Текст книги "Закон равновесия. Сборник рассказов"

Закон равновесия
Сборник рассказов
Спартак Осепян
Рамил Мамедов

© Спартак Осепян, 2016

© Рамил Мамедов, 2016

ISBN 978-5-4483-2363-8

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Знакомство на улице Z

Из здания вышел И.

Потемнело слишком рано, небо заполнено метавшимися из края в край черными птицами. Вороны, сгустившись, создали одно гигантское небесное одеяло, которое обрывалось в краях, а иногда падало на землю и опускалось слишком низко, окутывая черной прохладой незащищенные части лица.

Изящный московский конструктивизм сжался под натиском технологических изменений. Колоссальная метаморфоза привела к тому, что теперь художнику крайне сложно измерить пейзаж обычной русской хандрой. Слишком много ярких огней, музыки, звуков.

Внешность изменилась, а имперские ксенофобы, как бессмертные тени художественных творений, все так же стирают свои каблуки об уличную брусчатку, с привитым страхом взирая на черную бороду И. Он встретился с ними взглядом, почувствовав неприличный озноб, пропустил негатив мимо, затем поймал себя на мысли, что вновь скачет из одного мыслительного образа в другой.

Очередная бесконечность дней, напоминающих собой многолистовой календарь с пометками на рецепты или христианские праздники, оборвалась и канула в пустоте прошедшего времени. Последовательность отрицала возможную импровизацию, следующим этапом после рабочего дня, как всегда, теплый, но не совсем уютный дом.

И. повернулся спиной к прохожим людям и всему городу, уперся взглядом в стену многоэтажного здания, и понял, как он устал. От повседневных попыток удушья, возможно, громко сказано, как посчитал сам И., но он устал от постоянной борьбы за существование, за возможность есть, спать, курить. Изо дня в день одни и те же вопросы задавали ему люди, а он, в свою очередь, отвечал им давно заученными шаблонами. Нервы висели на пределе, а лень глубоко погрузилась в вялые мышцы. Но, возможно ли что-то изменить? Плюнуть на работу, дом, обязательства, сесть в первый попавший троллейбус, доехать до какого-нибудь места – аэропорта, бара или публичного дома и разжечь там безмятежье, невзирая на правила и этикет…

Запах спиртного вперемешку с сигаретным дымом и пением саксофона доносился из маленьких тонированных окон полуподвального помещения на улице Z. У входа в кафе под названием «Одержимость» стоял высокий лысый парень в черном костюме, галстуке и лакированных, царапанных туфлях. В одной руке он держал телефон, рассматривая фотографии topless, в другой сигарету. И. никогда не слышал о таком заведении, хоть и находилось оно на соседней улице от его работы. В очередной раз И. поймал себя на мысли, насколько узкий и малочисленный город, в котором он живет.

Недолго размышляя, а точнее, не давая себе возможности долго размышлять, молодой человек с черной бородой, решил войти в кафе. Слишком скоро на пути его остановил лысый охранник:

– Ты куда?

– Туда, – глухо ответил И., указывая кивком вниз, в сторону уходящей лестницы, откуда доносилось медное пение.

– Столик заказан?

– Нет.

– Это плохо.

– Почему?

– Я не могу тебя пустить. У нас только по записи.

– Ну что ж… – И. хотел было повернуться, чтобы уйти (возможность поднять белый флаг и сегодняшнему дню), как охранник оборвал его на полуслове.

– Подожди. Давай вместе покурим.

И. не стал сопротивляться. Достал сигарету, встал рядом с лысым парнем. Они молча курили, вместе смотрели на фотографии моделей в телефоне охранника. Ничего не менялось и не происходило, только машины перестали ездить и тротуары опустели.

В кармане завибрировал мобильник. И. поднес голубой экран к глазам, разглядывая электронные буквы: «Как дойдешь до дома напиши. Мне не понравился твой голос». Сообщение от мамы. Подумал же сразу – может пора вернуться на Кавказ, домой?

Сигарета тлела и почти обжигала ногти. И. смотрел на кирпичную стену здания напротив и думал, закурить еще одну или уйти вон. Не понимая почему, но ему пригрелось место рядом с охранником. Сложно сформулировать свою мысль, чтобы понять, зачем ты здесь – именно в этом городе, в этом месте? Важно только, что тебе комфортно. Комфортно же? Без ответов и лишних слов, он уперся тупым взглядом в стену и тянул время.

– Слушай, – охранник перестал курить и посмотрел на И., – тебе не холодно?

– Нет.

– А мне холодно…

Еще бы! Середина марта, а ты в пиджаке, еще и с лысой головой.

– Может, зайдем внутрь? Я немного погреюсь, – продолжил охранник.

– У меня не заказан столик.

– Я что-нибудь придумаю.

– Хорошо, – И. пожал плечами и последовал за лысым.

Уже через минуту он направлялся в середину зала в одиночестве. В гардеробе И. сдал одежку молодому чернокожему парню, который в ответ не дал номерок. На вопрос о номерке, тот ответил что-то на языке, где много гласных и нет шипящих звуков, затем махнул розовой ладонью перед лицом, хлопнул его по плечу и широко улыбнулся.

К своему удивлению, И. практически не обращал внимания на причудливость происходящего, казалось, будто здесь он не первый раз, персонал его знает, оттого и встречает с теплом, как своего. Но это не могло быть правдой, один из немногих дней в стагнационной жизни И., который проходит в движении – сегодня. В это заведение никогда раньше он не заходил. Тем не менее, желательно не придавать этому большого значения.

В центральном зале, где играла музыка, свободных столиков оказалось не так уж и мало. И. выбрал маленький, круглый, рассчитанный на две персоны, с видом на «звездную ночь» справа и танцевальную площадку, а за ней и сцену с музыкантами, слева.

Вечер превратился в плавание морской пены у скалистых берегов. Медное пение в развилку проходило по тонким улицам центрального округа, оставляя на влажном асфальте следы непринужденности и расслабления. Время от времени, на танцевальной площадке появлялись красивые пары: стройные мужчины в костюмах, женщины в черных или ярких платьях, медленно повторяющие скучные па.

И. откинулся на спинку стула, неспешно потягивая медовый виски. В воздухе «Одержимости» парило очарование, движения, находящихся внутри людей полностью адаптировались под ритм музыки, стали волнообразными, мягкими и нежными. И., как и все гости, медленно вертел головой, рассматривая всё и всех вокруг. Он встречался взглядами с молодыми девушками, те игриво ему улыбались. Взрослые люди учтиво поднимали бокал.

Он почувствовал, как и на его лице появилась улыбка, глаза увлажнились, напряжение в спине упало.

Замерзающий от мартовской прохлады лысый охранник, время от времени заглядывал внутрь. Замечая И., сидящего почти в центре зала, оголял белые зубы и по-дружески подмигивал.

Через полчаса, может час (а лучше – через некоторое время, ведь минуты перестали казаться тяжелыми, и секундная стрелка не колотила между зубьев, а плыла по ним), И. услышал за спиной женский голос:

– Я никогда раньше не видела Вас, – легкая пауза на осмысление. И. все еще не видел ее, но понимал, слова явно адресованы ему. Продолжая лежать на спинке стула, он глотнул виски и закрыл глаза, чтобы не быть «пойманным», но только решился ответить, как женщина продолжила:

– А Вы молчаливы, загадочны, мне это нравится, – она обошла его. И. открыл глаза. Перед ним стояла высокая девушка лет тридцати, в черном платье до колен, с обнаженными плечами и тонкой шеей. Губы покрашены в бледно-розовый цвет, короткие ухоженные ногти, прическа «каре» с ярким золотистым отблеском, – меня зовут Мелисса. А как Ваше имя?

– И.

– Я не могу до сих пор понять: Вы совсем не болтливый человек или сконфужены?

– Если это вопрос, – начал И., постепенно приходя в себя, – то я не буду на него отвечать, затаю интригу.

– Мне всегда нравились мужчины с черной бородой, – девушка села за столик, облокотилась на белое покрытие, чуть вытянулась вперед, – по мне, так борода – это знак мужского интеллекта.

– Боюсь, что сегодня с Вами, Мелисса, многие не согласятся.

– Закажите мне мартини, И. И давайте перейдем на «ты».

– С удовольствием, – ответил парень, подзывая официанта.

Удивляясь самому себе, он не терял контроль над рассудком, не пьянел и не чувствовал себя скованно, что случалось с ним практически всегда при знакомстве с женщинами. Прямая атака вперед со стороны Мелиссы и открытые лести не сбили с ног И. Он понимал, что это – особенная игра, распространенная среди «потерянного поколения» или последователей Чарли Паркера, когда модно и важно быть свободным.

– Мы можем узнать друг друга получше, – Мелисса перебирает ноги под столом, будто нервничает, – расскажи о себе, И.

– Особо мне нечего рассказать, моя жизнь не слишком контрастная. Обычный офисный работник с двумя высшими образованиями. Люблю домашних животных, но никого не держу. Люблю Хемингуэя, Одри Хепберн и «Место встречи изменить нельзя».

Мелисса расхохоталась. В этот момент она выглядела еще более обаятельной.

– Извини, – она прикрыла бледные губы, растянутые в улыбке, указательным пальцем, – мне понравился твой взгляд, когда ты перечислял, что любишь. Он был… м-м-м… воздушно-трогательным.

– Никогда о своем взгляде подобного не слышал.

– Не обращай внимания на мою реакцию. У тебя добрые, но грустные глаза. И, кстати, хороший вкус.

Официант «обновил» бокалы. Мелисса уже молчала, игриво улыбалась, смотрела на руки И.

– Значит, ты любишь читать?

– С чего ты решила? – спросил И.

– А у меня чутье на все, что связано с литературой.

– Требую подробностей, – И. продолжал лежать на спинке стула, внимательно рассматривая девушку напротив. С каждой минутой она казалась ему красивее, но очарование его не опускалось до пошлостей, ведь дело было не во внешней красоте (на что Мелисса, конечно, не могла пожаловаться), а всецело в происходящем: нежный джаз, спиртное, теплое, дружеское отношение со стороны персонала и посетителей, но самое главное – полная отключка от внешнего мира, без съемной квартиры и работы, без утреннего пробуждения и торопливой дороги неизвестно к чему… Без чужого города.

– А все просто, дорогой И., я профессиональный литератор, поэтесса и критик.

– Правда? – И. удивленно поднял брови вверх, затем решил исправить глупо сформулированный вопрос, – впрочем, почему бы и нет.

Мелисса вновь расхохоталась.

– Такая реакция бывает часто, – продолжила девушка, остановив короткий порыв смеха, – почему-то все считают, что молодая девушка-литератор – это странное создание маленького роста, в сером платье и кофточке в горошек, в толстенных очках, с кипой пыльных книг в обнимку, которая только и мечтает о последнем рыцаре, но со здравым рассудком. – Мелисса продолжала хихикать, ей понравилось собственное сравнение, – это, как с твоей бородой, понимаешь?

– Теперь понимаю. Но все равно – это удивительно. Приятно удивительно.

Они продолжали пить и делиться любопытными историями о событиях из своих и чужих жизней. Через некоторое время они заказали поесть. И. перестал лежать на спинке, подтянулся вперед к собеседнице. На фоне плавного пения саксофона их разговор покрывался все более живыми нотами. Девушка прочитала несколько своих стихотворений, поделилась мнением о современном российском кино, сказала, где можно найти ее статьи в интернете, в каких журналах. И. рассказал о своем доме, о родителях, о скучной работе, но больше слушал ее. Он узнал, что Мелисса любит морепродукты и пробежки по утрам, что она полиглот, а еще, восхищается Бадди Ричем и безума от голоса Синатры, что рост у нее 174 см и сложно найти высокого мужчину, чтобы можно было находиться рядом с ним в обуви на каблуке. И самое главное, И. узнал, что у нее никого нет.

Песня сменилась на знакомую «Dream a little dream of me», и он решил пойти на шаг, который всегда казался ему сложным, даже не подходящим к его внешнему виду. Он пригласил Мелиссу потанцевать. Девушка активно согласилась, с легкостью поднялась со стула, улыбнулась парню и обняла его за шею. Они медленно раскачивались из стороны в сторону, как до этого делали другие пары. И. – парень высокого роста, поэтому не чувствовал себя скованно рядом с ней. Обнял девушку за талию, но прижал ее слишком близко к себе (причиной была его неопытность, ни как иначе), отчего услышал игривый смешок Мелиссы. От нее пахло спиртным, лавандой и шоколадом. И. посмотрел на ее лицо, увидел улыбку, закрывающиеся глаза, она чувствовала себя комфортно. Парень провел рукой по гибкой спине, прижавшись своим виском к голове девушки, уловил легкий поцелуй в шею.

– Из тебя получился бы хороший танцор, – сказала Мелисса, когда они уже сидели за столом и вновь пили спиртное, – есть чувство такта.

– Я так не считаю, – скромно ответил И. Он все еще не мог прийти в себя от танца, поцелуя. – Каждый раз, когда я представляю себя танцующим, мне становится противно, и… это может показаться глупым – стыдно.

И. остановил свою речь в ожидании, что девушка его перебьет, скажет «брось ты, все у тебя хорошо получается, и вообще ты молодец», но Мелисса молчала. Она внимательно смотрела на парня с черной бородой, изучая каждый миллиметр.

«Эта безумная женщина, – как позже скажет И., – оказалась еще и чутким собеседником».

Пауза затянулась, возникло гипнотическое чувство, как на приеме у доктора Шарко. Она почти не моргала, грудь не поднималась вверх, а сложенные пальцы у подбородка совсем не двигались. Только улыбка временами становилась шире. Нарушил тишину официант:

– Уважаемые гости, «Одержимость» прекращает свою работу через 15 минут, я вынужден попросить Вас рассчитаться.

И. пришел в себя, поднял брови вверх:

– О, извините. Конечно. А который час.

– Без пятнадцати пять. Прошу прощения.

Официант испарился, оставив счет на столике. И. удивленно посмотрел на часы – гарсон не обманул. Он пришел в это кафе почти сразу после работы, пролетело больше восьми часов.

Провожать Мелиссу не возникло необходимости, жила она в том же доме, где находилось кафе. Они стояли на улице и выпускали струйки серого дыма в бесцветную прохладу мартовского утра.

– Ну, что? – начала девушка, улыбаясь, – как ты себя чувствуешь, ведь тебе через несколько часов на работу?

– Я прекрасно провел время. Очень редко так отдыхаю, признаюсь честно. Даже не верится, как так быстро пролетело время. – И. глубоко затянулся. – Это благодаря тебе.

– Не нужно! – улыбка ее стала еще шире, – скажи мне, ты хочешь продолжения?

– Я думаю, мы не найдем сейчас подходящего заведения.

– Ты и в правду очень редко отдыхаешь, – Мелисса глухо засмеялась. И. долго не мог понять, к чему она клонит, пока девушка не начала говорить прямо, – Ты мне очень понравился, в тебе есть что-то особенное: иногда ты слишком взрослый, а иногда, как ребенок. Возможно поэтому, я попрошу не так много…

– Не пойму.

– Двадцать тысяч и пошли ко мне.

– То есть…

И. еще долго молчал, как казалось ему, стоял ошарашенный и неприятно удивленный. «Да, ты все правильно понял», – ответила Мелисса, продолжая улыбаться, но на этот раз более стыдливо, будто ей было неловко от того, что она предложила. Все восемь часов пролетели в памяти, но в голове не укладывалось, как можно сочетать в себе столько всего прекрасного и тем временем…

– Много знаков препинания, очень сложные предложения, непонятно, о чем идет речь – сказал лысый парень, выкручивая руль вправо. Охранник предложил, даже, по-дружески настоял довезти И. домой, когда увидел того бродящего по улице Z. Через десять, может, пятнадцать минут (этой ночью, время для И. потеряло обычные границы) парень с черной бородой узнал о Жоре, что тот по образованию авиаконструктор, по призванию – иллюстратор, а по профессии – охранник.

Лысый парень двигал автомобиль вперед в сторону области. По радио играла песня «hedonism» современной английской рок-группы, Жора активно подпевал, потом обратился к И.:

– На тебе лица нет, что случилось?

– Ты знаешь, что означает слово «ossimoro11
  Ossimoro – (итал.) «сочетание несочетаемого».


[Закрыть]»? – И. смотрел вперед, взгляд приклеен к дороге.

– Только люди могут сочетать в себе несочетаемые вещи. По-моему, еще австрийский психолог намекал на это.

– Я чужой в этом городе, Жора, – И. повернулся в сторону водителя, когда заметил, что тот остановил автомобиль у обочины, – через пару часов мне на работу, я вновь сяду за стол и начну копаться в бумагах, отвечать на звонки, повторять одни и те же слова и двигаться к сомнительным целям.

– Ты не хочешь этим заниматься?

– Нет, не хочу, но дело не в этом.

– А в чем же?

– Устал от ограничений. Всю свою сознательную жизнь веду к решению каких-то проблем, но откуда берутся эти проблемы, понять не могу, – И. замолчал, ему начало становиться противно от собственного нытья. Он поймал себя на мысли, что в очередной раз отступает от важного, продолжая винить в этом многополосные дороги. И. поднял глаза на водителя и увидел, как тот терпеливо ждет продолжения.

– Я сегодня хорошо провел время и мне это понравилось.

– Это самое главное, но, кажется, я начинаю понимать, к чему ты клонишь, – нахмурив брови, охранник плавно закачал головой, – я сам из Твери.

– Сегодня я сумел по-другому взглянуть на некоторые вещи.

– И?

– И ничего. Все закончилось.

Охранник включил левый поворот и тронулся с места, песня по радио перестала играть, в машине повисла тишина. Еще несколько минут они ехали молча, уткнувшись взглядами в блестящий асфальт сквозь потеющее лобовое стекло, продолжая крутить в головах ураганы мыслей, пока Жора не заговорил:

– По-моему, тебе не нужно останавливаться, И. Нет счастья в бездействии, покопаться в бумагах и ответить на скучные звонки ты всегда успеешь. А день Z все ближе. Так же?

Черная борода ничего не ответил. Всю оставшуюся дорогу они молчали.

И. стоял у подъезда своего дома, докуривал последнюю сигарету, напряженным взглядом смотрел в кирпичную стену многоэтажного здания и перекручивал в голове все, что происходило с ним последние сутки. Картинки в голове менялись вспышками. Напряжение спадало. В ушах играл оркестр, он закрыл глаза, повернулся спиной к стене, шагнул вперед и вызвал такси: адрес – центр, улица Z.

Двухсотлетний ковер

1995 год.

Мальчик тихо подошел к висевшему на стене ковру, незаметно для остальных прижался носом к ворсу, принюхиваясь к тонким ароматам, таящимся внутри. От ковра, как и всегда, пахло горячим тестом, жареными орехами и ванилью. Мальчик закрыл глаза, с головой нырнув в ароматное удовольствие.

– Серёж, что ты делаешь? – спросил глава дома, отец мальчика, Арсен. Мужчина высокого роста, с крепкой спиной и массивными плечами носил черные, густые усы и часто улыбался. Мало кто знал, что за внешней громоздкостью и грубостью скрывается очень добрый человек.

– Ничего, пап, – ответил мальчик, плавно отходя от ковра. Отец посмотрел на него с нежной улыбкой и яркими искрами в карих глазах, затем повернулся в сторону своего собеседника, двоюродного брата Николая и продолжил с ним общаться.

Все, кроме трудящихся на кухне женщин, расположились в гостиной в ожидании новой порции горячего чая. Двоюродный брат отца вместе с другом семьи Эхтирамом сидели на скрипучем диване. Самым младшим в компании мужчин был сосед Андраник, вечно получавший от друзей избыточную порцию шуток и издевательств.

Серёжа вместе с сыном дяди Николая Суреном сидели на полу на очередном узорчатом ковре, вместе рассматривая ярко иллюстрированную энциклопедию о динозаврах. Весь их дом, можно сказать, был усыпан коврами. Одни из немногих дорогих вещей, которые эмигранты в те годы смогли перевезти в свои новые дома в России.

В гостиную вошли женщины с посудой и подносами. Впереди шла мама мальчика, тонкая и хрупкая, небольшого роста с пышными кудрявыми волосами. В одной руке она держала большой глиняный чайник, из носика которого густой нитью вился пар, во второй руке массивную хрустальную вазу, наполненную нарезанными ромбами пахлавой. Грациозно уложив все на журнальный столик, она уступила место шедшей следом жене Эхтирама, тете Раисе, у которой в руках круглый хромированный поднос с конфетами, гатой22
  Распространенное закавказское национальное кондитерское изделие.


[Закрыть] и чищенным грецким орехом. Последней в комнату вошла жена дяди Коли, она несла гравированные стаканы для чая.

Мужчины собрались в кучу вокруг маленького журнального столика, активно принявшись за сладости. Мама Серёжи разливала чай. На несколько секунд в комнате повисла странная, совсем не подходящая этому дню, тишина. Арсен посмотрел на свою жену, гостей и довольный тем, что все проходит в радости и веселье, начал говорить:

– Эхтирам!

– Да, брат.

– Ты последний фильм с Ван Даммом видел?

– Последний, какой видел – это «Кикбоксер», – ответил Эхтирам, затем посмотрел в сторону хозяйки дома, – у тебя волшебные руки, Сати, очень вкусная пахлава.

– Спасибо, это еще немного не получилось, кривая вышла, – ответила мама Серёжи.

– Неважно, зато сладкая, как мед, – сказал Эхтирам.

В разговор вошел дядя Коля:

– А что за фильм-то, Арсен? У тебя есть?

– Да, я недавно кассету купил. Сейчас поставлю, – ответил глава семьи, затем посмотрел на сына. В глазах отца Серёжа прочитал все, что нужно было ему знать. Мальчик быстро бросил конфету в рот и подошел к телевизору. Сел на колени перед TV-тумбой, достал необходимую кассету и занялся настройкой видеомагнитофона. Через несколько мгновений на экране появилась картинка: в центре сцены в боевой позе по пояс обнаженный, стоит актер. Начинается схватка.

– О, Серёж, оставь тут, не мотай, – крикнул дядя Коля, чуть не разлив на себя горячий чай. Мальчик незаметно отошел от телевизора, продолжая наблюдать за реакциями взрослых и тем, что происходило на экране. Бой начался через минуту. За это время женщины успели покинуть комнату, чтобы не мешать мужчинам сидеть более комфортно (гостиная не вмещала в себя столько людей) и заодно прибраться на кухне.

Около пятнадцати минут продолжался ожесточенный бой, сопровождали его бурными комментариями по ту сторону экрана. Сначала они восхищались ударами и физической силой актеров, все выглядело очень красиво и эффектно, потом высмеивали картину, что, мол, не могут они так долго драться, выдохнутся. Мужчины пили чай, весело говорили о фильме и мерились силой, подкалывая друг друга, а особенно молодого соседа Андраника.

Последним ударом Ван Дамм нанес максимальный урон врагу, обрушив того на лопатки. Эффектная сцена не осталось без внимания.

– Он ему точно позвоночник сломал, я тебе говорю, звук слышал, какой был?

– После такого не встают. Если этот мужик сейчас еще раз встанет и начнет драться, то я больше не буду смотреть и выйду отсюда, – сказал Эхтирам, отчего все засмеялись.

– Да, ему точно сломали позвоночник, – констатировал Арсен.

Вечер подошел к концу, гости поочередно разошлись, последним уходил Андраник. Муж с женой вышли его проводить. Передавая соседу тарелку с кусочками пахлавы, Сатеник сказала:

– Это твоей молодой жене и в следующий раз бери ее тоже, а не отправляй к родителям.

– Хорошо, Сатеник, спасибо. Еще раз, с днем рождения тебя!

– Спасибо, Андраник. Ешьте на здоровье.

Мужчины, попрощавшись, пожали друг другу руки.

Самый старый ковер находился в комнате, где спал мальчик. Отец семьи говорил, что этот предмет достался ему от бабушки, а той достался от ее бабушки в качестве приданого – ему больше двухсот лет. Серёжа смотрел на ковер, висящий на стене, с натянутым почтением и потаенным страхом, о котором никому и никогда не признавался. После того, как поцеловав его в лоб, мама выходила из спальни и выключала свет, глаз мальчика необъяснимо приклеивался к страшным рисункам, коих было очень много на шерстяном полотне. Старинные узоры в кроваво-коричневых оттенках складывались в сложные фигуры, у которых глаза были красного цвета, ресницы из толстых волокон, огромные, искривленные в ужасе рты с острыми языками. Некоторые создания были толстыми, с кривыми ушами, но чаще встречались худые, их ребра торчали в разные стороны, местами протыкая головы других чудовищ. Самым страшным был скрывающийся в дальнем углу, с маленькой головой и меандровым телом, он косил хитрые глаза, а изо рта у него вываливался ромбовидный язык с маленькими кристаллами. Серёжа заметил, что весь ковер симметричен, все рисунки отзеркалены слева и справа, или сверху и снизу. Единственным, кто не находил своего двойника был именно тот монстр, что смотрел на мальчика каждую ночь с коварной улыбкой.

Серёжа проснулся, когда мать убиралась в его комнате. Первым делом он бросил взгляд на висящий на стене ковер, но ничего не увидел. Он привык, что каждое утро все те, кто не давал ему спокойно заснуть, исчезали. Сатеник увидела пробудившегося ребенка, сказала:

– Доброе утро, сынок! Как спалось?

– Хорошо, мам, – слукавил мальчик и со странным чувством в душе встал с кровати.

Стандартный день для шестилетнего мальчика начинался с плотного завтрака. Затем он садился за стол с матерью и занимался правописанием, счетом и прочими науками, которые ему понадобятся в будущем в школе. После наступало время чтения, ребенок читал сказки, в то время как мать возилась на кухне. К обеду приходил отец, руки его были в автомобильном масле, от одежды пахло сигаретами и железом. Он долго вымывал грязь в трещинах пальцев и под ногтями. Все вместе садились есть, говорили о погоде, о бабушке с дедушкой, что надо съездить к ним, прибраться во дворе, а вечером посмотреть сериал. Вскоре отец уходил, поцеловав сына в щеку. Мать садилась за вязание. Это время было свободным, поэтому Серёжа иногда спал, но чаще выходил во двор играть.

Теплая погода хорошо сказывалась на настроении. Мальчик веселился и с любознательностью следил за насекомыми. Ему нравилось наблюдать, как они быстро перебирают свои маленькие ножки. Больше всего удивляли муравьи, с уникальной способностью поднимать и тащить на себе гигантские для их размеров предметы. «Муравьев всегда много», – проговаривал Серёжа полушепотом, сидя на корточках и невольно сравнивая насекомых со свой большой семьей, где каждый из муравьев напоминал ему того или иного родственника.

Отец приходил с работы всегда в разное время. Серёжа заметил, что даже в те дни, когда наступала ночь, а отца еще не было, мама все равно ждала его в комнате, смотрела телевизор, порой засыпая под него, но не шла в кровать одна. «Наверное, она тоже боится монстров», – думал мальчик, оставаясь в очередной раз один на один со своими страхами.

Он проснулся среди ночи из-за странного шума. За окном скрежетали ветки по стеклу. Острые и высушенные концы деревьев напоминали костлявые руки, тень от которых падала через выбеленное от лунного света стекло в комнату. Мальчик сам не понял, как его начало трясти, он подтянул одеяло до подбородка. На улице поднимался сильный ветер, костлявые руки еще громче и агрессивнее били по стеклу. Продолжая следить за брошенной тенью, резко скачущей по комнате, и уверенно приближавшейся к его кровати, Серёжа окончательно встал на доску страха, увидев, что тот, кого он боится больше всего, монстр с коварной улыбкой исчез с ковра.

Как не пытался он сдерживать себя, громкий крик вырвался непроизвольно. Мгновенно Серёжа накрылся одеялом и почувствовал, что внизу живота и в области ног стало тепло и мокро.

В комнату вбежали взволнованные родители.

– Что случилось, сынок? – сказала мама, подошла к ребенку и обняла его. Не выдержав напора материнской заботы, Серёжа выронил слезы, только потом увидел отца, который стоял над кроватью, с не менее испуганным лицом, чем у самого мальчика. Серёже мгновенно стало стыдно перед отцом из-за слез и особенно из-за того, что описался. Ребенок быстро спрятал глаза в материнском плече.

– Цавт танем33
  Цавт танем – (арм.) распространенное выражение, как знак большой нежности. Дословно – «заберу твою боль».


[Закрыть], чего ты испугался? – спросил Арсен, сглотнул слюну и решил, что улыбкой сможет разбить возникшее напряжение.

– Сынок, мы рядом, ничего не бойся, – добавила Сатеник.

Серёжа так ничего и не объяснил, лишь твердил, что «чуть-чуть испугался». Сменил белье и пошел спать в родительскую кровать. Через минуту мальчик крепко заснул, отпустив страх и забыв, что произошло с ним совсем недавно.

Каждый новый день был похож на предыдущий. Мальчик знал, что это ежедневное сходство будет длиться пока он не пойдет в школу, о которой в последнее время часто думал. Ему виделось, как он с большим рюкзаком заходит в старое здание из красного кирпича (они с мамой уже были там однажды, когда записывались) в будние дни, делает уроки и получает хорошие оценки. Мысли о школе радовали и, не замечая себя со стороны, Серёжа время от времени улыбался, то в стену напротив, то просто в пустоту.

Мать мальчика, Сатеник, замечала его, как ей казалось, безосновательные улыбки, порой пугаясь этому. Однажды она спросила: «Чего ты улыбаешься, сынок?», на что Серёжа ответил, что очень сильно ее любит, затем опустил заинтересованный взгляд вниз, продолжая листать цветные страницы иллюстрированной энциклопедии о динозаврах. Искренние слова ребенка трогали за живое, глаза матери становились влажными и, отбросив странные мысли в сторону, она продолжала возиться с обедом.

На следующий день после страшного пробуждения среди ночи, Серёжа услышал от родителей, что после обеда приедет дядя Коля с женой и их сыном Суреном. Оставят ребенка до вечера у них, а сами уедут по делам. Серёжа обрадовался этой новости, они с Суреном троюродные братья, ровесники и добрые друзья, им интересно играть вместе на улице, бегать и сражаться. Ожидая встречи, мальчик начал доставать игрушки, он знал, что Сурен не любит смотреть картинки в книгах и читать, что написано под ними, ему не нравятся динозавры и дикие звери, но зато с ним можно сыграть в полицейского и вора, что тоже забавно и весело.

Родственники приехали раньше, чем обещали, поэтому за обеденный стол сели все вместе. Дядя Коля рассказывал любопытные истории о его службе в армии, все смеялись. Дети, как и положено, сидели молча. Закончив с обедом, выпили чай, затем выбежали во двор.

В сентябрьскую пору сад за домом выглядел еще зеленее, чем летом. Много деревьев, разных пород, раскинулись по всей площади задней части двора. Это одно из любимых мест «на свете» для Серёжи. У каждого дерева есть свой секрет, и он гордился тем, что все эти секреты знает. Например, под вишней, почти у самого корня, есть два больших муравейника. Черешня имеет толстый шероховатый ствол, и в нескольких местах есть рвы, из которых течет густой, почти твердый, янтарного цвета сок. У яблони самые кривые ветки, а ствол самого большого в их саду дерева – грецкого ореха, гладкий и приятный на ощупь.

Дети бегали по двору. Сегодня Серёжа был вором, а его троюродный брат – полицейским. Вор скрывался от преследования, время от времени отстреливаясь. Он замечал, что невидимые пули попадают в полицейского, но тот не падает. Тоже самое замечал со своей стороны Сурен, но в отличие от брата, не игнорировал эти действия, а кричал: «Я попал в тебя, падай!».