Текст книги "Нравственно-аскетические творения"

116. Затем он посещает патриарха, разумею Никифора, сподвижника и друга, жившего в своем монастыре, который находился близ пролива[483]483
  Фракийского Босфора. Свт. Никифор I находился здесь с 815 г. в ссылке. – Ред.


[Закрыть]. Почитая встречу с ним высочайшим наслаждением, он всецело прилепляется к нему, выражая неизреченными словами свое расположение к нему и вознаграждая прежнее разделение настоящим соединением. Достаточно насладившись желаемым, он хотел посетить и прочих, чтобы сеять добродетель; и пока оставив его, вопреки его желанию, на короткое время, он приходит в так называемые Крискентиевы места. Здесь собралось к нему много монахов и мирян, и он занят был тем, что каждому подавал полезное и обращал к ним свою речь, обильно изливающую Божественное.

117. В то время вместе со всеми ними пришел к великому и славный Петр[484]484
  Преп. Петр Атройский (773–837; по другим данным, 802–806). Подвизался в районе горы Олимп в Малой Азии. Славился крайним подвижничеством. Память в Православной Церкви – 13/27 сентября. – Ред.


[Закрыть], несравненный по добродетели, чтобы побеседовать с ним о многом, а также о тех, которые распространяли о [Петре] худую молву, порицая его жизнь и понося его деяния. Ибо были такие, которые злословили этого мужа за то, что он вел высокую жизнь и явил немало знамений. Спросив его отдельно по каждому из пунктов [обвинения] и найдя, что он во всем мыслит правильно и еще более выдается добродетелью, благодаря которой и получил благодать, отец говорит ему: «Послушайся меня, измени немного этот странный образ жизни и [откажись] от совершенного невкушения [хлеба и вина]; лучше избери подобный другим образ жизни, который соединяет с полезным и удобное; употребляй в пищу наравне со всеми хлеб, иногда вино и прочие яства, сколько следует, чтобы казаться вкушающим их, легко избежать тщеславия воздержанием от пищи, заставить молчать злословящих твою жизнь и самому ни в чем не быть уловленным. Кроме того, так как ты между прочим имеешь обычай еще ходить босым, то, по моему мнению, это вовсе не нужное дело, потому что лучше обувать ноги и сохранять их невредимыми в зимнее время». Такой полезный совет он дал ему, а тем, в свою очередь, которые клеветали на него, сделал увещание в надлежащих словах, чтобы они не хулили такого мужа и не навлекали на себя осуждения, замышляя что-либо против него, а лучше бы – хвалили и изумлялись по справедливости столь великим деяниям его.

118. [Col. 221] Когда он встретился с избранным из епископов, тогда сообща друг с другом и вместе с патриархом составляют совещание и решаются отправиться к держащему скипетр и доложить о своих просьбах, именно о том, чтобы им были возвращены их церкви и владеющие ими еретики изгнаны. Лично излагая все императору, как они насильственно были изгнаны предшествовавшим императором и как бесстыдно оскорблялись божественные иконы, коих почитание ведется исстари, излагая кроме этого и другое, что требовалось, ясно и обстоятельно, они, не ведая того, говорили глухому и держали свои речи перед неразумным. Ибо он, будучи до этого времени совершенно несведущим в Божественном слове, был неспособен ни понимать, что они говорили, ни даже мало-мальски внимать им. И в самом деле, как [мог понять] ни сам по себе не знавший ничего лучшего, ни другим не наученный? Поэтому на длинную речь отцов, говоривших о вере, он, неразумный, ответил им только следующее: «Хотя и хороши ваши слова, но неприемлемы для меня, который доныне не чтил иконы и не поклонялся им. Поэтому мне следует оставаться таким, каким был, а вам также оставаться при своем и следовать своему учению, ибо никому из вас я не возбраню поступать так. Впрочем, я отнюдь не хочу, чтобы вы воздвигали икону в столице, но вдали от нее и вне, где пожелаете». После этого отцы, убедившись в его неразумии, тотчас удалились из Византия; преподобный возвратился в Крискентиевы места и там проходил с учениками поприще аскетической жизни.

119. Между тем немного спустя известный Фома поднимает восстание против ромеев[485]485
  Ромеями (т. е. римлянами) называли себя византийцы. Восстание самозванца Фомы произошло в 821–823 гг. Этот Фома выдавал себя за Константина VI, спасшегося и избегшего ослепления. Благодаря вмешательству болгарского хана восстание было подавлено и Фома казнен. – Ред.


[Закрыть], завоевывая и опустошая все, чтобы захватить себе власть. Из боязни быть плененными вне столицы все устремились сюда, одни добровольно, другие побуждаемые иными. Тогда вместе со всеми пришел в нее и божественный отец и пребывал в ней до тех пор, пока не окончилось возникшее восстание и разделение власти. Но когда войска Фомы были разбиты и тот попал в плен к императору, он опять выходит из столицы и не возвращается в Крискентиевы места, а избирает местом жительства полуостров св. Трифона подле Акрита[486]486
  Мыс Акрит при Астакенском заливе, на северо-западе.


[Закрыть]. Отсюда он часто посещал патриарха, беседовал с ним о потребностях времени и больше и больше укреплял любовь, равно как тот отвечал на любовь подобным же и во многом проявлял свое душевное расположение к нему.

120. Однажды, желая показать силу своей любви, он в присутствии многих епископов изрек различные похвалы преподобному; рассказал, какие страдания он претерпел, превосходя в этом всех, и перечислил его ссылки, заключения под стражей и всякие другие телесные мучения. [Col. 224] А когда им надлежало вкусить пищу и принять участие в одной трапезе, то патриарх в присутствии отца посадил всех прочих ниже себя и предоставил им занять места после него, одного только преподобного на одном с собой седалище удостоил быть своим сотрапезником. Ибо, говорит, «в моих глазах этот дивный достоин уважения и заслуживает всякой чести, и всё, что бы кто ни делал ему, никогда не воздаст вполне по его заслугам вследствие превосходной его добродетели и несравненного смирения; и если кто предложит ему всю возможную в людях честь, никогда не поколеблет его скромности и не убедит отказаться от смиренного о себе мнения. Поэтому-то он и должен быть самым почетным среди присутствующих и более всех отличен любовью». Столько почтения, столько расположения и любви имел патриарх к великому. Так и все уступали ему первенство, считая для себя великим даже занимать место после него. Да исчезнет зависть, всегда негодующая на добрых и всегда преследующая хулами лучших! Да молчит язык, говорящий пустой вздор и бесстыдно произносящий небывалое! Ибо кто, видя [взаимное] благорасположение и единодушие этих мужей и их тесный союз между собою, не посмеется над сплетниками, желающими извращать дела столь очевидные и омрачать и искажать истину, сияющую подобно солнцу, как бы не зная, где скрыть свои [недостатки] или чем иначе отличиться, если не нападать на других? Но пусть они остаются такими, каковы есть; а мы, во всех случаях предпочитавшие истину, и теперь будем лучше держаться ее; полагаясь на нее, мы изложили как должно деяния отцов и показали самыми делами чистоту и искренность их [взаимного] благорасположения.

121. Но время призывает нас к кончине блаженного; приступить к ней слово отказывается, однако приступим, хотя повесть и печальна. Итак, живший не чем иным, как будущими надеждами, и всегда имея об этом попечение, он желал смерти. Но имея такое желание и всецело принадлежа будущему, он и в последние дни не хотел, хотя бы немного, удержать язык свой или видеть его совершенно праздным, а старался всех приходящих к нему пользовать своими словами, предлагая то, что должно было принести пользу, и давая напутственные приветствия; далеко же отстоящим заменял беседу рукой и чернилами, поручая их Богу и моля о спасении души. Ибо великий старался никого не оставить обойденным, но всем уделить свои заботы; это он считал важным и действительно имел попечение обо всех.

122. Когда распространилась весть о [скорой] его кончине, то можно было видеть бесчисленное множество стекающихся к нему, одних – приходящих из столицы, других – собравшихся из окрестных мест, иных – из иных мест. [Col. 225] При этом не оставались в стороне весьма многие из архиереев; также предстоятели монастырей и находившиеся под их управлением монахи все вместе поспешно стекались сюда, чтобы послушать беседу отца, или насладиться его огласительным поучением, или видеть умирающего, или, наконец, в чем-либо [горе или болезни] получить облегчение своим прибытием, так как считали величайшей пользой для себя даже и одно только присутствие возле него. Ибо дивный был приятен в слове, еще более, приятен в нравах и весьма ласков в обращении с другими, будучи честен нравом, тих, сострадателен, кроток, негневлив, смирен и имея все другое, чем только богат человек Божий.

123. Итак, поживши шестьдесят семь лет, он около начала ноября месяца[487]487
  826 г.


[Закрыть] впадает в тяжкую болезнь, которая усилила в нем страдания желудка и, совсем приковав к постели, сделала его похожим почти на мертвеца. Но он, страдая таким недугом и весь исполненный болей, тем не менее всецело сосредоточивал свое внимание на учениках, так что когда ему сделалось несколько легче и он чуть-чуть оправился, сейчас же [принялся за] устное слово и опять [за] обычное наставление. Впрочем, так как язык его, иссохший от лихорадочного жара, плохо служил ему, с трудом и слабо произнося даже немногие слова, то он, диктуя одному из писцов слова беседы, чрез него передает прочим свое наставление. Это поучение его начинается так.

124. «Братья и отцы! Я был слаб и опять укрепился вашими молитвами. Вы знаете, как я был одержим смятением и жаром, даже не будучи в состоянии владеть собой. Но доколе будем мы возвращаться к этому опять? Наступит же, конечно, смерть, разлучая меня с вами и унося к небесному». Дальнейшие слова поучения желающий найдет в «Оглашениях» отца[488]488
  В «Малом оглашении» поучение 31.


[Закрыть].

125. После того как было окончено настоящее огласительное поучение, тотчас болезнь оставила его, он почувствовал во всем облегчение, пошел собственными ногами и совершил в воскресный день Божественную службу, ради которой Бог даровал ему еще больше здоровья, чтобы он мог благовременно принести [литургическую] Жертву.

126. После этого побеседовав, о чем прилично, с присутствовавшими отцами и прочими и приняв участие вместе с ними в трапезе, он опять слег в постель и призывает эконома; это был Навкратий, который после него принял настоятельство. [Col. 228] Сообщив ему обо всем, он много наставлял его, как быть искусным в управлении всеми братьями. Потом спрашивает его и о том, о чем особенно желал узнать. «Не забыто ли, – говорит, – отец и брат, что-либо из наших обязанностей? Не опустили ли или не пренебрегли мы чем-либо из своего долга по нашему нерадению и лени? Не погубили ли мы спасение окружающих нас, презрев пользу тех мер, от которых они должны бы соделаться лучшими? Ибо у меня вся душа мучится и трепещет, помышляя о том, как она даст отчет о каждом и какой ответ будет ей достаточен на таковом судилище, пред коим и предстать только – страшно и невыносимо».

127. После такой беседы с Навкратием на следующий день, именно 6 ноября, в который совершается память исповедника Павла[489]489
  Св. Павел «занимал Константинопольскую кафедру в первой половине IV века. Будучи по своим убеждениям строго православным, он вел непримиримую борьбу с арианством и способствовал утверждению церковного учения о единосущии Сына с Отцом» (Гроссу. Преп. Феодор Студит. С. 257). – Ред.


[Закрыть], он опять приходит в церковь, чтобы совершить Божественную службу и преподать поучение братиям. По наступлении же вечера, воздав вместе с ними обычные песнопения Богу, он один входит в келлию и беседует наедине [с Богом] мало языком, [больше же] мыслью. И вот глубокой ночью опять нападает на него припадок болезни и он чувствует более тяжкие страдания, чем прежде. Не будучи в силах переносить боли, он зовет спавшего пред келлией и сообщает ему о своих муках. И когда тот от избытка печали вдруг громко и в сильном волнении вскрикнул, сбегается множество учеников в слезах и с рыданиями, ибо думали, что отец уже скончался в этот час. В продолжение, таким образом, двух дней, терзаемый страданием и зная, что скоро наступит его кончина, он, тронутый разлукой с присутствующими и проливая слезы, объявляет ученикам свои предсмертные заветы.

128. «Отцы мои и братья, – говорит он, – уже настает, как видите, конец моей жизни, которого я сам по себе всегда ждал; ибо это – общая чаша всех, хотя одни пьют ее скорее, другие дольше. Так как мы вступили в жизнь, то, конечно, примем и конец жизни, потому что Благий устроил так, чтобы имеющие участие в жизни имели участие и в смерти. В свою очередь и мне надлежит идти тем же самым путем, как прочие, и отойти туда, где вечная жизнь, и более – где мой Владыка и Господь, Коего возлюбила душа моя, Коего пожелал я в сердце, Коего я нарекся рабом, хотя пренебрег служением Ему, и Коему я вверил всю свою жизнь. Вы же, возлюбленные чада, пребывайте верными моим словам, сохраняя, что приняли, и соблюдая невредимыми свою жизнь и веру. Ибо вам необходимо то и другое, если вы хотите отличиться тем и другим. Вы, конечно, знаете, что я никогда не уклонялся от того, чтобы возвещать вам истину, но свидетельствовал должное всем и сообща, и порознь; это, молю я, и да сохранится непоколебимым в ваших мыслях. [Col. 229] И также обещаю вам, что если я, убогий, приобрету в день Господень какое-либо дерзновение, то не перестану просить и молиться за вас, чтобы вы совершенствовались и монастырь ваш все больше возрастал, принимая одного за другим от вас и приводя к Спасителю – Богу». Сказав это ученикам, отец в заключение говорит следующее: «Приветствуйте от нас отсутствующих отцов; скажите также приличное приветствие архиереям и иереям, коих здесь нет; передайте от нас последний привет повсюду находящимся братиям и всем другим, кои соблюли исповедание». Спрошенный божественным Навкратием относительно монахов и мирян, бывших под епитимией, он отвечал: «Бог простит всех, и никому да не вменятся грехопадениия».

129. В таком состоянии он провел два других дня, благословляя приходящих и осеняя крестным знамением, ибо многие стекались к нему во всякий час, иные приходя из других мест и вновь прибывающие сменяя собою отходящих. Когда же настал воскресный день, в который совершалась и память великомученика Мины[490]490
  Память великомученика Мины Котуанского (Фригийского) совершается 11 ноября. – Ред.


[Закрыть], именно одиннадцатый день месяца, он почувствовал, что спустя немного уже должен расстаться с жизнью. Поэтому приказывает совершить обычное славословие; потом причащается Божественных Таин, чтобы в Причастии иметь напутствие и радость для души[491]491
  В Ватиканском кодексе добавлено: «и по обычаю помазав свои члены».


[Закрыть]. Вслед за тем повелевает ученикам зажечь свечи и начать песнопения на исход души. Став кругом, они запели: «Блажени непорочный», и в то время как пели: во век не забуду оправданий Твоих, яко в них оживил мя еси (Пс. 118:1, 93), он предал душу, оставив земное и перешедши к небесному блаженству. И прилагается к преподобным преподобный, к иереям иерей, к мученикам мученик, к проповедникам великий глас, огласивший почти всю вселенную, к исповедникам – славный исповедничеством и преимущественно получивший это имя. Всесвященное тело его, с неизреченной честью перенесенное на остров Принкипо[492]492
  Близ Константинополя, в Мраморном море, недалеко от побережья Малой Азии. – Ред.


[Закрыть], с трудом полагается в гроб, так как собравшийся народ долго препятствовал погребению.

130. Но ты, святейший отец, так живший и преставившийся, ныне на небесах принимаешь воздаяния, предстоя великому Свету и освещаясь лучами блаженной и начальной Троицы пресветло и пречисто, всецело воспринимая умом все сияние Божества и обоживаясь соединением с Ним. [Col. 232] Помни же и о пастве твоей, которую ты весьма возлюбил, за которую положил душу и которой обещался всегда помогать и быть заступником. Уповая на тебя, мы просим на помощь себе твоих молитв; ибо мы знаем твое о нас попечение, о лучший и чадолюбивейший из отцов, дабы вести нас во всем к лучшему и ввести в тишайшую пристань, даруя нам в воздаяние настоятельства то, чтобы беспреткновенно завершить настоящую жизнь и при твоем посредстве и ходатайстве предстать Богу всех и соделаться участниками тамошнего сияния.

131. А так как и само всесвященное и всесвятое тело должно было удостоиться лучшей чести, то по прошествии восемнадцати лет и по прекращении уже гонения на Церковь, которое последним возбудил ненавистный Феофил[493]493
  Феофил (813–842) – византийский император-иконоборец; правил в 829–842 гг.


[Закрыть], оно торжественно переносится в столицу при славном Мефодии и благочестивой Феодоре[494]494
  Свт. Мефодий I (788 или 800–847) – патриарх Константинопольский в 843–847 гг. Канонизирован в лике святых; память в Православной Церкви совершается 14/27 июня.
  Феодора (815–867) – византийская императрица, жена императора-иконоборца Феофила; в 842–856 гг. регентша при своем сыне императоре Михаиле III. Во время правления Феодоры иконопочитатели «добились низложения патриарха-иконоборца Иоанна Грамматика и возведения на его место исповедника Мефодия, а затем довели дело до полного восстановления святых икон и окончательного торжества православной веры» (Гроссу. Преп. Феодор Студит. С. 160–161). Феодора почитается как святая за восстановление иконопочитания; ее память в Православной Церкви совершается 11/24 февраля. – Ред.


[Закрыть], которые привезли его с острова и положили в Студийском монастыре, где находится многоценная гробница великого Платона и всеблаженного Иосифа. При его принесении сам божественный патриарх, весь клир и множество монахов и мирян, с лампадами и фимиамами выйдя из города, взяли его поднятыми вверх руками и, обретши его всецелым и неповрежденным, исполненным неизреченного благоухания, положили в гробнице отцов[495]495
  В 845 г., 26 января / 8 февраля; в этот день и празднуется память перенесения его мощей.


[Закрыть], воздавая славу Царю всех Богу, Коему подобает честь и поклонение с единородным Его Словом и Животворящим Духом ныне и присно и во веки веков. Аминь.

Жизнь и подвиги преподобного отца нашего и исповедника Феодора, игумена обители Студийской, описанные монахом Михаилом [Студитом] (Житие 2 – Vita B)

1. [Col. 233] Многие из святых, в прежние времена сиявшие в различных странах и отечествах, подобно солнцу озаряли приближавшихся к ним лучами своих добродетелей и как любителей добра, так и бывших по беспечности в ином состоянии побуждали к соревнованию в благочестивой жизни и располагали к лучшему. Но нисколько не меньше и знаменитый пастыреначальник нашей общины и блистательный столп исповедания Христова Феодор, воссиявший, подобно какой-либо многосветлой звезде, в наших местах и в наши времена, [он] озарил почти всю вселенную лучами аскетической жизни и подвигами мужественного исповедания. Строгостью жизни и твердостью добродетели он явился столь ревностным подражателем прославившихся тем и другим и так соединил в себе их доблести, что слова учения его распространились до востока и юга, запада и северных стран. Кроме того, и ветви его духовного, Богом благословенного насаждения – ученики его – туда же достигли, и от них образовались поистине обильные вертограды душ и училища добродетели; и нет ни одной страны, куда бы не достигла слава его жизни и имени. Но как жил сей славный руководитель и отец нашей жизни, это некоторые из учеников его тотчас после его кончины изложили песненно, кратко изобразив многочисленные подвиги чрезвычайно высокой его жизни в немногих стихотворных изречениях. После них и другие из священнослужителей Церкви весьма изящно составили обстоятельную запись в виде исторического повествования и в форме похвальных слов, приготовив на старость врачевство от забвения. Посему трудолюбивым и не слишком отупевшим умственно от невежества следовало бы читать уже составленные сочинения и из них изучать всю превосходящую многих [Col. 236] жизнь пресвятого отца и, если хотят, приобретать пользу и удивляться глубине его премудрости, образу монастырского общежития, точным его преданиям и богоугодным установлениям, которые он постановил и предал ученикам и за то считался в свои времена как бы другим Василием [Великим]. Но так как общество братий и ум многих, по большей части недальновидный, заведомо предпочитает прозаическую и простейшую речь как такую, которая поддерживает в бодрственном состоянии разум, внимающий словам, и приносит душам их пользу большую, чем тяжелое и темное изложение мыслей, то, повинуясь вашим повелениям, достопочтеннейшие отцы, и мы, смиренные и ничего не значащие, по возможности составим об этом божественном праотце нашем и премудром учителе вселенной такое сказание, которое, хотя далеко не соответствует его достоинству, но, сколько возможно для нашей немощи, имеет в виду удобопонятность и ясность.

2. Великий и непобедимый поборник православной веры и знаменитый правитель монашеского братства Феодор родился и воспитывался в городе, высшем всех городов земных, в котором властвовал тогда нечестивейший сын нечестивого отца – Константин Копроним, оказавшийся ревностнейшим продолжателем христоборческой ереси, угнетавший нового Израиля Христова, как некогда египетская изобретательность фараона, брением и плинфоделанием (Исх. 1:14) иконоборческого столпотворения посредством жестоких приставников этого дела, потому что находил его стремящимся к земле евангельской жизни и неуклонно следующим Господним заповедям. Родители его были люди благочестивые и благородные, которые делами своими оправдали значение имен, данных им от родителей. Из них отец его[496]496
  Фотин.


[Закрыть], действительно свет, по выражению красноречивых афинян, от Бога рожденный, был светлым (φοτεινός) и по нравам, и по названию, отличаясь добротолюбием и достойно украшаясь блеском целомудрия, как показала последующая любовь его богомудрой души к Богу; ибо, получив от царя немалую власть, так как был казначеем царских доходов, он, вменив в ничто и это, и все прочие удовольствия жизни, прибегает к Богу и Царю всех со всем своим домом и избирает безмятежную жизнь вместо жизни при царском дворе; или, лучше, презрев вещи, исчезающие, подобно дыму и сновидению, он приобщается благ постоянных и всегда пребывающих и вступает в число посвятивших себя Богу, мужественно отказавшись еще за пять лет пред тем от сообщения с супругою по преизбытку благочестия. Также и мать его была женщина отличная и знаменитая, украшенная благоразумием и умевшая хорошо управлять своими детьми и домом, как созданная Богом (υπό Θεοΰ κτισθεΐσα) и запечатленная именем, соответствующим ее делам; [Col. 237] ибо, вполне усвоив себе общее название богозданности посредством добродетельной жизни, она и была, и называлась Феоктистой, заслужив себе похвалу от всех честным поведением. Впрочем, какое течение жизни совершила эта достопочтенная женщина, о том уже сказал в виде огласительного поучения своим подчиненным братиям сам богодарованный плод ее, богато наделенный от Бога языком красноречия[497]497
  Разумеется «Огласительное надгробное слово в честь своей матери» преп. Феодора Студита.


[Закрыть]. Поэтому, отсылая туда желающих знать касающееся ее, мы надлежащим образом продолжаем речь об отце нашем.