Текст книги "Новости со всех концов света"

Капитан начисто вытер тарелку лепешкой. Наверное, девочка могла убежать, но бежать было некуда: племя кайова осталось за рекой, а река вырвалась из берегов и превратилась в бурный океан ржавой воды шириной полмили – такой мощный, что легко тащил за собой целые деревья. А еще Джоанна могла завладеть револьвером или ружьем и, ни на миг не усомнившись, отправить его в иной мир.

Он перевернул старое испанское седло так, что получилось некое подобие подушки, и прилег. Достал из портфеля номер «Чикаго трибюн» и при свете фонаря начал просматривать страницу за страницей. Джоанна молча лежала, завернувшись в толстое шерстяное одеяло с красно-черным ромбовидным орнаментом, и смотрела широко открытыми, неподвижными голубыми глазами. Пошелестев газетой, капитан объявил:

– В Чикаго открылся новый большой консервный завод. Потрясающе, правда? В одном конце откармливают скот, а с другого вывозят мясо в банках.

Девочка не отводила глаз, явно ожидая нападения. Капитан Кидд состарился не только из-за возраста, но и из-за войн. Он улыбнулся и достал трубку, яснее, чем когда бы то ни было, сознавая, что долг благородного человека диктует защищать детей и при необходимости ради их безопасности даже убивать тех, кто на эту безопасность покушается. Отцу двух дочерей особенно легко это понять. Капитан считал, что, вырастив и воспитав Элизабет и Олимпию, честно исполнил свой мужской долг. Что же касается защиты этого дикого ребенка, то в принципе он был готов совершить небольшой подвиг, однако с радостью бы уступил почетную миссию кому-нибудь другому, а сам остался в стороне.

– Ты доставляешь колоссальное количество проблем, – обратился он к подопечной. – Нам обоим крупно повезет, когда я наконец смогу передать тебя родственникам, а ты получишь шанс превратить их жизнь в ад.

Джоанна медленно вытерла нос рукавом, но выражение лица у нее при этом не изменилось.

Капитан перевернул страницу.

– Это газета. Напечатанные слова. Рассказывают обо всем, что происходит в мире и что нужно знать. Или хотелось бы узнать. – Он взглянул и продолжил: – Видишь ли, в мире есть места под названием Англия, Европа и Индия. – Выпустил дым через нос и подумал, что лучше не курить: наверное, запах табака разлетается на много миль вокруг.

– Ин-ди-я, – прошептала девочка и принялась аккуратно соединять кончики пальцев обеих рук: большой палец с большим, указательный с указательным и так далее.

Капитан перевернулся на спину, укрылся одеялом и начал молиться. За Бритта, которого постоянно поджидала опасность. За дочерей, зятя и внуков: возможно, по его просьбе они скоро отправятся в далекий и трудный путь из Джорджии в Техас и будут вынуждены переправиться через Миссисипи. За себя и за Джоанну: ведь им тоже предстояло преодолеть немало испытаний. Так много людей, так много опасностей. Он прикрыл лицо шляпой и быстро уснул.

Глава 5

На следующий день они отправились в Спаниш-Форт. Дорога шла вдоль южного берега Ред-ривер, по просторной долине. На расстоянии мили к югу местность становилась выше и появлялись утесы. В давние времена там текла река, постепенно размывая землю. Веками вода перемещалась по долине, подобно гигантской красной змее. Дождь наконец-то прекратился.

Капитан переживал из-за того, что Джоанна идет пешком, однако она решительно отказалась сесть в экипаж или даже надеть обувь. Девочка не сводила глаз с реки, отлично зная, что на другом берегу находится индейская территория. Там остались мама и отец; возможно, братья и сестры, все родственники, весь клан и все племя. Скорее всего, за рекой остался тот молодой человек, за которого ее могли выдать замуж. Черные кривые стволы виргинских дубов напоминали щетки трубочистов. Удобное место для засады. Жаль, что у него нет собаки. Надо было у кого-нибудь купить.

Внезапно Джоанна замерла, пристально посмотрела вперед и подняла руку. Капитан натянул поводья, и Фэнси послушно остановилась. Паша навострил уши и протяжно, призывно заржал. Капитан Кидд достал револьвер и в очередной раз проверил заряд. Сухой. Положил оружие на пол слева от козел и прикрыл завернутым в полотно куском бекона. Напомнил себе, что запас патронов тридцать восьмого калибра спрятан в бочонке с мукой.

Спустя несколько мгновений послышался топот десятка лошадей, скрежет и звон металлических частей упряжи и седел. Подковы гулко стучали по каменистой дороге. На расстоянии в четверть мили показался отряд верховой пехоты армии Соединенных Штатов.

Капитан спрыгнул, схватил девочку за руку и показал знак «хорошо». Они остановились на одном из редких ровных пространств, среди зарослей малого дуба, а из-за деревьев, словно призраки, появились солдаты в синих мундирах верхом на сияющих начищенной кожей и металлом крепких лошадях. Повернув девочку лицом к себе, капитан показал знак «друг», однако Джоанна побелела от ужаса. Губы задрожали. Он поднял маленькую спутницу так, чтобы она смогла встать босой ногой на колесо и прыгнуть в экипаж. Девочка легла на пол, сразу превратившись в кучку полосатых тряпок и золотистых волос, и с головой укрылась одеялом. Капитан сел на козлы и отвязал поводья от шеста.

– Все в порядке, Джоанна. Джоанна?

Она наверняка решила, что сейчас ее отдадут солдатам, что, скорее всего, встреча организована заранее.

Во главе отряда ехал лейтенант; в тусклом свете на плечах можно было различить погоны с двумя планками. Следовательно, отряд патрулировал южный берег реки, чтобы предотвратить нападение с северного берега, хотя из-за разлива Ред-ривер превратилась в непреодолимое препятствие. Всадники были вооружены пятизарядными морскими револьверами «кольт», в кобуре напоминавшими добрые свиные окорока, и вполне обычными в дикой местности карабинами «кольт» пятьдесят шестого калибра.

Лейтенант скомандовал отряду остановиться, подъехал и поздоровался. Десять всадников за его спиной воспользовались моментом, чтобы вытащить ноги из стремян и хотя бы на несколько минут разогнуть колени, а некоторые даже достали фляжки. Шедшие сзади вьючные мулы почуяли запах чужих лошадей и приветствовали их протяжными и резкими, словно паровозные гудки, криками.

– Добрый день, – сдержанно ответил капитан Кидд.

Заглянув в повозку, лейтенант сразу увидел на полу испуганную до полусмерти девочку. Она уже успела подползти ближе к спрятанному под беконом револьверу и под одеялом, не поднимая оружия, незаметно сжала рукоятку.

– Молодая леди выглядит очень встревоженной, – заметил лейтенант. В голосе послышалось не только удивление, но и подозрение.

– Она была в плену и недавно освободилась, – ответил капитан. – Везу к родственникам в Кастровилл, округ Бексар. – Он показал переданные агентом Хэммондом документы.

– Хотелось бы взглянуть. – Лейтенант взял бумаги. Почерк агента Хэммонда отличался каллиграфической четкостью, так что прочитать описание девочки, включающее приблизительный рост, фигуру и черты лица, не составило труда. Он поднял голову. На погонах сверкнули капли. Слева, за деревьями, продолжала неумолчно реветь взбесившаяся река.

– Хорошо, попытаюсь показать, – согласился капитан Кидд. Покрепче надвинул на лоб шляпу, перешагнул через спинку сиденья и стащил с головы у девочки одеяло. – Джоанна, – позвал он негромко и ласково похлопал ее по плечу. – Джоанна.

– Черт возьми! – воскликнул лейтенант, пораженный пустым, диким выражением открывшегося лица. – Кажется, она не рада возвращению домой.

Капитан стоял между ним и девочкой.

– Ее похитили в шесть лет. Она считает себя кайова.

– Понятно, – отозвался лейтенант. – Что же, надеюсь, вам удастся все ей объяснить.

Он наклонился, оценивающе взглянул на странное неподвижное существо и вернул документы.

– Вы читаете газеты.

– Совершенно верно.

– Однажды слушал ваше выступление в Форт-Белнап.

– Очень приятно.

– Сомневаюсь, что у вас есть свидетельство о клятве верности.

– Вы правы: такого свидетельства у меня нет.

– Поскольку вы выполняете своего рода официальное поручение, этот документ необходим. Если каким-то способом добровольно содействовали армии Конфедерации, следует иметь сертифицированную копию клятвы верности.

– Не содействовал.

– Ваши сыновья принимали участие в войне?

– У меня нет сыновей.

– Вы вооружены?

– Только дробовиком двадцатого калибра.

– Позвольте взглянуть.

Капитан Кидд достал старое ружье, открыл затвор и поймал выпавшую гильзу: годится только для охоты на птиц. Стоя в повозке, передал дробовик лейтенанту. Джоанна тем временем успела незаметно заползти под сиденье и снова с головой накрыться толстым черно-красным мексиканским одеялом. При этом она не забыла подтянуть револьвер поближе и сейчас лежала, неподвижно глядя перед собой и вслушиваясь в каждый звук, каждую интонацию мужских голосов. Девочка поняла, что капитан не собирается отдавать ее чужим людям. Поначалу военный говорил жестко, даже сердито, но постепенно голос смягчился и зазвучал спокойнее.

– Чем оно заряжается? – уточил лейтенант.

– Седьмой дробью по птицам.

– От такого мало толку. Думаю, допустимо. – Лейтенант вернул ружье. – Винтовки или пистолета нет?

– Черт возьми, нет, – ответил капитан, теряя терпение, и положил дробовик на пол. – Если по пути попадутся команчи, сразу все отберут. – Он достал табак и набил трубку. – Да еще и самого пристрелят из моего же оружия. – Зажег спичку.

Не имело смысла рассуждать об управляющем Техасом продажном, беспомощном правительстве периода реконструкции, принявшем нелепый закон против огнестрельного оружия даже в пограничной местности. Джоанна услышала, как в голосе капитана зазвучали резкие ноты. Он решительно возражал военному. Голубые глаза ожили и прояснились.

– Да, очень забавно, – отозвался лейтенант. Осмотрел все, что лежало и стояло на дне повозки: продовольственные запасы и одеяла, маленькую железную печку, портфель с газетами, мешок кукурузы для лошадей, мешочек с десятицентовыми монетами и другой мелочью, ящик с бумажными фитилями и дробью. Бочонок с мукой привлек особое внимание. Лейтенант пристально на него посмотрел и поинтересовался:

– Что это?

– Мука.

– Прекрасно. Подозреваю, что в ближайшем будущем закон аннулируют. Знаю, что оружие необходимо людям для защиты.

– Ни в коем случае, – возразил капитан.

Лейтенант сделал вид, что не услышал.

– Куда держите путь?

– Через Уэзерфорд в Даллас, а оттуда на юг, в Кастровилл и Сан-Антонио.

– Понятно. Дорога дальняя. До свидания, сэр. Желаю безопасного путешествия.

– Сукины дети, – пробормотал капитан Кидд, как только патруль скрылся из виду. – Можешь вылезать, Джоанна. Явись, как в мае являются цветы. Эти люди не закуют тебя в кандалы и не бросят в темницу. – Не выпуская изо рта трубки, он поднял поводья. Трубка была вылеплена из каолина – белой глины – в форме мужской головы. В сыром воздухе дым повис неподвижно, так что они поехали дальше, а он застыл на месте легким голубым облачком. – Джоанна?

Сзади послышался голос:

– Кеп-дан.

– Пожалуйста, не втыкай мне в спину нож. Не заставляй услышать щелчок взведенного курка. Давай постараемся тащиться по жизни мирно и вместе преодолевать невзгоды.

– Кеп-дан!

Девочка легко перепрыгнула через спинку козел и уселась рядом, держа револьвер одной рукой и опустив дуло между колен. Другой рукой сделала несколько знаков, из которых капитан Кидд понял лишь два: «хорошо» и «свободный» или что-то в этом роде. И в первый раз улыбнулась. Знака «спасибо», так же как и соответствующего слова, в языке кайова не существует, потому что и так понятно: если сделаешь что-то хорошее и полезное, люди испытают благодарность, и преувеличивать заслугу незачем. Кайова – мелодичный язык, в котором восходящие и нисходящие интонации сами по себе способны выразить признательность за спасение от людей в синей одежде с огромными длинными пистолетами, больше похожими на свиные окорока; в необычных, одинаковых штанах и куртках. А Кеп-дан не испугался и спас ее. Девочка склонила голову и посмотрела живыми, ясными глазами.

– Да, свобода, – повторил капитан. – Ты свободна. – Осторожно взял из ее руки револьвер тридцать восьмого калибра, поставил на предохранитель, положил слева от себя и снова прикрыл беконом. «Догадалась, как снять с предохранителя», – подумал он озадаченно и натянуто улыбнулся в ответ.

Девочка справилась с ярдами непривычных юбок, устроилась поудобнее и с легкой, едва заметной улыбкой посмотрела вокруг, на окрашенный сепией мир долины Ред-ривер. Точнее, это была даже не улыбка, а всего лишь мимолетная игра светлых бровей, а потом прозвучала фраза на языке кайова, из которой стало ясно, что она счастлива:

– Меня зовут Ay-ti-Podle – Цикада, чья песня означает, что где-то поблизости зреют фрукты.

Она показала на идущего сзади большого верхового коня и откинула с лица волосы, словно хотела включить Пашу в только что обретенное счастье.

– Ах, Джоанна, – отозвался капитан. Повернулся и посмотрел на маленькую спутницу. Если бы офицер неосторожно протянул руку, девочка тут же взвела бы курок и пристрелила врага в упор. – Твои родственники будут невероятно счастливы, получив такого милого кроткого ягненка.

– Кеп-дан! – жизнерадостно подтвердила девочка и похлопала спасителя по худой руке.

– Джоанна, – отозвался он.

* * *

Спаниш-Форт обосновался в широкой излучине, в миле от Ред-ривер, представлявшей собой естественную границу между индейской территорией и территорией, не принадлежавшей коренному населению Америки. Путешественники миновали край невысоких остроконечных холмов с вершинами, увенчанными мощными скалами, которые стояли подобно прочным крепостным стенам. Медленно проезжая мимо, капитан Кидд и Джоанна любовались этим природным подобием старинных замков. Внезапно из глубины долин прилетел ветер, с холодного, серого мартовского неба обрушились потоки дождя.

В Спаниш-Форт прибыли под вечер. Городок носил и второе имя – Ред-ривер-стейшн. Возможно, именно наличие двух названий поддерживало жизнь в забытом Богом захолустье. Когда-то здесь развивалось оборонное производство – то ли испанское, то ли нет, никто не помнит; однако оно давно исчезло. Крепко сжимая поводья, капитан умело маневрировал среди экипажей. Сначала Джоанна сидела сзади, утонув в куче мексиканских одеял. Она так плотно закуталась, что стала похожа на красно-черную печь для обжига извести. Под ногами у капитана вращалась плохо смазанная колесная ось, отчего экскурсионный экипаж «Целебные воды» издавал резкий скрип. Несмотря на старания, им все-таки не удалось разъехаться с грузовой повозкой. Капитану, кучеру и нескольким прохожим пришлось вручную освобождать сцепившиеся колеса.

Пока вокруг суетились люди, Паша смирно стоял сзади, не пытаясь избавиться от привязи. К этому времени капитан уже по колени увяз в мягкой глинистой почве. Красная грязь прочно налипла на шнурки старых ботинок. В домах и трактирах города уже готовили ужин, и повсюду разносился терпкий печной дым.

Капитан поднял голову и посмотрел на окна вторых этажей. Похоже, люди там занимались лишь тем, что ругались и захлопывали ставни, спасаясь от ветра. Мимо, выстроившись по двое, проехал конный патруль. Налетевший с северо-запада ветер пытался сорвать с всадников шляпы и как можно выше поднять полы кителей. Если звуки города раздражали даже многое повидавшего на своем веку капитана, то как выносила этот шум Джоанна? Он повернулся и осторожно похлопал по одеялу. Девочка взглянула с откровенным страхом.

В дальнем конце города стоял служивший местом хранения разнообразного транспорта просторный амбар, однако он был заполнен до отказа. Но неподалеку находился кавалерийский лагерь, поэтому капитан Кидд выехал за город и углубился в дубовую рощу. Натянул верхний тент и одну из боковых штор, а вторую боковую штору опустил в виде навеса над задним откидным бортом. Выпряг Фэнси и, стреножив ее и Пашу, отпустил лошадей пастись. На миг остановился, любуясь Пашой – его густой волнистой гривой, большими глазами. Конь выглядел роскошно: сильный и спокойный. Капитан вспомнил, как купил его в Далласе за двадцать долларов. Тогда, едва узнав цену, поспешил отвернуться: если бы торговец увидел выражение лица, то понял бы, что продешевил, и тут же потребовал бы доплату.

Капитан Кидд открыл бочонок с мукой, достал коробку с гильзами тридцать восьмого калибра и спрятал под сиденье.

– Все в порядке, – успокоил он Джоанну и отряхнул с ладоней муку. – Ну вот, дорогая, теперь сделай что-нибудь. Постарайся развести в печке огонь.

– Да, Кеп-дан. Да, да!

По-прежнему босиком девочка бросилась в рощу собирать ветки. Над головой, подобно артиллерийской батарее, трещал гром, а кривые стрелы молний нещадно рассекали небо. Окрестности Спаниш-Форта заполонили стада коров: животные паслись в лугах, а пастухи сидели в повозках, ожидая, когда в реке спадет вода, и гадая, удастся ли переправиться на другой берег, прежде чем коровы съедят всю траву и начнут голодать.

Глава 6

Капитан Кидд оставил Джоанну топить крошечную походную печку, а сам надел шляпу и, придерживая, чтобы не улетела, отправился в город. Разыскал куратора масонской ложи и договорился об аренде зала на вечер, а потом прошел по городу и развесил афиши. Если бы не маленькая дикарка, можно было бы не ночевать в повозке, а снять в гостинице приличную комнату с керосиновой лампой и шторами, принять ванну и поужинать в ресторане. Одному Богу известно, что сделает Джоанна, увидев еду на тарелке. В легком тумане капитан крепил каждый лист четырьмя кнопками, давно усвоив, что меньшее количество скобяных изделий неминуемо превращает афиши в легкую добычу ветра и простодушных людей, не брезгующих лишним клочком бумаги для непредвиденных нужд.

Неожиданно он увидел знакомого скрипача. Саймон Бодлин сидел за окном магазина, странным образом объединявшего торговлю дамскими шляпами и мясом. Подперев подбородок кулаком и зажав скрипку под мышкой, Саймон неподвижно застыл в витрине – словно напоказ. Таким способом он наблюдал за окружающим миром. Этот невысокий человек держался так, как будто был шести футов ростом, тем более что обладал широкими, прямыми, совершенно квадратными плечами и узкими бедрами. Густые каштановые волосы торчали во все стороны непослушными вихрами, а веснушки на лице делали его похожим на яйцо цесарки. Саймон постучал смычком по стеклу. Капитан Кидд кивнул скрипачу и вошел в магазин.

– Саймон.

– Капитан.

– Играете сегодня вечером? А то я читаю.

– Где?

– В масонской ложе.

Капитан устроился на соседнем стуле, положил на пол молоток для кнопок, рядом пристроил цилиндрический футляр с объявлениями и вытер рукавом старую шляпу.

– Не волнуйтесь, все в порядке, – успокоил Саймон. – Я уже отыграл, так что конкуренции не будет.

Скрипач улыбнулся. Слева во рту не хватало двух зубов, но это становилось заметно, только если он широко улыбался и возле губ залегали глубокие морщины. Дело в том, что на постоянной основе Саймон работал в колесной мастерской, и однажды колесо сорвалось с токарного станка, на котором он вытачивал отверстие для втулки, и ударило его по челюсти.

– Как вы здесь оказались?

Саймон говорил только тогда, когда было что сказать. Зато любил и умел слушать, склоняя голову, как любопытная синица. Именно это он сейчас и сделал. По стеклу текли струи дождя, а за окном по улице, опустив головы, спешили люди.

– Еду в Даллас, а оттуда на юг, – ответил капитан. – Из Уичито-Фолс.

– Значит, уже переправились через Литл-Уичито?

– Да. Думаю, то же самое сделал Бритт Джонсон со своей командой. А вы, как вижу, отдыхаете.

Саймон кивнул.

– Только что отыграл для учителя танцевальной школы Форт-Уорта. Урок проходил здесь, в зале. – Он показал смычком. – Парень, который должен был аккомпанировать на гитаре, настроил инструмент по церковному пианино. Получилось слишком высоко, и все струны полопались. – Саймон от души расхохотался. – По очереди, одна за другой: хлоп, хлоп, хлоп. Как будто он специально подстроил шутку. – Скрипач провел ладонью по лицу, чтобы перестать смеяться над бедой гитариста. – У меня самого однажды приключилась такая же неприятность; правда, давно. Так вот! Они пришли в колесную мастерскую и притащили меня играть. Понимаете? – Саймон стряхнул со штанины свежую стружку.

– Тогда послушайте. – Капитан Кидд положил ногу на ногу и спросил себя, успела ли уже Джоанна сбежать в лес. Посмотрел на свои ботинки. На брюки. Грязь по колено. Несколько женщин покупали фарш. Продавец прокручивал мясо на большой мясорубке, и из широкого горла выползала густая красная масса. А у другого прилавка две молодые особы с увлечением примеряли шляпки. Из глубины магазина доносились звонкие голоса девушек. В отличие от них, голоса джентльменов звучали так тихо, что порой терялись в общем гуле. Молодые люди выходили из зала, держа в руках танцевальные туфли. В знак приветствия капитан приподнял шляпу.

– Послушайте, – повторил он медленно, пытаясь подобрать нужные слова и предложения, чтобы как можно точнее объяснить ситуацию.

– Слушаю, слушаю, – заверил скрипач и легонько постучал концом смычка по полу между ног. В голове крутилась мелодия.

– Дело в том, что я везу девочку из индейского плена домой, в Сан-Антонио, и сейчас она ждет в дубовой роще, за платной конюшней. Готовит ужин в моей повозке.

Сквозь струи дождя Саймон посмотрел на проезжающие экипажи, на спешащих по мокрому тротуару людей.

– Шутите, – заметил недоверчиво. – Это же добрых четыреста миль.

– Ни капли не шучу.

– Сколько ей лет?

– Десять. Но, поверьте, в вопросах обороны крошка образованна лучше многих взрослых.

Саймон проводил взглядом ковбоя в сдвинутой на затылок шляпе и блестящих мокрых сапогах, кивнул и подтвердил:

– Индейцы постоянно воюют.

– Что есть, то есть. Девочка совершенно забыла, как живут белые люди, а потому на время чтения необходимо пристроить ее в надежные руки. Вы и ваша близкая подруга мисс Диллон окажете мне огромную услугу, если согласитесь за ней присмотреть. Одну оставить не могу: боюсь, что убежит.

Обдумывая просьбу, Саймон медленно, неопределенно кивнул.

– Должно быть, хочет вернуться к индейцам, – заключил он после задумчивого молчания.

– Несомненно.

– Знаю одного такого человека, – продолжил скрипач. – Его называли нидерландским кайова, и был он абсолютно белобрысым. Никто понятия не имел, где и когда его похитили, в том числе и он сам. Я увидел его, когда играл на танцах в Белнапе. Парень сбежал от солдат, которые возвращали его… неизвестно куда, и продолжает жить с индейцами.

– Кажется, я что-то о нем слышал, – заметил капитан и побарабанил пальцами по колену. – Страшно представить, до какой степени изменяется сознание похищенных детей. Однако я взял на себя ответственность и должен сдержать слово.

Саймон поднял скрипку и провел смычком по струнам. Загрубевшие от столярной работы пальцы с широкими плотными кончиками уверенно прошлись по грифу, и зазвучала знакомая мелодия песни «Красавица из Виргинии»: «Она покинула нас, и все мы скучаем по милой красавице из Виргинии». Он оборвал игру и извинился:

– Простите, как-то само собой получилось. Мой ответ: согласен. Сейчас пойду и разыщу Дорис. – Он задумался, где может быть невеста. – Возможно, ухаживает за больной леди Эверетсон. – Саймон зевнул, прикрыв рот скрипкой так, как все остальные люди прикрывают ладонью, и сделал вывод: – Боюсь, капитан, вы взвалили на плечи слишком тяжелый груз. – Он постучал смычком по ботинку.

– Имеете в виду, тяжелый для старика?

Саймон встал, склонился к футляру, завернул инструмент в кусок навощенного шелка и бережно уложил в бархатную колыбель. Защелкнул оба замка и выпрямился.

– Именно так: груз, тяжелый для старика.

Под нескончаемым мелким дождем капитан, Саймон и Дорис вернулись в дубовую рощу. Под кронами пожелтевшей, но так и не облетевшей листвы, под тентом и боковыми шторами повозка оставалась сухой. Джоанна времени даром не теряла – приготовила настоящий ужин: испекла кукурузные лепешки, поджарила бекон, сварила кофе, а теперь сидела между длинными скамейками, скрестив ноги на манер индийских йогов. В свете фонаря на борту повозки ярко блестели золотые буквы: «Целебные воды».

Все трое нырнули под полог. Дорис сняла промокшую соломенную шляпу и бодро поздоровалась:

– Привет!

Джоанна взглянула на капитана с таким выражением, словно хотела спросить, видит ли и он это явление в женском обличье, и без единого слова тут же опять посмотрела на незнакомку.

Дорис принесла небольшой сверток. Аккуратно достала и с улыбкой протянула девочке куклу с фарфоровой головой и нарисованными темными глазами, одетую в настоящее платье в коричневую и зеленую клетку и обутую в нарисованные на фарфоровых ногах черные туфельки. Джоанна высунула из-под пледа грязную руку, сначала взяла куклу за ногу, а потом бережно сжала пальцами тоненькую талию. Странное маленькое существо напоминало священную фигурку, которую доставали из деревянного сундука только во время танца в честь Солнца. Пристально посмотрела в нарисованные глаза, поставила куклу на одну из боковых скамеек, повернула к ней руки ладонями вперед и что-то произнесла на языке кайова.

Саймон хмыкнул. Спрятавшись под натянутым пологом, он пытался стряхнуть с волос воду. Скрипку благоразумно оставил в своей крошечной комнатке над колесной мастерской. Одет он был в старый латаный-перелатаный пехотный китель образца сороковых годов с высоким стоячим воротником.

– Боже мой! Кажется, она разговаривает с куклой.

Скрипач поднес ладони к горячей печке и, чтобы размять суставы, несколько раз сжал и распрямил пальцы. Дорис достала из ящика оловянные тарелки.

– Похожа на эльфа, – заметила негромко, расставляя тарелки там, где им нашлось подходящее место: на ящиках и даже на откидном борту. – На волшебное создание из сказки. Они ведь живут среди людей, только мы их не видим.

Саймон торжественно взирал на светоч своей жизни.

– Дорис, – наконец серьезно произнес он, – твоя ирландская сущность проявляется самым неожиданным образом.

– Не смотри на девочку в упор, – строго распорядилась Дорис. – Пусть делает, что хочет.

– Она думает, что это идол, – пояснил Саймон.

Капитан тем временем перегнулся через борт, что-то разыскивая в саквояже и прислушиваясь к разговору.

– Да, возможно, – согласилась Дорис.

Она разложила еду по тарелкам, отыскала все имеющиеся столовые приборы – две вилки, ложку и нож – и только после этого подняла голову и посмотрела на Джоанну: одинокую, дважды захваченную в плен, унесенную бурным потоком событий. На глаза навернулись горячие слезы, и Дорис смахнула их тыльной стороной ладони.

– И все же вряд ли это так. Кукла похожа на нее: ненастоящая и в то же время почти настоящая. Надеюсь, понимаете, о чем я. Можно надеть на нее любой наряд, но она все равно останется такой же странной, потому что прошла через два сотворения.

Дорис поставила перед девочкой тарелку. Волосы ее были по-ирландски темными – настоящего, редкого иссиня-черного цвета, а руки миниатюрными, но крепкими, привычными к тяжелой работе.

– Наше первое сотворение заключается в восстании души из животного мира и обращении к свету. Да пребудет с нами Бог. А чтобы пройти сквозь второе сотворение, приходится полностью оторваться от первого. Порой душа не выдерживает и разбивается, и тогда мы не знаем, куда идти дальше. А душа мучается и спрашивает, в чем смысл ее жизни.

Капитан достал бритвенный прибор, пробрался в дальний конец повозки, повесил зеркало на крючок и принялся бриться.

– Мисс Диллон, откуда вы все это знаете?

– В Ирландии это всем известно. Во время голода дети видели, как умирают родители, и мысленно продолжали жить с ними в ином мире. А когда возвращались в реальность, теряли себя и не знали, что делать дальше.

Дорис расправила подобранную мокрую юбку и посмотрела на Джоанну, которая аккуратно брала руками куски бекона и отправляла в рот.

– Не знаю, что с этим делать. – Капитан вернулся, убрал бритвенный прибор и уселся на бочонок с мукой. С трудом, хрустнув суставами, согнул непослушное тело и занялся разборкой газет. Необходимость зарабатывать деньги никто не отменял. Высокие рассуждения чрезвычайно интересны, но прежде всего необходимо убедиться, что в банку из-под краски исправно падают монеты. А уже после этого можно сколько угодно выслушивать душещипательные истории о растерянных детях с многочисленными горестями и проблемами.

– Газеты ничего не пишут ни об осиротевших детях, ни о жизни бедняков, – продолжала Дорис. – В ваших газетах огромные дыры. Никто не замечает этих людей. Только Бог их видит.

Капитан съел свою порцию, положил вилку и нож на тарелку крест-накрест, а тарелку поставил на откидной борт.

– Да, уверен, что Он видит всех обездоленных. Во всяком случае, возвращает девочку в семью. А мне предстоит довезти бесценный груз до Кастровилла и передать с рук на руки дяде и тете.

– Кто ее родные?

– Немцы.

– Ах! – Дорис на миг закрыла лицо ладонями, а потом уронила руки на колени. – Значит, ребенок должен знать три языка. – Она вытерла ладони о мешковину. – Оставьте Джоанну нам, капитан. Мы ее вырастим.

Саймон перестал есть, изумленно разинул рот и вскинул брови.

– Она очень похожа на мою младшую сестру, которая умерла, – добавила Дорис.

– Дорогая! – воскликнул Саймон, обретя дар речи. – Значит, в следующем месяце мы поженимся уже с ребенком.

Дорис пожала худенькими плечами.

– Ну и что? Священник уже всякое повидал на своем веку. Его ничем не удивишь.

«Куда бы эта девочка ни попала, она не доставит ничего, кроме трудностей и проблем. Сам по себе приемный ребенок никому не нужен. Если только в качестве прачки», – подумал капитан, но произнес совсем другие слова:

– Мисс Диллон, ваше предложение весьма великодушно, но я, как уже сказал, должен доставить девочку родственникам и твердо намерен это сделать, тем более что получил за работу пятьдесят долларов золотом.

На лице Саймона отразилось глубокое облегчение. А Джоанна тем временем забилась в угол и спряталась под толстым красно-черным одеялом.