Текст книги "Боксер 5: Назад в СССР"

Глава 5

И вот настал момент моего долгожданного возвращения в ставшее уже родным «Динамо»! Радостно обнимаясь со своими товарищами, я про себя отметил, что выглядят они не столько отдохнувшими, сколько уставшими. Конечно, это можно было легко объяснить: турнир высосал из всех нас довольно много сил, да и подготовка к нему была уж очень напряженной. После таких чудовищных нагрузок каждому хочется расслабиться. Конечно, Григорий Семенович и другие тренеры давали нам рекомендации, как можно и расслабиться, и в то же время сохранить свою форму. Но все-таки большинство из нас поехало домой, к родителям, а это по определению сплошное расслабление и обжираловка. Что стремятся делать мамы и бабушки, завидев на пороге родное чадо, которое они видят раз в полгода? Правильно, накормить до отвала! Потом еще раз накормить. И еще раз. И кормить до тех пор, пока чадо не отбудет обратно, и еще дать пару сумок еды с собой.

Может быть, все динамовцы и выполняли предписания тренеров, и делали зарядку, и повторяли приемы, но все-таки домашняя еда и родительская забота – это чересчур сильный соблазн. Особенно для тех, кто фактически еще совсем недавно жил дома и скучает по домашней атмосфере. А такой режим отдыха и для обычного-то человека не слишком полезен, а на спортсменов оказывает просто-таки губительное воздействие. Разумеется, все лишние килограммы уже через несколько дней будут согнаны в зале путем усиленных тренировок и спортивной диеты. Но все-таки жаль, как ни крути, того времени и усилий, которые могли бы быть потрачены на продвижение вперед вместо восстановления прежних результатов.

– Ну что, кто как съездил домой-то? – громко спросил я в раздевалке перед первой тренировкой.

Нас собирали в зале уже в первый же день, для некоторых это было вообще спустя пару часов после приезда. И это было правильно: учитывая весьма серьезные цели, которые перед нами стояли, никаких передышек и раскачек устраивать было нельзя. Десять дней расслабона – сами по себе шикарный подарок и отдых.

– Нормально, – отозвался Лева, который уже успел, по-видимому, вылечить свою ногу и теперь аккуратно пробовал ее на предмет гибкости. – Я так по шапке сто лет уже не получал.

– За травму, что ли? – догадался я.

– А за что же, – подтвердил Лева.

– А как это за травму можно по шапке-то получить? – удивился Сеня. – Ты же пострадал, наоборот!

– Ну вот за это, считай, и еще раз пострадал, – невесело усмехнулся Лева. – Мать как увидела – давай вопить: вот, мол, я же говорила, что не хрена по этим боксам шататься, если бы ты, недоумок эдакий, меня слушался, то был бы цел и невредим, мол иди лучше на стройку работать или на завод, как все нормальные люди… Отец там пытался чего-то вставить, но с моей матерью это бесполезно.

– И чем все закончилось? – спросил я.

– Да ничем, – махнул рукой Лева. – Закончилось тем, что я все десять дней просидел дома под надзором, раз в сутки по вечерам выходя гулять под строгим маменькиным контролем ровно на час. Водила меня по двору и вокруг дома кругами, как заключенного на прогулке. А на прощание вообще выдала, дескать, еще раз там чего-нибудь себе переломаешь – лучше на глаза мне не попадайся, а то вообще всего переломаю, чтобы знал, как мать не слушаться.

– Вот это да, – изумился Сеня. – Неужели так бывает? Она же мама!

Лева иронично посмотрел на него: дескать, какие твои годы, парень, еще и не такое в жизни увидишь. Я же родителей Левы помнил очень хорошо после той встречи в пионерском лагере. При таких родителях, и враги ненужны, прости господи, что скажешь.

– А у тебя-то как все прошло? – спросил я Сеню, чтобы отвлечь ребят от нелегкой Левиной истории.

– Ой, у меня все было просто замечательно, – мечтательно прикрыл глаза Сеня. – Мама с бабушкой пирожков напекли, картошечки моей любимой сделали с котлетками… Нет, нет, вы не подумайте, я тренировки тоже не забрасывал, – поспешил заверить нас Сеня, увидев, как мы с пониманием смотрим на него. – Просто по вечерам так здорово ужинать домашней едой, смотреть всем вместе что-нибудь по телевизору… Мне уезжать не хотелось, честное слово!

«Эх, Сеня, Сеня», – подумал я, а точнее, тренер внутри меня. «Какой же ты все-таки еще ребенок, несмотря на успехи в спорте и вполне взрослое упрямство в достижении своих целей. Ну да ничего, наслаждайся, пока есть такая возможность». Я-то хорошо знал, о чем идет речь: человек взрослеет очень быстро, а вот когда хочется вернуться назад, то обнаруживает, что сделать это нет ни малейшей возможности. Так что пусть его балуется, пока получается. По отношению к делу Сеня уже показал себя как человек серьезный и ответственный, поэтому за то, что он окончательно свалится в ничегонеделание, можно было не беспокоиться.

– Эх вы, – вмешался в разговор Шпала. – «Пирожки, телевизор»… Я вот к бабушке в деревню съездил. Курочки, коровы, молоко, свежий воздух – красота! Ни с каким городом не сравнится. С пацанами местными в лес ходили и еще машину чинили – у отца одного из них сломалась. Не каникулы, а сплошные приключения! А девчонки, какие там девчонки – ух! Я там чуть ли не каждый вечер с новой гулял – выбрать-то все равно невозможно!

– Ну мне тогда и рассказывать нечего, – рассмеялся я. – Потому что я тоже был в деревне, только не у бабушки, а у тетки. Но в остальном все то же самое: лес, речка, свежий воздух, здоровая и вкусная еда… Алкашу, правда, одному пришлось в рыло дать, но это все так, мелочи жизни…

Случай насчет «в рыло дать» вызвал живой мальчишеский интерес у всей раздевалки, и я вкратце пересказал, как мне пришлось утихомиривать идиота-соседа, попутно упомянув, что приписал этот подвиг своему отцу.

– Так что, пацаны, если вдруг мой отец приедет, вы уж меня не выдавайте, – подытожил я.

– Не боись, – авторитетно заявил Лева. – Не выдадим. Ты все правильно сделал, родителей поддерживать надо. Да и что нам за интерес выдавать?

Насчет того, что пацаны не разболтают все отцу, я был спокоен – тем более что вряд ли он, приехав в следующий раз, кинется их расспрашивать о том, что я рассказывал им об отдыхе в Подмосковье. А вот о деревенской красотке, которая оставила мне свой адрес, я предпочел пока не упоминать. Истории про девчонок как раз расходились быстро, невзирая на любые предупреждения, да плюс к тому и обрастали по дороге всяческими интимно-донжуанскими подробностями. И еще бы мне не хватало, чтобы до Янки или до Ленки дошли десятикратно преувеличенные россказни о моих любовных подвигах. Хотя Ленку-то я вроде как уже отшил, но все равно… Да и потом, зачем распускать какие-то истории, когда еще до конца ничего не выяснено? Вот появится у меня постоянная девушка – тогда и пусть все об этом узнают. А пока что я и сам еще не решил – воспользуюсь ли я адресом, указанным в записке, или нет? Честно говоря, эта девица тоже крепко засела мне в память…

Но не все динамовцы вспоминали о проведенных дома десяти днях так эмоционально и тепло, как Сеня или я. Например, наше достояние и гордость Денис Бабушкин ходил по раздевалке мрачнее тучи и как будто никого и ничего вокруг не замечал. На вопросы отвечал односложно, а по большей части просто застывал, глядя в одну точку. Наконец нам удалось его разговорить, и все оказалось проще пареной репы. Оказалось, что аккурат в дни его пребывания дома ему пришла повестка из военкомата. Такая поспешность и оперативность со стороны Советской Армии была вроде бы удивительна. Но это только на первый взгляд…

Я сразу вспомнил, что именно Бабушкин на турнире победил генеральского внучка. А еще вспомнил разговоры тренеров и судейского состава о том, что за человек этот генерал – мелочный, мстительный, злопамятный… К тому же он почему-то задался целью протащить своего младшего родственника в чемпионы любой ценой. А тут, получается, возникла непредвиденная помеха в виде нашего Бабушкина, который, уж как ни относись к его алкогольным и дисциплинарным закидонам, все-таки был настоящим чемпионом, честным. Легко понять, что всемогущий дедушка не преминул использовать все свое влияние и все возможности, чтобы тут же законопатить недруга куда подальше. И вот теперь мы озадаченно и сочувственно смотрели на Бабушкина, который, похоже, впервые оказался в ситуации, где от него зависело крайне мало. Насколько я понял, каких-то влиятельных знакомых или родственников у него не было. Так что теперь ему оставалось рассчитывать только на удачу в виде внезапной милости генерала или каких-нибудь бюрократических проволочек вроде забывчивости военкома или временной утери личного дела. Он и сам это прекрасно понимал, поэтому и не находил себе места.

– А ты с Семенычем-то разговаривал по этому поводу? – спросил Лева. – Может быть, он чем-то может помочь?

– Да конечно, разговаривал, – отмахнулся Бабушкин. – Но что он может сделать? Семеныч, конечно, хороший мужик, но против генерала не попрешь… Единственное – он обещал, что приложит максимум усилий, чтобы в этот призыв меня никуда не отправляли до тех пор, пока не будет точно известно, что я попаду в ЦСКА, а не уеду в какой-нибудь Мухосранск с концами. Оттуда уже точно никогда больше не вернешься, во всяком случае, в большой спорт. Годы-то идут, а служба – это дело такое… Как засунут куда-нибудь, где вечные морозы да еще часовым поставят на ветру стоять неподвижно – все, спорт навсегда останется в далекой юности.

– Мда, дела… – задумчиво протянул Лева. – Неслабо ты влип, братец.

Мы все находились в легком шоке от таких новостей. Хотя это, в общем-то, и было предсказуемо, но подобные известия все равно каждый раз оказываются неожиданностью.

– Переманить, похоже, хотят нашего Дениса, – тихо сказал я Сене на ухо.

– Куда переманить? – не понял Сеня.

– Как куда? В ЦСКА, – ответил я. – В армию же гребут-то, не куда-нибудь.

– А на фига им это надо-то? – продолжал недоумевать Сеня.

– Ну в каком смысле на фига? – теперь уже пришло время мне удивляться непонятливости своего товарища. – Они же видят, что парень талантливый, упертый, сильный. Значит, пока служит, сумеет для армейцев взять несколько кубков и медалей. А там, глядишь, и насовсем у них останется. Кому же охота такой козырь из своей колоды отдавать?

Вообще, конечно, тот генерал хоть и был, судя по всему, изрядной сволочью, но чин свой получил не просто так. Судя по истории с Бабушкиным, голова у него работала на отлично. Он не мог не видеть и не понимать, что внучок, как бы его ни тянули, звезд с неба хватать явно не будет. А вот Бабушкин – мало того, что дарование, так еще способен в критической ситуации засунуть все свои слабости и амбиции куда подальше, собраться и выдать нужный результат. Такого бойца действительно от себя отпускать нельзя. И, приметив ценный кадр, генерал тут же предпринял шаги, чтобы убить сразу двух зайцев: и внучка своего от конкуренции обезопасить, и выгодного бойца в свой клуб заполучить. Что ж, дальновидно, ничего не скажешь. А главное – не подкопаешься: формально Бабушкин действительно подлежит призыву, и куда же еще призывать крепкого спортсмена, как не в ЦСКА.

По решению Григория Семеновича первая тренировка после каникул была заменена общим взвешиванием. В принципе, это было правильным решением: раз уж мы планируем отправляться на сборы, взвешивание поможет поставить адекватные задачи и распределить, кому и к какому именно результату имеет смысл стремиться. Конечно, в моей нынешней возрастной группе весовая категория была скорее формальностью. Ведь в подростковом возрасте организм растет так быстро, что параметры меняются по несколько раз в год. А уж сколько раз приходилось менять весовую категорию за время нахождения в этой возрастной группе – некоторые и вовсе сбивались со счету. Поэтому сейчас весовая категория определялась непосредственно для конкретных сборов на Северном Кавказе. Соответственно, все узнают, кому надо согнать вес, а кому – наоборот, нагнать за счет увеличения мышечной массы.

На взвешивании выяснилось, что для некоторых динамовцев домашние мамины пирожки с картошечкой действительно не прошли даром. Конечно, для смены весовой категории прошло еще слишком мало времени, но впереди предстояло слишком много событий. Нам нужно было еще сдавать экзамены в училище (это вообще отдельная песня: за всеми своими приключениями я даже ни разу не открыл ни одного учебника. Надо бы, что ли, хоть освежить в памяти какие-то основные понятия по каждому из предметов!), да и сами кавказские сборы должны были продлиться примерно месяц. Уж за это-то время множество наших бойцов имеет все шансы поменять свою весовую категорию.

– Заодно определимся, кто из вас, хлопчиков, поедет на чемпионат РСФСР, – как бы между прочим заметил Григорий Семенович, объясняя, зачем нам понадобилось взвешивание. – Имейте в виду: выезжаем через пару дней, так что не расслабляемся. Каникулы закончились, началась пахота.

О как! Чемпионат РСФСР! Вот это был уже уровень! Это солидно. Что ни говори, а такой чемпионат уже был одним из самых серьезных достижений в карьере спортсмена. Для некоторых он так и оставался самой высокой ступенью на всю жизнь, но это ничуть не умаляло заслуг, потому что даже сам факт попадания на такие соревнования означал, мягко говоря, нехилый профессиональный уровень.

Я невольно стал размышлять: у кого из парней есть шансы поехать на первенство? Понятно, что все решится по итогам работы на сборах, но все-таки. Бабушкин? Логичная кандидатура. Только вот теперь-то его кандидатура как раз под большим вопросом. Игра на опережение с высокопоставленным генералом – это как лотерея, один шанс из миллиона. Если, конечно, он успеет все сделать до того, как его призовут… но призыв – штука такая. Строгая. И никто там сроки ради одного призывника сдвигать не будет – разве что в противоположную сторону, по личной просьбе генерала.

Лева после травмы ноги еще долго будет осторожничать, хотя вон ставили же на Бабушкина – и не прогибали. Сеня, как ни крути, очень здорово вырос как боксер. Конечно, у него еще есть небольшие недостатки, но вот как раз и будет на сборах время и возможность от этих недостатков избавиться и прокачать свои боксерские навыки. У Шпалы тоже шансы отнюдь неплохие, поражение на прошедшем первенстве – скорее недоработка, которая устраняется спаррингами, а их на сборах будет хоть отбавляй. Колян, хоть и проиграл финал, но поедет обязательно.

Ну и я… логично, что мою кандидатуру будут рассматривать всерьез, надо только на сборах себя показать. А еще надо будет понять в каком я смогу выступать весе?

Кстати, вот и подошла моя очередь взвешиваться. Хм. Я снова прибавил в своих показателях: за десять дней, проведенные у тетки в Подмосковье, я набрал пару килограммов и вырос на один сантиметр. С такими темпами роста, до полусреднего уже рукой подать.

– Ну что, мужики, – Григорий Семенович удовлетворенно хмыкнул, делая последние пометки в своем тренерском блокноте, – а теперь дуйте за своими зачетками.

– Зачем? – вырвалось у меня.

– На стену вешать, – усмехнулся тренер. – Сейчас пойдете в училище дисциплины сдавать.

Вот это поворот! А как же подготовка, ну хотя бы учебники успеть пролистать?

– Ну что, Мишань, – ткнул меня локтем в бок Сеня. – Ты, например, из алгебры что помнишь?

– Например, то же, что и из геометрии, – мрачно передразнил его я. – То есть ничего. Как и из литературы, русского языка, истории и чего нас там еще будут спрашивать. Хотя нет, по истории я что-то еще помню – Янка же нас гоняла недавно.

Мы с Сеней рассмеялись, вспомнив шуточные викторины на Янкиной даче. Хотя на самом деле нам было совсем не до смеха. Эти внезапные зачеты врезались в наше расписание ну совсем уж некстати. В самом деле, ну хотя бы предупредили за несколько дней! Или перенесли бы сдачу на время после наших сборов. Мы же все-таки спортсмены, и не то чтобы требовали себе каких-то привилегий, но всем все равно понятно, что для нас все эти предметы – как факультатив, и профессия наша с ними никак не будет связана. Или самим, что ли, охота позверствовать на приеме зачетов?

«М-да», – угрюмо размышлял я, идя вместе со всеми по направлению к нашему училищу. «Вот и привет твоему чемпионату РСФСР! Оно, конечно, обучение у нас не профильное, а скорее формально-обязательное, но бюрократов в СССР никто не отменял. Как встанет в позу сейчас какой-нибудь завуч, и придется мне вместо сборов и чемпионатов сидеть и зубрить какую-нибудь хренотень, которая мне в жизни на фиг никогда ни разу не пригодится!».

Но здесь удача нам улыбнулась. Когда мы вошли в фойе училища, нас там уже ждал какой-то молодой активист с комсомольским значком на пиджаке.

– Так, ребята, вы из «Динамо»? – приветливо спросил он и, дождавшись, пока мы утвердительно кивнем, распорядился: – Давайте все сюда свои зачетки.

– Это еще зачем? – не врубился Лева, но на него тут же зашикали: делай, мол, что тебе говорят и не задавай лишних вопросов, а то всем коллективу новые приключения организуешь. А коллектив, в свою очередь, потом организует их тебе.

– Встречаемся здесь же через сорок минут, – объявил активист и скрылся где-то в коридорах училища.

Ровно через сорок минут парень появился снова. Забрав у него свои зачетки, мы увидели, что все необходимое там проставлено. Активист пожелал нам удачи и удалился.

– Небось сам нам завидует, что зачеты так легко ставят, – высказал предположение Сеня.

– Да брось ты, – успокоил его Лева. – Если он активист, у него тоже никаких проблем с зачетами не возникает, будь уверен.

«Все-таки у спортсменов действительно есть привилегии, хоть мы их себе и не просили», – думал я на обратном пути, с улыбкой вспоминая свои недавние размышления.

Глава 6

Железнодорожный вокзал рано утром выглядит, конечно, чуть поспокойнее, чем в разгар рабочего дня. Конечно, поезда ходят здесь круглосуточно, а потому и людей, волочащих за собой тяжелые сумки и чемоданы в стремлении успеть к своему вагону, тоже можно встретить в любое время суток. Но все-таки в то время, в которое большинство людей еще либо спят, либо только собираются отправиться на работу, и на вокзале суеты меньше.

Поездка нам предстояла долгая – с учетом всех остановок поезда наше путешествие на Северный Кавказ занимало почти два дня. Поэтому можно смело сказать, что и само пребывание в поезде считалось отдельным приключением. Никакими гаджетами в эти годы еще и не пахло, из индивидуальных развлечений наличествовали только газеты и кроссворды. Все остальные развлечения – настольные игры или просто травля анекдотов – так или иначе были связаны с общением с другими пассажирами. Сколько личных и деловых знакомств завязывалось в поездах в то время – сосчитать невозможно. Недаром железнодорожные поездки в Советском Союзе были одним из самых популярных сюжетов для песен, книг и фильмов. Впрочем, для тех, кто ехал большим коллективом – как, например, мы – знакомства были ограничены естественным образом. Что не отменяло возможности самых разнообразных приключений в дороге.

– Ну что, все в сборе? – Григорий Семенович строгим взглядом обвел нас, динамовцев, столпившихся у входа в вокзал со своими дорожными сумками. – Прежде всего хочу вас еще раз поздравить с тем, что вы участвуете в этих сборах. Это очень ответственное мероприятие. Вместе с тем снова напомню, что эта поездка – не курортная развлекаловка. Напротив, нам с вами предстоит серьезная и довольно тяжелая работа. Каждый должен выложиться по полной, потому что от этого во многом будет зависеть его спортивное будущее. Кто покажет себя на этих сборах лучше всех, тот и отправится от «Динамо» на чемпионат РСФСР.

– Так если мы покажем максимум уже сейчас, тогда, получается, на чемпионате нам надо будет просто повторить то, что уже сделали? – сумничал Шпала.

Взгляд Григория Семеновича стал еще строже.

– Вот с таким настроем лучше вообще ни за что не браться, – назидательно произнес он. – Но если уж вопрос прозвучал, то объясняю – хотя вообще-то для любого уважающего себя спортсмена это азбучные истины. С каждым новым этапом своих тренировок, занятий ты будешь расти – ну, если, конечно, занимаешься всерьез, а не халтуришь по принципу «лишь бы от меня отстали». И в идеале твой максимум сегодня и через полгода должны различаться как небо и земля! Не говоря уже о твоих максимумах с интервалом, скажем, в пару лет. А если ты, допустим, через год собрался на выступлениях демонстрировать то же самое, что ты можешь с легкостью и не напрягаясь показать и сейчас – значит, грош тебе цена как спортсмену. Это понятно?

Шпала умолк. Видимо, понял неуместность своей реплики. Или просто начало доходить, что время шуток и развлечений закончилось.

– Так вот, – продолжил Григорий Семенович, убедившись, что больше глупых вопросов никто задавать не собирается. – На сборах ребята будут очень достойные. Собственно, в этом и смысл таких мероприятий – собрать лучших со всей страны. Поэтому пахать надо как никогда.

– А что за ребята будут? – спросил Лева.

– Ну как же, – ответил Григорий Семенович, – туда ведь съезжаются представители «Динамо» со всех концов Советского Союза! А при этом на чемпионат РСФСР от «Динамо» разрешено выставить только по два бойца в каждой весовой категории. Вы представляете, какой вам предстоит жесткий отбор?

Все замолчали, переваривая услышанное.

– В связи с этим, – продолжал тренер, – тем, кого не отберут на чемпионат, расстраиваться не стоит. В таких условиях и невозможно отобрать всех достойных. Но вместе с тем это для вас должно стать хорошим стимулом попахать. Вспомнить, что вы не просто спортивные ребята, а бойцы – во всех смыслах этого замечательного слова!

Проходящие мимо пассажиры других поездов с интересом поглядывали на мужичка среднего возраста, который держал вдохновенную речь перед окружившими его молодыми людьми. И хотя такую картину можно было наблюдать достаточно часто – тем более в Москве (мало ли организованных групп здесь ходит и ездит во все возможные стороны?) – все-таки, видимо, было в этой сцене что-то заразительное. Как у хорошего экскурсовода, когда случайно проходящие мимо люди пытаются примкнуть к его туристической группе, чтобы послушать увлекательный рассказ.

– А кто будет отбирать-то? – решил уточнить Лева. – Ну то есть что там будет за жюри?

– Решение об отборе тех или иных кандидатов будет приниматься всеми тренерами коллегиально, – отчеканил Григорий Семенович. – Так что никакой блат тут невозможен. Это настолько объективное судейство, насколько оно таковым может являться в принципе.

Да, судя по всему, битва действительно предстоит нешуточная! Григорий Семенович то ли забыл, то ли не счел нужным упоминать еще об одном важном обстоятельстве. Хотя некоторым ребятам, пока еще в силу отсутствия опыта не понимавшим всей серьезности события, было бы неплохо об этом и сказать. Дело в том, что многие думают, будто бы в провинциальных городах спортсмены намного слабее, чем в Москве и Ленинграде. Дескать, две столицы высасывают для себя все соки или снимают все сливки – как кому больше нравится. И в результате все лучшие и сильнейшие уезжают туда, а в родных городах остаются те, кому не светит ничего более радужного. Кто-то вроде неудачников.

На самом же деле, конечно, все не совсем так. Далеко не всегда переезд в Москву означает профессиональный суперуровень на десять голов выше остальных. Здесь складывается сразу множество факторов: и профессионализм, и талант, и личные знакомства, и черты характера (например, способность «работать локтями» и упорство в достижении цели), ну и, конечно, не стоит забывать об обычном везении, которое тоже порой играет решающую роль… Правда, на одном только голом везении, без всего остального, тоже далеко не уедешь, что с успехом и доказал недавно генеральский внучок. Но и без него, как говорится, сложнее, чем с ним.

И уж, конечно, в регионах живет и работает очень большое количество спортсменов, которые по уровню ничем не хуже столичных. А некоторые, возможно, даже их и превосходят. Скажем, что касается бокса – очень крепкие школы существуют на юге страны, в Ростове и в Сибири. И если все эти боксерские монстры съедутся сейчас на Северный Кавказ – нам, жителям столицы, придется ох как несладко.

Было у меня сейчас, на вокзале, и еще одно дело. Точнее, поручение. Дело в том, что на вокзал мы приехали на том самом автобусе и с тем же самым водителем, который возил нас в Раменское. Только завидев меня, он просиял, как будто неожиданно встретил старого хорошего приятеля.

– Ну что, картошкой-то больше не занимаешься? – шутливо спросил я его, приветственно пожимая руку.

– Да нет, – усмехнулся водитель. – Хватит с картошкой, что-то мне с этими ребятами общаться не понравилось. У меня к тебе одно дело есть, давай отойдем в сторонку?

Мы отошли за автобус, и он ловко достал из кабины какую-то сумку.

– Что это? – недоуменно спросил я.

– Да понимаешь, я теперь вот подрабатываю тем, что передаю людям разные посылки, – объяснил водитель. – Почта-то у нас сам знаешь, как работает, а со мной день, ну максимум два – и все, что ты хотел передать, уже у адресата. А если в пределах одного города, так и вообще за час-полтора. И людям хорошо, и мне какой-никакой приработок.

«А водила не промах», – подумал я. «Сам того не зная, он предугадал появление всех этих курьерских служб в будущем, которые в итоге и заменят людям и почту, и магазины. Все-таки предприимчивые люди были во все времена, и голова их чуть опережала время».

– А от меня-то что надо? – спросил я.

– Тебя я хотел попросить передать одну посылку в Ростов, – объяснил водитель. – Не боись, там у вашего поезда будет длинная стоянка – если не ошибаюсь, что-то вроде часа или около того. К вашему вагону подойдет мой родственник.

– И как мы с ним друг друга должны узнать? – решил уточнить я.

– А чего там узнавать-то? – спросил водитель. – Это промежуточная остановка, все выйдут на перрон просто так, кости размять, а один парень выйдет с сумкой – ну понятно же, для чего.

– Точно, – согласился я. Объяснение выглядело логично. – Только почему именно я-то?

– А кто еще-то? – не менее логично возразил водитель. – Ну сам подумай, не к Семенычу же вашему мне обращаться! А тебя я уже знаю, ты – человек проверенный! Ну так как? Возьмешь посылочку-то?

Я покосился на сумку.

– А там не… – начал было я, как водитель тут же меня перебил.

– Да не волнуйся ты, ничего противозаконного там нет, – он раскрыл сумку и протянул ее мне. – Там просто продукты да и все! И не переживай, ты тоже немного подзаработаешь, – водила заговорщицки подмигнул мне.

– Ладно, – согласился я. – Доставлю я твою посылку в лучшем виде. Только смотри, чтобы твой родственник вовремя на перрон пришел, а то мне потом везде с твоей сумкой таскаться неудобно будет.

И вот теперь мой багаж, помимо моих собственных вещей, дополняла еще эта сумка с продуктами, которую мне необходимо было передать человеку в Ростове. В принципе, обычная история, ничего странного – в условиях дефицита продуктовые посылки из столиц в провинцию никого не удивляли. Главное, чтобы наш Семеныч ничего не заподозрил. Ато по поводу общения с девушками он мне лекции уже читал. Не хватало мне только еще нравоучений насчет предпринимательской деятельности, идущей вразрез с моральным обликом строителя коммунизма.

В конце семидесятых в Советском Союзе ничего не слышали не только о гаджетах, но и о люксовом сервисе в поездах, а потому необходимо было позаботиться о хлебе насущном. В каждом поезде был, конечно, вагон-ресторан, но какой вагон-ресторан с его ценами для подростков, да еще и едущих под присмотром тренера? То, что можно было запасти, условно, из дома, мы запасли – вареные яйца, курочку, хлеб, огурцы с помидорами нам выдали в столовой. Теперь же нужно было обеспечить себе перекусы и закуску к чаепитиям. Поэтому прямо на вокзале мы с пацанами затарились нехилым количеством пирожков и чебуреков.

А вот и первые знакомства. Выяснилось, что в нашем вагоне поедут боксеры из Свердловска. Накануне они приехали на поезде в Москву, а теперь пересаживаются к нам – поедем вместе на Кавказ. Впрочем, знакомством наша встреча была не для всех – оказывается, они давно и хорошо знают нашего Дениса Бабушкина, и, предвкушая встречу с ним, приготовили для него презент.

– Что это? – недоуменно спросил Бабушкин, разглядывая многослойный газетный сверток.

– Это сюрприз! – с торжествующим видом ответили трое свердловцев – по-видимому, главных. – Разверни!

Когда из кучи газетных страниц показалась бутылка водки, Бабушкин рассвирепел. И его можно было понять – по степени издевательства такой подарок могла переплюнуть только такая же бутылка, торжественно врученная выходящему из реабилитационного центра для алкоголиков. Тем более что свердловцы, судя по их разговорам, внимательно следили за его карьерой и не могли не знать, что он завязал и именно поэтому сумел достойно выступить на турнире в Раменском.

– А ты не охренел ли часом, дружок? – с вызовом произнес Бабушкин дарителю бутылки, но троица моментально встала плечом к плечу и в таком сплоченном виде поперла ему навстречу с угрожающим видом.

– А что тебя не устраивает? – сплюнул один из них. – Что еще алкашу дарить? Наоборот, считай, уважили, самое дорогое преподнесли.

– Ты кого, сука, алкашом назвал? – взвился Бабушкин.

Стоя неподалеку у витрины с пирожками и наблюдая всю эту картину, я как-то интуитивно понял, что не вмешаться уже нельзя. Каким бы мастером Бабушкин ни был, трое на одного – это серьезно, тем более что речь шла не об уличной шпане, а о таких же крутых профессионалах, как и он. Поэтому накостылять ему могли – только в путь, и я совсем не исключаю, что в этом и состоял план свердловцев: спровоцировать одного из самых опасных конкурентов и путем якобы случайной потасовки выключить его из гонки. А заодно и ославить на весь Советский Союз: мол, вот какой ваш лучший боксер – в драке за бутылку пострадал!

В два прыжка я оказался рядом с Денисом и встал в стойку, приготовившись обезвреживать противников. Тут уж было не до старых обид – да, по совести сказать, никаких обид я уже почти и не помнил. Когда Бабушкин завязал с алкоголем и уж тем более взял турнир, то, кажется, и характер его стал менее раздражительным. Да и потом, мы всё-таки взрослели, и все эти мальчишеские разборки – типа кто где поставил в комнате ботинки – становились уже не такими актуальными. А уж сейчас-то было и вовсе не до того – наших бьют! Точнее, собираются бить… Только как бы теперь ещё из-за них на поезд не опоздать! Неизвестно, как все повернется-то, а сборы пропускать нельзя…