Текст книги "Мадемуазель переплётчица"

– Но вы же ничего не знаете, дядя! – в отчаянии крикнула племянница. – Это всё не так, как вы думаете!

– Не так?! Мамочка, вы слышите, что она лепечет? Я не желаю слушать твою ложь, с меня довольно! Я предупреждал, что не позволю бросить ни единого пятна на свою репутацию из-за уличной девки! Убирайся из моего дома, немедленно… Да, убирайся вон, чтобы я никогда более, никогда о тебе не слышал! По твоей милости мне всю оставшуюся жизнь придётся краснеть перед жильцами и господином Бурдалу. Теперь любой лакей или конюх вправе посмеяться надо мной!

Лицо Дембеле было багровым, щёки тряслись от гнева, казалось, что сейчас он запросто накинется на девушку с кулаками. Анна попятилась, умоляюще глядя на тётку. Но та осуждающе поджала губы и вздёрнула голову.

– Ты растоптала нашу жизнь, несчастная, – бросила она. – Бедный папочка, его несомненно хватит удар. – При этих словах она уткнулась в платочек и слезливо загнусавила: – Вот какую благодарность мы получили за свою доброту. О, Боже, я, должно быть, не переживу позора… Воды… воды… я умираю… – Огюстина обмякла в кресле и закатила глаза.

Тома несколько секунд молча смотрел на жену и затем крикнул:

– Марион, бегите за доктором, скорее. – И, вновь бросив взгляд на племянницу, скривив губы, язвительно произнёс: – Я же сказал, убирайся вон, и запомни, когда твой ухажёр даст тебе пинка под зад, не вздумай просить у меня помощи.

Анна внезапно выпрямилась, глаза её сверкнули мрачным огнём.

– Конечно, я уйду из вашего паршивого дома, в котором только и можно что выть от тоски. И могу поклясться, что не переступлю его порога, даже если вы будете умолять меня об этом. – Она пулей вылетела из гостиной и так хлопнула дверью, что укрывшаяся в тени портьеры служанка испуганно перекрестилась.

Кипя от злости и возмущения, девушка направилась на бульвар Шуазель и, войдя в квартиру, бросилась на кровать, сжимая ладонями голову. Всё тело её тряслось, виски немилосердно ныли. Анна припомнила, что в бутылке осталось немного вина, и выпила его прямо из горлышка. Вот проклятые зануды! Как они посмели назвать её гулящей, а Марка хлыщом? Тоже мне завидная потеря – жалкая привратницкая! Анна наконец разделась и забралась в кровать, укутавшись одеялом до самого носа. Мягкий свет луны заливал спальню, выпитое вино дарило приятную слабость. И сквозь дрёму она подумала, что не будь у неё места где можно переночевать, она вряд ли решилась бы так спокойно уйти и, скорее всего, стала бы униженно просить прощения в страхе оказаться на улице. Ну и дураки же Дембеле. Вообразили, что племянница окажется под мостом. Как бы не так. Впереди её ждёт прекрасная жизнь, наполненная любовью и радостью, такая, что не могла присниться родне даже во снах.

Молодой человек был весьма удивлён, застав любовницу в квартире раньше положенного. Анна, краснея от возмущения, тотчас поведала о скандале, правда, не решившись перечислить всё, что сказал о ней и Марке разъярённый Тома.

– Бог мой, дорогая! – прижав девушку к груди, произнёс молодой человек. – Да и чёрт с ними. По счастью, тебе нет нужды искать пристанища. И, скажу откровенно, я даже рад, что ты больше не станешь торопиться домой. Ты же знаешь, как я тебя люблю! Даже полдня разлуки причиняют мне страдания.

– Да, милый, но… Вот если бы мы поженились, дядя никогда бы не посмел устроить такую безобразную сцену.

– Любовь моя, ну конечно поженимся. Наберись терпения, ведь пока что я здорово завишу от отца. Ты же не хочешь, чтобы я лишился состояния? Ну, чтобы ты выбросила все сомнения из своей хорошенькой головки, взгляни, что я принёс. Правда я хотел сделать тебе сюрприз утром, но думаю, сейчас он придётся как нельзя кстати. – Марк вытащил из кармана сюртука бархатную коробочку и, поглядывая на любовницу блестящими глазами, открыл её.

– О, как красиво! – восхищённо выдохнула Анна. Перед ней красовались два золотых кулона в форме половинки сердца.

– Смотри, дорогая, на них выгравированы наши имена. Видишь, половинки сердца складываются в одно целое. Разве это значит меньше, чем обручальные кольца? Дай я помогу надеть тебе кулон.

Девушка с готовностью повернулась спиной и приподняла волосы. Марк застегнул цепочку кулона и прижался к возлюбленной, целуя её в шею.

– Ты такая красивая, Нана… с каждым днём я люблю тебя всё сильнее.

Анна закинула голову, наслаждаясь его ласками, что вызывали сильнейшее желание. Право же, ради этих минут, когда сердце гулко стучит, а тело буквально плавится в огне страсти, она могла бы с лёгкостью отказаться не только от морали и расположения семейки Дембеле, но и от собственной жизни.

Ради справедливости надо заметить, что пару дней, особенно оставаясь в одиночестве, Анна мрачнела и изводила себя неприятными мыслями. Стало быть, сейчас она действительно походит на развратницу, что живёт с мужчиной в блуде и грехе. Но стоило явиться Марку, как она мигом забывала обо всём. Тем более теперь, когда молодой человек стал щедрее прежнего. Жестокие родственники выставили бедняжку, даже не дав собрать вещи, и Марк, улизнув из конторы отца, повёз любовницу покупать ей всё, что необходимо иметь приличной девушке. Выбирая очередное платье, она замирала от счастья, глядя, как подобострастно крутятся вокруг неё приказчицы, восхищаясь её стройной фигурой и красивой внешностью. Когда Марк бывал занят, он попросту оставлял деньги на каминной полке, и Анна развлекалась тем, что бродила по магазинам и лавкам одна, тем более молодой человек вовсе не требовал отчёта. Избалованная постоянными подарками и обновками девушка нарочно шла за покупками на бульвар Клиши. И набирала товар, в котором и нужды-то особой не было. И когда служка нёс за ней картонки и свёртки к фиакру, она с мстительной радостью подмечала пронырливую горничную четы Дембеле, что, конечно же, непременно сообщит хозяева о невольной встрече. Да-да, пусть поглядят, что их племянница разодета как знатная дама и, судя по всему, вовсе не нуждается, если позволяет себе такие неуёмные траты.

Эти мелочные мысли доставляли Анне лишь краткое удовлетворение и, дожидаясь Марка, она частенько впадала в хандру. Ей совершенно нечем было себя занять. Благодаря щедрости любовника она была полностью избавлена от забот по хозяйству. И, признаться, ничего не смыслила в этом. Ведь, даже живя у Дембеле, её не заставляли прибираться или ходить на рынок. Годы в мастерской ничуть не добавили её душе и уму достойного развития. Чтение любовных романов давно утратило свою привлекательность – страдать над чужой вымышленной любовью годится для девчонок подростков да старых дев. Подруг у неё не было, желание сблизиться с квартирной хозяйкой не возникало. В сущности, хорошенькая юная девица была предоставлена сама себе и совершенно не понимала, отчего ей не по себе, стоит только остаться одной. Марк же был вполне удовлетворён порядком вещей и находил такую жизнь весьма привлекательной. И считал вечную готовность Анны отдаваться ему со всей пылкостью наградой за долгие ухаживания. У девушки не хватало ума и прозорливости заметить, что более они не гуляют в парке, не ходят в театр и довольствуются лишь ресторанами просто для того, чтобы утолить голод. Разговоры о свадьбе Марк ловко обрывал шуткой или страстным поцелуем. И Анна смиренно ждала, крепко веря в болтовню девиц из мастерской. Чтобы удержать мужчину, надо угождать ему в постели. А слишком требовательная женщина, к тому же настаивающая на браке, рискует остаться в одиночестве. Конечно, если вечно пилить любовника, он попросту сбежит к менее занудной особе. Тем более такая завидная партия, как молодой Ламбер. Ей ли, простой, ничем не примечательной работнице, строить из себя капризную даму? И, встречая любовника, она тотчас бросалась ему на шею, осыпая поцелуями.

Часть четвертая

Марк уже собрался на встречу с возлюбленной, как слуга передал, что господин Кловис просит сына в кабинет.

– В чём дело, папа? Уже почти семь, я и так сегодня задержался из-за дурака Плюшара, который напутал с поставками.

– Присядь, Марк. Вот уже несколько дней я пытаюсь поговорить с тобой, но ты исчезаешь, словно фокусник. Дома ты почти не ночуешь, право же, я не успеваю перекинуться с тобой парой слов. Подозреваю, что ты недурно проводишь время с какой-нибудь красоткой. Это совершенно нормально в твои годы, лишь бы не страдала работа.

– Оставьте папа! – рассмеялся Марк. – Уж чего-чего, а о нашем деле я думаю даже в постели с женщиной. Вообразите, я придумал отличную штуку, уверяю, такого нет в Париже и, возможно, во всей Франции. Все мануфактурщики Лиона сойдут с ума от зависти.

– Неужели? – Прозрачные глаза Кловиса вспыхнули. Коммерсант немедля победил в нём отцовские чувства. – И о чём речь?

– О новой ткани, папа. Представьте, я додумался о совершенно новом рисунке, попросту глядя на бракованный кусок шёлка. Видимо, в станке застряло несколько старых нитей, и раззява ткач этого не заметил. В результате над кромкой получился довольно толстый рубец. И мне пришло в голову попробовать использовать дополнительные нити, чередуя их с обычным плетением. Только подумайте, весь кусок будет состоять из чередующихся полос разной плотности. Это должно отлично смотреться.

– Хм… но в таком случае может пострадать прочность ткани.

– Да и чёрт с ней! – весело воскликнул сын. – Главное, она будет эффектно смотреться. А если и порвётся, то нам же лучше, дамы быстрее бросятся покупать новый отрез на платье или пальто. Я даже придумал название. Как вам? Шёлк Ламбер «Девичьи грёзы».

– Недурно, но я должен подумать. Знаешь, Марк, пожалуй, лучше «Женские грёзы». Иначе солидные дамы и старухи вообразят, что это только для молодых.

– Ах, папа, – всплеснул руками наследник. – Раз вам так больше нравится, я согласен. Главное, что от юных дев до преклонных матрон станут расхватывать шёлк как горячие пирожки.

Отец и сын рассмеялись, понимающе поглядывая друг на друга.

– Отлично, завтра же и попробуем. Уверен, Бонтан справится, он самый умелый мастер. Но если ничего не выйдет, я непременно вычту из твоего жалования за испорченные нити и зря потраченное время.

– Бога ради, папа, – состроил гримаску Марк. – Ну теперь я могу идти?

– Подожди. Ты сбил меня своим предложением, и я так не сказал, что хотел. Мы с матерью подумали, что тебе пора жениться. Постой, не возражай, выслушай до конца. Я понимаю, что ты довольно молод, но есть отличный вариант наконец-то поставить высокомерных господ на место. Видишь ли, брак с девицей, имеющей титул, вынудит завистников прикусить языки. Я пытался прощупать почву, но именитые господа в Париже слишком много о себе понимают. Признаюсь, я даже краем уха унизительную фразу, что титулованной особе породниться с разбогатевшим лавочником возможно только при угрозе голодной смерти. Стало быть, мой выбор пал на провинцию. Речь о молодой баронессе де Маршаль. Это старинный и весьма уважаемый род, но, как часто бывает, пришедший в полнейший упадок. Сабина бесприданница. Конечно, я предпочёл бы состоятельную невестку, но готов закрыть на это глаза. Женившись на ней, ты совершенно спокойно обзаведёшься определённым весом в обществе и прибавишь к своей фамилии заветную частицу, что открывает двери в светское общество. Тогда-то они перестанут кривить свои рожи, словно в их особняк явился ремесленник. Только подумай, мои внуки станут Ламбер де Маршаль! Господь милосердный! Я, бывший приказчик из лавки, стану дедом маленьким баронам или баронессам!

При этих словах глаза Кловиса на секунду увлажнились, лицо раскраснелось.

– Право же, папа, неужели для вас это так важно? – скривился Марк. – Ради приставки «де» вы готовы навязать мне в жены не пойми кого. Да и на чистоту, я вообще не собирался жениться так рано. Меня вполне устраивает моя жизнь.

Старик, что мысленно уже обзавёлся вожделенным титулом, мигом вспыхнул от гнева.

– Это дело решённое! В конце концов, ты ещё не получил наследство и не смеешь мне перечить.

– Отлично, – нахмурился Марк. – Вы просто мастерски испортили мне настроение. И что будет, если я откажусь?

– Я попросту уволю тебя, как любого работника, – внезапно успокоившись, бросил Кловис. – Не думаю, что ты готов нанялся служащим в контору за пять франков в неделю.

Марк внимательно посмотрел на отца. В его прозрачных глазах сквозила такая непоколебимая и холодная решительность, что молодой человек невольно опустил плечи и ссутулился. Чёрт возьми, отец не из тех, кто бросает слова на ветер. Представить себя за столом в жалкой конторе одетым в плохонький поношенный сюртук Марк не мог даже в ночном кошмаре.

– Я могу подумать над предложением, – стараясь придать голосу твёрдость, проронил он.

– Несомненно. Ровно два дня, как раз к приезду мадемуазель де Маршаль в Париж.

Марк молча вышел из кабинета и, сев экипаж, велел кучеру ехать помедленнее, желая собраться с мыслями до встречи с Анной.

Он действительно приехал позже обычного, малодушно отложив серьёзный разговор на неопределённое время. В конце концов, стоит ли пугать любовницу неприятными новостями? Мадемуазель де Маршаль вполне может отказаться от идеи замужества. Да, он считал себя привлекательным мужчиной, но теперь готов был выискивать несуществующие недостатки, которые наверняка отвадят от него навязанную невесту. Ночь с Анной вновь доставила ему полнейшее удовлетворение, а её старание угодить его малейшему капризу приятно ласкала самолюбие. Надо быть круглым дураком, чтобы расстаться с такой обольстительной любящей девушкой в угоду отцовскому желанию.

Меж тем молодая баронесса благополучно явилась в Париж и, к искреннему огорчению, Марк, вернувшись домой, застал в гостиной пару незнакомцев. Сабина совершенно не произвела на него впечатления. Миниатюрная блондинка с крупными карими глазами и копной мелких кудряшек мигом напомнила ему комнатную собачку. Сидя в гостиной, Марк с натянутой улыбкой гостеприимного человека мысленно успел раздеть баронессу, и губы его едва заметно скривились. Должно быть, мадемуазель костлява, как дешёвая рыба. Бр-р-р, одни только выпирающие ключицы чего стоят. И Марк, прикрыв глаза, с вожделением вспомнил пышный бюст любовницы. У Анны была такая нежная гладкая шея, тоненькая талия и соблазнительные бёдра. Белоснежная, словно атласная, кожа и мягкий овал лица. Молодой человек так погрузился в воспоминания, что едва ухватил нить беседы.

– Стало быть, вы сирота, бедное дитя? – приложив к глазам платочек, спросила Татан Ламбер.

– Увы, сударыня. – Баронесса опустила глаза, прикрывшись веером. – Вообразите, с шестнадцати лет я осталась совершенно одна. Право же, если бы не мой дорогой кузен Фредерик Савари, я бы, наверное, попросту умерла.

Марк перевёл взгляд на кузена, который с флегматичным видом тянул вино. Это был довольно молодой мужчина крупного сложения. Рядом с ним Сабина выглядела совсем хрупкой.

Дальнейшая беседа вызвала у молодого Ламбера откровенную скуку и раздражение. Его коробило, что мать обращается с невзрачной девицей слишком подобострастно. Бедняжка Татан трепетала от мысли, что запросто принимает у себя титулованную особу. Ведь прежде в гостях у неё бывали исключительно коммерсанты.

– Прошу меня извинить. – Марк поднялся с кресла. – Я вынужден оставить вас, у меня ужасно болит голова.

Баронесса вновь прикрылась веером, скрывая ухмылку. Кузен равнодушно пожал плечами. Губы Кловиса сжались. Он прекрасно понял демарш сына.

– Конечно, вам следует прилечь, сударь, – просюсюкала де Маршаль. – Должно быть, работа отнимает все ваши силы. Это наверняка крайне утомительно.

– Вы прекрасно поняли меня, мадемуазель, благодарю за сочувствие, – бросил Марк и, поклонившись, поспешил прочь. Отец под благовидным предлогом последовал за ним.

– Чёрт меня возьми, Марк! Ты совсем выжил из ума? Ведь я распинаюсь перед баронессой и её братцем только ради твоего будущего!

– А может, ради себя? – прошипел сын. – Неужели вы по-прежнему мечтаете заполучить в невестки эту дохлятину?! Вот уж и впрямь родительская забота. По-вашему, я не достоин красивой женщины? Вы же мужчина, скажите по совести, хотелось ли вам заполучить в постель мешок с костями? А её мерзкий писклявый голосок станет преследовать меня в ночных кошмарах. Боже правый, чем я так провинился, если вы хотите лишить меня всех радостей жизни!

– Заткнись, неблагодарный! – Кловис на секунду замолчал в опасении, что его могут услышать гости. И, схватив сына за лацкан сюртука, приглушённым голосом произнёс: – Ты что, действительно настолько глуп, что не понимаешь очевидного? Кто тебе сказал, что брак лишит тебя прежней жизни? Слава Господу, ты не девица, что, выйдя замуж, должна блюсти репутацию. Если тебя воротит от скромных прелестей баронессы, так заведёшь себе смазливую любовницу, только и всего.

Такая откровенность вызвала у Марка возмущение и удивление одновременно. В его глазах Кловис Ламбер был примерным семьянином и никогда не давал повода усомниться в своей порядочности по отношению к супруге. Отец скрылся в гостиной, а сын поднялся в свою спальню, начисто позабыв предмет спора. Теперь его попросту мучило любопытство: есть ли у родителя любовница? А если есть, то какова она из себя? Затем его мысли вернулись к Анне. Да уж, мадемуазель баронесса, не начав борьбу, уже проиграла простой шляпнице по привлекательности. Но что же делать, если отец категорически станет настаивать на свадьбе и в случае отказа запросто оставит сына буквально с пустыми карманами. Хотя… не есть ли в его грубой откровенности подсказка? Допустим, он всё-таки вступит в брак с тощей де Маршаль, но не оставит Анну. А что, это довольно приемлемый выход. Конечно, любовница наверняка будет возмущена, и Марку предстоит употребить всё своё красноречие, дабы убедить её в необходимости такого решения. Ведь она так его любит и вряд ли захочет потерять. В сущности, жизнь официально признанной любовницы не лишена своих преимуществ. Она вполне беззаботна и очаровательна. Подарки, деньги и любовь ничуть не иссякнут. Любая девица с радостью согласилась бы на такое предложение. И Марк мигом повеселел. Эта идея показалась ему прекрасным компромиссом и избавила от угрызений совести, что только мешают наслаждаться жизнью. Он непременно поговорит с Анной, но не теперь, позже, когда соберётся с силами. Да можно и вовсе не сообщать о женитьбе. Тогда и не придётся выслушивать жалобы и упрёки. А потом всё как-нибудь решится само.

Довольный собой, молодой Ламбер действительно продолжал вести прежнюю жизнь, радуясь, как ловко устроил свои дела. Его отношение к любовнице стало ещё нежнее, а подарки ещё весомее, и влюблённая глупышка вообразила, что со дня на день получит предложение руки и сердца. Меж тем под давлением отца Марк раз-два в неделю тратил вечер на вялую беседу в компании невесты и её неизменного спутника кузена Фредерика, который, по обычаю, бросал лишь пару ничего не значащих фраз, налегая на вино. К явному облегчению Марка, баронесса даже не пыталась флиртовать. Хотя её непоколебимая уверенность, что свадьба состоится, выводила его из себя. В её глазах не было ни малейшего интереса к жениху, но при этом сквозила холодная расчётливость завзятой интриганки. Молодой Ламбер давно отметил скудный гардероб невесты, потёртый мех пелеринки и ворох кружев, явно приделанных, дабы скрыть вышедший из моды туалет. Марка раздражала её манера жеманно складывать губки и то и дело пожимать острыми плечами. На все его замечания отец спокойно отвечал, что девушку можно понять. Она, бедняжка, еле сводит концы с концами, да ко всему, выросла в провинции. В Рамбуйе сроду ни черта не смыслили в моде. Стоит только приодеть малютку Сабину да откормить хорошенько, как из неё вполне может получится привлекательная женщина. А впрочем, какая разница, ведь главное – это её титул.

– Ах, папа, надеюсь, в виде приданого мне не достанется недоумок кузен, он пьёт словно лошадь после работы в поле! Такое чувство, что в нашем доме вскорости останется только вода.

Кловис хохотал, похлопывая сына по плечу. Ничего, всё это мелочи и сущие пустяки. В конце концов, брак создан лишь для статуса да рождения потомства. Марк криво усмехался, но проведя ночь с любовницей, одна только мысль оказаться в одной постели с баронессой вызывала у него тошноту.

Итак, подготовка к свадьбе шла своим ходом. Кловис изрядно потратился, дабы торжество вызвало интерес и наконец-то поставило его вровень с господами из высшего общества. Наконец назначили день венчания. Марк, сославшись на неотложные дела, улизнул и направился к любовнице. Завтра он соединит себя узами брака с навязанной невестой, но сегодня он вполне может провести время в объятиях возлюбленной.

По дороге он купил шикарный букет и коробку засахаренных фруктов, которые Анна обожала. Она вынимала блестящие от карамели кусочки яблок или финики и с виноватым видом съедала едва ли не половину за один раз. Целуя её приторные губы, Марк шептал:

– Право же, Нана, ты словно пропиталась сахаром насквозь, ах, моя сладкая, так бы и съел тебя вместо десерта.

Девушка приникала к нему всем телом, тая от милых и глупых любовных словечек.

Но в этот раз, открыв дверь, молодой человек удивился, что Анна не выбежала к нему навстречу. Неужели её нет дома? Мельком заглянув в гостиную, он направился в спальню, вообразив, что девушка заснула, но, увидев её, он замер от неожиданности, ощутив, как на висках выступил пот. Она сидела прямо на полу с искажённым отчаянием лицом. Он не сразу заметил её сжатую в кулак руку со скомканным бульварным листком.

– Что случилось, дорогая? – свистящим шёпотом пробормотал Марк

Она медленно покачала головой и хрипло повторила:

– Что случилось?.. Вот… посмотри сам… – едва разжав губы, она протянула листок. Марк с ужасом заметил обведённое цветочной рамкой объявление о завтрашнем венчании наследника фабрики шелков Ламбера с баронессой де Маршаль. Обряд пройдёт в церкви Сен-Этьен-дю-Мон в полдень.

– Послушай, любовь моя… – облизнув мигом пересохшие губы, пробормотал молодой человек. – Я всё объясню…

– Объяснишь? – вновь повторила Анна, с надеждой бросив на любовника измученный взгляд.

Марк отбросил букет и, опустившись на пол, схватил любовницу за плечи.

– Нана, послушай, послушай меня, дорогая, – быстро заговорил он. – Я просто вынужден был согласится… Это всё отец, понимаешь? Он буквально вынудил меня на брак. Клянусь, я упирался до последнего. Поверь, мне совершенно не нужна эта свадьба. Ведь я люблю только тебя, Нана! – Он попытался заключить девушку в объятья, но она увернулась, рот её свело судорогой.

– Любишь меня?! Но женишься на другой! Боже милосердный! – Слёзы градом хлынули из её воспалённых глаз. – Как такое возможно? Это должно быть сон… страшный сон… Ведь я так верила тебе, верила больше, чем себе… Святая Катарина, это невыносимо! Лучше бы мне умереть на месте, чем услышать подобное.

– Дорогая, любовь моя, что ты говоришь, я не пережил бы твоей гибели. Право же, ты разрываешь мне сердце! – пылко воскликнул он. – Хотя бы выслушай меня до конца. Отец вовсе не оставил мне выбора, он грозился пустить меня по миру, и мы с тобой попросту умерли бы с голоду. Я прошу тебя, поверь мне ещё раз. Ты же знаешь, что, кроме тебя, ни одна женщина не тронет моего сердца. Этот брак ничего не значит. Уверяю, наши отношения останутся прежними.

Девушка едва не задохнулась и, вскочив на ноги, отшатнулась от любовника.

– Ты… ты… ты неужели такого мнения обо мне, Марк?! По-твоему, я ничем не лучше потаскух, что шляются по бульварам! Воображаешь, что я соглашусь на роль содержанки?

Молодой человек, что поначалу откровенно растерялся и был крайне подавлен грузом вины, внезапно ощутил раздражение и злость. Да что же это такое, отчего все так и норовят диктовать ему свою волю?

– Но прежде такая роль тебя не смущала! – грубо рявкнул он. – Разве ты не была содержанкой до сегодняшнего дня? И при этом отлично себя чувствовала. Не попадись тебе на глаза проклятая газетёнка, ты ничего бы не узнала и по-прежнему расхаживала по магазинам, скупая всё подряд.

Анна попятилась, руки её дрожали, лицо потемнело. На миг Марк испугался, что девушку хватит удар и она попросту рухнет на пол. Несколько минут она, тяжело дыша, смотрела ему прямо в глаза, а затем провела по лбу рукой, словно отгоняя дурноту.

– Ради тебя я растоптала всё, чем может гордиться порядочная женщина, – выдавила она. – Я так сильно любила тебя, Марк, так сильно… всей душой, всем сердцем… А теперь всё кончено… теперь я всем сердцем тебя ненавижу! Я непременно помолюсь в первой же попавшейся часовне, чтобы никогда больше тебя не видеть!

Молодой Ламбер ожидал слёз и жалоб, но никак не такой решимости от любящей девицы. Отчаяние вновь вызвало у него приступ злобы.

– Ну и убирайся к чёрту! – крикнул он. – Довольно я унижался перед тобой! Вообразила, что теперь я стану валятся у тебя в ногах только оттого, что когда-то лишил невинности? Знаешь, милая, в конце концов, ты не сильно возражала, когда я снял квартиру для свиданий. Будь ты такой порядочной девушкой, как о себе возомнила, ты попросту дала бы мне пощёчину за подобное предложение.

Анна охнула и сжалась, прикрывая лицо руками, как будто защищаясь от слов любовника, причинявших ей физическую боль. Девушка схватила шаль и выскочила из спальни. Несколько секунд Марк стоял в оцепенении, слушая стук её каблучков по лестнице, но затем метнулся к окну и крикнул:

– Анна, постой! Подожди…

Но девушка только подхватила юбки и бросилась бежать не разбирая дороги. В её голове билась только одна мысль, что надо как можно дальше убежать от дома, иначе Марк сможет её догнать. Она словно обезумела и неслась изо всех сил, вызывая у редких прохожих удивлённые взгляды. Завидев омнибус, она буквально запрыгнула внутрь и упала на скамью, прижав руки к груди и стараясь выровнять дыхание.

Только когда экипаж, поскрипывая старыми рессорами, выехал на бульвар Османа, она выдохнула и, накинув шаль, пригладила разметавшиеся волосы. Оглядевшись, она заметила всего троих пассажиров, что дремали опустив головы. Должно быть, конторские служители, что ездили с поручениями. Анна поплотнее закуталась в шаль и прижалась лбом к грязному оконцу. Виски ломило, ноги дрожали от бега. Но сердечная боль была куда страшнее. Мерное покачивание повозки пришлось как нельзя кстати. Девушку охватила слабость и вялое равнодушие. Надо же, она даже не знает, куда едет. Хотя не всё ли равно? Лишь бы подальше от квартиры, где так счастливо началась её любовь и так горько закончилась. Мысль о Марке вызывала у неё озноб. В её глазах он казался хладнокровным убийцей, что запросто мог бы воткнуть ей нож прямо в сердце и спокойно смотреть, как она умирает. Погрузившись в свои переживания, она очнулась, только когда возчик встряхнул её за плечо.

– Эй, сударыня, с вас полфранка за проезд.

– Что? – непонимающе уставилась на него девушка.

– Полфранка! – крикнул возчик.

Анна пошарила в кармане юбки и вытащила несколько монет. Не глядя, она вручила их возчику.

– Вот, возьмите сдачу, – буркнул он, протягивая медяки.

Анна тяжело поднялась с места и направилась к выходу. Ей было всё равно, как далеко она успела уехать. Но, пройдя несколько шагов, она огляделась. В сумраке позднего вечера улочка показалась ей совершенно незнакомой. Право же, она никогда не бывала здесь прежде. Судя по обветшалым домам и разбитой дороге, она явно угодила в квартал бедноты. Свет пробивался из-за приоткрытой двери кабачка, из которого раздавались вопли подвыпивших мужчин и визгливый хохот женщин. Анна постаралась миновать его, брезгливо обходя зловонные лужи, что стекали в сточную канаву. Но когда она прошла ещё немного, внезапный приступ тошноты вынудил её остановиться и ухватиться за редкий щербатый забор, чтобы не упасть на землю. Голова её кружилась, по лицу хлынул холодный пот.

– Эй, красотка! – крикнул какой-то мужлан, покачиваясь и глумливо подмигивая. – Когда перестанешь блевать, присоединяйся к нашей славной компании, пара стаканчиков вина тебе явно пойдёт на пользу.

– Точно, Гризман! Эта девка здорово прочистила кишки, теперь в неё войдёт не менее кувшина.

Пьянчуги захохотали и направились в трактир. Анна с трудом выпрямилась и, утерев лицо платком, пошатываясь побрела вдоль по улице. Должно быть, она умирает. Ну что ж, раз её любовь умерла, стоит ли жить? Вряд ли найдётся хоть один человек, который пожалеет о её гибели. Дембеле позлорадствуют, а Марк… Марк быстро утешится в объятиях супруги. Сердце у неё сжалось, Господь милосердный, чем она заслужила эдакую участь? Может, это расплата за грехи? Ведь отдаться мужчины до свадьбы несомненный грех. Зарядивший мелкий дождь заставил её идти быстрее, шаль успела промокнуть, и отяжелевшие юбки сковывали походку. Холод и страх, охватившие всё её существо, словно придали сил. Ей мигом расхотелось помирать, напротив, желание выбраться из незавидной ситуации заставило искать выход.

Пройдя почти до конца улицы, она наконец едва разглядела объявление о сдаче комнаты. Листок был наклеен изнутри на забрызганную грязью витрину мастерской. Облупившееся от времени название и вовсе невозможно было прочесть. Однако девушке было не до церемоний. Пусть хоть какая-то крыша над головой, лишь бы укрыться от дождя и преклонить голову.

Владельцем переплётной мастерской оказался худощавый старик с длинным морщинистым лицом и выпуклыми, прикрытыми синеватыми веками глазами. Поношенная куртка и скудная обстановка явно указывали на то, что переплётчик едва сводит концы с концами. Однако в комнатушке было довольно чисто. На длинном столе, что, видно, служил хозяину для работы, ровными стопками были сложены листы бумаги. В саше из грубой ткани вставлены кисти, ножички и прочие, должно быть, необходимые ему инструменты.

– Чем могу служить, сударыня? – удивлённо пробормотал старик.

– Там на витрине указано, что вы сдаёте комнату, – смешалась Анна.

– Ах, да. Речь о спальне наверху. Что-то вроде мансарды, – кивнул старик. – Прежний жилец съехал с месяц тому назад. Изволите посмотреть? Плата вполне разумная, сударыня. Всего пятьдесят экю в месяц. Да, я предпочитаю сдавать на солидный срок. Не делать же из дома проходной двор.

Девушка порозовела и умоляюще стиснула руки.

– Видите ли, я ищу пристанище только на ночь. Я впервые оказалась в этих местах и вряд ли найду в темноте гостиницу. Но если вас устроит десять экю за ночлег…

Старик внимательно поглядел на гостью и, с минуту помыслив, пожал плечами.

– Ну что ж, пожалуй, бродить по нашему городишке ночью не слишком подходяще для молодой девицы. Идемте. – Он взял свечу, и Анна последовала за ним.