Текст книги "Похитители детей"

Глава 3. Нельзя все время следовать правилам

Услышав плач, Лукас вскочил с кровати, понятия не имея, куда бежать.

За окном постукивала по стене веревка Астрид. Лукас слышал, как по коридору идут люди, волоча за собой чемоданы на колесиках. Теперь, когда все команды Нового Сопротивления переключились в режим «Нога помощи», Лукас мог воспользоваться только лифтом с двойным сканером лица. Так что придется дождаться сестры.

Лукас был в замешательстве. Он оглядел номер и почувствовал себя по-настоящему одиноким. У него не было ни матери, ни места, которое он мог бы назвать настоящим домом.

Мальчик расстегнул поясную обвязку, дав ей свалиться на пол, и пинком отправил ее между кроватей.

Младенец его растревожил.

Похищенный ребенок напомнил Лукасу, как его самого отняли у матери. Лукас знал, что мама Астрид засовывала его в переносной холодильник, храня какой-то секрет о Хорошей Компании, а может, и о его родной матери. Если ему удастся избежать похищения, или промывки мозгов, или и того и другого сразу, то у него будет шанс выяснить, что на самом деле случилось с его мамами. Обеими.

Пока Лукас ждал, он стал воображать, какой была бы его жизнь, не лишись он матери.

Они жили бы в обычном доме с двориком? Мама будила бы его по утрам и пекла блины, как повара на отельной кухне? Лукас всю жизнь прожил в отеле, и ему было интересно: если бы они всей семьей отправились в отпуск, он чувствовал бы себя в отеле как в отеле или все же как дома – ведь именно такое ощущение у него было в «Глобусе»?

Лукас погляделся в зеркало над комодом. Оттуда на него смотрели орехового цвета глаза – скорее зеленые, чем карие. Мальчик сделал шаг назад. Его тело наконец начало приближаться к виду, который большинство людей назвали бы нормальным. И хоть на дворе стоял еще только июнь, его обыкновенно оливковая кожа уже загорела. Лукасу всегда казалось, что именно мамы мажут детей кремом от загара. Поскольку мамы у него не было, то и кремом от загара он никогда не пользовался. Вот что его по-настоящему огорчало, так это волосы. Мальчик с тяжким вздохом подергал за грязно-блондинистую прядь похожей на швабру прически и оставил все как есть.

На комоде лежали ключ-карта и записка от папы. Лукас взял записку и тут же отбросил не читая. Наверняка там всего лишь очередные инструкции насчет Франции, лифта и правил.

Правила. Правила. Правила.

Единственная записка, которую ему хотелось прочесть, лежала в тележке с младенцем. Мальчик снова пнул обвязку, зашвырнув ее в прикроватный столик, потом подпрыгнул и стал скакать с кровати на кровать.

– «Не прыгайте на кроватях, дети», – сказал он, передразнивая горничных и их правила.

Старшая горничная всегда была добра, однако на вкус Лукаса правил у нее было многовато. А раз они жили в отеле, мальчик виделся с ней так же часто, как с учителями. Однако она слишком старательно пыталась заменить детям Нового Сопротивления мать, и Лукас был сыт этой фальшивой материнской заботой по горло.

Он спрыгнул с кровати прямиком в свои бутсы для мини-футбола. Снова подошел к комоду и зачерпнул из отцовской деревянной миски горсть монет разных стран. Четвертаки, евро, пенсы, канадские доллары, песо. Лукас сунул в карман пригоршню евро, а остальное высыпал обратно.

Когда он открыл дверь в коридор, его встретила приятная тишина. Поблизости никого не было – совершенно пусто, разве что на ковре возле каждой комнаты лежало по утренней газете. Лукас пригладил волосы и вышел в коридор.

В голову пришла мысль немножко развлечься: постучать во все двери и убежать. Однако на этом этаже жили команды Нового Сопротивления, и все они сейчас, скорее всего, были на нижнем уровне, готовясь к этой «Ноге помощи».

Внимание Лукаса привлекла лежащая под ногами газета Хорошей Компании. На передовице Хорошей Газеты помещалась фотография Эйфелевой башни. Заголовок гласил: «У ТЕРРОРИСТОВ СОРВАЛО БАШНЮ?»

Дальше Лукас читать не стал. Глобальный терроризм давно стал частью обычной жизни.

Лукас обернулся и увидел, как через окно в комнату влетает сестра. Она идеально приземлилась на ноги и тут же отпустила веревку, дав ей болтаться за окном.

Стоя в дверном проеме, Лукас покачал ногой.

– Давай кто быстрее до лифта?

– Притормози, – сказала Астрид. – Нельзя уходить, пока не прочтем записку.

Лукас скрестил руки:

– Нельзя все время следовать правилам, Астрид!

– Ты прочитал записку?

Лукас ухмыльнулся:

– Ага, прочитал.

Астрид взяла с комода щетку для волос и принялась расчесываться, одновременно пробегая глазами то, что было написано на бумажке. Потом схватила ключ-карту от номера и бросила свою обвязку и щетку на кровать.

Надевая любимые шлепанцы, она принюхалась.

– Когда папа пользуется этим одеколоном, – сказала Астрид, – в комнате пахнет мамой.

– Мне такое неоткуда знать, – ответил Лукас, отвернулся и побрел по коридору.

Не доходя до угла, он обернулся и посмотрел на сестру. Та до сих пор стояла у выхода из номера – остановилась подобрать газету и теперь читала первую страницу.

Лукас втайне восхищался Астрид. Она читала все, что видела, и считала себя практически совершенством. Сестра частенько любила напоминать Лукасу о своей единственной за четырнадцать лет ошибке. Когда ей было семь и они только переехали в номер 777, она провалилась в унитаз. И, конечно, это Лукас оставил сиденье поднятым.

Астрид сложила газету и посмотрела на брата. Лукас сорвался с места и домчался до конца следующего коридора, а там нажал на кнопку вызова того самого лифта, вызывать который ему было запрещено… если, конечно, он читал инструкцию из отцовской записки.

Дожидаясь, Лукас занялся своим любимым делом: бесполезной математикой. От места, где он стоял, до конца коридора было где-то 562 фута, или 171,3 метра. Если бы он бежал с кем-то наперегонки, то ему бы понадобилось секунд семнадцать, плюс-минус.

От математических фантазий Лукаса отвлек топот ног. Из-за угла появилась Астрид в кружевном топике на бретельках, джинсах и шлепанцах, хлопавших, когда она бежала. Догнав Лукаса у лифта, она перекинула волосы за спину и указала на потолочные динамики, игравшие упрощенную версию «A day like any other».

– Эй, послушай-ка! Это же французская песня! – воскликнула Астрид. – Это «Un jour comme un autre».

– Для меня французский звучит так, словно на нем задом наперед разговаривают, – заметил Лукас. Он передразнил сестру: – «Ertua nu emmoc ruoj nu».

– Это ты по-французски разговариваешь задом наперед, – сказала Астрид. – Как и на всех остальных языках.

– Excuse-moi![1]1
  Извините (фр.).


[Закрыть] – Лукас надавил указательным пальцем на уже светящуюся кнопку вызова. – Нормальный у меня французский. Это ты перфекционистка.

Оба шагнули назад и посмотрели на свои размытые отражения в дверях лифта. Это напомнило Лукасу о кривых зеркалах в парках аттракционов. Дожидаясь лифта, он попытался сделать свое средних размеров тело сначала коротким и толстым, потом – длинным и худым. Астрид поправила волосы, как будто собиралась на свидание. Двери разъехались, и одним широким шагом Лукас и Астрид вошли внутрь – миссия началась.

Глава 4. На лифте вниз

Когда двери лифта закрылись, ожила, запищав, умная система контроля.

Кабина лифта – ThyssenKrupp TAC – могла развивать скорость триста шестьдесят шесть метров в минуту. Панели стен, выполненные из стали двухсантиметровой толщины, делали лифт бомбоупорным – а значит, самым безопасным в отеле местом. Кнопки на панели вызова начинались с (+13) (над землей) и заканчивались на (-10) (под землей). Были здесь также кнопки (Б) – бассейн и (К) – конференц-залы. А также (О) – ограниченный доступ.

Лукас не удержался и стал нажимать на светящиеся кнопки.

Астрид смерила брата пристальным взглядом и надавила на кнопку перезагрузки.

– Код был в папиной записке, – сказала она, набирая правильную комбинацию. – Так и знала, что ты ее не прочел.

Потолочный динамик издал какое-то потрескивание.

– Ты это слышала? – спросил Лукас.

– Что? – переспросила Астрид. – Динамик?

– Нет, мне показалось, я слышал детский плач.

– Мы с тренером Кридом так и не поняли, о чем ты толковал, – сказала она. – Думаю, все это плод твоего воображения.

– А может, это ты не слышишь звуки определенных частот, потому что слишком старая.

– Мне всего четырнадцать! – возмутилась Астрид. – Большое спасибо.

– Неважно, – вздохнул Лукас. – Ключ от номера у тебя?

– Ну да. – Сестра закрыла глаза и ловко покрутила ключ-картой у Лукаса перед носом.

Лукас мельком заметил надпись на карте и подумал, что буква «с» в слове ПУСК какая-то блеклая. Астрид сунула ключ-карту в задний карман.

– Блин, – сказала она. – Телефон в обвязке оставила.

Лукас в ужасе округлил рот:

– О нет! Что же ты будешь делать, если не сможешь рассылать сообщения?

Астрид всегда была очень нервная. Она уставилась на Лукаса так, будто собиралась его придушить.

– Я его не забывала, – сказала она. – Это ты его спрятал.

– Вовсе нет.

– Я знаю, что да, – заявила Астрид. – Без разницы. К твоему сведению, я читаю книги с телефона чаще, чем рассылаю сообщения.

– Ты много читаешь – ну и что с того?

– Я хочу быть умной, путешествовать и чего-то добиться в жизни, – будничным тоном сообщила сестра. – Как папа.

– Это бессмысленно, – возразил Лукас. – Он все равно нас толком не видит.

– Папа знает, что делает, – заспорила Астрид. – Новым Сопротивлением управляют дети, потому что так придумал папа. Взрослые развалили мир, а наша работа – все исправить. Мне кажется, это классно.

Лукас надавил пальцем на кнопку с отметкой (10 О). На жидкокристаллическом экране синими буквами высветилось: ОГРАНИЧЕННЫЙ ДОСТУП. ТРЕБУЕТСЯ ИДЕНТИФИКАЦИЯ ПО ЛИЦУ.

Лукас и Астрид приблизили лица к экрану, и сканер считал их черты. Затем монитор вспыхнул и пролистал подборку детских фотографий ребят – верховая езда, подводное плавание, стрельба из ружей, поездки в Афганистан, на остров Пасхи и в кучу других мест.

– Я видела, ты опять сломал кондиционер в номере. Молодец! – с сарказмом произнесла Астрид.

– Это наш отель!

Астрид сложила руки на груди.

– Нет, – сказала она. – Папа, может, и руководит отелем, это еще не значит, что отель его. Ты и на кроватях наверняка попрыгал, не так ли?

Лукас посмотрел прямо на нее:

– Нет, не так.

Гидравлический механизм лифта стал издавать какие-то звуки. Потом все внезапно прекратилось, и из потолочного динамика послышался царапающий слух белый шум.

– Я знаю, что ты это слышишь!

– Динамик? – спросила Астрид. – Так всегда бывает.

– Нет, это младенец, – сказал Лукас. – Младенец, который был на парковке.

– Это не младенец! Это динамик… на потолке, – возразила Астрид, небрежно указывая вверх. – Урок языка, наверное, вот-вот начнется. А тебе не помешало бы еще поработать над своим французским.

Раздался еще один высокий звук.

– Я слышал плач, – сказал Лукас. – Самолет подождет.

– Что?

Динамик на потолке снова затрещал.

– Доброе утро, – произнес нежный голос с британским акцентом. – Это Этта, директор по коммуникациям Нового Сопротивления. Официально сообщаю о начале миссии «Нога помощи».

Это было странно. В приотельной школе «Глобуса» через систему громкой связи обычно проводили языковые занятия, а не передавали сообщения. Лукас озадаченно замер на секунду, а затем прислонился спиной к стене, будто пытаясь отдалиться от голоса.

Астрид сунула Хорошую Газету под мышку и стала слушать.

Лукас одними губами сказал Астрид:

– Никогда раньше такого не слышал.

– Тренер Крид сказал мне, что на этот раз все серьезно, – прошептала она в ответ. – Тихо.

– Покамест вы еще здесь, призываем вас к осторожности, – бодро продолжил голос. – Во время миссии вы можете столкнуться с опасными и/или неприемлемыми для детей вещами, включая, но не ограничиваясь убийствами, похищениями, промывкой мозгов и диареей путешественников.

Странность происходящего озадачила Лукаса. Подобный выбор слов, еще и с британским акцентом, звучал настолько нелепо, что мальчик плюхнулся на пол. Лифты в Новом Сопротивлении всегда использовали для того, чтобы попасть из отеля в подземные классы. Но в этот раз голос, хоть и казавшийся милым, говорил о боли и смерти так жизнерадостно, что Лукас почувствовал себя совершенно сбитым с толку.

Лукас указал на динамик.

– Что это? «Покамест»? – спросил он, сморщив нос. – Такое слово вообще есть?

– Наверное, британское, – предположила Астрид.

Лукасу показалось, что сестру совершенно ничто не встревожило.

– Папа об этом и написал в записке.

– О чем это ты?

– Так и знала, что ты ее не читал.

– А вот и читал.

– Аууу! – сказала Астрид, пытаясь достучаться до Лукаса. – Не тупи. Это твой шанс выяснить, что случилось с мамой. С обеими твоими мамами!

Лукас промолчал, чтобы не ляпнуть что-нибудь не то.

– Уж тебе-то должно быть ясно, – продолжила Астрид своим обычным прокурорским тоном. – Папа говорил, что никогда не позволит, чтобы Хорошей Компании сошло с рук все, что они сотворили с тобой, и с мамой, и со всеми другими детьми, которых они продают. Папа говорил, что когда-нибудь «Нога помощи» будет объявлена, и этот день настал.

– Вообще, правильно говорить «рука помощи».

Астрид была в ярости:

– Вам с друзьями не помешало бы слушать учителей. Если бы ты прочел хоть один учебник Международного Сопротивления, ты бы знал, что «Нога помощи» – это режим повышенной готовности. – Сестра перевела дыхание. – И поскольку тебе наконец удался спуск с входом в окно, ты вполне можешь попасть в Первый Класс.

– Сомневаюсь, – ответил Лукас. – Отец даже не узнает, что мне удался этот спуск.

– Зато, – заметила Астрид, – он узнает, что ты нарушил правило «Не лазать в одиночку».

Лифт поехал вниз, и у Лукаса внутри появилось новое странное чувство. Может, Астрид и была права, сказав, что он всегда пытался отвертеться от своих обязанностей. Если это так, то ему придется действовать – даже если его решения и будут импульсивными. Через несколько часов у них начнется собрание – в самолете, летящем во Францию.

Лучше делать хоть что-то, чем не делать ничего.

Лукас без предупреждения ударил по кнопке аварийной остановки, и лифт замер с неприятным рывком. Потом мальчик надавил на кнопку открывания дверей и хлопнул по самим дверям. Они распахнулись между первым и вторым этажом.

Сердце Лукаса загрохотало в груди.

– Я слышу, как на парковке плачет младенец.

– Нет никакого плачущего младенца! – закричала Астрид по-матерински категоричным тоном. – Тебе все равно отсюда не выйти. Мы между двух…

Слишком поздно. Лукас юркнул через порог и прыгнул в пространство между полом лифта и потолком первого этажа. Пути назад не было. Измазанными магнезией пальцами мальчик вцепился в балки междуэтажного перекрытия и соскользнул на первый этаж. Ноги пустились бежать еще до того, как он приземлился на ковер. Лукас резко повернул налево и врезался в уборочную тележку. Он обогнул ее и, прихрамывая, поспешил по коридору. Краем глаза он заметил рыжие хвостики еще одной живущей в отеле студентки Нового Сопротивления. Лили Хилл высунула голову, помахала Лукасу и быстро закрыла ведущую в комнату отдыха дверь.

Плакат на двери комнаты гласил:

Присоединяйтесь к «СВЯЗЯМ»

Отельное шоу талантов с участием студентов, преподавателей и сотрудников. Вы тоже приглашены! В этом году все вырученные деньги будут перечислены общественной организации «Дети в беде».

На приклеенной к плакату записке было нацарапано: «ОТМЕНЯЕТСЯ В СВЯЗИ С НП».

В голову Лукасу пришла мысль попросить Лили помочь, но он быстро передумал. НП – «Нога помощи» – важное событие. Мальчик пробежал под сигнальной лентой, перекрывающей выход, толкнул металлическую ручку двери – и замер.

На парковке стояла тишина. Ни одной машины. Мячи, высыпавшиеся из фургона, лежали кучей у сломанного заграждения. Трое мальчишек на старом фургоне не вернулись. Парковка была в точности такой, какой Лукас ее оставил.

В центре асфальтированной площадки по-прежнему стояла одинокая тележка для покупок с младенцем внутри.

Глава 5. Младенец

Малыш икнул, и та часть души Лукаса, которая застряла в прошлом – в дрейфующем посреди вод Антарктики переносном пенопластовом холодильнике, – неожиданно начала таять. Он спасет жизнь этому ребенку точно так же, как когда-то спасли его. Впервые он оказался прав, действительно прав, с самого начала. Лукас пронесся через парковку и наклонился над тележкой.

– Привет, малыш, – сказал он, ласково касаясь жиденького чубчика черных волос. – Или ты малышка? Пожалуй, ты больше походишь на девочку.

Малышка лет полутора дрожала, глаза у нее покраснели, а веки припухли. Лукас улыбнулся ей и дотронулся рукой до ее щеки. Он подумал, как бы поступили горничные. Потом мальчик вспомнил о записке – той, которую действительно хотел прочитать.

«Ребенок не наш», – было сказано в записке.

Лукасу это показалось интересным и подозрительным одновременно.

Он продолжил читать: «Мы забрали ее от Сибы Гунерро на конференции Хорошей Компании в Ванкувере».

– Так и знал, что номера были канадскими, – сказал Лукас и вернулся к записке.

«Мы думаем, ее зовут Джини. Мисс Гунерро похитила ее во время мятежа в Египте. Мы оставляем ее здесь, так как знаем, что Новое Сопротивление базируется где-то в отеле «Глобус». Мы знаем, вы разберетесь, что делать. Только помните – не все в Хорошей Компании хорошие, но и не все плохие. Нам очень жаль. Джини – единственная, кого удалось спасти.

Аноним».

Лукас почувствовал с девочкой какую-то связь и перечитал строчку: „единственная, кого удалось спасти“. Он пробормотал малышке:

– Как меня на пароме.

Джини указала на Лукаса:

– А.

– Ты умеешь говорить? – спросил Лукас, пытаясь уложить в голове новые обстоятельства в виде младенца. – И что же мне с тобой делать?

Джини снова указала на него.

– Уа-ла, – пролепетала она.

Лукас нагнулся и схватил то, что поначалу показалось ему скомканным одеяльцем.

– Фу, гадость, – сказал он, роняя это. – Грязный подгузник.

Лукас потряс головой, чтобы вонь выветрилась из носа. Он сунул записку в карман и взял малышку на руки. Джини оказалась очень легким младенцем в очень тяжелом подгузнике. Лукас похлопал ее по попе, и впитавший мочу гель хлюпнул.

Лукасу захотелось позвать на помощь, но он знал, что звать некого. Держа ребенка перед собой, как мокрую тряпку, он кинулся назад в отель. Как только они вошли в здание, Джини начала плакать.

Лукас заверил ее, что все будет хорошо.

– Не переживай, – сказал он. – Мой папа ездит по всему миру, он вернет тебя в Египет к твоим родителям.

Мальчик подумал: «Египет»? Потом он легонько покачал девочку, придерживая ее у бедра.

– Возможно, это случится не сразу, Джини, – добавил Лукас. – Но мы вернем тебя домой. Обещаю.

«Обещаю? Зачем это я пообещал?»

Джини перестала плакать и улыбнулась ему:

– Амм.

У нее, скорее всего, просто были газики, однако Лукас понимал, что ему нужна помощь. Он заспешил по коридору. Стойка консьержа пустовала, как и будка охранников. Лукас опаздывал, и его точно ждали неприятности. Он завернул за очередной угол и наткнулся на горничную – ту, что вечно по-матерински опекала его.

– Простите, – сказал Лукас. – А где все?

– Se están preparando para el vuelo.

– Все готовятся к полету? – переспросил он. – Так Астрид была права…

Лукас понадежнее перехватил Джини и припустил по коридору – обратно в дальний его конец, к остановленному лифту.

Астрид выглядывала из просвета между полом лифта и потолком.

– Где ты был? – рявкнула она. – Все только нас ждут.

– Откуда ты знаешь? – спросил Лукас.

– Эта Этта из динамика разговаривает с отцом. Все уже в самолете.

– Я только что видел Лили, она к себе в комнату шла.

– Лили не все тесты сдала для «Ноги помощи». – Астрид на секунду замолкла. До сих пор она не замечала младенца на руках у брата и только теперь, казалось, сфокусировала на нем взгляд: – Это что, младенец?

– Возьми-ка ее.

Не давая Астрид опомниться, Лукас, поддерживая Джини под полный промокший подгузник, протянул ее сестре наверх.

– Возьми ее, – с беспокойством повторил он.

– А вдруг она…

– Мы не можем ее бросить, – сказал Лукас. – И… Я дал ей обещание.

Астрид высунулась в щель, взяла малышку под мышки и втащила в лифт. Лукас вспомнил, что младенцам нравятся одеяла. Он, не задумываясь, схватил пару полотенец из уборочной тележки и затолкал их в лифт. Потом забрался на тележку и, подтянувшись, влез в кабину сам.

Замигали огни, и двери лифта, издав череду щелкающих металлических звуков, закрылись. Через несколько секунд кабина, набирая скорость, продолжила опускаться в недра отеля.

Астрид вздохнула:

– Ну и что нам с ней делать?

– Не знаю, – легкомысленно ответил Лукас. – Играть!

– Мы не можем сейчас играть с младенцем, – сказала Астрид. – Она хоть разговаривает?

Лукас взял Джини и повернул ее лицом к Астрид.

– Скажи что-нибудь, Джини.

– Кажи! – пролепетала полуторалетка своим тоненьким голоском.

– Вот только попугая нам не хватало, – фыркнула Астрид. – В нашем деле главное – постоянство. Каждый раз, когда мы садимся в этот лифт, все идет по одному плану: лифт, самолет, новая страна. И какой-то найденный тобой младенец в наш план не входит.

Лукас тяжело вздохнул:

– Я не мог бросить ее одну сидеть на парковке. К тому же Джини там оставили, чтобы мы ее нашли.

– О чем это ты?

Лукас передал сестре записку, и она прочитала ее.

– Все равно, – сказала Астрид. – Ты не сможешь взять младенца с собой в поездку. А вдруг она… ну, знаешь.

Лифт остановился, и динамик опять затрещал.

– Чтобы получить доступ к подземной системе туннелей, пожалуйста, вставьте ключ-карту в считыватель, – произнес бодрый британский голос.

Астрид привычным движением открыла ящик телефона экстренной помощи и сунула карту в аппарат. Раздался грохот, и задняя стенка лифта распахнулась, открывая вид на обширную каменную пещеру.

Подземный грот был так велик, что в нем запросто могли бы поместиться три отеля. Настенные фонари пятнами лили свет на каменный пол. Над головами ребят, в темноте, вращались вытяжные вентиляторы, обеспечивая пещеру свежим воздухом. Из музыкального зала доносилась мелодия – это их учитель музыки, мистер Силоти, играл на пианино.

Прямо посередине огромного коридора располагались несколько траволаторов – движущихся дорожек.

С правой стороны работали уборщики – один толкал перед собой мусорный бак на колесиках, второй мыл пол с помощью полотера. С левой стороны строители возводили новые номера: ожидалось, что скоро прибудут очередные студенты. В мире творилась неразбериха, и все больше бездомных детей со всей планеты приходили в отели «Глобус», чтобы вступить в Новое Сопротивление.

– Все уже ушли, – сказала Астрид, заспешив к траволаторам. – Мы опоздаем на самолет.

Она стукнула по располагавшейся прямо под поручнем кнопке с надписью: «ВЫСОКАЯ СКОРОСТЬ».

Лукас с Джини на руках последовал за сестрой и встал на траволатор. Дорожка разогналась – они миновали участок, где шло строительство, уборщиков, пункт связи. Потом ребята пустились бежать мимо спортзала, киностудии, нового кафе для студентов, носившего незатейливое название «Грот», и наконец добрались до конца траволатора. Там они вскочили на ожидавший их скоростной поезд. Всего за несколько минут он преодолел под землей двадцать миль, которые отделяли отель от главного ангара для самолетов, находившегося в пустыне Мохаве.

Большую часть ангара занимал межконтинентальный самолет Боинг 747. Многоэтажный лайнер был самым большим пассажирским воздушным судном в мире. Изготовленный в Сиэттле и усовершенствованный системой диспетчеризации и стелс-технологией авиалайнер мог считаться, пожалуй, современнейшим из всех существующих.

В Новом Сопротивлении этот самолет называли просто Белая Птица Один.

Оказавшись в ангаре, Лукас, Джини и Астрид заторопились еще сильнее – кругом царило возбужденное оживление. К носу самолета следом за автозаправщиком подъезжала пожарная машина с включенными фарами. Члены экипажа суетливо сновали туда-сюда, словно муравьи, в последний раз проверяя лайнер. Грузчики выгружали на ленту конвейера коробки и багаж. Механики с планшетами обследовали крылья. Небольшой тягач тащил тележку с двигателями. А охранники кружили по ангару на горных велосипедах.

Из хвоста самолета ребятам свистнула стюардесса.

– Скорее, – крикнула она, взволнованно размахивая рукой.

Брат с сестрой припустили по бетонному полу, а потом – вверх по заднему трапу самолета. Лукас оглядел салон в поисках места. Все места здесь были первого класса, в каждом ряду располагалось всего по два гигантских вращающихся кресла, раскладывающихся в кровати, – по одному с каждой стороны прохода. Лукас с Джини уселись на кресло рядом с лестницей, ведущей на верхнюю палубу. Астрид села напротив.

Каждое место – сверхсовременное огромное капсульное кресло – было оснащено всем, что только может понадобиться или захотеться человеку в полете. Лукас откинул подлокотник и обнаружил мини-холодильник, набитый едой и напитками, снеками и конфетами. Мальчик немедленно открыл маленькую банку кока-колы.

– О да! Вот это сервис! – воскликнул Лукас таким довольным тоном, словно сам здесь все оборудовал. Он отхлебнул колы и дал и Джини глотнуть. – А младенцам можно колу?

– Не думаю, – сказала Астрид.

Снова раздался голос с британским акцентом, который они слышали в лифте:

– Спасибо, что путешествуете с нами. Будьте, пожалуйста, так любезны пристегнуть свои ремни безопасности. Приятного вам дня.

Лукас усадил Джини себе между ног и пристегнул ремнем и себя, и ее. Он кинул взгляд на Астрид и расслабил плечи.

– Не переживай, Астрид. Я готов, – спокойно сказал он. Мальчик погладил жидкие черные волосики Джини. – Видишь, мы с Джини уже одели ремень.

– Надели, – поправила его Астрид.

Джини надула кругленькие щечки, посмотрела на Астрид и пукнула.