Текст книги "Коготь серебристого ястреба"

– Ничего опасного, – заключил он.

– Почему вы мне помогаете? – поинтересовался торговец. – Спасибо, конечно, что спасли меня, но почему?

Калеб кивнул, указывая на Когтя, который успел забраться в повозку и сидел уже рядом с наемником.

– Боюсь, у моего юного друга врожденная порядочность. Видимо, он не приемлет убийств.

– Тогда хвала богам, что вы оба попались мне на пути.

– Поехали в Латагор, – предложил Калеб. – Садитесь со мной на козлы.

– Я Дастин Уэбанкс, торговец из Оласко. Мы с товарищем направлялись в Латагор, чтобы закупить строевой лес.

– А те двое, которых вы наняли, задумали отнять у вас золото.

– Глупо все вышло. Не везем мы никакого золота. У нас кредитные письма от главного казначея из Опардума.

– Значит, вы представляете герцога? Забравшись в повозку, торговец ответил:

– Да. Герцог Каспар задумал построить новый охотничий домик. Где-то он подсмотрел какие-то причудливые резные наличники, и очень они ему понравились. Но для них требуется особая древесина. Такой лес, как оказалось, растет только здесь, в Латагоре. Вот и пришлось ехать.

Калеб пожал плечами, показывая, что это его не касается.

– Надо полагать, ваш друг пришлет за вами городскую охрану.

– Скорее всего, – отозвался Дастин.

– В таком случае они проводят нас до города, мой новый друг.

Путники примолкли, обдумывая события последних минут. Коготь смотрел на пленника, который с мрачным видом размышлял о постигшей его неудаче. Юноша спрашивал себя, что могло заставить этого человека решиться на ограбление, а может, и убийство торговца. Потом он решил, что лучше для начала разобраться в самом себе и понять, что толкнуло его на такое безрассудство – броситься на помощь незнакомым людям.

6
ЛАТАГОР

КОГОТЬ в изумлении озирался. Они подъехали к западным воротам города за час до наступления темноты, а юноша так и не проронил ни слова. Его поразили размеры Латагора еще на дальних подступах, а когда он оказался на городских окраинах, то вообще онемел от потрясения.

Весь предыдущий опыт никак не подготовил его к такому зрелищу. Он и представить себе не мог, чтобы столько людей жили так близко друг от друга. Суета и шум поначалу ошеломили его, но потом он начал впитывать каждую картину, каждый звук.

Возле городских ворот отирались коробейники, громко зазывая покупателей. Здесь же шатались оборванные нищие, благословлявшие тех, кто им помогал, и сыпавшие проклятия на тех, кто просто проходил мимо.

Калеб бросил взгляд на оторопевшего юношу.

– Закрой-ка лучше рот, а то птицы совьют в нем гнездо.

– Так много людей, – выдохнул Коготь. Дастин Уэбанкс посмотрел на него через плечо.

– Никогда прежде не бывал в городе?

– Нет, господин.

Тут заговорил пленный, до сих пор хранивший угрюмое молчание и только изредка стонавший при толчках на ухабах.

– Это пустяки, парень. Если ты когда-нибудь доберешься до Опардума или Калеш-Кара, вот там есть чем любоваться. Латагор и городом-то можно назвать лишь с большой натяжкой. Это, скорее, разросшийся поселок.

– Ничего, он достаточно велик, чтобы в нем нашлась охрана и вдоволь веревок, – буркнул Калеб и добавил, обращаясь к Когтю: – При въезде в город постарайся выбирать именно эти ворота. Ими пользуется большинство местных, потому что через остальные едут путешественники и караваны – там всегда толкучка. Эти ворота так и называются – Местные.

– А сколько всего здесь ворот? – поинтересовался Коготь, вспомнив простой частокол вокруг родной деревни с одними – единственными воротами.

– Кажется, в городе двадцать… четыре? Да, точно, двадцать четыре въезда.

Они присоединились к очереди, ожидавшей позволения въехать в город до наступления ночи, когда ворота будут закрыты. Впереди них были всего две повозки и группа всадников, поэтому они быстро достигли ворот.

– Эй, Родерик! – закричал Калеб, правя лошадьми.

– Калеб! – поприветствовал его солдат в темно-зеленой форме. – Ты зачем едешь – покупать или продавать?

– Покупать, – ответил Калеб. – Ты же видишь, мы налегке.

Солдат махнул рукой, чтобы они проезжали.

– А можно вам оставить бандита? – спросил Калеб.

После кратких переговоров пленного сняли с повозки и увели. Дастин Уэбанкс тоже покинул путников и отправился подавать жалобу судье. Перед уходом он пообещал наградить своих спасителей, если они заглянут на следующий день в таверну «Бегущий лакей».

Калеб поехал через город, направляясь на постоялый двор, где всегда останавливались обитатели таверны «У Кендрика», случись им оказаться в городе. Уже совсем стемнело, когда они подъехали к симпатичному на вид дому с большим конюшенным двором. На вывеске был нарисован человек с завязанными глазами, подбрасывающий в воздух мячи. На шум повозки к путникам вышел юноша, с виду ровесник Когтя.

– А-а, Калеб! – прокричал он, увидев, кто правит повозкой.

– Джейкоб! – поприветствовал его Калеб.

Юноша был светловолос и очень худ, одет просто – хлопковая рубаха, кожаные штаны и тяжелые сапоги. Забирая поводья, он поинтересовался:

– А кто твой друг?

– Познакомься, Коготь, это Джейкоб. Коготь кивнул и спрыгнул с повозки.

– Отец будет рад тебя видеть, – сказал Джейкоб. – У него для тебя целый ворох новых охотничьих историй.

– Неужели он все-таки выбрался на охоту? – удивился Калеб.

– Нет, – ухмыльнулся Джейкоб, – зато новыми историями запасся.

– Как обычно, – улыбнулся Калеб.

Они предоставили повозку заботам Джейкоба, а сами пошли в дом. Толстушка, стоявшая за длинной стойкой бара, при виде Калеба оживилась, поспешила ему навстречу и обхватила обеими руками.

– Калеб, негодник! Как давно тебя не было видно! С прошлого лета!

Если охотника-молчуна и привело в замешательство такое горячее объятие, вынес он его стойко, а когда наконец женщина его отпустила, сказал:

– Привет, Анжелика. – После этого указал на своего товарища: – Познакомься с Когтем, он помогает мне в поездке.

Внезапно юноша оказался в медвежьих тисках.

– Добро пожаловать в «Слепого жонглера», Коготь. – Посмотрев на Калеба, женщина подмигнула и добавила: – Элла сейчас на кухне.

Калеб едва заметно улыбнулся, но сказал лишь:

– Нам понадобится комната дня на два, может, на три.

– Да конечно, живите сколько хотите, – ответила женщина. – А теперь занимайте столик получше, у камина. Скоро начнут подтягиваться посетители, и тогда уж каждый за себя.

Калеб указал на небольшой столик в углу возле огня, и Коготь сразу пошел занимать место.

– Мыться будем по очереди, – сказал Калеб. – Она права. Через несколько минут сюда набьется столько народу, что не повернешься.

Появилась Анжелика, неся две большие кружки эля. Передавая ключ Калебу, она сказала:

– Первая комната на верхнем этаже, это лучший номер.

– Спасибо, – слегка поклонился Калеб. Коготь отхлебнул из кружки и нашел, что эль здесь варят крепкий и ароматный.

– Поосторожнее с этим напитком, Коготь. Стоит только зазеваться, как хмель возьмет свое. – Наклонившись вперед, Калеб продолжил: – Учись отхлебывать мелкими глотками и при этом делать вид, будто пьешь по-настоящему.

– Как это?

Калеб показал: взял в руки кружку и изобразил, что делает добрый глоток, а потом поднес кружку к носу Когтя, и юноша увидел, что он почти ничего не выпил.

– Если ты в компании смутьянов, то можешь пролить кое-что на пол или пусть даже эль течет у тебя по подбородку. Если же обедаешь с людьми повыше рангом, то время от времени подзывай слугу, чтобы он принес новый кубок. Никто, кроме этого слуги, не заметит, что он уносит всего лишь наполовину опустошенный кубок. Слуга никому ничего не скажет – скорее всего, он сам допьет то, что осталось, прежде чем дойдет до кладовки.

– Зачем?

– Зачем он станет допивать? Коготь засмеялся и покачал головой.

– Нет, это как раз понятно. Я спрашиваю, зачем мне делать вид, будто я пью больше, чем на самом деле?

– Пусть это станет твоей привычкой. Мужчины под хмельком чаще всего превращаются в глупцов. Иногда совсем не так уж плохо сойти и за глупца. – Калеб поднялся из-за стола. – Пойду умоюсь.

Коготь кивнул и остался сидеть на месте. Калеб прошел в дверь рядом с баром, которая, по предположению Когтя, вела на кухню. Коготь, как почти все его соплеменники, привык плавать в реках и озерах без малого круглый год, если не считать самых холодных месяцев. Раньше он очищал кожу в специальной парилке, устроенной в его деревне; там собирались мужчины и женщины и соскребали с кожи дневную грязь особыми изогнутыми палочками, после чего окатывали себя теплой водой, ведра с которой стояли возле раскаленных камней, чтобы получался пар. Использование мыла и воды – чаще всего холодной – поначалу казалось Когтю странным обычаем, но вскоре оно вошло у него в привычку. Большинство людей, как он успел заметить, включая знать, купались или мыли руки и лицо по своей прихоти, тем не менее все обитатели таверны «У Кендрика» довольно много времени уделяли купанию и умыванию. Коготь даже поинтересовался у Лилы насчет этого, и она ответила, что такой порядок здесь заведен давно, еще с тех пор, когда она только начала работать.

Коготь вспомнил Л илу, и у него тут же возникло знакомое тянущее ощущение в животе. Он скучал по девушке, несмотря на треволнения поездки. До нее у него не было женщин; так уж повелось в его племени – не знать женщин до свадебной ночи. Обычай не всегда соблюдался, особенно теми, кому не досталось пары в первый же год вступления во взрослую жизнь, но такова была традиция, чтимая большинством оросини. Коготь иногда вспоминал Перышко Синекрылого Чирка и других девушек из своей деревни, гадая, дарили бы они свою любовь с такой радостью и пылкостью, как Лила. Он отбросил мысли о родной деревне и девушках, с которыми вместе вырос; эти воспоминания до сих пор причиняли ему боль, если он надолго в них погружался. Роберт научил его думать только о настоящем или ближайшем будущем, ибо, по словам наставника, «жить прошлым означает жить сожалением».

Коготь принялся изучать обстановку, что уже вошло у него в привычку. В зале стояли двенадцать столов, так что здесь вполне могли с удобством разместиться около пятидесяти гостей; даже больше, если кто-то оставался стоять у бара. Коготь вспомнил, как выглядит дом снаружи, сравнил его с таверной Кендрика и пришел к выводу, что наверху расположено от шести до восьми комнат. Как было принято в большинстве местных постоялых дворов, кое-кто из гостей оставался спать здесь, в общем зале, расположившись под столами и оплатив такой ночлег несколькими медяками. Спать на полу, подстелив только свой плащ, не очень удобно, но это все-таки лучше, чем ночевать под открытым небом. Если в камине сгрести угли в кучу, то тепло продержится всю ночь, а утром можно заказать горячую еду.

Размышления Когтя были прерваны, когда открылась дверь и в зал вошли с полдюжины здоровяков в заляпанной грязью грубой одежде. Судя по крепким сапогам (у многих с кованым носком) и мощному телосложению, все они работали грузчиками. Наверное, именно эти люди разгружали торговые повозки и разносили ящики по магазинам и складам всего города. Вошедшие быстро направились к бару, и один из них закричал:

– Анжелика! Элла! Кто-нибудь! Загибаемся от жажды!

Один или двое захохотали, но все терпеливо ждали, пока из кухни не показалась Анжелика. Она поздоровалась с грузчиками, назвав каждого по имени, и быстро раздала напитки, даже не выслушав заказ: очевидно, это были постоянные клиенты.

В течение следующих нескольких минут посетителей прибавилось вдвое – все это был рабочий люд: грузчики или возницы.

Вернулся Калеб и, присев за стол, поинтересовался:

– Что разузнал?

Коготь удивленно взглянул на товарища. В первую секунду он не понял вопроса, так как все это время просидел один, но потом догадался, что Калеб интересуется сделанными наблюдениями. Коготь поделился предположениями о размерах постоялого двора, после чего добавил:

– Конюшенный двор за домом, должно быть, просторный, наша повозка там легко разместилась. Думаю, хозяева могут принять на постой с дюжину всадников, если не больше.

– Больше, – сказал Калеб, но тут из кухни появилась симпатичная девушка. Она принесла им поднос с закусками. – Коготь, познакомься с Эллой.

Коготь бросил взгляд на девушку, тонкую, как тростинка, но в то же время очень похожую на Анжелику. Она была, вероятно, на несколько лет старше Когтя. Голубоглазая, темноволосая, с очень светлой кожей и розовыми щечками. На ней было простое платьице из синего хлопка и белый фартук, а пояс на талии подчеркивал приятные пропорции и изящные выпуклости.

– Привет, – поздоровался юноша.

Девушка улыбнулась, а Коготь еще раз восхитился ее миловидностью. Поставив поднос на стол, она посмотрела на Калеба с нескрываемой теплотой и сказала:

– Я вернусь, если что-то понадобится. Девушка заторопилась на кухню, но тут в зале появились новые завсегдатаи. Она как раз дошла до стойки бара, когда ее окликнул один из грузчиков:

– Элла!

Она на миг замерла, лицо ее помрачнело.

– Привет, Форни, – сказала она и, не проронив больше ни слова, быстро скрылась на кухне.

Коготь внимательно посмотрел на нового посетителя. Это был молодой человек, с виду ровесник Калеба, крепкого телосложения, с густой копной черных волос. Одежда на нем была грубая, но относительно чистая. Он двинулся к бару вместе с друзьями.

Из кухни вышел Джейкоб, поприветствовал нескольких завсегдатаев и направился к столику, где сидели Калеб и Коготь. Калеб отодвинул для него стул, и юноша присел.

– Ваши лошади накормлены и устроены на ночь. Гнедая кобыла прихрамывала на переднюю левую ногу, поэтому я осмотрел копыто. Вынул маленький камушек. Как бы не было нарыва.

Коготь каждый вечер и во время дневного привала осматривал копыта лошадей, так что, должно быть, гнедая подцепила камушек во время последнего переезда.

– Я присмотрю за ней, – продолжил Джейкоб, потом наклонился вперед и, понизив голос, поинтересовался с какой-то злорадной улыбкой: – Ну что, Форни уже видел, как Элла с тобой разговаривает? – Калеб никак не отреагировал на это, поэтому Джейкоб повернулся к Когтю. – Моя сестрица не прочь выйти замуж за твоего друга, но молодой Форни вбил себе в голову, что она станет его женой.

Коготь до сих пор смутно представлял брачные традиции этих людей, но он начал подозревать, что среди городских (а так он думал обо всех, кто не принадлежал к племени оросини) не приняты такие формальности, как у него дома. Не зная, что сказать, юноша промолчал.

Бросив взгляд на Форни, Калеб обратился к Джейкобу:

– Я уже говорил твоей сестре, что она мне нравится, но ты знаешь не хуже меня, что мне пока не до женитьбы. – Он о чем-то задумался, потом тихо добавил: – Если я вообще когда-нибудь решу жениться. – Он слегка улыбнулся. – Кроме того, если я все правильно понимаю, Форни все равно столкнулся бы с непростой задачей, даже если бы я никогда не появился в Латагоре.

Джейкоб рассмеялся.

– Да, он почему-то у Эллы не в чести, даже больше, чем остальные. Впрочем, все это звенья одной цепи. Всегда хочется того, что не можешь получить.

Перехватив удивленный взгляд Когтя, Джейкоб пояснил:

– Элле нужен Калеб, но она не может его добиться, а Форни запал на Эллу, но она не для него. Все повторяется, понятно?

Когтю ничего не было понятно, но на всякий случай он кивнул, а через секунду спросил:

– Кто он такой?

– Форни? – Джейкоб пожал печами. – Неплохой парень, но звезд с неба не хватает.

Калеб удивленно поднял бровь и с сарказмом посмотрел на Джейкоба.

– Ну, его отец самый богатый деляга, занимается гужевыми перевозками.

Коготь не очень много знал о богачах, видел только тех, кто приезжал к Кендрику, поэтому заметил:

– А с виду и не скажешь, что богат. Одет почти так же, как остальные.

– Это все его отец. Старик хочет, чтобы сын освоил дело, начав с самых низов. Как я сказал, он не так уж и плох. – Помолчав немного, добавил: – Но, конечно, с нашим таинственным путешественником ему не сравниться. – Он похлопал Калеба по плечу. – Элла положила на него глаз с тех пор, как ей исполнилось… сколько? Пятнадцать?

– Это случилось четыре года назад, Джейкоб. Парень кивнул.

– Я все время ей твержу, что если бы она узнала тебя получше, то сразу передумала бы, но ты знаешь, каковы эти сестры.

– Не знаю, – отозвался Калеб. – У меня ведь брат, забыл?

На лице Джейкоба промелькнуло какое-то странное выражение. Он переменился всего лишь на секунду, но Коготь все равно это заметил. С наигранной веселостью Джейкоб сказал:

– Магнуса нелегко забыть. – С шумом отодвинув стул, юноша поднялся из-за стола. – Ну, пора заняться делом. Если что понадобится – зовите.

– Не беспокойся, – отозвался Калеб. Коготь подождал, пока Джейкоб уйдет, а потом повернулся к Калебу:

– Мне столько еще нужно понять о вас.

– О ком это, о нас? – удивился Калеб.

– О тебе и Джейкобе, и о тех, кто живет у Кендрика. – Он с трудом подбирал слова. – О тех, кто не оросини.

Калеб оглядел зал.

– Лучше бы тебе забыть, что ты оросини, по крайней мере когда тебя могут услышать чужаки.

– Почему?

– Кто-то очень постарался уничтожить всех оросини, Коготь. И хотя ты один не представляешь никакой угрозы для этих людей, сам факт, что ты явился свидетелем истребления целого народа, делает из тебя потенциальную… помеху. – Он заговорил погромче. – Но вернемся к тому, что ты сказал. Итак, чего же ты не понимаешь?

Коготь отвел глаза, словно не желая встретиться взглядом с Калебом. Когда он заговорил, голос его звучал тихо и бесстрастно.

– Подтрунивание… кажется, это так называется. Шутки… но не веселые истории.

– Поддразнивание.

– Да, это самое слово. Лила иногда поддразнивает меня, но чаще всего я не понимаю, серьезно она говорит или нет.

Калеб пожал плечами.

– Ничего удивительного, многие девушки так себя ведут.

– Возможно, но ты старше меня, и я подумал… Калеб прервал его смехом.

– В этом я тебе не помощник, мой юный друг. – Он склонился над кружкой с элем. – Однажды ты, вероятно, познакомишься с моей семьей и поймешь, где я рос. Но даже если этого не случится, тебе следует знать, что мое воспитание можно назвать каким угодно, только не обычным. – Он поднял глаза и улыбнулся. – Я рос как слепой среди зрячих.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Как-нибудь объясню, но сейчас довольно и того, что скажу: я вовсе не был счастливым ребенком. Мои родители – исключительные люди, безмерно одаренные, но даже они не смогли излечить меня от того недостатка, который я получил от природы.

Коготь откинулся на спинку стула, не скрывая изумления.

– Я не вижу в тебе никаких недостатков, Калеб. По-моему, ты лучший охотник из всех, каких я только знаю, а ведь мой народ как раз славился своими охотниками. Я достаточно проучился у Кендрика, чтобы понять: с мечом ты обращаешься ничуть не хуже, чем с луком и стрелами. Говоришь ты вроде просто, но за твоими словами таится глубокий смысл. У тебя есть терпение, и ты стараешься постигнуть суть вещей. Так чего же тебе не хватает?

Калеб улыбнулся и тоже откинулся на спинку.

– А ты, как я погляжу, занялся изучением человеческой природы. Это все благодаря стараниям Роберта; он всегда добивается своего, если дать ему время. Чего мне не хватает, – тихо ответил он, – это магии. Мой брат не единственный, кто практикует магию у нас в семье. Лучше сказать, я единственный, кто обделен этим даром. Я вырос на острове, где таких бездарей больше не было.

– Значит, и Роберт, и твой брат чародеи? – тихо переспросил Коготь.

– А ты не знал?

– Я не видел, чтобы кто-нибудь из них колдовал, хотя… – Коготь помолчал. – Твой брат больше учит, как пользоваться собственным умом… – Он поискал слова. – Его наставления еще более странные, чем уроки логики, которые преподает мне Роберт. Магнус учит меня, как думать. – Юноша постучал себя по лбу. – Раньше я и не подозревал, что такое возможно. И все-таки у меня нет никакого таланта к магии.

– Ты в этом уверен? – небрежно поинтересовался Калеб.

– Среди моих сородичей было несколько человек, которых мы называли… шаманами, жрецами волшебства. Каждого ребенка проверяли, есть ли у него дар, и отобранные уходили из деревни еще в детстве на обучение к шаманам. Их по пальцам можно перечесть, и они… – Коготь замолк под наплывом захлестнувших его чувств, но тут же закончил: – Теперь это уже не важно. Они все мертвы. – Он сморгнул навернувшиеся слезы. – Давно я об этом не вспоминал.

Калеб кивнул.

– Эта боль никогда не пройдет. Но ты откроешь для себя в жизни и другие вещи. – Он несколько оживился, – Я хочу сказать, что, хотя давным-давно смирился со своим врожденным недостатком, в одном деле никогда не преуспевал – так и не научился понимать женщин. Как и ты, я был совсем несмышленышем, когда впервые столкнулся с этой проблемой. Я совершенно не знал, как себя вести. – Он отхлебнул из кружки. – С другой стороны, обучение иногда бывает очень приятным. Коготь усмехнулся.

– Еще бы. Лила, например…

Он примолк, но Калеб за него договорил:

– Бойкая девица, этого у нее не отнять.

– Как мне…

– Что?

Коготь попытался привести в порядок мысли. После длинной паузы, в течение которой оба молодых человека сидели и смотрели друг на друга, пока грузчики громко о чем-то беседовали у стойки бара, Коготь наклонился вперед и сказал:

– В племени оросини принято, что родители выбирают своим детям пару. Родителей у меня нет, а насчет родственников Лилы я ничего не знаю…

Калеб его перебил:

– Ты подумываешь о женитьбе?

Коготь заморгал, словно удивившись, что его проблему поняли таким образом, но потом все-таки кивнул.

– Не знаю, что делать.

– Поговори с Робертом, – тихо посоветовал Калеб.

Коготь снова кивнул.

– Но я должен тебя предупредить, – добавил Калеб, – думаю, что это ни к чему не приведет, даже если Лила захочет, хотя, как мне кажется, не захочет.

– Но она меня любит! – возмутился Коготь так громко, что два грузчика обернулись и внимательно на него посмотрели.

– Как я уже говорил, я не знаток женщин, Коготь. Но ты должен знать, что будешь не первым, кто согрел постель Лилы.

– Я знаю, – пожал плечами Коготь.

Калеб откинулся на спинку стула, словно задумавшись над его словами. Через минуту он произнес:

– Что происходит между мужчиной и женщиной, это их личное дело. Но все-таки я тебе скажу. Ты знаешь тех, кто побывал в ее объятиях.

Коготь заморгал, на этот раз пришел его черед задуматься.

– Гиббс? – Калеб кивнул. – Ларс? – И снова последовал кивок. – Но ведь Ларс с Мегги, – слегка опешил Коготь.

– Сейчас – да, но они часто ссорятся. Мегги, я тебе скажу, совсем не подарок. Она, конечно, неплохая девушка, но иногда с ней очень трудно.

– Но ведь это неправильно, – сказал Коготь.

– Вопрос не в том, правильно это или нет. Все есть так, как оно есть. У твоего народа было принято, что родители подбирают детям пару, и можно было прожить всю жизнь, зная только одну женщину, а здесь… – Он вздохнул. – Здесь по-другому.

Коготь окончательно расстроился.

– Должен сказать, что я тоже был с Лилой, – добавил Калеб.

Коготь не поверил своим ушам.

– Ты!

– В прошлый праздник летнего солнцестояния, в тот самый день, когда Паско и Роберт тебя нашли, мы с ней выпили слишком много эля и оказались в одной постели. Она проделывала такое несколько раз с постояльцами покрасивее.

У Когтя был такой вид, словно мир для него рухнул.

– Так она… как это называется?

– Что именно?

– Женщина, которая ложится с мужчиной за деньги.

– Шлюха, – подсказал Калеб. – Нет, мой юный друг, она не такая. Но она здоровая девушка, которой нравятся мужчины, к тому же в тех местах, откуда она родом, люди не задумываются дважды, если хотят переспать с кем-то ради удовольствия.

Коготь снова почувствовал знакомую пустоту в животе.

– Это неправильно, – пробормотал он.

– Ступай вымой руки, – велел Калеб и махнул рукой в сторону кухни. – Через минуту нам подадут еду. Просто запомни, что в большинстве случаев понятие того, что правильно или неправильно, зависит от позиции, какую ты занимаешь в данный момент. Мои сородичи сочли бы обычай твоего народа выбирать подругу жизни с помощью родителей, прямо скажем… варварским. – Коготь начал мрачнеть, и Калеб поспешно добавил: – Я не собирался тебя обижать, просто хочу показать, что мы часто смотрим на многие вещи так, как нас научили в детстве. А мир гораздо сложнее, чем может себе представить ребенок. Теперь ступай и умойся.

Коготь поднялся и, пройдя мимо бара, вошел в кухню. Там его ждала знакомая картина. Анжелика и Элла работали рядом с двумя мужчинами: один, судя по сходству, был отец Джейкоба, а второй – явно повар. Коготь нашел кадку с водой, мыло и умылся с дороги. Подняв глаза, он заметил, что Элла искоса рассматривает его.

Он выдавил из себя робкую улыбку и вытер руки о тряпицу, висевшую рядом с кадкой. Хотя девушка и питала нежные чувства к Калебу, но и для него у нее нашелся ласковый взгляд. Коготь вышел из кухни и вернулся в зал. Усевшись за стол, он взглянул на человека, которого еще недавно считал другом, не подозревая, что и он был любовником Лилы! Что теперь он должен чувствовать?

Наконец Коготь тяжело вздохнул и произнес:

– Никогда не пойму женщин. Тогда Калеб рассмеялся:

– Добро пожаловать в мужское братство, мой Друг.

На следующий день рано утром Калеб отправился в город. Пять-шесть раз за год Кендрику привозили из города пшеничную муку, рис, сахар, мед и приправы. Но дважды в год хозяин поместья составлял особый список, и кому-то приходилось ехать за покупками. Часто это был сам Кендрик, а на этот раз послали Калеба.

Посетив третью лавку, Коготь начал понимать причину этого. У Калеба был природный дар торгаша. Он чувствовал, когда продавец готов уступить или когда достигнут нижний предел цены. По дороге в следующую лавку Коготь спросил:

– Откуда ты знаешь?

– О чем?

– Когда нужно прекратить торг?

Калеб вильнул в сторону, пропуская мчащихся во весь опор мальчишек, за которыми, поотстав, бежал разозленный торговец.

– Есть кое-какие признаки, просто нужно быть повнимательнее. То же самое, когда ты играешь в карты или пытаешься понять, лжет ли тебе собеседник.

– Какие признаки?

– Их много, но начнем с самых очевидных. Выражение лица. К примеру, сегодня утром торговец специями обрадовался, увидев посетителей. Его лицо выражало искреннее удовольствие.

– Как ты понял?

– Как только мы войдем в лавку, присмотрись повнимательнее к лицу продавца. Большинству торговцев хватает нескольких мгновений, чтобы разобраться в том, кто к ним пришел. В эти секунды ты и разглядишь правду. Не сразу, но ты научишься определять разницу между человеком, который искренне рад видеть клиента, и тем, кто изображает удовольствие. Первому обязательно нужно что-то тебе продать, а вот второй, возможно, и не захочет этого делать. За фальшивой улыбкой, пожеланием доброго здоровья или заявлением, что цена и без того слишком низкая, может кое-что скрываться. Ты пока просто наблюдай, но не за мной, а за торговцем.

Целый день Коготь наблюдал и после каждой сделки задавал вопросы. Постепенно он начал понимать кое-что из сказанного Калебом и действительно научился улавливать характерные знаки, скрытые от тех, кому не хватает терпения, чтобы их разглядеть.

Вскоре после полудня они вышли на небольшой рынок возле восточной городской стены и начали пробираться между лотков, за которыми торговали всякой снедью, одеждой, украшениями, инструментами и оружием. Тут же нашелся посредник, предлагавший услуги наемной охраны. Здешние покупатели отличались от тех, кто жил в городе. Коготь увидел в них что-то до боли знакомое. В первую секунду он даже подумал, что оказался среди своих соплеменников. У мужчин были татуировки на лицах, хотя с другой символикой. Одеты они были в меховые накидки, похожие на те, что носили оросини, и передвигались группами, включая детей и стариков.

И в речи их попадались знакомые ему слова. Коготь протянул руку и дотронулся до Калеба – тот сразу обернулся. Увидев сосредоточенное выражение на лице друга, Калеб помолчал, выжидая, а Коготь тем временем напряженно вслушивался, стараясь понять речь этих людей.

Какой-то мужчина разговаривал, скорее всего, со своей женой, как решил Коготь. Юноша почти все понял, несмотря на сильный акцент и несколько незнакомых слов. Наклонившись поближе к Калебу, Коготь тихо спросил:

– Кто эти люди?

Калеб дал знак юноше, чтобы тот следовал за ним, и, когда они отошли подальше от незнакомцев, ответил:

– Они из племени ородонцев. Живут на севере, по ту сторону горного хребта. Состоят в дальнем родстве с оросини, хотя они не горные, а равнинные жители и занимаются рыболовством. Городов они не строят, селятся в деревнях, поэтому каждую зиму многие из них перебираются на юг, а ранней весной приезжают сюда на рынок в Латагор. Многие кочующие торговцы часто останавливаются в прибрежных деревнях на землях этого племени.

– Почему я о них ничего не слышал? Калеб пожал плечами.

– Тебе пришлось бы спросить кого-нибудь из тех, кто уже мертв, – отца или деда. Все эти земли принадлежали твоим предкам, Коготь. Жители юга, горожане, передвинулись на север и вытеснили твой народ в горы, а племя ородонцев – на север. Южные нации все восходят к ролдемцам, поэтому во всех этих землях говорят на одном языке.

Коготь обернулся в последний раз, бросив взгляд на рынок, прежде чем они свернули на какую-то улицу.

– Я бы хотел побольше узнать о них.

– Магнус будет рад тебе помочь, – ответил Калеб. – История – его конек, он с удовольствием даст тебе урок. А вот на меня всякие исторические подробности наводят скуку.

Они подошли к постоялому двору, на вывеске которого был нарисован человек в лакейской ливрее, бегущий за удаляющейся каретой.

– «Бегущий лакей», – сказал Калеб. – Здесь мы найдем нашего друга Дастина Уэбанкса.

Они вошли в общий зал, довольно плохо освещенный, и в первый момент стояли моргая, пока глаза привыкали к полумраку. А потом с криком ярости Коготь выхватил из ножен меч и кинулся на человека, сидящего у барной стойки.