Текст книги "Полный годичный круг кратких поучений. Том III (июль – сентябрь)"

I. Св. Филипп, митрополит Московский, в мире Феодор, из рода бояр Колычевых, родился в 1507 г. Он был воспитан матерью в строгом благочестии, и потому, служа при дворе царском, не искал мирских удовольствий, не стремился к славе и почестям, но непрестанно помышлял о спасении души. В 1566 г. Иоанн Грозный вызвал Филиппа в Москву, долго с ним беседовал и предложил ему сан митрополита. Сделавшись первосвятителем русской церкви, Филипп стал благотворно действовать на царя и на окружавших его. При дворе наступила тишина, прекратились веселья и казни, потому что все боялись пустынного святителя. Но когда, в 1567 г., возобновились доносы и убийства, и Филипп смело обличал, что он, боясь Бога, не может молчать при виде зла и неправды, и готов претерпеть заточение и смерть, тогда царь отверг святителя, изгнал его из храма, а потом заточил в Тверской Отрочь монастырь. В 1570 г. св. Филиппа задушил свирепый опричник Малюта Скуратов. Чрез 20 лет по кончине Филиппа нетленное тело его, по просьбе соловецких иноков, отвезено в монастырь Соловецкий, где прославилось чудесами. При царе Алексии Михайловиче мощи святителя были торжественно открыты в 1652 г. новгородским митрополитом (впоследствии патриархом) Никоном, перевезены в Москву и положены в Успенском соборе. Раку с св. мощами сам царь нес на раменах своих. Девятого января воспоминается кончина св. Филиппа, а 3-го июля – перенесение мощей.

II. Жизнь, деяния и страдания святителя Филиппа доказывают нам ту истину, что страх Божий есть основание всякой добродетельной жизни и источник всех великих подвигов.

а) Страх Божий напечатлелся в душе святителя, можно сказать, еще до его явления на этот видимый свет. Есть сказание о его матери (имя ее Варвара), что она отличалась особенным благочестием: была предана молитве, призирала нищих и убогих, и своими добродетелями украшала дом боярина, отца его. Настроение, характер, вся природа родителей, особенно матери, неотразимо напечатлеваются на душе его, а воспитание в то старое время более утверждалось на страхе Божием, чем теперь. С первых дней пробудившегося сознания в живом и восприимчивом сердце детей, как на мягком воске, впечатлевались только священные изречения псалмов, апостола, Евангелия. В частности об отроке Феодоре (мирское имя св. Филиппа) вот что говорит сказание: «с сердечною любовью прилепился он к богодухновенным книгам и чуждался детских игр, избрав себе благую часть учения Христова». «На страже телесной чистоты его стояла чистота духовная; как пламени, бежал он общества неблагоговейных сверстников».

б) Это семена, теперь действия и плоды! Феодор, по примеру родителя, начал воинскую службу, и все блага мира: и богатство, и связи, и знатность, и дружба с царем, – готовы были усладить жизнь его. Но утвержденная в страхе Божием душа его думает об одном: как угодить Господу? (1 Кор. 7, 32). Погруженный в эту заботу, он медлит, против обычая того времени, вступать в брак, потому что женатый, по слову апостола, заботится более о мирском, как угодить жене (33); приходит однажды в церковь и слышит: никто не может служить двум господам: ибо или одного будет ненавидеть, а другого любить, или одному станет усердствовать, а о другом нерадеть (Мф. 6, 24). Эти евангельские слова решают его будущность: он оставляет и дом, и родину, и богатство, и почетную службу и, для служения единому Господу, идет в пустынную обитель, как можно далее от мира и его соблазнов… Какая покорность высшему призванию! Какое самоотвержение! Какая глубина смирения! Скажите: какое другое семя, кроме спасительного страха Божия, может произрастить столь добрые плоды?

В отдаленной обители, на диком острове, отшельник Божий в течение девяти лет несет тяжкие труды послушника, работая то на огородах, то в пекарне, по словам жизнеописания, «без ропота, со страхом Божиим, в совершенной простоте, с полным смирением и теплой ко всем любовью; тело свое обременял трудами, душу же услаждал поучением святых отцев». Затем в том же духе смирения и любви совершаются им еще тягчайшие труды по должности игумена Соловецкой обители. Наконец, по желанию Грозного, паче же по воле Господа-Пастыреначальника, он является на престоле всероссийского митрополита.

Великий светильник поставляется на свещник в самое горькое для России время, время страшной опричнины, истязаний, кровопролития, убийств. Святитель Божий знал, что ожидает его, и готовился. «Когда наступит время подвига, не должен я ослабевать», – говорил он Иоанну Грозному, убеждая его уничтожить опричнину. Наконец пришла эта великая в истории Церкви и царства минута. Доблестный архипастырь, решившийся положить душу свою за овец своих, во святом храме, с силой и твердостью почти беспримерными, пред всей церковью обличает заблуждение и беззаконие Иоанна! Скажи, праведная душа, что давало тебе силу и крепость, дерзновение и мужество в эту великую и страшную минуту? Тот же страх Божий, братия, который с колыбели был насажден в душе его, ободрял и укреплял его в великом подвиге. В страхе Божием он почерпал силу против страха человеческого, помня слово Господне: не бойтеся убивающих тело, душу же не могущих убить, а бойтесь более Того, Кто может и душу и тело погубить в геенне. (Мф. 10, 28).

в) Какие бедствия обрушились затем на голову святителя: клеветы, неправедный суд, ужасы заточения и мученическая смерть! Везде ободрением и утешением его была мысль о Господе. Когда Грозный прислал ему отсеченную голову любимого племянника и ждал, что это поколеблет твердость святителя, св. Филипп не смутился, благословил, поцеловал ее и сказал: блажен, его же избрал и приял еси Господи! Тот же страх Божий дал ему с непоколебимой твердостью и бодрым духом встретить и последнюю минуту жизни. «Благословляют только добрых и на добро, – делай то, зачем ты послан», – сказал он лицемерно упавшему, яко бы для благословения, к ногам его убийце!

III. Возлюбленные братия! Припадая с молитвами к великому святителю Филиппу, примем от него наставление – самим жить, и детей своих воспитывать, и всех, кого можем, руководить в спасительном страхе Божием! Только он, оживленный духом любви, может частную и общественную жизнь нашу устроить, умирить, направить к благу, счастью земному и вечному блаженству! Аминь. (Составлено по Четьи Минеям и «Словам и речам» настоятеля С. Петербургского Исаакиевского Кафедрального собора, прот. Петра Смирнова, ч. I. с. 117).

Четвертый день

I. Св. Андрей, епископ Критский, родился в Дамаске, в VII-м веке, и, исцеленный от немоты после причащения св. Таин, посвятил себя чтению слова Божия, а в четырнадцатилетнем возрасте принят был патриархом Софронием в клир Иерусалимской церкви. В сане архидиакона он присутствовал на VI Вселенском соборе и обличал еретиков, которые признавали во Христе единую божественную волю. По возвращении с собора Андрей посвятил себя молитве и заботам о бедных и больных. Потом, поставленный в архиепископы острова Крита (ныне Кандия, на Средиземном море), он мудро правил своей паствой, назидая ее словом и житием. Молитвами своими он спас остров от нашествия сарацин. Будучи призван в Константинополь по делам церковным, Андрей, на возвратном пути, предсказал, что не увидит острова Крита. Действительно, он скончался на острове Митилене, не доехав до Крита. Из песнопений св. Андрея важнейшим считается покаянный канон, который читается в великом посту на повечериях первой седмицы и на утрени в четверг пятой седмицы. Здесь св. Андрей оплакивает горестное состояние грешника и, изображая лица и события Ветхого и Нового Завета, учит нас сокрушаться о грехах и уповать на милосердие Божие. Великий канон был привезен в Константинополь вместе с жизнеописанием св. Марии Египетской, которое написал св. Софроний, патриарх Иерусалимский.

II. Св. Андрей Критский, составивши свой бессмертный великий канон покаяния, побуждает нас, братия, побеседовать с вами о том, как должно каяться.

Цель говения нашего есть приготовление к неосужденному принятию св. Христовых Таин, к принятию Самого Господа, Который говорит: ядый Мою плоть и пияй Мою кровь во Мне пребывает и Аз в нем. Как Господь есть пречист, а мы нечисты, то приобщению св. пречистых Христовых Таин предшествует у нас очищение совести и получение всепрощения в таинстве покаяния.

Очистится от грехов и получит прощение тот, кто, как должно, покается. Спрашивается теперь: кто же как должно кается… Тот, кто познает свои грехи и сознается в них искренно; сознавшись, сокрушается о них и оплакивает их; сокрушившись же и оплакавши, полагает твердое намерение более не оскорблять Бога своими грехами; а наконец, в сих расположениях смиренно исповедует все грехи свои пред духовником, чтобы получить разрешение в них и явиться к чаше Господней оправданным и чистым пред очами Божиими.

а) Итак, озаботьтесь познать свои грехи и сознаться в них. Познать свои грехи значит сказать, что такой-то и такой грех совершен нами; а сознаться в них – значить осудить себя в них, сказать: «виноват», не допуская никаких оправданий и извинений. «Согрешил», «виноват» – сии два слова надобно произнести прежде всего и произнести искренно.

Посмотрите же: в чем и как согрешили вы? Не думаю, чтобы это было трудно. Заповеди ведомы и совесть есть. Заповедь укажет, что следовало нам делать, а совесть засвидетельствует, сделано ли то нами, или нет. Для этого просмотри заповеди десятословия и заповеди о блаженствах и смотри, какая заповедь нарушена и каких добродетелей не достает в сердце. Как в зеркале чистом, когда в него смотрят не с закрытыми и не с запорошенными глазами, видны и малые крапинки на лице, так обнаружатся все наши проступки и грехи в словах, делах и помышлениях, когда заставим совесть свою смотреться в зеркало Заповедей Божиих, в слове Божием указанных.

Останется только приложить к сему осуждение себя, сознание своей виновности, и это придет, когда отвергнем всякое оправдание себя ни обстоятельствами жизни, ни родом служения и условием отношений, ни увлечениями, ни неведением, словом, ничем, а сделаем так, чтоб, коль скоро замечен грех, искренно говорить: «виноват, безответно виноват».

б) Сознавши грехи, надо оплакать их, сокрушаться о том, что они сделаны. Кто искренно сказал: «виноват», тому недалеко от того, чтобы сказать: «зачем же все это мною наделано?» – пожалеть о том, устыдить себя, поболеть пред Господом, устрашиться суда Его и беды, ожидающей того, кто останется неоправданным в грехах своих! Помяни, сколько раз говорил ты: «не буду», «не буду», и все грешил и еще более и упорнее, чем прежде; помяни, что никто тебя не принуждал: сам по злому нраву своему грешил и оскорблял в лицо Бога, Который все видит, и руку Его, которою Он останавливал тебя, ты отрывал. Помяни смерть, суд, ад; помяни и прочее все, чем надеешься сокрушить упорное сердце свое. Всячески тревожь его, возбуждай и приводи в движение. К этим размышлениям приложи молитву к Господу, чтобы Владыка всяческих дал тебе возобладать нам сердцем своим. Что за покаяние, в котором нет печали, сокрушения!

в) Вслед за болезнью сердца о грехах придет намерение отстать от них, не оскорблять ими более Господа и не губить себя. То покаяние не истинное, после которого опять впадают в прежние грехи, без всякой борьбы с своими страстями и похотями и без усердной слезной просьбы о помощи свыше и без всяких духовных средств и упражнений, каковы, например, пост, удаление от соблазнов, усердное чтение слова Божия, частая исповедь, причащение животворящих Таин и т. п. средства, которые обеспечивают нашу победу в борьбе с плотью, миром и диаволом.

г) А за этим последует исповедание грехов самое искреннее, и разрешение их самое действенное. И совершится покаяние во истину спасительное.

А то, что пользы, если без чувств, со скукою или рассеянием будем стоять на службах, досадуя, что долго тянутся; время свободное от служб будем проводить в полусне и бездействии; затем холодно проговорим на духу «грешен» про грехи, о которых спросят, и помышления не имея о том, что главной у нас целью должно быть совершенное исправление жизни… Что пользы? Это будет значить исполнить обычай говения, а не говеть во спасение.

III. Блюдите, как опасно ходите, паче во дни говения, когда враг, не искушая грехами, ухитряется делать бесполезными дарованные нам благодатью Божией средства к очищению от грехов и тем продолжить владычество свое над нами. (Из поучений преосвященного Феофана).

I. Св. Марфа, память коей св. Церковь совершает ныне, имела единственного сына Симеона; воспитала его, как сказано в житии ее, со всяким опасством, и Бог привел ей еще при жизни порадоваться на святую и богоугодную жизнь сына. Но вот, наступило для Марфы время отшествия ее в мир горний и тут, за день кончины своей, она удостоилась следующего видения. Представилось ей, что она восхищена была на высоту небесную и там увидала она дом пречудный и светлый, которого красоты и передать невозможно. И когда она ходила в доме том и удивлялась чудному устройству его, вдруг увидала Пресвятую Богородицу с двумя пресветлыми ангелами, Которая сказала ей: «Что удивляешься?» Марфа, с благоговением поклонившись Матери Божией, отвечала: «удивляюсь потому, Владычица, что такого чудного дома во все дни жизни моей на земле не видала». Тогда Царица Небесная сказала: «Как ты думаешь, кому этот дом уготован?» – «Не знаю, Госпожа», – отвечала Марфа. Пречистая продолжала: «Знай, что этот покой тебе уготован и этот дом создал для тебя сын твой, и ты в нем во век пребудешь». После этого, по повелению Владычицы, ангелы поставили престол дивный, и Матерь Божия продолжала: «Сия слава тебе дается за то, что ты в страхе Божием и богоугодно жила. Но хочешь ли видеть здесь и еще славнейшие места?» – и, сказавши это, велела Марфе следовать за Собою. И возвела ее Царица Небесная на высочайшие небесные места и показала ей еще наичуднейший и светлейший, несравненно против первого, дом, красоты которого ни ум человеческий постигнуть, ни язык чей-либо изречь не может. Тут Матерь Божия и еще сказала: «и этот дом создал сын твой, да еще и третьему положил основание». Через день после этого блаженная Марфа скончалась. (Четьи Минеи, 4 июля).

II. Итак, жены-христианки, знайте, что матери, в благочестии воспитывающие своих детей, не только в этой, но и в будущей жизни будут награждены за свои труды и заботы о детях, и сами дети их, возращенные ими в благочестии, заплатят им там за их попечение о них. А зная это, и сами вы усугубите свою ревность о воспитании чад ваших в вере и благочестии и, преуспевая сами в добродетели, приучайте и их к тому, чтобы они исполнение Заповедей Божиих или жизнь благочестивую и добродетельную ставили для себя выше всего.

Вот несколько советов относительно того, как лучше вести религиозно-нравственное воспитание детей.

а) Как только промелькнут у дитяти первые признаки сознания, как только детский лепет будет походить на человеческую речь, – вот и самое лучшее, самое удобное время, когда в душу ребенка можно уже заронить благодатное семя веры. Пусть в это время дети получают первые представления о Боге, представления самые ранние и, добавим, самые важные. Всякому почти приходилось наблюдать над детьми 1 году (часто даже раньше), которые могут сказать только: «папа, мама». Вот мать подносит дитя к иконе и говорит: «это икона Спасителя нашего Бога». И дитя само после тянется к иконе, всматривается в божественный лик. Спросите ребенка: где Бог? – и он тянется, поворачивает свое лицо, протягивает ручонки туда, где икона; скоро ребенок запоминает слово «Бог». Это самые первые впечатления детства, первые уроки веры. И счастливо то дитя, которое в числе первых слов усвоит это святое имя. Первые впечатления не ясны, но они глубоко проникают в душу; чем раньше проникнут неясные впечатления, тем раньше создадутся и ясные представление о Боге.

б) Ребенок в два-три года уже начинает сознательную жизнь; он научается уже говорить, приобретает познание об окружающих предметах. В это время можно не только ввести ребенка в область религиозных чувствований, но и сообщить ему первоначальные уроки веры путем примера. Дитя уже может через рассматривание изображений, через понятные объяснения матери получить некоторое представление о Боге. Представьте себе умилительную картину. Мать, предмет всей любви и нежности дитяти, с благоговейным выражением лица стоит и молится пред иконой Спасителя; дитя посмотрит то на нее, то на образ и не нуждается в длинных объяснениях того, что это значит. Вот первый безмолвный урок богопознания. Или, вот дитя в храме: благолепие храма, освещение, светлые облачения священнослужителей, общая молитва, пение, благоговейное предстояние молящихся, общее торжественное безмолвное внимание, – разве все это не уроки благоговения пред Богом? Этих уроков не заменит никакая красноречивая речь законоучителя. Сердце дитяти проникается горячей любовью к Богу, к Спасителю, проникается глубоким религиозным чувством; ребенка уже этих лет можно научить молиться. Пусть проста, детски проста будет молитва, которой научит ребенка любящая мать: несомненно, богатые плоды последуют от этих немудрых, простых уроков благочестия. Правда, в этом раннем возрасте ум ребенка еще не раскрылся для полного уразумения, душа ребенка наполняется неясными ощущениями и представлениями; но все это богатые задатки, это первые опыты духовной жизни, благодаря которым значительно облегчится дальнейшее изучение истин веры и усвоение духа благочестия. Любви к Богу нельзя выучиться по учебникам, сердечных чувств нельзя втолковать; чистое детское сердце всего более доступно глубоким религиозным чувствам; общение с Богом, неясно сознаваемое, однако делается потребностью детского сердца; в молитве, своей детской молитве, дитя, – как иногда приходилось наблюдать, – совершенно свободно, без приказания родителей, находить утешение и наслаждение.

Те родители, которые ждут времени, когда дети подрастут, чтобы их учить вере, глубоко ошибаются: дети подрастут, будут лучше понимать, но у них уже будет не то нежное, восприимчивое к добру сердце, воображение этих детей уже засорится представлениями земными, их сердца приобретут столько склонностей и привязанностей земных, что духовные чувствования будут отягощать их одичавшие души. Уроки закона Божия будут наполнять их ум, обременять память, но не трогать сердца, не возбуждать добрых чувств. Пусть же раньше проникнет в душу дитяти религиозное чувство, пусть оно живет в нем и оживляет те уроки, которые будут ему преподаваться. Ведь уроки веры можно преподавать в такой простой, доступной, понятной форме, что ребенок четырех-пяти лет все поймет, что сказано, и еще лучше восприимет сердцем, если назидающий проникнут сам религиозным чувством. Неразумно поступают те родители, которые лишают своих детей благодатных влияний, не приучая своих детей с раннего детства к молитве, не сообщая понятий о Боге, не нося своих детей в храм Божий.

Какая ошибочная отговорка, что дети ничего не понимают! Не один же рассудок взрослых дает возможность воспринимать в себя добрые чувствования. Потеря времени для самого простого, самого общедоступного, самого надежного способа религиозного воспитания детей – потеря невознаградимая. После дитя будет твердить уроки, запоминать преподаваемое, но сердце будет глухо к впечатлениям духовным. Пусть же дети в раннем возрасте приходят ко Христу Спасителю, чтобы Он благословил их, – не возбраняйте им идти к Нему!

III. Пусть же родители не забывают этих наставлений и с самого раннего возраста окружают детей святыми предметами, пусть носят в церковь и приучают непременно вместе с собой к благоговейной молитве. Грустно до боли сердца видеть, как иногда по-видимому образованные матери не понимают этой своей священной обязанности – приучать с самого раннего детства своих детей к совместной с собой молитве дома и непременно брать с собой в храм хотя в большие праздники. (Протоиерей Г. Дьяченко).

Пятый день

I. Преп. Сергий, память обретения многоцелебных мощей коего ныне празднуется, между многими добродетелями, которыми украшался, отличался необыкновенною любовью к отечеству, для которого он готов был на всякие труды и жертвы.

Так, он неоднократно ходил по поручению св. Алексия, митрополита Московского, к разным соседним с Москвой князьям, не желавшим признать над собой власти великого князя и заводившим смуты, и всегда с великим успехом исполнял свои трудные поручения; весьма часто и усердно возносил свои пламенные молитвы о благосостоянии русского царства и горячо соболезновал об его бедствиях, которые проистекали, главным образом, от зависимости России от татар.

Тогдашний великий князь Димитрий Иоаннович твердо переносил бедствие отечества, но, не имея сил бороться с татарами, должен был ездить в Орду, чтобы выражать покорность хану. Наконец, ему пришлось вступить в борьбу с ханом Мамаем. Мамай вступил в Россию с многочисленным войском. Не зная, как поступить, – сражаться ли с ханом, или покориться ему, – Димитрий отправился к преп. Сергию, чтобы принять от него совет и благословение. Преп. Сергий благословил князя на брань, говоря: «следует тебе, государь, попещись о вверенном тебе христианском стаде, и с помощью Божией ты получишь победу». Потом он благословил иконою воинов, бывших с князем, и дал им в сподвижники двух схимников, Александра Пересвета и Андрея Ослабя. Когда началась на Куликовом поле битва и Димитрий, увидя превосходство врагов, смутился духом, вдруг явился посланный от Сергия с письмом, в котором преподобный обнадеживал его помощью Божией. Мамай был совершенно разбит.

Достигнув 78 лет, преп. Сергий предузнал свою кончину и, призвав братию, вручил игуменство преп. Никону, причастился святых Таин и скончался 25 сентября 1392 г. Чрез 30 лет, 5-го июля, тело преподобного обретено было нетленным. Основанная им обитель процвела, возвысилась и стала хранительницей русской земли, особенно во дни смут, потрясавших наше отечество.

II. Жизнь преподобного и богоносного отца нашего Сергия, отличавшегося самою горячею любовью к отечеству своему, да послужит нам уроком такой же любви и с нашей стороны к нашей дорогой родине.

а) Все святые искренно любили свое отечество и усердно содействовали благосостоянию его в том или другом отношении, по мере их средств. Одни ревностно старались о гражданском благоустройстве и духовном просвещении его, как святые цари и пастыри Христовой Церкви; другие храбро защищали его от врагов и в бранях за него полагали свои души, как многие благоверные князи и христолюбивые воины; иные содействовали его благу своими познаниями, достоянием и трудами, как святые философы, песнопевцы, купцы и художники; а все – искренней преданностью ему и горячими молитвами о благоденствии его и спасении от бедствий. Примерами такой любви к отечеству наполнены жития святых; поэтому мы не будем теперь перечислять их, для краткости нашей беседы, а скажем только словами премудрого, что любовь святых к отечеству была крепка, как смерть (Песн. 8, 6), и часто доходила до самоотвержения. Так, апостол Павел говорит, что он желал бы отлучен быть от Христа — лишиться блаженного общения с Ним, чтобы только родные ему по плоти, соотечественники его израильтяне, получили спасение во Христе (Рим. 9, 1–4, 10, 1). Сам Иисус Христос, приближаясь к Иерусалиму, главному городу земного отечества Его – Иудеи, и предвидя те страшные бедствия, каким подвергнется этот город, горько заплакал о нем (Лк. 19, 41–44). Так Он любил земное Свое отечество, хотя принадлежал ему только в половину – одной человеческой Своей природой!

б) Христианин не может не любить своего отечества. В нем мы в первый раз увидели свет Божий, получили бытие и духовное возрождение. В нем мы впервые испытали родительские ласки и детские невинные игры. В нем мы получили образование, необходимые для нас познания и все, что имеем теперь. Оно, с самого рождения нашего, питало и призревало нас чрез наших родителей; в юности нашей учило нас чрез наставников всему доброму, старалось сделать нас людьми умными и честными, затем открыло нам поприще для деятельности, с любовью взирает на труды наши и поощряет к ним разным образом. Вместе с этим оно печется о том, чтобы жизнь наша была покойна и счастлива, охраняет нас от внешних и внутренних врагов нашей безопасности, доставляет нам способы удовлетворять житейским нашим потребностям и делает все, что может служить к общему благу нашему. Как же нам не любить отечества своего, когда оно от пелен наших до гроба окружает нас таким попечением, такою заботою о нас!

III. Долг благодарности и христианская обязанность требуют от нас (Гал. 6, 10; 1 Тим. 5, 8), чтобы мы, братия, за любовь и благотворения, оказываемые нам отечеством, сами любили его искренно, как подобает детям его, и по мере сил наших содействовали его благосостоянию, а поэтому делали то, чего оно требует от нас и что может служить к его благу. Аминь. (Прот. Г. Дьяченко).