Текст книги "Проблески вечности. Общий опыт на пути в жизнь после жизни"

Глава 2
Поток историй

Умирание – это то, что мы, люди, переживаем постоянно, а не только в конце физической жизни на этой земле.

Элизабет Кюблер-Росс

До революционной работы доктора Элизабет Кюблер-Росс смертельно больных по большей части оставляли умирать в одиночестве. В 70-е годы к постели умирающего допускали лишь немногих родственников. В те годы было принято считать, что со смертью могут иметь дело только квалифицированные специалисты-медики. Вместо того чтобы позволить членам семьи собраться в больнице вокруг койки умирающего близкого человека, врачи и медсестры ласково выпроваживали родственников в комнату ожидания. Этот покровительственный подход проистекал из убеждения, что видеть смерть любимого человека слишком травматично. Предполагалось, что выдерживать такую боль и страдание – обязанность медсестер и врачей, умудренных опытом контакта со смертью.

Благодаря работе доктора Элизабет Кюблер-Росс и появившимся в результате хосписам отношение медиков к смерти и умиранию радикально изменилось. Теперь врачи и медсестры поощряют присутствие родственников у смертного одра пациента, даже позволяют им самим управляться с умирающим, если те готовы к этому.

В некрологе Кюблер-Росс, опубликованном в газете The New York Times в 2004 году, подытожили подходы к смерти, принятые в медицине до публикации в 1969 году ее бестселлера «О смерти и умирании»: «Смертельно больных пациентов обычно оставляли со смертью один на один, охваченных ужасом и страдающих от одиночества, потому что врачи, медсестры и родственники в целом были мало подготовлены к тому, чтобы иметь дело со смертью».

Работа Кюблер-Росс помогла положить конец табу на открытое обсуждение и изучение смерти, которые существовали во многих западных культурах. Она также способствовала изменению системы ухода за неизлечимо больными пациентами, с тем чтобы смерть была менее болезненна с психологической точки зрения не только для самих пациентов, но и для врачей с медсестрами и для тех, кто остается жить дальше. Пожалуй, ничто не может подвести итог трудам Кюблер-Росс лучше, чем замечание, которое она однажды сделала в разговоре со мной: «Я всегда говорю, что смерть может быть одним из самых потрясающих впечатлений. Сейчас мы понимаем, что для исцеления не обязательно нужно вылечить. Необходимы только обезболивающие средства, доброта и уважение. Смерть настолько же естественна, как рождение».

Книга Кюблер-Росс была опубликована примерно тогда же, когда я начал свои изыскания в области околосмертного опыта. Даже в 1972 году, через три года после ее публикации, вопросы смерти все еще были табуированы. Но ситуация быстро начала меняться, когда благодаря ее и моим стараниям медики стали свободнее обсуждать клинический и духовный аспекты смерти.

Как я уже говорил, когда я поступил в медицинский институт, я занимался изучением случаев, которые лягут в основу моего исследования околосмертных переживаний. В 1975 году маленькое издательство в штате Джорджия под названием Mockingbird Press опубликовало мою первую книгу, «Жизнь после жизни». Во вступительном слове Кюблер-Росс написала: «Мы многое узнали о процессе умирания, но у нас остается также немало вопросов, относящихся к моменту смерти и к опыту, который получают наши пациенты, когда их признают умершими с медицинской точки зрения. Исследование такого типа, который предлагает в своей книге доктор Моуди, просветит многих и подтвердит то, чему нас учили уже две тысячи лет: что жизнь после смерти есть».

Я ценил уверенность Элизабет в том, что я доказал существование жизни после смерти и что моя работа о процессе умирания для многих будет просветительской. Мой издатель, Джон Эгл, также ценил ее добрые слова. К моей гордости и радости, он пылко верил в то, что наша книжица продастся тиражом не менее пяти тысяч экземпляров.

Для нас обоих стало шоком, когда эти «многие» превратились в миллионы! Книга «Жизнь после жизни» быстро стала настоящим бестселлером и в конце концов вошла в число самых хорошо продающихся нехудожественных книг всех времен – настоящий феномен книгоиздательского мира, который продемонстрировал, как нуждаются люди в информации о том, что происходит, когда мы умираем.

Конечно, мне было приятно, что я написал мировой бестселлер. Но самым величайшим благословением было то, что благодаря этой книге люди стали доверять мне свои самые сокровенные мысли о древнейшей тайне: что происходит, когда мы умираем? Написав эту книгу, я обрел свободу задавать людям почти любые вопросы о смерти, и мне оказывали честь, давая искренние, продуманные ответы – и задавая новые вопросы.

От тех, кто пережил собственный околосмертный опыт, и от тех, кто знал таких людей, постоянно поступали письма и рассказы. Письма с почты мне приносили большими сумками, а телефон звонил беспрерывно. Это было похоже на прорыв дамбы, до поры сдерживавшей истории об околосмертных переживаниях, и теперь эти истории затопили мой мирок. Рассказы поступали от самых разных людей, в том числе тех, кто работал в медицинской сфере.

Как знает любой, имевший дело с врачами, они могут быть настроены весьма скептично. Это логично: не думаю, что большинство пациентов остались бы довольны результатами лечения, если бы врачи не требовали подтверждения на каждом этапе своей работы. То, что большинство врачей применяют в работе научно обоснованные методы, благо как для пациентов, так и для профессии в целом. Однако, несмотря на репутацию скептиков, сотни медработников прислали мне свои рассказы об околосмертном опыте. Будто бы врачам, так же как всем остальным, требовалось выпустить пар, поделиться с кем-то опытом контакта со смертью и умиранием. Они сочли исследования околосмертных переживаний совершенно новой областью, в которую они могут внести вклад благодаря своим историям, которые до того оставались их личной тайной.

Во время туров в поддержку книги или на медицинских конференциях ко мне постоянно подходили врачи и медсестры, которые делились со мной трогательными историями об околосмертном опыте и других событиях из духовной сферы, которые происходили в последние моменты жизни их пациентов.

Многие из их историй включали совместные, или разделенные, околосмертные переживания.

Смена ракурса

На медицинской конференции в Кентукки ко мне подошел врач – высокий приятный человек. Он поблагодарил меня за то, что я положил начало исследованиям околосмертного опыта. По его словам, это многое для него изменило, как в личной жизни, так и в профессии. Он рассказал мне о том, как умирала его мать; до этого она примерно год страдала от рака.

По словам врача – я буду называть его Том, – он был абсолютно готов к смерти матери. Он не раз обсуждал с ней приближение смерти, большей частью для того, чтобы сама кончина не была такой мучительной с эмоциональной точки зрения.

До той поры мысль о жизни после смерти не приходила им в голову. Пока Том рос, он не думал о возможности загробной жизни, и мать, его воспитавшая, тоже в нее не верила. И хотя он читал о набирающих популярность исследованиях околосмертного опыта, Том полагал, что необычные события, которые случаются перед смертью, всего лишь похожие на сны переживания, возникающие в умирающем мозгу. В общем, воспитание Тома не подготовило его к тому, что случилось у постели его матери.

«Я стоял в ногах кровати и смотрел, как она с трудом дышит, – рассказывал Том. – Изголовье кровати было приподнято, так что она будто бы сидела лицом ко мне, но она на меня не смотрела, ее глаза были закрыты, к тому времени она была погружена в себя».

В следующее мгновение Том заметил, как палата стала слегка менять форму, а свет, который был приглушенным, стал очень ярким, так что у Тома создалось впечатление, что он был материален. «Я испугался, – признался Том. – Я думал, у меня инсульт или еще какая-то неврологическая болезнь».

Том заметил, что его мать также реагирует на свет, но необычным образом. Она «села» в кровати, но не физически. Скорее, по словам Тома, «эта пленка или прозрачный конверт из света приблизился к ней вплотную и поднялся прочь от ее тела, вверх, а затем скрылся из вида».

Том тут же понял, что его мать умерла, а свет был ее дух, покидающий тело.

«Это случилось в одну секунду, – говорит Том. – Но благодаря этому шок, который я испытывал из-за смерти матери, превратился в великую радость из-за того, как именно она ушла. Я не помню, чтобы до этого хоть сколько-то серьезно размышлял о возможности загробной жизни. Но, когда я увидел, как она покидает тело, я в то же мгновение осознал, что она направилась в иной мир. То, что было глубоким горем, тут же обратилось в великую радость!»

Хотя Том никому, кроме жены, не рассказывал о том, что произошло, он начал свободно обсуждать загадки смерти и другой духовный опыт с пациентами и членами их семей. Теперь, когда он слышит, как пациент говорит: «Вы никогда не поверите в то, что со мной случилось, когда у меня был сердечный приступ», Том садится рядом с ним и слушает удивительные рассказы о его переживаниях.

«Я хочу сделать так, чтобы люди, у которых был такой опыт, не считали себя безумными, – говорит Том. – Однако я никогда не рассказываю им о том, что испытал во время смерти матери. У меня такое чувство, что мне надо это держать при себе».

Для Тома было облегчением узнать, что я слышал такие истории от других, так много, что я разработал для них специальное название – разделенные околосмертные переживания. Но, когда он спросил, знаю ли я, что они означают, я мог только пожать плечами. «Я сейчас собираю такие рассказы», – сказал я ему.

«Мне везет, я вижу туман»

Похожую историю рассказала мне медсестра Милли Дэвис, которая после события, о котором мне поведала, начала работать в новой сфере медицины – в хосписе. Она вместе с сестрой и мамой дежурила у постели умирающего отца. У отца была последняя стадия рака легких, и весь тот день он находился в коме. Три самых близких ему женщины собрались у его постели до того, как он впал в кому, и все три к этому моменту были совершенно вымотаны.

Милли спала на маленькой кушетке лицом к отцу, а мама с сестрой вынуждены были ютиться на стульях с обивкой из кожзаменителя, которые притащили в палату сотрудники больни-цы. Они спали урывками, то и дело пробуждаясь от шума, который раздавался из разных уголков больницы, или реагируя на неровное дыхание умирающего.

Примерно в два часа ночи Милли проснулась и прислушалась к дыханию отца. К этому моменту оно звучало как предсмертный хрип, и она поняла, что долго он не протянет. Она спросила себя: «Надо ли будить маму и сестру? Или подождать, пока он умрет? А что, если он сейчас еще не умрет? Они обе так устали, им надо поспать». Потом Милли села, чтобы получше разглядеть отца. Рядом с кроватью были два столпа света.

«Они выглядели как колонны из света, но я уверена, что это были ангелы-хранители, – сказала Милли. – В них было что-то такое, что заставило меня расслабиться и подумать, что они пришли его утешить».

Милли встала. Дыхание отца стало неравномерным, она знала, что он вот-вот умрет. Когда она приблизилась к кровати, то увидела, как из его груди исходит туман, как дымка, что поднимается над спокойной рекой. Он провисел над грудью несколько секунд и потом рассеялся, что удивило Милли.

«Я всегда думала, что, если увижу, как душа покидает тело, она вознесется вверх. А это просто повисело там немножко, как туман, а потом пропало, – говорит она. – Я очень удивилась».

После того как Милли разделила околосмертный опыт своего отца, она сменила специальность и пошла работать в хоспис. Она рассказала мне, что видела туман над телом многих пациентов в момент их смерти. «Другие медсестры видели даже больше, видели, как пациент встает, выходит из своего мертвого тела и уходит прочь, – сказала она. – А я думаю, что мне везет, что я вижу только туман. Но, доктор Моуди, что это значит и как это происходит?»

«Что вы об этом думаете?»

Этот вопрос задал мне еще один представитель медицинской профессии. Тед был помощником врача и фельдшером, он работал в больнице на Дальнем Юге. Однажды фельдшеры отправились на вызов неподалеку от больницы: им сообщили, что мужчина пытался покончить с собой.

Когда Тед и другие медработники ворвались в дом, они, к своему ужасу, поняли, что самоубийца был психолог из их же больницы. Тед был хорошо знаком с этим человеком и знал, что того недавно бросила жена. В отношениях психолога с другими людьми после этого произошла радикальная перемена: если прежде он был разговорчивым и дружелюбным, то в последние месяцы ходил унылый и погруженный в себя.

И вот теперь это.

Тед встал на колени рядом с этим человеком и понял, что тот мертв. Тем не менее он начал попытки реанимации, больше инстинктивно, нежели надеясь на успех. Его попытки оказались безу-спешными, и примерно через десять минут он их прекратил.

И тут он осознал, что рядом с ним стоит человек. Это был тот самый психолог в виде духа. Он смотрел на собственное тело с изумлением и сожалением.

Насколько Теду известно, другие медработники этого духа не видели. Пока он с удивлением вглядывался в дух умершего, у него возникло впечатление, что психологу интересно, что случится дальше.

А то, что случилось дальше, было неприятно.

Увидев, как подъезжала скорая, зашел сосед – проверить, в чем дело. При виде мертвого тела он отпустил язвительное замечание. Тед точно не запомнил, что говорил сосед, но запомнил реакцию духа. По его словам, дух будто съежился от обиды.

«Мне было больно это видеть, – признался Тед. – Было похоже, как если бы из него высасывают жизнь, как будто он истекает кровью из-за того, что сказал сосед».

После этого Тед духа не видел, но у него сложилось впечатление, что после замечания соседа тот потерял интерес к собственному телу и отправился дальше.

– Что вы об этом думаете? – спросил у меня Тед.

– Честно говоря, не знаю. Понятия не имею, – ответил я.

«Оторвись от своего дурацкого журнала!»

Женщина по имени Дина рассказала мне о том, как разделила околосмертный опыт с дальней родственницей своей бабушки, то есть с человеком, который не был непосредственным членом семьи. Как выразилась Дина, «мы тянули соломинки, кому выпадет за ней ухаживать, и я проиграла».

Последние два дня жизни больной дались Дине нелегко. Та лепетала что-то об умерших родных, болтала с ними, как будто они были в той же палате.

«Я думала, что она в деменции, и мне просто хотелось куда-нибудь от нее скрыться, потому что мне было неловко», – говорит Дина. Она не пыталась утешить умирающую, а купила себе в больничном киоске стопку журналов о «звездах» и закопалась в них. В тот день, когда ее родственнице предстояло умереть, Дина увлеченно читала журнал People и не обращала на больную никакого внимания: та была без сознания и от смерти ее отделяли всего несколько часов. И вдруг Дина отчетливо услышала, как родственница с ней заговорила. «Я так удивилась, когда услышала ее голос, потому что я думала, что она уже далеко», – рассказывает молодая женщина.

«Я говорю, оторвись от своего дурацкого журнала и посмотри, что со мной происходит!» – сказала пациентка неожиданно сильным голосом.

Дина подняла глаза и увидела, что прямо перед ней стоит ее покойная бабушка. Она выглядела намного моложе, чем когда Дина видела ее в последний раз, и казалась намного более уверенной в себе, нежели при жизни. У Дины к бабушке был миллион вопросов, но, прежде чем она раскрыла рот, та исчезла.

С этого момента и до самой смерти родственница Дины была в здравом уме. На протяжении нескольких часов они с Диной болтали, как будто до этого дружили десятилетиями. В этом разговоре, кстати, упоминалась и ушедшая из жизни бабушка. В девять часов вечера родственница умерла, и Дина пожалела, что все эти годы они с ней не общались. Также у Дины остался вопрос, который она и адресовала мне после того, как закончила свой рассказ: «Доктор Моуди, почему мне выпал такой опыт с человеком, который вообще был мне безразличен?»

«Он всегда делает людей счастливее?»

Канадский врач рассказал мне о том, что случилось с ним более тридцати лет назад, когда он учился в ординатуре по внутренним болезням. У этого врача – буду называть его Гордон – был пациент, мистер Паркер, вежливый мужчина, который выглядел намного старше своих лет, поскольку страдал от хронической обструктивной болезни легких (ХОБЛ), заболевания, характерного для курильщиков.

Гордон наблюдал мистера Паркера на протяжении нескольких госпитализаций. Мистер Паркер был талантливым рассказчиком, прожившим красочную жизнь, и вскоре он стал одним из любимых пациентов Гордона. Если у него было несколько лишних минут, которые можно было уделить пациентам, врач забегал к мистеру Паркеру и слушал его рассказы о Монреале, городе, где оба жили.

Во время одной из госпитализаций мистер Паркер попросил выписать его на несколько дней раньше, чтобы он провел Рождество и рождественские каникулы со своей семьей. Гордону эта просьба была не по душе, поскольку дыхание мистера Паркера было затрудненным, однако врач решил пойти ему навстречу.

Через несколько дней после Рождества, когда Гордон дежурил в больнице, он завернул за угол коридора в отделении скорой помощи и увидел там мистера Паркера, который смотрел на что-то в холле.

«Он спокойно там стоял и на что-то смотрел, а на что, мне было не видно, поскольку его взгляд был направлен в коридор, перпендикулярно мне, – говорит Гордон. – Казалось, ему любопытно, однако при этом он был безмятежен. Я заговорил с ним, он взглянул на меня и просиял. Я выбрал это слово намеренно, потому что именно это он и сделал. Там был какой-то свет, который от него исходил, чистый свет, и казалось, я вижу его душу».

Гордон повернулся, и ему стало видно, на что смотрел мистер Паркер. Это было мертвое тело на каталке, покрытое простыней. Гордон откинул простыню и понял, что это тело принадлежало самому пациенту! «Я поглядел на мистера Паркера и мысленно услышал его голос. Он настаивал на том, что он не это тело и что мне не нужно о нем беспокоиться. Все это пришло мыслями, а не словами, но я все ясно понял. В такой ситуации ошибиться невозможно».

Гордон пристально посмотрел на мистера Паркера. Его пациент, страдавший от ХОБЛ, теперь не имел сложностей с дыханием. Скорее, по словам Гордона, «в глаза бросалась радость», которая будто бы пульсировала вокруг его тела.

«Мне показалось, что мистера Паркера полукругом окружают другие люди. Между ним и этими невидимыми сущностями, собиравшимися вокруг, словно прокатывались волны энергии – назад и вперед».

Гордон не отрывал взгляда от мистера Паркера, пока «в мгновение ока» его пациент не исчез в поле «яркого золотого света». «В этом прозрачном золотом свете можно было различить несколько слоев, в какой-то момент там обрушился душ из ярких золотых искр. Эти искры напомнили мне облако водяной пыли, которая возникает, когда волна разбивается о скалу на пляже. Эти искры взметнулись вокруг меня облаком, но только на мгновение».

Когда я разговаривал с Гордоном, он сказал, что с того времени стал «совсем другим человеком». С того дня, по его словам, он больше не трепетал при мысли о смерти – ни своей, ни чужой. «Мои коллеги-медики отмечают, каким спокойным я всегда выгляжу, – говорит Гордон. – Но, как вы можете себе представить, я с ними этим опытом не делился. Пусть гадают, отчего я всегда такой, будто бы в эйфории».

Гордон задал мне вопрос общего характера: «Опыт подобного рода, он всегда делает людей счастливее?»

«Почему это случается не каждый раз?»

В городе Уинстон-Сейлем, штат Северная Каролина, я повстречал психолога, работавшего в хосписе. Его звали Дэвид. Он слышал о многих разделенных околосмертных переживаниях и сам не раз был свидетелем такого опыта. Одним из наиболее впечатляющих рассказов было описание опыта мужчины, ухаживавшего за женой, которая умирала от рака поджелудочной железы.

В последние минуты ее жизни, когда муж держал ее в объятиях, палату залил яркий свет, который поразил сотрудника хосписа. Даже сейчас, пытаясь описать это явление, он не нашел подходящих слов. Это был «самый яркий свет, который я когда-либо видел», но при этом он скорее напоминал «плазму или такой свет, который видишь, когда тебя слепит снег».

Этот свет, по словам Дэвида, видели все в палате, но сам вдовец пережил особенно сильное впечатление. Он держал жену в объятиях, когда она умерла, и почувствовал, что и он с ней летит куда-то по тоннелю, а затем, как он позже поведал Дэвиду, он ощутил, что жена будто бы промчалась сквозь него и вошла в яркий свет, который горел в конце тоннеля.

«Я знал, что дальше мне нельзя, – объяснил он Дэвиду, когда они сидели рядом с телом его умершей жены. – Я хотел бы, но что-то удерживало меня и не давало выбраться из тоннеля».

Позже в хоспис поступила мать этого мужчины, и он был с ней каждый день. «Надеюсь, это еще раз повторится с моей мамой», – говорил он Дэвиду. Но, к его несчастью, этого не произошло. «Полагаю, он ожидал, что это бывает каждый раз, и был разочарован, когда в момент смерти матери ничего такого не случилось. – Тут Дэвид посмотрел на меня и задал очевидный вопрос: – Почему это случается не каждый раз?»

«Золотой шар света»

После одной из встреч с читателями, где я подписывал книги, ко мне подошел молодой человек из Джорджии и поведал мне поразительную историю о смерти дедушки. По его словам, дедушка всю жизнь возделывал землю на своей ферме. Поэтому, когда он заболел, он категорически заявил, что останется в доме на ферме, пока, как он выразился, его «не вынесут вперед ногами».

Все члены семьи согласились с его решением и по очереди дежурили у постели умирающего. В тот день, когда выпало дежурство молодого родственника, стало ясно, что дедушка долго уже не проживет. Мой собеседник был к этому морально готов. Он сидел рядом с кроватью деда и разговаривал с ним, пока не понял, что тот перестал дышать. Когда молодой человек положил руку дедушке на грудь, чтобы проверить, бьется ли сердце, он вдруг почувствовал себя очень странно, как будто комната начала сжиматься, а стены стали резиновыми.

Потом, безо всякого перехода, молодой человек внезапно увидел, что стоит «внутри картины» жизни своего деда. «Вокруг нас была ферма и животные, и я был внутри этих сцен, а они проносились мимо как ветер, – рассказывал он мне. – В то же время я мог разговаривать с дедушкой. Мне было ясно, что его смерть и эти мгновения означают конец эпохи».

Но это еще не все, сказал молодой человек. Когда дедушка умер, рассказчик с изумлением увидел «золотой шар света», который поднялся из груди деда и вылетел через потолок.

Эта история поразила и меня. Я не знал, что сказать в ответ, и думаю, он это понял. «Я прочел вашу книгу, доктор Моуди, – проговорил он, – в надежде, что найду там подсказку, что же произошло. Но там не было ни одной истории, похожей на мою».

«Странно, но не жутко»

В Лос-Анджелесе известный кинопродюсер – я буду называть ее Сара – рассказала мне о разделенном околосмертном опыте, из которого вышло бы потрясающее кино.

Сара гостила у бойфренда на Восточном побережье США. По ее словам, рано утром она почувствовала себя не в своей тарелке и никак не могла снова уснуть. («Знаете, то чувство, когда кажется, что где-то что-то происходит и тебе обязательно надо об этом знать».) Это ощущение все усиливалось, и Сара стала мысленно перебирать своих родственников. Она остановилась на мыслях об отце. Безо всяких видимых причин ей стало казаться, что он попал в беду, что ему, может быть, нужна помощь.

Она вертелась с боку на бок, когда в комнату вошел ее друг и сказал, что ему тоже не спится. Они стали болтать и тут увидели, что над ее кроватью завис отец Сары – «как призрак»! Оба замерли и несколько мгновений смотрели на это видение.

«Это было странно, но не жутко, – говорит Сара. – Я вглядывалась в него, пытаясь увидеть, что его беспокоит, почему он здесь, но ничего особенного не заметила. Потом мне пришло в голову, что он наверняка умер и пришел, чтобы самому рассказать мне об этом. Мы были очень близки, поэтому мне показалось, что это очень логичный вывод».

Вскоре «образ духа», как она его назвала, испарился, а Сара и ее друг остались в полном недоумении по поводу этого невероятного видения.

Примерно через двадцать минут Саре позвонила мама и сообщила болезненные, но уже не удивившие дочь новости: ее отец скончался.

«Знаю, на первый взгляд кажется, что это странно, но на самом деле нет, – говорит Сара. – Однако именно я была ближе всего к отцу. А мой друг его вообще не знал. Мне хотелось бы знать, почему мой друг смог пережить смерть моего отца так же, как и я?»

«Плод нашего воображения?»

На конференции в северной части штата Нью-Йорк одна женщина поведала мне о том, как дежурила у постели умирающей матери. Сейчас Салли было уже за семьдесят, но она рассказывала о тех событиях взахлеб, как будто все произошло всего несколько дней назад. Вот ее история.

«Первое, что случилось, когда мама умерла, – изменилась интенсивность света, он очень резко стал намного ярче. И сразу стало много всего происходить, например все стало качаться, это затронуло все мое тело. Как будто мое тело один раз качнуло вперед очень быстро, а потом вдруг я увидела палату под другим углом, сверху, и с левого края кровати вместо правого края. Как будто я смотрела на тело матери не с той стороны, где я на самом деле находилась в палате.

Это движение, когда меня качнуло вперед, было плавным, вовсе не похожим на содрогание и особенно не похожим на то, как если бы машина, в которой едешь, накренилась и тебя затошнило. Я не почувствовала дискомфорта, на самом деле даже наоборот: мне было комфортнее и спокойнее, чем когда-либо.

Я не знаю, вышла я из своего тела или нет, потому что мое внимание было полностью поглощено тем, что происходило. Я с головой ушла в сцены из жизни матери, которые возникали в палате или вокруг ее постели. Я даже не могу сказать, была ли палата все еще там, и если да, то там была целая область, которую я раньше не замечала. Я бы сравнила это с тем, как бы вы удивились, если бы много лет жили в одном и том же доме и вдруг однажды открыли дверь чулана и увидели там большое тайное помещение, о котором не знали. Это казалось таким странным и в то же время совершенно естественным.

Сцены, которые разворачивались прямо в воздухе, были эпизодами из жизни мамы, некоторые я помнила, а некоторые – нет. Я видела, что она тоже смотрит, и было понятно, что она все узнает, это было видно по выражению ее лица. Все это происходило разом, так что это невозможно описать.

Эти сцены из маминой жизни напомнили мне допотопные фотовспышки. Когда они срабатывали, я видела сцены из жизни мамы будто бы в 3D-фильме 50-х годов.

К тому моменту, как стали появляться сцены из ее жизни, мама уже покинула тело. Я видела отца, который умер за семь лет до того, он стоял у изголовья кровати, если бы там все еще была кровать. К тому времени кровать стала уже как бы не нужна, и отец наставлял мать, как ей выйти из тела.

Это было забавно, потому что при жизни он тренировал футбольную команду старших классов в той школе, где я училась. Если честно, я почувствовала легкое разочарование, что у него все еще мышление тренера, как будто он не научился чему-то лучшему с тех пор, как умер.

Я посмотрела ему прямо в лицо, и между нами проскочила искра – узнавание и любовь, но он тут же снова сосредоточился на маме. Он выглядел молодым, хотя, когда он умер, ему было семьдесят девять лет. Его окружало сияние – или это он сам сиял, – оно было таким живым. Папа был полон жизни.

Одна из его любимых фраз была «Давай живее», и он точно был совершенно живой, когда давал маме советы, как ей выйти из тела. Ее прозрачная часть просто стояла прямо, как бы пронзая тело насквозь, и потом мама и папа вместе ускользнули в свет и исчезли.

Палата снова покачнулась, или это мое тело качнулось, но в этот раз назад, в противоположном направлении, и все вернулось к обычному порядку.

Я чувствовала великую нежность со стороны мамы и папы. Все это переживание было полно любви и доброты. С того дня я задаю себе вопрос: тот мир, в котором мы живем, – может быть, он всего лишь плод нашего воображения?»

«Вот что такое смерть»

Хуан, энергичный человек лет тридцати пяти, подошел ко мне во время конференции в Испании и рассказал о смерти брата, который был намного старше его. Хуан с невесткой находился у нее в гостиной, когда старший брат вошел в комнату, споткнулся и упал на пол. Хуан втянул брата на софу, а невестка позвонила в скорую помощь и вышла на крыльцо встречать врачей.

Хуан остался с братом, а у того выражение сильной боли на лице вдруг сменилось чрезвычайным спокойствием. На губах появилась безмятежная, умиротворенная улыбка, которая напугала Хуана.

Вдруг Хуан осознал, что поднимается из тела и смотрит на сцену внизу, на то, как он стоит над телом брата. С этой точки зрения, находясь под потолком, Хуан увидел, как брат покидает тело: «ясный свет» появился из груди и быстро удалился прочь. По словам Хуана, он знал, что брат с ним попрощался, но он не мог бы сказать, что услышал эти слова обычным путем: они раздались сразу у него в голове.

Когда брат ушел, Хуан столкнулся еще с одной проблемой: он не мог вернуться в тело. Поначалу он запаниковал. Потом расслабился и попробовал наслаждаться ситуацией. «Вот что такое смерть», – сказал он себе, упиваясь этой уникальной перспективой.

В конце концов, когда приехала скорая помощь, Хуан вернулся в свое тело. Когда это случилось, он принялся смеяться.

– Медработники удивились, когда увидели, что я смеюсь над телом умершего брата, – говорит Хуан. – Я не стал им рассказывать, что случилось, а то они увезли бы в больницу меня, а не брата.

– И какое это на вас произвело впечатление? – спросил я.

– Теперь я гораздо спокойнее, чем раньше.

– Спокойнее? Вы мне кажетесь таким энергичным, напряженным.

Хуан пожал плечами:

– Вы меня тогда не знали. Тогда и в самом деле был караул.

«Я правда была на небесах?»

После моей встречи с читателями в Атланте одна домохозяйка рассказала мне о своей сестре. Эта женщина – назовем ее Гейл – ухаживала за сестрой, которая проходила химиотерапию рака молочной железы. Химиотерапия оказалась неуспешной, рак продолжал развиваться, и Гейл оставалась с сестрой до последней минуты ее жизни.

В то мгновение, когда сестра умерла, Гейл увидела «нимб» или «крошечные частицы света», которые собрались вокруг головы и груди сестры. «Я прямо почувствовала, как она покидает тело, – говорит Гейл. – Я наклонилась, чтобы ее обнять, и почувствовала, как она прошла сквозь меня, словно энергетический импульс. Это было как всплеск счастья и освобождения».