Текст книги "История прибалтийских народов. От подданных Ливонского ордена до независимых государств"

Борьба Германского ордена за господство в Лифляндии

Германский орден попытался установить в Лифляндии единую властную систему, намереваясь добиться там такого же положения, что и в Пруссии. Однако, несмотря на все успехи, эта «борьба за унитарное государство», определявшая внутреннее содержание развития этого края в Средние века, к намеченной цели не привела – слишком мощными оказались противодействовавшие силы. Но и архиепископ, в чьем лице воплощались в жизнь традиции, заложенные основателем государства Альбертом, и который был неутомимым соперником ордена на протяжении двух веков, также не обладал необходимой силой для объединения края под своим началом. Он не мог решить задачу, исторически предназначавшуюся ордену. В результате противоборство между орденом и архиепископом, принимавшее порой весьма ожесточенный характер, являлось в определенной степени выражением внутренней слабости германской колонии в Лифляндии, чему еще со времен Альберта способствовала и политика Папской курии, выражавшаяся в принципе: разделяй и властвуй.

Решающее значение, определявшее вес и роль в крае, имело обладание самым большим и наиболее важным лифляндским городом Ригой. Находившийся в ней чиновник, который первоначально был всего лишь епископским фогтом, в течение XIII столетия превратился в весомого городского служащего, а сам город, по документам как минимум с 1282 года, входил в систему опорных пунктов Ганзы. Поэтому утверждение о том, что кто владеет Ригой, тот и правит бал, не теряло своей актуальности до XVI века включительно.

В 1274 году орден добился от Рудольфа I[89]89
  Рудольф I (1218–1291) – король Германии с 29 сентября 1273 г., первый представитель династии Габсбургов на престоле Священной Римской империи и основатель Австрийской монархии Габсбургов.


[Закрыть] переноса в Ригу гражданского суда, но в 1297 году в городе из-за пустячного повода произошли волнения, на самом деле вызванные ненавистью жителей к растущему гнету со стороны рыцарей. Эти волнения, выразившиеся, в частности, в том, что горожане взяли штурмом и разрушили орденский замок, а также казнили комтура и братьев-рыцарей, имели далекоидущие последствия. Орден затаил обиду, но с местью не спешил, отложив ее на несколько десятилетий. Постепенно ему удалось разрушить достигнутое архиепископом единство в стане своих врагов в Лифляндии и на время заключить архиепископа под стражу. Однако Рига в союзе с язычниками-литовцами добилась от парламента Любека перемирия.

Такой баланс сил орден, конечно, не устроил, и он стал поднимать край на борьбу. В 1304 году им был заключен союз с епископами и феодалами Дорпата и Эзеля, а также датскими рыцарями, а в 1305 году куплен цистерцианский монастырь Дюнамюнде, который рыцари превратили в комтурство[90]90
  Комтурство – минимальная административная единица в составе Германского рыцарского ордена.


[Закрыть] и стали оттуда угрожать морскому сообщению Риги – основе основ жизнедеятельности города. Тогда архиепископ прибег к единственному оставшемуся у него средству – он отправился в Авиньон[91]91
  С 1309 г. по 1378 г. резиденция пап находилась не в Риме, а в Авинь оне во Франции. В 1309 г. Климент V, француз по национальности, ставший папой вскоре после поражения Бонифация VIII в конф ликте с королем Франции Филиппом IV Красивым, переехал в Авиньон. Этот город, принадлежавший графам Прованса, папа Климент VI выкупил в 1348 г. в свою собственность.


[Закрыть] и возбудил против ордена судебный процесс, проходивший с переменным успехом – сначала орден был подвергнут опале, но затем это решение было пересмотрено.

Однако в крае орден был настоящим властителем. В 1316 году он заключил сепаратное соглашение, получившее название Зегевальдского союза, с вассалами рижского архиепископа и рижским Домским капитулом с тем, чтобы ослабить позиции архиепископа по всей Ливонии и оставить его без верных союзников, а в 1319 году добился победы в Папском суде, который признал правомерность покупки Дюнамюнде. Судя по всему, у ордена были длинные руки, но основной вопрос так и оставался нерешенным: удастся ли рыцарям изменить соотношение сил на северо-востоке края в свою пользу?

В Риге орден смог достичь своей цели лишь в течение следующего десятилетия. Если не считать спровоцированных рижанами и поощряемых ими нападений литовцев, представлявших собой большую опасность, и с которыми рыцари до конца справиться не могли, ордену удалось добиться многого – в марте 1330 года его магистр Эберхард фон Монхайм после шестимесячной осады поставил Ригу на колени. Город признал верховную власть орденского магистра, предоставил право участвовать в заседаниях городского совета комтуру рижского замка, отказался от половины судебных притязаний, разорвал связи с литовцами, обязался помогать ордену во всех его военных кампаниях, а кроме того, был вынужден выделить место для постройки нового укрепленного замка. В 1332 году император Людвиг Баварский закрепил достижения ордена, провозгласив его полное верховенство над Ригой.

Однако архиепископы не прекратили борьбу, продолжая подавать протесты в Папскую курию. Сначала они добились успеха, и в 1354 году орден несколько раз подвергался опале, а в 1359–1360 годах курия приняла решение в пользу архиепископа, признав за ним верховную власть над Ригой. Под угрозой строжайшего наказания орден был вынужден уступить.

В те годы орден под руководством величайшего Великого магистра Винриха фон Книпроде добился в сражениях с литовцами ощутимых успехов – в 1362 году им был взят город Кауэн[92]92
  Кауэн – ныне литовский город Каунас.


[Закрыть]. В то же время, несмотря на имевшийся договор о нейтралитете, рыцари оказались втянутыми в противостояние между городами Ганзы и датским королем Вальдемаром IV Аттердагом, постоянно нарушавшим условия перемирия. Хорошо осознавая угрозу неизбежного столкновения с Данией, Великий магистр понимал, что ему необходимо укрепить свои позиции в Лифляндии, а для этого необходимо было чем-то пожертвовать.

Не без сильного давления со стороны соседних государств он согласился на переговоры, и 7 мая 1366 года в Данциге[93]93
  Данциг – немецкое название города Гданьск, сегодня относящегося к Польше, но прежде располагавшегося в Пруссии. Немцы стали селиться в городе с XII в., а 14 ноября 1308 г. он был захвачен рыцарями Тевтонского ордена и с 1361 г. входил в состав Ганзейского союза.


[Закрыть] был подписан договор, согласно которому Рига возвращалась под юрисдикцию архиепископа, но взамен орден выходил из-под его ленной зависимости. Однако папа этот договор не одобрил, и поэтому он так и не вступил в силу. К тому же такая договоренность не устраивала и обе заключивших его стороны.

Вскоре после этого спор разгорелся с новой силой, перейдя в другую плоскость и представляя собой, по сути, борьбу между духовным и материальным началом. Для придания большего политического веса членам капитула и более тесной привязки интересов феодальных родов к архиепископству в 1373 году архиепископ заменил премонстрантские правила рижского соборного капитула на августинские[94]94
  Августинцы – один из римско-католических орденов, названный в честь святого Августина Гиппонского.


[Закрыть]. Орден же старался распространить свое могущество, используя для этого все свои политические, финансовые и военные средства, а также умело играя на противоречиях между монастырями. В результате в 1373 году город Реваль написал папе, что без защиты рыцарей в Лифляндии все оказалось бы разрушенным, а «вся страна» вновь была бы занята неверными. В Эзеле же ордену удалось посадить в епископское кресло племянника Великого магистра Винриха фон Книпроде, на сторону которого перешла часть архиепископских вассалов.

Орден вновь доказал, что, кроме него, никто не обладал в Лифляндии всей полнотой власти и что он намерен ее укреплять. Когда же в 1388 году в его залоговое владение перешел стратегически важный замок Икскюль, находившийся в вассальной и ленной зависимости от архиепископа, то архиепископ выхлопотал у папы очередную буллу об отлучении ордена от церкви, а с 1391 года лично развил за границей кипучую деятельность, создавая враждебные ордену политические союзы.

Тем временем орден конфисковывал доходы архиепископства. Еще в июле, да и в октябре 1392 года тоже, отношение к нему в Риме было чрезвычайно плохим. Но затем внезапно произошел поворот на сто восемьдесят градусов, что явилось следствием возросших финансовых возможностей ордена и успехом в Риме орденской дипломатии, которая без всяких сомнений учла большие политические амбиции Папской курии. В результате в период начиная с осени 1393 года и кончая весной 1394 года на свет появилось несколько булл, провозгласивших присоединение архиепископства к ордену. Архиепископом же стал двоюродный брат Великого магистра Иоганн фон Валленроде. Отныне право занимать пост архиепископа, а также члена соборного капитула получал исключительно только брат-рыцарь, а само архиепископство становилось частью Германского ордена.

Тем не менее, несмотря на столь большой успех, ордену еще долго пришлось бороться за установление своего господства, ведь его победа не была окончательной – в Дорпате рыцарям сразу закрепиться не удалось, а сам дорпатский епископ Дитрих Дамеров стал душой сопротивления ордену в Лифляндии. Этому епископу, путем привлечения на свою сторону Литвы и знаменитых пиратов Балтийского моря братьев-витальеров, удалось создать антиорденскую иностранную коалицию.

Однако дипломаты Великого магистра Конрада фон Юнгингена смогли разрушить эту коалицию, а его магистр в Лифляндии одержал ряд военных побед. И все же урегулирование спорных вопросов произошло только в середине июля 1397 года в Данциге при определенном учете интересов Пруссии. Оно завершилось в пользу лифляндского подразделения Германского ордена, который находился в то время перед лицом новой внешней угрозы, возникшей в результате заключения в 1386 году брака между Великим князем Литовским Ягайло и польской королевой Ядвигой, а также объединения в 1397 году Скандинавских государств в Кальмарскую унию[95]95
  Кальмарская уния – союз между тремя северными государствами: Данией, Швецией и Норвегией, просуществовавший с 1397 по 1523 г. Власть была сконцентрирована в руках одного правителя – королевы Дании Марго, а впоследствии ее сына Эрика.


[Закрыть].

Тем не менее результаты встречи в Данциге для лифляндского подразделения Германского ордена оказались достаточно плохими. Несмотря на то что инкорпорация Рижского епископства к ордену сохранялась, он не мог рассчитывать на призыв в свое войско монастырских вассалов и обязан был следовать тяжелому для него приказу Великого магистра Конрада фон Юнгингена в отношении порядка подчиненности сюзеренов, что очень отрицательно сказалось на ленном наследном праве феодалов в Харью и Вирланде.

Весь же XV век прошел под знаком заката власти Германского ордена, начало которому положил несчастливый для него 1410 год, хотя при частичном вмешательстве лифляндских рыцарей после битвы при Танненберге[96]96
  Битва при Танненберге, или Грюнвальдская битва, – решающее сражение, происшедшее 15 июля 1410 г., во время которого союз Королевства Польского и Великого княжества Литовского под предводительством короля Владислава II Ягайло и великого князя литовского Витовта одержал решающую победу над войском Германского (Тевтонского) ордена.


[Закрыть] Великому магистру Германского ордена Генриху фон Плауэну и удалось отстоять замок Мариенбург. Поэтому при заключении мирного договора в городе Торунь в 1411 году присутствовал и лифляндский магистр.

Отношения Лифляндии с Пруссией не являлись однозначными и определялись то лифляндскими интересами, то прусским влиянием. При этом большое значение имела помощь, которую с 1454 года лифляндский магистр оказывал Пруссии в ее решающей войне с прусскими племенами и стоявшей за ними Польшей. Конечно, Торуньского мира 1466 года[97]97
  Имеется в виду второе соглашение, заключенное 19 октября 1466 г. Оно подтвердило принадлежность Польскому королевству всей Пруссии, а также закрепило переход к нему западной части владений Германского ордена – Померании в районе Данцига, Хелминской и Михаловской земель, земель по Висле с городами Мариенбург (Мальборк) и Эльбинг (Эльблонг), а также епископства Вармия в Пруссии. После этого территория ордена сократилась почти вдвое. По этому же договору Лифляндский (Ливонский) орден был объявлен независимым от Германского (Тевтонского) ордена.


[Закрыть] избежать не удалось, но орденское государство как таковое было спасено.

Положение ордена в Лифляндии заметно осложняли распри между различными землячествами, в первую очередь между выходцами с Рейна и из Вестфалии, что в значительной степени мешало довести до победного конца борьбу с притязаниями епископов. Временами дело доходило даже до приостановления инкорпорации епископства. Так, в 1426 году Мартин V[98]98
  Мартин V (1369–1431) – папа римский с 11 ноября 1417 г. по 20 февраля 1431 г.


[Закрыть] возвратил рижскому соборному капитулу августинские правила, а начиная с 1435 года орден был вынужден признавать их и в будущем. Однако в вопросах традиций он все равно вышел победителем – в 1451 году архиепископство было окончательно инкорпорировано. Тем не менее борьба за власть продолжалась.

Последним выразителем претензий архиепископов на власть явился дослужившийся до должности канцлера Великого магистра уроженец города Торунь Сильвестр Штодевешер, начавший свою карьеру как сторонник ордена, а затем, уже будучи архиепископом, превратившийся в его лютого врага. Антагонизм крылся в рижском вопросе. Несмотря на решение папы от 1360 года, подтвержденное в 1425 году, подлинным хозяином города оставался орден. В 1435 же году между магистром ордена и архиепископом было заключено перемирие на двенадцать лет.

Перед лицом опасности возникновения в Лифляндии союза городов по прусскому образцу[99]99
  Имеется в виду так называемый Прусский союз – организация немецких городов и духовенства, созданная в 1440 г. для противодействия в союзе с поляками Тевтонскому ордену.


[Закрыть] архиепископ Сильвестр пошел с магистром на соглашение, поделив с ним власть над Ригой, что было закреплено в Кирхгольмском договоре от 30 ноября 1452 года. Это явилось временным компромиссом, поскольку как только одна из сторон чувствовала себя достаточно сильной, то старалась вытеснить другого участника договора из города. В частности, такая попытка была предпринята архиепископом весной 1454 года. Вначале она казалась успешной, но еще осенью того же года закончилась полным провалом, так как ордену удалось переманить на свою сторону архиепископских вассалов.

В свою очередь несколько позже, уже при магистре Бернхарде фон дер Борхе, орден тоже попытался взять верх, что привело к многолетней ожесточенной борьбе – архиепископ, который в 1474 году был вынужден на шестьдесят лет отказаться от суверенного права в отношении Риги, заключил союз со шведом Стеном Стуре[100]100
  Стуре Стен Старший (1440–1503) – регент Швеции с 16 мая 1470 г. по 18 октября 1497 г. и с ноября 1501 г., который своей деятельностью подготовил окончательное расторжение Кальмарской унии и восстановление шведской государственности.


[Закрыть] и выступил с инициативой отлучения ордена от церкви с намерением вытеснить его из края. Однако высадка шведов, которым Сильвестр обещал отдать земли ордена, привела к объединению лифляндских племен под руководством магистра, и весной 1479 года он выступил против архиепископа с войском. Вассалы бросили своего архиепископа, и архиепископство было магистром оккупировано. Сам же архиепископ, закрывшийся от рыцарей в своем замке в Кокенгузене, попал в плен.

В Папской же курии орден успеха не добился, да и город Рига тоже не хотел признавать его главенство – в 1484 году горожане даже несколько раз разрушали рижский орденский замок. Тем не менее, несмотря на растущую русскую угрозу, в 1491 году ордену все же удалось победить жителей Риги, чему способствовало то обстоятельства, что с 1485 года на его сторону стал новый и более сговорчивый архиепископ. А 9 января 1492 года Кирхгольмский договор был возобновлен.

Под руководством же магистра Вальтера фон Плеттенберга (в 1494–1535 годах) орден пользовался в крае уже безоговорочной властью. Однако к тому времени мир сильно изменился. Не успели противодействующие ордену силы покориться, как политические устои духовной жизни старой Лифляндии были до основания потрясены Реформацией. Тем не менее даже в таких условиях у ордена хватило сил и возможностей придать краю новый государственный порядок.

Рыцарство. Крестьянство. Города

Настоящими победителями из междоусобной борьбы лифляндских сюзеренов вышли немецкие города. И это обстоятельство наложило самый серьезный отпечаток на все дальнейшее развитие края. Конечно, отдельные представители суверенной власти здесь тоже успешно продвигали абсолютистские тенденции, характерные для Западной и Центральной Европы. Среди таких феодалов выделяется магистр Вальтер фон Плеттенберг, а из числа епископов в первую очередь следует упомянуть Иоганна Кивеля, являвшегося в 1515–1527 годах епископом Эзеля, и Иоганна Бланкенфельда, мудрого рижского архиепископа в 1524–1527 годах, прославившегося еще и как дорпатский епископ в 1518-1527 годах.

Однако возникновение подобных тенденций было возможно только на землях, непосредственно подвластных ордену, а не во всей Лифляндии. В результате сильные германские фамилии смогли там утвердиться и еще в Средние века придать краю четко выраженные черты, духовную составляющую которых позже переняли пришедшие туда иноземные правители.

Сословие феодалов развивалось в Лифляндии на основе усовершенствованного саксонского ленного права. Наделение леном осуществлялось главным образом с правом передачи его по наследству по мужской линии, что хорошо просматривается в дошедших до нас частных лифляндских сборниках обычного права, работах аспирантов, а также в «Саксонском зерцале»[101]101
  «Саксонское зерцало» – старейший и для своего времени самый значительный свод немецких законов, своеобразный сборник германского права, составленный около 1230 г. немецким юристом Эйке фон Репковом.


[Закрыть]. В Харью и Вирланде в 1315 году такое право ввел еще датский король Эрик VI.

Ленное право, или так называемое Вальдемар-Эрихское право, введенное датскими королями Вальдемаром и Эриком, сохраняло силу в отношении монастырей на протяжении всего XIV столетия, а старинное рыцарское право было переработано. К этому веку относится также и лифляндский свод законов относительно обычного и ленного права, явившегося переработкой «Саксонского зерцала». Однако так называемое «Среднее лифляндское рыцарское право» появилось еще до 1422 года, которое в XVI столетии было вновь переработано.

Представители рыцарства, возникшего первоначально как профессия, основанная на рыцарской боеспособности, постепенно превращались в родовых дворян, проживавших на одной территории и связанных между собой одной верой, а также кровными узами. Позднее, после создания орденской территории, к этому добавилась еще и общность интересов. Устремления феодалов основывались на тесном единении и сплочении их усилий в получении большего наследственного права за счет расширения своих ленных угодий и гарантированного учета их голоса в земельном правительстве.

При этом примером и образцом для них служило положение рыцарей в Харью и Вирланде, которые в условиях довольно слабого положения датских войск еще в середине XIII века, точнее, к 1259 году образовали корпоративное товарищество и очень скоро добились значительного самоуправления. Во всяком случае, именно к 1282 году относится первое упоминание о действовавшем там земельном правительстве, представлявшем собой назначенных королем советников из числа рыцарей, которые вместе с королевским наместником составляли верховный земельный суд и высший орган управления. Королевский совет, превратившийся в земельное правительство, дополняли самообновляемые местные советы рыцарей, собиравшиеся под руководством рыцарских капитанов на мантаги[102]102
  Мантаг – собрание всех вассалов архиепископства.


[Закрыть]. Вальдемар-Эрихское ленное право закрепило передачу ленных угодий по наследству и наделяло вассалов правом вершить суд над проживавшими в них крестьянами.

Став в 1346 году полноправным хозяином в крае, орден не смог внести какие-либо изменения в положение рыцарей в Харью и Вирланде. Более того, в конце XIV века он даже был вынужден пойти на очень важную уступку – милостью Конрада Юнгингена от 1397 года обратный переход в собственность ленного имения вассала в случае его смерти стал невозможен. Все имущество и земельные наделы отныне доставались по наследству родственникам до пятого поколения включительно, в том числе и по женской линии. Таким образом, право сюзерена распоряжаться выделенным вассалу ленным владением было практически прекращено.

В епископствах участие вассалов в земельных правительствах просматривается уже в XIII столетии, что является само собой разумеющимся, ведь епископы как в военное, так и в мирное время не могли обойтись без своих ленников. В XIV же веке развитие союзов вассалов в земства было завершено, а в XV столетии их политический вес стал проявляться все сильнее.

Епископские вассалы, которые поддерживали орден в борьбе против их духовных сюзеренов, тоже одни за другими получили расширение своих прав на наследование. Сначала в 1452–1454 годах это коснулось Эзель-Викского и Дорпатского епископств, а затем и большей части вассалов архиепископа, когда в 1457 году архиепископ Сильвестр Штодевешер издал соответствующее послание. Эти вассалы уже в XIV веке тоже обладали правом вершить суд над крестьянами, проживавшими в их ленных угодьях.

В отличие от вновь прибывавших в Лифляндию господ, рыцари края по мере достижения все новых успехов в политической жизни все серьезнее ощущали себя истинными выразителями его интересов. Причем дуализм, свойственный старейшему германскому территориальному государству, в старой Лифляндии больше всего ощущался именно в землях, принадлежавших епископам. Ведь ленную присягу вассалов определял второй пункт старинного рыцарского права, который объясняет их отношение к епископам и в целом поведение балтийского рыцарства, как, впрочем, и всех прибалтийских немцев в более поздние времена. А вот вассалы ордена, проживавшие за пределами Харью и Вирланда, получили такие же наследные права и права вершить суд над крестьянами только после прекращения господства ордена в крае в 1561 году.

Что же касается крестьянства, то по мере укрепления в крае лифляндских феодалов его права постоянно ограничивались. Наделение вассалов ленами и сюзеренным правом вершить суд над крестьянами сначала не отразилось на социальном положении латышей, ливов и эстов. Наоборот, частные имущественные права покоренных народов, например на возделываемые поля и водоемы, были во многих случаях однозначно подтверждены. И только потом по мере укрепления и развития собственного хозяйства вассалов общественно-правовые нагрузки, возложенные на покоренные народы, постепенно стали превращаться в экономическую зависимость, что, в общем, было характерно для процесса возникновения средневековой сеньоральной власти во всей Европе. Можно сказать и так – в главных своих чертах этот процесс в Лифляндии соответствовал тому, что происходило в других восточногерманских колонизируемых областях.

Усиление экономического интереса феодалов, рост потребности в привлечении местных жителей для работ на своих полях, недостаток рабочей силы в слабозаселенных районах, а также постоянно растущая задолженность крестьян своему сюзерену способствовали закабалению крестьянства. Договоренности же с вождями лифляндских племен о выдаче беглых привели в XV столетии к закреплению крестьян на клочках земли и их крепостной зависимости. Когда к 1500 году право на владение землей сменилось феодальной властью сеньора, это привело к усилению крестьянского бремени и прежде всего увеличению оказываемых крестьянами услуг, ставших их главной обязанностью. Вместе с тем происходил и рост благосостояния, который не оставил в стороне и крестьянство. Поэтому его рабочее пространство в годы позднего Средневековья и в XVI веке нельзя рассматривать слишком прямолинейно. Ведь крестьян привлекали не только к труду на полях, но и к другим видам деятельности, в том числе и к торговле. Кроме того, они торговали также уже в своих интересах с соседями в России и на море.

Потерю крестьянством свободы передвижения не могла предотвратить даже потребность городов в притоке рабочей силы, что привело к ожесточенной и длительной напряженности в отношениях Реваля с аристократией. Справедливое изречение о том, что «городской воздух уже давно несет с собой свободу», превратилось в норму городского права балтийских городов лишь значительно позже – сначала в 1515 году в Ревале, а в 1543 году и в Риге. Но беглых крепостных большие города не выдавали и раньше.

До потери старой Лифляндией своей самостоятельности во всех ее областях сохранялось несколько категорий свободных крестьян, среди них и постепенно исчезающая прослойка зажиточных людей из числа покоренных народов. Кроме не попавших в крепостную зависимость или вновь освобожденных от нее крестьян-ростовщиков в рыцарские времена существовали также малые сюзеренные вассалы, которые в конном строю сопровождали на битву своего господина. Наиболее известными среди таких свободных крестьян являлись так называемые «куршские короли»[103]103
  «Куршские короли» – конфедерация шести родов потомков местных вассалов Ливонского ордена, существовавшая в XIV–XX вв. в окрестностях города Кулдига в Курляндии на территории сегодняшней Латвии. Они происходили из вождей древних куршей (древнелатышская народность), которые в XIII в. добровольно приняли крещение и помогали ордену в борьбе с язычниками, за что им была дана свободная от всяких податей и трудовых повинностей земля.


[Закрыть]. Одного такого «короля», а именно Андреаса Пеннека, магистр ордена Вальтер фон Плеттенберг в 1504 году наградил даже небольшим участком земли за отличия в ратном деле против русских. В войнах с русскими куршский король обычно выступал в качестве знаменосца курляндского крестьянского отряда. В Ервене, судя по всему, свободные местные жители, обязанные нести воинскую повинность, тоже составляли многочисленные отряды, прибывая для участия в битвах с русскими с собственными лошадьми и вооружением.

В политической жизни, правда, эта прослойка большой роли не играла. Более того, находясь с другими не немецкими крестьянами в одной юрисдикции, она уже в XVI веке стала исчезать. Исключение составили только продолжавшие процветать свободные крестьяне, первоначально принадлежавшие вождю ливов и проживавшие в районе Кирхгольма[104]104
  Кирхгольм – ныне латвийский город Саласпилс.


[Закрыть], а также «куршские короли» в семи деревнях недалеко от замка Гольдинген, численность которых, по официальным данным 1853 года, составляла около 400 человек обоего пола и существующих до сегодняшнего дня. Однако в целом судьба латышей, и в первую очередь ливов, растворившихся в результате глубоких социально-исторических преобразований в массе латвийского народа, как, впрочем, и эстов, на протяжении пяти веков тесно связана с историей развития в этом крае сельского хозяйства.

Наряду с феодальными владениями большую роль в политической жизни Лифляндии постепенно стали играть основанные орденом и епископами три больших города – Рига, Дорпат и Реваль. Численность их жителей к концу Средних веков соответственно оценивалась в 8000, 6000 и 4000 человек. А вот небольшие города, которых, в отличие от Пруссии, насчитывалось не так уж и много, большого влияния не имели. Причем развитие городского права происходило не одинаково.

В Риге, где первоначально было введено германское городское право[105]105
  Городское право – это система правовых норм, которые регламентировали социальные, политические и экономические отношения в городах Европы в Средние века.


[Закрыть] готландского города Висбю, в конце XIII века оно оказалось замененным на гамбургское право, которое в дальнейшем развилось в рижское право и распространилось на большинство других лифляндских городов, в частности на Дорпат, Хапсаль, Вейсенштейн, Феллин, Венден, Гольдинген, Виндау, Пильтен, Газенпот и другие. В целом рижское право получило семнадцать городов. При этом юридические инструкции для всех них давал суд Риги.

В Ревале в 1248 году сначала было введено любекское право, которое перешло оттуда в Нарву и Везенберг[106]106
  Везенберг (в русских летописях Раковор) – немецкое название города Раквере, расположенного на севере Эстонии.


[Закрыть]. Апелляции по вопросам морского права некоторое время из них шли в Висбю, а с XIV века – в Любек. О том, насколько тесными в XIII столетии являлись связи Реваля с Любеком, можно судить по заявлению ревальского городского совета от 1257 года, которое гласило: «Оба города принадлежат друг другу, как две руки на распятии».

В германских городских советах лифляндских городов всегда заправляли аристократы, но его состав дополняли представители купечества. Тем не менее в правовом отношении до патрициата[107]107
  Патрициат – в данном случае высший слой населения средневековых городов Западной Европы, закрепивший за собой особые права и привилегии в городской общине.


[Закрыть] ни в одном из них дело не доходило – лифлянские города оставались колониальными городами, численность населения которых ввиду оттока и притока людей постоянно менялась.

Городской парламент в них организовывался по примеру метрополии артельным образом, правда, в Ревале в первое время ощущалось сильное влияние Дании. Гильдии же, обнаруживающиеся уже в XIII столетии, первоначально представляли собой чисто религиозно-благотворительные и компанейские братства без разделения по профессиональной принадлежности. В Риге из Гильдии Святого Креста и Святой Троицы, возникшей, как свидетельствуют находки, в 1252 году, в 1352 году развилась гильдия, получившая в дальнейшем название Малая гильдия Св. Иоанна, а затем Цех Зоэста, объединившая всех ремесленников, а в 1354 году – Общая компания торговых людей, называвшаяся Большой гильдией или Гильдией Св. Марии, превратившейся в Цех Мюнстера. В Ревале же среди всех прочих существовали Гильдия святых мощей (наиболее ранние находки указывают на XIII век), Гильдия Св. Канута (находки указывают непосредственно на XIV век) и объединившаяся с ней в XVII столетии Гильдия Св. Олафа (так называемая Малая гильдия). Особая же гильдия купцов (так называемая Детская гильдия или Большая гильдия) впервые упоминается в Ревале в 1363 году.

Иногородние немецкие купцы в лифляндских городах объединялись в особые братства, которые по имени их святого покровителя святого Маврикия, так же как и конюшенные в замках, назывались «чернью». В городах, в частности в Риге и Ревале, где их объединения сохранялись до 1939 года, это название продолжало жить дальше. При этом руководство гильдий, так же как и ремесленников-одиночек, составляли выбранные старосты и старейшины, которые в XVI веке создали специальный закрытый орган – банк старейшин.

Облик средневековых городов в Прибалтике, как и Любека, сохранялся в единстве их композиции до Второй мировой войны, хотя и в Ревале, и Риге, и Дорпате, и особенно в маленьких городках он сильно пострадал во время войн и разрушительного воздействия времени. В частности, в Риге, кроме старого собора с его многократно возведенными новыми башнями, сохранилась единственная оборонительная башня (Песчаная или Пороховая башня), зал с одним нефом бывшей Большой гильдии XIII века и до Второй мировой войны здание «черни», которое, так же как и в Данциге, раньше иногда называли домом бюргерских собраний, посвященных памяти короля Артура.

О средневековом Дорпате напоминают практически только руины величественного собора и церковь Святого Иоанна. В Ревале же, кроме костелов, сохранились оказавшиеся необычайно прочными большие части городских оборонительных сооружений – крепостные стены, ворота и 17 башен, а также множество впечатляющих общественных построек. К ним относится единственная сохранившаяся в Прибалтике ратуша XIV века, дом «черни», а также старинные здания обеих гильдий – дом Большой гильдии со сводчатым холлом и сводчатый зал Гильдии Св. Олафа – памятники архитектуры, находящиеся в родстве с зодчеством рыцарского ордена и являющиеся олицетворением того факта, что в этом колониальном крае даже простые граждане чувствовали себя аристократами.

В Ревале сохранились и бесценные произведения искусства – отдельные творения немецкого готического художника Гермена Роде (1465–1504), германского художника и скульптора Бернта Нотке (1435–1509), в частности фрагмент оригинала работы Нотке «Пляска смерти», созданной им в Любеке в 1463 году. В общем, здесь до сих пор живет дух времен Ганзы.

К городскому населению и гражданам в узком смысле этого слова еще в Средние века принадлежали и многочисленные эсты, а также латыши и ливы (последние во все сокращавшемся количестве), в большинстве своем представлявшие собой рабочий люд. Это были, прежде всего, носильщики, находившие в своих гильдиях опору и защиту, рыбаки и лоцманы, извозчики, кнехты и слуги, но встречались также и ремесленники, что свидетельствует о том, что эсты и латыши принимали самое активное участие в средневековой корпоративной жизни.

Привести цифры о количественном составе различных слоев населения балтийских средневековых городов, к сожалению, не представляется возможным. Однако в том, что немцы, владевшие высокими каменными городскими зданиями, по крайней мере в Риге, составляли большинство, сомневаться не приходится. В частности, старший пастор Рижского собора Дитрих Нагель оценивал в 1450 году численность латышей и прочих людей не немецкой национальности как треть от проживавших в Риге горожан. В Ревале же проживало много шведов. В частности, в начале XVI века как минимум десятая часть владевших домами ремесленников были шведами, а по данным ратуши, тогда же шведы и датчане составляли третью часть из числа всех рабочих людей.

Судя по всему, в Ревале наблюдался довольно слабый приток немецких переселенцев, и поэтому в нем проживало значительно больше искусных ремесленников-эстонцев, чем таких же латышей в Риге. В XVI веке больше половины населения Реваля предположительно составляли люди не немецкой национальности.