Текст книги "Лесной хозяин"

Вопросы, сплошные вопросы

16

Когда Ленора встала и выглянула в коридор, дом был полон теней. Света в коридоре не было – ни один светильник, если там и был хоть один, не горел. Надо будет сказать об этом миссис Джонс, подумала Ленора: темноту она ненавидела с самого детства из-за ужасов, которые в темноте живут – монстров там всяких и прочей нечисти. К тому же виденное стояло перед глазами. Та жуткая тень, похожая на папу. Ленора содрогнулась.

Будь с ней рядом Рори или знай она, что в комнате напротив спят Джон и Чарльз, темнота была бы уже не так страшна. Ленора посмотрела на бирюзовую дверь. Та стояла приоткрытая, и из щели пробивался слабый свет.

Это что-то новенькое. Вчера она была закрыта и даже заперта – так Ленора посчитала. Неужто там кто-то есть? Может, гости?

Встав на пороге своей комнаты, Ленора крепко вцепилась в косяк, вдохнула поглубже, напоследок высунула голову в темноту уходящего вдаль коридора – ещё разок проверить, что оттуда не ползёт никакая чёрная фигура вроде той из сна, – и метнулась к двери напротив. Достигнув цели, она остановилась. Миссис Джонс сказала тогда, что детей здесь больше нет. Тогда почему эта дверь открыта?

Ленору бросило в дрожь. А вдруг внутри та тень? Может, лучше и этого не знать?

Нет, лучше уж всё знать, решила она. Она распахнула дверь настежь – петли жутко заскрипели, внутри всё прямо ухнуло в пятки, – и ввалилась в комнату.

Никого.

Ленора огляделась. Почти такая же спальня, как у неё, только стены цвета утренней зари, а атласное покрывало – роскошного золотого. Но заметив кое-что впереди, Ленора просто не могла не пройти дальше. Внизу одной из стен, ближе к углу, было нарисовано дерево; его ветви, растущие из угла, заполняли собой всю стену и, извиваясь, залезали на потолок.

С его ветвей, то есть на самом деле с потолка, свисали деревянные качели.

Леноре никогда прежде не доводилось видеть качели прямо в доме. Ей не доводилось видеть комнату, которая могла бы вместить качели. Она подошла ближе и провела ладонью по гладкому деревянному сиденью. Обхватила рукой верёвку – суровые волокна слегка кольнули пальцы. Опустилась на прямоугольную деревяшку. Она просто не могла не сесть. Это же качели!

Только она не сразу плюхнулась всем своим весом. Усаживалась Ленора потихоньку: кто знает, вдруг эти качели не предназначены для того, чтобы на них по-настоящему качаться, а просто висят для интерьера. Разве можно доверять качелям, спускающимся с потолка? Но Ленора преодолела страх и оторвала ноги от пола. Верёвки выдержали. Чудеса.

Она махнула ногами – качели заскрежетали. Ленора тут же упёрлась носками в пол и замерла. Но долго так сидеть она не могла и как только отпустила ноги, качели двинулись и заскрежетали снова. На этот раз Ленора не стала их тормозить. Высоко она не раскачивалась, но глаза закрыла. Плотные шторы на обоих окнах были раздвинуты и заткнуты за медные держатели на стенах, и сквозь окна свободно лился золотой утренний свет, который приятно грел лицо.

Как же здорово, когда у тебя прямо в комнате есть качели. Чья же это комната?

Ленора попыталась затормозить ступнёй об пол – вышло неловко, только чулки слезли. Раза три она упиралась ногами, пока наконец качели замедлили ход, и, дождавшись малой высоты, она спрыгнула. Правда, приземлилась мимо ковра и громко бухнула пятками о деревянный пол. Улыбнувшись своей неуклюжести, Ленора поймала качели и похлопала рукой по сиденью.

Затем ей захотелось осмотреть картинки на стенах, и она пошла в обход по периметру комнаты. В рамках висели рисунки разных птиц, притом очень хорошие. Ленора по очереди дотронулась до каждой картинки. Открыла один за другим ящики комода у кровати – внутри аккуратно сложенная одежда. Заглянула в платяной шкаф – на вешалках отглаженные брюки и жилеты; жилеты вроде того, что был вчера на её дяде, только поярче – алый, барвинковый голубой, оранжевый. От них исходил пыльный и затхлый запах, но на ощупь ткань была совсем мягкой.

Так значит, здесь жил мальчик. Где он теперь?

Ленора с опаской зашла в ванную, там тоже висели рисунки, только не птиц, а всяких диковинных животных и растений – таких Ленора никогда не видела, – и раскрашены они были необычайно скрупулёзно, видно было, что над ними возились долго и с большим усердием.

Конечно, Ленора понимала, что задерживаться в этой комнате не стоит: если миссис Джонс найдёт её здесь, ничего хорошего не выйдет. Например, запрёт опять комнату, и Ленора не сможет сюда вернуться.

А вернуться хотелось.

Так что Ленора встала наготове в дверном проёме и высунула голову в тёмный коридор. Внимательно всмотрелась в черноту, ища глазами тени. Бросила взгляд на винтовую лестницу. Теней было много, очень много.

Но она сможет.

Она бросилась бегом вниз по лестнице, отчаянно цепляясь за перила, на случай если ноги подведут и та тень из сна всё-таки догонит и схватит её. То, что тень из сна гналась за ней, было совершенно точно.

Где-то на середине спуска Ленора взобралась на перила верхом и съехала вниз.

17

Казалось, дом ещё спит. Везде стояла тишина, когда Ленора коснулась досок пола. Сердце нещадно колотилось, дыхание стало отрывистым и громким. Ленора взяла себя в руки и выпрямилась, на ней по-прежнему была ночнушка. Это что же, ещё раз собраться с духом и подняться по лестнице, а потом опять нырнуть в тёмный коридор?

Она с ужасом посмотрела вверх, на второй этаж. На этот раз пусть обратно её ведёт миссис Джонс. Или по крайней мере пусть сначала на этаже зажгут свет.

Здесь, внизу, было значительно светлее, чем там, в коридоре, и страхи Леноры потихоньку улеглись, пусть и не до конца. В целом особняк не казался ей светлым и радостным местом – напротив, каменный Замок был полон мрака и уныния. Так как же можно тут совсем не бояться?

Но раз уж рядом сейчас, кажется, никого, можно поосмотреться; и Ленора принялась заглядывать то там то сям, открывать двери в комнаты, которые вчера ей не показали. За одной оказалась гостиная с желтоватой, вероятно, когда-то белой, мебелью, накрытой чем-то вроде брезента. За другой – ещё одна обеденная зала, даже больше, чем та, где Ленора с дядей Ричардом вчера ужинали. Ленора встряхнула головой. Как так получилось, что папа ни разу их сюда не привозил? Они бы такие ужины могли здесь закатывать всей своей обширной семьёй.

Разве дядя Ричард такой уж плохой? Пока с уверенностью можно сказать только то, что он слегка с причудами, но ведь на это, пожалуй, стоит закрыть глаза.

Что такого могло произойти в этом доме, чтобы настолько отвратить от него папу?

В очередной гостиной, чуть поменьше первой с желтоватой мебелью, Ленора хотела включить свет и дёрнула за цепочку на лампе, однако ничего не произошло. Тогда она подошла к окну и раздвинула тяжёлые шторы, чтобы получше разглядеть комнату. Помещение оказалось плотно обставлено бежевым гарнитуром. На одном из стульев, тоже бежевом, блестела золотая позолота – ни дать ни взять трон. Ленора села на него, и облако пыли взметнулось вверх и ударило в нос. Она закашлялась и вскочила.

Так много комнат простаивает зря. Жалко.

В следующей было совсем темно, куда темнее, чем во всех предыдущих. Ленора включила свет – один-единственный выключатель всё-таки сработал – и ахнула.

Перед ней была библиотека. Полки покрывали стены до самого потолка. Специальная лестница на колёсиках ждала в конце ряда, как будто кто-то только что закончил читать последнюю книгу во всей библиотеке, а может, только начал первую. Ленора обвела глазами потрясающий вид. Столько книг ей за всю жизнь не прочитать.

Джон бы здесь буквально поселился – да он бы просто забрал всю комнату себе в качестве спальни. От этой мысли опять проснулась прежняя боль где-то в животе.

Ленора решила, что это голод, не горе. Потому что Джон на самом деле жив. И он скоро приедет. Он увидит библиотеку и забудет про всё на свете.

Ленора подошла к окну и отдёрнула тяжёлые бархатные шторы, а чтобы не упали обратно, заткнула их за латунный шар-держалку, торчавший из стены. Мягкий и нежный утренний свет пролился в комнату. Мебель оказалась того же глубокого бордового цвета, что и шторы, а пол в центре комнаты покрывал тёмно-коричневый ковёр с витиеватым золотым тиснением. Ленора стала прогуливаться вдоль книжных шкафов, слегка проводя пальчиками по корешкам с незнакомыми заглавиями. Уже на середине своего обхода она вдруг наткнулась на книгу, название которой как будто что-то напоминало. Джон бы сразу её заметил.

«Происхождение видов». Его любимая книга, хотя папа с мамой воспитывали их в вере. Они говорили, что Дарвин скептически относился к Богу и всему духовному. И они не хотели, чтобы это передалось Джону. Это воспоминание заставило Ленору улыбнуться: из них четверых Джон был самый набожный. Каждым воскресным утром он нетерпеливо заталкивал всех в машину, чтобы ехать в церковь, а дома после службы целый час играл на пианино весёлые гимны – казалось бы, парадокс. Но только не у них в семье. Сам он называл это «Минутка веры с неподражаемым Джоном Коулом».

Какой сегодня день? Неужели воскресенье уже прошло?

Пианино Ленора в Замке пока нигде не видела. Но уж, конечно, в таком приличном особняке должно быть нормальное фортепьяно, может быть, даже рояль. Тогда ей будет чем заняться. Раньше она просто ненавидела заниматься на пианино, но сейчас сама сядет – добровольно и без нытья, хотя дома без этого не обходилось. К тому времени, как за ней приедут родители, она уже будет знать больше песен, чем Рори – а ведь та настоящий музыкант.

Ленора пробежала пальцами в воздухе по невидимым клавишам. Закрыла глаза и откинула голову назад.

– Я смотрю, ты отыскала библиотеку.

Ленора подскочила на месте и выпучила глаза на вошедшего. В проходе стоял дядя Ричард. С того момента, как Ленора ступила на порог Замкового особняка, это были первые слова, с которыми он обратился к ней напрямую.

– Да, она просто… – Ленора помедлила. – Великолепная.

Дядины губы шевельнулись, и на секунду Леноре показалось, что он улыбнётся. Но он только сухо произнёс:

– Пользуйся.

Он уже собирался повернуться и уйти, как Ленора окликнула его.

– Дядя Ричард?

Прежде чем обернуться, он немного постоял, глядя в пол. Затем выпрямился, поднял подбородок. Посмотрел Леноре прямо в глаза, отвёл взгляд в сторону, снова посмотрел на Ленору и наконец уставился в окно. Леноре сразу захотелось оглянуться и узнать, что же так привлекло его внимание там за окном, но она собралась с мыслями и спросила:

– Скажите, а у вас нет пианино?

Дядя снова уставился на неё. Он долго не сводил с неё глаз, и ей уже начало казаться, что у него опять случился Приступ Иного Мира – это название для подобных случаев пришло ей в голову вчера вечером на лестнице по пути в свою комнату. Он стоял слишком далеко, чтобы можно было разглядеть, смотрит ли он куда-то конкретно или взгляд его затуманился и направлен на то, что видит один он. Поэтому Ленора несколько удивилась, когда он наконец произнёс:

– Пианино. – И прихлопнул ладонью по ноге.

– Я бы хотела позаниматься пока, если вы не против, – пояснила Ленора. – Чтобы от остальных не отставать.

– Гм, – кивнул дядя Ричард, и на этот раз голос его прозвучал мягче. Он кашлянул и сказал: – Фортепьяно есть в бальной зале.

Бальная зала. С ума сойти.

– Подойди к миссис Джонс, попроси показать, – продолжал дядя, – скажи, я разрешил. – Он снова кашлянул – или он так рычит? – и стукнул разок тростью об пол. – Правда, на нём давно никто не играл. Может, придётся поднастроить. Я об этом позабочусь. – Он повернулся к выходу и остановился. Потупил глаза, уронил голову, но затем снова поднял лицо и посмотрел на Ленору. – Здорово будет снова услышать музыку.

За то короткое время, что Леноре довелось общаться со своим дядей, она ещё не слышала от него так много слов зараз. Но его голос ей понравился. Если закрыть глаза, можно представить, что это говорит папа. Однако дядя не проронил больше ни слова, и когда Ленора открыла глаза, он уже ушёл.

18

По пути на кухню Ленора ошиблась поворотом только один раз. Зайдя в тупик, она развернулась и пошла обратно той же дорогой, которой пришла. Осмотр дома она решила отложить на попозже или на завтра: сейчас очень хотелось есть.

Миссис Джонс сновала по кухне, слегка шаркая ногами по плитке пола. Она вытащила из духовки противень и нагнулась за чем-то к ящику со льдом. По кухне витал потрясающий аромат – смесь чего-то сладкого с корицей и вообще всякими специями. В животе у Леноры буркнуло, да так громко, что услышала и миссис Джонс.

С широкой улыбкой на лице она повернулась к Леноре.

– Доброе утречко, золотце, – сказала она. – Как тебе спалось, хорошо?

Ленора кивнула и подошла поближе, желая взглянуть на содержимое противня. Булочки с корицей. И откуда миссис Джонс могла знать, что это её самый любимый завтрак на свете? Мама редко их пекла, говорила, булками не наешься. В груди у Леноры защемило.

Разве это не вероломно – есть булочки с корицей, когда мама просто терпеть не могла такой завтрак?

– Детонька, ты садись, – проворковала миссис Джонс. – Я тебе положу на тарелку. Ещё можно омлетику с беконом вдобавок, будешь?

Вот на это мама, пожалуй, согласилась бы, так что Ленора кивнула. Она поест и булочек, и омлет. Сытный завтрак и к нему десерт.

Одна коричная булочка заняла половину тарелки. Ленора улыбнулась.

– Ты дядю ещё не встречала? – спросила миссис Джонс. – Он уже встал.

– Он наткнулся на меня в библиотеке.

– Так значит, ты нашла библиотеку?

– Да, и она просто… – Ленора затруднялась подобрать подходящее слово.

Миссис Джонс подняла голову от противня, который уже усердно драила в раковине.

– Она просто чудесная, конечно. – В её голосе не было и тени сомнения. – Книги для этой библиотеки собирались веками.

– Мне кажется, у нас в городской библиотеке столько книг не наберётся.

Миссис Джонс усмехнулась.

– Ну, у вас в семье все потомственные книголюбы.

Они немного помолчали, кухарка домыла противень, вытерла плиту и протёрла внутри ледяного ящика – причём очень умело и проворно; а вот Ленора больше всего ненавидела убираться как раз на кухне. После паузы Ленора сказала:

– Дядя Ричард сказал, в бальной зале есть фортепьяно.

Миссис Джонс застыла. Прошло несколько секунд, прежде чем она повернулась и посмотрела на Ленору стеклянными глазами.

– Да, в бальной зале есть потрясающее фортепьяно.

– Дядя сказал, вы можете провести меня туда.

– Обязательно, конечно, после завтрака отведу, – быстро проговорила миссис Джонс, но в её глазах мелькнуло что-то странное, а что – Ленора не разобрала. Смесь тревоги и смутной надежды, что ли. А может, нет, и Ленора всё выдумывает. Мама всегда говорила, что у неё чрезмерно развитое воображение. Этим она объясняла дочкины страхи вроде боязни темноты.

– Мне сегодня такой странный сон приснился, – сказала Ленора. Сказала, чтобы заполнить пустоту – вокруг, в этой кухне, в своей собственной груди. Это она бы сказала сейчас маме с папой, сиди они здесь, перед ней. Это они бы стали обсуждать за завтраком.

Миссис Джонс промокнула глаза краем передника.

– И что же за сон?

Похоже, она готова была выслушать, и Ленора продолжила:

– Меня звала какая-то тень, по форме как человек. Похожая немного на моего папу. – На последнем слове её голос дрогнул. Если папа является ей во снах, значит ли это, что он мёртв?

Нет. Нет, не значит.

Миссис Джонс стиснула губы так, что они превратились в тонюсенькую ниточку и, не разжимая их, слегка кашлянула. Свела ладони вместе, и Ленора вдруг заметила, что они дрожат.

– А ты закрывала на ночь окно? – спросила кухарка, и её голос звучал значительно выше, чем обычно.

Ленора склонила голову набок.

– Не помню. Когда я проснулась, оно было закрыто. – В этом она была уверена. Слишком уж душно стало в комнате к утру, чтобы окно стояло ночью открытым.

Миссис Джонс кивнула.

– Обязательно закрывай окно перед тем, как ложиться спать.

– Зачем? – Ленора уже спрашивала, но удовлетворительного ответа так и не получила, поэтому решила попробовать ещё раз. С папой это частенько срабатывало. С мамой – никогда.

Миссис Джонс мельком сощурилась; если бы Ленора не следила сейчас внимательно за её глазами, она бы и заметить этого не успела. Между Ленорой и кухаркой – а может, и не кухаркой на самом деле, а экономкой: это пока оставалось неясным – выросла невидимая пропасть, а молчание словно набухало, пока миссис Джонс раздумывала, отвечать ли на вопрос или нет. Она открыла рот, закрыла, опять открыла, опять закрыла. Наконец выговорила:

– Таково правило, установленное твоим дядей. Все вопросы относительно правил – к нему. – Она отвернулась к раковине и уставилась в окно, на лес.

У Леноры внутри всё вспыхнуло.

19

Свою тарелку Ленора выскоблила дочиста.

– Да ты ешь прямо как Бобби, брат твой двоюродный, – заметила миссис Джонс. Она присела за стол напротив Леноры.

– Омлет такой вкусный, – честно призналась Ленора. Ей очень понравилось, как воздушная яичная масса тает во рту, будто солёненькие маслянистые облачка. Ей бы хотелось добавки, но она не решалась попросить. Она же здесь гость, зачем создавать дяде неудобства.

Помолчав, Ленора сказала:

– Я нашла его комнату утром. – Что это комната Бобби, она точно не знала, но по всему догадывалась. Иначе какие ещё мальчики могли жить в той комнате и носить костюмчики, как у дяди Ричарда?

– Правда? – Взгляд миссис Джонс тут же затуманился.

– Да, и она такая здоровская. На стенах везде картинки с птицами, а с потолка качели свисают.

– А, да, точно, – откликнулась миссис Джонс. – Я уже и забыла про качели. Бобби любил на них качаться, когда размышлял над каким-нибудь заданием. По физике там, по математике, или даже когда сочинение зададут. – Она дотронулась пальцем до виска. – Говорил, это помогает ему думать.

«И его можно понять», – подумала Ленора. Качаться на качелях прямо в комнате – это так необычно. Бодрит.

– Хотела бы я с ним познакомиться, – проговорила Ленора вслух.

– О, чудесный был мальчик. – Миссис Джонс усиленно заморгала.

– А что с ним случилось? – Вопрос сам сорвался с языка, Леноре просто необходимо было это узнать. По виду миссис Джонс стало сразу понятно, что это что-то опасное, какая-то трагедия. Так разве не надо Леноре знать об опасности?

Миссис Джонс покачала головой.

– В этом доме не положено говорить о Бобби.

– Но почему? – По коже пробежал холодок, скользнул в горло и камнем упал в желудок, сковав льдом всё внутри. Может, его до сих пор где-то прячут? Может, даже пытают? Ставят на нём какие-нибудь научные эксперименты?

Неужели Ленора оказалась в том самом замке из страшилок, где детей, которые родились с каким-нибудь изъяном, скрывают от чужих глаз в потайной комнате? Кажется, Замковый особняк – место куда мрачнее, чем ей показалось с самого начала… Вот почему папа держался от него подальше!

Но напротив Леноры всё так же сидела миссис Джонс. Старая, милая миссис Джонс, с добрыми голубыми глазами, мягкими руками, тёплыми словами. Как только дом может быть опасным, если в нём живёт такой сердечный человек?

Не может, конечно, не может. Верно?

Миссис Джонс откинулась на спинку стула и скрестила на груди руки. Её губы шевельнулись, будто за ними, как за неприступной стеной, толпились слова. Наконец она произнесла:

– Здесь его больше нет.

– В смысле он умер? – Если да, значит, дядя Ричард потерял двух детей. Потерял семью, как она.

Точнее, нет, не как она. В такое она ни за что не поверит.

– Ты так много вопросов задаёшь, – проговорила миссис Джонс – однако без раздражения, скорее даже с некоторой весёлостью. – Лучше будет, если на них тебе ответит твой дядя.

– Но он вечно где-то пропадает.

– Что ж, в таком случае тебе, похоже, придётся разузнать всё самой, – подмигнула кухарка, и стало понятно, что к миссис Джонс вернулось её задорное настроение.

– Как это?

– Попробуй начать с библиотеки. – Миссис Джонс встала и забрала у Леноры тарелку, ополоснула её под краном и снова вытерла руки о край передника. – А сейчас ты готова пойти посмотреть бальную залу?

Ленора подняла ладонь вверх.

– Можно ещё вопрос?

Миссис Джонс вскинула бровь. Ленору всегда поражало, когда люди умеют так делать, поднимать одну бровь. Рори, например, умела. Ленора очень хотела научиться, но, сколько ни пыталась, ничего не выходило. Брови – они как будто единое целое, одна без другой не двигается.

– Почему мой папа уехал из Замкового особняка?

Стоит миссис Джонс ответить на один вопрос, самый острый в эту минуту, и она избавится от вороха других вопросов в будущем.

Хотя, на самом деле, не избавится.

– Действительно, почему же? – со вздохом протянула миссис Джонс.

– Нам он никогда не рассказывал. Вообще ничего.

– Хм-м. – Миссис Джонс покачала головой.

– Мы в этом особняке могли бы все разместиться. Свободно. И всем бы места хватило предостаточно, – продолжала Ленора. Слова сами лились, остановить их поток было всё труднее.

– А там, где вы жили в Техас-Сити, неудобно было?

– Дом был очень маленький. А нас шестеро. Вот если был бы у нас тогда особняк… – Она запнулась, намеренно прервала фразу, которая вот-вот собиралась слететь с языка, и произнесла вместо неё другую, более правильную: – Вот если будет у нас особняк, тогда заживём что надо. Как вы думаете…

Но она не закончила: не вынесла бы взгляда миссис Джонс после таких слов. После слов надежды, что они живы. Что приедут. Что она не одна в этом мире.

Когда она подняла лицо, в глазах кухарки плескалась голубая бездна тоски.

– Твой папа… – Она заколебалась, видимо, тщательно подбирая слова. – Твой папа был человек глубоко верующий. – Ленора выпрямилась. Неужели объяснят, в кои-то веки? – А дядя – учёный до мозга костей. Он верит только в науку.

– Но разве одно другому мешает? – Конечно, не мешает. Джон вот тоже любил науку.

Миссис Джонс усмехнулась.

– Ты и представить себе не можешь, как вера и наука могут разобщать людей.

– Но ведь они же были братья, – возразила Ленора. – Разве это ничего не меняло? Они же не просто разные люди со своими мнениями. Они были одна семья. Это же важно. – Последние слова она еле протолкнула сквозь ком в горле. Чем она занималась всё утро в день катастрофы? Ругалась с Рори. Ненавидела её? Наверное. Недолго, совсем короткое время. То самое время, которое оказалось последним.

– Ну конечно, важно, – продолжила миссис Джонс. Ленора оторвалась от своих мыслей и подалась вперёд. – Они очень старались прийти к согласию. Но в итоге пришли только к выводу, что не могут оставаться под одной кровлей. И потом твой папа уехал.

– Почему он, а не дядя Ричард?

– Потому что твой дядя старше. Дом принадлежит ему.

– То есть он сам велел папе уезжать? – Кровь так и бросилась Леноре в голову. Ведь не переедь папа в Техас-Сити, он бы сейчас был…

Ленора с усилием помотала головой. Сжала зубы.

– Нет, это не дядя его прогнал, – возразила миссис Джонс. – Твой папа сам не хотел здесь оставаться. Вообще-то он даже пытался заставить и Ричарда тоже уехать отсюда.

– Почему? – Кажется, началось что-то совсем непонятное.

Миссис Джонс пожала плечами.

– Ну, я уж точно не знаю, что конкретно он говорил. Только их последний разговор, после которого твой папа сразу и уехал. Тот разговор, наверное, вся округа слышала.

– Они кричали друг на друга?

Миссис Джонс сжала губы, и уголки рта опали.

– Очень.

– Дядя Ричард хотел, чтобы папа остался?

– Дядя Ричард не хотел, чтобы твой папа бежал.

– Бежал? От чего?

Миссис Джонс покачала головой.

– Не знаю. От чего-то такого в лесу. – Она нахмурила брови и сильнее сдавила сомкнутые ладони. – Твой папа верил, что оно существует, а дядя не верил.

– Странно. Папа никогда не вспоминал ни Замковый особняк, ни лес, ни дядю Ричарда. – Это Леноре было больше всего непонятно. Даже если папа с дядей так сильно поссорились, остальным родственникам следовало знать об этом поместье, о тех, кто в нём живёт.

– Если кто принципиально расходится во мнении, то жди, что это скажется на всём, – заметила миссис Джонс. – Такие вещи способны кого угодно развести по разные стороны баррикады.

– Но они же родные братья, – упорствовала Ленора.

– Ну да, но… – Однако миссис Джонс не закончила, только потрясла головой и произнесла: – Я всегда считала, что в конце концов они снова сойдутся.

Ленора взглянула ей в лицо, и в груди у неё кольнуло от того, какая глубокая скорбь перечеркнула на её глазах эти добрые мягкие черты.

– Конечно, сойдутся, – заявила она, но слова прозвучали слабо и неловко.

Миссис Джонс подняла голову и уставилась на Ленору, точнее, сквозь Ленору, куда-то вдаль, в то будущее, которое Ленора видеть не могла.

– Миссис Джонс.

Ленора обернулась к двери, ведущей в вестибюль особняка. В дверном проёме стоял дядя Ричард, вооружённый своей обыкновенной тростью, сегодня на нём был тёмно-коричневый костюм, который придавал ему весьма изысканный и элегантный вид. Под рукой он держал кожаный портфель со множеством застёжек и каких-то непонятных выпуклостей, по которым можно было предположить, что в портфеле есть потайные отделения. Дядя в упор смотрел на Ленору.

– Надеюсь, вы тут хорошенько присматриваете за моей племянницей?

В словах как будто слышалось некое предостережение. Внутри у Леноры похолодело.

– Да, сэр, – откликнулась миссис Джонс. – Мы только закончили завтракать и как раз собирались пойти посмотреть фортепьяно.

– Чудно, – буркнул дядя Ричард. Он ещё потоптался на месте, прежде чем совсем уйти, и рассеянно стукнул тростью о пол раза три. – Пойду соберу кое-какие данные. – Тёмные брови его насупились, и на лбу пролегла складка, но быстро исчезла. Он чуть склонил голову набок и бросил значительный взгляд на миссис Джонс, как бы безмолвно сообщая ей что-то, чего Ленора понять не могла, сколько ни силилась. Может, это что-то касательно её папы и мамы или братьев с сестрой? Может, это что-то про его сына Бобби?

Может, он намекает на заключение в темницу?

Ленора съёжилась.

– Да, сэр, – снова отозвалась миссис Джонс, и дядя Ричард исчез.

– А что за данные он собирает? – тут же спросила Ленора.

Миссис Джонс притворилась, что не услышала.

– Пойдём, детонька, я покажу фортепьяно. Музыка тебя хоть ненадолго отвлечёт.

«Интересно, это она надеется, что так будет, или указывает, как должно быть?» – подумала Ленора.