяснил их специалист по коммуникациям Брайант.

Шло время. Находясь на космической станции, капитан Муллиган и ее экипаж имели беспрецедентную возможность наблюдать за происходящими с Землей пертурбациями. На каждом новом витке МКС они замечали, как постепенно меняется планета; из такой невообразимой дали изменения казались ничтожными, но в масштабах Земли были стремительными и грозными.

Первые день или два, казалось, ничего не происходило. Мир продолжал вращаться, по океанам гуляли шторма, а города светились по ночам так же ярко, как прежде. При других обстоятельствах можно было даже подумать, что экипаж стал жертвой затянувшегося розыгрыша.

Первым заметил неладное Крикалев, указав на слегка красноватый оттенок воздуха над украинским Кировоградом.

При каждом следующем обороте вокруг Земли астронавты замечали все новые красные скопления, поначалу небольшие, едва заметные. В основном они были сосредоточены в больших городах по всему миру. На следующем витке стало видно, что краснота расползлась, растеклась во все стороны: так расплываются по воде брызги акварели. Через пять дней в небесах планеты под станцией бушевала яростная и совсем не земная буря. Через континенты и океаны тянулись толстые усики багровых вихрей, накрывая мир просвечивающей красной сетью, которая с каждым часом становилась все плотнее и толще. На юго-восточном побережье США неистовствовал ураган, который, бурля, неумолимо полз в сторону восточных берегов страны.

Фиона обнаружила, что не может отвести глаз от этого зрелища; не отрываясь от иллюминатора, она наблюдала, как ползет по ее планете красная напасть. Во всем этом совершенно точно была какая-то закономерность, но Фиона никак не могла ее уловить. В любом случае, ей это занятие казалось совершенно бесполезным. Никто из них не мог ничего поделать, и им оставалось лишь день за днем смотреть, как мир медленно гибнет под вуалью красной смерти.

Глава первая

Эмили Бакстер обуяло страстное влечение. Она хотела… бургер. Истерически хотела.

Но не какой попало бургер. За четыре дня, прошедшие с тех пор, как Эмили покинула свою квартиру на Манхэттене, она проехала мимо множества «Макдоналдсов», «Бургер-Кингов» и еще Бог знает каких фастфудов. Игнорировать любой из них было легче легкого.

Нет, ей хотелось чизбургер из «Файв Гайз», с беконом, грибочками, лучком-гриль, майонезом, маринованным огурчиком и помидором; добавить кетчуп и горчицу. Еще она взяла бы чипсы по-каджунски и, конечно, самый большой стакан кока-колы со льдом. Рот Эмили наполнился слюной, которая чуть не закапала на землю, когда она представила себе, как вонзает зубы в сочный бургер.

На 34-й Восточной улице, всего в десяти минутах ходьбы от ее манхэттенской квартиры, была франшиза «Файв Гайз». Эмили заглядывала туда минимум раз в месяц, в те моменты, когда ее обуревало желание немного подзагрузить свои артерии лишним холестерином. Ей уже поднадоела ее нынешняя диета. Консервированная фасоль. Консервированные супы. Консервированные фрукты. Все консервированное. Сейчас тягу к настоящему, честному, без дураков всеамериканскому фастфуду мог удовлетворить лишь бургер.

И конечно, ее желание вряд ли сбудется, ведь миру пришел окончательный и бесповоротный конец.

Может, дело в физической нагрузке? До красного дождя Эмили считала себя достаточно опытным велосипедистом, но последние несколько дней показали, как сильно она ошибалась. Болело все. Она понятия не имела, как бедный Тор умудряется сносить их путешествие. Маламут безропотно рысил рядом с ее велосипедом.

Прошло всего несколько дней с тех пор, как человечество оказалось стерто с лица Земли, но это событие уже стало для Эмили давним и смутным воспоминанием. Возникший как бы ниоткуда красный дождь прошел по всей планете, и всего несколько часов спустя все живое на ней умерло… ну кроме самой Эмили, Тора и горстки ученых на исследовательской станции одного из Стоктонских островов у северного побережья Аляски. Именно туда она и направлялась. На Аляску.

Пожалуй, нужно кое-что сказать о конце света, думала Эмили. Сердечно-сосудистой системе он точно идет на пользу. Постапокалиптическая диета уберет с вашей талии лишние дюймы или погубит вас, пытаясь это сделать. Эмили мысленно съязвила, что могла бы заработать миллионы на продаже книги об этом, если бы было кому ее продать.

Аляскинский маламут по имени Тор присоединился к ней после того, как спас ее в странном инопланетном лесу в поселении Валгалла, где ее атаковали три красных пришельца. За то недолгое время, что они провели вместе, Эмили пришла к убеждению, что пес, наверно, прошел какой-то специальный курс дрессировки: он знал множество команд и всячески охранял журналистку.

– Ну, псина, что скажешь? Проголодался?

Взглянув на хозяйку, Тор с энтузиазмом завилял хвостом.

– Ну ладно, тогда давай поищем что-нибудь съестное.

Эмили притормозила (велосипед теперь еле полз) и принялась изучать лежащую перед ней улицу. Быстро отыскав то, что нужно, она подкатила к маленькому круглосуточному магазинчику на углу и спешилась. Катя своего металлического коня к велостойке, Эмили чувствовала, как горят икры. Рюкзак в стиле милитари за ее спиной заметно полегчал с тех пор, как они с Тором приговорили продукты, которые Эмили изначально взяла в дорогу. Ехать с полупустым рюкзаком было куда легче, но теперь настало время снова наполнить его припасами.

* * *

На миг задержавшись, Эмили осмотрела улицу, по обе стороны которой выстроились серые дома, одни посветлее, другие потемнее. С тех пор как она покинула Манхэттен, везде было одно и то же. Если не считать ее и Тора, нигде не было ни одной живой души. Ни птички, ни кошки, ни собаки… ни даже насекомого, и впереди, насколько она могла судить, их ожидало то же самое. Людей тоже не было. Эмили понятия не имела, что все это значит, но понимала, что сей факт не сулит ничего хорошего. К каким последствиям может привести уничтожение основных (если не всех) биологических видов Земли?

То, что случилось с жизнью на этой маленькой голубой планете, вовсе не было тайной. Красный дождь уничтожил все живое, уничтожил, а потом превратил в странные, чуждые формы жизни. Эмили довелось столкнуться с ними в первые же дни после того, как все умерли.

Во время своего путешествия на север Эмили встречала все новые следы коварного вторжения. Это были красные леса. Уже на второй день она стала замечать тут и там башнеподобные красные деревья, похожие на те, что встретились ей в Центральном парке. В основном они росли вблизи воды, у речек и озер. Пару раз инопланетные деревья с уходящими куда-то в канализацию корнями встречались ей и на тротуарах, но эти были гораздо мельче и казались почти карликовыми по сравнению с более крупными своими собратьями. Но прошел день, второй, третий, и островки леса увеличились и стали попадаться гораздо чаще. По мнению Эмили, их рост происходил в геометрической прогрессии, хотя ничего подобного лесу у Валгаллы она не встретила. По крайней мере пока.

Тварьпауки ей почти не попадались, разве что изредка мелькал какой-нибудь где-то вдали, но на третий день Эмили увидела высохшую тушку одного из них на охранном ограждении бизнес-центра. Судя по всему, он выпрыгнул из здания и напоролся всем телом на острый шип; в окне третьего этажа виднелось круглое прогрызенное отверстие. У Эмили немедленно возникло желание разглядеть все поближе, но она все больше приходила к выводу, что репортерская привычка всюду совать нос может довести ее до беды, поэтому оставила тело в покое и продолжила свой путь.

В эти дни у Эмили был единственный живой собеседник, Джейкоб Эндерсби, член той самой команды ученых, что обреталась у северного побережья Аляски на одном из Стоктонских островов. Эмили по-прежнему не была уверена, что его гипотеза о том, что, чем дальше на север и холоднее, тем хуже условия для экспансии иноземных форм жизни, верна. Черт, до сих пор журналистка не нашла этому никаких подтверждений. Но, честно говоря, Эмили проехала всего сотню миль или около того, и температура пока не слишком упала, так что, может быть, изменения станут заметны, когда она окажется в более холодных краях.

Эмили сняла рюкзак. Рана, полученная во время нападения красных монстров, заживала хорошо, но плечо еще беспокоило. Иногда, когда Эмили слишком быстро поднимала руку или чересчур долго ехала без остановки, его сводили болезненные судороги.

Она знала, что в ближайшее время придется поискать другое средство передвижения. Приближалась зима, температура уже стала понижаться, и в планы Эмили входило найти автомобиль, который защитит ее от непогоды на пути к Стоктонским островам. На дорогах и в гаражах стояли в ожидании хозяев, которые уже никогда не вернутся, тысячи легковушек и грузовиков.

Конечно, тогда ей придется научиться водить автомобиль.

Эмили нужна была простая в управлении, но достаточно большая машина, такая, чтобы в нее поместился велосипед, припасы, запчасти и, конечно, Тор. Она также должна была быть достаточно крепкой и прочной, чтобы противостоять непогоде, с которой (Эмили в этом не сомневалась) предстоит столкнуться сразу, как только позади останется канадская граница. Придет зима, начнутся снегопады, и дороги станут почти непроходимы, ведь расчищать их теперь некому. В ближайшие пару дней нужно будет всерьез озаботиться проблемой транспорта, решила Эмили.

Боль в плече меркла по сравнению с неприятными ощущениями, которые накрывали Эмили в первые несколько дней пути, после того как она по восемь часов крутила педали. Она только теперь осознала, какой смысл старый ковбой вкладывает во фразу «седло трет», потому что сильнее всего от многих часов, проведенных на велосипеде, страдала ее задница. Эмили быстро поняла, что ей придется часто останавливаться для отдыха или мучиться от последствий долгой езды. В дело пошел найденный в пустой аптеке тюбик «Деситина»: она наносила его содержимое на самые уязвимые места.

Эмили решила, пока будет возможность, ехать на север вдоль Гудзона. Река слева давала ей некоторое ощущение безопасности: во всяком случае, с той стороны можно было не ждать нападения. К тому же до тех пор, пока она ехала по восточному берегу, ее отделяло от того, что когда-то, с неделю назад, было самой населенной областью штата Нью-Йорк, целых полмили воды.

В тот день, когда они с Тором стояли на холме и смотрели, как деревня, давшая им приют на ночь, медленно гибнет под натиском огня, Эмили беспокоил вопрос, сможет ли пес не отстать в дороге. Но, когда она пустилась в путь по хайвеям и проселкам, стало понятно, что тревога напрасна. Тор без труда поддерживал темп. Строго говоря, он мог бежать гораздо дольше, чем Эмили – ехать. Наверно, дело было в том, что маламуты изначально все-таки ездовая порода. Оказалось, что их дневной переход ограничивается примерно тридцатью милями из-за самой Эмили, а не из-за пса. Она понимала, что, если дать Тору волю, он сможет покрыть вдвое большее расстояние.

Таким образом, проблема была не в Торе. Для Эмили быстро стало очевидно, что идея покрыть на велосипеде четыре тысячи пятьсот миль, отделяющие ее от Стоктонских островов и ожидающих ее там ученых, может оказаться неосуществимой. К концу каждого дня журналистка совершенно выматывалась. До сих пор ей везло, и она не попадала в аварии, хотя пару раз была опасно близка к этому. Но ведь ясно, что полоса удач не бесконечна, и что у нее есть все шансы рано или поздно отвлечься от дороги (путь-то впереди неблизкий!), попасть в какую-нибудь выбоину и в конечном итоге оказаться в кювете со сломанной рукой или ногой. И это в лучшем случае.

И еще, конечно, нельзя было забывать о пришельцах, с которыми ей уже довелось столкнуться. Кто знает, какие еще диковинные встречи поджидают ее в этом странствии? Все это было похоже на жизнь в каком-то безумном зоопарке, где ей отведена роль корма для хищников.

Эмили перевела взгляд на Тора, который терпеливо сидел у ее ног, насторожив уши, вывалив из пасти язык и тяжело дыша на послеполуденном солнышке.

– Идем? – спросила она у пса, но тот, кажется, был счастлив и дальше сидеть, где сидел. – Ладно, – через мгновение добавила она, – будешь сторожить наши вещи, а я сейчас вернусь. – Снова подхватив почти пустой рюкзак, Эмили закинула его за плечо и двинулась к магазинчику.

Дверь оказалась не заперта. Как ни странно, полки выглядели совсем иначе, чем в большинстве остальных магазинов, что встречались Эмили на ее неблизком пути. Они были почти полностью заставлены товарами и не тронуты хаосом, который паникующие покупатели и мародеры оставили после себя почти во всех местах, куда журналистка заглядывала в поисках еды.

Проникающие сквозь витрину солнечные лучи освещали два ряда стеллажей, а остальная часть маленького торгового зала лежала в тени. Эмили помедлила мгновение, прислушиваясь. Вдруг какой-нибудь шум даст ей понять, что она тут не одна. В снопе дневного света плясали пылинки; это была просто обычная пыль, а не та полуразумная субстанция, которую Эмили видела у своего дома.

Идя по проходу, она мысленно составляла список того, что ей понадобится. Супы, фрукты, возможно, несколько банок мясных консервов, если она сумеет их найти; это было бы прекрасно. Нужно еще захватить собачьего корма, а то он совсем закончился.

Слева от нее шевельнулась какая-то тень. Эмили замерла на полушаге, и у нее перехватило дыхание. Инстинктивно она потянулась к дробовику, который обычно висел у нее на плече, но того не оказалось на месте.

– Проклятие, – ругнулась себе под нос Эмили, отступая на шаг. Журналистка могла бы поклясться, что «моссберг» при ней, но она, должно быть, оставила его возле велосипеда.

Эмили сделала еще один медленный шаг назад. Она двигалась к выходу, который совершенно точно был всего в нескольких футах. Если только ей удастся добраться до двери, она позовет Тора и побежит…

Из полумрака выступила какая-то тень и в тусклом свете двинулась вперед.

Это был тварьпаук. Восемь суставчатых ног с похожими на ятаганы когтями клацали по каменному полу магазина. Пока Эмили смотрела на него, из полутьмы вышел еще один, потом к нему присоединились еще два. Один карабкался через ближайший стеллаж с картофельным пюре быстрого приготовления, и два его покачивающихся на ниточках глаза вперились точнехонько в Эмили.

Она отступила еще на шаг. Передний тварьпаук двинулся прямиком к ней.

Справа упала и разбилась стеклянная банка с джемом, и в замкнутом пространстве этот звук прозвучал будто удар грома. Эмили закричала. Еще один пришелец карабкался на ближайший к ней стеллаж, а из темноты, тесня Эмили, выступали все новые и новые его собратья.

Она насчитала семерых, потом – восьмерых. Потом их стало двенадцать. Эмили едва дышала, ее грудная клетка тяжело вздымалась, а воздух, который перекачивали легкие, казалось, превратился в густой туман.

Эмили слышала, как снаружи Тор отчаянно скребет когтями дверь и яростно лает, стремясь прийти на помощь своей хозяйке. Но дверь открывалась наружу, поэтому пес ничего не мог поделать.

Эмили сделала еще шаг назад, боясь оторвать взгляд от обступавших ее чудищ. Скорее всего, она наткнулась на некое подобие сборного пункта, где тварьпауки кучкуются, ожидая своих товарищей, чтобы потом вместе двинуться туда, где они станут частями этих громадных башнеподобных деревьев… или еще черт знает куда.

Она уже встречалась с тварьпауками в Манхэттене, когда один из этих уродливых ублюдков свалился с потолка прямо к ней в комнату, а другой чуть не задавил ее в Центральном парке. Эти встречи показали ей, что пришельцы, по большей части, безвредны и не склонны к агрессии, какие бы глубинные мотивы ими ни руководили. Но сейчас чудовища вели себя иначе, казалось, что они злятся. Их насаженные на стебельки глаза метались из стороны в сторону (так бьет хвостом рассерженная кошка), и Эмили подумала, что тварьпауки совершенно не намерены делить с нею свой новообретенный дом.

Она продолжала пятиться, делая осторожные маленькие шажки, пока наконец ее пальцы не сомкнулись вокруг дверной ручки. Снаружи все так же подвывал и рычал Тор, демонстрируя свою злость и разочарование. Он яростно скреб дверь лапами, и Эмили опасалась, что та все-таки откроется, собака проскользнет в магазин и бросится на ближайшего тварьпаука. Тор наверняка сможет легко разделаться с одним или двумя пришельцами, но их там в лучшем случае двенадцать, и со всеми ему не справиться.

– Тор, – прошипела она, – а ну тихо, малыш.

При звуке ее голоса зазубренные нижние челюсти тварьпауков задвигались вверх-вниз с такой скоростью, что она едва могла их видеть. Звук, который при этом раздавался, напоминал шорох сухих листьев на мостовой.

Тор перестал взволнованно скрести дверь, а его лай превратился в тихое ворчание.

Эмили быстро глянула на пса через плечо: Тор отошел на несколько шагов и теперь сидел на тротуаре, не сводя с нее глаз и возбужденно-выжидающе метя хвостом пыль. За его спиной было все спокойно.

Когда Эмили снова перевела взгляд на тварь-пауков, оказалось, что они подступили к ней еще ближе. Они сидели на потолке и на стенах, каждая из их луковичных голов была повернута к Эмили, а глаза на стебельках были устремлены на нее. Эмили смотрела на пришельцев, и их тела колебала едва заметная рябь движения.

И вдруг тварьпауки один за другим бросились на нее.

Развернувшись, Эмили потянула дверь, проскользнула в образовавшуюся щель и захлопнула дверь за собой. За ее спиной черные тела шмякались об стекло и сползали на пол. Эмили вцепилась в дверную ручку и изо всех сил нажимала на нее, пока на дверь накатывала одна волна тварьпауков за другой. К счастью, тяжесть навалившихся на дверь тел не давала той открыться.

Все новые и новые пришельцы сползали на пол, превращаясь в копошащееся скопище дрыгающихся ножек-прутиков, извивающихся глазных стебельков и клацающих челюстей. Вскоре в общей массе стало невозможно рассмотреть отдельных тварьпауков.

Мысленно сосчитав до трех, Эмили оставила дверную ручку в покое и отошла в сторону. Еще несколько мгновений она стояла и смотрела, как чудища бестолково и бездумно пытаются достать ее.

– А шли бы вы! – выкрикнула она наконец, показала двери средний палец, подняла велосипед и поехала прочь.