Текст книги "Сердце василиска"

Полина Флёр
Сердце василиска

Глава 1
Всем нужен василиск

– Не вертись! – сурово прикрикнул Дитер. – Заколдую!

Я испуганно замерла. Он василиск, он может. Обратит в камень, и буду стоять среди цветущих слив, красивая и вечно молодая. Идеальная натурщица!

Передвинув во рту длинный мундштук, Дитер усмехнулся и выдохнул вместе с дымом:

– Так-то лучше!

Я приняла надутый вид, но хватило меня только на несколько минут. Руки затекли держать белый бумажный зонтик. Полупрозрачный альтарский халатик, расшитый пионами и райскими птицами, так и норовил соскользнуть с плеч. Подпустив в голос слезу, я осторожно осведомилась:

– И тебе совсем-совсем не будет меня жалко?

– Будет, – ответил Дитер, тщательно размешивая голубую краску. – Но только немножко. Совсем. Капельку.

– Жестокий! – возмутилась я. – Разве камень обнимет так нежно, как это сделает живая женщина? Разве утешит, когда плохо? Разве поцелует? Разве родит наследника?

– Тебе мало одного чудовища? – выгнул бровь Дитер, одновременно касаясь кистью натянутого на подрамник холста.

– Мало! – с готовностью закивала я. – Хочу двоих… нет, пятерых маленьких чудовищ! И чтобы все были похожи на тебя!

– Какой ужас! – отозвался Дитер, театрально округляя глаза. – Пять маленьких надутых индюков! Тебе не кажется, что это перебор?

Я задумалась, постукивая ногтем по бамбуковой рукояти зонтика, наконец кивнула:

– И правда, не слишком ли много радости для тебя одного? Пусть дочки будут похожи на меня.

– Капризули с острыми язычками? – Дитер схватился за сердце. – Мне хватает одной!

– Фу, какой же гадкий у меня муж! – фыркнула я. – И почему ты так не любишь детей?

– Я просто не хочу передать свое проклятие, дорогая, – пояснил Дитер, снова переключаясь на картину. – Не хочу той судьбы, что была у меня. Эти косые взгляды… насмешки… презрение… вечный страх!

– Ты теперь можешь управлять силой, – возразила я. – Проклятие снято, нам нечего бояться!

– И все-таки я не уверен, – упрямо проговорил он, сосредотачиваясь на портрете и полностью спрятавшись за ним.

Дитер умел быть нежным и заботливым, когда хотел, но если ему что-то втемяшится в голову, пиши пропало – он становился непреклонен. Типичный характер типичного вояки, которого по-прежнему называли фессалийским чудовищем и боялись смотреть в лицо, особенно когда Дитер был без очков.

– Обещаю, – сквозь зубы продолжил он, нервно грызя мундштук, – скоро я обязательно разберусь с этим вопросом. Я отправил прошение в альтарский монастырь, и как только монахи-отшельники согласятся нас принять, мы узнаем наверняка.

Я вздохнула и опустила ресницы. Конечно, когда выходишь замуж за про́клятого генерала, всегда есть вероятность, что твои дети тоже переймут проклятие, и ни мне, ни мужу не хотелось рисковать. Но при мысли о том, что у меня будет ребенок от любимого мужчины, сердце замирало от счастья и я готова была ждать сколько угодно, лишь бы это однажды произошло.

– Ты веришь мне, пичужка? – спросил Дитер, на миг отрываясь от картины.

– Верю, – улыбнулась я, и генерал улыбнулся в ответ.

– Вот и хорошо. А сейчас дай мне спокойно дорисовать волосы!

– Голубой краской? – подозрительно полюбопытствовала я, глядя, как Дитер снова увлеченно заелозил кистью по холсту.

– Не нравится голубой цвет? – Он пожал плечами. – Я могу взять зеленый.

– Ты опять смеешься надо мной!

– Серьезен, как камень. И прекрати вертеться, иначе нарисую тебе красные уши.

– Только не красные уши! – возмущенно пискнула я и взмахнула зонтиком, сбив несколько цветков.

Белые лепестки закружились, осыпая меня как снегом.

– Спокойно, пичужка. Я художник, я так вижу. – Выдув дымную струйку, Дитер отодвинулся от холста, окинул его довольным взглядом и удовлетворенно заявил: – Ну вот, теперь почти готово. Можешь смотреть.

Я сразу отбросила зонт и, придерживая халатик, метнулась к портрету. До этого я видела его картины только в родовом замке герцогов Мейердорфских, наследником которых был мой муж, но при мне Дитер не рисовал. Лишь недавно удалось уговорить его вернуться к любимому хобби, и мне нравилось, каким умиротворенным и возвышенным становился он в такие моменты.

Оттолкнув Дитера плечом, я остановилась перед холстом и неверяще замерла.

– О Дитер! – тихо воскликнула я. – Это действительно талантливо…

Я восхищенно разглядывала собственный портрет, нарисованный нежными акриловыми красками. Дитер изобразил меня в виде альтарской аристократки, неспешно прогуливающейся в весеннем саду, когда солнце только восходит над вершинами гор и золотит облетающие цветы. Мое лицо на картине было немного белее обычного согласно альтарской моде, но тем лучше с фарфоровой кожей контрастировали рыжие волосы, уложенные в сложную многоярусную прическу и подсвеченные солнцем, и нежно-коралловые губы, уголки которых приподнялись в улыбке, достойной Моны Лизы.

– Глаза боятся, а руки делают, – многозначительно проговорил Дитер, глядя не на портрет, а на меня.

Я счастливо вздохнула и поцеловала его в щеку:

– Спасибо, дорогой…

– Нет-нет! – засмеялся он, притягивая меня к себе. – Этого мало! Такой превосходный портрет только из-под пера мастера достоин большего, чем поцелуй в щеку!

– То был задаток, – проворковала я, запуская ладони ему под рубашку. – А теперь – все остальное.

Дитер вытащил мундштук и ответил на поцелуй, обнимая меня властно и нежно, прижимая к себе, водя ладонями по обнаженным плечам, все ниже и ниже стягивая халатик. Я замурлыкала, тая от его ласки, глотая сладкое травяное дыхание, касаясь пальцами крепких, накачанных мышц. Дитер довольно вздохнул и оголил мои груди.

– И правда, – шепнул он прямо в губы, – может, не ждать никаких отшельников, а заняться наследником прямо сейчас?

– Я буду счастлива, мой господин! – ответила я на ломаном альтарском, прижимаясь к мужу всем телом, и тут в самый неподходящий момент хлопнула стеклянная дверь, ведущая из дома в наш уютный маленький садик.

– Ваше сиятельство! – услышала я голос адъютанта Ганса. – Вас там…

– Не видишь, придурок, я занят? – рыкнул генерал, оборачиваясь.

Я сразу же накинула на плечи халатик и выглянула из-за Дитера. Адъютант покраснел до самых корней волос, заплетенных в короткую косичку, отвел взгляд и добавил:

– И вам доброе утро, фрау Мэрион. Прошу прощения за вторжение, но…

– Отставить любезности! – рявкнул Дитер. – Ворвался, так говори!

– Не смел отвлекать, ваше сиятельство, – зачастил Ганс, – но в вашу резиденцию только что прибыл альтарский министр и требует аудиенции!

– Вот как, – спокойно произнес мой генерал, на лице не дрогнул ни один мускул, зато в серых глазах вспыхнули опасные золотые искры. – По какому вопросу аудиенция?

– Не могу знать! – с готовностью сообщил Ганс.

– Раз не можешь, так ступай! – бросил Дитер и снова повернулся ко мне, оглаживая спину: – На чем мы закончили, птичка? Ах да… наследник!

Я тепло взглянула на мужа, но уже понимала, что момент упущен, и просто так Ганс не уйдет. Адъютант был вроде лесного клеща: если вцепится – не отпустит.

– Господин министр сказал, он прибыл по поручению его императорского величества! – на одном дыхании выпалил Ганс.

– Альтарского величества? – уточнил Дитер, рассеянно поглаживая меня по плечам.

– Ясное дело, не фессалийского, – во все зубы улыбнулся адъютант, и я подхватила его ухмылку.

Память о фессалийском короле Максимилиане осталась, скажу честно, нерадостная. Да и могло ли быть иначе, если этот человек шантажировал меня саму, держал в темнице моего мужа и откровенно использовал его в качестве ручного монстра?

– Все равно, – отрезал Дитер. – Передай, что я в отставке. У меня куча незаконченных дел: дописать портрет жены, выпить утреннюю чашку чая, выгулять пса, а еще…

– Ваше сиятельство! – крикнул Ганс, нарушив субординацию, что позволял себе не часто. – С господином министром прибыл господин Ю Шэн-Ли!

Я ожидала, что имя друга вызовет у Дитера интерес, но упрямец только пожал плечами:

– Шэн войдет в наше положение, он подождет.

Лицо Ганса перекосило отчаяние, я вздохнула и, взяв Дитера за руку, мягко произнесла:

– Дорогой, мне тоже жаль, что нас прервали в такой важный момент, но, возможно, у твоего друга и господина министра действительно срочное дело.

– Важнее чая и пса? – нахмурился Дитер.

– Совсем немножко! – Я привстала на цыпочки и чмокнула его в гладко выбритую щеку. – Но ты нужен им.

– Я нужен всем, – скривился генерал, обеими ладонями пригладил свои черные как смоль волосы, привычно тронул седую прядку, оставленную древней магией, и повернулся к адъютанту: – Твоя взяла. Приглашай господ в приемную, я скоро буду. – Подумал, прижал меня к себе и добавил: – Мы скоро будем.

– Мы? – переспросила я.

– Да, моя генеральша, ты идешь со мной, – усмехнулся Дитер и, поцеловав в висок, шепнул на ухо: – Не забудь свой родовой кулон, посмотрим, что на уме у этого министра.

Я понимающе кивнула: кулон-оберег с духом Белого Дракона часто превращался в барометр, нагреваясь в случае опасности, и я понемногу училась управлять его магией, подмечая, врет человек или говорит правду, пришел с дурными намерениями или принес радостную весть.

– Скоро буду, – пообещала я и ответно поцеловала Дитера в краешек губ.

Мой будуар располагался на втором этаже южного крыла нашего уютного особняка, притаившегося в долине провинции Фенг между холмами. В распахнутое окно время от времени задувал легкий утренний ветерок, парусами вздымая занавески, щебетала в клетке канарейка, над головой покачивались яркие бумажные фонарики. Я потянула за витой шнурок, и в глубине дома раздался мелодичный звон.

Распахнув платяной шкаф, я стала разбирать наряды, среди которых были и фессалийские платья, по приказу Дитера доставленные из его родового замка, и альтарские ханьфу, напоминающие длиннополые халаты из атласа или шелка, расшитые драгоценностями и золотом. Признаться, в последнее время я отдавала предпочтение местной моде: выглядели наряды торжественно и красиво, а самое главное – здесь не были приняты корсеты, которые сдавливали ребра и мешали дышать.

– Да, госпожа? Вызывали, фрау? – наперебой прочирикали мои девочки, Жюли и Гретхен.

Обе темноволосые и круглолицые, они походили на сестренок, только Жюли была поживее, а Гретхен – посерьезнее.

– Нужно одеться к встрече с министром, – выпалила я, пихая им в руки облюбованное мной ханьфу нежно-кремового оттенка с серебряным шитьем и алой оторочкой.

Пока Жюли помогала с одеждой, Гретхен расчесала волосы и ловко уложила волнами, заколов резными шпильками из кости буйвола; я меж тем проверила, застегнута ли цепочка, и потрогала черный кулон – раньше он был прозрачно-белым, выполненным из лунного камня, пока не вобрал в себя древнее проклятие. Жюли говорила, что в нем теперь соединились духи Белого Дракона моего рода Адлер-Кёне и Черного Дракона рода Мейердорфов. Несмотря на то что теперь кулон стал непрозрачным как уголь, силу он не утратил, и мне почему-то казалось, что эта сила проявится однажды в совершенно новом, неожиданном для меня ключе.

– Вам хоть сейчас в императорский дворец, фрау! – удовлетворенно заметила Жюли, оглядывая результаты своих трудов.

– Довольно с меня дворцов! – фыркнула я и подмигнула Гретхен. Уж кому, как не бывшей служанке фессалийской королевы, знать, что в некоторых дворцах ложками уксус черпают, а вовсе не мед. – Нам с Дитером и тут хорошо.

– Хорошо-то хорошо, – с осторожностью возразила Жюли. – Только Ганс говорил, что его сиятельству жить спокойно не дадут. И, как видите, оказался прав.

Я слегка нахмурилась, понимая, что девушка права. Сколько времени прошло с тех пор, как мы сбежали из Фессалии и получили убежище в Альтаре? Без малого три недели. Ну а теперь всем снова понадобился василиск.

Вздохнув, я сунула ноги в туфли с открытой пяткой и слегка загнутыми носками, расшитыми серебряными узорами.

Поддерживая подол, чинно спустилась с лестницы, держа голову прямо, будто родилась альтарской аристократкой, и никому было невдомек, что на самом деле я родилась не в Альтаре и не в Фессалии, а в России, в обычном провинциальном городе, и звали меня тоже обычно – Маша, а вовсе не…

– Госпожа Мэрион фон Мейердорф-Кёне! – пафосно возвестил наш пожилой лакей и почтительно поклонился, пропуская меня в приемную.

Она была оформлена в светло-коричневых тонах, в воздухе витал ненавязчивый запах жасмина, едва слышно звучала традиционная альтарская музыка, навевая мысли о покое и расслабленности. Мужчины сидели на расстеленных циновках и передавали друг другу коробочку, наполненную чайными листьями, вдыхали аромат и важно качали головами. Услышав голос лакея, Дитер поднял голову, и я вздрогнула, наколовшись на острый взгляд. Сознание слегка поплыло, лакей сглотнул и спиной вжался в дверной наличник. Мой агатовый кулон кольнул шею, и я ощутила страх нашего пожилого слуги. Но сияние в золотых глазах Дитера исчезло так же быстро, как появилось, и он важно произнес:

– Чайная церемония не терпит суеты, Бруно. Настаиваю отныне не тревожить нас до окончания переговоров.

Лакей вновь склонился и поспешно закрыл за собой дверь. По губам Дитера скользнула улыбка, и он похлопал ладонью рядом с собой:

– Мэрион! Присоединяйся, дорогая. – Тут он повернулся к пожилому альтарцу с тонкими висячими усиками и сложил ладони на груди: – Счастлив представить свою супругу, господин Ван Менг-Ли.

Я повторила его жест, слегка поклонилась и произнесла по-альтарски с акцентом:

– Пусть солнце освещает ваш дом.

Сидевший рядом с Дитером его давний друг, альтарский посол Ю Шэн-Ли, удивленно спросил:

– Как вы успели выучить язык за такой короткий срок? Какая-то магия? Или врожденные способности?

– У Мэрион много талантов, – горделиво похвастался Дитер.

Я стыдливо промолчала, потому что мне действительно помогла магия Белого и Черного Драконов, соединившихся в моем кулоне-обереге. Скинув туфли, я села рядом с мужем, приняла из его рук круглую коробочку с листовым чаем и ощутила свежий аромат.

– Пусть этот напиток наполнит нас силой и гармонией, – проговорил Дитер и принялся лить воду в глиняный заварочный чайник. – А помыслы будут чисты, как эта вода.

– Гармония понадобится, господин Ди-Тер, – заметил пожилой альтарец Ван Менг-Ли. Наверное, это и был министр, который настойчиво добивался аудиенции у моего мужа. – В мире неспокойно.

– Даже в большую бурю есть время для тихого ветра, – миролюбиво отозвался Ю Шэн-Ли, подмигивая мне узким черным глазом. – Для того мы и прибыли сюда, чтобы отгородиться от бури и поразмышлять в тишине.

– И сделали абсолютно верно, – подхватил Дитер, серебряной ложкой снимая образовавшиеся на поверхности пузырьки и всплывшие чайные листья. – Весенний ветер очистит мир от сора и принесет дыхание свежести. Не зря я пригласил на эту встречу свою супругу как олицетворение этого прекрасного времени года.

Теперь оба альтарца с интересом глянули на меня и почти синхронно поклонились.

– Император Солнца, Золотоликий Ли Вэй-Дин, приглашает вас во дворец, господин Ди-Тер, – мягко произнес Ван Менг-Ли, принимая из рук моего мужа чашку с напитком.

Прикрыв веки, он втянул носом аромат и издал долгое удовлетворенное: «А-ах!»

– Зачем я понадобился Золотоликому? – нахмурился Дитер.

Пригубив из чашки, министр причмокнул губами, что в Фессалии выглядело бы моветоном, но в Альтаре считалось знаком высшего расположения, и ответил:

– Вы уже три недели гостите в империи Солнца, господин Ди-Тер, но еще ни разу не выказали его императорскому величеству почтения и благодарности.

Я внутренне сжалась и ощутила, как кулон кольнул шею. Придвинувшись к мужу, взяла его за руку, переводя взгляд с министра на Ю Шэн-Ли, который притворился, будто очень увлечен чаем.

– Я послал императору в благодарность трех лучших породистых скакунов из своей коллекции! – холодно отчеканил Дитер, сжимая мою ладонь. – И не посчитал нужным отвлекать Золотоликого от важных государственных забот.

– Его императорское величество благодарит за щедрый дар, – слегка поклонился Ван Менг-Ли. – Но желал бы видеть вас и вашу супругу у себя на приеме в честь летнего солнцестояния.

– Он врет, – одними губами по-фессалийски произнесла я.

Кулон слегка обжигал кожу, как нагретый на солнце камень. Не знаю, услышал и понял ли мои слова министр, но Ю Шэн-Ли дернул бровью и покосился на меня поверх чашки.

– Мы с супругой польщены приглашением, господин министр, – сказал Дитер, поглаживая мои пальцы. – Но что-то подсказывает – это не единственная причина, по которой меня хочет видеть император.

Ван Менг-Ли отставил чашку. По его гладкому лицу с легкими морщинами вокруг глаз нельзя было сказать, возмущен он или огорчен словами фессалийского генерала. Наш альтарский друг слегка дернул головой и поджал губы, словно осуждая, но Дитер и ухом не повел.

– Признайтесь, – продолжил он, – все дело в конфликте между Фессалией и Кентарией из-за посла, в убийстве которого сначала обвиняли меня.

Ю Шэн-Ли поперхнулся, но чинно отставил чашку и промокнул рот салфеткой.

– Вы прямолинейны, как полет стрелы, мой друг, – осторожно заметил он.

– И так же точно бью в цель, – кивнул Дитер, в глазах заклубилась золотая мгла.

Министр вздрогнул и тотчас опустил лицо. Его подбородок задрожал, и длинные усы качнулись, как шнурки.

– Положение крайне щекотливое, господин Ди-Тер, – забормотал он, пощипывая один из «шнурков». – Назревает война. Фессалийский король желает заручиться поддержкой нашей страны как союзника.

– И просит выдать меня? – усмехнулся Дитер.

– О, нет-нет! – замахал руками министр, словно отгоняя бабочек, проникших сквозь приоткрытое окно. – Об этом не было и речи!

Дитер испытующе посмотрел на меня, будто спрашивая: «Врет?»

Я сжала его пальцы и слегка наклонила голову: «Врет».

Дитер вздохнул и отхлебнул ароматного чая, однако я чувствовала, как напряжены его мускулы. Эта встреча все меньше походила на чайную церемонию и все больше – на пикировку двух хитрецов. Кто кого перехитрит? Хотелось бы поставить на Дитера. После того как генерала едва не казнили по приказу фессалийской монаршей четы, мне не хотелось снова потерять его.

– Допустим, – тем временем проговорил Дитер. – А что насчет войны? Кентарийский вождь уже выдвинул ультиматум?

– Еще нет, – вступил в разговор Ю Шэн-Ли, который до этого предпочитал отмалчиваться, предоставив первое слово старшему по возрасту и чину. – Но война стоит на пороге. Ею пропитался воздух, ею пахнут пожары на приграничных землях, о ней шепчут крестьяне, когда видят кентарийские отряды, топчущие посевы…

– Я бы не стал нагнетать, господин посол, – оборвал его министр и окончательно отставил чашку. – Вы правы в одном: мы должны защитить свои земли наравне с Фессалией. И просим в этом поддержки у господина Ди-Тера.

– Но я в отставке, – напомнил мой муж.

– Знаем.

– И в провинции Фенг хорошо и спокойно.

– До поры до времени, господин Ди-Тер.

– Просит не фессалийский король, мой друг, – тихо произнес Ю Шэн-Ли. – И не только император Альтара. Просят честные граждане моей родины. Прошу и я…

Вздохнув, я сжала в кулаке кулон. Он запульсировал, как живой сгусток, магия потекла, обволакивая теплом. Ю Шэн-Ли говорил правду. Он никогда не лгал. А вот министр явно сидел как на иголках. Что-то скрывал или недоговаривал?

– Мне думается, вы раскрыли не все, – по-альтарски сказала я.

Ван Менг-Ли вскинул голову и процедил сквозь зубы:

– Я сказал достаточно, юная госпожа.

Хотя явно собирался выдать другое: «Не женщинам лезть в дела мужчин!»

Вот уж дудки! Пока альтарцы – гости в нашей резиденции, здесь действуют другие правила.

– Говорите смело, господин Ван Менг-Ли, – поддержал меня Дитер. – Моя супруга достаточно образованна и сведуща в государственных делах и может дать ценный совет.

Альтарцы переглянулись.

– Вы можете сказать, господин министр, – произнес Ю Шэн-Ли. – Я ручаюсь за своих друзей. Это останется в тайне.

Министр крякнул, почесал переносицу, закатил глаза и пошлепал губами, видимо, шепча обращение к местным духам. Дитер молчал, просверливая гостей тяжелым взглядом. Молчала и я, гадая, что такого может случиться на приеме у императора и что хотели утаить альтарцы? Самое дурное, что я могла представить, – это встреча с фессалийским королем и его супругой, которую, я надеялась, король сослал если не на каторгу, то на далекие острова, докуда не доплывет ни один корабль и не доберется ни один ее любовник, в том числе и кентарийский вождь. Да и кому нужна такая любовница с наполовину окаменевшим лицом?

Я поежилась, вспомнив полную ненависти фессалийскую королеву, и понадеялась, что теперь это в прошлом.

– Вы, господин Ди-Тер, – наконец заговорил Ван Менг– Ли, – будете не единственным военным советником, приглашенным на императорский прием. Вместе с вами Золотоликий пригласил лучших воинов Альтара, начиная от высшего командного состава и заканчивая подающими надежду капитанами.

Уголек-кулон обжег снова. Я со значением глянула на мужа. Тот нахмурился:

– Продолжайте, господин министр. Это ведь не все.

– Скажите ему, – мягко посоветовал Ю Шэн-Ли, медленно покачивая головой и улыбаясь одним уголком рта. – Мой друг не отступится, пока не узнает.

Министр снова закатил глаза, очертил над головой круг, совершая охранный ритуал, и выдал на одном дыхании:

– Еще Золотоликий пригласил на прием Оракула, Тысячеглазую и Всевидящую госпожу О Мин-Чжу.

Имя пронеслось по комнате дуновением сквозняка. Я поежилась и плотнее запахнула полы ханьфу. И увидела, как бледнеет мой муж.

– Прекрасно, – сквозь стиснутые зубы процедил он. – Просто превосходно! В преддверии войны его императорское величество не довольствуется советом воинов, а полагается на пророчества колдунов? – Он нервно ухмыльнулся. – Так, может, сразу позвать шарлатанов со всей империи? Ясновидящих, гадалок, прорицателей, чернокнижников всех мастей?

– Госпожа Оракул – не шарлатан, – не согласился Ю Шэн-Ли, и его голос приобрел тяжелые металлические нотки. – Она – мать-основательница горного монастыря на плато Ленг, где растет священное дерево гиш, подпирающее кроной небесный свод и дарующее нектар, столь необходимый в магических ритуалах. Однажды он помог и вам, мои друзья.

Альтарец поклонился, и я вспомнила, как он привез мне зелье подчинения, с помощью которого я смогла освободить Дитера из заточения и раскрыть предательство фессалийской королевы.

Я прижала ладонь к груди, усмиряя пустившееся вскачь сердце.

– Дитер, – слабо позвала я, но муж не услышал.

– Нет, – твердо сказал он. – Я в отставке. Прошу меня простить, господа.

Ю Шэн-Ли цокнул языком, пожилой министр сощурил глаза до темных прорезей на желтоватом, как пергамент, лице.

– Дитер! – позвала я громче и потянула мужа за рукав. – Нам надо поговорить.

– Поговорим потом, пичужка, – механически отозвался генерал.

Я в отчаянии прикусила губу. Ну как он не понимает!

– Давай выйдем, прошу тебя! – взмолилась я по-фессалийски. – Это важно!

Он все же повернул ко мне строгое лицо с прямым носом и упрямо сжатыми точеными губами. В зрачках закручивались золотые спирали, отчего я почувствовала легкое головокружение и вцепилась в спасительный кулон. Заметив мой жест, Дитер расслабился, и золотое свечение слега померкло.

– Хорошо, – кивнул он. Повернулся к альтарцам и слегка поклонился: – Прошу меня простить, нужно посоветоваться с супругой. Дайте нам несколько минут.

– Пусть духи укажут вам правильный путь! – пожелал наш друг Ю Шэн-Ли, а министр разрешающе махнул рукой.

Едва мы вышли за дверь, как я набросилась на Дитера:

– Ну как ты не понимаешь?! Это же такой шанс!

– Какой? – холодно спросил генерал, буравя меня колким взглядом. – Шанс снова стать марионеткой в чужих руках? Я наелся этого за долгие годы, поверь.

– Знаю, мой дорогой! Знаю! – жарко заговорила я, прижимаясь к нему всем телом. – Я боюсь за тебя, страшно боюсь! И не хочу тебя потерять снова!

– И я не хочу, моя пичужка. – Дитер обнял меня в ответ и поцеловал в макушку. – Ну что ты вся дрожишь, милая? Собственная сила теперь в моих руках, меня не напугать простым зеркалом. Я всегда буду рядом, буду защищать тебя и только ради нас с тобой намереваюсь остаться в резиденции… Разве ты не желаешь того же?

– Желаю! – прошептала я, обвивая его шею и заглядывая в лицо. Его зрачки дрожали, как темные озера, в глубине которых вспыхивали золотые огни. – Но еще больше я желаю знать, будет ли у нас ребенок…

Дитер замер, сжав меня в объятиях. Его сердце глухо билось в грудной клетке, брови хмурились, между ними то появлялась, то исчезала глубокая складка.

– Я не доверяю оракулам и магам, – сказал он спустя минуту, тщательно подбирая слова. – С тех пор как мой отец, герцог Мейердорфский, отравил мою мать магическим зельем и обрек меня на пожизненные муки, я совершенно не жажду связываться с магией.

– Оракул – основательница монастыря, – напомнила я. – И разве ты сам не отправил прошение монахам-отшельникам на священное горное плато Ленг?

– Отправил, милая, – вздохнул Дитер. – Но не думал, что ответ придет так скоро…

– Видишь, это знак! – возликовала я, уже чувствуя, что понемногу пробиваю защитный панцирь генерала. – Если гора не идет к супругам Мейердорфским, то супруги Мейердорфские идут к горе!

– Не споткнуться бы по дороге, – проворчал Дитер и поцеловал меня в висок.

– Пока ты рядом, мне ничего не страшно. – Я поймала губами его теплые губы.

Дыхание Дитера пахло чайной свежестью, тепло разливалось между нами, и я снова растворилась в его сильных руках, в его поцелуе, в его ауре, дурманящей и немного опасной.

– Я генерал и привык побеждать на поле брани, – прошептал Дитер, лаская мой живот. – Но всегда проигрываю на поле любви и готов сдаться в плен красивой женщине.

– Любой женщине? – протянула я, на миг отрываясь от поцелуя и глядя в глаза василиска, как в открытый огонь. – Однако, какой вы ловелас!

– Увы, женатый ловелас! – засмеялся Дитер.

– Жалеете? – вскинула я брови, запуская ладонь под его китель и поглаживая мускулы.

– Весьма.

– О чем же?

– Что не могу сделать свою жену счастливой, – усмехнулся Дитер и снова привлек меня к себе.

Я замерла, уткнув лицо в его грудь, вдыхая родной запах и тая от накатившей нежности.

– Ты обязательно сделаешь, Дитер, – прошептала я. – У нас все будет замечательно, я знаю.

– Верю, пичужка, – не стал спорить он. – Ведь ты – моя Звездная Роза, упавшая с неба. А небожителям всегда виднее, как лучше устроить земные дела. – Поцеловав меня, Дитер игриво хлопнул по мягкому месту: – Теперь беги собираться. Завтра мы отправимся в альтарскую столицу.