Текст книги "Царство облучённых"

Последние минуты представления вывели меня из этого безумного состояния, и я уже не чувствовал себя взбалмошным. Вася все равно переживала за меня, поэтому держала за локоть и изредка посматривала на лицо по пути в гардеробную. Мы надели свои пальто и удалились из театра, отправившись на парковку в машину.

В Роквудвилле уже стоял поздний вечер, а планов никаких больше не было, поэтому я решил везти нас домой. Вася снова попросила включить ту самую песню, но моя голова при ней больше не воспроизводила тех воспоминаний, а старалась не работать на перегрев и дать мне отдохнуть хотя бы в собственных мыслях. Я не знал, что со мной происходило сегодня. Может, я свихнулся от одиночества и постоянных наваждающих и тянущих умозаключений? Мне не хотелось снова уходить в мысли, так как голова и так раскалывалась, хоть и сердцу было более менее спокойно.

Мы приехали домой, но меня не покидало чувство тревоги. «Кажется, я сошел с ума…» – подумал я и решил не пить кофе, а спокойно лечь спать. Вася до самой гостиной вела меня под локоть, даже не нужно было задавать вопросов, беспокоится ли она или нет, все и так наглядно видно. Я присел на диван и пытался не погружать себя в убивающие и не дающие спать мысли. Василиса включила телевизор и побежала на кухню. Мой телефон снова зазвонил, а меня заранее окутал страх неизбежного и непоправимого. Надпись «Константа» освободила от надвигающегося приступа истерики.

Мы называли так нашего Костю Вольного из-за того, что его мнение никогда не меняется в отличие от окружения.

– Господин, ну как ваш поход в театр? – его заранее придуманное и наигранное предложение заставило меня улыбнуться.

– Отлично, давно я не бывал в театрах, а в Роквудвилле, оказывается, ставят хорошие спектакли, – с ностальгическим вздохом произнес я.

– Вот и устраивайся туда актером, – усмехнулся Костя. – А-то совсем свихнешься с этой работой и директором.

Чем дольше он говорил, тем больше я понимал, что он пьян.

– Кость, ну хватит пить! Ты даже телек без бутылки посмотреть не можешь! – послышался голос Сережки Гореко.

– Заткнись, Горе ходячее! – отрезал пьяный товарищ.

Я бросил трубку, изрядно просмеявшись. Моя любовь к друзьям питалась по-настоящему искренней, несмотря на то, что они были совсем далеки от меня. Ведь неважно, что объединяет или разъединяет тебя с теми или иными людьми, потому что существуют ситуации, когда даже самые разные личности к друг другу ближе, чем те, которые очень похожи.

Вася вывела меня из меланхоличного состояния и принесла чай с печеньем.

– Спасибо, солнышко, – я протер глаза и взялся за кружку, а она присела рядом и убавила громкость телешоу про поваров.

– Ты в порядке, может, лучше тебе на ночь пить чай, а не кофе? Иначе долго не протянешь, – дочь положила свою ладонь на мою свободную руку.

– Ты права, – эти слова вышли со вздохом.

Я понимал, что дочь видела меня ночью и не раз, поэтому даже не стал спрашивать, откуда она знает. Наполнение кружки начало понемногу уменьшаться, а из моего сердца постепенно улетучивалась тревога.

– Ты готовилась к пикнику завтра? Мы поедем в обед, – решил я сменить тему и перестать нагнетать.

– Не совсем, но утром закончу. Мы подберем друзей у школы? Они подойдут туда, – Вася освободила мою руку от кружки и поставила ее на маленький и низкий стол напротив.

– Да, почему бы и нет. А оттуда как раз доедем до парка, там внизу есть что-то наподобие леса, можно расположиться рядом с прудом.

Мы решили закончить разговор на этом и идти спать, потому что последующие минуты сидели молча. Я спал в отдельной комнате на двуспальной кровати-диване, на которой когда-то спали мы с женой в обнимку, а Вася в своей.

Мое тело давно уже хотело заснуть, но вот голова все думала и думала, попросту не давая покоя. Я ворочался и переворачивался с бока на бок в тщетных попытках увидеть сон, а не открывать глаза каждые две минуты. Ко мне в мысли даже закралась идея пойти и выпить снотворное, потому что давиться кофе я больше не стану, иначе совсем сойду с ума. Кто же будет обеспечивать и воспитывать дочь, если не я?

Время на экране блокировки моего смартфона менялось довольно быстро и дошло уже до двух часов ночи. В голову мне пришла идея умыться, чтобы избавить себя от навязчивых мыслей, и я, встав с кровати, поплелся в ванную. Зеркало, висевшее напротив моего лица, поблескивало, будто хотело обратить внимание на что-то важное. В ушах эхом отдался знакомый голос.

– Помой машину, Павел Семенович! – это нечто позвало меня по имени и фамилии, чего не было раньше.

Я почувствовал, что начинаю задыхаться.

– Ну чего ты мельтешишься? Помой машину! – он произносил это с нарастающим голосом, а в конце предложения буквально зашипел и закричал.

Я уже не понимал, что реально, а что нет, и пожалел о том, что не взял свой телефон. Этот голос преследовал ото всюду и звучал какофонией вокруг меня. Я пулей вылетел из ванной, даже не выключив свет, и запрыгнул в кровать, схватив с тумбы телефон. Первое, что пришло в мою измученную и полусонную голову, это позвонить Косте, но он не отвечал минуту, хотя обычно делает это быстро. «Спит!» – подумал я и трясущимися руками набрал Сережке.

– Алло? Ты чего так поздно звонишь? Время уже пол третьего ночи! С чертежами сидишь что-ли? – его голос звучал сонно, но при этом слышалось щелканье клавиатуры и мыши.

«Похоже, снова играет в игры…» – подумал я.

– Ал-ло… – мой рот содрогался, но выпустить больше ничего из себя не смог.

Я понял, что понижаю планку сам себе и, вздохнув, решил ничего не говорить.

– Ты в порядке там? Эй, Паш! – крикнул Гореко с другой стороны линии.

– Да нормально все, просто не спится, вот, подумал, что тебе тоже, – мой голос дрожал, но чем больше я говорил, тем меньше он меня выдавал.

– Да я-то что? Я же всегда по выходным играю по ночам, забыл что-ли? – он что-то хлебнул и затем продолжил. – А ты-то что не спишь?

– Работаю с чертежами.

О поручении директора мои товарищи знали сполна. Мы всегда делились друг с другом обо всем, но я единственный, кто еще не открыл сердце перед ними. Они могли и поплакать мне, и позлиться, и наговорить глупостей. А я что? Я? А я не мог…

Разговор с Сережкой успокоил меня, и через полчаса мое тело погрузилось в сон. На утро я проснулся не бодрым и не сонным и надеялся, что сегодня не будет мозговых развлечений. Вася спала, как спят все нормальные люди без бессонницы. Я направился в ванную и мельком задел взглядом кухню: дочь уже завтракала.

– О, пап, ты проснулся? Садись ешь, – она, не доев, вскочила с места и поставила на стол тарелку и кружку с чаем, а затем села в привычное положение.

Я умылся и потопал к дочери, чтобы составить компанию к завтраку.

– Как спалось? Не пил сегодня кофе ночью? – она без устали стала задавать вопросы, но меня это, по правде, немного нагружало.

Моя голова еще не окончательно проснулась и пыталась влить в себя информацию с источников внешнего мира.

– Да нормально, лучше, чем раньше. Кофе не пил, думаю отказаться от него совсем, – бросил я и закинул яичницу с вилки себе в рот.

– Ну и правильно! – Вася подскочила со стула, отправила грязную посуду в мойку, подбежала к моей спине и чмокнула в щеку. – Умничка, папа! Я пойду готовиться к пикнику!

Я был рад, что утро началось лучше, чем оно обычно могло начинаться. Моей единственной задачей являлся сбор остальных вещей и еды. Я схватил люноль, термос с чаем и еще несколько газировок для друзей дочери. Затем взялся за сумку холодильник и отправил туда бутерброды для всей нашей компании, шоколад и несколько йогуртов. Последним шагом было положить свежие фрукты, мед и печенье в корзину для пикника. Оставалось только одеться и погрузить все в машину.

Пока я собирал себя, дочь бегала по всей квартире и не могла решиться, что надеть.

– Пап, может, вот это платье? – красно-белая клетчатая ткань потрясающе смотрелась на миниатюрном теле, а бант с бусиной дополнял образ.

– Выглядит отлично, но тебе будет неудобно в этом, – произнес я, стоя у шкафа и также выбирая наряд.

– Ну, хорошо, – она покружилась вокруг своей оси и, словно в танце, поплыла в свою комнату.

Вариантов у меня было меньше, чем у Васи: брюки, либо шорты и какая-нибудь футболка. Я хотел выглядеть соответствующе ее наряду, поэтому не спешил с выбором.

Она снова вышла в гостиную, но уже не в платье, а джинсовом комбинезоне и футболке. Любая одежда выглядела на ней хорошо.

– Вот это другое дело! Удобно и красиво! – произнес я, изучая цветовую гамму голубо-белого наряда.

Очень бы хорошо сочетались охровые брюки и белая футболка поло. Пусть я и не особо люблю такой тип верхней одежды, но тем не менее в шкафу она имелась. С этими мыслями я достал нужные вешалки с интересующими меня вещами и после выглядел полностью соответствующе дочери.

В коридоре выстроилась небольшая баррикада из наших вещей, дочь взяла не так много в отличие от меня. Я поспешил относить сумки в багажник моего минивена, а Вася, схвативши рюкзак и повесив его на свою ровную спину, принялась прятать белые носочки с сердечками под бежевыми кроссовками.

К обеду мы были готовы к выезду на пикник и расположились на сидениях с любимой музыкой в салоне. Я сделал мелодию чуть тише, дабы не мешать телефонному звонку.

– Алло, вы уже у школы? – Вася была в отличном настроении, и мне в душе было тепло, что она не грустит так часто, а в большей степени радуется.

Дочь кивнула мне в знак того, что компания уже ждет нас на месте назначения и продолжила разговаривать по телефону. Я ехал ровно, иногда посматривая на Васю и улыбаясь. Погода в Роквудвилле бывает странной: в один день может стоять ветер, что приходится надевать куртки или кофты, а в другой – летняя жара, что футболки и шорт будет более чем достаточно.

Мы приблизились к зданию школы, у которой уже заждались подростки. Я остановился рядом с ними, и они запрыгнули на задние сидения, и все время, пока мы ехали, Вася и ее друзья напевали песенку, охватившую весь салон минивена. Мое состояние заставляло улыбку истинно расплыться на лице, а сердцу ощущать покой и легкое пульсирующее тепло. Наконец-то, со мной все было хорошо: никаких странных преследующих видений, звуков и прочей сверхъестественной нечисти.

Мы приехали на место назначения, где разрешалось ездить по лесу и ставить там машину. Дочь поспешила вытаскивать плед из рюкзака и расстилать его по мягкой зеленой траве, а я разгружал сумки и готовил еду для расположения ее на подстилке. Вася с друзьями весело расположились, начали хихикать и разговаривать о своем, а я сидел на раскладном стуле со спинкой и читал книгу. Лишь изредка мои взор и слух обращались на эту забавную компашку, от которой мне слышались обрывки разговоров.

– Какие планы на лето? – спрашивал Дэн. – А то весенние каникулы не такие длинные, а летние уже не за горами!

– Я даже не знаю… – размышляла Вася вслух. – Может, соберемся также вместе и пойдем…

На несколько секунд лесок охватила задумчивая тишина.

– На речку? Или просто гулять в парк? Или с ночевкой в этот же лес?! – Мира так верещала от радости, что несколько птиц, вздрогнув, слетели с веток и отправились врассыпную.

Я был готов возить дочь и ее друзей куда угодно, главное, чтобы все улыбались и всем было хорошо. Мне не хотелось дочери того, что испытывал я, не спя по ночам несколько лет и давясь кофе.

Они стояли друг перед другом, смотря прямо в глаза. Ее радужки поблескивали в свете луны, сердце криволинейно билось, ожидая от меня того самого шага. Я крепко обнял Элизабет и не хотел отпускать. Мне и в голову не приходило, что такой человек, дорогой мне человек, был так рядом, буквально в моих руках. Я клялся у себя в голове, что больше не отпущу ее.

Она обняла меня в ответ, это было тем знаком, которого приходилось так долго ждать… Я решил не медлить и поцеловал ее в щеку, а затем в пухлые губы, и она снова ответила мне. Мы слились в танце поцелуя под лучами луны и светом фонарей в парке. Этот день был незаменимым и остался в памяти на всю жизнь. Я проводил ее домой в своей кожаной куртке, чтобы она не простудилась.

«Всего какое-то семнадцатое марта!» – подумалось мне. «Всего какое-то семнадцатое марта…» – твердил мне мой милый друг, не осознавая, что этот день значил для меня больше, чем день собственного рождения. Всего какое-то семнадцатое марта, а потом знакомство с родителями, совместная жизнь и вот уже у вас двое детей и семнадцать лет брака… Нельзя обесценивать, ведь для каждого человека даже простой след на песке может оказаться важным. Даже глупая книга или письмо… Нельзя обесценивать! Потому что у всех есть крылья и точка опоры, от которой мы отталкиваемся при полете… И даже если их нет и нечем летать, то всегда существует точка опоры, дарящая нам желание жить, любить и летать. И здесь размышления не конкретно о человеке и не о конкретной личности. Здесь разговор о том, что каждый видит себя в чем-то. Каждый любит и ищет свою точку опоры…

Я читал вслух произведение Иноккендия Литского «Точка опоры» и был приятно удивлен, как умеют совпадать события в жизни. Мое чтение никого не отвлекало, поскольку дочь отвлечена своими друзьями и знала, что лишь на природе я читаю вслух. Мне хотелось посоветовать ей эту книгу, но она не особо любит читать романы. Ей ближе динамика, фантастика, триллеры… Что-то, что постоянно меняется и движется, а не «слюнтявые романы», как сама их называла. Но обязательно настанет время, когда ее сердце потянется к таким произведениям.

Иногда я отвлекался на еду, при этом не мешая компании Васи, хотя она сама была не прочь моего присутствия рядом. Затем, сложив книгу, я решил прогуляться по лесу. Буквально через метров так пятнадцать мой телефон захотел прервать спокойное и тихое уединение.

– Господин! – голос Кости начал разговор.

– Я же говорил не называть меня так! – оборвал его я, выдержав пятисекундную паузу, а после засмеялся. – Да не переживай ты так, что хотел?

– Может, соберемся завтра вечером втроем у меня? Что-нибудь глянем, поедим, поговорим, а то давно уже такого не было, – в голосе Кости чувствовалась дрожащая ностальгия.

– Да можно, почему бы и нет? – произнес я, подумав о дочери и глянув в ее сторону.

– Заметано, а если все же не придешь, штрафной получишь в свои ворота! – он пригрозил, посмеявшись, и положил трубку.

Я решил пройти вглубь леса и покопаться в своих мыслях о будущем. Под легким ветерочком шелестела листва деревьев, птички сидели на ветках и напевали какую-то песенку друг другу. Передо мной оказался пруд. Я присел прямо на траву, меня освещали лучи солнца и грели так же, как и еще несуществующие планы на будущее. Вдох и выдох моими легкими создавали умиротворение и покой. Лягушки прыгали то из воды, то в воду, то скакали мимо меня, желая обратить на себя внимание.

Я панорамно крутил головой, осматривая эти чудеса природы. Отчасти мне хотелось вернуться в то время, когда с нашей семьей было все хорошо, но уже не совсем видел в этом смысла. Жизнь «До» кардинально отличалась от жизни «После». Раньше мы вовсе не жили, а лишь создавали эту атмосферу вдвоем с дочерью, но после того, как все изменилось, и нашей семьи больше нет, я словно почувствовал свободу. Смог снова вдохнуть воздух, расслабиться, не думать о том, что все идет к чертям. Будто жизнь стала более спокойной, свободной и ароматной.

Рассказал бы я прямо сейчас, что произошло на самом деле, но боюсь, не время, поэтому, ни Вы, ни мои друзья даже не сможете догадаться, что случилось три года назад, когда мне было лишь сорок. Я уходил в мысли и снова возвращался в реальность, давая себе глоток действительности, дабы не утонуть в прошлом. В нем не нужно страдать или винить кого-то, в нем нужно разбираться, рефлексировать, чтобы будущее и настоящее не стало тем же, от чего ты так бежишь.

Иногда я вспоминаю цитаты из книг, которые я прочитал, но одна мне запомнилась на всю жизнь и звучит она так: «Деньги имей в кармане, а свое мнение при себе» из «Крылья для полета» Иноккендия Литского. Ну уж очень нравятся его произведения, он умеет писать что-то психологическое и эмоциональное под покровом романов. Из-за чудодейственного природного окружения меня повело на романтические суждения. Сейчас я винил себя лишь в том, что не взял с собой книгу для прочтения, зато в данный момент мог позволить себе думать обо всем, о чем не получалось в обычные дни. Мне даже хотелось прослезиться… Мой покой нарушило чье-то прикосновение, направленное на левое плечо.

Глава вторая. Начало конца

Я обернулся, но не увидел никого, и легкая дрожь прошлась по телу. Когда взгляд обратился в прежнее положение, предо мной стоял мужчина. Я, наконец-то, мог увидеть его при свете дня и распознать черты лица, чего и не особо хотелось делать. Глаза фигуры налиты ядерно-зеленым цветом, ни зрачков, ни радужки, ничего, что могло претендовать на способность этого человека видеть. Губы были то-ли заклеены, то-ли зашиты изнутри, но рот не двигался, поэтому создавалось такое впечатление. Мужчина выглядел, словно зомбированный. Обычно так родители представляют себе своего ребенка, который посидел в гаджетах дольше обычного.

Он снова начал что-то невнятно говорить, притом, что его рот вовсе не двигался.

– Помой машину! Помой машину! Она слишком грязная! – монотонил он.

Мужчина не был похож ни на одного, скольких я видел, и у меня сложилось ощущение, что они постоянно меняются. Он исчез, а мои глаза его больше не видели. Я успокоил свое на износ бьющееся сердце и периферическим взглядом заметил это существо справа. Оно исчезало, видя, что я обращаю на него внимание, а затем снова появлялось, оставляя мне невидимую дорожку и куда-то ведя.

Мой мозг ничего не придумал лучше, как встать с травы и двигать тело вслед за ним. Мы оказались не так далеко от последнего местонахождения, вырытая яма привлекла мое внимание. Мужчина с кислотно-зелеными глазами и обездвиженным ртом сел на корточки и указал одной рукой на то, что находилось в небольшом углублении в земле. Там располагалось что-то блестящее и сверкающее на солнце. Это оказался кристалл: прозрачный, отражающий небольшой участок травы под ним, словно хрустальный пьедестал. Многогранный и такой красивый, но я не знал, какого вида, потому что видел впервые. Мужчина протянул руку, будто зазывал положить мою на его, но что-то меня кольнуло в сердце, предостерегая от неизбежного, поэтому я не стал ничего делать.

Забрав интересную находку, тело повело на предыдущее местонахождение. Фигура появилась предо мной и перегородила путь назад, я развернулся в противоположную сторону, чтобы, таким образом, обойти это существо, но увидел знакомое мне здание.

– Это же мое место работы! Атомная электростанция! – прокричал я себе, но потом не понял, как она тут оказалась вообще.

По телу снова пробежала дрожь, а неизвестный мужчина потянул меня своим исчезновением и появлением вглубь места, которое было мне так знакомо и в то же время неузнаваемо. Оказавшись на входе, другая похожая фигура с такими же глазами и обездвиженным ртом начала мямлить.

– Ваш пропуск. Без него у вас нет права войти на эту территорию, если вы не рабочий здесь.

Я пошарил в карманах, но не нашел никакого пропуска или нечто похожее на него, да и кроме телефона ничего не оказалось.

– У меня нет с собой его, можете пропустить меня так? Я главный инженер четвертого энергоблока, Павел Семенович.

Непонятное существо оторвало пристальный взгляд от меня и направило свой в записную книжку.

– Да, проходите, Павел Семенович!

Я заметил, как оно обвело мои имя и фамилию в кружок. Тот мужчина, который изначально привел меня сюда, просто испарился и больше не появлялся.

Я не знал, куда идти и что делать, потому что место было мое, но как бы не для меня. Помимо появлений и исчезновений людей, будто спецэффекты в фильме, кислотно-зеленых глаз и обездвиженного рта, через который они могут говорить, я заметил легкое неоновое изумрудное свечение, исходящее от их тел, кажись, эти существа проглотили светильники.

Ноги вели меня в четвертый энергоблок. То чувство, когда уже собственные конечности ведут тебя на место назначения, словно запрограммированные. Я увидел три таких же существа, а среди них женщина. Не думал, что у этих душ или как их там называть, есть подразделения по полу. Одна из них оказалась передо мной.

– Ты здесь новенький? Мы тебя тут ни разу не видели! – провыла она.

Еще я заметил, что эти призраки «моего сознания» или «люди» передвигаются только исчезновением и последующим появлением и никак иначе. Не знаю, можно ли считать меня тут новеньким. Мое сознание чувствовало, что что-то не так, но не подавало никаких знаков для беспокойства, будто все идет так, как должно.

– Тогда иди к директору, он и скажет тебе, кто ты такой в этом месте.

От воя меня уже тошнило, но пришлось делать так, как говорят. Самое интересное, что она даже не сказала, где находится его кабинет, будто знала то, что уже знаю я. «Может, лучше уйти отсюда?» – приходило в мою голову.

Я поднимался по лестнице, вспоминая, как делал это в пятницу перед выходными со вздохами от надоедливых и глупых заданий. Размышления коснулись и того, как мы с дочерью ходили в театр, как одно из этих существ было в зале и заставляло меня сходить с ума. «Может, это просто сон?» – я сам же оборвал ход своих мыслей.

Лестница казалась бесконечной, а мои силы уже на пределе. Я глянул в пролет и вверх.

– Так вот же второй этаж! Почему ступеньки не кончаются?! – из моего рта вышел глухой крик, словно стены впитывали и следом пожирали его.

Я встряхнул головой и оказался перед кабинетом директора, даже не понимая, что вообще сделал несколько секунд назад. Вроде стоял внизу, а теперь нахожусь наверху. Почесав затылок, я постучался в дверь, но она открылась со скрипом, словно старая, которую не меняли уже как много лет.

Кресло пустовало, а директора нигде не было. В мою зрелую голову не пришло ничего более путного, чем просто позвать по имени и фамилии.

– Аккорий Ваньянов! Ваши сотрудники отправили меня к вам!

Пространство будто зашипело. Оно то-ли приветствовало меня, то-ли, наоборот, прогоняло.

– Аккорий Ваньянов! – прокричал я и почесал затылок, а затем решил проверить время на своих карманных часах с цепочкой, которые всегда лежали в моем кармане, как и телефон.

Стрелки беспрестанно крутились по часовой и против, меня это несколько удивило, но звать нужного человека в данный момент все равно не переставал.

– Аккорий Ваньянов! – я прошел вглубь кабинета и встал прямо напротив стола.

Звук снова поглощали стены, но уже предметы самой комнаты начали перемещаться и скакать по местам, будто глюк или компьютерный вирус. Мое тело не трясло так сильно, как тогда, когда я видел тех существ рядом с собой. «Что же там с Васей? Она все еще сидит со своими друзьями или уже ищет меня?» – навязчивые мысли лезли в голову.

Я развернулся и заметил, что дверь закрыта, хотя не должна быть таковой. Подергав за ручку, мозг дал сигнал, что она заперта. Что делать дальше, мне не приходило в голову. «Может, нужно снова позвать директора, и с пространством что-то случится?» – подумал я, не найдя иного варианта. Меня удивляло то, что рациональное познание до сих пор еще не затмилось чувственным, потому что, если бы обычный человек этого лицезрел, он сначала закричал, а потом, вероятно, полетел с катушек и бил стены в надежде выбраться отсюда живым или хотя бы вообще выбраться.

– Аккорий Ваньянов, вы где?

Комната испарилась. Никаких глючно перемещающихся предметов. Ничего. Просто черное глухое пространство. Я сначала покрутил головой, а потом стал оборачиваться телом, но никого не было.

– Аккорий, что за шутки? – моя нога невольно топнула. – Хм, снова этот глухой звук…

Те самые существа, которые я видел на станции, начали окружать меня и выть что-то, напивая. Они сужали круг, а после вообще взялись за руки и стали кружить хоровод вокруг меня. Эта какофония превратилась в оглушающий и искажающий звук. Меня тошнило, а голова разрывалась.

– Да пошли вы все к черту! Я сейчас пойду к Васе и объемся бутербродов с ветчиной!

Глаза окутала тьма. Мне не доводилось понять, почему именно такая фраза была мной произнесена, наверное, эти приключения по непонятно каким местам заставили проголодаться.

Я проснулся в поту, выронив книгу из рук, что она с глухим звуком ударилась о траву и закрылась. Дочь стояла рядом и трясла меня за руку.

– Ты чего, пап? Чего кричишь-то? – на ее лице стояло беспокойство, а у друзей сзади выстроилась гримаса ужаса.

Испугались все, но чего именно нужно было бояться? Я сделал обширных два глотка люноля, находившегося рядом, почти выпив всю бутылку. Затем дочь подала бутерброды с ветчиной в салфетке и наблюдала за тем, как ем их. Убедившись, что ее отец сыт и не обезвожен, подает признаки жизни и теперь тянется за книгой, которую, кстати, она помогла поднять, Вася снова побежала к друзьям на расстеленную ткань, и они уже не ели, а рисовали пейзажи леса. Я не стал никого отвлекать и просить меня развлечь, поэтому продолжил читать «Точку опоры» Иноккендия Литского.

Прошло уже 10 лет как мы состояли в браке. Поначалу, первые пять лет он был прекрасен: путешествия, времяпровождение друг с другом, а затем появление на свет ребенка, но другие пять лет ощущались пленом. Никакого отдыха, сын был спихнут на меня, и я говорю так не потому, что не люблю своего сына, а, напротив, я был только «за» заниматься его воспитанием, но Элизабет не делала ничего после того, как вышла с декрета. Она уволилась со своей работы и постоянно пропадала, а потом звонила мне в час ночи, когда мы с сыном уже давно спали, так как ему в школу, а мне на работу, и просила забрать ее из клуба. Ну что за инфантильная женщина!

С каждым разом становилось все хуже: Лизи позволяла себе отсутствовать дома неделями. Неделями! Как мне это надо было понимать?! Я и работал, и разрывался на сына, так еще и уборка, готовка и прочее! Вы, наверное, думаете, что я клевещу на нее и на самом деле после трудного рабочего дня лежу на диване в телефоне, скидывая грязные носки и пихая их собственной жене с приказом постирать. Но нет! Здесь уж мы поменялись ролями. Откуда у нее были деньги? Я не знаю, наверно, она продала все украшения, которые дарились мной на свадьбу, на рождение ребенка и другие праздники. Мне даже не хотелось проверять шкатулку с ее драгоценностями, ведь если их нет, то уже нет смысла волноваться.

Эта женщина сделала из меня монстра. Я не спал сутками, бегая по домашним и рабочим делам, а еще и за сыном. Затем она начала пропадать месяцами, а в последний год брака так и вообще не появлялась. Почему же я не принял меры в отношениях с ней, если все знал? Мне не хотелось, хотя… Возможно, желание было, но некогда… Все мое свободное время пропало, и я почти не ел: питался энергетическими напитками и препаратами, что на работе чуть не умер от этого. Моя мать постоянно звонила мне три раза на дню, но, заметив, что дела не становятся лучше, а, наоборот, все хуже и хуже, она решила взять «быка за рога».

Эта потрясающая женщина взяла моего сына на воспитание и буквально пригрозила, чтобы я подал на развод и оклемался. Что же было дальше? Моя квартира начала становится чище, появилась, наконец-то, нормальная еда, иначе из-за нехватки времени дом превратился не то, что в свинарник, а в большой мусорный склад. Просроченные рабочие задания и отчеты были сданы разом и меня не уволили с работы. Последнее, что стоило исправить, так это брак, который, видимо, я по своей молодой глупости создал.

Обращение в ЗАГС, несколько дней, и я снова один. Расторжение легко приняли и быстро рассмотрели из-за того, что жена (уже бывшая) просто не появлялась дома, никак и нигде не связывалась со мной. Спустя полтора месяца всей этой развязки я забрал сына у мамы, а она, словно ревизор, осматривала квартиру и холодильник, который сама еще больше наполнила сладостями, фруктами и другой вкусной едой.

Мы остались вдвоем. Я был поистине счастлив, ведь дело не в том, чтобы не являться одиноким, а в том, чтобы либо быть счастливым с кем-то, либо в одиночестве с самим собой. В общем, на простом нашем языке, счастье не в количестве и даже не в наличии, а внутри нас, это наше собственное ощущение, которое должно существовать в сердцах всегда. Но если его нет, значит нужно от чего-то отказаться или что-то приобрести. И дело вовсе не о предметах, не в чем-то материальном и даже не всегда в людях…

Последняя пятая глава заставила меня пустить слезу, хотя я обычно не плачу и дается это довольно трудно, особенно днем и в присутствии людей, даже родных. Хотя бы так получилось отвлечься от недавнего кошмара. Я закрыл книгу и попытался вспомнить, когда плакал при собственной жене. К сожалению или счастью, таких ситуаций обнаружить не получилось.

Вася снова, как делает это всегда, словно спаситель, отвлекла мою затуманенную голову от мыслей.

– Пап, поехали домой, моих друзей попросили вернуться.

Я помог собрать остатки пикника и запрыгнул в машину, а когда убедился, что все вещи в багажнике, а дети в салоне, двинулся в путь. Вася назвала мне адреса каждого, и за полчаса ее друзья уже сидели дома в целости и сохранности.

– Поедем домой?

– А давай в магазин? Я хочу какую-нибудь новую одежду купить, – она так сильно засияла со своего же предложения, что отказать у меня не получилось.

Покупать Вася собиралась на свои деньги, которые она иногда получает, подрабатывая на школьных активах и мероприятиях. Я считаю, что это правильно, ведь дети таким образом приучаются к труду и получают соответствующее вознаграждение. Конечно, не всегда она платит сама, потому что моя отцовская кровь в моих жилах сподвигает заботиться о Васе и быть щедрым лишь для нее.

– Но только ненадолго, мне нужно еще разобраться с поручением для работы, – я хотел сказать что-то еще, поэтому помедлил, а затем, вспомнив, продолжил мысль. – Когда у вас экзамены? А-то лето уже совсем скоро, они же в июне у вас?

– Второго июня русский, четвертого – математика.

Я не сомневался в достаточной подготовке дочери, она училась хорошо и даже мне как-то сказала, что хочет пойти в десятый и одиннадцатый класс, а затем поступить в экологическую академию. Ей очень сильно нравился окружающий мир в начальной школе, а затем и биология и география. Я был только «за», чтобы Василиса пошла учиться туда, где нравится, но насчет академии мы не говорили слишком долго и много, потому что никаких таких учебных заведений нет в Роквудвилле. Поэтому если решение дочери не изменится, то придется переезжать в другой город, иначе оставлять ее одну в общежитии, да или даже квартире в неизвестных окраинах, я не собирался. Многие школы зачем-то заставляли своих учеников в девятом классе сдавать не два предмета, а четыре. Зачем? Никто не знает. Если в десятом и одиннадцатом классе толком ничего не меняется, а просто продолжается обучение. Поэтому я блистал от радости и находился под таким приятным впечатлением, когда Вася поступала именно в школу под номером пятнадцать.