Текст книги "Кречет"

Лилия выбралась следом. Она не стала никого ждать и молча направилась к церкви. С виду неуклюжее и рыхловатое тело обрело вдруг плавную походку, каждое движение стало выверенным и рассчитанным. Широко раскрытые выразительные глаза, будто что-то предчувствуя, слегка подрагивали. Губы беззвучно шептали молитву.

– Куда? Стой! – прохрипел Гектор.

Но женщина не обращала на него никакого внимания. Гектор догнал ее и схватил за руку:

– Постой, я впереди пойду…

Церковный дворик встретил тревожной безмятежностью. Обстановка казалась мирной и нетронутой. Отсутствие зомби и следов борьбы вводило в недоумение и лишь усиливало тревогу.

Гектор приблизился к храму и приложил ухо к дверям. Дубовые створки прикрыты, но между ними чернела щель, значит изнутри не заперто. Тишина…

– Док, ты здесь?! – крикнул старик, сжимая пистолет.

Он осторожно приоткрыл дверь, но, заглянув внутрь, тут же отпрянул. Оттолкнув Гектора, Лилия бросилась вперед и скрылась в церкви. Внутри в полумраке виднелась чья-то фигура, сидящая на стуле. Это был Доктор. Веревки опутывали его тело, приковав к спинке. Глаза завязаны, во рту кляп.

– Милый! – вскрикнула Лилия, обхватив лицо мужа.

Доктор мотал головой, пытаясь что то сказать, но кляп, плотно стянутый веревкой, пропускал лишь мычание. Лилия попыталась сорвать его, но тщетно.

– Помогите, нужен нож! – завопила она.

Гектор, Энн и Рудый кинулись на помощь. Обступив Доктора, они срезали путы.

Наконец, удалось извлечь кляп.

– Бегите! – жадно глотая воздух, закричал Доктор, – Они здесь!

С гулким стуком захлопнулись створки дверей за спиной. Лязг оружия и запах смердящих тел пронзили воздух.

– Стоять! Не двигаться! Бросайте пистолеты! – раздался хриплый голос.

В зале полукольцом рассредоточилось около десятка бойцов, вооруженных карабинами и ружьями.

Первым уронил пистолет Рудый. Он вскинул руки и проскулил:

– Пожалуйста, не стреляйте! Мы сделаем все! Как вы скажете!

Энн и Гектор застыли с оружием в руках. Головорезы держали их на прицеле. На всех черная одежда, местами больше похожая на лохмотья. Закопченные бородатые лица изрезаны следами пороков и беспробудного пьянства. Длинные засаленные волосы стянуты банданами с изображением черепов и дьявольских символов. Потрепанные кожаные жилеты увешаны цепями. Синева татуировок покрывала заскорузлую кожу рук, а у некоторых и лица.

– Бросайте оружие! – снова захрипел один из них с желтыми змеиными глазами и долговязой фигурой.

Его худая, но крепкая рука сотрясала револьвером.

Эн и Гектор отшвырнули пистолеты и послушно подняли руки. Лилия замерла на месте и поглядывала на мужа. Доктор вскочил и кинулся к ней. Грохнул выстрел и Доктор бухнулся под ноги жены, окрашивая пол тонкой струйкой крови, сочащейся из виска. Крик Лилии показался громче выстрела, она упала на колени и, вцепившись в бездыханное тело, зарыдала.

– Мое имя – Мясник, – долговязый опустил еще дымящийся ствол револьвера. – Невыполнение моих приказов карается смертью…

Глава 6

Главарь махнул рукой и двое бойцов кинулись к пленникам, уложив их ударами прикладов на пол. Один из них собрал пистолеты, а второй – двухметровый здоровяк, заросший словно йети, «шерстью», умело обездвижил руки пленников, стянув запястья пластиковыми хомутами. Только Лилия, распластавшись на теле Доктора, отрывисто дышала, ее плечи подрагивали, а пальцы перебирали волосы мертвого мужа.

– Встань! – управившись с остальными, рявкнул на неё «йети».

Сломленная женщина, казалось, не представляла опасности, и громила намеревался скрутить ее стоя, не утруждая себя возней на полу. Лилия не реагировала, прилипла к мужу и отрешилась от происходящего. Ударом сапога отморозок отшвырнул женщину от трупа и тут же, схватив ее за волосы, приподнял над полом. Не проронив не звука, Лилия выдернула висевший у того на поясе нож и всадила клинок ему в горло. Великан забулькал и, разметав фонтаны крови, рухнул замертво. Бухнули два выстрела. Револьверные пули выбили две аккуратные дырочки на груди у Лилии. Она упала навзничь рядом с мужем, стукнувшись затылком о каменный пол, и затихла… Мясник убрал револьвер и презрительно плюнул в сторону распростёртых тел:

– Слушайте внимательно, сучьи выродки! Теперь ваша жизнь – собственность клана Апостолы. Сдохнуть вам или жить – решает клан. Сможете быть полезными и усердно трудиться на благо Апостолов – останетесь в живых. За побег смерть, за нападение на апостола смерть, за неповиновение смерть!

Мясник сощурил глаза и пригладил развесистые черные усы. Густые бакенбарды делали его похожим на зверя…

* * *

Лилия открыла глаза. Мертвая тишина в церкви прерывалась лишь еле слышным воркованием голубей, милующихся где-то на крыше. Голова кружилась и болезненно пульсировала. Грудину и ребра стягивала тупая боль. Лилия запустила руку под камуфляжную куртку и извлекла небольшой, но непомерно толстый томик Библии. На обложке зияли два углубления от пуль, с обратной стороны отверстий не было. Лилия раскрыла книгу и улыбнулась. Ветхий завет пробит насквозь, новый – наполовину. Она отшвырнула Библию и, поморщившись, встала. Вечерний свет сквозь витраж узкого окна дотронулся до её лица. Это было уже другое лицо. Скулы немного заострились, глаза сузились, а рыхлые щеки пропали. Черной смоли длинных волос коснулась едва заметная седина.

Женщина присела на корточки и погладила плечо мертвого мужа. Затем открыла деревянный ящик, стоявший рядом с «обеденным» алтарем и выгребла оттуда посуду. Кружки, тарелки, ложки с грохотом рассыпались по каменному полу. Немного покопавшись в содержимом, она нашла столовый нож. Обернула клинок тряпицей и заткнула его за поясной ремень. Провизии найти не удалось – чертовы Апостолы все подчистили. Пикапа на улице тоже не оказалось.

Начинало уже темнеть. Что делать? Куда идти? Лилия выбралась на улицу. Мрачная тишина опускалась на землю вместе с сумерками. Закат еще некоторое время сдерживал клочья мглы, но постепенно уходил в небытие… Храм черным силуэтом перегородил небо и звал внутрь, под защиту твердыни стен, а дорога, уходящая от церкви, манила вдаль, в неизвестность. Ее лента терялась среди остовов домов, деревьев и замерших теней.

Лилия еще немного постояла возле церкви, словно раздумывала. Она не хотела оставлять любимого мужа, но ему уже не помочь. Женщина глубоко вздохнула и зашагала в темноту не оглядываясь. Ее одинокая фигура бесшумно скользила по проселку прочь от города. Губы чуть слышно шептали еле различимые слова, они лились, словно траурная песня, и ту тже растворялись в ночном воздухе. Казалось, что она читает молитву, но слова были обращены не к богу. Она звала Апостолов…

Сегодня был один из худших дней в ее жизни. Но он ее не сломил, ломать уже было нечего. Быстрый шаг и ровная походка делали ее непохожей с той Лилией из вчерашнего дня. Будто это уже был совсем другой человек.

Дорога перетекла в шоссе, разрезав пустынную степь. Ночные птицы издавали несмелые звуки, словно, скрывались от невидимого врага. Молодой месяц тускло высвечивал ленту асфальта, терявшуюся в темноте.

Спустя пару часов на обочине в кювете показался силуэт брошенного автомобиля. Черный седан, наклонившись, уткнулся в землю спущенными колесами. Лилия подошла вплотную и заглянула в темноту глухих окон. Сквозь тонированные стекла ничего не видно. Она прижалась лбом к боковому стеклу, прикрыв его ладонями. Вдруг, из глубины салона метнулась тень, и оскаленная морда впечаталась в стекло перед лицом Лилии. Женщина отпрянула, но запутавшись в прошлогодней траве, грохнулась на землю. Зомби остервенело скреб по стеклу зубами, раздавливая о твердь гнилые десна и губы. Немигающие глаза пожирали взглядом человека. Автомобиль, чуть покачиваясь, сдерживал тварь. Лилия поднялась на ноги и приблизилась к прозрачной перегородке, отделяющей жизнь от смерти. Она посмотрела смерти в мутные глаза, вытащила из-за пояса нож и, сделав шаг назад, резко распахнула водительскую дверь. Оживший вывалился наружу, упав мордой в траву, и на мгновение потерялся в пространстве. Одной ногой Лилия наступила ему на спину, придавив к земле и, с размаху вонзила нож в затылок. Глухо всхлипнула затылочная кость, брызнула гнилая кровь и зомби замер.

Звезды осветили распростёртую фигуру мертвеца, одетую в черную униформу безопасника. В прошлой жизни это был спортивного вида охранник с бритой головой. На его ремне болтался охотничий нож в ножнах из черной кожи и подсумок с перцовым баллончиком и наручниками. Лилия нацепила трофейный нож и подсумок себе на пояс, оставив кухонный торчать в затылке. Затем, перевернув тело, обшарила карманы. Удалось раздобыть зажигалку, сигареты отшвырнула в сторону. Обыскав машину, на заднем сиденье наткнулась на деревянную бейсбольную биту с ремешком в основании рукоятки. Головная часть биты утыкана шипами из толстых гвоздей. В багажнике ждала приятная находка – армейский вещмешок, внутри которого, оказались несколько банок тушенки, пакет сухарей и запечатанная пластиковая полтарушка с водой. Лилия открутила пробку и жадно припала к горлу, опустошив за раз почти половину бутылки. Затем вскрыла консерву и уселась на порог открытого багажника. Поддевая куски мяса ножом, хрустела сухарями и смотрела на звезды.

Холодный месяц почти не освещал тёмную степь – лишь облака вокруг себя. Всё как-то зловеще, но в тоже время многозначительно и смиренно. Смиренно, если не трясешься от каждого шороха, если готов выживать и не гнешься под ударами, а тянешься сквозь невзгоды к звездам, к жизни… Ради будущего… В память о прошлом… Не потеряв настоящее…

* * *

Грязно-синий микроавтобус вкатился в открытые ворота и остановился перед храмом. Я выскочил первым, следом Полковник и Хан. Грузный Кузнец чуть замешкался, вытаскивая кувалду из-под сиденья. Навострив уши, пес приподнял морду и молча наблюдал за нами, оставшись лежать на заднем сиденье, его рана еще не зажила…

Распахнутые двери церкви пахнули ладаном и смертью. Дневное солнце не пробивалось за порог. Я осторожно заглянул внутрь и прислушался. Затем шагнул в зал, выставив вперед мачете. Хан шагал следом и прикрывал натянутым луком. Полковник и Кузнец остались на входе.

Мои глаза немного привыкли к полумраку. Взгляд остановился на неподвижном теле, распластавшемся возле алтаря в луже засохшей крови.

– Это Доктор! – воскликнул Хан и подбежал к трупу.

Услышав крик, Полковник и Кузнец заскочили внутрь. Я приподнял безжизненную голову, осматривая рану. Аккуратное входное отверстие в виске, а с противоположной стороны рваная дыра.

– Трупное окоченение почти прошло, значит, время смерти более двух суток, – я внимательно осмотрел тело и окружающую обстановку и сказал. – Следы крови размазаны вокруг трупа, а руки у него чистые, смерть была мгновенной – кто-то контактировал с телом после смерти и, судя по мазкам на лице, брал его за голову и обнимал.

Я поднял с пола небольшую продолговатую гильзу из латуни и, повертев ее в руках, понюхал дульце:

– Из нагана стреляли… Хороший револьвер… А стрелок не боялся ничего – стреляные гильзы у нагана вручную извлекаются по одной. Значит, не торопился никуда и был не один. Ваших, скорее всего, в плен взяли, а одного убили… Для устрашения.

– Апостолы? – процедил Полковник

– Больше не кому, – пожал я плечами.

– Уничтожу тварей! – зашипел Хан.

Кузнец стоял чуть в сторонке и вздыхал. Здоровяк выглядел растерянным и подавленным.

– Убить шакала – дело нехитрое, – я задумчиво потер поросший недельной щетиной подбородок, – Только попробуй, найди сначала… Из города есть три дороги: одна на юг через степь в лес – мы по ней приехали; вторая на восток в горы – там дальше нет ничего кроме зарослей; третья на запад по шоссе – тянется до областного центра километров шестьсот. Проходит вблизи деревенек и сёл. Думаю, Апостолы по ней ушли.

– Согласен, – кивнул Полковник, – Город они подчистили и взяли пленных, сейчас возвращаются с добычей домой. На запад за ними двинем, поищем их логово.

Наскоро перекусив консервами, мы спешно погрузились в микроавтобус. Машина недовольно фыркала и нехотя набирала скорость, оставляя позади редеющие строения Темногорска.

Пустынная лента асфальта шуршала под колесами, обдавая летним теплом. Еще не выжженная солнцем степь играла красками полевых цветов, сливаясь вдали с зеркалом небосвода. Запах травы и нагретого асфальта проникал в открытые окна. Высоко над землей, поймав ручьи восходящего воздуха, неподвижно стояли орлы. Распластав огромные крылья, они с любопытством уставились на сиротливо бегущий автомобиль, прорезающий степную гладь.

Часа через три пути показался мост, загроможденный брошенными автомобилями. Перекинувшись через небольшую речушку, он сгорбился под тяжестью раскиданных запыленных авто. Микроавтобус осторожно продирался сквозь пробку, маневрируя и царапая бока, пока не уперся в рефрижератор-большегруз, напрочь перегородивший проезд.

– Приехали! – с досадой плюнул Хан в открытое окно.

Я вылез и осмотрелся.

– Фура здесь недавно – раньше там стояла, – махнул я рукой на единственную пустую площадку на подступах к мосту, контуры которой совпадали с размерами грузовика. – Кто-то перетащил грузовик сюда и намеренно заблокировал проезд.

– Апостолы знают, что мы идем следом? – брови Полковника приподнялись.

– Чуют гады… А может пленных разговорили, – сказал я. – Не просто так мост перекрыли.

– Дальше как? Пешком? – развел руками Кузнец.

– Постараемся фуру оттащить, – ответил Хан, залезая в кабину грузовика, – Я «нейтралку» поставил, попробуйте назад дернуть.

Десятиметровый грузовик с облезлым фургоном странно качнулся, в фургоне послышались глухие стуки.

– Внутри кто-то есть, – я осмотрел замки рефрижератора и подергал поручни дверей, – Странно… Как-будто изнутри заперто… В любом случае, открывать не стоит. Внутри может быть сюрприз. Чертовы Апостолы хоть и тупые, но предводитель у них зверь. Хитрый и изворотливый падла, называет себя Мясником. Любит демонстрировать свою жестокость на публике. Встречался я с ним всего раз, и теперь самым большим моим желанием является перерезать ему горло, а усы забрать в качестве трофея. Усищи у него, как у Бармалея. Наверное, он ими очень гордится…

– Он самый главный у них? – поинтересовался Полковник.

– Кто его знает, – пожал я плечами. – Мясник водит отряды по добыче рабов и припасов, врядли глава клана этим бы занимался. Наверное, есть тварь рангом повыше него…

Порывшись в брошенных автомобилях, я нашел буксировочный трос и сцепил проушину под передним бампером микроавтобуса с фаркопом грузовика.

Хан завел микрик, хрустнул рычагом передачи и подал машину назад. Трос натянулся в струну и микрик резко встал, словно уткнулся в невидимую стену. Хан поддал газку. Все четыре колеса минивэна завизжали. Они прокручивались на месте, черня асфальт и наполняя воздух запахом жжёной резины.

– Стой, – замахал руками я, – Толкнем!

Уперевшись в передний бампер грузовика, мы надавили на него, что есть сил. Кузнец даже заревел от натуги. Судя мо его массе и силе толкал он явно за двоих.

Выбрасывая клубы едкого дыма, микроавтобус отчаянно визжал бешено вертевшимися клоесами. Рефрижератор, наконец, покачнулся и нехотя откатился на полметра. Бух! Раздался хлопок и под большегрузом, что-то звякнуло об асфальт.

– Стой! – махнул я Хану и заглянул под фуру.

Из-под автомобиля вывалился металлический штырь, прицепленный к соседней малолитражке веревкой, которую раньше никто не замечал.

– Что там? – крикнул Хан.

– Похоже, что мы выдернули какую-то хрень из-под фуры, которая… Э-э… – задумчиво проговорил я, но тут до меня все дошло. – Бл*ть! Это ловушка!!!

Штырь освободил внутренние запоры рефрижератора и, в то же мгновение задние створки его кузова распахнулись. Из фургона повалили ожившие. Они вывалились гурьбой прямо на асфальт гнилым копошащимся клубком. Пытались подняться, но мешали друг другу и спотыкались. Это дало нам пару секунд.

– Уходим! – заорал я и рванул прочь.

Полковник и Кузнец побежали следом, Хан не успел выбраться из микрика, и стая отрезала его от нас. Минивэн оставался прицепленным к фуре и не мог уехать. Хан дал газу и, рванув вперед, закатал в асфальт пяток тварей, а троих припечатал бампером к задней раме грузовика. Бум! Микрик врезался в фуру. От удара брызнул пар из радиатора, а новые зомби высыпали из фургона прямо на замятый капот микроавтобуса. Они раздавили лобовое стекло в мелкую сетку и вот вот грозились прорваться внутрь салона. Стекло вогнулось, еще мгновение и твари сметут его.

Хан распахнул дверь и выпрыгнул наружу, выхватив на ходу лук. Двое мертвецов, тут же, повисли на концах лука, пытаясь вцепиться в человека. Хан с силой толкнул лук от себя и отшвырнул его вместе с зомби. Мертвецы упали навзничь, вцепившись в оружие. Хан выхватил нож и всадил клинок в глаз ближайшей твари, но бежать некуда! Он был окружен, скрюченные пальцы тянулись к нему со всех сторон.

Двоих мертвецов, подбиравшихся сзади, скосила кувалда. Кузнец разметал еще троих, пока Полковник и я пробивали дорогу сквозь кольцо. Мы вернулись.

Хруст костей под взмахами кувалды, хлюпанье гниющей плоти от ударов ножей и мачете смешались с яростным хрипом и клацаньем зубов. Я кромсал тварей направо и налево и, наконец, пробил их стену. Схватил Хана за ворот, дернул его на себя:

– Уходи-им!!!

Выскользнув из гущи зомби, мы рванули прочь. Увидев, что Хан свободен, Полковник и Кузнец побежали следом. Мы петляли между железными остовами машин. Сзади, толкаясь и падая, спешили ожившие. Узкие проходы не давали протиснуться большому потоку. Мертвецы мешали друг другу, застревали между машинами и заваливались на землю. На них накатывали задние ряды и втаптывали упавших в асфальт.

Слава богу, что они такие тупые и не уступали друг другу. Мы смогли оторваться и после пятиминутного бега по лабиринту из брошенных авто мы остановились, чтобы перевести дух. Обливаясь потом и шумно дыша, Кузнец рухнул на асфальт, привалившись к ржавому Москвичу. Как с его массой он еще поспевал за нами? Хан недовольно скрежетал, досадуя по поводу утраченного лука.

Полковник белый, как гипс, вдруг, потерял равновесие и грохнулся на асфальт. Я кинулся к нему, но не успел подхватить. Лежа на земле он на мгновение он закрыл глаза и вырубился. Сквозь его рубаху проступила кровь. Пятна расплывались и залили живот. Твою ж мать!

Глава 7

Я упал перед неподвижным телом Полковника на колени и подложил ему под голову рюкзак. Аккуратно задрал кровавый подол рубахи. Черт! Рваная рана обильно кровоточила, фрагмент кожи на животе был вырван с мясом. Края раны уже почернели и подернулись мертвой корочкой, словно повреждение было получено не пять минут назад, а несколько дней. Ядовитая слюна зомби сделала свое дело. Вот блин, даже если срочно сделать операцию, от инфекции уже ничего не поможет.

– Плохо дело, – пробормотал я. – Его укусили…

Полковник очнулся и приоткрыл глаза:

– Сколько мне осталось?

– Не буду темнить, – я нахмурился, – Укус большой, вирус обильно проник, жить тебе осталось несколько минут. Максимум час… Смотря какой организм.

– Как тебя угораздило, мы же вместе были?! – воскликнул Кузнец.

– Сам не заметил, – голос Полковника стал ровный и спокойный, но из-за нарастающей одышки каждое слово давалось ему с трудом.

Он взглянул на меня и проговорил:

– Я знаю, это не твоя битва, брат, но вижу, что ты хороший человек… Прошу, дай слово офицера, что поможешь им… Спаси наших людей. Без тебя их не спасти…

– Обещаю… Слово офицера… – я достал припрятанную пачку сигарет и, подкурив одну, вложил ее в губы Полковника.

Тот, прикрыв глаза, с шумом затянулся. Он знал, что это его последняя сигарета в этой жизни и наслаждался каждой затяжкой.

– Кречет будет старшим, слушайте его приказы, – Полковник взглянул на Хана. – Всем ясно?

Тот поморщился, но промолчал, а Кузнец одобрительно закивал.

– Пора… Хочу умереть не тварью, хочу в последний миг видеть ваши лица, а не в сгинуть в безумии. Кто мне поможет? – Губы полковника тронула улыбка.

Мы застыли, воцарившаяся тишина прерывалась только стрекотанием кузнечиков, которое на миг показалось таким оглушительным. По щеке Кузнеца скатилась слеза, он зашмыгал носом. Хан опустил глаза и молчал.

– Смелее, друзья… Помогите мне, я не боюсь смерти. Смерть – это покой, легкость… Жить гораздо труднее. Меня ждут в другом месте. Надеюсь, увидимся там не скоро…

Полковник вытащил из нагрудного кармана клочок бумаги и, макнув палец в свою кровь, что-то начертал.

– Возьми, – протянул он мне бумажку, – Сохрани… Ради меня…

– Прощай брат! – сказал я, в горле у меня пересохло, и слова давались с трудом. – Ты настоящий солдат… Прости, что не знал тебя раньше. Будь спокоен, я не отступлю, это моя война и моя битва… Я буду убивать этих тварей Апостолов, они гораздо хуже оживших…

Я выдернул из-за пояса нож и молниеносно вонзил его в висок Полковника. Тот вздрогнул и затих.

* * *

Облезлый грузовик вот уже второй день тащился по пыльной дороге. Кузов-тент прикрывал от палящего солнца десяток пленников, привалившихся к бортам на деревянных лавках. Впереди грузовика маячили два мотоцикла с колясками. Автоматчики в колясках вертели головами, вглядываясь в каждый поворот. Колонну замыкал массивный черный внедорожник с рогатым черепом бизона на решетке радиатора.

Гектор сидел на лавке в тентованом кузове и размышлял. Апостолы везут нас из Темногорска в неизвестном направлении, наверное, к себе в лагерь или как там их логово называется? Поселение? Теперь шансов встреться со своими равны нулю. Даже если Полковник догадается, что нас взяли в плен, он не сможет ничем помочь. Наверняка, это не единственный отряд бандитов, а наших всего трое… Нужно как-то самим выбираться. На рыжего надежды нет, может другие пленники помогут? Гектор стал разглядывать присутствующих в надежде найти среди них крепкого мужчину. Но хватило даже беглого взгляда, что бы понять – помощи от них не жди. Это были обычные запуганные люди: худой мужчина с семьей, две пожилые женщины, лысеющий толстяк в вытянутом свитере и статная девушка с черными густыми волосами стянутыми в длинный хвост. Охранники, то и дело, поглядывали на нее с ухмылкой и не двусмысленно о чем-то переговариваясь.

Дорога свернула в лес и тряска усилилась. Гектор, то и дело подпрыгивал на месте, но связанные впереди руки не давали крепко уцепиться за лавку. Рядом проснулся Рудый, он ошалело крутил головой и хлопал глазами. Энн, словно дикий зверек забилась в угол и со страхом наблюдала за двумя бородатыми охранниками в кожаных жилетах, восседавших во главе кузова. На коленях у них болтались двуствольные обрезы, а из-за поясных ремней торчали огромные охотничьи ножи.

– Куда нас везут? – шепотом спросил Гектор у сидящего рядом тщедушного мужичка, обнимавшего женщину и ребенка-подростка, связанных с ним в одну сцепку.

Тот приподнял брови и втянул голову в плечи, словно прячущаяся в раковину улитка.

– Молчать! – рявкнул детина в черной бандане с пропитым лицом.

Он ткнул ткнул стволом обреза Гектора в бок:

– Еще слово старик, и я отрежу тебе язык!

От удара Гектор сложился, схватившись за живот, и захрипел. Энн встрепенулась, злобно сверкнув из темноты глазенками. Рудый лишь сильнее вжался в сиденье.

Остальные пленники понуро опустили глаза и не проронили ни звука.

Грузовик, брякнув подвеской, неожиданно встал. Головорез с рыжей бородой приподнял полог и выглянул наружу. Дорогу перегородила упавшая сосна. Мотоциклы объехали ее по обочине и курсировали впереди, исследуя местность. Откуда-то с наружи раздался приказ Мясника:

– Эй, бездельники! Вытаскивайте свои задницы из машин и бегом ко мне! Нужно оттащить это чертово бревно!

– А как же пленники, босс? – Рыжебородый высунулся из кузова. – Оставить их одних?

– Ага, еще и руки им развяжи! – плюнул Мясник. – Ну, нет конечно, дебил! Часовых это не касается. Сколько раз тебя учить, Барсук! Никогда пленных нельзя оставлять одних, даже если они связаны и подвешены к потолку за яйца! Сиди в кузове и не спускай с них глаз.

– Есть, босс! – отрапортовал довольный Барсук: ему не придется таскать тяжести, не любил он это дело.

Его напарник с недовольным видом выпрыгнул из кузова. Барсук проводил его ехидным взглядом, взвел молоточки курков на двуствольном обрезе и, пригрозив пленникам оружием, вновь высунул голову за тент. Уж очень ему хотелось посмотреть, как тужатся его собратья, облепившие поваленную сосну.

Гектор ткнул вбок Рудого и кивком головы указал на отвлекшегося охранника. Рудый, округлив глаза, замотал головой. Гектор тряхнул его за плечо и прошипел в ухо:

– Другого шанса не будет…

Но парень продолжал мотать головой, по его телу побежала мелкая дрожь. Гектор чуть не плюнул с досады, но вовремя сдержался. Старик привстал, ища глазами поддержки у других мужчин, но те прилипли к лавкам, опустив головы. Тогда Гектор подкрался к рыжебородому сзади и рванул его за ворот, резко втянув его внутрь. Почти одновременно он накинул связанные кисти ему на шею. Охранник не успел даже вскрикнуть, как веревка, на запястьях старика, врезалась в его горло. Барсук даже не смог захрипеть.

Гектор и Рыжебородый брякнулись о дощатый пол и покатились. Но Барсук был раза в полтора массивнее старика. Извиваясь, он подмял под себя Гектора и выскользнул из петли. Он занес кулачище над лицом старика, намереваясь раскрошить ему зубы, но вдруг обмяк и, закатив глаза, завалился на старика. Струйка крови упала на лицо Гектора. Он с трудом оттолкнул от себя тело и вытер рукавом глаза. Рядом стояла Энн с окровавленным ножом в руке. На поясе трупа болтались пустые ножны. Неожиданно, полог заднего борта распахнулся, и в проеме показалась бородатая морда.

– Лежать! – зарычал Апостол и выстрелил из обреза в Энн.

За мгновение до этого, Рудый метнулся вперед, отчаянно пытаясь вцепится в охранника. Грохнул выстрел и картечь, предназначавшаяся для Энн, почти в упор комком ударила в левое запястье парня, разметав его левую кисть на куски. Рудый завопил, но упрямо вцепился пальцами единственной руки в глаза «бороды». Тот, схватившись за лицо, выпустил обрез из рук и отшатнулся. Но Рудый прилип словно бульдог, вгрызаясь длинными пальцами в глазницы. Дико вопя, бородач выхватил нож и вслепую начал кромсать противника. Удары рассекли щеку и скулу парня. Подоспевшие апостолы выволокли парня на землю и добили ногами. Рудый замер в луже собственной крови, вытекающей из культи…

Рядом стоял бородач и, обхватив лицо руками вопил:

– Мои глаза, мои глаза! Этот ублюдок выцарапал мне глаза!

Бух! Раздался выстрел и безглазый упал с простреляной башкой. Над ним нависла долговязая фигура мясника с дымящимся револьвером в руке.

– Они убивают даже своих! – испуганно прошептала Энн и прижалась к Гектору.

Старик подальше отшвырнул окровавленный нож. Пусть апостолы думают, что Барсука прирезал Рудый. Ему теперь уже все равно…

* * *

Лучи закатного солнца оставляли кровавые борозды на небесной глади. Лилия свернула с шоссе и брела по заброшенной придорожной деревушке. Пустые глазницы полуразвалившихся изб с любопытством уставились на одинокую женщину, бредущую по пыльной дороге с бейсбольной битой наперевес. Скоро ночь, и нужно позаботиться о ночлеге.

Впереди показалось добротное подворье с массивным домом и еще не ветхим забором. Судя по дому, в нем могли быть консервы или другие продукты. Лилия свернула к усадьбе. Дверь бревенчатого дома нараспашку, будто кто-то в нем уже побывал.

Задержав дыхание, женщина прислушалась: из черноты дверного проема пахнуло сыростью и паутиной. Сердце женщины замерло и забилось сильнее. Так… Нужно прогнать старх и зайти внутрь. Вряд ли там ожившие, что им делать в пустом доме?

Скрипнув подгнившей доской, крыльцо прогнулось под ногами. Шаг в темноту, второй, стоп, тишина… Лилия достала зажигалку. Чирк, чирк… Огонек выхватил из темноты грязно-зеленые стены просторной кухни. Над залитой заскорузлым жиром газовой плитой скривились покоробленные навесные ящики. Внутри дом оказался совершенно другим…

Обшарив шкафы, Лилия нашла только залежалую вяленую рыбину и покореженную свечу, застывшую в граненом стакане.

Тусклый свет огарка робко затрепетал, не решаясь проникнуть дальше – в темный коридор, упиравшийся в дверь спальни. Интересно, что там? Почему дверь закрыта? Лилия взяла биту и пошла по коридору. Толкнула дверь комнаты и тут же увязла в полумраке – заколоченное досками окно, совсем не пропускало свет.

Лилия принесла свечу и, поставив ее на подоконник с облупившейся краской, осмотрелась. Посреди комнаты чернел странный деревянный сундук, обитый кованым железом и обвязанный цепью. На детской кровати расселись тронутые тленом грязные куклы. На полках маленького шкафчика в глиняных горшках стояли засохшие цветы и какие-то учебники. Это явно была детская.

Где-то заскребла мышь… Вцепившись в биту, Лилия замерла. Звук повторился еще и еще… Слишком громко для мыши. Из сундука донеслись всхлипы, его крышка дернулась, брякнув цепями.

Лилия отшвырнула биту и бросилась к сундуку. Она стала лихорадочно распутывать цепь. Скорее! Там кто-то есть. Но пальцы не слушались.

Наконец, освободив проушины от пут, она откинула массивную крышку и тут же отпрянула назад… Из сундука показалась голова маленькой девочки с длинными спутанными волосами. Пошатываясь, она встала на ноги и протянула вперед руки. Свеча светила в спину девочке, и Лилия не могла разглядеть ее лицо. Она кинулась к ребенку, подхватив ее на руки. Девочка дернулась и вцепилась челюстями в плечо женщины, издавая хриплое урчание. Лилия упала на спину, откинув ее от себя. Существо вскочило на ноги и попыталось наброситься вновь, но цепь на лодыжке одернула ее к сундуку. Ребенок-зомби был прикован за ногу…

Лилия отползла назад и, нащупав упавшую биту, вскочила на ноги. Девочка ощерилась, широко распахнув пасть. Свечной огарок, трепетавший на подоконнике, наконец осветил ее бледно-серое лицо и рот, совсем лишенный зубов… Опомнившись, Лилия потрогала плечо – крепкая ткань камуфляжной куртки цела, крови нет, значит, не прокусила… Хотя кусать нечем, у девочки-зомби нет зубов.

Замахнувшись, Лилия занесла биту над головой и замерла: девочка, жалобно заурчав, вдруг, попятилась и спряталась в сундук. Лилия опешила – ни один из оживших не испытывал страх. Они никогда не испытывали вообще каких-либо чувств. Инстинкт самосохранения и желание избежать опасности у мертвецов отсутствовали напрочь. В погоне за жертвой зомби не останавливались ни перед чем, шагая в огонь, пропасть или навстречу ударам топора. Отсутствие зачатков разума, звериный голод и упрямство делали их бесстрашными и беспощадными убийцами. Повинуясь только жажде крови, они сбивались в стаи и могли часами пробиваться сквозь неприступную преграду, отделяющую их от жертвы. А тут, немыслимое… Девочка-зомби укрылась в сундуке, словно, испугалась удара биты. Как такое может быть?!..