Текст книги "Ровно посредине, всегда чуть ближе к тебе"

Вера и Люба

24 октября

Москва. Медицинский центр «Гармония».

Отделение стоматологии

– Что нового?

– А у тебя?

– Ромка жив, возможно, здоров, хотя в его психическом здоровье я не уверена.

– А может, это похищение?!

– Спасибо за умную мысль. Эту версию менты уже отработали. Нет, он просто взял и куда-то свалил.

– А может, завербовали?

– Кто?! Он что, олигофрен или голодный гастарбайтер?

– Пишут, что всяких вербуют.

– Иными словами, ты даешь мне понять, что сын мой дурак, и я воспитала дурака?

– Я ничего не даю понять, просто предполагаю…

– Люба, мне еще целый день работать. Пожалуйста, не тереби… Расскажи лучше про себя. Что ты решила? Галина говорит, ты так и не появилась.

– Я почти уверена в том, что ребенок Вовкин. Но он сейчас с семьей на отдыхе во Вьетнаме. Буду ждать, когда вернется, все-таки он имеет право знать.

– Нет уж, давай прямо сейчас туда и пиши. Что, жалко его? За какие такие заслуги мы их, козлов, всю жизнь жалеем?!

– Это будет слишком.

– Я понимаю, и тебе семья его не совсем чужая, и Кириллу твоему он руку при встрече без зазрения совести пожимает. А тебя здесь рвет на части.

– Все, пошла мука на Тобольск… Вот, глянь, он на фейсбуке только что новых фоток выложил.

– Дочка его? Прыщавенькая какая, подросток… А это кто, жена? Ну-ка, увеличь! Боже, какая страшила.

– Зато счастливая.

– Скорее изображающая счастье… А как телефон в карман спрячут, сразу руки расцепят и обреченно пойдут по дорожке одними и теми же салатами да пойлом разбавленным давиться. Заплачено же.

– Представляешь, как раньше, в похожей ситуации, бабы, пожираемые мучительной неизвестностью, ночами заснуть не могли? Рисовали в воображении соперницу, додумывали, пыхтели. А сейчас пару кнопок на телефоне ткнула – и сразу в чужую жизнь попала. Лет через пять небось придумают такое приложение, чтобы под фото еще и информация всплывала: возраст, заболевания, группа крови, резус-фактор, налогооблагаемое имущество и даже, а-ха-ха, количество половых актов в год! Главное – чтобы не всплывало, с кем… А еще я думаю, Вер: вот если я его люблю, значит, должна радоваться, что все у него будто бы хорошо, что он сейчас купается в море и лучах солнца, но… что-то не получается у меня радоваться за ближнего. Если честно, то, сука, с самого утра настроение дерьмовое… Первую фотоссесию он еще ночью загрузил. Душная она у него, Катька. А еще пустая, примитивная. Но живет же с ней и как будто радуется. Вер, неужели я такая эгоистка?

– А он не эгоист? И теперь у нас, как ты точно подметила, все «как будто». Все эти лайки, восторженные комменты – ах, мы сейчас описаемся от радости за вашу радость! – все, что вывешивается на всеобщее обозрение, получает такую же искусственную реакцию, как и это минутное изображение счастья. А то, что еще живо, поглубже прячут, чтобы хоть это не украли. Вот и Ромка мой спрятался… Ну все, поехали. Валя! Ва-ля! Почему опять лоток грязный? Где ты его мыла? Он блестеть должен! Что, сама не видишь: здесь разводы!

Вера и Надя

25 октября

Москва. Садовое кольцо. Кафе «Зазеркалье»

– Меня сегодня Валя, ассистентка моя, поразила… Такую реакцию выдала!

– Опять на нее накричала? Думаю, она давно уже к этому привыкла. Тем более сейчас, в твоем состоянии… Ты уж выдохни, Верунь, главное – Ромка жив. Уверена, все вскоре выяснится.

– Да хватит уже талдычить одно и то же! Меня это только раздражает, неужели не ясно?!

– Вер, пожалуйста, возьми себя в руки.

– …И вам добрый. Бокал сухого белого и семгу на пару́. У подруги тоже язык есть, у нее и спросите.

– Будьте добры, лавандовый раф. Да, это все. И что там с Валей?

– Что… Почти три года она со мной, и все это время никакой личной жизни у нее не наблюдалось. По мне – доска она плоская, к поцелуям не располагающая, впрочем, мужикам виднее. Я так только за, чтобы жизнь устроила. Мать у нее серьезно болеет, одним словом, работа да быт у девки. И вот знакомится она с парнем по интернету. Глазки заблестели, растоптанные кроссовки на каблучки сменила, я даже услышала, как она смеется. Придумала она, чтобы парень этот к концу смены к нам в стоматологию заехал, как уже потом поняла – специально, чтобы я на него посмотрела. Ладно, месяц прошел – они продолжают встречаться. Уж она такая счастливая ходит, что даже и не вспыхивает, как раньше, от моих замечаний, а только глупо подхихикивает себе под нос. Но парень проблемный, это я сразу уловила! Может, женат, а может, просто несерьезно к ней относится. По крайней мере с деньгами у него туго, в кафе только раз сводил, а дальше они все по каким-то друзьям перебивались. Был у нее вчера день рождения. Сегодня за кофе спрашиваю: что он тебе подарил? Она засмущалась и на другую тему соскакивает. Я снова: так что? Она мне открытку виртуальную тычет в нос. Я говорю: и это все? Видно, ты, Валя, ни во что себя не ставишь, раз такое отношение допускаешь. Когда мужик по-настоящему влюблен, то, даже если с деньгами туго, он займет, выкрутится, в лепешку расшибется, но цветы-то настоящие подарит или на работу с курьером пришлет, если негде пока дарить. Она в слезы… Щечки побелели, задрожала вся и выбежала. А у меня как назло три пациента, один за другим, и все сложные. Пришлось Генкиной ассистентке на два кабинета разрываться. Часа через два Валя появилась. Нет, она со мной разговаривает, но слова еле цедит, и столько в них злобы, что лучше бы совсем молчала. Скверно у меня на душе. Но, Надя, разве я не права?

– Тяжелый вопрос… Представь себе, что было бы, если бы мы все бросились говорить друг другу правду. Ах, ребеночек ваш на самом деле тупица и урод, напрасно вы его в гении записали, ах, вы в жизни выглядите совсем не так, как на вашей десять раз отретушированной фотографии, и, если честно, вы просто страшненькая, и муж ваш обожаемый на меня весь вечер глазками стрелял, пока вы расписывали, как он вам предан, и сумка ваша – паленое фуфло, а квартирка новая, на каждой вашей нервной клетке выстроенная, тесновата и от центра далеко.

– По мне уж лучше так.

– Лучше чем что?

– Чем как ты: в собственном доме слово лишнее бояться сказать. Ты же только здесь такая смелая. Или ты со всем согласна? А секс «как с мертвой рыбой» ты с Лешкой обсуждаешь? Думаешь, я не понимаю, почему ты со мной так часто встречаться стала? Вовсе не потому, что хочешь меня поддержать, а потому, что ты здесь, рядом с моей работой, испанским своим занимаешься, ну или еще чем… Что ты глазками-то хлопаешь? Домой идти не хочется? Нет, ты не бойся, я, если что, прикрою. Только не надо из меня суку делать.

– Нельзя вот так, с плеча, рубить и осуждать других за то, о чем ты давно уже не имеешь представления.

– А… Так ты на мужиков намекаешь?! Завели разговор о правде, но у тебя, как у всех баб, все к этому скатывается. Только в моем случае это мимо кассы. А ты иди, лги дальше!

– Вер, потише, на нас уже смотрят. Тебе сейчас помощь нужна и…

– Не надоело тебе утюжком работать?! Тут уголочек пригладить, там присборить? Господи, да я прекрасно вижу, что ты послать меня сейчас хочешь. Что глаза-то опустила, не можешь? Так я тебе скажу: пошла ты, Надя, в жопу!

Люба и Надя

26 октября

Московская область. КП «Сосны» – Москва.

Элитный жилой комплекс в микрорайоне «Кунцево»

– Так у тебя совсем нет подруг?

– Ты)

– Спасибо, польщена. А знаешь, что скажу… В реальной жизни мы навряд ли еще увидимся. Я поначалу боялась, что ты мне это предложишь, но потом быстро успокоилась и поняла, что для тебя только отдушина. А душа прекрасно изливается в словах, тем более когда их можно поправить, прежде чем на кнопку нажать. В удобное мы время живем.

– Не всем оно нравится. А я тебе зачем?)

– Я очень общительна и любопытна. Бывает, даже чрезмерно…(

К тому же влюбчива, импульсивна.

– А я давно уже легкость растеряла. Друзья-подружки – это прерогатива беззаботной юности, а после одна привычка держит. Цепляемся за что-то в памяти, а в жизни этого давным-давно нет, только вымученный восторг остается при редких встречах. На мужа, бывает, смотрю: он с институтскими друзьями из какого-то своего принципа отношения поддерживает. Не в чем-то конкретно помочь – это-то я как раз понимаю – а вот эти дачные застолья с шашлыками, с одними и теми же воспоминаниями и песнями под гитару… Хорошо, пусть ресторан для разнообразия, но в нем – все то же, только ведут себя сдержаннее. Гляну на него исподтишка – а он вовсе не с ними, и глаза невеселые, хотя тосты кричит громче всех и песни все наизусть знает. Сидит с ними за столом, а сам продолжает думать про деньги, про работу, или еще про что…

– Это ты свое состояние в нем видишь. А о чем он на самом деле думает, только ему известно.

– Но что плохого в том, что я не хочу такого общения? Что мне не требуется притянутая за уши радость. Если вдруг открыто заявить об этом всем этим людям, которые для меня совершенно пусты, которые крадут мое время и отвлекают от попыток раскопать хоть что-то в себе, – мало того что это будет расценено как невежливость, меня еще обвинят в скудости души. И мой выпадающий из этих вечеринок муж сделает это первым.

– Он небось тебя, красотку, балует, наряжает?

– Он бывает щедрым. Но даже щедрость свою всегда заранее планирует.

– Я давно уже сама себя наряжаю и балую. Но с тобой бы местами не поменялась. Тоска(Кстати, как твой испанский?

– Как воздух.

– Что, препод симпатичный?)

– Не без того.

– Ну и позволь себе влюбиться.

– Я влюбляться не умею.

– Или все или ничего?

– В теории. А на практике давно уже ничего. Я часто чувствую себя динозавром, окостенелыми останками того, чем когда-то была. И то, что кем-то была, я вспоминаю только рядом с этим мальчиком. Из каждого слова этого дивного языка, словно сок, сочатся чьи-то страстные ночи, чьи-то любовные мучения, и весной всегда пахнет, как забытой, ускользающей мечтой…

– Ты очень романтичный динозавр) А у меня уже давно нет мечты.

– Была?

– Может, и была, лет десять назад…

– Расскажешь?

– Слушай, я тебе сюда позвоню? Рука уже затекла по клавишам бить.

– Буду рада слышать твой голос)

– Але, проверка связи.

– Есть связь!

– Ну так вот, про мечту. Больше десяти лет назад это было. Мой тогда совсем опустился, запойным стал. Винить я его особо не винила, скандалила, конечно, но всегда понимала, что среда вокруг него особая, творческая. Должность свою хорошую он к тому времени потерял, перебивались копейками за его статьи. Сын на бабушках да на мне, и вот, помню, я в большой книжный на Тверскую отправилась – сыну за контурными картами, чтобы уж купить наверняка. Апрель стоял свежий, дразнящий, я вышла из магазина, и захотелось мне прогуляться. Вначале я все на небо и на прохожих смотрела, а как дошла до Манежки, потянуло меня к Красной площади и дальше, на Ильинку. Иду, глазею на витрины с разнаряженными манекенами – а приодеться я всегда любила – и вижу одно платьице. Мечта… На первый взгляд скромненькое, черное, но каждая линия, каждый стежочек безупречны. Словно сама Коко ободряюще с неба улыбается и шепчет мне на ушко свои секреты. Дай, думаю, зайду, хотя четко понимаю, что магазин этот ни разу не по карману. Пока с дверьми их начищенными разобралась, уже целый план в голове созрел – тут перезайму, там перекручусь, да и мужу за статьи гонорар причитается. Он никогда не был жадным, просто такой уж нефартовый чувак… Захожу вся такая из себя, нос кверху, а туфельки стоптанные, сумочка модная, но дешевая, и карты контурные с атласом из нее торчат. Стоят две девушки, моложе меня. «Что вам? – говорят. – Вы, наверное, курьер?» И столько превосходства, столько высокомерия в их взглядах, что у меня, помню, аж костяшки пальцев побелели. Как вышла оттуда – в голос разрыдалась. А Москва нарядная, кичливая, у ресторанов машины полированные паркуются, из них девки вылезают, и все разодетые, будто из этого бутика. И такая злость меня поначалу разобрала, такая обида на Кирилла… Что же, думаю, друзьям его, пустозвонам, накрывала-стелила, бред чужой до рассвета выслушивала, а потом Юрку в школу на ватных ногах отводила, в любой ерунде вдохновить его пыталась, никому не жаловалась, терпела, любовницей всегда на все готовой была… И за это – вот так?! За это две соски кривляющиеся с трехгрошовыми душонками меня с дерьмом в двух фразах смешали?! А тут еще мент вдруг остановил, предъявите, говорит, девушка, документы. Я еще пуще в слезы, зачем, говорю, москвичке паспорт с собой носить, если она ребенку за атласом в книжный поехала? Мент поначалу растерялся, а потом так снисходительно говорит: «Ладно, идите. В следующий раз паспорт с собой берите. У вас на лбу регистрация не написана». Когда до дома добралась, обида отползла, одна только злость осталась. И что-то надломилось внутри… Не скоро стало получаться, это же не сказка – жизнь… День за днем я заставляла себя куда-то ломиться, кому-то услуги предлагала, пренебрежение, отказы сносила, но все это было несопоставимо с тем, что я почувствовала в бутике. Закрутилась новая жизнь, вскоре я и думать о том забыла…

Проснулась недавно, в нынешнем апреле, лежу, как обычно, прикидываю, что сегодня надену. И поняла, что теперь у меня совсем не так, как раньше, и, как у большинства женщин, вот эти вещи – для важного выхода, эти – на каждый день, эти – для дома. Любая сумка, платье, туфли, что ни возьми – все у меня офигенное. Зарулила я в тот самый бутик. И кэш был с собой, и карты кредитные. Нет, я в таких магазинах до сих пор не одеваюсь: когда деньги приличные появляются, не зазорно экономить, планировать расходы начинаешь. Что-то за границей беру, что-то на элитных распродажах. Но могу, теперь уже могу, там одеваться! На крыльцо зашла – мне тут же охранник дверь открывает, две возрастные кошелки, но такие, все при них, а может, и те самые, ко мне с улыбочками спешат: «Что вас интересует? Хотите кофе?»

А я стою, Надя, и вместо победной радости чувствую одну только усталость и полное опустошение.

– Алё! Ты там? Грузанула я тебя?

– Вовсе нет. Я вот что подумала… Ты, видимо, мужа своего сильно любишь… Он не смог, так ты за обоих отомстила.

– Неожиданная трактовка… Спорить не буду. Соглашаться тоже. А с испанцем ты поаккуратней. Главное – денег ему в долг не давай, если попросит.

– Да у меня их и нет.

– А что, он с тобой бесплатно занимается?

– Муж раз в неделю деньги выдает. С трудом убедила, что мне это нужно.

– Понятно… Ладно, до связи. Мне бежать пора.

– На занятия с загадочным человеком? Ты так и не рассказала, чем с ним занимаешься.

– Ой, как-нибудь потом.

Люба и Вера

26 октября

Москва. Медицинский центр «Гармония».

Отделение стоматологии

– Любовник… Какое-то устаревшее слово. От него веет подаренными не жене цветами, купленным впопыхах набором конфет, выдохшимся шампанским, рыжей листвой под ногами в заброшенном уголке парка. В наше время мужчина, на стороне вступающий в связь, которая хоть что-то для него значит, должен по-другому называться.

– Легкомысленным идиотом.

– Считай, что я засмеялась. Вот ты меня спросила, почему при таком кажущемся выборе именно он. Да потому, что у людей давно все через жопу, и я не исключение. Сначала сольются телами, потому что так принято, а то и для внешнего эффекта – чтобы окружающие не усомнились в их востребованности, – а уже после пытаются знакомиться. Здесь и вылезает изо всех щелей: и говорить толком не о чем, каждый говорит словно сам с собой, и запах кожи – вот это самое проблемное – не тот, и интересов общих нет. Людям свойственно преувеличивать значение секса…

А Вовка родным мне стал за эти годы. Как собака к хозяину бросается – в его настроение, энергию, – так и мы, ни о чем таком не думая, стали бросаться навстречу друг другу, и при этом не лгали и не играли – зачем? Мы же просто друзья… Позерство, желание казаться лучше, полуправда про семью, деньги и возможности – вся эта мишура была нам не нужна. Но он мужчина, а я женщина, и если на стене висит ружье, оно когда-нибудь выстрелит. Нет, все-таки секс – это самое разрушительное оружие, особо опасное своей доступностью. Я имею в виду такой секс, когда задействовано абсолютно все, а не только наши жалкие половые органы. Меня в какую-то секунду пронзила простая мысль: а с кем же, если не с ним? Аморально? С одной стороны – да, друг семьи. А с другой – это было абсолютно честно перед собой и перед ним – с близким, понятным, всей душой любимым человеком заняться таким приятным делом! И все эти наши обычные бабьи комплексы: выбрать правильный свет, проблемными местами не поворачиваться, – все это оказалось совершенно не нужным, потому что он в доску свой. Так где же здесь правда? Мы были правдивы друг с другом, а окружению нашему, выходит, такая правда страшнее банального блядства…

– Так и есть.

– Я и дышала с ним по-другому в тот вечер… Будто на шар воздушный шагнула, и шар не дернулся, как это обычно бывает, а взмыл, и в этом полете я всю себя потеряла, а потом… разбилась. Мы даже в глаза смотреть друг другу не смогли. Оделись торопливо и какую-то ерунду из себя давили, лишь бы чем-то пространство заполнить. А все потому, что другая правда успела очнуться и, сложив руки на груди, встала рядом, укоризненно качая головой. Эта хмурая, формальная правда оказалась сильнее первой, невесомой и свободной.

– Дура ты, Люба. И все же мне тебя немного жаль. Да и сказать тут нечего…

– Вер, я как представлю себе, что меня ждет у твоей Потаповой, меня будто жгутом скручивает от отвращения к себе. Ведь только я могу защитить свою настоящую правду, а я, как обычно, подло отхожу в сторону.

– Есть реальный шанс, что Кирилл отец ребенка?

– По отношению к ребенку это ничего не меняет. Меня много, меня бы на всех хватило. И еще я часто думаю о том, что Кирилла, может, только возможное отцовство и встряхнет… Он, дурак, до сих пор мне верит и никаких экспертиз предлагать не станет.

– Ты так просто об этом говоришь… Неужели ты сможешь жить с таким грузом на душе?

– А разве я раньше без груза жила? Ко всему привыкаешь… Все хоть раз, да лгут, и даже такие святоши, как ты. Вер, признайся, у тебя что, за долгие годы брака даже сердечко ни разу не екнуло? Неужели и мысли не закралось, чтобы с кем-то еще это сделать?

– Давай не будем об этом.

– Да мы и не будем, ты просто скажи, что тебе мешало?

– Представь себе, совесть!

– Не совесть, а страх. А они похожи.

Вера и Надя

…

Надя и Люба

27 октября

Москва. Элитный жилой комплекс в микрорайне «Кунцево» – Московская область. КП «Сосны»

– Открыла ленту, и тут же бросилась в глаза общая тональность: любимая соцсеть, во-первых, учит нас жить для себя, во-вторых, воспринимать неудачу с благодарностью.

– Одним словом, забить на ближнего и радоваться любому дерьму)))

– Или возлюбить ближнего, но не больше, чем самого себя, и видеть прекрасное в дерьме) У тебя получается?

– Не очень.

– Но ты же сама в подобном ключе пишешь большинство постов.

– Пишу. Любой так может. Видишь ли, фейсбуку совершенно все равно, что в него пишут. Главное – в тренде быть, в позитив почаще играть. Хоть котики с цветочками, хоть сложно применимые к реальной жизни статейки. Ну и сомневаться иногда необходимо, в словах путаться, чтобы жизни всему этому придать.

– Так для чего ты ведешь блог?

– Мне интересны комментарии. Это чьи-то всегда разные пути. Но… больше люблю свои сны, они намного интереснее)

– Мне бы тоже, наверное, было интересно вести блог, но я ленива и так писать не умею.

– А сны ты смотришь?

– Смотрю, но в них почти всегда есть мой муж.

– И что он в них делает? Например в последнем?

– Просит закрыть окно, чтобы его не продуло.

Вера и Люба

30 октября

Москва. Медицинский центр «Гармония».

Отделение стоматологии

– Когда еще с Николаем жила, тоже, как и любая нормальная мать, чуть что паниковала, но все же поспокойней была. Может, потому что моложе, а может, потому, что не одна. А когда вдвоем с Ромкой остались, я в натурального психа превратилась. Он на звонок не отвечает – во мне будто кнопку адскую включили: в истерике колотить начинает. Картинки страшные перед глазами, фрагменты криминальных хроник и фильмов. Он найдется, я кричу: ты понимаешь, что так нельзя?! Любая двойка, любая неудача – будто ржавая шпилька под мою кожу… Люба, поверь, я ведь не железная, на приеме должна быть собрана, разве можно представить себе дантиста с трясущимися руками? О новейших технологиях пациенту заливаюсь, а сама думаю: шапку-то он надел? А шарф? Ромку в школу провожу, на кухню вернусь, замру и на тарелку, из которой он только что ел, смотрю… Так сложилось, что в бога давно не верю, а молитвы откуда-то сами появлялись. В окно высунусь и шепчу ему вслед какие-то глубинные, от предков, заклинания. Салфетку его использованную к себе прижму, прежде чем выбросить… Пока он рос, я изучила все про наркотики: какие бывают, как действуют, как их по школам распространяют. Собрал бы кто такой родительский комитет, чтобы этих дилеров отлавливать и сразу мочить – клянусь, я бы первая в него вступила. И все друзья его к нам – хоть чистенькие, воспитанные, хоть не очень – всегда пожалуйста. Исхитрялась как могла: то пиццу им, то лазанью. Они дверь в его комнату перед моим носом захлопнут – я и это проглатывала, не лезла. И все ради того, чтобы дома был… Когда сериалы западные пошли – я их тоже смотреть начала, чтобы хоть какая-то тема для разговора оставалась. Девки появились – да, не скрою, они мне не нравились… – я все равно изображала радушие: чаек-кофеек – как учеба – как ваша собачка? Да и какие сейчас девки? Пустышки. И женщины ли они вообще? Я имею в виду их ментальность. Я-то свою независимость выстрадала. Это мне так в жизни повезло. Но пока с мужем жила – все у меня было, как и положено нормальной женщине. И вставала раньше всех, чтобы завтрак приготовить, и обед всегда на плите, и пуговицу вовремя пришить, и простуду вылечить. При этом успевала учиться и работать. А у нынешних девок все только для себя. Отношения для них – всего лишь желаемый, но не обязательный атрибут существования. И думать самостоятельно им не нужно – все необходимые инструкции можно найти в модном журнале или интернете.

– Знаешь, не в девках дело… Это общая тенденция. Я ведь тоже последние годы пытаюсь жить для себя.

– Ну и что, счастливее стала?

– Счастливее вряд ли. Но как-то спокойнее стало…

– Ага, заметила. То-то тебя бросает из огня да в полымя. Кстати, ты уже заметно поправилась, по крайней мере на лицо.

– Завтра Вовка возвращается. Я решила, что все ему расскажу, а после пойду к твоей Потаповой.

– Удачи. А теперь сотри помаду и рот открой.