Текст книги "Снятие с креста"

– Нисколько, – улыбнулся Анджей. – Буду рад, если это занятие доставит вам удовольствие и хлеб насущный. А кем вы работали в полиции, если не секрет?

– Следственный отдел. Двадцать два года безупречной службы. Небольшие расхождения во взглядах с новоизбранным господином бургомистром, и образовалась дилемма: переквалифицироваться в постовые или удалиться в отставку. Свобода подразумевает выбор, что поделаешь.

– Однако выбор подразумевает ограничение свободы, – сумничал Анджей.

Рыбак засмеялся. Запустил короткопалую конечность в широкий карман, выудил плоскую фляжку.

– Выпьем за знакомство, господин Раковский?

Анджей из вежливости отхлебнул. Напиток по вкусу напоминал коньяк – незатейливый, грубоватый, крепкий. Вроде изысканного сыра шевро, беспощадно разящего козой, навозом и прочей деревней.

– Недурственно, месье Вассаль… – Многолетний опыт потребления крепкого алкоголя не позволил оконфузиться.

– Будем считать, что я втерся к вам в доверие, – засмеялся Вассаль и тоже сделал глоток. – Очень болезненно, знаете ли, переносится здоровый образ жизни. Неоднократно пытался отказаться от пагубной привычки, но… стоит ли? Мир делается плоским, теряется ощущение контрастности.

– Не стоит, – улыбнулся Анджей. – Если в меру и с хорошим настроением. Позвольте уж и мне втереться к вам в доверие, месье. Инспектор Филибер Шовиньи – вам знакомы эти три слова?

Мимолетная тень пробежала по добродушному лицу рыболова.

– Да, а почему вы спрашиваете? Следственный отдел местной криминальной полиции. В принципе, уважаемый человек…

– Лейтенант Катрин Дюссон, сержант Арман Жулье.

– Следственный отдел, – повторил Вассаль. – Только не говорите, что эти люди уже успели вас прижать. Впрочем, они ребята беспардонные…

Он рассказал про человека с внешностью бродяги, про внезапное появление полиции, вынудившее бродягу ретироваться. Отставной полицейский задумался.

– Признаться, вы меня удивили, месье Раковский. Описание человека, которого вы приняли за бродягу, совпадает с приметами некоего Антуана Кассара – лоботряса и наркомана. Работал санитаром, чернорабочим, подсел на героин, покатился под горку. На работу не берут, да он и не рвется. Живет в каком-то притоне. Любопытно, что он был знаком с погибшей Мишель Одрэ… Думаю, вам стоило сообщить об этом полиции.

– Я исправлю упущение, – уверил Анджей. – С полицией я еще наговорюсь. Вам что-нибудь известно об обстоятельствах гибели девушки?

– Понимаю, – скорбно кивнул Вассаль, – не успели добраться до замка, а уже такая досада. Не стоит волноваться, месье. Полиция разберется. Обычное сложное дело. Я беседовал с Жозефом Арманжем – он выезжал в числе прочих на место происшествия. Труп нашли утром в воскресенье 18 марта. Проникнуть на территорию посторонние не могли, там сигнализация, поэтому непонятно, как туда попала сама покойная. Задушена в перчатках – никаких следов. Оба охранника в недоумении, прислуга в трансе. Ночью в замке присутствовали управляющий поместьем Огюст Шавр, дворник Йозеф и служанка Луиза Гурден. На роль убийцы никто не тянет. Но автоматически вся троица остается на подозрении. Вы можете, конечно, эту публику мгновенно уволить…

– Неприятно, – пробормотал Анджей. – Потайные ходы?

– Почему бы нет? – пожал плечами Вассаль. – Здание строили еще во времена инквизиции. Но для подробного обследования замка требуется разрешение его владельца. Так что ждите гостей.

– Хорошо, – кивнул Анджей. – Еще один вопрос, месье. Вернее, просьба. Опишите, пожалуйста, живущих по соседству. Ведь, как ни крути, они и ваши – пусть отдаленные – соседи.

– Несложно, – покладисто согласился отставник и подмигнул. – Люблю посплетничать, месье. На западе от ваших владений – поместье Гофрэ, на востоке – Бруа. Старинные рыцарские поместья, изрядно, впрочем, обветшавшие и перестроенные. С башни замка вы можете любоваться на них сколько угодно. Об обитателях Бруа и Гофрэ ничего дурного сказать не могу, – Вассаль засмеялся. – Но постараюсь. В Гофрэ еще недавно хозяйничал некто Жюль Фанкон – сварливый, егозливый старичок. Впрочем, его уже отпели. Обожал поколачивать прислугу и швыряться севрским фарфором – уверял, что это необходимо для душевного здоровья. Единственный человек, кого он боялся, – его управляющая: надменная неприступная глыба по имени Герда. Когда она впадала в ярость, то начинала ругаться на родном языке… а это такой странный язык, словно говорят с горячей картошкой во рту. Шведский, датский… не знаю, чем они отличаются.

– Шведский – это датский, прокрученный обратно, – объяснил Анджей.

– А вы весельчак, – хохотнул Вассаль. – Поместье год назад унаследовал сын покойного, Доминик Фанкон. Сочиняет детективные сценарии – не сказать, что процветает, но серьезных финансовых затруднений избегает. Из поместья почти не выходит. Привез с собой молодую жену – Элизу. Симпатичная пара. Влюблен в нее без ума, – Вассаль похмыкал. – Это правильно, лучше быть без ума от женщины, чем от природы, как его папаша. Болтунья – страшная. Впрочем, для женщин это не является недостатком. Им не нужен повод, чтобы начать говорить.

– Зато необходим, чтобы замолчать, – кивнул Анджей. – И эти люди уживаются с глыбой Гердой?

– Пытались. Недавно ее с треском уволили. Взяли новую. Некая Диана Ормель, темная лошадка, молчунья. Хм, молчащая женщина неуязвима, сказать о ней нечего. Сочетает обязанности управляющей с приборкой по дому. Садовника и повара Фанконы не держат, Элиза Фанкон справляется самостоятельно: продукты привозит из города, возится в саду, что-то пересаживает, перестраивает. Кстати, по профессии она ландшафтный дизайнер, числится в конторе «Монжене», но работать предпочитает на дому, что в принципе удобно…

Собеседник попался тоже не из молчунов.

– А в Бруа?

– Там население плотнее, – отставной служака принялся загибать пальцы. – Старик Луи Фортиньяк – сучковатый бука, прослужил всю жизнь в танковых войсках, вышел в отставку в звании полковника лет пятнадцать назад. Замок унаследовал от покойной супруги. Кстати, сестра этой самой супруги – милая и безвредная старушка Антуанетта – проживает вместе с ним. Оба имеют право на проживание в Бруа. Какие-то приходящие садовники, водопроводчики, служанка Николь Пуатье – чертовски сексуальная малышка…

Он так мечтательно посмотрел на небо, что стало ясно: давно не осуществлялась стыковка.

– Несколько месяцев назад к старику приехал племянник Анри Жюбер – с этим денди у вас еще будет возможность познакомиться. Как и с его подругой Ирен Маклассар, знойной блондинкой и весьма утонченной садисткой. В хорошем смысле этого слова, – добавил Вассаль, заметив непроизвольную реакцию собеседника. – Несколько минут назад вы могли увернуться от их черного «Фольксвагена», следующего в Шантуа. А могли и не увернуться.

– Благодарю вас, месье. И краткий перечень лиц, имеющих отношение к Гвадалону.

– Расчудесно, месье, – захохотал Вассаль, прикладываясь к фляжке. – Посторонний консультирует хозяина поместья, кто живет в его доме. Простите, я понимаю, что вы человек новый. Итак, управляющий поместьем Огюст Шавр. Вы можете уволить его к чертовой бабушке уже сегодня. Служанка Луиза Гурден – очень скромная и целомудренная. Старый хрыч Йозеф, из которого, бьюсь об заклад, вы и трех слов не вытянете. Не знаю, что за личности владели Гвадалоном после смерти всеми любимого Венсана Переля, но часто туда наведывался адвокат Фредерик Лежа – партнер юридической конторы «Лежа и Вронски». Охранная фирма «Голиаф», сотрудники которой постоянно находятся в Гвадалоне. Субтильный господин Франсуа Винье – знаток французской живописи, искусствовед, хранитель ваших бесценных сокровищ, окончил Цюрихский университет. Поддерживал в надлежащем виде картинную галерею замка, выступал в качестве гида перед посетителями – до тех пор, пока какой-то умник не распорядился закрыть выставку и полностью исключить появление в замке посторонних.

– Благодарю вас, месье, – лучезарно улыбнулся Анджей. – Надеюсь, мы продолжим знакомство.

Он продрог, как суслик, стоя с Вассалем на промозглом ветру. Теперь почти бежал, стуча зубами от холода. Река осталась за громадной скалой, дорога огибала ее слева. Он шагал по центру проезжей части, за порывом ветра не услышал гудение мотора и чуть не попал под колеса серого «Шевроле», вынырнувшего из-за поворота. Он отпрянул в сторону, едва не вывихнув лодыжку. Завизжали тормоза. «Шевроле» пошел боком, проехал несколько метров и встал.

Из машины, хлопнув дверью, выскочила стройная шатенка в серой куртке.

– О боже, с вами все в порядке? – подлетела она к Анджею.

– Увы, мадам, вы промахнулись, – пошутил Анджей, выпрямляя спину. – В следующий раз будьте точнее.

– Слава Иисусу, – она облегченно вздохнула. – Садитесь в машину. Я отвезу вас в Гвадалон.

– Неужели? – насторожился Анджей. – Полагаете, за это вам простятся грехи и обеспечится спасение на небесах? Спасибо, мадам, езжайте по своим делам, доберусь уж…

– Вы не понимаете, – перебила женщина. – Вы же из Польши? Нам пришел факс с вашим фото…

– В принципе, из Польши, – допустил Анджей. – Но отчасти цивилизован. Кстати, полминуты назад вас чуть не сподобило на окончательное решение польского вопроса.

Она поняла шутку, рассмеялась.

– Я еду за вами, месье. Меня зовут Селин Шаветт, я работаю в охранном агентстве «Голиаф», занимаюсь обеспечением безопасности в поместье Гвадалон. Двадцать минут назад позвонила лейтенант Катрин Дюссон из полиции Шантуа, сообщила, что видела вас на улице Парлеву. Я решила вас встретить. К сожалению, проблемы с машиной не позволили выехать вовремя, – она неприязненно покосилась на переднее колесо, подозрительно смахивающее на запаску.

– Ничего страшного, мадам, – успокоил ее Анджей, забираясь в машину. – Я содержательно провел эти двадцать минут, познакомился с местным рыболовом…

У дамы был весьма привлекательный профиль, но машиной она управляла неважно: резко дергала рычаг, пережимала акселератор.

– Хорошо добрались? – она быстро посмотрела на него.

– Нормально, – пожал плечами Анджей.

– Мы думали, что вы прибудете поездом, о чем сообщат заранее. Вас бы встретили на вокзале в Кале. А вы решили своим ходом…

– Не берите в голову, – отмахнулся Анджей. – Бесплатная доставка, установка. Кстати, мадам, у вас имеется версия, каким образом постороннее мертвое тело оказалось на охраняемой территории?

Женщина за рулем поморщилась.

– Это просто недоразумение, месье.

– Неужели? – изумился Анджей. – Ветром надуло?

– Не знаю, – она поджала губы. – Вы можете, конечно, расторгнуть договор с агентством «Голиаф», но уверяю вас, наши работники четко следуют инструкциям. А меня в ту ночь вообще в поместье не было… – она замолчала.

– То есть версий нет, – заключил Анджей. – Хорошо, мадам Шаветт, не будем усугублять ситуацию, в которой все равно мало что смыслим. Я правильно к вам обращаюсь?

– Как хотите, – она опять пожала плечами и бросила на него быстрый взгляд. – Я была когда-то замужем. Но так давно…

Оборвались морщинистые пласты серо-желтого песчаника. Распахнулись мутные воды пролива. Речушка Неж вырвалась из плена каменного ущелья, неслась навстречу большой воде. Аккуратный мостик, открытые ворота с ажурной вязью, предупреждающая табличка «Stationnement interdit» (стоянка запрещена). Двор мостили плиты с правильно подогнанным рисунком. При виде здания в глубине двора он испытал некоторое разочарование. Воображение рисовало что-то величественное, помпезное, сохранившееся до наших дней чуть не с династии Каролингов. Возможно, так и было, но со времен мрачного Средневековья уцелело немного. А то, что осталось, подвергалось ремонту и модернизации. Облицовочные плиты, стыки в каменной кладке замазаны раствором. Но не всё растворилось во мгле веков. Двухэтажное каменное здание, ярусы открытых галерей с арками, обрамленными полуколоннами. Прямоугольные пилястры, потертый барельеф. Приземистые башни по сторонам фасада, окна со стрельчатыми венцами, полукруглые аркбутаны, алтарные выступы, кружево орнамента по фасаду – все это свидетельствовало о том, что здание все же относится к готической архитектуре. Крыша замка гармонично завершала конфигурацию: декоративные башенки-пинакли по углам; усеченная черепичная пирамида, переходящая в закрытую смотровую башню; и острый, как игла, шпиль, увенчанный крестоцветом.

– Этот замок построен в пятнадцатом веке, – проинформировала Селин, открывая дверь машины. И усмехнулась, позволив некоторую вольность. – С чем вас, собственно, и поздравляю. Прекрасная головная боль. Пойдемте, месье, «гарнизон» уже построен, не считая Франсуа Винье, который должен прибыть с минуты на минуту. Надеюсь, с документами у вас все в порядке?

Он старался сохранять невозмутимость, озирая свои владения. Обширная «приусадебная» территория. Невзрачные легковушки под навесом. Сад, каменные дорожки, фруктовые деревья, цветочные клумбы, закрытые пленкой – до буйного цветения оставались еще два долгих месяца… Парадное крыльцо, аккуратно подметенное, но явно требующее сноса. Слева вторая дверь – в картинную галерею. Табличка читалась за версту: «Ferme». Музей был закрыт. Парадное крыльцо хранило следы напыщенности и помпезности. В глубину сужалась арка с разрисованными архивольтами – обрамлением арочного проема. Углубление украшал жутковатый барельеф: люди с ослиными ушами и хвостами змей, звериные морды. Мальтийский крест на остроконечном завершении фронтона – позднее дополнение к фасаду. Знакомство с «гарнизоном» состоялось как-то сумбурно. Управляющий имением Огюст Шавр – пухленький человечек в потертом смокинге (по совместительству дворецкий) припал к Анджею с такой страдальческой миной, словно уже принял муки за грехи всего человечества. Театрально-напыщенная речь – даже Селин поморщилась. Как прекрасно, что вы уже прибыли, мы ждали, мы вас уже любим, надеюсь, вам понравится эта скромная обитель (где изредка случаются незапланированные убийства)… Дворник Йозеф оказался здоровенным детиной лет пятидесяти, насилу выведенным из спящего режима. Такие фавны неплохо смотрятся в каменном виде, поддерживая балконы. Скромная femme de chambre – горничная Луиза Гурден – состояла из угловатостей (а может, намеренно играла неловкость), была подчеркнуто без косметики, без украшений в ушах (хоть уши и проколоты), волосы собраны в пучок и так натянуты, что кончики глаз вылезали на виски. Такая не бросится исполнять мужские фантазии, если они не связаны, конечно, с ликвидацией пыли или походом в прачечную. Два охранника – Жак и Жан, – учтивые, немногословные, в чьи обязанности входит оберегать от внешних воздействий музейную коллекцию и прочий замок…

– Охрана меняется через сутки, – объясняла Селин. – Картинная галерея – под сигнализацией. По договоренности с господином Фредериком Лежа и представителем прежнего владельца Аланом Дюпре у меня есть комната на первом этаже, в которой я могу находиться неограниченное время. Но, сами понимаете, я не всегда бываю в поместье, поскольку в мои инструкции входит лишь контроль над сотрудниками и проверка охранной системы. Возьмите ключи, месье, – она протянула увесистую связку. – От башни, чердака, подвала, ваших апартаментов в северном крыле второго этажа. От картинной галереи ключи отдельно, они хранятся на пульте. Если желаете…

– Спасибо, Селин, пока не надо, – покачал головой Анджей. – Снимите галерею с сигнализации и откройте. Я приду позднее. А пока, если не возражаете, хотелось бы в одиночку осмотреть замок.

– Удачи, месье, – Селин улыбнулась серыми глазами. – Горничная навела порядок в ваших помещениях. Если желаете отдохнуть с дороги или, скажем, поесть…

Она задумалась.

– Что-то не так? – насторожился Анджей.

– Да нет, месье, все в порядке. Управляющий вызвал кухарку. Просто вы приехали так внезапно… Дело в том, что, пока в Гвадалоне не было хозяина, никто не устраивал застолий. Прислуга питалась привезенным из дома, охрану подкармливали. Но вы, наверное, не очень голодны? Лейтенант Дюссон сообщила, что вы поели в Шантуа…

В холле под сумрачными сводами царила густая тишина. Он опасливо озирался. Настенная роспись, в нишах статуи в струящихся каменных одеждах – то ли библейские цари, то ли французские монархи. Гранитную лестницу на второй этаж окутывала полумгла – две закрученные спирали, заключенные в восьмигранник столбов. Он шел медленно, как сапер, которого лучше не обгонять. Обходная галерея вдоль восточной стены упиралась на северной стороне во вторую лестницу – скромную, деревянную, со скрипящими ступенями. Он повернул обратно, миновал галерею, заглядывая в комнаты. Небольшие закутки – для горничной, дворника, кухарки, примитивная мебель и отделка. Переносной телевизор, DVD со стопкой дисков. Коллекция метл, скребки, грабли, мешки с удобрениями. На западной стороне холла – более просторные помещения. С мебелью напряженно, но это неплохо, можно оборудовать по собственному усмотрению. В одной из комнат сделать бильярдную, в другой реанимировать камин, открыть гостиную, «кабинет благоуханий», «домик удовольствий», в котором коротать часы тоскливыми зимними вечерами…

Короткий коридор завершался массивной железной дверью с табличкой «Ferme». Еще один вход в картинную галерею – для внутреннего пользования. Он подавил желание припасть к сокровенному. Услышал гулкие шаги, встал за винтовую лестницу. Вошли Селин и охранник. Скрылись в нише. Сработал тумблер. Бряцали ключи, скрежетала стальная дверь – выполнялось распоряжение Анджея об открытии выставки. Селин что-то тихо произнесла. Охранник ответил. Оба сдержанно засмеялись. Вышли из ниши и направились к выходу. Анджей дождался, пока они удалятся из здания, оторвался от лестницы, посмотрел наверх, куда уводила спираль. Возникло скользкое чувство, что он совершает что-то постыдное, недозволенное…

Планировка первого этажа не отличалась симметрией, но там все было понятно. На втором он чуть не заблудился. Клубок коридоров, голый потолок, такой же пол. Стены кое-где облицевали плиткой с изразцами, но особо не преуспели. Сухая штукатурка со шрамами от мастерка, голая проводка, лепешки разводных коробок. Становилось понятно, что имел в виду Гергерт, сообщая, что отдельным местам в замке не повредит ремонт. Он стоял посреди плетения коридоров, слушал звенящую тишину. В душу вкрадывалось что-то тяжелое. Он тронулся в северном направлении, вышел на галерею, где и обнаружил запертую дверь в собственные апартаменты. Один из ключей легко вошел в бронзовую скважину…

Это был не люкс, но для начала неплохо. Просторный зал выходил стрельчатыми окнами на пролив и запущенный сад в северной части поместья. Огромная кровать с «правильным» расположением изголовья – на восток. Ковер, хрустальная люстра, старомодные платяные шкафы, комоды, пустая птичья клетка. Отдельная дверь в санузел с ванной. На стене напротив кровати – увесистая картина, писанная темперой. Не такой уж шедевр, если в спальне, а не на выставке. Величественный замок-остров возносился шпилем к небу…

В шкафы он не полез, побоявшись, что оттуда посыплются скелеты. «Это что за скелет, Бэрримор? Его кто-нибудь уберет?» – «Это скелет уборщицы, сэр. Его некому убрать». Он притворил за собой дверь, прошелся по залу, глянул в санузел. Неплохое место для оргий. Особенно тронул бронзовый Христос, укоризненно взирающий на дно белоснежного джакузи. Какие-то баночки, флакончики, гели, муссы для умывания с освежающим эффектом, одеколон со странным названием «Ъ». В комнате было не лучше. Он опасливо выдвигал ящики комода. Целая свалка бесполезных в хозяйстве предметов. Почему их не выбросили? Потрепанные игральные карты, выполненные в старомодной гламурной манере, сломанный увлажнитель воздуха, фигурка слона из слоновой же кости, позолоченный набалдашник трости, хромированный портсигар, тренога для телескопа, ножны для охотничьего ножа, полевой бинокль с восьмикратным увеличением. Блестяще. Не хватало подшивки «Трибуна люду» за 74-й год… Только бинокль представлял прикладной интерес. Он повертел находку, приложил к глазам, проверил на всякий случай с обратной стороны и подошел к картине.

Замок рисовали с фотографии – размашистыми мазками, а уж поверх прорисовывали тонкие детали. Багровое светило погружалось в море. Черные тучи наступали с востока. Огромный скалистый остров, окруженный крепостной стеной. За стеной – средневековый город, а на вершине холма – громадный готический замок – монастырская церковь – с лесами кровель, трубами, увенчанная острием шпиля. Знаменитая церковь Мон-Сен-Мишель в Нормандии. Любимое место отдыха инквизиторов. Мекка западного мира, куда стекались (да и продолжают) миллионы паломников. До пятого века – мрачная необитаемая скала, называемая Могильной Горой, которую кельты использовали для своих захоронений. Сюда друиды приходили поклониться заходящему солнцу, здесь тайно погребен Юлий Цезарь (неплохая сказка). В пятом веке часть горы погрузилась под воду, образовался остров, где построили часовню, а позднее замок – приют монахов-бенедиктинцев. Сюда тысячами стекались верующие, чтобы заслужить покровительство архангела Михаила. В Столетнюю войну англичане не смогли взять его штурмом. Сен-Мишель вдохновлял на подвиги Жанну д’Арк. С именем Сен-Мишеля связаны необъяснимые массовые паломничества детей. Бросая дома, родителей, маленькие дети отправлялись в поход к Могильной Горе. Таинственный небесный зов гнал их со всей Европы – из Польши, Фландрии, Швейцарии, Германии. Шли колоннами, через всю Францию, скандируя лозунги о том, как во имя Господа они шагают к Сен-Мишель. Им боялись мешать, такая одержимость исходила от нескончаемых мальчишек и девчонок! Тысячи гибли в пути, от холода, голода, но живые упрямо шли на запад, повергая в ужас взрослых. В пятнадцатом веке Людовик XI разместил в одной из камер монастыря железную клетку для особо выдающихся преступников. Адская штука – частокол заостренных прутьев, окованных железом, – висела на цепях у самого свода. При каждом движении заключенного клетка начинала раскачиваться. Кто не умирал сразу, сходил с ума, умирал постепенно. Триста лет эта клетка добросовестно служила людям. Одним из последних в ней качался журналист Виктор Дюбур, осужденный за памфлет на Людовика XV…

Резко, с дребезжанием, открылась дверь. Спина покрылась гусиной кожей… Анджей похолодел. Что за чертовщина! Он медленно обернулся, преодолевая чугунное сопротивление шеи. Никого. Дверь закрыта. Он сам ее закрыл.

Он повертел головой, сбрасывая оцепенение. Не могло померещиться. Он сделал шаг к двери. Что-то сорвалось со шкафа, пронеслось, хлопая крыльями, по комнате. Не успел он моргнуть, а в клетке на жердочке уже сидел здоровый красно-зеленый попугай, раскачивался и с любопытством смотрел на него. Он подбежал к клетке, запер дверцу. Попугай встрепенулся, что-то возмущенно проорал.

– А ты еще кто такой, приятель?

Попугай перепрыгнул на прутья, смешно завис вниз головой и, не спуская с Анджея внимательных бусинок, повторил тот звук, от которого кровь застыла в жилах. Вот поганец!

– Ладно, птица, мы с тобой позже разберемся, – пообещал Анджей, сдернул с кровати покрывало и набросил на клетку.

Он добрался до порога, распахнул дверь… и вновь страх вцепился в горло. Что-то мелькнуло в глубине коридора. Подул растревоженный воздух. Задребезжали плохо закрепленные перила…