Текст книги "Избранное. Новеллы и стихи"

Фатима

Моим родным и близким, оставшимся в Дагестане, посвящается…

Марат стоял на перроне в ожидании поезда. Дальняя дорога из аула в город утомила его. Но сильное волнение перед встречей заглушало усталость. Долгих восемь лет он ждал этого дня. Представлял, как встретится с ней, как побежит к ней навстречу; как прижмётся к её груди (как это было в детстве), и так, прижавшись, долго-долго будет стоять с ней; как снова назовёт её мамой. И без утайки, расскажет ей всё, что было за эти годы с ним без неё.

«Мама! Какая она сейчас? Всё такая же молодая и красивая? Или постаревшая и седая? И узнают ли они друг друга?» – думал Марат. И мысли уходили далеко-далеко, в прошлое, где восемь лет назад произошли страшные события… Как кошмарный сон, они вновь и вновь возвращались к нему.

Лето 1943 года. Небольшой аул в Дагестане. Они, десятилетние мальчишки, заменяли мужчин, выполняя нелёгкую работу на ферме и дома. Почти всё в ауле держалось на женских плечах. Им помогали дети и старики. Да председатель Нариман остался. Его на фронт не взяли. У него была бронь.

Мальчишкам некогда было поиграть, а так хотелось. Иногда, тайком от взрослых, удавалось затеять прятки во дворе его бабушки. Как-то, во время игры, Марат побежал к недостроенному дому, который находился в глубине двора. Он хотел спрятаться там. Забежав в самую дальнюю комнату, замер от неожиданности. Прямо перед его глазами болтались в воздухе чьи-то голые ноги. Подняв голову, он увидел тело молодой девушки. В ней он узнал свою тётю, шестнадцатилетнюю Зару, младшую сестру матери.

Посиневшая кожа на лице, вывалившийся язык, застывшая пена на губах – всё это привело его в ужас. Тяжело дыша от страха, с криком Марат выскочил из дома, и как ошпаренный побежал в сторону фермы, где работали его бабушка, средняя сестра матери Мадина и мама Фатима. Услышав страшную весть, родные Марата бросили работу и помчались в аул. Первой вошла в дом Фатима. Набравшись храбрости, она поднялась на стул, который находился рядом, и сняла с петли уже холодное тело Зары. Вместе с сестрой Мадиной они вынесли тело девушки во двор и положили на одеяло. У Банавши, бабушки Марата, не было сил, чтобы оплакивать дочь. Она без чувств упала к ногам мёртвой девушки и горьким шёпотом еле слышно что-то причитала.

Весь аул ошеломило это событие. Двор постепенно наполнялся людьми. Аул был охвачен плачем, ужасом, страхом.

А где-то далеко шли ожесточённые бои. Там воевали и проливали кровь аульские мужчины: отец Марата, его дяди – сыновья бабушки Банавши, мужья, братья и сыновья многих аульчан. Они верили и надеялись, что их ждут дома. Никто из них не мог знать, что их родные переживают страшные дни…

Хоронили Зару всем аулом. По мусульманским законам женщинам идти на кладбище не положено. В последний путь Зару провожали до кладбища, а дальше понесли её старики, подростки и мальчики, сверстники Марата.

Бабушка Банавша совсем пала духом. Фатима и Мадина не отходили от неё. Соседи и другие женщины поддерживали её, чем могли, помогали.

Но время шло: семь дней, сорок дней… Человек сильнее горя, и вот бабушка Банавша выдержала. Она думала, что ей надо помочь дочери Фатиме растить и воспитывать сына, выдать замуж среднюю дочь, дождаться с фронта сыновей и зятя. Да и работы много на ферме, в колхозе, дома. Пока ещё оставались силы, надо работать, помогать фронту.

Пользуясь тем, что в ауле не осталось мужчин, Нариман не давал женщинам прохода. Уж если на какую положил глаз, так своего добивался. А взамен лишний килограмм мяса подбросит или зерна, а может муки. Многие женщины о грехах его знали, но молчали; боялись, что дети останутся голодными.

После похорон Зары по аулу поползли слухи о том, что якобы в смерти её виноват председатель Нариман. Обесчестил девушку, та не вынесла позора, повесилась. Но вслух говорить об этом никто не осмеливался. Боялись председателя. А Нариман между тем стал благосклонно относиться к Фатиме, сочувствовал ей, помогал семье продуктами во время похорон.

Молодая, красивая, умная, хваткая. Смелости и выносливости ей у мужчин не занимать. За что бы она ни бралась, всё получалось. Женщина что надо, да к тому же без мужа. Вот и стала она для него очередным объектом внимания. Он даже назначил её заведующей фермой. И каждый раз находил какую-нибудь причину, чтобы заглянуть к ней на ферму. Но Фатима быстро смекнула, что к чему, и, потому отмахивалась от него.

Её безразличие и хладнокровие вызывало ярость в председателе. Но он сдерживал себя. А мысли о том, как расположить к себе Фатиму, не покидали его. Он знал, что Фатима с сыном живут в доме мужа. Свекровь занимает комнаты на первом этаже. А Фатима с Маратом – на втором. Лестница со второго этажа, выходила во двор. По ней можно было свободно подняться наверх и очутиться на террасе, а затем в комнате Фатимы. Именно таким входом в дом воспользовался Нариман, когда поздним летним вечером залез к Фатиме в спальню.

Гневный мужской голос, грохот, крики матери о помощи разбудили Марата. Проснувшись, он прислушался и побежал из детской в спальню матери. При тусклом свете луны он увидел двух взрослых людей, боровшихся на полу. Фатима из последних сил выбивалась из цепких рук насильника. Пытаясь наносить ему удары, она звала на помощь. В мужчине мальчик узнал председателя. Марат с кулаками набросился на него:

– Не трогай мою маму! Не бей мою маму!

Схватив Наримана за пояс, на котором висел кинжал, Марат стал оттаскивать его от матери и продолжал кричать:

– Мама! Это он опозорил Зару! Мальчишки видели, они мне рассказали! Из-за него она повесилась!

– Ах ты, щенок! Ты что болтаешь!? Уймись, выродок! Задушу! Отпустив Фатиму, Нариман бросился на Марата и стал его душить. Воспользовавшись моментом, Фатима кинулась в чулан. Дрожащими руками зарядила ружьё и направила ствол на председателя:

– Отпусти ребёнка, убью!

Услышав эти слова, Нариман кинулся на Фатиму.

И тут раздался выстрел.

Испуганный Марат выбежал во двор и стал звать на помощь. Раненый Нариман, схватившись руками за живот, повалился на ковёр:

– Ты что сделала?! – Нариман грязно выругался. – Ты что, надумала меня порешить? – шипел он на Фатиму, – Что молчишь? Хотела меня убить? Нет уж! Я всё-таки мужчина, не дам себя позорить, чтобы умереть от руки женщины… Я могу умереть с достоинством, как настоящий горец!

С этими словами, сделав последнее усилие, он достал из ножен кинжал… Фатима вскрикнула.

В это время соседи, которых разбудил Марат, уже по лестнице поднимались в дом. Увидев мать, мальчик подбежал к ней:

– Мама, мамочка! Что с тобой? Ты жива? Моя мама! Моя мама живая! – шептал Марат, прижимаясь к матери.

Ночью из правления колхоза сообщили в райцентр о происшествии. Оттуда выехала милиция. На рассвете они уже были в ауле. Осмотрев труп председателя, они разрешили родственникам забрать его. На Фатиму надели наручники и увезли в следственный изолятор. Её осудили на восемь лет.

И снова в ауле было несчастье. И снова похороны. Аул гудел. Одни осуждали Фатиму, другие – председателя. Но большинство женщин вздохнуло с облегчением. Наконец-то они освободились от давления Наримана.

А родственники председателя грозились кровно отомстить семье Банавши, которая им на угрозы ответила:

– А не по вине ли вашего отца потеряла я младшую дочь и разлучилась со старшей? Уж помолчите! Вот вернутся мои сыновья с фронта, тогда посмотрим, кто кому кровный враг!

И те больше не стали её беспокоить.

Но не всем довелось вернуться с фронта. Многие остались лежать на полях сражений. Не вернулся и отец Марата Ильяс. Получила похоронку на старшего сына Ибрагима бабушка Банавша. И только в конце войны ей стало известно о том, что младший сын Рашид жив, но ранен, и находится в госпитале. После выздоровления он вернулся в аул.

Среднюю дочь Мадину бабушка Банавша выдала замуж за соседа Ахмеда, который вернулся с фронта. Сыграли свадьбу. Это была первая радость в ауле за долгие годы войны…

И вдруг долгожданный гудок паровоза. Поезд приближался к вокзалу. Дядя Рашид всё это время сидел на скамейке рядом с Маратом и наблюдал за ним:

– Ну что, племяш, волнуешься? И я волнуюсь. Столько лет не видел сестру. С тех пор как на фронт ушёл. Какая она стала, моя сестрёнка? Узнаем ли мы друг друга? Медленно приближаясь к платформе, поезд, наконец, остановился. Люди высыпали на перрон. Марат боялся: вдруг в толпе он не найдёт маму, и они не встретятся? Он всматривался в проходивших мимо женщин. Но знакомого лица не видел.

Вдруг его окликнул дядя Рашид. Марат обернулся. Рядом с дядей стояла она, его мама. Такая же красивая, но немного постаревшая, и широко улыбалась ему.

Четыре старца
Сказка-быль

Моей матери Елене Аваковне Яшневой посвящается…

Мария работала уборщицей в сельской школе. В шесть утра она была уже на рабочем месте. До прихода учеников и преподавателей проветривала классные помещения, вытирала с мебели пыль. А в учительской комнате ставила на стол графин, наполненный чистой, прозрачной водой.

После занятий мыла полы в классных комнатах, коридоре. Перед уходом наводила порядок в учительской комнате: протирала полы, расставляла стулья на свои места. Выключив освещение, замыкала здание школы на большой висячий замок и уходила. Так продолжалось изо дня в день.

Но однажды, утром, войдя в учительскую комнату, она заметила изменения: четыре стула были отодвинуты от стола в разные стороны, будто кто-то на них сидел и беседовал за столом.

Мария в недоумении привела всё в порядок и вышла.

«Я же уходила последней» – думала она – «Неужели кто-то находился в здании? Может, воры? И что тут брать»? Кроме книг и тетрадей здесь ничего нет».

Но потом все эти мысли выкинула из головы – ведь ничего не пропало.

На следующее утро и на утро третьего дня повторилось то же самое.

Тут Мария насторожилась и призадумалась. Решила поймать вора.

«Может, действительно, что-то пропало?»

В конце рабочего дня здание школы опустело. Оставшись одна, Мария быстро управилась со своими обязанностями, и замкнула, как обычно, входную дверь снаружи. Затем, подойдя к окну, поднялась на подоконник, влезла в окно, которое заранее оставила открытым.

Очутившись в учительской комнате, закрылась на ключ. Придвинув небольшое кресло к окну, удобно устроилась в нём, закрывшись длинными тяжёлыми шторами. Она оставила между ними небольшую щель, замерла в ожидании…

Во дворе уже серело, наступали сумерки. В комнате стало темно. Время шло…

Внезапно, комната осветилась ярким светом. Сквозь шум, напоминающий посапывание, было слышно, как отодвинулись стулья. И четыре старца заняли свои места.

Все они были одинаково красивы. Над большими, лучистыми, небесного цвета глазами свисали белоснежные брови. От сильного освещения серебром мерцали седые головы.

Первым начал говорить старший старец:

– Мы здесь собрались для того, чтобы подумать, как защитить нашу Землю. Как наказать неразумных и неблагодарных людей… Я предлагаю послать на них войны: пусть истребляют друг друга до тех пор, пока не останутся одни разумные.

– Я предлагаю, – заговорил второй старец, – наслать на них штормы, ураганы, цунами, автокатастрофы, катаклизмы, чтобы они не зазнавались и от жиру не бесились. Может, тогда ума наберутся. Будут ценить человеческую жизнь, и беречь свою Землю.

– А давайте взорвем электростанции, нашлём на них землетрясения, разрушим их сёла и города, чтобы они старались сохранить то, что строили, чтобы впредь уважали друг друга и не грызлись между собой, как собаки! – сказал третий старец.

– А я думаю, что надо наслать на них пожары, голод, засуху. Может, задумаются, что надо трудиться на земле, а не воровать. Что Землю надо обрабатывать. На ней надо пахать, сеять, выращивать урожай. Смотрите, сколько земли пустует брошенной, а вокруг – лодыри, да бездельники! – закончил говорить четвёртый старец.

И тут Мария очнулась от громкого стука в дверь. Женский голос спросил:

– Мария, ты здесь?

– Да! Здесь я, здесь! Отозвалась она, узнав по голосу соседку.

Быстро встала с кресла, раздвинула шторы и приоткрыла окно. Лёгкий утренний ветерок забежал в комнату. На весеннем, голубом небе чётко вырисовывались белые облака. Так начинался новый день.

Окинув взглядом учительскую комнату, Мария заметила, что четыре стула опять были раздвинуты в стороны.

«Не может быть», – подумала она и направилась к открытому окну, чтобы выбраться наружу.

Соседка подумала, что она протирает окна и не обратила на это внимание. Скорее, она была озабочена другим:

– Мария, беги домой! Иван обыскался тебя. Зойка, корова ваша, ночью отелилась. Беги, помоги Ивану…

– А ты что, в школе ночевала? – не унималась она.

Прибежав домой, Мария принялась за домашнюю работу. Хорошо, что день выходной – можно всё успеть сделать. Но что всё-таки происходило в учительской комнате, она не могла понять.

А под вечер, после семейного ужина, старшая дочь стала куда-то собираться.

– Ты куда? Время уже позднее! – пыталась остановить её Мария.

– В школу, на репетицию, – ответила та.

– Школа закрыта, – бросила ей вдогонку мать.

– У Лидии Тимофеевны есть ключи.

– И что вы репетируете?

– Мы ставим спектакль.

– Как же спектакль называется?

– Спектакль называется «Четыре старца», – сказала дочь.

Марии показалось, что она ослышалась. От неожиданности чуть не выронила из рук чашку, которую мыла.

– Как называется? – переспросила она?

– «Четыре старца». Мам, ты что, плохо стала слышать? – возмутилась дочь.

– А где вы репетируете? В классах вроде бы чисто…

– Мы репетируем пока в учительской, за столом.

– И о чём же ваш спектакль? – продолжала Мария.

– Наш спектакль о том, как четыре старца советуют всем народам жить в мире, согласии, вместе трудиться и строить города, заботиться о новом поколении. А будем выступать мы на родительском собрании. Придёшь – посмотришь! – выпалила дочь и убежала.

«Вот это да! А я то, дура, чуть не опозорилась. Хотела всем соседям рассказать, как вора решила поймать. Всё село надо мной бы смеялось» – думала Мария.

 
Мотай на ус, кто умён,
Где тут быль, а где тут сон?!
 

Мансур и Диана
Легенда

Князь с далёких гор,

Что ты потерял?

Твой тоскливый взор,

Тишину обнял.

(Р. Меседили)

Каждое лето Диана приезжала в аул к дедушке. Она любила горы, чистое голубое небо, свежий аромат горных цветов и трав. В свои девять лет она была умной, смышлёной девочкой и очень любила своего дедушку. Целыми днями они пропадали в горах, собирая целебные травы.

Дедушка знал много сказок, легенд, интересных историй. Диане было интересно с ним, и она умела его слушать. На любой вопрос Дианы дедушка мог найти ответ.

Однажды Диана попросила:

– Дедушка, давай поднимемся вон на ту гору, где всадник с ангелом!

– Да ты что, внученька, мы не осилим. Редко кто мог одолеть такой путь. Если только князь Мансур… – сказал дедушка.

– А кто этот князь Мансур? Ты о нём ничего не рассказывал. И почему на вершине всадник с ангелом? – спросила Диана.

– Это очень грустная история, Диана. Я расскажу её тебе как-нибудь, – сказал дедушка.

Но Диана приставала:

– Ну, расскажи, дедушка. Давай посидим в тенёчке, отдохнём. Я буду очень внимательно тебя слушать.

– Я знаю, внученька. Ну, хорошо. Отдохнём, посидим… – сказал дедушка.

И, когда они уселись поудобнее, начал свой рассказ:

– Много-много лет назад жил в этих краях богатый князь Гамзат-Бек. У него было трое сыновей. Старший сын Мансур был его любимцем. На него он возлагал большие надежды. Большую часть наследства завещал старшему. Хотел женить его на одной из дочерей богатого князя Абдул-Бека из соседнего аула…

…Князья были хорошими друзьями и мечтали породниться. Молодой князь Мансур, в отличие от отца и братьев, не любил ездить верхом в окружении многочисленной свиты. Он больше предпочитал одиночество.

Говорят, это была тонкая и эмоциональная душа. А в храбрости и ловкости он никому не уступал. И коня выбрал себе под стать: белый жеребец и его всадник были как одно целое.

Верховая езда увлекала и возбуждала молодого князя. Он всегда был непобедим в поединках. За эти качества и любил старый князь своего первенца и гордился им.

Но однажды с ним произошёл несчастный случай: во время очередной прогулки в горах на него напал медведь и сильно поранил князя прежде, чем тот сразил его ударом кинжала. Нашли его две женщины: старая знахарка Зулейха и её внучка Диана. Князь лежал без сознания, а рядом – заколотый им медведь. Конечно же, они узнали князя. Женщины перенесли Мансура в свою саклю. Зулейха тут же отправила внучку в аул сообщить Гамзат-Беку о случившемся, а сама принялась обмывать настоями раны князя.

Раны были серьёзные, но излечимые. Первые дни Мансур-Бек находился у Зулейхи, так как нельзя было его тревожить, чтобы раны не раскрылись. Старушка и её внучка долго лечили князя, и выходили его. За то время, что он был у них, князь успел полюбить Диану. Да и девушке он пришёлся по нраву.

Но князю нужно было возвращаться в аул, так как Гамзат-Бек послал за ним слуг.

После выздоровления сына, Гамзат-Бек решил женить его. Как-то вечером он заглянул к нему и затеял разговор о женитьбе. Мансур намекнул ему о том, что он уже сделал свой выбор. Он выбрал Диану. Но отец и слышать не хотел об этом. У него на этот счёт были свои планы: во что бы то ни стало женить старшего сына на дочери Абдул-Бека и увеличить своё богатство.

Мансур хорошо знал своего отца и поэтому боялся его гнева. Он никак не мог принять определённого решения. Наконец, решился. Поздно вечером, когда все улеглись, он тайно выехал на своём жеребце из имения отца и направился в сторону леса. Он решил вместе с Дианой уехать в другой аул, надеясь на то, что со временем отец смирится и простит. Но Мансур ошибся…

Гамзат-Бек, в свою очередь, тоже хорошо знал своего сына, поэтому и приставил к нему одного из своих верных слуг, который следил за каждым шагом князя. Он-то и сообщил Гамзат-Беку о его выезде.

В гневе, старый князь метался по комнатам и кричал, что лишит сына наследства, если тот не вернётся. В погоню за ним он послал своих слуг.

К тому времени Мансур и Диана были уже на пути к другому аулу. Но вдвоём на одном скакуне далеко не уйдёшь. Заметив погоню, князь свернул с дороги и направил коня вот на эту гору. Отчаянный был, говорят, князь. Бесстрашный1 Когда они с Дианой уже достигали вершины, слуги Гамзат-Бека почти догнали их. Князь хотел повернуть коня, дернув за узду, хотел увернуться и уйти от погони, но конь споткнулся. И все они упали в пропасть…

Узнав о гибели сына, старый князь проклял его за непослушание, всем говорил, что это его покарал Аллах. Но вскоре несчастья стали преследовать семью Гамзат-Бека. Бедная Соня-ханум, мать Мансура, после смерти сына слегла и в скором времени скончалась. Один за другим погибли и младшие сыновья Гамзат-Бека: средний случайно погиб во время охоты, а через год не стало и младшего сына – он, и ещё несколько слуг старого князя остались под снегом во время схода снежной лавины в горах.

Гамзат-Бек остался один. Он тяжело переживал потерю семьи и в итоге потерял рассудок. Как малое дитя он с утра до вечера бродил по аулу и обезумившими глазами смотрел на прохожих и никого не узнавал. Людям не верилось, что это тот самый старый князь, жадный, жестокий, всесильный, а теперь беспомощный и жалкий.

Но однажды и Гамзат-Бека не стало. Как-то среди ночи кто-то из аульчан проснулся и заметил, что усадьба старого князя вся полыхает пламенем. Пока люди проснулись и кинулись тушить пожар, всё дотла сгорело. Кое-кому из слуг удалось спастись, но Гамзат-Бека нигде не нашли. Только после пожара выяснилось, что он сгорел.

Но я не сказал ещё о главном. После гибели Мансура и Дианы по ночам на вершине горы стали происходить странные явления. Вроде бы люди слышали голос Мансура, зовущий Диану, и видели силуэт всадника на белом коне. Он медленно и плавно передвигался по горе, а над ним, так же медленно и плавно, летал ангел в женском одеянии.

Призраки погибших влюблённых долго не находили покоя. И неизвестно, сколько бы ещё это продолжалось, если бы в ауле не появился мастер по имени Мансур. Этот угрюмый и малообщительный человек на редкость оказался искусным мастером. День и ночь далеко в горах слышался его стук по камню. Так он высекал и вытёсывал из него фигуры. Всадник и ангел у него получились великолепно.

Говорили, что когда-то в молодости у него была жена-красавица по имени Диана. Она умерла во время родов. Похоронив жену и младенца, он покинул родной аул. И с тех пор ходил по аулам и делал надгробные камни. Узнав о странных явлениях на вершине горы, откуда сорвались в пропасть влюблённые, мастер-каменотёс поспешил сюда. Старики рассказывают, что после того, как мастер вытесал из камня всадника с ангелом, странные явления прекратились. Из поколения в поколение новорождённых там стали называть Мансуром и Дианой.

Вот такая грустная история. Наши горы, внученька, полны тайн и легенд. И каждая гора таит в себе свою легенду. Этим и гордится наш народ!

Возвращались они с дедушкой грустные, усталые, молчаливые. Диана всё ещё была под впечатлением от услышанного. День подходил к концу. Приближалось время ужина. За чаем, дедушка обещал Диане рассказать ещё много интересного.

За окном уже давно стемнело, и высоко над горами взошла луна. Небо покрылось звёздами. Где-то за окном на перебой запели сверчки. С улицы донеслись голоса:

– Мансур, а, Мансур! И где ты носишься целый день? Никому от тебя покоя нет, – возмущался женский голос.

– Я здесь, мам. Уже иду, – отвечал ему голос мальчика.

– А где Диана? Зачем ты тащишь сестрёнку за собой? – не унималась мать.

– Да она сама за мной ходит, – оправдывался сын.

Голоса стихли. Видимо, мать завела детей домой и уложила спать.

Диана долго не могла заснуть, всё ворочалась с боку на бок. Её очень тронула история Мансура и Дианы.

– Дедушка, ты не спишь? – окликнула она.

– Не сплю, внученька, – отозвался дед.

– Дедушка, почему в нашем ауле новорождённых называют Мансуром и Дианой? – спросила Диана

– Да потому, видимо, что родители хотят видеть своих сыновей смелыми, сильными, преданными, как князь Мансур. А дочерей красивыми, любящими, чистыми, как Диана, – попытался объяснить дедушка.

Но Диана уже не слышала его. Она заснула. И снился ей князь Мансур, скачущий на белом коне…