Текст книги "Боец: лихие 90-е"

Глава 4

Глава 4

По одному внешнему виду этих двух кренделей, я сразу понял – приблатенные. Один в синих джинсах, в туфлях и расстегнутой безрукавке на голое тело. Довольно крепкий и видно, что в зал ходит, потеет. Второй в солнцезащитных очках, майке а-ля Ван-Дам черного цвета и такого же цвета джинсах, но на ногах кеды. Комплекция немного скромнее, чем у первого, но тоже спортивный гусь, к тому же высокий.

Походка у них вразвалочку, который в безрукавке, с распальцовкой. Второй семечки лузгает. Понятно, по сути обычная гопота, боевиков насмотревшаяся. От такой показухи на зоне быстро отучают и походку у сидевших от обычных людей никак не отличить. Хотя, судя по тому, что передвигались ребята на красной «восьмерке», вполне могут быть пехотинцами. Вопрос только в том, чего им от меня надо, обычного заводского слесаря? Может у кого дома раскладушки нет или тачка на огород нужна…

Связываться с ними желания не было, сейчас такого рода кач мне ни к чему. Поэтому решил незаметно проскользнуть в общагу и избежать встречи. Проблемы мне не нужны. Ускорил шаг. Судя по тому, что парочка тоже ускорилась, они как раз хотели этих самых проблем. Чем-то я им приглянулся.

– Стопэ, фраерок.

Что и требовалось доказать. Парняга в безрукавке вырос в дверях и перегородил ногой проход. Как бы невзначай принялся шнурки завязывать на туфлях. Я остановился. Руки из карманов вытащил. Свои шансы сразу прикинул – одного, который в дверях стоит, можно под опорную ногу подсечь и уронить. Второму двойку дать, спать отправить. Парни к такому «привету», явно, не готовы. И я бы, наверное, так и поступил, потому что с «такими» можно разговаривать только с позиции силы. Но проблема в том, что ребятки явно из какой-то группировки. Я попытался припомнить, кто в Ростове начала 90-х годов занимался криминалом и первым вспомнил Эдика Красного. Сам Красный в тюрьме отбывал срок, а его соратники Белый и Грачонок сейчас воевали с тбилисскими ворами Кирпичом, Гагиком и Артюшей. А вообще, если не изменяет память, количество группировок измерялось десятками… Короче, таких тронешь, так потом приедут качать.

Опасно.

– Здорова, Серега, идем побазарим, – сказал второй в майке, оглядываясь и сплевывая скорлупки на пол.

Неожиданно, что эти парни знали как меня зовут. Значит, шли сознательно и походу, что меня у общаги пасли. Интересно какие отношения нас связывают?

– Пойдемте, – согласился я, пожимая плечами, понимая, что предложение не подразумевает отказ.

Сказал твердо, глядя в глаза. – Перед такими ребятами нельзя страх показывать. Самому по молодости приходило предложение от «кладбищенских» вступить в их ряды, но я отказался, однако нравы этих людей запомнил очень хорошо. Страх, если ты его покажешь, вызывал у некоторых бандитов еще большую агрессию. Вот я и смотрел ему прямо в глаза, скрытые за солнцезащитными очками.

Мы отошли к ближайшему палисаднику. Парень в безрукавке облюбовал заборчик и принялся на нем трицепс качать. Второй вырос передо мной.

– Слышь, а ты кто такой по жизни? – грубо и с наездом спросил он, продолжая лузгать семечки.

У меня от вопроса аж воспоминаниями накрыло. Бывало, и не раз, когда приедешь на «Динамо» или Центральный рынок отовариваться, и – иди сюда «кто ты такой…». Я обычно на такой вопрос отвечал односложно – по роже сразу бил. Почему категорично так? Да потому что ответа на вопрос не существовало, если до тебя решили прикопаться. Обозначишь себя, как порядочный пацан, так попросят пояснить в чем заключается твоя порядочность? Ну и, если такой вопрос звучит – ты попал. Превентивный удар – лучшее, что здесь можно предложить, чтобы остаться невредимым и при имуществе. А вообще, годы спустя, я понял, что адресаты у вопроса неверные. Такие «ты кто такой по жизни» девушки должны пацанам задавать, развелось много непорядочных…

Однако памятуя, что я не хочу разжигать конфликт, пришлось вступать в разговор.

– Ты с какой целью интересуешься?

Ребятки переглянулись. Тему сразу замяли и на другие рельсы перешли, сразу в агрессию. Примерно такой результат я и предполагал.

– Ты за базар ответишь? – резко встал с заборчика тот, что в безрукавке и разминая шею подошел ко мне ближе.

Стердаун я проводить не собирался, но с места тоже не сдвинулся, помня, что если отступлю, то еще большую агрессию спровоцирую. Вот не выйдет, парни, не старайтесь, не на того нарвались. Хотя, конечно, интересно было узнать, за какой такой «базар» следует ответить и за что с меня спрашивают. Лично я ничего никому не обещал, не говорил и должен не был. А вот как дела обстояли у моего реципиента… Вполне возможно, что он что-то ляпнул, не подумав. Вероятность этого повышается, учитывая, что эти два гопника знали Сергея лично. Оно ведь как, за язык никто никого не тянет, но если ты сам молодец и что-то кому-то обещал, то слово надо держать. Ну в смысле «за базар отвечать». Я сам, забегая вперед, всегда ценил только два качества – обязательность и пунктуальность. Сказал – сделал, конкретно к тому времени, которое сам же обозначил. Оговорки, отмазки и оправдания при таких вводных – мимо. Хотя не исключаю, что слесаря, а теперь меня по наследству, просто пытались припугнуть и взять на понт. Оставалось понять, чего они хотели.

Я, уже не в первый раз за сегодня, решил включить дурачка и ответил:

– Я работяга вон с того завода, – кивнул в сторону проходной «Роствертола». – На базар не хожу, в магазине еду покупаю.

– Не понял, Солома, это шутка такая? – покосился безрукавочник на собеседника.

– Не смешно, – сухо ответил тот, приспустил очки на переносицу и посмотрел на меня своими въедливыми глазками. – Ты походу с первого раза не врубаешься?

У-у-у… вмазанный. Глаза-то у Соломы красные, очевидна тяга к каннабиоидам. Поэтому и очки носит, чтобы беспалевно.

– Чего не понял? – также сухо ответил я. – Объясни, о чем речь и попытаюсь понять.

– Непонятливый походу, Леван?

Мои собеседники снова переглянулись, видимо решая, что со мной делать. Леван, который безрукавочник, похоже обладал взрывным нравом. Резким движением левой руки схватил меня за шею, одновременно притягивая к себе. Я движение видел, будь в форме получше и среагировать успел бы. Но сейчас лишь согнувшись пополам потопал ведомый Леваном к «восьмерке». Пока жизни ничего не угрожает, торопиться не буду, проблемы не нужны, хотя не самое приятное, когда тебя вот так таскают за шиворот.

Меня подвели к машине, Солома открыл багажник.

– Еще раз косого выкинешь и поедешь в лесополосу, – пригрозил он.

Леван, видимо для большей натуралистичности, попытался сунуть меня лицом в багажник, как нашкодившего котенка в туалет. А вот это уже перебор – там лежали перепачканные в масле тряпки и воняло каким-то дерьмом. Я вывернулся, смахивая руку с затылка.

– Руки держи при себе, не баба, чтобы мацать, – процедил я. – И запугивать меня не надо, пуганный.

Мой пируэт поставил Левана и Солому в тупик. Первый в карман зачем-то полез, не исключаю, что за кастетом. Второй очки снял. К драке готовились. Я попятился, думая уже в боевую стойку становиться. И не знаю, как бы развивалась ситуация дальше, но из общаги вышел вахтер. Старик за семьдесят, на груди ордена, в том числе медаль «За взятие Берлина». В руках он держал пистолет, явно затрофеенный.

– Орлы! Мотали бы вы отсюда, я ментов вызвал, пойдем Сережа! – дед подошел и взял меня за руку. – Пойдем.

Я сопротивляться не стал. Пошел. Леван и Солома опешили, но слава богу отморозком ни тот ни другой не были, на ветерана не начали газовать. Вряд ли ментов испугались. Возможно, я много чести этим двоим отдавал и сказалось, что старик вооружен. Как обращаться с затрофеенным пистолетом, дед явно умел. А у гопников огнестрела с собой не было. По итогу Леван и Солома потерлись еще у машины, с ноги на ногу попереминались, а потом внутрь сели, очкастый за руль, безрукавочник на пассажирское.

Отъехали.

Дед молчал все время, пока парни на «восьмерке» не смылись.

– Чего они прицепились? – спросил он, когда машина скрылась за поворотом. – С понедельника здесь ошиваются.

– Чтоб я так знал, – я пожал плечами. Действительно ведь, гопники так и не озвучили сути своих претензий. – Вам спасибо, что помогли.

– Пожалуйста. Чего ты так рано сегодня, Сереж? – старик сунул пистолет за пазуху.

– Отпросился, дел полно.

– С общагой вопрос решил? – строго посмотрел на меня старик. – На улице же останешься или в свой Урюпинск поедешь.

– Решаю, сегодня у начальника был только.

Я пока не знал, что именно следовало решать с общагой, но благо старик прокомментировал вопрос развернуто.

– Толку от твоего начальника, это не он в уставной капитал общагу включил, – дед рукой отмахнулся. – Против чего боролись на то и напоролись.

Вон оно что приватизация государственного имущества началась. Похоже, что из общаги народ либо попросили, либо предложили выкупить свои доли. Формально, если это не единственное жилье, то меня вполне могут под зад ногой из комнаты выпнуть. Не было печали, купила баба порося…

Погрузившись в свои мысли, я прошел мимо места вахтера, когда старик меня окликнул.

– Сережа, ключи то брать будешь? Ты мне оставлял.

Пришлось вернуться. Забрал со стойки вахтера ключи, заодно номер комнаты подсмотрел. Тридцать первая. Стало быть, третий этаж. Ну пойдем, посмотрим. Заводская общага имела пять этажей и коридорную планировку. В подобных общагах на каждом этаже располагалось по десять комнат, причем достаточно больших. Некоторым счастливчикам, из числа семейных пар с детьми, могли перепасть планировки с несколькими комнатами квартирного типа. Там встречались и зал, и спальня. Мне, как молодому холостяку ничего подобного ждать вряд ли стоило. В лучшем случае одна уютная комнатка и как в любых общагах, кухня и санузел на этаже. Когда ты молодой и только начинаешь свой жизненный путь – жить вполне себе можно. Я сам провел молодость в общаге и мы всегда жили дружно всем этажом, как одна большая семья. Поэтому, оказавшись в заводской общаге, меня накрыли приятные воспоминания из юношеских лет.

Снова вспомнились слова незатейливой песенки великого барда: «Все жили вровень, скромно так: система коридорная, на тридцать восемь комнаток всего одна уборная». Лучше не скажешь.

Тридцать первая комната располагалась в самом конце длиннющего коридора. В коридоре горел приглушенный свет, царила приятная прохлада, а возле тридцать четвертой комнаты сидел обворожительный толстый кот, вылупившийся на меня своими большими глазами.

– Мяу.

Кот поднялся и подчеркнуто лениво потерся о мои ноги. Я потрепал плюшевое существо за ухом. Судя по всему, хозяйки дома не было, а жрать коту невтерпеж. Да и весь трудовой народ пахал на заводе, а детвора шастала во дворе. Я решил взять заботу о коте в свои руки, заглянул на кухню в холодильник, где обнаружил стандартный набор постсоветского человека – яйца, молоко в треугольных упаковках, пачка маргарина. Достал молоко, нашел миску и решил угостить котика. Себя тоже решил побаловать – в холодильнике нашлась большая коробка пломбира со стаканчиками внутри. Я прихватил один стаканчик и пошел к себе в комнату.

Отпер дверь, зашел внутрь, оглядел свое новое место обитания, подъедая мороженое и улыбнулся кончиками губ. Казалось бы, всего тридцать лето прошло, а вокруг все совершенно по-другому…

Стены с остатками былой роскоши в виде отклеивающихся обоев «под дерево». Судя по тому, что самоклейки появились в обиходе к концу 80-х, ремонт в комнате был довольно свежий, но бывший обладатель этого тела уже успел его основательно «убить». На полу лежал потасканный ковер из Средней Азии, такие обычно на стены вешали. Левая стена плакатами увешена – тут тебе и Сильвестр Сталлоне с Шварценеггером и Жан Клод Ван Дамм с Брюсом Ли. Под актерами кровать, не застеленная. Полка с книгами. Уютненько. Придется, конечно, заново привыкать к тому, что утром надо занимать очередь в санузел и бронировать конфорку на плите. Но где наша не пропадала.

Я застелил кровать, уселся и, наконец, оказался наедине со своими мыслями. Здесь не шумели двигатели станков, не было Светки и Виталика, никто не пытался спросить с меня «за базар». И впервые за день я получил возможность обдумать все происходящее. Новая реальность складывалась так, что отныне я каким-то образом перенесся на тридцать лет назад. На дворе лето 1993 года, одно из самых сложных времен для современной России. На небольшой тумбочке рядом с кроватью лежала «Российская газета». Сейчас, в отсутствие интернета, газета была для меня единственным источником информации. Телевизора в моей комнатушке не нашлось. Жаль…

Я взял газету, чтобы освежить воспоминания и увидел на первом же развороте описание событий, последовавших за печально знаменитой «Черной субботой». Тогда 24 июля население жестко и нагло ограбило собственное правительство. Редакция проводила краткий обзор того, что происходит в стране.

Пенза: длинные очереди у отделений Сбербанка, в местном Сбербанке не хватает новых денег на размен.

Самара: нет разменной монеты, в магазинах сдача спичками.

Петропавловск-Камчатский: очереди в отделениях Сбербанка, многие в очередях усматривают «еще одну попытку властей ограбить народ», что делать отпускникам, получившим на руки 200–300 тыс. руб.?

Сочи: паника в санаториях. На какие деньги купить обратные билеты?

Я вздохнул, откладывая газету. М-да, и до зарплаты «новыми деньгами» еще нужно дожить. Вспомнилось, как Ельцин говорил, что ляжет на рельсы, если допустит реформу. Не лег… Сейчас, хорошо помня тот кошмар, я отнесся к происходящему куда более спокойно. До реформы 1993 года была другая не менее жесткая денежная реформа в 91. И большинство населения, как и мою семью тогда, подкосила именно она. К 93-му менять было просто нечего. Всю зарплату приходилось тратить в один и тот же день, даже хлеб и тот стоил сотни рублей, бутылка водки – тысячи. Сколько людей тогда оказались ограблены – трудно представить. Но я отчетливо помнил, как берег «на свадьбу» 1000 рублей. Очень большие бабки. И вот, в 92 году, когда свадьба состоялась, я хотел купить боксерские перчатки, которые стоили что-то около 10 тысяч. Пошел в банк и закрыл этот вклад… получив всего что-то около 2 тысяч рублей.

Короче, жопа полная. Это еще народ не знает про октябрьский путч.

Я крепко задумался. Ну что ж, Серега, ты хотел заново свои силы попробовать – вот тебе и шанс показать себя во всей красе. Ты 90-е в полном «величии» хапнешь. Денег нет, жрать особо нечего, в любой момент из коммуналки могут выселить. Какие-то бандюки наезд не пойми за что пытаются совершить. А ты на мордобой подписался.

Примерно вот такие вводные. Пути какие – либо в криминал, либо в бизнес подаваться, и тоже считай в криминал, по воронке затянет. Я посмотрел на свои кулаки, судьба сама подсказывала мне путь, с ходу выталкивая на ринг уже на второй день новой реальности…

ХЛОП.

Мысль оборвалась от хлопка и звона разбитого стекла. К моим ногам подкатился камень, обернутый тетрадным листом. Я вскочил на ноги, бросился к окну, откуда уже слышался визг колес. Леван и Солома дали по газам.

Вот же суки!

И не западло им вот так как школота, окна разбивать? Я осмотрел место происшествия и стиснул зубы. Гады, теперь комнату от осколков убирать. Подошел, поднял камушек и бровь приподнял. Ух ты ж, а на листке то еще и послание оставлено…

Глава 5

Глава 5

«Ты пакойнек», – гласила записка, оставленная на камне, продырявившем окно.

Как романтично записочки передавать. И очень даже познавательно, сразу показывает с кем дело приходиться иметь. В одном слове сразу две ошибки допустили. Я скомкал листик. Сходил в санузел, там нашел веник и совок. Прибрался, выметая осколки, чтобы не дай бог стекло в ногу не загнать. Плохо, что гопота окно разбили. Придется искать фанеру, заколачивать, денег то на новое стекло все равно нет. Был бы сейчас 2023-й год, может и надо было бы в полицию такую находку отнести, заяву накатать. Но в 93-м такие вопросы было положено решать самому, по-мужски. Да и не будут менты разбираться с разбитыми стеклами. Знаем уже, проходили. Сейчас даже заявление принимать не станут, а если и примут, то все равно отказной состряпают за остуствием состава преступления. Или вообще регистрировать заяву не будут, примут для проформы и в корзину.

Справедливости ради, я не отказывался собственные проблемы решать. Хотя, конечно, жаль, что бандерлоги к своим угрозам не добавили конкретики, а то совсем не понятно вокруг чего конфликт завязался. Я до сих пор не знал за что с меня спросить хотят эти охламоны. Ну, да ладно, наверняка ещё увидимся, когда они меня приедут «упокаивать».

Пока голова болела из-за другого. Я оказался один на один не только с новой реальностью, но и с жизнью в новом для себя теле. Черт возьми, я теперь новая личность. Хорошо хоть скверный мой характер остался, так выжить проще. Чтобы не дать маху и понять «кто я по жизни», неплохо бы узнать подробности о моем реципиенте. Я ведь совсем нихрена о нём толком не знаю, а инфа, как известно, миром правит. Где родился Серёга? Каким ветром его в общагу занесло. Откуда он, то есть я, в Ростов приехал. Реципиент похоже не местный, а то жил бы с мамкой и папкой. А может, я вообще детдомовский? Да и в целом, неплохо было бы узнать какая у меня есть родня, какие знакомства заведены. Мало ли, может среди круга общения Кресова найдутся реально полезные люди, готовые поддержать парня, а я не дурак от поддержки отказываться.

Наконец, до меня дошла еще одна любопытная деталь – на дворе 93-й год. Это значит, что у меня настоящего были живы отец и мать, своих стариков в прежней жизни я похоронил в 2002-м и 2007-м годах. Друзья тоже где-то по просторам Родины у меня прежнего раскиданы. Женушка… ну с ней лучше не встречаться, пройденный этап.

Мать честнАя! Как прутом раскаленным, меня другая догадка прошибла. Я, ну в смысле, из прошлой жизни который, тоже где-то здесь есть? Можно увидеть себя на тридцать лет моложе! Меня аж дрожь по «загривку» пробрала от такой перспективы. Это от скольки ошибок я сам себя смогу уберечь? Правда, если слушать стану, потому что в начале 90-х я думал, что весь мир будет у моих ног. А он меня, в итоге, перемолол и выплюнул…

Однако, все вышеперечисленное – это планы на перспективу. Планы моей социализации и интеграции в социум, так сказать. Во завернул, надо учиться попроще мысли излагать. Негоже слесарю так выражаться. Все, что я мог бы сделать прямо сейчас, в отсутствии интернета, соцсетей и прочего мусора цивилизации – просто оглядеться. Чем и занялся, решив облазить комнату. Ничего так не говорит о человеке, как его личные вещи. Нашел в тумбочке стопку кассет – сборник студии «Союз-9»: Дама Пик, Лада Дэнс. Если есть кассеты, то и магнитофон тоже должен быть. Красавец ’’Вега РМ-252С’’ оказался припрятан под кроватью. Сунул вилку в розетку, кассету вставил.

«Яблонькой белою, спелыми вишнямиЮностью, нежностью весело дышится…Трогает ласково бедную Золушку Ясное майское красное солнышко».

Старался молодой Казаченко. Далее уже под музыку, продолжил «обыск». Залез в тумбочку. Бинго! Нашел свой паспорт на имя Кресова Сергея Ивановича. Родился в 1973 году 20 октября, место рождения Белая Калитва. В ящике тумбы вместе с паспортом лежал военный билет, в нем значилась служба в вч 43105 механиком водителем. Дембельнулся весной этого года. Понятно, видимо мой реципиент сразу пошёл на завод, как из армии вернулся. Ещё в паспорт оказалось вложено свидетельство ростовского детского дома № 1. Хм… Мои дурацкие предположения оправдались. Что тут сказать? Непросто парню пришлось, детдом начала 90-х – сущий ад, но кто его пройдет, у того характер закаляется, как сталь дамасская. Тут же нашлось свидетельство о рождении, справка о состоянии здоровья. В свидетельстве о родителях и других родственников значилось, что Кресов – сирота. Вот блин… Что в моем времени бобылем ходил, что здесь в одну каску жизнь проживаю. Ну, ничего, все еще впереди…

Но, с другой стороны, то, что сирота я, так даже проще. Учитывая, что у меня полностью отсутствует память реципиента, не надо будет голову ломать, как себя вести, когда ко мне заявится какая-нибудь мадам и назовется матерью.

Что ж, вводные есть, я выдохнул гулко, сложил документы и задвинул ящик. На сегодня потенциал Шерлока Холмса израсходован. Да и завтра бой, не стоит относиться к выступлению с прохладцей. Конечно, серьезных бойцов на заводские соревнования вряд ли выставят, откуда им там взяться, хотя кто его знает? Я не до конца понимал статусность соревнований. Но если какому-нибудь пиджак-морде от выигрыша премия перепадет или в качестве благодарности по голове лысой погладит начальство, то всякое может быть. Привезут реальных боксеров из спортивных сообществ, копеечку заплатят, чтобы те, таких как я, работяг поубивали. Спортсменам сейчас тоже ой как непросто приходиться, выживают.

Что до меня, я понимал, что за такой короткий срок не смогу сделать хоть что-то для подготовки. Тело хреновое, но опыта вагон, будем рассчитывать на него. Не пропьешь его, и пусть руки у меня «крюки», но в боксе главное – голова. В нее и бьют, ей и думают. Впрочем, посмотреть на способности своего нового тела я таки решил. В глубине грела надежда, что если парень после армии и худо-бедно в зал ходил, то база для физики должна иметься.

Как готовность собственную проверить? Я макушку поскреб и принял упор лежа, на кулаках. Ничего лучше, чем сделать десяток-другой отжиманий, не придумалось.

Ну поехали.

Пять раз отжался – полет нормальный. Десять – скорость крейсерская… а вот к двадцатому разу мышцы начало печь. Пришлось закругляться и полежать с минутку на полу, в себя прийти. Я в свои пятьдесят с хвостиком на разминке делал по полтиннику повторений за подход, а тут после двадцатого раза голова поплыла, будто дури пыхнул. Организм совершенно к нагрузкам не привыкший оказался.

Казаченкова в динамиках сменила Анжелика Варум.

«О, боже мой, как ошибалась,

Ты не любил меня…»

Теперь неплохо было понять, что у нового тела со скоростью и рефлексами. Для этого заморочился – нашел удлинитель, залез на стул и привязал его вилкой к лампе. Раскачал всю эту конструкцию как маятник, имитируя удар соперника. Тренажер так себе, но общее представление мог дать. Я сделал пару уклонов от летящего на меня удлинителя, а в третий раз опростоволосился – приспособа со всего маху стукнула меня по лбу. Ёк-макарёк! Ну что же, я потер шишку, опустился на кровать и пришел к неутешительному выводу, что после завтрашнего боя новым телом надо будет обязательно заняться. Сейчас еще время такое, когда без физической подготовки опасно даже на улицу выходить.

Пока поужинал, вечер уже наступил и народ с работы пришел., Познакомился с мужиками соседями по этажу, которые предложили сыграть в «дурака» в одной из комнат. Причем женщин в игру не брали, они в лото резались. Коллектив на этаже оказался доброжелательным, я со всеми перезнакомился, все, как и я, работали на «Роствертоле» в разных цехах. За карточным столом умудрился повесить «погоны» опытным общаговским «каталам». Из-за стола встал, когда на нем появился самогон. Пришлось вежливо отказаться и идти спать. Выпить я непрочь, но завтра ждал ранний подъем, хотелось хорошенько выспаться перед боем. Блин… Давненько у меня такого мандража не было пред схваткой.

* * *

Бз-ззззз-бззззз… Дилинь-дилинь-дилинь…

Я открыл глаза и с перепуга даже подскочил с кровати. Надрывался старенький будильник, трезвонил с таким дилиньканьем, хочешь не хочешь – проснешься. Это в будущем вариаций утренних подъемов станет хоть отбавляй: плавное увеличение звука, рингтоны и прочие журчания. А тут все сразу и в лоб, вернее в барабанные перепонки. Сон как рукой сняло.

Несколько минут я приходил в себя, сидя на краю кровати и заново переваривая, что отныне для меня наступила новая реальность. И все-таки это не сон…

Следующие полчаса я на себе ощутил все прелести жизни в общаге. Пришлось занимать очередь в туалет и к умывальнику. Параллельно застолбить конфорку на кухне, на которую тоже образовалась очередь из двух теток в цветастых халатах а-ля «Будулай» и мужика в семейниках и алкоголичке. Но процесс проходил организованно – никто не задерживал очередь, соседи отчетливо понимали, что все хотят писать, кушать и зубы чистить. Пока я очередь в санузел стоял, одна милая тетя возраста, когда его уже не спрашивают, даже уступила мне место к конфорке, узнав, что я не собираюсь завтракать и нужно мне только чайник вскипятить. Есть перед выступлением я не хотел, чтобы не засорять желудок, а вот сил прибавить с помощью крепкого чая с тремя ложками сахара – самое то. Старый добрый «Индийский чай» в желтой упаковке с изображением слона, бодрил не хуже новомодных пуэров.

У этой же женщины я решил поинтересоваться, как дойти до Дворца культуры «Роствертол».

– Лидия Степановна, – обратился я к ней, прежде подслушав ее имя во время разговора с соседями. – Вы случаем не вспомните, какой адрес у нашего ДК?

– Заводского? – странно посмотрела на меня женщина.

– Агась.

– Адрес, не помню, – пожала она плечами. – Чего его запоминать, если вон он. Она махнула рукой в окно, из которого открывался вид на трехэтажное здание Дворца Культуры. Вот так с миру по нитке, попаданцу рубашка – я по крохам получал сведения от окружающих.

На выступление хотелось надеть спортивный костюм, но никакой одежды, кроме пары залатанных брюк и нескольких сомнительного вида рубашек, у меня не нашлось. Поэтому из общаги я выходил в том же самом наряде, в котором пришел вчера. А через пять минут уже стоял возле Дворца Культуры. Здание ДК по своим размерам и монументальности впечатляло. На окнах висело множество плакатов с расписанием кружков, студий и клубов. Из тех, что запомнились – киностудия «Молодость», ансамбль «Мозаика» и еще объявлялся набор в ВИА «Звездочка» для детей. Отдельно обратила внимание вывеска о наборе на карате в группу Павла Александровича Низельского, заслуженного тренера, вырастившего множество чемпионов в будущем, сейчас он только начинал свой путь. Здесь же висел плакат о соревнованиях по боксу среди рабочих, организованных Профсоюзом.

Я зашел внутрь и увидел в холле ДК кучу народа, по большей части толпившегося у противоположной стены. Там стоял стол со стаканами, наполненными компотом и заводскими пирожками. Заправляла действом тучная женщина в белом халате и чепчике, все время сдувающая со лба прядь непослушных волос. В очереди к столу стоял товарищ Хрюшкин, который чинно о чем-то переговаривался с другим запиджаченным мужичком лет пятидесяти. Увидев меня, Хрюшкин вскинул руку.

– О! Кресов! Давай сюда шагай.

Когда подошел, начальник представил меня своему собеседнику.

– Ну вот он, мой боец, Серега Кресов, слесарь третьего разряда! – гордо заявил он.

Собеседник, у которого на лбу торчала огромная бородавка, осмотрел меня критично.

– Рюшкин, тебе что больше поставить было некого? – поморщился он.

– А что не так Михаил Степанович, вы же сказали найти кандидата, я и нашел… – втянул голову в плечи начальник, как будто от подзатыльника прячась.

– Тебе пацана что ли не жалко? У них же там какой-то разрядник или мастер, который в прошлом году соревнования выигрывал межзаводские, – пояснил Михаил Степанович.

Судя по всему – важная шишка, раз в его присутствии мой шеф млеет, как барышня на выданье.

– Ну, Михаил Степанович, – нашелся товарищ Хрюшкин. – Тут главное не победа, а участие, да Серёжа?

Я ничего отвечать не стал, пожал плечами. Чего в разговор влезать, пусть как хотят, так и думают. Вот будет умора, когда они увидят то, что будет происходить в ринге. Хотя, конечно, упоминание «разрядника» Михаилом Степановичем чуть напрягло. Но этого и следовало ожидать, видимо соревнования все же статусные.

– Так Серёжа, чего ты как истукан каменный стоишь, давай шуруй переодевайся, – затарахтел Хрюшкин. – Тут этажом выше раздевалка, где карате занимаются. Потом сразу к рингу пойдем, он там же на втором этаже, народ потихонечку собирается.

– Товарищ начальник, а перчатки, защита, форма? Выдадите? Или в том, в чем есть драться? – поинтересовался я.

– Ну конечно выдадим, это Кресов шутит так, Михал Степаныч, сейчас Митя Коваленко наш заточник все принесет… а вот и он, кстати. Митяй давай быстрее!

Хрюшкин замахал рукой, подзывая появившегося в дверях молодого щуплого паренька, передвигающегося на цыпочках. Тот подошел, зыркнул на меня и даже не здороваясь вручил тряпочную сумку.

– Все, давай переодеваться! – распорядился начальник.

Я заглянул в сумку, обнаружил там боксерки, майку и шорты красного цвета. Ну это другое дело, не буду же я в рубашке и брюках выступать.

– Где раздевалка покажете?

– Идем уже…

Пошли к лестнице, на втором этаже нашлась раздевалка с хорошими такими основательными ящичками безо всяких замков. Выбрал первый же попавшийся.

– Ну-ка, мерь, Кресов!

Я достал форму, переоделся. Сразу стало понятно, что с размером товарищ Хрюшкин несколько прогадал. Майка и шорты были размера на два, а может даже на три больше, чем следовало и висели на мне, как на вешалке. Боксерки подошли, хотя тоже больше чем надо по размерчику.

Начальник оглядел меня, руки на груди сложил.

– М-да, великовата кольчужка, ну ничего. Потом нашему Митяю за безалаберность вставлю.

– Защиты нет? – спросил я.

– Защиты? – переспросил начальник.

– Товарищ начальник, ну яйца надо смолоду беречь, – я улыбнулся.

– Ты про это, – Хрюшкин отмахнулся. – Ща, погоди.

Огляделся, палец вверх поднял и начал пиджак с себя снимать.

– Если так надо, Кресов, хочешь я тебе подплечник поролоновый дам? Вставишь куда надо? А?

– Обойдусь, товарищ начальник, – я отмахнулся. – Перчатки где?

– А вот с перчатками есть определенный дефицит… – Хрюшкин растерянно плечами пожал. – У нас всего две пары подвезли. Поэтому драться придется по очереди.

Что ответить – не нашлось. Так, значит, так. Ждать какой-то суперорганизации мне явно не стоило, поэтому будем обходиться тем, что есть. Все равно соперник со мной в равных условиях находился. Да и, откровенно говоря, через что только мне не доводилось проходить на соревнованиях в голодные 90-е годы. Пара перчаток на всех бойцов – не самый худший расклад.

– Ладно, товарищ начальник, куда идти? – спросил я.

– Идем, Серега.

Пошли в другой конец коридора, где располагался зал. По пути начальник таки признался (в холле он эту темы благополучно замял), что Сельмаш выставил в эту категорию настоящего боксера.

– Он у них диспетчером на полставки трудится, а сам из зала не вылезает, – сообщил Хрюшкин, виновато опуская глаза.