Текст книги "Письма из Гималаев"

Таковы разумные доводы. Словами это выразить невозможно, нашим утешением были печальные песни, с которыми другие борцы до нас встречали подобные испытания, страдали и в конце концов преодолевали страдания.

В шестом лагере нас ждали письма из дома.

Мать Шаллера тоже написала трогательное письмо, каждая строчка которого была пронизана тревогой о нас. Гурлей и Фокус из Гималайского клуба в Калькутте заказали бронзовую мемориальную доску в соответствии с нашими пожеланиями и прислали ее сюда. Все отправились к скале, чтобы установить доску, только я пойти не смог. Я прилег в расщелине у начала склона и вдруг вспомнил своего командира батальона, каким видел его в последний раз. Его глаза наполнились слезами, когда меня, тяжелораненого, положили рядом. Говорить мы не могли, у меня была прострелена грудь, у него отказал голос. Вскоре он умер. Эта картина преследовала меня в снах, пока я бредил. Я все не мог до конца осознать. Девятнадцатилетнему лейтенанту было не привыкать воевать, и даже умирая от пули, он еще испытывал радость и моральное удовлетворение. Теперь я знаю, что такие радостные бойцы один на один с судьбой, что они, находящиеся в авангарде человечества, ушедшие на мили вперед, оставившие позади тупую толпу, борются в одиночку и умирают. Нам, умудренным годами и опытом, стоит посыпать голову пеплом, если один из таких молодых борцов выпадает из обоймы.

Затем мы разделились, Ауфшнайтер и Леупольд отправились на север исследовать ледник Лхонак, Альвайн и Пирхер – на юг, к леднику Пассанрам. Вин остался вести фотограмметрическую съемку на леднике Зему. Остальным – Хартманну, Фендту, Бреннеру и мне оставалось лишь, соблюдая осторожность, спуститься в город Лачен. Давящее чувство, которое было у всех, с тех пор, как решили повернуть назад, постепенно утихало. Мы стали спокойнее вспоминать эти несколько месяцев на горе, и по мере того, как долина Зему окрашивалась в осенние цвета, так же и мы постепенно становились радостнее, приходили в себя и в итоге уехали в хорошем настроении. Самое главное, не дрогнув и не испугавшись, идти к цели до последнего.

ВИЛЛИ МЕРКЛЬ

1932

Гималаи – высшее достижение и предел мечтаний альпиниста! Высочайшие горы нашей планеты, тринадцать восьмитысячников[32]32
  На данный момент официально насчитывается 14 восьмитысячников.


[Закрыть] в Гималаях и Каракоруме стоят, еще никем не покоренные, на белизну их вечных снегов еще не ступала нога человека. Вот уже несколько лет за них борются альпинисты со всего света. Неужели мы, немцы, имеющие древнюю альпинистскую традицию, останемся в стороне от этой борьбы? Как же продемонстрировать, что мы достойны наших великих отцов, что мы не готовы останавливаться на достигнутом, а, напротив, остаемся верными их заветам? Мы ставим еще более высокую цель и от лица нашего поколения обещаем, что сделаем все возможное, чтобы продолжить славную традицию.

Во исполнение этих заветов в 1932 году я организовал экспедицию на Нанга-Парбат. Эта и три другие великих горы снова и снова манят лучших из лучших в Каракорум и Гималаи: Эверест, Канченджанга, К2 и Нанга-Парбат.

Нашей целью стала Нанга-Парбат высотой 8125 метров, самый западный восьмитысячник Гималаев. Он расположен примерно на стыке России, Китая и Индии. Этот колосс возвышается над долиной Инда на семь километров, а южная стена уходит вверх почти на пять километров и является высочайшей на Земле, поэтому восхождение обещает стать одним из самых захватывающих и амбициозных проектов.

Проблемы, с которыми предстоит столкнуться, требуют иной подготовки, чем при покорении Альп. Разница в том, сколько придется пробыть на пределе душевных и физических сил, – это не дни, а месяцы. В Гималаях нужна не столько способность неимоверным усилием собрать волю в кулак, что часто являлось залогом успеха при прохождении сложнейших стен в Альпах, сколько умение выстоять до конца, быть в постоянной готовности к борьбе. Решающее значение в Гималаях имеет слаженность действий единомышленников, коллективные усилия, направленные не на удовлетворение личных амбиций, а на достижение великой цели.

ВИЛЛИ МЕРКЛЬ, НАНГА-ПАРБАТ, ЛАГЕРЬ БУЛДАР

14 июня 1932

Дорогие родители!

Когда вы прочтете эти строки, то, вероятно, уже будете знать из газет, что наше восхождение удалось. По моей просьбе Карл Маркерт (Мюнхен, Клеменсштрассе, 38) проинформирует вас, какие газеты будут передавать телеграммы о ходе нашей экспедиции.

Я с радостью получал бы известия почаще о том, как у вас дела и каково экономическое и политическое состояние Германии на сегодняшний день. Мы наладили почтовое сообщение между Астором и базовым лагерем, где обоснуемся примерно через неделю. Отныне наш адрес: германо-американская экспедиция в Гималаи, Астор, Кашмир, Индия. Пожалуйста, отправляйте письма авиапочтой – «by air mail», иначе они будут идти слишком долго. На самолете же их доставят приблизительно за 23 дня.

В Сринагар – отправную точку экспедиции – мы прибыли в соответствии с планом через Бомбей и Джамму. В Сринагаре багаж подготовили для погрузки на вьючных животных, а затем отправили на катере в Бандипур по расположенному в живописнейшем месте озеру Вулар. Мы отправились в путь на машине ранним утром 23 мая. По прибытии в Бандипур нас ожидал приятный сюрприз: все грузы уже распределили, навьючив на 109 лошадей. С невероятной по восточным меркам скоростью уже через полчаса мы были готовы выдвигаться. 24 мая перешли через перевал Трагбал на высоте 3660 метров, где еще лежал глубокий снег.

Вечером этого изнурительного дня в местечке Корагбал мы впервые смогли насладиться видом экспедиционного каравана, заходящего в лагерь. Еще через два дня нам удалось преодолеть перевал Бурзил на высоте 4200 метров. Подъем на перевал начали в половине второго, под покровом звездной ночи. Снег поначалу хорошо держал, и мы быстро продвигались. Ночной поход был романтическим и даже захватывающим. В 5:30 первые лошади прибыли на перевал, пока подтянулись остальные, было семь утра. Наступал прекрасный безоблачный день. Но на спуске ситуация резко изменилась. Лошади вязли в снегу, который все более подтаивал, причем некоторые проваливались так глубоко, что их приходилось откапывать. Часть грузов переложили на полозья и тащили по снегу. Намного ниже, перед местом стоянки в Сардакоти, по снегу уже было настолько сложно идти, что лошадей оставили ждать в ледниковом ручье. Но и с этой проблемой справились. На следующий день решили дать лошадям отдохнуть на стоянке.

Будучи в Чиласе, я получил телеграмму из Гилгита от транспортного офицера, из которой следовало, что перебраться через перевал Бурзил на лошадях пока невозможно! Слава Богу, мы уже миновали его. Два дня спустя, оставив позади местечко Годай, мы впервые увидели Нанга-Парбат примерно в тридцати километрах с безупречно белой вершиной, сияющей над облаками, – не сравнимую ни с одной горой, которую видели прежде! Зрелище по величию и масштабам настолько превосходило то, что рисовало воображение, что мы на какой-то момент забыли о нашей первопроходческой миссии. Одного взгляда на южный склон, покрытый обледенелыми карнизами невиданных размеров, достаточно, чтобы раз и навсегда отказаться от восхождения. Но ведь есть еще северный склон, возле которого мы находимся!

В настоящее время две группы, одна из них под руководством Бехтольда, разведывают местность в поисках возможных маршрутов подъема с одного из ледников – Булдар или Ракиот. Почту вот-вот отправят. Поэтому в спешном порядке заканчиваю письмо.

Пока все хорошо. Надеюсь, удача будет сопутствовать нам и дальше.

Сердечные приветы всем, особенно Тильде и Карлу, Вилли.

ВИЛЛИ МЕРКЛЬ, НАНГА-ПАРБАТ, ПЕРЕДОВОЙ БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ

24 мая 1934

Дорогие мои!

Большое спасибо за письма от Карла и Тильды, я получил их в Асторе, а также за пару строк от отца. Сегодня тоже «почтовый» день, но вы вряд ли представляете, что это значит. Написать около пятидесяти писем в официальные и неофициальные инстанции Индии и Германии, а также подготовить счета – довольно хлопотное дело в здешних местах и отнимает так много сил, что почти не остается времени на личную переписку.

С момента приезда в Индию все происходит в быстром темпе. Я форсировал марш, что вы наверняка узнаете из газет, в результате мы добрались до базового лагеря за невероятные сроки – к 18 мая. (На пути от Бандипура до временного базового лагеря на одном только отрезке между Дасом и Астором мы задействовали более 570 носильщиков и 150 лошадей). Экспедицию 1932 года мы обогнали по срокам на пять недель, это выигранное время пригодится во время штурма вершины. Впрочем, в районе Сказочных лугов[33]33
  Это название, данное немецкими альпинистами высокогорным пастбищам (около 3300 метров), расположенным со стороны Ракиотского склона Нанга-Парбат, закрепилось, в 1995 году правительство Пакистана присвоило Сказочным лугам статус национального парка.


[Закрыть] пошел снег, из-за которого местные носильщики едва справлялись. Поэтому мы не смогли дойти до места временного базового лагеря 1932 года. И тем не менее 22-го числа я вместе с превосходными носильщиками из Дарджилинга, которые несли тридцать грузов, все же добрался до площадки старого базового лагеря, там было два метра снега. Накануне, как и договаривались, из тридцати двух носильщиков народности балти были отобраны десять лучших, и сегодня они подняли сюда сорок грузов. Снег в базовом лагере разгребают ежедневно. Надеюсь, к концу месяца мы полностью его обустроим, затем быстро начнем устанавливать высотные лагеря. Ожидая грандиозную схватку с Нанга, мы тем не менее полны надежд на победу.

Нет смысла подробно описывать наши планы. Когда вы прочитаете эти строки, все не раз поменяется, а то, что вдохновляет нас сейчас, станет неактуальным. И потом, по радио вы еженедельно и так будете узнавать последние новости о нас.

Вчера у нас поселился волчонок. Его мать поймали в ловушку и убили местные. Этот самый молодой участник экспедиции уже вполне обжился в лагере: спит попеременно у ребят в палатках и иногда оставляет нежелательные следы. Волчонок никого не боится и бегает свободно по всему лагерю. И мы очень рады повозиться с ним. Кстати, завтра нам принесут его брата. Собираемся назвать их Нанга и Парбат.

Это письмо я отправляю на старый адрес. Хотя мне хочется верить, что отца уже перевели в Аугсбург или Донаувёрт; особенно был бы рад узнать, что он наконец-то получил повышение, которого определенно заслуживает.

Стоит хорошая погода, все здоровы. Ученые уехали несколько дней назад и вернутся лишь через шесть недель. К этому времени мы уже будем в высотных лагерях среди льда и снега. Надеюсь, ответ от вас придет скоро и вы порадуете хорошими новостями.

К сожалению, не остается времени, чтобы написать больше.

С сердечным приветом всем, ваш Вилли.

ВИЛЛИ МЕРКЛЬ, НАНГА-ПАРБАТ, БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ

8 июня 1934

Едва начинаю писать, из соседней палатки доносится крик: «Смотрите, смотрите же, там лавина, огромная!» Выскакиваю наружу, и дыхание перехватывает. Лавину таких размеров видеть не доводилось, она низвергается с северо-восточного склона Нанга-Парбат на ледник за лагерем.

Поначалу ничего не видно, потому что стену покрывают облака. Слышен только ужасный грохот миллионов кубометров льда, которые, отделившись сверху, летят сотни метров вниз и разбиваются, превращаясь в снежную пыль. Но вот из тумана показывается чудовище. Два километра в ширину и более шестисот метров в высоту – лавина накрывает участок, по которому час назад поднимались наши товарищи. Слава Богу, Бернард и Мюлльриттер с четырьмя дарджилингцами уже поднялись выше и сейчас вне опасности. Они вместе с нами наблюдают за этим захватывающим действом, которое можно увидеть только на возвышающихся до неба обледенелых склонах Гималаев. Таков страшный и красивый голос этих гор.

Начались неприятности – доктору Бернарду пришлось совершить трудный подъем во второй лагерь. Альфред Дрексель сообщил вчера, что чувствует себя плохо и хочет спуститься к врачу на осмотр. Но вместо Дрекселя в лагере I нас встретил Мюльриттер. Под вечер обессилевший Дрексель добрался в сопровождении носильщиков лишь до лагеря II. Дальше он пройти не смог. Но в том лагере в распоряжении двух сагибов был только один спальный мешок. Поэтому Мюльриттер в восемь вечера продолжил спуск в первый лагерь, вместе с ним шел Ньима, носильщик из Дарджилинга, который в этот день уже преодолел расстояние из лагеря II до лагеря I и обратно. Вскоре после того, как мы с Ули Виландом, консулом Каппом и доктором Бернардом достигли лагеря I, сверху спустились два дарджилингца – верные слуги Дрекселя Анг Ньима и Анг Тенцинг. Они передали послание от Бехтольда, в котором говорилось, что наш Бальбо, как мы называем Дрекселя между собой, провел ужасную ночь и очень ослаб из-за приступов кашля, что со вчерашнего дня он не приходит в себя и бредит. Его состояние настолько ухудшилось, что врачу, несмотря на ночь, стоит подняться к нему самому. «Бальбо задыхается и выглядит совершенно больным, нужна срочная помощь», – написал Бехтольд.

Погода очень плохая, идет град. Внезапно перед палаткой, где сложены грузы для высотных лагерей, появляются две фигуры в связке, это Пасанг и Палден, их послал Бехтольд. Они совсем без сил, очень спешили, чтобы в кратчайший срок передать записку. В ней написано: «Поднимите сегодня ночью кислород. Для Бальбо это вопрос жизни и смерти».

Мы не тратим время на раздумья. Виланд сразу же вызывается идти. Кикули, его слуга, и Джигме, наш переводчик, не теряя ни минуты – на часах семь вечера, – торопятся в базовый лагерь под градом и ветром, чтобы лучшие ходоки до десяти вечера успели доставить оттуда кислородное оборудование в лагерь I. Те же, кому сегодня ночью предстоит сложный путь наверх среди трещин, пока отдыхают: Виланд, Пасанг и Палден.

Около девяти вечера буря заканчивается, видимость улучшается, а восточная вершина Нанга четко выступает на фоне ночного неба. Я не сплю, беспокоясь о друге. В половине одиннадцатого слышу торопливые шаги и зажигаю свет; Гайлей и Дакши кладут баллоны с кислородом у входа в мою палатку. Они признательны за горячий чай и сигареты, которые я им выдаю. Оба не испугались пойти по леднику в кромешной темноте с одной только керосиновой лампой – на этих шерпов всегда можно положиться! Я зову Виланда и сообщаю: кислород, медикаменты и лампы доставлены. Он тут же собирается. Повар Рамона, который сопровождает нас в экспедициях с 1932 года, быстро варит горячее какао. В одиннадцать вечера Виланд Пасанг и Палден отправляются. Надеюсь, все эти старания не напрасны…

Ночью я так и не могу уснуть – слишком сильно терзает меня страх за жизнь друга. Опасаюсь худшего и не могу стряхнуть с себя это гнетущее ощущение. Поэтому открываю дневник и записываю впечатления. А потом всматриваюсь в ночь и слежу за тремя мерцающими огоньками, движущимися в направлении второго лагеря. Они идут на удивление быстро. Вот уже наполовину преодолели ледопад. Вижу их еще дважды, но в половине четвертого уже никого разглядеть не удается. Должно быть, Виланд и храбрые шерпы уже добрались до лагеря II. Как там дела у Бальбо?

В пять утра я бужу Рамону. Консул Капп готов выдвигаться, но нужно собрать грузы. Один из десяти балти, которые челночат между базовым и первым лагерями, говорит, что болен. Я отправляю его в базовый лагерь и прошу сообщить, чтобы его заменили на кого-нибудь повыносливее.

В семь утра мы наконец-то готовы выходить. Первая связка уже на леднике. Вдруг выше появляются два носильщика, они знаками просят остановиться. Вот они уже на леднике. Я немного прохожу им навстречу. Вангди приветствует меня, встав по стойке смирно: «Салам, Бара-сагиб! Бальбо-сагиб умер». Он протягивает записку от Бехтольда: «Лагерь II, время 5:15. Дорогой Вилли, благодарю, что не бросили меня в трудную минуту. Ули дошел до лагеря к трем ночи, но было уже слишком поздно. Бальбо умер накануне в 21:20 от воспаления легких. Я свяжусь со штурмовой группой в лагере IV и скажу, чтобы спускались. Вас прошу оставить все грузы и налегке выйти нам навстречу. Выходите поскорее и возьмите носильщиков, сколько можно. Глубоко скорбим, Фриц, Вилли Б. и Петерль. Пошли наверх как можно больше людей без всего и побыстрее. Ули».

Я прочитал эти строки, и боль утраты сковала мне горло, слезы брызнули из глаз. Пришлось собрать всю волю в кулак, чтобы сохранить самообладание. В решающий момент я почувствовал спокойствие и железную уверенность. Я приказал носильщикам отнести грузы в первый лагерь и максимально быстро подниматься в лагерь II. Учитывая, что из базового лагеря сюда шла еще одна группа, а их носильщиков надо было послать на подмогу кули, ушедшим в лагерь II, мне самому совершенно необходимо было находиться в первом лагере.

Когда группа из базового лагеря наконец поднялась, подошли измученные носильщики с телом Бальбо. Товарищи Дрекселя изо всех сил старались помочь ему, это дружеский долг. А вот то, что наши славные дарджилингцы и днем, и ночью, и на жарком солнце, и в метель совершили невозможное, спустив тело, это уже не работа носильщиков, это истинное товарищество, это преданность и верность до гроба…

ВИЛЛИ МЕРКЛЬ, НАНГА-ПАРБАТ, БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ

21 июня 1934

Дорогие мои, когда вы прочтете эти строки, то уже будете знать, что Альфреда Дрекселя больше нет с нами. Это тяжелый удар для всей экспедиции. Мы не можем до конца осознать, что наш верный и всегда радостный товарищ никогда не вернется домой. Сейчас мы готовимся второй раз выйти на штурм вершины. Завтра я вместе с штурмовой группой покидаю главный лагерь. Команда очень сильная: Ашенбреннер, Шнайдер, Бехтольд, Мюльриттер, Вельценбах и я. Мы сделаем все возможное, чтобы достичь нашей великой цели. Предстоит преодолеть много трудностей. Пришлось на горьком опыте убедиться, что носильщики-балти совершенно бесполезны на высоте более пяти тысяч метров. Мы надеялись, что они смогут поднять грузы хотя бы до четвертого лагеря на высоту 6200 метров. Но у них нет ни стойкости, ни желания, ни сил. Хорошо, если в дальнейшем они помогут нашим славным носильщикам из Дарджилинга с переноской грузов до второго лагеря. Исходя из опыта, на бравых дарджилингцев можно положиться во всем. Чтобы поберечь их до бо́льших высот, придется уменьшить грузы до минимума и приготовиться к тяжелым дням. На этот раз железная воля должна привести нас к успеху. Если хорошая погода продержится, значит, суждено осуществиться тому, чего на Родине от нас с надеждой ожидают сотни тысяч человек!

Я могу похвастаться отменным здоровьем. До сих пор не подцепил даже легкую простуду, надеюсь, так будет и дальше. Несколько дней назад мы с Бехтольдом, Мюльриттером и Вельценбахом взошли на пятитысячный пик Джилипер. Это потрясающее восхождение принесло много новых впечатлений и видов на массив Нанга-Парбат. А для меня это еще и хорошая тренировка!

Дальнейшие новости вы теперь гораздо быстрее будете узнавать из радиопередач и газет, чем из писем. Главное, пожелайте нам удачи, чтобы восхождение состоялось!

Как там дела с переводом отца в Аугсбург? Все ли в порядке?

Тысяча пламенных приветов, ваш Вилли.

Это последнее письмо Вилли Меркля родным.

ВИЛЛО ВЕЛЬЦЕНБАХ, НАНГА-ПАРБАТ, БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ

22 июня 1934

Кажется, Меркль так и не осознал, что поставлено на карту. И что пора принимать самые энергичные меры, от них зависит успех экспедиции. Иначе мы уедем домой без вершины, и ему потребуется отчитываться, на что потрачены 200 тысяч рейхсмарок. Ему нравится чувствовать себя здесь своего рода падишахом, но эту роль придется оставить, когда дело примет серьезный оборот. Бальбо похоронили 11-го. И нужно было сразу 12-го или 13-го числа начинать восхождение, вне зависимости от того, принесли цампу[34]34
  Цампа – основная пища тибетцев, представляет собой муку из слегка поджаренных зерен ячменя. Используется как основа для многих блюд, но часто ее едят, просто смешивая с водой и маслом. Как правило, в ранних гималайских экспедициях носильщики питались традиционной пищей, поэтому европейцам приходилось своевременно пополнять ее запасы.


[Закрыть] или нет. Мы бы, наверное, уже приближались к вершине. В запасе достаточно других продуктов, и можно обойтись без цампы. Но мы потратили драгоценное время впустую. Последние четыре дня на небе ни облачка, а мы ничего не делаем. Удастся ли вообще покорить вершину? Если продолжать в том же духе, то вряд ли! Команду из десяти-двенадцати человек не провести на восьмитысячник. Иначе ни один из них потом не спустится. Но никакие доводы не помогают – Вилли все знает лучше всех. При этом он страшно непоследователен в своих решениях.

ВИЛЛО ВЕЛЬЦЕНБАХ, НАНГА-ПАРБАТ, ЛАГЕРЬ VII

10 июля 1934

Всем сагибам от лагеря VI до лагеря IV, в особенности доктору-сагибу!

Мы лежим здесь со вчерашнего дня, после того как потеряли Ули на спуске. Оба больны. Попытка добраться до лагеря IV не удалась из-за общего недомогания и слабости. Я явно подхватил бронхит, ангину и инфлюэнцу[35]35
  Любые болезни на большой высоте быстро обостряются и могут привести к летальному исходу в считаные дни и даже часы. В экспедициях первопроходцев причины смерти от болезни указывались самые разные, однако в подавляющем большинстве случаев речь идет об общем переохлаждении, обезвоживании, отеке мозга или отеке легких.


[Закрыть]. Бара-сагиб чувствует общую слабость в теле, у него обморожены ноги и руки. Вот уже шесть дней мы не ели горячего и почти ничего не пили. Пожалуйста, помогите нам! Ждем вас в лагере VII. Вилло и Вилли.

ХАННС ИЕРОНИМ, НАНГА-ПАРБАТ, БАЗОВЫЙ ЛАГЕРЬ

17 июля 1934

Глубокоуважаемый господин Вельценбах, милостивая государыня фрау Вельценбах, в связи с тем, что мои товарищи в настоящий момент находятся в четвертом лагере, проводя одну за другой спасательные операции, которые, к сожалению, пока не увенчались успехом, я, незнакомый вам человек, но приходящийся другом и товарищем Вилло, вынужден сообщить печальное известие. Когда вы получите это письмо, вас уже должны будут известить телеграммой, что мы потеряли нашего дорогого друга и замечательного товарища Вилло. Мы еще не вполне пришли в себя после смерти Альфреда Дрекселя, как вдруг неожиданно разразилась вторая и куда более страшная катастрофа. Все известия о смерти вашего сына поступили от вернувшихся с горы носильщиков-дарджилингцев. Они, сами потерявшие пятерых товарищей, рассказали о событиях лишь обрывочно, порой их рассказы противоречат друг другу.

Прежде чем попытаюсь восстановить ход трагических событий, прошу вас, милостивая государыня, и вас, глубокоуважаемый господин Вельценбах, принять глубочайшие искренние соболезнования. В лице Вилло Вельценбаха мы потеряли не только замечательного товарища и верного друга, всегда готового прийти на помощь, но и человека с богатым внутренним миром, принимавшего живейшее участие во всех делах и пользовавшегося большой симпатией у товарищей по восхождению и носильщиков.

Все участники экспедиции, равно как и неутомимые, ни разу не подводившие нас носильщики-дарджилингцы, скорбят о друге и сагибе.

Никогда прежде в истории горных восхождений и тем паче в истории освоения Гималаев экспедицию не преследовало столько неудач, как это произошло с нами. Все началось еще в Мюнхене, когда заболел изначально утвержденный в качестве завхоза базового лагеря Хайнц Баумайстер. Затем в начале июня умер Альфред Дрексель. Никто не переживал это горе сильнее, чем Вилло, который был другом погибшего. Когда вместе с остальными членами штурмовой группы Вилло спустился в базовый лагерь, он был абсолютно сломлен, что очень обеспокоило врача. Вилло эмоционально был вымотан гораздо больше, чем физически, но сумел восстановиться и подкопить сил, да так, что через десять дней уже не мог дождаться момента выхода на гору. Мы все вместе поднялись на пик высотой примерно 5200 метров справа от базового лагеря. Петер Мюльриттер, который поднимался в связке с Вилло, подтвердил, что тот снова замечательно себя чувствует и находится в хорошей форме.

Штурм Нанга-Парбат начался из четвертого лагеря на отметке 5990 метров 2 июля. Перед этим, 26 июня, Вилло с Шнайдером, Ашенбреннером, Мерклем, Бехтольдом и Мюльриттером совершили восхождение на западный пик Чонгра[36]36
  Пики Чонгра (высотой от 6448 до 6830 метров) – несколько второстепенных вершин в массиве Нанга-Парбат.


[Закрыть]. 27 и 29 июня именно он всегда был впереди и наряду с Ашенбреннером и носильщиками неустанно предпринимал попытки установить пятый лагерь. Благодаря напряженной работе штурмовой группы, в составе которой был Вилло, получилось установить пятый и шестой лагеря. Затем Вельценбах и Виланд, а за ними – Шнайдер и Ашенбреннер проложили непростой путь к лагерю VII, который разбили под Серебряным седлом. На этой высоте все превосходно себя чувствовали. А вот погода стала – хуже не бывает. Метель и холод потребовали от альпинистов невероятных свершений. 7 июля ценой нечеловеческих усилий штурмовой группе удается установить лагерь VIII над Серебряным седлом. Шнайдер и Ашенбреннер теперь в четырех часах пути от вершины, всего в шаге от цели.

И тут происходит катастрофа. Едва восходители поверили, что заветная вершина близко, как погода портится окончательно. Метель переходит в ураган, ветер такой силы, что со спин носильщиков срывает рюкзаки, один из спальников улетает, как воздушный шар. Нескольких носильщиков буквально сдувает со склона, их спасает лишь то, что они шли в связке. И альпинисты, и носильщики, переживают в восьмом лагере ужасную ночь. Палатки ломаются, их приходится удерживать и укреплять чем возможно, чтобы не улетели.

В эту ночь никто не спит. Мороз жестокий, сильнейшая метель, снег идет безостановочно. Новый день не приносит изменений, ужасная погода сохраняется. Тогда штурмовая группа решает пуститься в обратный путь. Шнайдер и Ашенбреннер с тремя носильщиками спускаются первыми. Они пытаются облегчить участь обессиленных товарищей и мучительно прокладывают путь по глубокому снегу на непрекращающемся ветру. Меркль, Виланд и Вилло должны отправиться следом с еще восемью носильщиками. С нечеловеческими усилиями Шнайдеру и Ашенбреннеру удается пробиться к лагерю IV. Из трех носильщиков доходит только один, двое умирают по пути.

По какой причине Вилло и остальные вышли не сразу, до сих пор неясно. Они начали спускаться значительно позже. Из-за невероятного напряжения они оказались не в состоянии дойти до четвертого лагеря, вместо этого они установили промежуточный лагерь на Серебряном седле, ниже по склону от лагеря VII. Трое носильщиков остались в восьмом лагере, откуда впоследствии вернулись только двое, третий умер. В промежуточном лагере Вилло, Меркль и Ули Виланд заночевали. Наутро у Виланда оказались отморожены обе руки, у Меркля – одна, правая, а вот у Вилло не было абсолютно никаких видимых повреждений. Именно он закрепил веревку на воткнутом в снег ледорубе, по которой сначала Вилло, за ним Меркль и Виланд начали спуск в лагерь VII. Когда веревка кончилась, Вилло подозвал носильщиков, которые спускались следом, и велел им спускаться дальше. О степени усталости их можно судить по тому, что Вилло и Меркль появились в лагере VII лишь час спустя после того, как туда спустились носильщики. Ули Виланд пропал без вести. Вероятно, вконец измучившись, он сел на снег, заснул и умер…

Из-за нехватки спальных мест Вилло и Меркль приказывают носильщикам спускаться в шестой лагерь, а сами остаются в седьмом. Здесь к ним присоединяются двое из оставленных в лагере VIII носильщиков – Гайлей и Анг Церинг. Из отправившихся на спуск кули по пути умерли еще двое.

Это все, что рассказали носильщики. Лишь Анг Церинг смог поведать чуть больше. Вилло и Меркль послали его в лагерь IV, при этом он утверждает, что Вилло умер от перенапряжения утром 12 июля. Единственный, кто мог бы рассказать еще хоть что-то о кончине нашего дорогого Вилло, это Вилли Меркль или оставшийся с ним до конца носильщик Гайлей, если их удастся спасти. В этом случае Меркль обязательно напишет вам письмо.

Остается добавить, что Вилли Меркль, спустя день после смерти Вилло, опираясь на два ледоруба, в сопровождении двух дарджилингцев, с превеликим трудом спустился в лагерь VI, что Анг Церинг ценой неимоверных усилий в одиночку пришел в лагерь IV с обмороженными руками и ногами, что Гайлей по просьбе Меркля остался с ним в лагере VI, что из четвертого лагеря все наши товарищи по грудь в снегу снова и снова пытаются добраться до лагеря V, но все их попытки пока безуспешны. На этом рассказ о трагедии в вечных снегах Нанга-Парбат будет завершен.

Я прошу вас, милостивая государыня, и вас, глубокоуважаемый господин Вельценбах, не судить меня строго за этот сумбурный рассказ. Мы сами едва ли знаем больше, чем рассказали носильщики. Все потрясены событиями последних дней и находятся в таком смятении, что никто не знает, что делать дальше. Примите уверения в искреннейшем участии со стороны всех участников экспедиции. Мы скорбим вместе с вами об утрате нашего товарища и тяжело переживаем смерть друга.

Когда лучи солнца на рассвете и закате коснутся вершины Нанга-Парбат, они осветят и место, где покоится наш незабвенный Вилло.

Он стал четвертой жертвой, которую забрала гора. Он погиб в борьбе за первый восьмитысячник, погиб за честь и славу Германии.

С выражением глубокой искренней скорби от лица всех товарищей по экспедиции преданный вам Ханнс Иероним

ХАНС ХАРТМАНН, НАНГА-ПАРБАТ

14 июня 1937

Ночью было всего минус двадцать один, и в половине седьмого утра солнце сияет так приветливо, что мы с надеждой ждем улучшения погоды! А еще сегодня малышу Карло, моему сыну, исполняется два года. В восемь утра завтракаем. Со вчерашнего дня, после того как поставили отдельную палатку для поваров, завтрак готовят при содействии шерпов в большой лагерной кухне.

Сегодня все грузы, заранее заготовленные для лагеря V, должны быть перенесены наверх, на большую ледниковую террасу (на высоте 6350 метров), чтобы в случае, если погода улучшится, немного облегчить запланированный на завтра тяжелый переход в пятый лагерь. Около половины десятого утра Ади, Карло и я отправляемся тропить. Девять шерпов с грузом идут следом, а с ними Мюльриттер со своей камерой, в начале пути он немного снимает, как мы пробираемся по глубокому снегу.

Позднее он следит за нами уже издалека через огромный телеобъектив. Сперва мы прокладываем путь, сменяя друг друга, а когда склон становится круче, я выхожу вперед и троплю без устали. И хотя часто проваливаюсь по колено, расстояние между мной и остальными неуклонно увеличивается. Затем начинается отвесный участок, покрытый таким твердым снегом, что приходится по пять раз ударять по нему кантом ботинка. Но вскоре я уже стою на льду прямо под террасой, где мы хотим соорудить склад для грузов (1 час пути).

Здесь удивительно красиво! Сегодня так легко идется, и я даже совсем не задыхаюсь, хотя обычно проваливаюсь в снег гораздо больше остальных. Это похоже на чудо, поэтому я благоговейно молчу, преисполнившись благодарности, и кажется, что целый день с моего лица не будет сходить улыбка. Ну ладно, с днем рождения сынишки меня.

Это последняя запись в дневнике Хартманна. В ночь на 15 июня в результате схода лавины погибли 16 человек.

МОРИС ЭРЦОГ, АННАПУРНА, МАНАНГБХОТ[37]37
  Морис Эрцог (1919–2021) – руководитель французской экспедиции, совершившей первое в истории восхождение на восьмитысячник. Это произошло 3 июня 1950 года. Письма Эрцога цитируются по книге «Аннапурна», М.: Географгиз, 1960.


[Закрыть]

11 мая 1950, 5 ЧАСОВ УТРА

Дорогой Мата!

Путаркэ сейчас отправляется обратно к вам. Добираться сюда очень, очень долго.

Что нам удалось узнать.

За большим треугольным пиком – Гангапурна находится другая ледовая вершина – Чонгор, высотой более 7000 метров. Затем хребет как будто спускается в долину примерно в двух километрах отсюда, около впадения реки Шундикиу, рядом с маленькой деревушкой Шинди. На правом берегу Шундикиу видна еще одна большая вершина – Сепшия.