Текст книги "Коготь серебристого ястреба"

– Это всего лишь снег, – сказал Коготь. Лила, как обычно, надула губки, отчего юноша каждый раз ощущал тянущую пустоту внизу живота.

– Это чудо, – сказала она. – Неужели ты не видишь, как это красиво?

Коготь секунду разглядывал падающие снежинки, а потом изрек:

– Никогда об этом не задумывался. В моей деревне снег означал, что придется провести несколько месяцев, не выходя из домов, или охотиться, пробираясь по грудь в снегу. – Неизвестно почему, стоило ему произнести слово «грудь», как он невольно посмотрел на пышный бюст Лилы, хотя тут же отвел взгляд. – После такой охоты у меня всегда пальцы на ногах отмерзали.

– Вот как, – насмешливо произнесла девушка. – Ты ничего не понимаешь в прекрасном! Я родом из тех краев, где никогда не бывает снега. Это чудо!

Коготь улыбнулся.

– Пусть так. – Он посмотрел на повозку и убедился, что она пуста. – Пойду сказать вознице, что работа закончена. – Он закрыл большие деревянные двери, ведущие в подвал, затем обогнул дом, чтобы попасть на кухню. Только оказавшись в доме, он понял, насколько холодно снаружи – в кухне ему показалось жарко и душно.

Возница с помощником сидели за маленьким столиком в углу и подкреплялись тем, что приготовила Марта. Оба подняли головы, когда к ним подошел Коготь.

– Повозка разгружена, – сообщил юноша. Возница, худой мужчина с орлиным носом, улыбнулся щербатым ртом без двух передних зубов.

– Не в службу, а в дружбу, распряги лошадей, ладно? Мы пока здесь не управились, а лошадей оставлять на холоде не годится. Мы заночуем здесь, а утром поедем обратно на север.

Коготь кивнул и направился к двери, но тут его перехватил Ларс.

– Заниматься его лошадьми – не твоя забота. Это он сам должен делать.

– Да я не против. – Коготь пожал плечами. – Гостей пока нет, так что либо лошади, либо горшки скрести. Выбора особого нет.

– Как знаешь, – сказал Ларс и вернулся к своей работе.

Коготь снова оказался во дворе. После нескольких минут, проведенных на кухне, воздух показался ему уже не бодрящим, а неприятно холодным. Он поспешил к повозке, распряг лошадей и завел их в конюшню. За время, проведенное у Кендрика, он научился обращаться со строптивыми животными, и, хотя его попытки освоить верховую езду доставляли ему еще много неприятностей, работа в конюшне была для него легкой и чаще всего необременительной. Тяжелую повозку везла упряжка из четырех лошадей, и ему понадобилось все его умение, чтобы убрать ее с дороги. Коготь быстро распряг каждую лошадь и поставил в стойло, после чего начал чистить животных щеткой. Спины лошадей еще не просохли после долгого пути, и от них поднимался пар, а воздух тем временем становился все холоднее.

Задав лошадям корм и наполнив поилку, Коготь понял, что ненастье грозит разгуляться не на шутку. Он вышел на конюшенный двор и взглянул на небо. Солнце уже садилось, но он сумел разглядеть, что облака становятся все темнее и гуще. Снег валил валом. Юноша подумал, что вознице с его помощником лучше бы поскорее отправиться в обратный путь в Латагор, иначе через несколько дней снег завалит все дороги. Но может и так случиться, что буря идет прямо сюда – тогда они окажутся запертыми снегом на всю зиму в таверне Кендрика.

Ужин прошел тихо. Убрав посуду и подготовив хлеб к утренней выпечке, Коготь собирался уйти в свою комнату, которую делил с Ларсом и Гиббсом, но тут к нему подошла Лила.

– Не ходи пока к себе, – прошептала она и, взяв его за руку, увела в кладовку между общей комнатой и столовой. Там она слегка приоткрыла дверь в общую комнату.

Перед очагом сидел Гиббс и, глядя на затухающие угольки, потягивал эль из кружки. Лила закрыла дверь, на ее губах играла озорная улыбка.

– Ларсу нужна комната ненадолго.

– Для чего? – спросил Коготь.

Глаза девушки округлились, она захихикала.

– Для чего? А ты сам не знаешь? Коготь нахмурился.

– Если бы знал, неужели бы спрашивал? Лила игриво положила ладонь ему на живот.

– Он там с Мегги.

Коготь по-прежнему не догадывался.

– Зачем? – Но прежде чем Лила ответила, он сам все понял. – Они хотят побыть вдвоем?

– Ну конечно, дурачок! – засмеялась Лила.

– В моем племени все по-другому, – пояснил он. – Зимой мы живем в общих домах, и часто мужчина и женщина забираются вместе под одну медвежью шкуру. Остальные делают вид, что ничего не замечают.

– Зато мы здесь все замечаем, – сказала девушка. Глаза ее блестели, когда она взглянула на него. – Что-то ты расстроился. В чем дело?

Коготь вспомнил курносый нос Мегги, ее мимолетную улыбку и то, как ее худенькие бедра слегка покачивались, когда она шла перед ним. Наконец он ответил:

– Не знаю.

Лила внезапно вытаращила глаза.

– Да ты ревнуешь!

– Я не знаю этого слова, – сказал Коготь.

– Тебе тоже нужна Мегги! – Она захохотала.

Юноша вспыхнул, ему захотелось провалиться сквозь землю.

– Не понимаю, о чем ты, – запинаясь, проговорил он.

Лила смерила его долгим оценивающим взглядом, а потом сказала:

– Ты превращаешься в симпатягу, Коготь. – Она обвила руками его талию и тесно прижалась, так что их лица оказались рядом. – Ты уже был с женщиной?

Коготь онемел, кровь застучала у него в висках. В конце концов он просто покачал головой. Лила рассмеялась и оттолкнула его от себя.

– Какой ты еще мальчишка.

Коготь вдруг разозлился. Слова Лилы больно задели его, так что он почти перешел на крик.

– Нет, я мужчина племени оросини! Я ходил в горы на поиски видения и… – Он замолчал. – На моем лице давно уже была бы татуировка, как у остальных мужчин, если бы всю мою семью не убили.

Лила, смягчившись, шагнула к нему.

– Прости. Я забыла.

Его гнев тут же улетучился, когда она снова прижалась к нему и поцеловала. Мягкие теплые губы вызвали в нем волнение, грозившее захлестнуть его с головой. Он грубо схватил ее и прижал к себе. Но Лила резко отстранилась, сказав:

– Осторожнее.

Коготь растерянно заморгал, обуреваемый непонятными чувствами; ему неудержимо хотелось вновь сжать ее в объятиях.

Девушка улыбалась.

– Ты ничего не знаешь об игре между мужчиной и женщиной.

– Какой игре?

Она взяла его за руку.

– Я наблюдала за играми, которым учат тебя Роберт и Магнус. Думаю, теперь пора научить тебя самой лучшей из игр.

Терзаясь страхом и краснея от предвкушения чего-то приятного, Коготь вцепился в руку Лилы, пока она вела его из общей комнаты в ту, что делила с Мегги.

Видя, что происходит, Гиббс ухмыльнулся и отсалютовал своей пивной кружкой. Пока парочка поднималась по лестнице, ведущей в незанятые гостевые комнаты, он пробормотал:

– Придется найти другую девчонку для работы на кухне, вот и весь сказ.

Не зная, чем еще утешиться, он налил себе новую порцию пива, прежде чем отправиться на поиски места, где можно было бы скоротать ночь.

5
ПУТЕШЕСТВИЕ

КОГОТЬ чихнул.

– Слишком много перца, – сказал Лео.

Юноша кивнул, утирая слезы краем фартука. На кухне он работал уже около года, а в последние четыре месяца совсем здесь освоился. Он по-прежнему выполнял любые работы по усмотрению Кендрика, но чаще всего помогал повару.

Однажды, четыре месяца тому назад, Лео знаком подозвал его к себе и показал, как готовить противни для выпечки пирогов – ничего сложного, просто смазать дно свиным салом и присыпать сверху мукой. Освоив это, юноша перешел к мытью овощей и фруктов. Через некоторое время ему стали поручать приготовление нехитрых блюд. За последние несколько недель Коготь усвоил основы кулинарии – как печь, как готовить мясо, – а теперь его обучали приготовлению соусов.

Коготь улыбнулся.

– Что тебя так забавляет? – поинтересовался Лео.

– Я подумал, как много всего мне еще предстоит узнать о приготовлении пищи, если сравнить с тем, чему я научился в детстве. Мужчины у нас в деревне обычно рассаживались вокруг костра, где на огромном вертеле жарился олень, и вели беседы об охоте, будущем урожае или решали, чей сын лучший бегун, а женщины тем временем пекли хлеб или варили похлебку. Моя мать глазам бы не поверила, увидев, сколько приправ хранится в вашем шкафу, Лео.

– Простую пищу тоже порой не так легко приготовить. Например, тушу на вертеле нужно слегка посыпать солью и перцем в нужный момент, а затем еще приправить чесноком перед самой подачей.

Коготь усмехнулся.

– Моя мать даже слова такого не знала – подача.

– То, что ты здесь видел, парнишка, это пустяки, – сказал Лео. – Мы только зря стараемся ради простолюдинов, все равно они не способны оценить наших усилий, а тем господам, что останавливаются иногда в таверне, наши блюда кажутся грубыми по сравнению с теми яствами, которые они могут отведать в больших городах. В Рилланоне и Ролдеме каждый вечер столы аристократов ломятся от блюд, приготовленных десятком поваров, которым помогают сотни поварят вроде тебя. На каждую тарелку кладется чуточку одного деликатеса, чуточку другого. Это особое искусство, мальчик.

– Как скажете, Лео. Я, правда, не совсем понимаю, что вы имеете в виду, говоря об «искусстве». В моем языке вообще нет такого слова.

Лео даже перестал помешивать в кастрюльке, где уваривал соус.

– Неужели?

Коготь давно свободно болтал на ролдемском и только изредка получал замечания по поводу произношения или привычки сквернословить, которая забавляла Лео, раздражала Роберта и выводила из себя Марту. Оросини спокойно относились к плотским утехам и другим естественным функциям тела, поэтому Когтю казалось странным, что слова, относящиеся к телесным отправлениям или любовному акту, считаются неприличными в ролдемском обществе.

– Ну да, – подтвердил Коготь. – Самое близкое по значению слово в языке оросини – «изящный» или «красивый», но создавать что-то без всякой пользы… к этому я не привык.

За последний год боль при мысли о погибшей семье немного улеглась, превратившись в смутное воспоминание, время от времени преследовавшее его. Отчаянная тоска больше не терзала его круглые сутки, а лишь иногда накатывала волной. Отчасти это объяснялось тем, что он все время был чем-то занят – учебой или повседневными обязанностями, – отчасти причиной тому была Лила.

– Что ж, ладно, – сказал Лео. – Каждый день ты узнаешь что-то новое.

Коготь согласился.

– У нас есть… – и тут же поправился, – было искусство ремесла, которым занимались женщины. Бабушка шила такие одеяла, что вся деревня восхищалась. Наш шаман со своими помощниками создавал жертвенники… в вашем языке нет такого слова, в общем, это узорчатые круги из цветного песка. Они работали по нескольку дней, укрываясь в специальной палатке и читая при этом заклинания и молитвы. По окончании вся деревня приходила посмотреть на результаты их работы и помолиться, пока ветер уносил жертвенник богам. Некоторые узоры были прекрасны. – Коготь замолчал. – Те картины, что висят у Кендрика в столовой…

– Да-да? – подстегнул его Лео.

– Жаль, что одеяла моей бабушки или песочные жертвенники нельзя вот так сохранить, чтобы они висели на стене, а люди любовались на их красоту.

– Видеть красоту, юный Коготь, это особый дар, – заметил Лео.

Тут в кухне появилась Лила.

– Кстати, о красоте… – ухмыльнувшись, пробормотал Лео.

Коготь бросил взгляд на девушку и слегка улыбнулся. У его народа было принято скрывать чувства при посторонних, но он уже считал кухонных слуг почти что своей семьей, тем более что о его отношениях с Лилой все давно знали. Весь прошлый год он чуть ли не каждую ночь проводил в ее постели. В свои неполные шестнадцать лет он по меркам родного племени считался мужчиной и давно бы женился и стал отцом, если бы его сородичи не погибли.

Лила ответила ему улыбкой.

– Чему я обязан такому удовольствию? – поинтересовался Лео. – Разве со стиркой покончено?

– Да, – дерзко ответила девушка. – Мегги и Марта заканчивают складывать цветные простыни, а я пришла сюда узнать, не нужно ли чем помочь.

– Разумеется, – хмыкнул повар. Слегка отстранив Когтя, он зачерпнул ложкой соус, который готовил юноша, и попробовал, после чего надолго уставился вдаль, призадумавшись, и наконец изрек: – Простенький, но… мягкий.

Его пальцы затанцевали вокруг выстроившихся в ряд маленьких коробочек со специями, он прихватывал щепотку отсюда, щепотку оттуда и добавлял в соус.

– Этот соус предназначен для цыпленка, парень, а мясо у него хоть и нежное, но не такое ароматное, как у куропаток или индюшек, которых ты таскаешь с охоты. Для тех птиц нужен соус попроще, чтобы выявить вкус мяса. А этот соус должен придать птице аромат. Готово! – Он поднес ложку к губам Когтя. – Пробуй!

Коготь попробовал и закивал. Именно этого вкуса он и добивался.

– Значит, мне нужно было класть больше приправ, Лео?

– В два раза больше, мальчик, в два раза. – Повар отложил ложку и вытер руки о фартук. – А теперь сделай одолжение, ступай и помоги Лиле вымыть овощи.

Коготь направился к большой деревянной мойке у задней стены кухни. От мойки сквозь стену вела труба, отводившая воду в небольшую канаву, прорытую вокруг фундамента, откуда вода стекала в яму за наружной стеной двора. Коготь набрал ведро холодной воды и начал медленно ее выливать, пока Лила отмывала только что выкопанные овощи под тонкой струей. Это был первый весенний урожай; при виде свежей моркови, редиса и репы у Когтя потекли слюнки.

– К чему было готовить соус? – спросила Лила. – У нас ведь сегодня нет гостей.

– Вот именно поэтому, – ответил Коготь. – Лео решил, что раз сегодня некому пожаловаться, можно позволить мне попрактиковаться.

– А ты делаешь успехи, – заметила Лила. – Твой соус он не стал выплескивать в помойное ведро.

– И верно, – согласился Коготь. – Вообще вы иногда бываете такими странными!

– Это мы-то странные? – Она брызнула в него водой. – Судя по твоим рассказам о родном племени, вы и есть самый странный народ.

Коготь помрачнел.

– Теперь это уже не имеет значения. Я единственный остался в живых из всего племени.

Девушка постаралась сдержать неуместный смех.

– Ах-ах, я ранила ваши чувства. – Она игриво чмокнула его в щеку. – Придется загладить свою вину.

Юноша тут же повеселел.

– Каким образом?

Она отпрыгнула в сторону.

– Вычисти за меня мойку, а вечером, если заглянешь ко мне в комнату, я тебе объясню, каким образом.

Вошел Ларе, неся на плече четверть говяжьей туши.

– Запасы на зиму кончились, – объявил он. – Холодная комната пуста. – Речь шла о вырытом в земле по приказанию Кендрика холодном хранилище.

– Придется съездить в Латагор, чего-нибудь прикупить, – сказал Лео.

– А можно, я тоже поеду? – спросил Коготь у повара.

Лео поскреб подбородок.

– Не знаю, парнишка. Это решать Роберту. Я был бы рад компании, но обычно я езжу с Кендриком или одним из слуг.

Ларе повесил мясо на крюк и начал нарезать его на куски большим ножом.

– Зачем тебе ехать, Коготь?

– Я никогда не был в городе, – признался юноша. – Очень бы хотелось посмотреть на тамошнюю жизнь.

– Ладно, – сказал Лео. – Я спрошу у Роберта.

Заканчивая выбрасывать из мойки овощные очистки, Коготь пытался решить, чему он больше рад – предстоящей поездке в город или свиданию с Лилой после ужина.

Стоило путникам перейти через перевал, как перед Когтем, словно по волшебству, возникло озеро. Они спустились на равнину, миновали десяток мелких долин и наконец оказались в глубоком ущелье, прорезанном небольшой, но бурной речушкой. Обзор по левую руку укрывал от их взгляда высокий каменный утес, заросший колючим кустарником. Зато справа открывалась широкая перспектива на русло реки, а вдалеке что-то голубело, не иначе как Большое Латагорское озеро.

Коготь был так зачарован увиденным, что разговаривать ему не хотелось, и он ехал молча, что было очень кстати, так как Кендрик почему-то выбрал ему в спутники Калеба.

Коготь достаточно долго прожил в таверне у Кендрика, чтобы удивляться странным отношениям между работающими в таверне и проживающими там. Кендрик был хозяином таверны и заправлял всеми делами, в этом никто не сомневался. Роберт тоже занимал высокое положение, но Коготь до сих пор так и не понял, какое именно. Роберт и Паско время от времени покидали таверну, иногда на несколько недель (один раз они отсутствовали целых два месяца), потом возвращались и снова жили как постояльцы какое-то время. Вскоре им предстояло совершить очередное путешествие, так что Коготь знал: по возвращении он их в таверне не застанет.

Довольно долго юноша пытался разобраться в существующих взаимоотношениях обитателей таверны с позиций своего племени, но потом понял, что это бесполезно. Он знал, что у Кендрика есть где-то сын, хотя в разговорах тот редко о нем вспоминал. Когтю было известно также, что Лео и Марта женаты, но у них нет детей, и что Ларе и Мегги любовники, хотя периодически, вот как сейчас, они едва разговаривали друг с другом. А еще он знал, что, хотя все кругом считали его любовником Лилы, он так до сих пор и не мог понять, как сама Лила относится к этому. Он частенько удивлялся взаимоотношениям между слугами – теми, кто жил в самой таверне, и теми, кто работал на близлежащих фермах, выращивая овощи для заведения Кендрика. Многое из того, что он наблюдал, до сих пор казалось ему чуждым; вроде бы он сроднился с кухонной прислугой, но все равно терзался одиночеством, оторванный от семейных и клановых традиций.

Он постарался об этом не думать; мысли о потерянном прошлом ввергали его в отчаяние, а он знал, что должен быть мужественным. Коготь не сводил глаз с озера, которое с каждым их шагом увеличивалось в размерах. Когда они преодолели следующий перевал, юноша увидел город Латагор.

Полуденное солнце высветило город в четких контрастах: черное и белое, свет и тени. Поначалу перед глазами предстал только хаос, но постепенно все упорядочилось. Таверна Кендрика до сих пор была для Когтя самым большим из известных ему сооружений, поэтому размеры города его потрясли. Латагор раскинулся на берегу небольшой бухты, вытянувшись на несколько миль.

Калеб обернулся и увидел, что Коготь заворожено смотрит на открывшуюся картину.

– Что ты видишь?

Коготь не впервые слышал этот вопрос. Роберт задавал его все время, как и Магнус в период наставничества. Их интересовали не его впечатления или чувства, а скорее мельчайшие детали – «факты», как говаривал Роберт.

Коготь тут же принялся за описание.

– Город окружен стеной, уходящей в воду… я бы сказал, ярдов на сто. – Он прищурился. – В центре возвышается большое здание, откуда все просматривается на милю вокруг. Не знаю, как оно называется.

– Цитадель – вот что это. Когда-то здесь был возведен замок для защиты озерного берега. Постепенно вокруг замка вырос город.

– Вижу пять больших… сооружений, уходящих в воду.

– Это доки.

Коготь еще минуту вглядывался в далекий город и только тут обратил внимание на размер озера. Невероятно, чтобы это было просто озеро. Таким большим бывает только море.

Голос Калеба вывел его из задумчивости.

– Что еще?

Коготь начал перечислять подробности, которые разглядел благодаря своему необычайно острому зрению. Каждый раз подмечая что-то до сих пор ему неизвестное, он с трудом подбирал слова, Калеб подсказывал ему нужное слово, и юноша продолжал.

Дорога шла под уклон, спускаясь в долину, где раскинулся город. Коготь больше не мог разглядывать Латагор с верхней точки и потому продолжал рассказ, полагаясь только на память. Когда они достигли небольшой рощи, окончательно отрезавшей вид на город, Калеб заметил:

– Ты неплохо справился. Кое-что пропустил, но это простительно, ты ведь только недавно начал обращать внимание.

– На что обращать внимание? – спросил Коготь. Калеб улыбнулся, что случалось с ним редко, и ответил:

– На все. Ты теперь на все обращаешь внимание.

– А зачем это нужно?

Они двигались по дороге, сначала через лес, потом вдоль луга, а Коготь все ждал ответа. Наконец Калеб произнес:

– Когда ты охотишься, на что ты обращаешь внимание?

– На все, – не задумываясь, ответил Коготь. – Мне важно направление ветра, запахи, шум леса, любой оставленный след.

Калеб согласно кивал.

– Всегда считай, что ты на охоте.

– Всегда? – переспросил Коготь.

– Всегда.

– Зачем?

– Затем, что это сохранит тебе жизнь, – ответил Калеб.

Они молча ехали еще час, пока не достигли перекрестка, где стояла таверна. Время шло к обеду, и Калеб сказал:

– Дадим лошадям отдохнуть, да и сами подзаправимся. А к ужину будем в городе.

Коготь не возражал. Они провели в дороге два дня, и, хотя ночлег под повозкой не был для него в тягость, он с удовольствием предвкушал горячую еду.

Таверна была совсем крошечной. Обычное заведение для кратковременного отдыха путников, следующих в Латагор и задержавшихся в пути, или для таких, как Калеб и Коготь, которым просто захотелось перекусить. Вывеска над дверью изображала мужчину с вилами в одной руке и большой кружкой в другой. Краска на щите выцвела, но Коготь все равно разглядел на лице человека блаженное выражение.

– Что это за место? – тихо спросил он Калеба, когда повозка остановилась.

– Таверна «Счастливый фермер».

Из-за дома появился мальчишка, и Калеб отдал ему распоряжение насчет лошадей. Повозка была пустой, поэтому лошади не успели устать, им требовались только вода и немного сена. Зато по дороге домой им понадобится хороший отдых и овес, так как в гору придется тащить груженую повозку.

Калеб провел Когтя внутрь и занял пустой столик в углу. Сняв черную шляпу и поправив на боку меч, чтобы было удобно сидеть за столом, он знаком велел юноше сесть напротив.

К ним подошла средних лет женщина и поинтересовалась, что им угодно. Калеб заказал еду и эль на двоих, а потом, откинувшись на спинку стула, начал рассматривать остальных посетителей.

В общем зале было немноголюдно, кроме Калеба и Когтя в таверну заехали пообедать еще четверо. Двое из них – дородные мужчины в добротно сшитых дорожных костюмах – явно были торговцами. Двое других сидели за соседним столом, сблизив головы, и о чем-то тихо беседовали. С виду их можно было принять за воинов, по простой одежде и отсутствию украшений. Однако их обувь и оружие содержались в порядке, из чего Коготь сделал вывод, что они много времени проводят в дороге и в сражениях.

Принесли еду. Стряпня оказалась не такой вкусной, как у Кендрика, но сытной, а эль показался юноше вполне сносным.

Они не успели закончить обед, когда Коготь увидел, что все четверо мужчин поднялись и вышли. Едва за ними закрылась дверь, Калеб спросил:

– Как по-твоему, кто они такие?

– Двое купцов, направляющихся в Латагор, и два их охранника.

– Резонно. Хотя я готов побиться об заклад, что все не так просто.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Я хочу сказать, что вполне обычное дело, когда охранники едят за отдельным столом рядом со своими нанимателями, но те двое были увлечены каким-то секретным разговором, втайне от своих хозяев.

Коготь пожал плечами.

– Не понимаю, что это значит, – сказал он.

– Только одно: для охранников это не совсем обычная ситуация. Один из них даже не дотронулся до еды. – Калеб показал на стол, за которым сидели охранники, и Коготь увидел, что одна тарелка действительно осталась нетронутой.

За год, проведенный у Кендрика, Коготь много раз обслуживал различного рода наемников, а потому знал, что большинство из них сметает дочиста все, что перед ними ни поставишь, как будто они едят в последний раз.

– Ладно, Калеб, а по-твоему, что все это значит?

– Когда мы подъехали, то не увидели повозки ни на конюшенном дворе, ни возле таверны, но мальчишка, который вышел к нам навстречу, сторожил четырех лошадей.

Коготь задумался над тем, что видел и что знал о путешествующих торговцах.

– Значит, эти два купца едут в Латагор за товаром?

– Или чтобы организовать перевозку куда-то еще, но в городе они ничего не собираются продавать.

– А это означает, что они везут с собой золото.

– Возможно. Эти двое вояк, которых они наняли, скорее всего, так и подумали.

Коготь начал спешно заглатывать еду.

– Что это с тобой? – удивился Калеб.

– Мы ведь поспешим сейчас за ними и поможем?

– Вот уж нет, – ответил Калеб. – С нас достаточно и собственных трудностей в дороге, чтобы взваливать на себя чужие.

– Но эти два охранника наверняка убьют своих хозяев, – взволнованно сказал Коготь, опустошая кружку и вставая. – В наших силах остановить подлое убийство.

Калеб покачал головой.

– Вероятнее всего, они отнимут золото и лошадей у купцов, и тем придется идти пешком в Латагор. К тому времени, когда торговцы доберутся до города, наемники уже отплывут на лодке к дальнему берегу или будут на пути к Высоким Пределам или Прибрежному Посту.

– Или они просто перережут купцам глотки и задержатся в Латагоре. Тот, который нервный, может запаниковать и наломать дров.

Калеб поднялся из-за стола и подозвал женщину, которая подавала им обед.

– Велите мальчишке подготовить нашу повозку. – Потом он обратился к Когтю: – Чтобы догнать их, придется гнать лошадей во весь опор.

– Не обязательно, – ответил Коготь. – Не похоже, что эти наемники любят быструю езду. Они попытаются не вызвать у купцов подозрений до самого нападения. Ты ведь ездил по этой дороге и раньше. Где, по-твоему, убийцы решат действовать?

– В пяти милях отсюда вдоль дороги проходит глубокий овраг. Если бы я задумал напасть, то сделал бы это именно там. Протащить тела с полмили и сбросить в овраг – пара пустяков, после чего можно быстро вернуться на дорогу, и никто ничего не заметит. Пройдет несколько месяцев, прежде чем кто-то случайно наткнется на трупы.

– Должно быть, они проехали уже целую милю, если не больше.

Калеб смерил юношу взглядом, в котором читалось любопытство, но сказал лишь:

– Что ж, тогда поедем.

Им пришлось подождать еще несколько минут, пока мальчишка выкатывал повозку с заднего двора. Пока они обедали, он почистил лошадей, за что Калеб наградил его медяком.

Лошадей пустили рысью.

– Если ты прав, мы перехватим их в том самом месте, где овраг подходит к дороге, – сказал Калеб и, обернувшись, увидел на лице Когтя выражение непреклонной решимости. – Почему тебе не терпится вмешаться, мой юный друг?

Коготь помрачнел.

– Ненавижу убийства.

Калеб кивнул и через секунду добавил:

– Если ты собираешься геройствовать, то неплохо бы тебе вооружиться.

Коготь не возражал. Повернувшись назад, он достал из-под сиденья меч и кинжал. До этого момента у него не было причин навешивать на себя оружие.

Калеб продолжал править лошадьми и через несколько минут молчания спросил:

– Какое оружие у наемников?

– У того, что повыше, на правом боку меч – он левша. Слева на поясе у него длинный кинжал, а за голенищем правого сапога я заметил рукоятку еще одного ножа. Нервный малый вооружен коротким мечом и двумя кинжалами. Еще несколько ножей у него спрятано под черной безрукавкой, и один маленький кинжальчик заткнут за ленту шляпы с той стороны, где торчит черное воронье перо.

Калеб расхохотался, что случалось с ним совсем редко.

– Этот последний я не заметил.

– От него шляпа сидит слегка криво.

– Ты хорошо усвоил уроки Кендрика. Единственное, чего ты не заметил, – клинок за пряжкой пояса у суетливого наемника. Да и я заметил этот нож только потому, что, когда малый вставал, он на секунду засунул за него большой палец, чтобы не порезаться.

– По-моему, неудачное место, чтобы носить нож.

– Вполне удачное, если делать все правильно, – отозвался Калеб. – В противном случае… – Он пожал плечами.

Они продолжали путь на приличной скорости. Въехав на очередной холм, Калеб сказал:

– Вон там.

Коготь разглядел, что вдалеке дорога делает небольшую петлю. С этой точки он мог ясно видеть город: они легко добрались бы до него до наступления темноты, если бы все шло, как запланировано.

Внимание Когтя привлекло какое-то движение.

– Вижу четырех всадников. Калеб подстегнул лошадей.

– Они достигнут оврага быстрее, чем я думал! Повозка набирала скорость, и Когтю пришлось держаться за скамью обеими руками, чтобы не слететь на ухабах.

Грохот колес должен был бы насторожить всадников, но когда Коготь и Калеб подъехали ближе, то увидели, что все четверо стоят на дороге, и разговор их вот-вот перерастет в стычку. Наемник, которого Коготь прозвал нервным, вытянул меч, а его напарник в ту же секунду обернулся и увидел приближающуюся повозку. Он завопил, и тогда первый тоже повернул голову, чтобы посмотреть, в чем дело.

Торговцы, не теряя времени, развернули лошадей и попытались удрать, тогда нервный принялся махать мечом и задел левое плечо ближайшего к нему всадника. Торговец вскрикнул и свалился с лошади.

Калеб направил мчащихся во весь опор лошадей так, чтобы объехать трех оставшихся всадников слева. Упавший торговец начал уползать, как краб, стремясь побыстрее оказаться подальше от бывших охранников. А его товарищ теперь мчался по дороге, размахивая обеими руками, словно пытался взлететь над крупом лошади.

Коготь спрыгнул на ходу с повозки, сбив нервного всадника на землю. Тот даже выронил меч. Калеб натянул поводья, стараясь изо всех сил не перевернуть повозку. Второй наемник быстро оценил ситуацию и, пришпорив коня, помчался по дороге туда, откуда они приехали.

Коготь пригвоздил нервного к земле так, что тот даже вскрикнул, а потом принялся молотить юношу руками и ногами. Но Коготь стремительно поднялся и стоял, крепко сжимая в руках меч и ожидая, что противник тоже поднимется с земли. Тот продолжал лежать, сжимая руками живот, а между его пальцев сочилась кровь.

– Ублюдок! Ты меня убил!

Коготь, продолжая сжимать меч, подошел и наклонился над раненым.

– Это тот клинок, что был за поясом? – спросил он.

– От него никогда никакого толку не было, – с трудом проговорил наемник. – А теперь вот именно им меня и прирезали, как свинью.

Калеб развернул повозку и поехал назад, где его поджидали Коготь и двое других. Коготь тем временем развел руки раненого и расстегнул пряжку, потом вытянул из раны лезвие ножа, трехдюймовый кусок острой стали с Т-образной рукояткой; такие клинки обычно украдкой вынимают из-за пояса, прячут между двумя пальцами рук так, что рукоятка остается на ладони, и швыряют в противника. Оружие хоть и небольшое, но опасное.

– Ты ранен? – обратился к сидящему на лошади торговцу Калеб.

Тот держал руку у окровавленного плеча.

– Ничего, выживу, несмотря на старания этого негодяя.

Это был коренастый темноглазый мужчина с небольшой бородкой, лысой макушкой и остатками седых волос на затылке.

Калеб слез с повозки и подошел к Когтю. Взглянув на лежащего наемника, его нож и рану, он сказал:

– Ты тоже выживешь, чтобы удостоиться виселицы. От такого лезвия рана не будет слишком глубокой.

Он взял клинок из рук Когтя, отрезал полоску ткани от рубахи наемника и туго свернул в комок.

– Крепко прижми к ране обеими руками, – велел он, а потом обратился к Когтю: – Помоги затащить его в повозку.

Вместе они уложили незадачливого убийцу на дно повозки, после чего Калеб осмотрел плечо купца.