Текст книги "Лесной хозяин"

Р. Л. Тоалсон
Лесной хозяин

Вам, Эвелин и Джейн, – огня, мужества и стойкости. И помните, что вас любят.

–  Р. Л. Т.

R. L. Toalson

The Woods

* * *

This edition published by arrangement with The Deborah Harris Agency and Synopsis Literary Agency

Copyright © R.L. Toalson, 2019

© Родина А.Ф., перевод на русский язык, 2020

© Издание на русском языке, оформление. ООО «Издательство „Эксмо“», 2020

* * *

Вначале был он.

Всего лишь как бесплотный образ, но был. Он витал над лесом, и лес волновался при его приближении: деревья кланялись, словно перед монархом, из земли рождались чудеса, и с треском творились волшебные заклинания. Всё это принадлежало ему. Но ему хотелось разделить это с кем-то.

Слишком чудесным, слишком полным магии и радостных прелестей был его лес, чтобы владеть таким богатством одному.

И первым, кто увидел лес и те чудеса, что наполняли его, был ребёнок.

16 апреля 1947 г.

«Когда наталкиваешься на великие научные открытия (или, напротив, на совершенно антинаучные аномалии), самое сложное – держать их при себе. Стоит, однако, обмолвиться – о, как хорошо мне знакомы последствия! Всё знаю наперёд – и как будут искоса посматривать, и о чём будут шептаться, и как лишат в одночасье всех прежних заслуг, чтобы сжечь их на алтаре „сумасшествия“. Будь рядом брат, они бы, может, и прислушались. Но я всего лишь учёный. А нормальный учёный не может заявлять таких вещей, какими я их потчую. Нормальный учёный не мог видеть того, что видел я.

Я не сумасшедший и никогда им не был – я только пристально наблюдал и неустанно искал ответы на загадочные вопросы, объяснения вещам необъяснимым. В этом скоро все убедятся.

Армия почти готова. Осталось внести кое-какие поправки – работы самое большее на месяц, и дело моей жизни будет доведено до конца.

А как только оно будет доведено до конца, я найду сына. Я уничтожу лес и всё, что в нём скрывается. И тогда Замку и всему нашему роду больше ничто не будет угрожать. Никогда. Как я и обещал матери».

Из «Дневника о проделанной научной работе» Ричарда Коула

День, когда мир взорвался

1

16 апреля 1947 года с самого утра предвещало стать худшим днём вовеки, хотя для Леноры оно только начиналось.

У них в семье бывают такие дни, когда родители позволяют либо Леноре, либо её сестре Рори, либо их брату Джону, либо другому брату, Чарльзу, пропустить школу; остальные идут учиться, как обычно. Мама с папой говорят, что если всё время только и делать, что трудиться, то такой труд – ни уму, ни сердцу. К тому же они считают, что каждому ребёнку нужно порой проводить время отдельно с родителями. Такие прогулы они называют Весёлым днём – название не то чтобы очень оригинальное, зато практичное, как всё, что обычно делают мама с папой. Когда кто-то удостаивается чести не ходить в школу по случаю Весёлого дня, родители чаще всего ведут счастливчика в театр неподалёку на какой-нибудь дневной спектакль, или в кафе-мороженое на углу, или ещё могут сводить в городской порт. Там стоят корабли, которые пришли к ним в Техас-Сити из самых разных стран с самыми разными грузами на борту, так что рассматривать их, а иногда, если повезёт, то и подниматься на палубу, – любимое занятие Леноры.

Сегодня у неё день рождения. Весёлый день полагается ей по праву.

Но с утра оказалось, что у Джона с Чарльзом сильный кашель, и Рори, которая всегда делает всё как все, тоже принялась кашлять. Получалось у неё совсем не так, как у братьев, которых буквально трясло при каждом покашливании, но хитренькая Рори нашла способ убедить маму, что тоже больна, и мама разрешила им всем остаться дома. Точнее, всем, кроме Леноры, которая больной не была и притворяться не собиралась.

Ленора не любит враньё.

Вот так и получилось, что, хотя сегодня у неё день рождения, она вынуждена куковать в стареньком здании Дэнфортской школы, и сейчас сидит на втором этаже, куда каждое утро в восемь сгоняют всех шестиклассников на планёрку.

Ленору душит обида.

Перед глазами стоит картинка: мама кивает ей на клубнично-красный «Шевроле» у дома. За большим бежевым рулём сидит папа, он выглядывает в окно машины в сторону порта, где над каким-то судном только что пальнуло вверх тоненьким облачком желтоватого дыма.

Ленора пробовала возражать: всё-таки у неё день рождения как-никак; но мама сказала, что её Весёлый день они перенесут на другой раз, и поспешно подтолкнула её к выходу со словами:

– Дочуня, папа уже ждёт.

Сев в машину, Ленора обернулась назад, на окна их аккуратного беленького домика. Из-за голубых занавесок в окне первого этажа выглядывала Рори, она показывала Леноре язык. Всю дорогу до школы Ленору просто распирало от злости, и злость никуда не делась, даже когда отец проводил её до красных школьных дверей, поцеловал в лоб и сказал:

– Извини, что в твой день рождения пришлось отправить тебя в школу, лапочка, но постарайся, несмотря ни на что, сегодня не расстраиваться, ладно? Люблю тебя.

По правде говоря, от его слов стало только хуже.

Она ничего ему не ответила, чтобы показать, как уже расстроена. За такое ей полагалось бы два Весёлых дня.

В тёплом сыром воздухе портового городка трудно дышать. Ленора повернулась и, не глядя назад, стала взбираться по бетонным ступенькам школьного крыльца.

Теперь она сидит на жёстком деревянном стуле, слитом с партой. Задумчиво рисует простым карандашом линии на бумаге. Урок пока не начался.

Большинство её одноклассников, как всегда, пока не пришла миссис Истер, не хлопнула в ладоши и не велела всем занять свои места, толпятся у ленты классных окон. На фоне яркого света, который струится внутрь, их фигурки совсем тёмные, и Леноре трудно разобрать, кто есть кто. Все громко галдят, обсуждая то самое облачко жёлтого дыма, на которое Леноре указал папа по дороге в школу. Все говорят, какое красивое. А Ленора не может понять, как можно хоть в чём-то находить красоту в такой отвратительный день.

Внезапно у неё скрутило живот, и она погладила себя по плечам.

– Ленора, иди сюда, смотри, какой красивый дым! – крикнула ей Эмма, лучшая подруга. Даже не поздравила с днём рождения. Вместо дыма Ленора принялась разглядывать Эмму: миленькое белое платьице в голубой цветочек. Чёрные волосы спадают на рукава-фонарики. В волосах – голубой бантик, сдвинутый вправо.

– Уже видела, – ответила Ленора, постаравшись смягчить ворчливый тон, но в голосе всё равно прозвучала досада.

– А сейчас он ещё красивее, – сказала Эмма и потянула Ленору с места. И Ленора не стала сопротивляться. Она тоже подошла к окнам.

Теперь даже миссис Истер стояла у окна и вместе со всеми рассматривала разноцветные облака дыма, заодно проверяя учеников: чем они могут объяснить появление той или иной окраски. У Леноры снова свело живот. Пожалуй, дым над портом – не самая безмятежная картина. Пару дней назад папа как-то упомянул, что некоторые корабли в порту нагружены горючими веществами. Как начальник городской пожарной дружины, он обязан постоянно оставаться начеку с момента прибытия таких кораблей.

А всё-таки дым и вправду красивый. Теперь он совсем густой, ярко-оранжевый. Ленора наклонила голову. Её оттолкнули, и она подалась назад, не отрывая взгляда от цветного облака. Внутри по-прежнему сидело какое-то противное ощущение, тревога. Но почему – Ленора и сама не могла бы объяснить.

Такого дыма она ещё никогда не видела. Он потихоньку окутывал всё вокруг, как туман. Может, подумалось Леноре, это гадкое чувство внутри оттого, что ей одной из всех детей Коулов не разрешили прогулять школу, хотя день рождения именно у неё. Рори, раз уж она на самом деле здорова, наверное, пойдёт вместе с папой в порт разузнать, от чего дым. Она сможет посмотреть на пожар.

Ленора тоже была не прочь посмотреть на пожар.

Одноклассники наперебой гадали, что же там горит. Большинство стояло за то, что загорелся какой-то корабль. Сейчас их в порту стоит несколько: пароход «Гранкан», огромное транспортное судно из Франции, «Хайфлайер», пришвартованный рядом с «Гранканом», и «Уилсон Б. Кин». Что за груз лежит на этих судах, папа не говорил.

Кто-то из класса высказал догадку, что, может быть, дым идёт от железнодорожной конторы, но Леноре показалось, что это полная чепуха. С чего бы железнодорожной конторе, которая стоит на своём месте уже столько лет – больше, чем самой Леноре, вдруг заняться огнём, да ещё пустить оранжевый дым? Раньше ничего такого у них в Техас-Сити не случалось, хотя местные газеты и прозвали город «крупнейшим промышленным центром южных штатов».

Как и все жители Техас-Сити, Ленора привыкла, что время от времени то там, то здесь случаются небольшие взрывы: всё-таки у них в городе два больших химических предприятия, «Юнион Карбайд» и «Монсанто». Но такого, чтобы облако дыма поднималось без всякого взрыва, прежде не было никогда. И никогда ещё дым не был таким красивым.

Живот Леноре скрутило сильнее.

Она вернулась к своему месту и села, подперев кулаком подбородок. Вот бы сейчас домой. Всё равно они ничего не учат. Все только пялятся в окно и ищут подтверждения своим догадкам. Неужели было бы так ужасно, если бы ей разрешили остаться дома в её же день рождения?

Ленора разгладила складки на подоле платья. Платье новое – мама специально купила ко дню рождения, такое красивое, бирюзовое в белую клетку и с белоснежным воротничком. Воротники у Леноры держатся белыми недолго, и когда утром мама вынимала платье из изящной магазинной обёртки, то строго наказала Леноре: смотри, мол, не испачкайся. Платье дорогое, сказала мама. Но она выбрала его, потому что глаза у Леноры тоже зелёно-голубые, и маме показалось, что оно будет очень мило смотреться. Только пусть Ленора ей пообещает, что сегодня будет поаккуратнее с воротничком.

Под сложенным платьем в обёртке оказались новенькие туфли такого же бирюзового цвета из гладкой замши. На них был даже небольшой каблучок – Рори тут же обзавидовалась. Мама не разрешает носить каблуки до двенадцати лет, а Леноре как раз исполняется сегодня двенадцать.

Вспомнив завистливый взгляд Рори, Ленора улыбнулась. И тут же нахмурилась. Сейчас Рори дома.

– Ленора, зайка, – послышался голос миссис Истер, – ты в порядке?

– Мне что-то нехорошо, – ответила Ленора, и это была правда. Не то чтобы её тошнило, но ощущения в животе были не из приятных.

Миссис Истер отошла от окна, приблизилась к девочке и тыльной стороной ладони потрогала у неё лоб.

– Может, позвоним твоей маме?

И тут мир взорвался.

2

Сначала взорвались окна – миллионы осколков брызнули в стороны. Потом поднялся крик ужаса: это кричали ребята. А потом наступила тишина, все Ленорины одноклассники, на кого ни глянь, повалились на пол. Дыхание спёрло. Миссис Истер, стоявшая прямо перед девочкой, отлетела в сторону лицом вперёд, как будто её что-то сильно толкнуло в спину.

Ленора вцепилась в парту и почувствовала, как невидимая волна отрывает её от сиденья. Она обвила ногой ножку стула. Миссис Истер упала на спину в нескольких метрах от девочки. Ленора увидела, что губы её шевелятся, но не могла разобрать, что она говорит. Учительница с трудом поднялась на ноги, кровь лилась у неё из рассечённой скулы и из раны на лбу. Она принялась яростно звать детей, чтобы они шли к ней, подальше от окна, но те были слишком ошарашены. Никто не слышал её, а может, не слушал, потому что все лежали на своих местах, кто на спине, кто на животе, а кто-то стоял как вкопанный, широко разинув рот и глаза.

Где-то вдалеке послышался хлопок, пол под ними снова тряхнуло, и один мальчик указал пальцем в сторону дальнего окна – стекло в нём уцелело, хотя и покрылось паутиной трещин. Ленора проследила взглядом туда, куда показывал мальчик.

Порт. Теперь его скрыла густая чёрная пелена дыма.

Это взорвался порт.

Папа.

Мама.

Рори.

Джон.

Чарльз.

Тишину прорвал слабый свист, и он же снова привёл мир в движение. Школьники волной ринулись к чернеющему выходу на лестницу, они толкались и пихались, спотыкались об упавших. Начался хаос, но он, должно быть, не шёл ни в какое сравнение с тем, что сейчас творилось в порту, окутанном чёрным дымом, – об этом Леноре страшно было даже подумать. Она тоже двинулась вслед за толпой, толкая других и пытаясь проскользнуть вперёд, но в узком коридоре между классами образовалась пробка – туда разом хлынули все, от дошкольников до шестиклассников, и толпа застряла, пока первые ряды не начали спускаться по лестнице. Ленора пыталась не поддаваться царившему беспорядку, но это было невозможно. В животе нещадно жгло. По лестнице она скорее скатилась кубарем, чем спустилась, но под конец ей удалось приземлиться на ноги.

Папа.

Мама.

Рори.

Джон.

Чарльз.

Их надо найти. Надо убедиться, что с ними всё в порядке.

Школа стояла в нескольких километрах от основных кварталов города, но Ленора всё равно пустилась бегом. Вокруг многих тошнило. Ей пришлось остановиться – её тоже вырвало. Как только рвота прекратилась, она снова бросилась бежать в сторону города и сокрывшего его плаща-невидимки.

Её догнала волна криков и воплей. Звук с новой силой наполнил мир, и Ленора почти пожалела, что снова что-то слышит. Дети у школы выкрикивали слова, над которыми ей совсем не хотелось думать, вроде: «Там все умерли?», «Мы погибнем!» и «Взрывы уже закончились?»

Как и многие другие, Ленора пропустила эти крики и возгласы мимо ушей, она просто продолжала бежать. В груди болело, но она не останавливалась – она никогда и ни перед чем не останавливалась. А сейчас ей обязательно надо найти родных. Надо во что бы то ни стало убедиться, что они не пострадали от взрывов.

Запах дыма, серы, палёной древесины, металла и горелой плоти перекрыл дыхание, и оно превратилось в отрывистые вздохи. Где-то полыхал пожар, Ленора это чувствовала по запаху, хотя и не видела ещё огня.

Пожар папа обязательно остановит. Он всех спасёт. Он настоящий герой.

* * *

Когда Ленора достигла города, всё её тело ныло и почти не слушалось. В ногах горело, ступни ныли от дикой гонки, но остановиться сейчас она не могла. Ещё один взрыв потряс землю, и свист усилился. Она услышала – и даже почувствовала – как огромные куски металла с лязгом и грохотом врезаются в цемент и в траву. Она сделала ещё шаг и наткнулась на босую ногу. Тела у ноги не было. В животе всё скрутило.

Сердце заколотилось.

Теперь она увидела. Она увидела, что ждало её в жилых кварталах, и от того, что она увидела, коленки у неё подогнулись, а перед глазами поплыло. Она оперлась руками в ноги, свесила голову и постаралась вспомнить, как надо дышать.

Всё вокруг устилали тела. Мёртвые тела. Части тел. Оторванная голова, глаза подняты к небу. Две ноги от разных тел, крестом друг на друге. Рука с кольцом на безымянном пальце.

А её родные?

Папа.

Мама.

Рори.

Джон.

Чарльз.

Они где? Ленора с усилием заставляла себя смотреть, вдыхать, бежать, осторожно переступая через тела людей, которых она не могла опознать из-за толстого слоя сажи сверху. Она ни разу не наклонилась вытереть эту сажу с чьего-нибудь лица. У неё не было на это времени.

Её родные – они должны быть живы. Здесь она их не найдёт.

Хлопки и затем шипение заставили её посмотреть налево. Это упали электрические столбы, и провода шлёпнулись на землю, пустив искры. Серный запах наполнил ноздри, проник в горло и стал нарастать. Ленора закашлялась. С правой стороны откуда-то сверху градом повалились куски древесины, отскочили от земли и осыпали труп, у которого ещё кровоточило из ушей и носа.

Ленора встала посреди этого хаоса и медленно обернулась. Она не знала, что делать, куда идти, где искать. Она не знала, как действовать, когда весь город в одночасье превратился в руины. Она не знала, как заставить свои лёгкие снова дышать.

И тогда её колени снова подогнулись, и всё вокруг стало чёрным.

3

Ленора очнулась в здании городского совета. Большие окна всюду полопались, так что вонь с улицы свободно проникала внутрь. Сера, дым, запах чего-то вроде горелого мяса. Ленора зажала нос, но дышать ртом было не легче. Ей стало казаться, что она чувствует всё это на вкус.

Вокруг раздавались сдавленные голоса, и, приподнявшись на локте, Ленора увидела вокруг себя тела раненых, которые лежали прямо на полу в разных позах. У кого-то не хватало ног, у кого-то была забинтована голова. У одного была повязка на глазах, за ним лежала женщина с вывихнутой ногой.

Голова у Леноры закружилась.

– Самых тяжёлых надо отправить в Галвестон, в больницу имени Джона Сили, – послышался голос неподалёку. Ленора посмотрела в ту сторону и увидела седого мужчину, который склонился над женщиной с перевязанной грудной клеткой, подавшись вперёд всем телом и балансируя на самых носках. Рядом стояла высокая стройная девушка с короткими русыми кудрями и внимательно следила за его действиями. Она держала наготове планшет и карандаш. – Остальных заберём в Хьюстон, – продолжал седой. – С лёгкими ранениями можно оставить пока что здесь.

– А что с детьми, которые остались без родителей? – спросила девушка.

Мужчина откачнулся обратно на пятки и вздохнул.

– Пока не знаю, Ингрид, – сказал он. И уже более мягким тоном повторил: – Не знаю. – В его глазах была усталость. Он выпрямился. – Раненые продолжают поступать. – Он бросил взгляд на входные двери, через которые только что, хромая, пробрался внутрь какой-то человек. Седовласый двинулся ему навстречу.

Ленора обвела глазами залу. Мама с папой должны быть где-то здесь. И Рори тоже, и Джон, и Чарльз. Она быстро встала, и мир вокруг завертелся, но тут же встал на место, разве только немного покосился. Она моргнула. Вблизи не было никого, кто бы походил на маму или папу, но зала была большая. Надо искать.

И Ленора принялась искать. Она смотрела везде и всюду, ходила между рядами, но никого из родных найти не могла. Несколько раз ей попадались ребята из школы, но она не заговаривала с ними – слишком было тяжело и страшно сейчас.

Когда она обходила зал в пятый раз, её остановила та девушка, которая разговаривала с седым мужчиной, Ингрид.

– Ты кого-то ищешь? – спросила она.

– Да, родителей. Они должны быть где-то здесь, – голос Леноры дрожал.

– Как твоя фамилия?

– Коул. Родителей звать Джон и Агнеса.

– Так ты Ленора, – сказала вдруг Ингрид. Это был не вопрос. Она пристально посмотрела на девочку, а затем опустила глаза на планшет, который держала в руках – список фамилий, заметила Ленора, причём рукописный. Ингрид пролистала несколько страниц, а затем снова посмотрела на Ленору грустными пепельно-серыми глазами. – Ни Джона, ни Агнесы Коул у меня в списке нет. Но есть ещё один временный госпиталь, в Торговой палате. Может быть, они там. Хочешь, мы наведём справки? – Ингрид слегка улыбнулась девочке, одними губами.

– Я лучше сама схожу, – ответила Ленора. В сердце затеплилась надежда. Да. Они там. Все те, кого она любит.

Ленора уже повернулась идти, но на плечо легла рука Ингрид.

– Пациентам нельзя покидать здание, – произнесла она таким извиняющимся тоном, что глаза Леноры на мгновение застлала пелена, и пришлось моргнуть, чтобы картинка прояснилась. Но не доброта Ингрид так её тронула, напротив, по оправданию в её голосе стало понятно, что спорить тут бесполезно. Ленора всегда следовала правилам. А теперь ей поставили правило: здание не покидать.

– Но я же не ранена, – всё-таки попыталась она. Может, если правило нельзя нарушить, то его можно обойти.

Ингрид как-то неоднозначно пожала плечами и указала Леноре на строку в своём списке, хотя Леноре было ничего не разобрать.

– Тебя нашли без сознания, – сказала она. Ленора помотала головой. Какая разница? Ингрид закусила губу и добавила: – Доктор Спаркс настаивает на том, чтобы все пациенты оставались на местах. Так легче вести учёт. – Она снова улыбнулась, но на этот раз лицо её осветилось, хотя и едва заметно. – Спасатели сейчас прочёсывают местность в поисках выживших. Доставляют их сюда и в Торговую палату, а мы записываем их имена и оповещаем родных. – Она откашлялась. – Для остальных находиться снаружи сейчас слишком опасно.

Ленора с силой сглотнула комок в горле. Итак, у правил были свои основания, и основания вполне разумные.

– Я просто хочу увидеть своих родных, – сказала она. – Убедиться, что они в порядке.

Взгляд Ингрид смягчился.

– Понимаю. О том, что здесь и в Торговой палате организованы госпитали, всем уже известно. Поэтому так важно, чтобы ты оставалась на месте – на случай, если родители тоже тебя ищут. – Она кивнула, как бы соглашаясь со своими собственными словами. – Понимаешь?

Ленора тоже кивнула.

– Я прямо сейчас пойду наведу о них справки, – сказала Ингрид.

Ленора опустилась в углу на корточки и приготовилась ждать. Родители придут за ней. Надо просто потерпеть.